Часть 3
Приветствую♥️
Арты к главе — в ТГк https://t.me/SerpentKisses
🎵 Трек: https://music.yandex.ru/track/117726871?utm_source=web&utm_medium=copy_link
Глава горячая и острая, Малфой снова играет на грани, а Гермиона — в эпицентре событий, посмотрим что из этого выйдет?
В комнате было прохладно и полумрачно — как будто стены решили притвориться, что их тут вообще нет, лишь бы не тревожить хозяйку. Гермиона, толкнув дверь плечом, вошла на цыпочках, как будто боялась спугнуть саму себя. Молча сняла жилетку, повесила её на спинку кресла, и на секунду застыла посреди комнаты, глядя куда-то в пол.
«Иногда то, что происходит во сне — всего лишь способ узнать, чего ты на самом деле хочешь, когда проснёшься».
— Замечательно. А это что было? Он что, наугад попал в самую болезненную точку? Или он теперь умеет читать мои собственные мысли, пока я отворачиваюсь?
Эта фраза не выходила из головы. Звучала не просто как реплика, а как вызов, тихий, ленивый, но от которого внутренности сводило сильнее, чем от трех чашек эспрессо натощак. Она шагнула к окну, распахнула створки и вдохнула воздух полной грудью.
Снаружи ночь тянулась лентой, мягкой и бархатной, пахнущей мокрой древесиной и далёким дымком. Совиный гомон перекликался с шорохом травы. Всё дышало покоем. Кроме неё.
Она еще постояла так — босиком на холодном полу, в расстегнутой рубашке, с растрепанными от ветра волосами — а потом со вздохом направилась в ванную.
Горячая вода смыла усталость и озеро, но не Драко Малфоя. Упрямо и насмешливо он остался сидеть где-то за левым ухом. Вот ведь человек — вроде бы уходит, а ощущение от него остаётся, как тонкий след парфюма, который не должен тебе нравиться, но ты всё равно втягиваешь его носом и не можешь остановиться.
Гермиона вытерлась, закрутила волосы в небрежный пучок, надела любимую пижаму — мягкую, идеально выстиранную, с вышитыми звездами на манжетах. На плечи — кардиган. Старый, уютный, как объятие.
— Всё, — пробормотала она себе. — Гермиона Джин Грейнджер, ты сейчас пойдешь спать, потому что у тебя нет на это сил — физических, магических, эмоциональных. Ты умна, рациональна, и определённо не размышляешь о том, как звучит голос Малфоя, когда он говорит что-то с паузами. Нет. Ты. Не. Размышляешь.
С этими мыслями она нырнула под плед и свернулась калачиком, оставив окно открытым. Пусть продует остатки дня.
На потолке мягко колыхались отблески уличных фонарей. А где-то глубоко внутри снова пошла волна — воспоминания о том, как он смотрел. Не вызывающе, не надменно — а будто... хотел быть рядом. По-настоящему.
«С ума сошла», — подумала она и зарылась лицом в подушку.
Но перед тем как Гермиона собиралась окончательно провалиться в сон, сквозь дремоту в её голове снова вспыхнула фраза Драко:
— Тшш, не разрушай мою тонко построенную маску таинственного одиночки.
И откуда только у него берутся такие фразы?
Ночь накрыла Хогвартс тихо. Без шума, без предупреждения. Гермиона долго не могла уснуть — в голове снова крутились фразы, взгляды, его улыбка. Она ворочалась в постели, сжимая угол подушки, пока мысли не начали медленно перетекать в полусон. Тёплый. Мягкий. Почти невесомый.
Сон подкрался незаметно. Как вода — сначала по щиколотки, потом до горла.
Она снова в библиотеке. Всё так реально, что запах пыли и кожаных переплетов кажется настоящим. Свет фонарей — теплый, вечерний, обволакивающий. Пахнет пергаментом, чернилами... и им. Драко. Он сидит напротив, в своей темной рубашке, чуть расстегнутой у горла. Свет падает на его запястья, на ключицы, на изгиб шеи — и от этого становится жарко.
Они работают над своим проектом по магической культуре. Сидят молча, обсуждают тезисы, делают пометки. Что-то меняется в его взгляде каждый раз, когда Гермиона поправляет волосы или поджимает губы, задумавшись.
Гермиона поднимается и идёт к дальнему стеллажу — проверить источник, который вспомнила. В этот момент всё будто замирает. Она проводит пальцами по корешкам, ищет нужную книгу.
И тогда чувствует его.
Тепло. Плотно. Его грудь прижимается к её спине, руки ложатся ей на талию — нежно, уверенно. Он опускает подбородок к её плечу и шепчет:
— Удивительно, как даже книги становятся ревнивы, когда ты смотришь не на них.
Её дыхание сбивается. Она хочет ответить, но не может. Только закрывает глаза и позволяет себе замереть в этом прикосновении.
Он разворачивает её к себе. Ладони на её лице, на шее, пальцы зарываются в волосы. Его взгляд — внимательный, прожигающий.
— Можно? — спрашивает он. Голос — низкий, с хрипотцой.
— Попробуй, — выдыхает она.
Поцелуй.
Сначала — лёгкий. Почти исследующий. А потом — как лавина. Глубокий, влажный, с тихим стоном, который вырвался у нее помимо воли. Его руки сжимают её талию, притягивают ближе, их тела сливаются, как две части одного заклинания.
Ее спина снова касается полки. Он прижимается бедрами, заставляя её почувствовать, как сильно он хочет её. Она тянется к его рубашке, расстегивает пуговицы одну за другой, проводит пальцами по обнаженной груди.
Он поднимает её — легко, как будто она невесома — и садит на край столешницы. Документы падают на пол. Бумаги разлетаются. Им плевать.
Он целует ее шею, ключицы, грудь — через ткань и под ней. Она выгибается, впуская, провоцируя, не желая сдерживать себя. Руки скользят по его спине, ногти впиваются в кожу.
Его пальцы находят путь под её одежду, исследуют, ласкают. Её голова откидывается назад, она шепчет его имя, как заклинание.
—Драко...
Он двигается медленно, но уверенно. Сначала дразнит: рука скользит под её юбку, проникает под ткань трусиков. Он касается её клитора — мягко, осторожно, будто изучает каждую реакцию. Её дыхание сбивается, она уже не может сдерживать стоны. Её тело подрагивает от напряжения и желания.
Он наклоняется к ней, и их губы сливаются в поцелуе — сначала нежно, потом жадно. Он ощущает, как она вся отзывается на его прикосновения. Гермиона стонет, выгибается к нему, ее пальцы цепляются за его плечи, а бедра невольно подаются вперёд.
Он отстраняется лишь на миг, чтобы освободиться сам, и достает свой член. Приподнимает ее за талию и входит в неё — резко, до самого конца, заставляя её дрожать всем телом. По её взгляду видно: в этот момент мир сгорает. Искры — в глазах, в груди, внизу живота.
Драко расстегивает её рубашку, и, обнаружив, что она без белья, проводит пальцем по ее оголенной груди. Его палец скользит по её соску — аккуратно, почти мимолётно, прежде чем он наклоняется и захватывает его губами, втягивая в рот, слегка прикусывая.
Драко начинает двигаться медленно, сосредоточенно, будто выстраивая ритм только под неё. Каждое движение наполненное смыслом — и жаром. Но потом толчки становятся резче, грубее, будто он хочет, чтобы она растворилась в этом. И она близка... очень близка.
Она стонет, кусает его плечо, бедра сжимаются вокруг него. Их ритм становится яростным, как если бы они пытались утонуть друг в друге.
Драко держит её за лицо, смотрит в глаза, пока толкается в нее — сильно, точно, до самого конца. Она сжимает его так, будто боится отпустить.
— Скажи, — шепчет он между поцелуями. — Что ты хочешь? Скажи что я нужен тебе так же как и ты мне.
Она не говорит — только кивает, снова и снова, пока всё внутри не рвётся на части от удовольствия. Волна за волной. Его имя у неё на губах. Ее имя у него в сердце.
Когда всё затихает, они остаются в этом объятии. Потные, взлохмаченные, настоящие. Он кладёт лоб к её лбу и просто дышит.
— В реальности ты слишком далека. А здесь — такая близкая...ты моя...
— Я не могу остановиться, прости. И не хочу. — прошептал Драко.
Гермиона проснулась резко, словно ее вытолкнуло из него. Грудь судорожно вздохнула, и только потом пришло осознание: это был не сон — это было ощущение. Его голос. Его дыхание. Его руки на её теле. Её имя у него на губах.
Она лежала неподвижно, глядя в потолок. Простыня сбилась и спуталась у ног, подушка — влажная от пота, волосы разметались по лицу и плечам. Горло пересохло. Сердце всё ещё билось слишком громко, слишком быстро. Как будто она не спала, а бежала — от чего-то или к кому-то. К нему.
«В реальности ты слишком далека. А здесь — такая близкая... ты моя... Я не могу остановиться, прости. И не хочу».
Эта фраза продолжала звучать у неё в голове, повторяясь эхом, и каждое повторение было как горячий шепот на шее. Она сжала простыню пальцами, пытаясь выдавить из себя хоть каплю здравого смысла.
— Ну да, прекрасно, — хрипло пробормотала она, зажмурившись. — Мне же так необходимо было закончить этот кошмарный день библиотечным... порно. С Малфоем. Ещё и таким, чтоб ноги до сих пор не слушались.
Она села на кровати, босые ступни коснулись пола. Дрожь прошла по спине — не от холода, а от остаточного напряжения. И вдруг, как вспышка — воспоминание о его словах у входа в замок:
«Иногда то, что происходит во сне — всего лишь способ узнать, чего ты на самом деле хочешь, когда проснёшься».
Её глаза медленно расширились. Это уже было слишком.
— Подожди-ка, подожди... — выдохнула она, встала на ноги и начала расхаживать по комнате, путаясь в пижаме. — Сначала он говорит это, затем я вижу... это... и всё будто настоящее...Эти слова как признание. Чёрт побери, Малфой, ты что, взломал мои сны?
Пульс начал стучать в висках. Она остановилась у зеркала, глядя на своё отражение. Щёки горели, волосы стояли дыбом, глаза — дикие, как у человека, которого внезапно лишили свободы. Гермиона глубоко вдохнула, схватила полотенце и пошла в ванную.
Душ был ледяным. Не по температуре — по ощущению. Она не мылась, а скорее отмывалась. От желания, от стыда, от того, как громко она стонала во сне, и от того, как сильно ей это понравилось.
Когда вода, наконец, смыла последние остатки сна, Гермиона вытерлась наспех, заплела волосы в косу, натянула джинсы, свитер и свои любимые сапоги. Всё это — быстро, почти на автомате, но внутри всё кипело.
Ей нужно было найти Малфоя. Прямо сейчас. Потому что, если она не спросит — сойдёт с ума.
Она шагнула за дверь, быстрым шагом минуя лестницу, спускаясь по коридорам, пробегая мимо удивленных портретов.
— Сначала сломал мне мозг, теперь прячется, — бормотала она себе под нос. — Типично Малфой. Магия, эгоизм и загадки в придачу.
Но, несмотря на иронию, в животе покалывало. От предвкушения? От страха? От чего-то нового, неизведанного?
Она ещё не понимала одно — если Драко Малфой действительно каким-то образом связан с ее снами, она это выяснит. Даже если придётся вытряхнуть из него все тайны вместе с его надменной ухмылкой. Мест, где он мог быть, было немного. Башня Слизерина — исключено. Там она не пройдёт. Астрономическая башня? Маловероятно. Лестницы к ней скрипели, как предсмертный стон. Кухня? Смешно. У него слишком аристократическое нутро, чтобы быть пойманным за поеданием пирожков.
И тогда оставалось только одно место.
То, куда они всегда возвращались.
Библиотека.
Не потому что он её любил, хотя он никогда в этом не признается. А потому что она — любила. А он, как ни странно, уважал это. Потому что где ещё, как не среди тишины, полок и пергамента, он мог быть уверен, что снова ее увидит?
Гермиона шла туда не столько по логике, сколько по наитию, как будто внутренний компас, слегка дрожащий, но упрямый, вел её между этажами, по лестницам, вдоль пустых коридоров.
Если он и правда там... — думала она. — ...если это он сделал, если хоть на кнат это всё реально, то я...
Она не знала, как закончить эту мысль.
Потому что в ней было слишком много чувств: страх, злость, надежда, возбуждение, уязвимость... И главное — неопределённость.
Она толкнула дверь библиотеки.
И в этот момент всё стихло.
Словно само пространство решило: да, сцена готова.
Она вошла быстро, почти стремительно, но не бежала — она врывалась с достоинством. Точнее, с тем самым видом, каким кто-то штурмует бастион, держа в одной руке флаг логики, а в другой — меч обиды.
Глаза метались по залу — в первую очередь к дальнему углу, к столу у окна, у которого всегда сидят те, кто не хочет, чтобы их видели. То есть Малфой.
Он там и был.
Раскинувшись в кресле так, как будто оно принадлежало его фамильному поместью, Драко сидел, откинувшись назад, одну ногу закинув на другую, в руках — открытая книга, на столе — чашка чая и непростительно ленивый вид. Как будто утро не начало рушиться у кого-то в голове.
Когда он услышал шаги — а она не особенно старалась быть незаметной — он лишь поднял бровь, но не оторвался от книги.
— Мисс Грейнджер, — протянул он лениво, даже не взглянув. — Я знал, что ваша любовь к библиотеке граничит с навязчивой страстью, но чтобы настолько...
Она уже подходила. Быстро. Очень быстро.
Он поднял глаза — и увидел выражение её лица.
— О... — выдохнул он и чуть выпрямился. — Так. Угу. Это будет весело.
Гермиона остановилась прямо напротив, опершись ладонями о стол. Глаза сверкают, губы плотно сжаты, щеки пылают. Малфой невольно отметил: такая она, конечно, даже опаснее, чем в его сне.
— Ты что-то хотел сказать? — уточнила она с ледяной вежливостью.
— Только поздороваться. — Он изогнул бровь и закрыл книгу. — Но теперь не уверен, стоит ли — вдруг ты покусаешь.
— Ты...
Она сделала глубокий вдох, как будто собиралась поглотить весь кислород в библиотеке.
— ...вчера, у входа, сказал мне одну фразу. Про сны. Помнишь?
Он изобразил сосредоточенное размышление, театрально постучав пальцем по подбородку.
— Ммм... иногда то, что происходит во сне — всего лишь способ узнать, чего ты на самом деле хочешь, когда проснёшься?
Он процитировал её с точностью до интонации. Как будто не только помнил — он намеренно ждал, когда она об этом заговорит.
— Да, вот эта. — Её голос дрожал. Не от злости — хуже. От волнения, которое она не могла полностью скрыть.
— И потом, этой ночью — я вижу такой... такой сон. С тобой. И это было... это было уже слишком.
Драко не сдвинулся с места, только чуть склонил голову, наблюдая за ней — как кошка, которая знает, что ты несёшь к ветеринару, но пока даёт тебе шанс.
— Определим «слишком»?
Она покраснела. Молча. Ярко.
— Ты... ты как будто знал, что я это увижу. Как будто влез в мой сон!
Он медленно сложил руки в замок, положил их на колено. Весь был спокойствием, граничащим с наглостью.
— Грейнджер, если бы я умел управлять снами — поверь, я бы уже давно выспался. Без твоего постоянного грохота на лестницах по утрам.
Она проигнорировала.
— Ты не находишь, что это... слишком странное совпадение? Фраза. Потом... это. — Она запнулась, вспоминая, что именно происходило в сне. — Это ощущалось... по-настоящему.
И в этой фразе было что-то — такое хрупкое и уязвимое, что он впервые с момента её появления замолчал.
— А если... — он медленно наклонился вперед, его голос стал ниже — почти бархатным, — это было не совпадение?
Она дернулась — будто от тока.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну... — Он усмехнулся, и в его глазах вспыхнул тот самый огонь, от которого у нее перехватывало дыхание. — Может, ты не первая, кому я это говорил. А может... ты просто первая, кто услышал.
Она замерла. Не потому что не знала, что сказать, а потому что в ней вспыхнуло подозрение: он играет, но в этой игре — не только насмешка. Там что-то ещё. Что-то, что подбирается ближе, чем ей хотелось бы.
— Ты... специально? — спросила она, медленно, почти с опаской. — Ты хотел, чтобы я... это увидела?
Он посмотрел на неё, чуть прищурившись. На секунду стало тихо, даже библиотека, казалось, задержала дыхание.
— А ты хотела?
Это было ловко. Слишком ловко. Вопрос, в котором ответ скрыт где-то между словами, и если его произнести — значит признать больше, чем она готова.
Гермиона отпрянула на полшага, обняв себя за плечи.
— Ты неисправим.
— Это правда. Но и ты... — Он встал и подошёл ближе, не касаясь, но присутствием своим заставляя воздух между ними натянуться, как струну. — Ты, Грейнджер, стоишь сейчас тут, потому что тоже не можешь выкинуть это из головы.
Она открыла рот и закрыла.
Потому что он был прав.
И это её бесило.
— Сегодня в библиотеке, вечером. Продолжим с заданием Бинса, — сказала она резко. — Но если ты скажешь ещё хоть одну малозначительную фразу про сны — я применю на тебе заклинание, которое даже в Министерстве запретили.
Он рассмеялся тихо, мягко, почти с удовольствием.
— Уговор. Только... — он наклонился чуть ближе и шепнул ей в самое ухо: — Постарайся не засыпать за книгами. А то я не отвечаю за то, что тебе опять приснится.
Гермиона отступила — быстро, резко — и выскочила из библиотеки, будто воздух там стал слишком горячим.
А он остался стоять, глядя ей вслед, и улыбался, как будто знал немного больше, чем должен был.
А, может быть... и знал.
***
Дверь её комнаты встала на защелку с коротким щелчком, и Гермиона, вместо того чтобы сразу пройти внутрь, прислонилась к ней спиной и несколько секунд стояла, не шевелясь. Просто дышала. Просто пыталась убедиться, что та сцена в библиотеке не последствие слишком насыщенного воображения, не обрывок сна, не ещё одна эмоциональная иллюзия, а — реальность.
— Ну и что это было, Грейнджер? — пробормотала она, уставившись в точку на полу. — Сексуальный конфликт интересов? Магическая форма нервного срыва? Или я официально перешла в разряд героинь готических романов с тайнами и мужиками в рубашках навыпуск?
Она подбросила палочку, позволив свету вспыхнуть, и на автомате скинула свитер, бросив его куда-то мимо кресла. В комнате стояла приятная прохлада. Слишком спокойно, учитывая, что в её голове только что шёл парад из образов: руки на талии, дыхание у шеи, этот голос... и его фраза. Та самая.
"В реальности ты слишком далека. А здесь — такая близкая... ты моя."
Гермиона, уже запрыгивая в пижаму, застыла, будто кто-то щелкнул паузу.
— Так. Хорошо. Рациональный разбор, версия одна целая и сдержанная. Во-первых: совпадение? Нет. Дважды — не совпадение. Во-вторых: он знал, что я это слышала. Или... видел? Или... участвовал?
Она резко натянула штаны, одновременно запутавшись в них и чуть не упав.
— Идеально. Уничтожь врага, Грейнджер, — пробормотала она себе. — Но желательно сначала определись, враг он вообще или просто очень наглый носитель телепатии и обостренного обоняния.
На полу валялись книги, за кроватью торчал край заметок по проклятым артефактам, а на подоконнике стояла чашка, в которой чай окончательно превратился в чёрную дыру. Она окинула это взглядом.
— Типичный ландшафт разрушенной стабильности. Осталось только добавить надпись «Добро пожаловать в клуб тех, кого Малфой свел с ума».
Схватив блокнот, она плюхнулась на кровать, поджав под себя ноги, и начала быстро писать — фразы, куски диалога, его выражение лица, тон, паузы. Всё, что могла вспомнить. Она всегда так делала, когда хотела распутать сложную цепь: выписывала всё на бумагу. Мозг лучше работал, когда видел перед собой доказательства. Аргументы. Факты.
Но, увы.
Факты отказывались складываться в чёткую картину. Как будто один кусок мозаики кто-то намеренно утаил.
— В библиотеке он был странно спокоен... А может, наоборот — чертовски уверен? Почему? Что он знает? Или думает, что знает? И почему не отшутился? Он же всегда отшучивается, особенно когда чувствует, что я близка к истине.
Она уставилась в строчку, написанную на полях:
«Сны — просто способ узнать, чего ты на самом деле хочешь, когда проснёшься».
— Спасибо, Малфой, — сухо бросила Гермиона. — Прекрасная философия от человека, у которого, вероятно, вместо подушки — манускрипт по ментальной магии.
Она захлопнула блокнот и рухнула на спину, уставившись в потолок.
Что-то в нём действительно изменилось. Не резко, не с фанфарами, а тихо, как осенний лист, легший на воду. Она заметила это в его взгляде. В том, как он ждал, что она догадается сама. И что-то подсказывало ей: это не просто игры.
— И всё бы ничего, — пробормотала она, засовывая ладони под голову, — если бы я не чувствовала себя, как героиня из какого-нибудь сентиментального романа, который Сьюзен Боунс читала под партой в четвёртом курсе. Та, что думает, будто распутывает заговор, а в итоге оказывается в ловушке с поцелуями, монологами и страстными врагами, от которых у нее сгорает разум и моральные ориентиры.
Комната уже слегка потемнела. В окно тянуло прохладой, вечер опускался на Хогвартс мягко, почти вкрадчиво. Всё было по-прежнему: книги, чай, шерстяной плед на кровати.
Кроме неё.
Гермиона знала: до очередной встречи с Малфоем оставалось всего пару часов. В восемь вечера они должны были снова встретиться в библиотеке — формально, чтобы продолжить работу над заданием Бинса. Фактически... ну, тут всё становилось куда туманнее. Она пыталась убедить себя, что это просто академическое сотрудничество. Да-да. Просто свитки, пергамент, два стула и минимум зрительного контакта. Вот только разум отказывался сотрудничать на прежних условиях. И самое тревожное во всей этой истории было то, что часть ее — упрямая, уставшая, но бесстыдно живая — уже не была против.
***
Прошло полтора часа. За окном вечер неспешно сгущался, растекался в стеклах фиолетово-синей акварелью, лениво тая на горизонте. Комната Гермионы наполнялась мягкими тенями, будто всё вокруг решило притвориться, что ничего необычного не происходит. Что это просто еще один выходной вечер, обычное воскресенье, и никакой Малфой в нем не фигурирует.
Увы, не удалось обмануть даже себя.
Гермиона поднялась, подошла к платяному шкафу и долго смотрела в его недра, как будто в нем прятался ответ на все вопросы. Выбор пал на классическую комбинацию: аккуратная белая блузка, темно-серая юбка до колена, жилетка — строго, сдержанно, безопасно, ну почти.
Почти — потому что ткань блузки вдруг показалась чересчур тонкой, а юбка — неожиданно подчеркивающая бедра. Она поморщилась, стянула волосы, чтобы собрать в привычный хвост... и тут же передумала. Вздохнув, взяла расчёску, уложила пряди и оставила их распущенными — мягкие локоны ниспадали на плечи.
— Ну и зачем ты, Грейнджер, прихорашиваешься для Малфоя? — тихо бросила себе в отражение зеркала, поджимая губы.
— Для академического сотрудничества, ага. Чтобы пергаменту было приятнее.
Зато после быстрого душа она ощущала себя почти человеком, но всё равно с легкой дрожью в пальцах, как перед экзаменом. Или свиданием. Тьфу. Нет. Не свиданием. Разумеется!
— Почему эти мысли вообще посещают мой разум?
Схватив сумку и удостоверившись, что взяла все необходимые записи, Гермиона покинула свою комнату. Каменные коридоры Хогвартса дышали прохладой, в стенах отдаленно перекликались шаги, а где-то в углу замяукал портрет кота, явно чем-то недовольный. Она шла, не сбавляя ходу — чётко, решительно, будто эти шаги могут вытоптать сомнения.
Библиотека встретила её полумраком и тишиной. Лампы на дальних столах уже были зажжены, но само помещение всё ещё словно таилось в сумерках. Пространство между полками пахло знакомо и уютно: кожей, чернилами, чуть-чуть — пылью. Место, где всё всегда было по полочкам.Его ещё не было. И это, почему-то, раздосадовало.
— Конечно, он опаздывает. Принц полумрака. Или решил проверить, насколько сильно я завишу от нашего сотрудничества? — буркнула она себе под нос, пока шагала к дальнему ряду.
С нужной полки она достала три тома: трактат по ритуальной символике, сравнительное исследование исторических хроник и какую-то особенно капризную энциклопедию, которая, кажется, была не против укусить за палец.
Устроившись за своим любимым столиком в углу, где свет падал ровно так, как ей нравилось, Гермиона разложила материалы, сделала аккуратную пометку в тетради... и затаилась.
Нет, сегодня она не станет поддаваться. Сегодня — наблюдение, сбор данных, анализ. Она хотела разобраться. Потому что что-то точно происходило, и ей уже не казалось это просто игрой его пресловутого остроумия или капризом случая.
— Если он и правда как-то связан с моими снами... значит, либо мы оба сходим с ума, либо он... — она резко мотнула головой. Думать об этом рано.
Сегодня Гермиона решила обращать внимание на каждую мелочь: на его интонации, жесты, мимику, на то, как он смотрит, как садится, куда кладёт руки. На всё. Будто собирает улики. Сложит их в мысленный чемодан и вытащит в нужный момент.
«Шах и мат, мистер Малфой. Хотя бы однажды».
Она уже хотела начать перелистывать главы, когда поймала себя на внезапной досадной мысли— Парвати, с которой они должны были сегодня работать вместе, не смогла прийти. Обещала наверстать завтра, но всё равно. С её присутствием, возможно, всё казалось бы менее... интимным. А так — снова вдвоём. Опасная складывается традиция.
«Ну, конечно. Потому что мне очень хочется третьего наблюдателя, когда я веду себя как героиня какой-нибудь любовной колонки в The Witch's Weekly», — мысленно усмехнулась она и спряталась за разворот книги, хотя глаза упрямо смотрели не на буквы, а на вход.
Её внутренний хронометр отсчитывал секунды.
Драко должен был появиться с минуты на минуту.
И он появится.
И она будет готова.
Дверь в библиотеку распахнулась с тихим, но решительным скрипом. Словно сама тишина приподняла голову — недовольная, обеспокоенная. Гермиона не подняла глаз сразу. Она почувствовала его раньше, чем увидела: воздух стал другим, как будто плотнее, насыщеннее. И всё внутри неё будто напряглось в ответ.
Шаги были уверенными и отмеренными.
Он шел к ней.
Она подняла взгляд — и едва не отпрянула. В его лице было что-то такое, чего она прежде не видела. Ни за школьными перепалками, ни в коридорах, ни даже в их самых напряженных беседах последних недель. Взгляд — прямой, неотвратимый. Ни бравады, ни холодного превосходства. Только... решимость.
Он остановился у её стола, всего в шаге от неё. Вздохнул. И — заговорил.
Голос его был чуть ниже обычного, будто с хрипотцой, но каждая интонация звучала отчетливо. В этом голосе было всё: страх, и надежда, и что-то болезненно обнажённое, от чего у Гермионы по спине прошел ток.
— Это не просто сны, Грейнджер. Это то, что могло бы быть. То, что должно было быть.
Она будто окаменела.
— Зачем ты это сделал? — спросила она резко, не веря, что задаёт этот вопрос, который сама ещё толком не поняла.
Он отвел взгляд.
— Потому что в реальности у меня никогда не хватило бы смелости тебя коснуться.
И прежде чем она успела отреагировать — он наклонился и поцеловал её.
Резко. Почти стремительно. Но... нежно.
Губы его были теплыми, неуверенными, как будто он не был до конца уверен, имеет ли право. Это не был победный жест — это была исповедь. Прикосновение, в котором было больше признания, чем в сотне слов. Он поцеловал её не как тот, кто завоевывает. А как тот, кто отпускает.
Гермиона застыла. Мир словно замер. Все книги, стены, магия — всё исчезло на несколько секунд, вытесненное её бешено стучащим сердцем.
А потом пришел гнев.
— Ты... Ты... с ума сошёл?! — ее голос зазвенел в библиотечном воздухе, будто удар хрусталя о камень. — Как ты посмел?!
Она отпрянула, оттолкнула его грудь и встала, настолько резко, что стул чуть не опрокинулся.
— Что это вообще было?! Сны! Ты... ты лез в МОИ сны, Малфой! Как?! Почему?! Сколько это длилось?! — слова срывались с губ, как выплески кипящей воды.
— Ты не имел права. Ни малейшего. Ты даже не спросил!
Он смотрел на неё, не отводя глаз.
— Гермиона... — тихо. Почти молитвенно.
— Не смей! Не смей произносить моё имя, когда ты... когда ты устроил весь этот... этот спектакль в моей голове! — голос дрожал, но глаза полыхали. — Я не понимаю, как. Я не понимаю, зачем. И я не понимаю, что ты сделал. Но я знаю, что это... это отвратительно! И несправедливо!
Она уже развернулась — яростная, сжимая пальцы в кулаки, лицо горело, как после пощёчины.
Но он схватил её за руку. Осторожно, но крепко.
— Подожди. Пожалуйста. Гермиона, прошу.
Она не вырывалась. Но и не смотрела на него.
— Отпусти.
— Я должен был сказать тебе раньше... — Драко говорил тише обычного, как будто каждое слово давалось с усилием.
— Но я не знал, как. И не был уверен, что ты вообще когда-нибудь захочешь это услышать.
Гермиона не ответила. Она только смотрела на него — внимательно, настороженно, почти как на эксперимент, который вот-вот пойдет не по плану.
— Это... не просто сны, — выдохнул он.
— И не магический сбой, не совпадение. Это моё заклинание. Я его создал.
Она вздрогнула.
— Что?
— Я... связал нас.
Он сделал шаг ближе, но остановился, сохранив безопасную дистанцию — такую, какая ещё позволяет говорить, но не кричать.
— После войны я был другим. Все были. Но я не мог выбросить тебя из головы. И когда я узнал, что ты больше не с Уизли, я подумал, что, может... — он дернул уголком рта, почти со злостью на самого себя.
— Что, может, у меня есть шанс. Хотя бы увидеть, как это могло бы быть. Как мы могли бы быть.
Он опустил глаза, пальцы сжались в кулаки.
— Я провел неделю в библиотеке. Ночами. Изучал древние теории слияния разума, способы проникновения в сон, даже записи старых артефактов. И когда понял, что ни одно из известных заклинаний не даст нужного эффекта, создал своё. Оно называется Somniorum Limes*. — он поднял взгляд. В нём не было вызова. Только правда.
*От латинского.- граница снов
— Это не просто связывание умов. Оно создает пространство. Пространство из эмоций, из магии, из того, что подавлено и несказанно. Оно показывает... альтернативу. Всё, что могло бы случиться, если бы мы не были теми, кем стали. Если бы ты не считала меня человеком из прошлого.
Гермиона стояла, не двигаясь. В глазах — не ярость. Боль.
— Значит, всё это время... ты сам показывал мне эти сны? Подталкивал меня к ним?
— Не совсем, — мягко ответил он. — Я мог настраивать контуры. Давать импульс. Но всё, что происходило внутри... исходило от нас обоих. Это были наши мысли. Наши желания пусть и потаенные внутри сердца и разума.
— Без моего ведома, — прошептала она.
— Да. — Он кивнул.
— И я виноват. Но, Гермиона... Я не делал этого, чтобы играть с тобой. Я делал это, потому что слишком долго боялся подойти к тебе в реальности. Потому что в реальности ты — героиня войны, символ, невероятная женщина. А я — тот, кого ты имела полное право ненавидеть.
Она отвела взгляд, губы дрогнули.
— Но ты знал, что я не ненавижу.
— Я надеялся, — тихо сказал он. — Но не знал. И знаешь, что самое ужасное? Каждый раз, просыпаясь, я чувствовал, что теряю тебя снова. Потому что там ты — настоящая. Не в доспехах, не в защите, не с привычной маской. Там ты смеешься рядом. Не потому что должна. А потому что хочешь.
Он медленно подошёл ближе. Её дыхание сбилось, но она не отстранилась.
— Я идиот. И, наверное, подлец. Но я бы снова выбрал то же самое. Потому что, если бы не сны... я бы так и не нашёл в себе силы сказать это вслух.
— Сказать что? — её голос был почти не слышен.
Он вскинул глаза.
— Что я тебя люблю.
Молчание было тяжелым. Он не просил ответа. Просто стоял.
Гермиона покачала головой, будто не верила своим ушам.
— Ты нарушил всё, что вообще можно было нарушить. Этика, магия, личные границы — тебе нужно вручить кубок по вторжению в частную жизнь.
— Я принимаю приз, — криво усмехнулся он. — Но только если ты останешься.
Она фыркнула.
— Ты невозможен.
— Возможно. Но честный. Хотя бы теперь.
Он поднес руку, не касаясь её — давая выбор. Она не отстранилась.
— Гермиона... пожалуйста. Не уходи. Я не прошу ничего. Только... позволь мне хотя бы попытатся тебя добится.
Гермиона прикрыла глаза, провела рукой по виску, будто сдерживая прилив усталости, мыслей, чувств — всего сразу.
— Один вечер, — медленно произнесла она. — Без намёков. Без снов. Без твоих магических фокусов.
Драко уже собирался кивнуть, но она добавила, открыв глаза и посмотрев прямо в его:
— И ты снимешь заклинание. То, что связывает наши сны.
Тишина повисла почти физически. Он не ответил сразу — и этого было достаточно. В его взгляде мелькнуло нечто... непонятное. Мельчайшее колебание уверенности, такой ему не свойственной.
— Ты можешь его снять? — уточнила она, голос стал резче.
Он отвел глаза. Челюсть нервно дёрнулась.
— Я... — он замолчал. На секунду. На слишком длинную секунду. — Я не уверен.
— Что?!
— Гермиона, — поспешно сказал он, поднимая руки в примиряющем жесте, — я попробую. Обещаю. Я просто... никогда не делал этого.
Она замерла, настороженность проступила почти физически, как будто в ней включился внутренний щит.
— Ты создал заклинание, но даже не удосужился придумать способ его остановить?
— Я не думал, что захочу его останавливать, — хрипло сказал он.
— Тогда, когда создавал... я просто хотел быть с тобой. Хоть где-то. Хоть как-то.
Гермиона уставилась в него. Несколько секунд — только их взгляды, и в её — сомнение, страх, попытка понять.
— Это не романтичное оправдание, Малфой, — сказала она, тише. — Это — ужасное магическое вмешательство в мое сознание.
Он молча кивнул.
— Я понимаю. И я исправлю это. Дай мне время.
Она какое-то мгновение ещё колебалась, как будто внутренне взвешивала риск и интуицию, рану и шанс. Потом коротко кивнула.
— Хорошо. Один вечер. Но если ты не снимешь это заклинание, Малфой, то следующий сон тебе приснится только через пару лет. В виде кошмара.
— Звучит... возбуждающе, — пробормотал он почти автоматически, но тут же запнулся, уловив ее взгляд. — Ладно-ладно. Молчу.
И всё же он улыбнулся — тонко, искренне, впервые за долгое время. И в этом было нечто по-настоящему человеческое.
— Я постараюсь. Ради тебя. Ради реальности. Не снов.
Гермиона посмотрела на него — и впервые за весь вечер уголок ее рта чуть заметно дрогнул.
— Докажи это. У Озера через час, мне нужно совершить сейчас обход. И никаких заклинаний, Малфой. Только природа, крепкий кофе и ты в роли... кого угодно, только не манипулятора снов.
— Придётся быть собой, — вздохнул он.
— Ну, или хотя бы тем, кем ты позволишь мне быть.
— Посмотрим, — тихо сказала она.
— Только сначала — попробуй найти выход из собственных чар пока я буду занята.
***
Гермиона запоздало поняла, как дрожат её руки, когда она закрывала за собой дверь после патрульного круга. Отделавшись от дежурных формальностей, она буквально летела по коридорам, сжав пальцы в карманы мантии, будто это могло удержать шторм мыслей внутри.
Somniorum Limes — это название звенело в ушах. Она не знала, как Драко вообще додумался до подобного. Нет, конечно, знала. Он был одним из самых одарённых студентов своего курса, несмотря на репутацию и всё, что стояло между ними. Но одно дело — теоретическая магия. И совсем другое — внедриться в чью-то психику, в подсознание, в сны... в её сны.
Она толкнула дверь своей комнаты. Щелкнул замок, и только тогда она позволила себе глубоко выдохнуть.
Сбросила мантию, будто та жгла кожу. Стук каблуков по полу отдавался в висках — всё раздражало, всё казалось чересчур громким, слишком настоящим, слишком... живым, после тех мягких, обволакивающих снов, где всё происходило словно сквозь вуаль.
Она прислонилась к дверце шкафа, закрыв глаза, пытаясь заставить себя выдохнуть хоть одну дельную мысль. Но каждый раз, как только ей удавалось вытолкнуть из головы «сон», всплывал «поцелуй». Его губы. Его руки. Его голос — не наглый, не язвительный, а хрупкий и искренний, как будто он боялся сломать даже звук собственного признания.
Что я вообще делаю?— мысленно выдохнула она, машинально стягивая с себя рубашку и натягивая свободный вязаный свитер.
— Соглашаюсь на... что? На вечер? На шанс? На ещё один повод потерять голову от человека, которого я должна была бы до сих пор сторониться?
Она прошлась к зеркалу и посмотрела на своё отражение. В её лице не было покоя — только сомнение, тревога и нечто, что выглядело слишком уязвимо. Почти ранимо. И всё же в этом взгляде была и сила. Та сила, с которой она пережила войну. Расставание. И тишину после всего.
— Он должен снять заклинание, — произнесла она вслух. — Обязан.
Но... если не сможет?
Если он и правда создал нечто настолько сильное, что оно вышло из-под его контроля? Гермиона не привыкла бояться магии. Но идея, что её сознание связано с другим человеком против её воли, пусть даже и по любви — это было пугающе близко к тому, что она всегда презирала в Тёмной магии.
Она расправила плечи. Накинула на себя легкое пальто. Сильно натянула шапку, будто это могло помочь собрать себя по частям.
— Один вечер, — напомнила себе. — Только один. Не потому что он заслужил. А потому что я должна понять, с чем и кем вообще имею дело.
Гермиона как раз надевала шарф, собираясь открыть дверь, когда раздался отчетливый, нахальный стук. Так стучала только одна ведьма на весь Хогвартс. Быстро, в два удара, как прицельный заклинательный выстрел.
— Только не сейчас, — прошептала Гермиона, прикрывая лицо ладонями. Но было поздно.
— ОТКРЫВАЙ! — донёсся голос за дверью, и у Гермионы не осталось шансов.
Она щелкнула замок — и, конечно, на пороге стояла Джинни Уизли, с растрепанными волосами, в толстовке и с такой решимостью в глазах, будто собиралась штурмовать министерство, а не комнату подруги.
— Нам нужно поговорить. Срочно. Это уровень "запирай дверь, завари чай и не строй мне свои гриффиндорские моральные баррикады", — выпалила она, заходя без приглашения и захлопывая за собой дверь.
Гермиона с усилием сглотнула, медленно стянула пальто и, не говоря ни слова, пошла ставить чай.
— Ты стоишь? — уточнила Джинни, устраиваясь на её кровати, поджав ноги. — Лучше сядь. Или выпей что-нибудь крепче, если у тебя есть. У меня такие новости, что Мерлин бы перекрестился.
— Джин, только не говори, что ты опять поссорилась с Гарри из-за того, что он не позвал тебя в тренировочный зал авроров, — устало заметила Гермиона, наливая воду в чайник.
— Нет, не поссорилась, — Джинни широко распахнула глаза. — Мы расстались.
Тишина.
Чайник в руке Гермионы чуть не выскользнул.
— ...прошу прощения, что?
— Вчера вечером. Спокойно, цивилизованно, без взрывов и проклятий, можешь в это поверить? Мы сидели у камина, как взрослые люди, и пришли к выводу, что... всё. Не складывается. Не чувствуем. Больше привычки, чем страсти. Он — вечно усталый, сосредоточен на бумажках и подготовке в Аврорат. Я — ну, ты же знаешь, я не умею сидеть спокойно. Нам просто... не по пути.
Гермиона села рядом, все еще ошарашенная.
— Но... вы же были...
— Были. Ключевое слово — "были". Мы всё обсудили. Без слёз, без сцены. Он даже сказал, что чувствует облегчение. И я... тоже.
Она на секунду замолчала. А потом, с почти заговорщической улыбкой, добавила:
— И, кстати, кое-кто уже давно делает мне глазки.
— Кто? — Гермиона нахмурилась, мысленно молясь, чтобы это не был кто-нибудь... неподобающий.
— Блейз Забини.
Теперь уже Гермиона поперхнулась собственным воздухом.
— ЗАБИНИ?! Какой ещё... откуда он вообще взялся?!
— Случайно пересеклись на тренировке по дуэлям. Он тренирует младшие курсы, я зашла посмотреть. А потом — кофе, разговоры, легкий флирт... Он, оказывается, вполне себе ничего. Не сноб. И даже забавно остроумный. У него глаза, как у кота, который точно знает, как украсть сливочный торт и не быть пойманным.
— Джинни! Это же... — Гермиона выдохнула. — Это же лучший друг Малфоя, на которого ты раньше бросалась как летучая мышь на патронус.
— И что? Я выросла. Он вырос. Мир перевернулся. Дамблдор, возможно, и вовсе был гей, так что почему бы мне не пойти на свидание с Блейзом Забини?
Гермиона уставилась на нее, приоткрыв рот.
— Ну ладно, — Джинни хмыкнула, — Не совсем свидание. Пока ещё. Но я думаю... думаю. И мне, знаешь ли, странно, что он так мне подходит. По темпераменту. С ним не скучно. И он не боится моей дерзости. Даже, кажется, подначивает её. Я себя с ним ощущаю... как настоящая Джинни, а не как девушка Гарри Поттера, с приложением в виде веселого характера.
Гермиона молчала, слишком занятная откровениями, чтобы среагировать мгновенно. Джинни это заметила, сузила глаза и резко изменила тон:
— А теперь, подруга моя драгоценная... — она смерила Гермиону пристальным взглядом. — ...ответь-ка мне на один вопрос.
— Какой? — осторожно.
— А ты куда это собралась?
Гермиона моргнула. Потом посмотрела на себя — свитер свежий, волосы распущены, губы чуть блестят, на щеках лёгкий румянец... и, да, она не забыла о духах. Тонкий аромат лаванды и чего-то древесного, её любимого.
— Никуда, — соврала она мгновенно, — Просто... свежим воздухом подышать.
— Свежим воздухом? В двенадцати слоях одежды, с мягкими локонами и каплей духов «Небрежная утончённость» от Флёр Делакур? — Джинни прищурилась.
— Мион, ты влюблена? Или... под Империо?
— Ничего я не... — начала Гермиона, но тут же запнулась.
— Ну-ка, рассказывай, что ты от меня скрываешь, Гермиона Джин Грейнджер? — протянула Джинни с ехидной ухмылкой. — И не вздумай юлить. У тебя слишком предательские щеки для лжи.
Гермиона судорожно вздохнула. Похоже, в ближайшие полчаса она точно не дойдёт до Озера.
Гермиона сидела, глядя в чашку с остывающим чаем, как будто в ней прятался способ избежать правды. Но увы — Джинни смотрела на неё так, будто она была не просто подруга, а как опытный следователь аврората. В таком взгляде спасения не было.
— Ладно, — вздохнула Гермиона, — я расскажу.
— О, начинается, — довольно потерла руки Джинни. — Ну-ка, исповедуйся, подруга. Кто он? И не вздумай врать, я чувствую ложь, как хищник чувствует кровь.
Гермиона нервно усмехнулась.
— Помнишь, когда я говорила тебе, что у меня странные сны?
— Сны, в которых ты не видела лица? — Джинни сделала воздушные кавычки. — Конечно, помню. Ты тогда выглядела так, будто на тебя наслали три "Конфундуса" подряд.
Гермиона крепче сжала чашку.
— Я солгала.
Пауза. Джинни медленно подняла брови.
— В смысле?
— Я видела лицо. Всегда. Просто... я боялась тебе сказать. Потому что это было... неправильно. Глупо. Даже страшно. После всего, что мы пережили. После войны. Мы ведь должны были... — она запнулась. — Жить как "правильно". Правильно любить. Правильно выбирать. Правильно чувствовать. А это... это было неправильно.
— Гермиона, кто он?
— ...Драко Малфой.
Тишина.
Такая, в которой слышно, как время делает шаг назад.
Джинни медленно поставила чашку на тумбочку, и как будто замирая, переспросила:
— Ты хочешь сказать, что... в твоих как я понимаю эротических снах, которые ты мне описывала как "странные, тревожные, но чарующе притягательные", участвовал... Малфой?
— Да.
— И мне это нравилось, слишком нравилось. Хоть я и пыталась это отрицать. Думала, что это просто остаточное напряжение, бессознательные реакции, может быть — магический отголосок чего-то... Но каждый раз, когда я закрывала глаза, он был там. Не просто как "враг". Не как "соперник". А как... глоток свежего воздуха. Он — другой. Мы из разных миров, но рядом с ним... мне не надо быть идеальной Гермионой, понимаешь? Не надо всё контролировать. Он — как контраст к моей прежней жизни. И когда мы последний раз встретились в библиотеке, когда он признался... я поняла, что это не просто сны. Что всё настоящее.
Джинни молчала. Потом вдруг фыркнула. И рассмеялась.
— Вот это да. Гермиона Грейнджер, скромная мисс-правильность, тайно влюблена в бывшего слизеринского принца? Ты буквально живешь в книжном романе. Надеюсь, там ещё есть сцена в душе и сцена, где он тебя называет "грязнокровкой", но с придыханием.
— Джинни! — Гермиона вспыхнула, но не могла не засмеяться.
— Ну прости, я не могу не подколоть. Это же ты и Малфой. Как в старом добром Хогвартсе, только вместо проклятий теперь флирт и глубокие взгляды через дымку тоски.
— Я серьёзно! — возмутилась Гермиона, но её щёки горели, и она сама едва сдерживала улыбку.
— Да я знаю, что серьёзно. И знаешь что? — Джинни поднялась и решительно кивнула. — Мне нравится. Ты начала сиять. Ты... дышишь. Сколько лет я тебя знаю — ты вечно существовала в режиме "спасай, решай, анализируй". А сейчас — ты просто живёшь. И это прекрасно.
Гермиона улыбнулась ей — искренне, тепло.
— Спасибо. Я правда боялась, что ты...
— Что я что? Объявлю тебя предателем факультета? Пф! Слишком скучно. А знаешь, что это значит? — Джинни торжественно подняла палец. — Мы теперь обе — подружки слизеринцев.
— О, Мерлин... — простонала Гермиона, но с такой улыбкой, что Джинни расхохоталась.
— Представь лицо Гарри. Он, скорее всего, просто моргнёт и скажет "Ну, бывает", а потом пойдет пить чай с Хагридом. А вот мой братец... — она притворно содрогнулась. — Рон, когда узнает, просто упадёт в обморок, очнется, снова упадёт, потом в бешенстве сожжет свои носки и напишет тебе письмо в 12 свитках пергамента, полное разочарований и проклятий на латыни.
— Джинни, не смеши меня, я не могу дышать, — Гермиона согнулась от хохота.
— Смеяться — хорошо. А теперь, подруга, поднимай свою задницу с кровати.
— Что?
— Ты идешь на свидание. К озеру. К своему загадочному слизеринцу. Или я сама тащу тебя за капюшон и выбрасываю в коридор.
— Но я же...
— Гермиона. Ты пахнешь духами, у тебя волосы уложены, глаза блестят, и ты вся излучаешь нервный предвкушающий восторг. Не позорься. — она подошла к ней, схватила за плечи и буквально приподняла. — Вперёд. К судьбе. К Малфою. К... романтической драме 7-го курса.
— Джинни, ты безумная...
— Да, и именно поэтому ты меня любишь. А теперь — вперёд, мадам Малфой. Удачи. Не задохнись от волнения.
С этими словами она распахнула дверь, мягко подтолкнула Гермиону в спину и, смеясь, буквально вытолкала её в коридор.
Гермиона ещё раз обернулась — Джинни подмигнула ей и сделала жест "лети, птичка".
И Гермиона пошла в сторону Озера. Сквозь полумрак коридоров, сквозь лёгкий трепет в груди.
Думая о том, как же Джинни всегда умудряется видеть ее насквозь. Лучше, чем она сама.
Как она смогла раскусить то, что Гермиона столько времени пыталась спрятать — даже от самой себя.
Как без труда вытащила наружу её чувства, мысли, страхи... и не осудила. Наоборот — рассмеялась, приобняла, подбодрила.
"Может, именно это и значит — быть настоящей подругой", — подумала Гермиона, улыбаясь.
Она шла туда, где не было логики, списков и контролируемых решений.
Туда, где её ждало что-то странное, пугающее... но по-настоящему живое.
Она шла к озеру.
К туману.
К себе настоящей.
К нему.
К Драко.
Ну что, как вам поворот? 😏 Пишите отзывы и жмите «Жду продолжения» — мне важно ваше мнение♥️а так же проявляйте активность в тгк https://t.me/SerpentKissesЭто очень мотивирует ✨