27 Глава
Рассвет раскрасил воду в свинцово-лиловые тона, а туман стелился над берегом, как призрачная фата. Воздух звенел от сырости и невысказанных слов. Драко стоял на песке, — джинсы закатаны до колен, футболка сгорала на торсе, от первых лучей солнца.
— Начнём с малого, — он щёлкнул пальцами, и кинжалы всплыли из тумана, будто выкованные из самого мрака. — Попробуй попасть.
Гермиона сжала лезвие, ощущая резь на рукояти — драконья чешуя. Она метнула клинок, но Драко исчез в воздухе, растворившись в пелене тумана.
— Слишком предсказуемо, — усмехнулся он.
— Диффиндо! — её заклинание разрезало воздух, но он вновь исчез в пространстве.
— Детский лепет, Грейнджер! — он оказался рядом с ней.
Малфой показывал ей новый приём — как перехватить заклинание клинком. Солнце слепило глаза, но холодный ветер с озера заставлял ёжиться.
— Не отводи взгляд, — он щёлкнул пальцами, и её кинжал вырвало из рук. — Пожиратели не ждут, пока ты настроишься.
Она хмыкнула, взяв новое оружие, и вдруг почувствовала запах гари. Обернулась и застыла.
Черный сгусток дыма появился, будто из ниоткуда.
— Драко... — начала она, но он уже подходил ближе, закрывая её своим телом.
Холодный смех из пустоты заполнил пространство, отчего по телу прошла волна мурашек, смешавшись со страхом. Зеленые змеиные глаза, прожигали насквозь два стоящих тела. Драко схватил Гермиону за руку и сдавил так, будто хотел впитать её в себя, укрыть, спрятать.
— Драко... — шипение Темного Лорда прорезало воздух, добравшись до их перепонок. Палочка трещала в его бледной, полумертвой руке. — Решил выбрать грязную кровь?
Драко начал отходить назад еще сильнее сжимая её руку, заводя за себя. Адреналин подскочил, превышая все пределы нормы.
— Вы думали, спрячетесь от меня? — голос скользнул, как змея по камням.
Драко толкнул её.
— Беги, — прошипел он, но она вцепилась в его рукав.
— Я не оставлю тебя!
Драко выстрелил «Круцио», но Тёмный Лорд отбил заклятие одним взмахом и перевел его обратно. Удар сбил Драко с ног.
— Нет! — закричала Гермиона, бросаясь между ними, но невидимая сила отшвырнула её к дереву. Голова ударилась о ствол, мир поплыл.
Он поднял Драко за горло, как куклу.
— Ты мог быть великим, — прошипел Волдеморт, и зелёный свет начал копиться на кончике палочки. — Но выбрал грязь.
— Гермиона... — успел прошептать Драко, глядя на неё. Не на палочку. На неё.
«Авада Кедавра» ударила в упор. Его тело упало беззвучно, глаза остекленели, рука всё ещё тянулась к ней.
Гермиона вскочила на кровати, сердце колотилось так, будто пыталось вырвать рёбра. Темнота хижины внезапно казалась клеткой, а воздух — густым от запаха паленого тела, которого на самом деле не было.
— Драко!... Драко! — голос сорвался на крик, хриплый от сна.
Она металась, цепляясь за одеяло. Руки тряслись, волосы прилипли ко лбу, а во рту стоял вкус крови.
— Ты... — он приподнялся, всё ещё затуманенный сном, но она уже вцепилась в него, прижимая к себе.
— Ты жив, — прошептала, зарываясь лицом в его шею, вдыхая запах виски. — Жив...
Он замер, потом медленно обнял её, пальцы впутались в её волосы.
— Кошмар? — спросил хрипло.
Она кивнула, не отпуская.
— Он... тебя... — слова рвались обрывками, зубы стучали.
— Знаю, — он прервал, голос низкий, будто рычание. Пальцы впились в её спину, как когти, но не больно — словно боялся, что она рассыплется. — Это был сон. Я здесь. Не исчез... Пока.
Она прижалась лбом к его шее, вдыхая пульс, который бился неровно, выдавая его ложь. «Боится. Сам боится». Руки дрожали, но он скрывал это, проводя ладонью по её волосам — грубо, будто гладил дикое животное.
— Ты... — Его голос сорвался, когда её ногти впились в кожу спины, оставляя полумесяцы. Он не закончил фразу — не стал спрашивать, не попытался шутить. Просто притянул её ближе, так что рёбра упёрлись в рёбра, а колени — в синяки на её бёдрах.
Она дрожала, как лист на ветру, а он, вопреки всему, продолжал гладить её волосы — жёстко, почти болезненно, будто пытался вычесать страх.
Он привстал, опираясь на один локоть и пальцы сжали её подбородок, не больно, но так, чтобы она не отвернулась.
— Запомни, — он отстранился, подняв её подбородок, чтобы встретиться взглядом. — Убить меня может только одно существо на свете.
— Кто? — голос сорвался.
— Ты, — он усмехнулся, но в глазах не было насмешки. — Если когда-нибудь решишь, что я того стою.
Гроза в её груди стихла, сменившись ледяным ужасом. Она потянулась к шраму на его груди, переходящий на торс — длинному, неровному, будто кто-то пытался вырезать сердце. Они замерли, дыхание сплеталось в единый клубок.
За окном завыл ветер, но в хижине вдруг стало тихо. А она думала, не зная, что страшнее — сон, где он мёртв, или явь, где он готов умереть от её руки.
«Чёрт, как она вообще умудряется втиснуться в каждый шов брони? Дышит так, будто пытается выжечь мои рёбра изнутри. А эти её проклятые волосы — всюду, как колючая проволока, которую нельзя перерезать, только распутывать».
Ветер сорвался с цепи, хлопнув ставнем о стену. Они вздрогнули оба, но не разомкнули взгляда. Он лишь провёл рукой по её спине, сминая ткань её футболки в кулаке.
— Ложись.
Его голос прозвучал не как приказ, а как просьба, затерявшаяся между «останься» и «прости». Рука скользнула с её спины к талии, притягивая так, чтобы их тела слились воедино — не для страсти, а чтобы убедиться, что они оба ещё дышат.
Она позволила ему уложить себя, прижавшись щекой к его груди. Он позволил ей переплести ноги с его. Их дыхание синхронизировалось постепенно, как шестерни в механизме маховика.
«Не шевелись. Не дыши. Просто дай ей уснуть», — приказал он себе, но пальцы уже впиваются в ее тело, будто сможет скомкать и выбросить это... это что? Жалость? Страх? Желание услышать, как она скажет его имя?
«Её нога переплетается с моей — случайно? Нарочно? Неважно. Теперь я прикован. Движение выдаст то, что скрываю даже от зеркал: что её упрямство стало моим воздухом. Что эти будущие тренировки — не уроки выживания, а попытки задержать время. Лишь бы побыть дольше рядом с ней».
И пахнет она не пеплом и порохом, как в войну. А чернилами, ягодами, чем-то... живым. И это губит все планы.
«Если я научу её всему, она перестанет нуждаться во мне. Но хуже другое — если не научу, они убьют её. И тогда... тогда я останусь в будущем, где моя хижина полна теней с её лицом».
Он лежал, затаив дыхание, будто любое движение могло разбить хрупкое перемирие между войной и этим мигом покоя. Её вес на его груди был невыносимо лёгким и одновременно тяжёлым — как совесть, которую он годами прятал в глубине шкафа с окровавленными мантиями. «Почему ты?» — мысленно спрашивал он, глядя, как её ресницы дрожат. «Почему именно ты заставляешь меня чувствовать, будто я... человек, а не инструмент?».
Он позволил себе коснуться её виска, провести пальцем по линии челюсти, едва касаясь, как будто она могла рассыпаться от прикосновения. «Ты не знаешь, что твоя «нормальность» для меня — яд и противоядие одновременно. Что каждый раз, когда ты смеёшься, я забываю, как держать кинжал».
Она сделала глубокий вдох и медленный выдох, будто последний, для принятия спокойствия.
«Спасибо. За то, что не даёшь мне забыть, каково это — не считать каждый вздох последним. За то, что даёшь нормально жить, а не выживать. За то, что рядом».
— Почему он хотел убить тебя... там в твоем времени?
Ее вопрос отвлек его от мыслей. Пальцы впились в край матраса за её спиной, будто пытаясь схватиться за якорь в бушующем море памяти.
— Потому что у меня украли крестраж, — голос Драко прозвучал как скрежет клинка по камню. — Не просто украли. Вырвали.
— Кто-то из Ордена? — спросила она, поднимая на него взгляд.
Он отрицательно покачал головой, он это не был ответ.
— Я не знаю... — его голос задрожал, а глаза метались по комнате, будто ища ответ в трещинах стен. — Я думал, что все из Ордена мертвы, но в момент, когда я перемещал крестраж... — Он резко сглотнул, словно слова обжигали горло. — Это было... как сон. Тень. Рука, вырвавшая артефакт из воздуха. Ни лица, ни голоса. Только запах... — мёда и пергамента.
— Мёда и пергамента... — Гермиона медленно повторила, пальцы непроизвольно дрогнули на его спине. В ушах зазвучал далёкий шепот страниц из библиотеки Хогвартса, как тогда, когда она читала книги.
Драко заметил, как её взгляд метнулся к полке с книгами — туда, где лежал потрёпанный фолиант с позолотой на корешке. Его глаза сузились.
— Ты что-то знаешь. — Не вопрос. Констатация. Его рука резко опустилась на её плечо, пригвоздив к кровати. — Говори.
Она встряхнулась, вырываясь, но его хватка стала железной.
— Я ничего не знаю...
— Ты пахнешь так же, — вырвалось у него внезапно. Он отпрянул, будто обжёгся. — Мёдом и... чернилами.
Гермиона застыла.
— Но ты не могла этого сделать... тебя тогда уже...
«Не было».
В углу хижины что-то звякнуло — будто невидимая рука задела колокольчик. Они обернулись, но там была лишь пустота и тень, слишком густая для этого времени суток.
Он притянул её ближе, но теперь его движение было лишено прежней резкости — скорее усталым, почти нерешительным.
— Забудь, — повторил он, но уже тише, глубже, как будто слова адресовал самому себе.
Его рука скользнула с её плеча на спину, прижимая так, чтобы между ними не осталось места для лжи или войн. Гермиона не сопротивлялась. Где-то в глубине, под грузом страха и гнева, дрожала тонкая нить понимания — они оба слишком измотаны, чтобы продолжать бой.
— Спи, — пробормотал он, и это прозвучало странно мягко — почти как просьба о перемирии.
Она закрыла глаза, уткнувшись лицом в изгиб его шеи. Здесь, в темноте, не было Драко Малфоя — надменного наследника, и Гермионы Грейнджер — боевой волшебницы. Только тепло двух тел, сплетённых в попытке заглушить эхо войны.
***
Первые лучи солнца пробились сквозь щели стен. Гермиона проснулась от порыва ветра, хлопнувшего ставнем о стену. Рядом было пусто — простыня смята, подушка сохранила вмятину от его головы, но тепла уже не осталось. Она приподнялась, и холодный утренний воздух обжег легкие.
На его месте лежал сложенный пергамент. Дрожащие пальцы развернули записку:
«Чёрное озеро. Я жду тебя. — Д.М.».
Почерк был резким, как всегда, но в заглавной «М» чернила растеклись, будто рука дрогнула.
— И зачем себя подписывать? Будто с нами еще кто-то есть... — Она закатила глаза, и скинув с себя одеяло, ступила на скрипучий пол.
Быстро одевшись и взяв палочку, она аппарировала на озеро, где когда-то они с Гарри спасли его же самого и Сириуса.
Холодный воздух пронзил её кожу. Вода озера была спокойна, отбрасывая четкие блики первых лучей солнца. Драко стоял спиной, вглядываясь в горизонт и на штиль воды, его капюшон трепетал на ветру. В руке он сжимал острый клинок.
— Пришла, — обернулся он, не вопросительно. Взгляд скользнул по её телу, будто вспоминая проведенную ночь.
— Ты оставил записку, — она остановилась в пяти шагах, не решаясь приблизиться. — Почему не разбудил?
— Потому что ты спала, как мёртвая. — Уголок его рта дёрнулся, но усмешка не сложилась. — И потому что сегодня тебе понадобятся силы.
Он бросил ей клинок, который она поймала на лету. Лезвие было холодным, как его голос.
— Тренируемся против невидимого противника, — сказал он, подходя ближе. — Научись чувствовать пустоту, — и испарился.
Гермиона сглотнула — где-то в этой пустоте скрывался «враг», которого нельзя увидеть, только услышать. Шаг. Шёпот. Дыхание...
— Не думай. Чувствуй, — его голос прозвучал сзади, но она не обернулась.
Клинок свистнул в сантиметре от её шеи — она уклонилась, почувствовав движение воздуха. Второй удар — ниже, в ребро. Блокировала локтем, отступив к воде.
Он перемещался с одного места на другое, оставляя лишь полупрозрачный темный дым. Способность Пожирателя.
Ветер стих, будто сама природа затаила дыхание. Гермиона замерла, прислушиваясь к ритму волн, к шелесту ивовых ветвей. Её пальцы сжали рукоять клинка, готовясь.
«Он здесь...».
Тень скользнула слева — едва уловимое движение, но она успела отпрыгнуть, прежде чем клинок Драко вонзился в песок на месте её стояния.
— Слишком медленно, — его голос донёсся справа, смешавшись с рокотом озера. — Нечесть не ждет, пока ты услышишь их шаги.
Она закрыла глаза, подавив панику. Вдохнула глубже, выдыхая дрожь.
И тогда почувствовала — лёгкий вихрь воздуха у виска. Инстинктивно присела, клинок Драко просвистел над головой. Её собственная рука метнула заклинание «Ревелио!», но тщетно — лишь искры брызнули в пустоту.
— Зря, — он материализовался на мгновение, чтобы ударить её в спину. Она упала на колени, ударившись губами о камень, но тут же перекатилась, цепляясь за его кофту. Ткань вырвалась из пальцев, оставив запах дыма.
— Магия — не ответ на всё, — прошипела она, вытирая кровь с губ. — Но забыла добавить: иногда это единственный выход.
Она швырнула в воздух горсть песка, зачарованного на лету. Частицы зависли, облепив невидимую фигуру, как рои светлячков. Контур Драко проступил — он замер, поражённый.
— Неплохо, — усмехнулся он, стирая песок с плеча. — Но в реальном бою у тебя не будет времени на фокусы.
— В реальном бою я не буду одна, — она выпрямилась, клинок направлен на его грудь.
Он рассмеялся — низко, глухо, — и впервые за всё время в его взгляде промелькнуло что-то вроде уважения.
— Тогда докажи, — исчез снова, но теперь она видела — песчинки мерцали в его следах, как звёздная пыль.
Она атаковала, следуя за светящимися точками, парируя удары, которые становились всё жёстче. Клинки сталкивались, высекая синие искры. Вдруг Драко появился сзади вплотную, обезоружив её одним движением. Лезвие его кинжала упёрлось ей в горло.
— Мёртва, — прошептал он.
— Но не сломлена, — она подпрыгнула и резко ударила затылком ему в нос, и воспользовавшись замешательством, приставила к его ребру остриё, спрятанное в рукаве.
Он замер, кровь стекала по подбородку, но губы искривились в ухмылке.
— Учусь, — проворчал, отступая. — Завтра начнём с ударов головой.
Он вытер кровь рукавом, не сводя с неё взгляда, в котором смешались досада и что-то похожее на одобрение. Потом резко достал палочку, щелчком заставив её вспыхнуть тусклым золотым светом. Его древко скользнула к её губам.
— Не шевелись, — прошипел он, когда она дёрнулась от неожиданного касания. Его дыхание пахло железом и мятой.
— Я не ребёнок, — она попыталась отстраниться, но он придержал её за подбородок, закончив заклятье.
Он перешел к своей собственной ране, но палочка в его руке дрогнула, когда магия коснулась. Она не стала комментировать. Просто смотрела, пока он работал, отмечая, как его брови сходятся в привычной гримасе концентрации.
— Эпискей, — пробормотал он, направляя палочку, где поступала кровь. Но заклинание сорвалось, и он стиснул зубы, когда боль рванула волной.
— Дай, — Гермиона выхватила палочку из его руки прежде, чем он успел протестовать. — Ты дрожишь как первокурсник на первом дуэльном клубе.
— Не смей... — начал он, но она уже водила кончиком палочки вдоль раны, повторяя его движения. Свет лился мягче, бережливее, и он замер, чувствуя, как боль уступает место теплу.
— Научился бы уступать, — она не подняла глаз, но в уголке её рта дрогнула усмешка. — Уверена, даже Пожиратели знают, когда просить о помощи.
Он смотрел на неё сверху вниз, на эту «маленькую девчонку», чьи пальцы дрожали от напряжения, но продолжали водить палочкой с хирургической точностью. Ее губы немного опухли от удара, а ресницы отбрасывали тени на щёки — и вдруг он вспомнил мать. Люциус всегда говорил, что слабость пахнет мёдом. Но здесь пахло кровью и железом, а её прикосновение оставляло ощущение ожогов.
Когда она закончила, он резко выхватил палочку и испарился. Его исчезновение оставило после себя лишь завихрение холодного воздуха и горький привкус дыма. Гермиона стояла в замешательстве, сжимая собственную палочку.
— Это значит, мы продолжаем? — крикнула она в пустоту.
Но в ответ лишь тишина, пронесенная ветром.
— Значит продолжаем. — Ответила сама себе.
Она повернулась к озеру, где вода внезапно застыла.
— «Найди меня...» — эхо его голоса прошелестело в ушах и она вновь обернулась.
Гермиона замерла, прислушиваясь к тишине, каждый нерв натянут как струна. Ветер шелестел листьями ив, растущих у озера, но в этом шепоте она уловила лёгкий скрип кожи о рукоять клинка.
— «Слева».
Она метнулась вправо, едва уклоняясь от лезвия, которое вонзилось в дерево позади неё. Драко материализовался из тени, его глаза сверкали азартом, но в уголках губ что-то пряталось.
— Медленно, Грейнджер. Смерть быстрее.
— А ты предсказуем, Малфой, — парировала она, резко развернувшись и выпустив в него поток огненных искр. Пламя отразилось в его расширенных зрачках, осветив мгновение дикого азарта, прежде чем он поднял щит.
Он отбил заклятье, но она уже ворвалась в его пространство, колено направлено в живот. Драко поймал её удар, скрутил руки за спину и прижал животом к стволу сосны. Кора впилась в кожу, но её стон смешался не с болью, а с хриплым смешком. Его тело прижалось к ней целиком, грудью к спине, пахом к заду, бёдрами к бёдрам — так близко, что она почувствовала, как напряглись его мышцы под одеждой.
«Да, зайка. Почувствуй это».
— Пытаешься драться как магл? — его губы почти коснулись её уха, а горячее дыхание обожгло шею, пробудив мурашки. Рука сжимала её запястья так, чтобы она ощутила силу, но не боль.
«Этот придурок издевается?».
— Пытаюсь драться как ты, — она выдохнула, резко откинув голову. Затылок промахнулся мимо его подбородка, но он дрогнул, и этого хватило.
Они рухнули на землю, перемешавшись в клубке из локтей, коленей и лезвий. Она оказалась сверху и её клинок прижался к его горлу, бёдра обхватили его талию, а свободная рука вцепилась в ворот, обнажив длинную шею.
— Мёртв, — выдохнула она, но голос сорвался на шёпот. Её губы были в сантиметре от его, дыхание спуталось с его дыханием, а где-то внизу, под слоями ярости, пульсировало тепло.
Драко рассмеялся — низко, с хрипотцой, будто в горле застрял ком желания. Его рука скользнула по её спине, впиваясь пальцами в поясницу, и перекатил их, сменив позицию. Теперь он нависал над ней, прижимая её запястья над головой к песку, а клинок валялся в стороне, забытый.
— Смерть не сдаётся, — прошипел он, и взгляд упал не на лезвие, а на её губы. Его голос стал густым, как дым от костра. — Но ты... ты выглядишь живой. Опасной.
«Прекрасной».
Его колено раздвинуло её бёдра, а свободная рука медленно провела по её шее, останавливаясь там, где бешено бился пульс. Она ахнула, выгнувшись, но не для того, чтобы вырваться — её тело ответило предательским рывком навстречу. Он отпустил её руки.
— Ненавижу тебя, — прошептала она, впиваясь ногтями в его плечи.
— Лжёшь, — он прижался губами к её ключице, не целуя, просто чувствуя, как дрожит её кожа. — Ненависть не пахнет так... — язык лизнул солёную каплю пота у её горла, — ... не горит так.
Валявшийся клинок у её талии вдруг взлетел, приставленный к его виску.
— А это горит? — она дышала прерывисто, но рука не дрогнула.
Он рассмеялся и она улыбнулась, пытаясь успокоить дыхание.
— Огонь, Грейнджер. Только огонь.
Он медленно отстранился, его смех растворился в шепоте ветра. Клинок дрогнул и упал, воткнувшись в песок, как будто сама земля отвергла эту угрозу. Драко поднялся, отряхивая джинсы от хвои и песка, и протянул ей руку — жест неожиданно мягкий, лишённый привычной язвительности.
— Вставай, — сказал он, избегая её взгляда. — Твоя поза «победительницы» смешна, когда ты валяешься в грязи.
Его пальцы сомкнулись вокруг её ладони, шершавые от шрамов. Она позволила поднять себя, но не отпустила сразу, чувствуя, как под его кожей пульсирует магия — тёмная, колючая, но... стабильная. Не та хаотичная сила, что рвёт его изнутри.
— Спасибо, — выдохнула она, не задумываясь.
— Третий раунд. — Он улыбнулся и вновь испарился.
Гермиона закатила глаза и отряхнув джинсы, подобрала палочку.
— Пора уже признать, Малфой... ты проиграл.
Ветер стих на мгновение, будто сама природа затаила дыхание. Гермиона стояла, прислушиваясь к шепоту волн, когда внезапно холодное лезвие коснулось её горла. Прежде чем она успела вдохнуть, сильная рука закрыла её рот, а другая с железной хваткой скрутила запястья за спиной. Драко прижал её к себе так, что лопатки её впились в его грудь.
— Тише, малышка, — его голос прозвучал в полушаге от её уха, низкий и опасный, как рокот подземного толчка. — На войне крики привлекают смерть.
Она замерла, но не от страха — от ярости. Его пальцы впивались в её кожу, запах дыма и железа с его рук смешивался с её собственным потом. Она почувствовала, как его дыхание обжигает шею, и её мышцы напряглись, готовые к рывку.
— Ты думала, что если научиться бить, этого будет достаточно? — он усмехнулся, и сильней придавил руку к её рту. — Умение молчать — важнее.
Гермиона стиснула зубы, её магия забурлила под кожей, как кипяток. Она резко ударила затылком ему в подбородок, одновременно вывернув запястья против хватки. Драко ахнул, ослабив давление, и она рванулась вперёд, вырываясь из захвата.
— А умение слушать тебе явно не дано, — бросила она, разворачиваясь и рука выстрелила вперёд, цепляясь за его пояс, которая потащила их ближе к озеру. Они рухнули в воду, и ледяная волна накрыла с головой. Под водой он вцепился ей в волосы, она — в его горло, оба задыхаясь, но не отпуская. Вынырнули, кашляя, и она влепила ему пощёчину.
— Хуже Пожирателей!
— Лучше, — он выплюнул воду, глаза горят, как то спиртное, что он пил прошлой ночью. — Потому что я знаю твои слабости.
Она схватила его за шею. Он захрипел, но повалил её на берег, пригвоздив её бедра коленями, а кисти прижал к земле. Песок забился в рот, волосы прилипли к лицу, а он навис, мокрый и опасный.
— Сдаёшься?
— Никогда, — она выдохнула.
Они замерли, тяжело дыша. Кровь с его подбородка капала на её щёку, смешиваясь с озёрной грязью. Туман начал рассеиваться, открывая солнце, которое поднялось выше, будто наблюдало за их дуэлью.
— Урок усвоен, — он откатился на спину, закрыв лицо рукой. — К тебе нельзя подходить сзади, иначе в следующий раз моё лицо не выдержит от твоих ударов.
Она засмеялась, тяжело, пытаясь отдышаться.
Он приподнялся, опираясь на локоть, и вытер кровь с лица тыльной стороной ладони. Песок хрустел на его коже, а в глазах плескалось что-то незнакомое — тревога? Уважение? Гермиона не успела разобрать, потому что он уже встал, отряхивая кофту и джинсы с преувеличенной театральностью.
— Вставай, Грейнджер. Пока не приплыли русалки — они обожают драматичные сцены.
Он протянул руку, но она игнорировала жест, поднимаясь сама. Ноги дрожали, спина ныла, но она выпрямилась, подбородок дерзко вздёрнут.
— Боишься, что они позавидуют моей технике? — она провела рукой по волосам, пытаясь стряхнуть песок, но только размазала грязь по щеке.
Он фыркнул, подбирая свой клинок, застрявший в иле.
— Боюсь, что они утащат тебя за болтливость. Ты всё ещё говоришь, даже когда проигрываешь.
Она хотела парировать, но вдруг заметила, как его взгляд скользнул к её шее — к синяку, оставленному его пальцами. Он стиснул челюсть, резко отвернувшись, будто пойманный на краже.
— Пошли... я хочу принять душ. — Драко протянул руку, ладонью вверх, как вызов. Его пальцы всё ещё были испачканы кровью и царапинами.
Гермиона колебнулась, взгляд скользнул от его руки к лицу. Солнце слепило, но она разглядела едва заметную дрожь в уголке его губ — не усмешка, а что-то другое. «Страх? Нет, он не боится. Или... боится именно этого?».
— Боишься, что я откажусь? — спросила она, нарочито медленно кладя свою ладонь в его.
— Боюсь, что заговорю от скуки, пока ты решаешь, — он резко дёрнул её к себе. Пространство сжалось, и их тела на миг слились в вихре аппарирования — слишком близко, слишком жарко. Она почувствовала, как его магия, острая и горькая, обожгла кожу.
Они материализовались у входа в хижину. Драко не отпускал её руку, его большой палец непроизвольно провёл по её запястью, ощущая пульс.
— Трясёшься, — заметил он, но не отпустил.
— Замерзла, — она посмотрела на него, но голос не дрогнул.
Она и вправду замерзла. Холод пробирался под кожу иначе, чем от мороза — мокрые вещи и пронизывающий ветер сплелись в ледяные нити, сковывающие мышцы. Даже её дыхание, ровное и упрямое, вырывалось лёгким паром, растворяющимся в пустоте. Драко заметил, как мурашки пробежали по её оголённой шее, когда она отвернулась, и почувствовал, как дрожь от её пальцев передалась ему — тонкая, назойливая вибрация, которую не заглушить ни сарказмом, ни злостью.
— Ладно, — пробормотал он сквозь зубы, резко снял с себя мокрую кофту, оставив на себе только прилипшую белую футболку и набросил ей на плечи, прежде чем успел передумать. Тяжёлая ткань, пропитанная запахом дыма, озерной тины и мяты, упала на неё, как броня.
Она замерла, удивлённая, пальцы вцепились в ткань. А он увидел, как её губы слегка дрогнули — не от холода, а от чего-то другого.
— Спасибо, — выдохнула она, слишком искренне.
Он сделал шаг назад, в холодную пустоту между ними, и жестом указал на вход. Она стояла, будто ожидая ловушки, но через секунду резко двинулась вперёд.
Они вошли в хижину, минуя длинный проход. Дверь захлопнулась, отсекая внешний мир, но не напряжение. Она скинула его кофту и свою куртку на спинку стула и взяла пижаму с полотенцем.
— Я первая в душ, — кинула она.
— Несомненно, — ответил он, сбрасывая с себя футболку, пропитанную запахом хвои и дневной сырости.
«Чёрт...».
Гермиона застыла на мгновение, случайно поймав взгляд на его обнажённом торсе. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь пыльные стёкла, скользнул по бледной коже, высвечивая шрам — тонкий, как паутина, будто след от когтей прошлого.
Он поймал её взгляд краем зрения — быстрый, как вспышка света на лезвии, — и мгновенно напрягся. «Смотрит. Смотрит на меня, как на экспонат в музее», — прошипела мысль, но где-то глубже, под рёбрами, ёкнуло что-то горячее и стыдное.
— Только не залей всё водой. Здесь, кажется, и так плесень процветает лучше, чем чистокровные маги.
Она фыркнула, делая вид, что роняет полотенце, чтобы скрыть дрожь в пальцах. «Чистокровные маги... Всего лишь ещё один способ напомнить мне, где моё место», — ярость закипела в груди, привычная, почти утешительная. Но что-то новое присоединилось к ней — щемящее, неудобное. Может, от того, как его плечи напряглись, когда он говорил о плесени, будто сам не верил в свои слова? Или от того, что его запах — хвоя, пот, что-то металлическое — вдруг заполнил хижину, смешавшись с её собственным страхом?
Она развернулась, ступая к двери, её силуэт резко вырисовывался на фоне света, пробивавшегося сквозь щели в ставнях.
— Стой. — Его голос прозвучал как щелчок капкана.
Она замедлила шаг, но не остановилась, пока он не щёлкнул палочкой. Их мокрые вещи взметнулись в воздух, обвитые золотистыми нитями заклинания, и замерли на мгновение — пар поднялся от ткани. Вещи в миг высохли.
— Держи. — Он кинул ей свою кофту, и она поймала её не моргнув, но пальцы слегка дрогнули.
— Твоя пижама тебе не поможет согреться.
— Спасибо,— сказала она ровно, но слишком медленно, будто проверяя, не взорвётся ли слово и вышла из комнаты.
Он отвернулся, подойдя к камину, перебирая в руках свою палочку и вдруг яростно наколдовал огонь, чтобы треск пламени заглушил всё остальное.
Гермиона задержалась под струями воды дольше, чем нужно, пытаясь смыть с кожи не только озёрный ил, но и странное чувство после тренировки. Вода стекала по синякам на бёдрах — подарки подводных камней и его «уроков» по выживанию.
Его кофта висела на ней, как призрак, которая теперь казалась насмешливым стражем её наготы. «Без нижнего белья. Потому что всё мокро. Потому что он даже не подумал...» — она стиснула зубы, поправляя шерсть. Ткань оказалась мягче, чем ожидала, и запах — не дорогие зелья или духи, а дым и мята. Кофта упала ниже бёдер, и она почувствовала, как холодный воздух хижины касается кожи там, где обычно была защита ткани. «Нелепо. Уязвимо. Он это заметит».
— Почему ты стесняешься?— сказала она ровно, в зеркало, но внутри всё кричало. Ткань обволакивала, как чужая броня, а её тело предательски реагировало на тепло, застрявшее в волокнах. «Это просто физиология. Холод. Шок».
Может потому что она уже не чувствовала в нём «того» Драко? Да! Так и было. Она призналась окончательно. Он — другой. Старше, умней, обаятельней. Его колкости теперь отточены, как лезвие, но за ними сквозила странная глубина — будто каждое слово было шифром, а не просто ядом.
Отражение в стекле казалось чужим: мокрые волосы, капли воды на шее, огромная чёрная кофта, которая съедала её силуэт, оставляя лишь намёк на изгибы тела. Запах мяты и дыма, въевшийся в ткань, обволакивал, как дымка забытого заклинания. «Его запах. Всегда ядовитый, всегда преследующий... но теперь...» — она резко отвернулась, будто зеркало могло выдать её мысли.
Он услышал шаги, но не поднял голову — пока её запах не ударил в ноздри: мокрые волосы, запах мёда, мяты и что-то ещё... Её страх? Нет. Не страх. Что-то острое, живое, от чего сжались мышцы спины.
Драко замер, пальцы впились в край карты, оставляя морщины на пергаменте. «Не смотри... Не смотри». Но она стояла в дверном проёме, и даже без взгляда он чувствовал, как его кофта скользит по её коже, слишком свободная, слишком «её».
— Ты планируешь маршрут или пытаешься прожечь карту взглядом? — её голос. Ближе, чем ожидал.
И он посмотрел, не в силах сопротивляться, и воздух перехватило в горле. Влажные волосы, капля на шее, кофта, почти открывающая бедра... и «ничего» под ней. «Гребаные мокрые джинсы», — подумал он, чувствуя, как вода с его одежды капает на пол, будто отсчитывая секунды до взрыва.
Они стояли посреди хижины, залитой дневным светом, который выставлял напоказ каждую пылинку, каждую трещину в стенах. Гермиона поправила рукав его кофты, слишком длинный, почти закрывающий пальцы, и почувствовала, как грубая шерсть трётся о голую кожу. «Как он посмел? Как я позволила?» — но альтернативой было дрожать в мокром белье, и это унижение казалось бы горше.
«К чёрту. Игра стоит свеч».
— Ты... — начал он, но голос сорвался. «Скажи что-то ядовитое. Сейчас же». — Выглядишь ещё нелепее, чем обычно. Поздравляю.
Она стиснула рукава, чтобы не вцепиться ему в горло. «Почему его помощь всегда похожа на удушение?». Но под рёбрами, вопреки воле, шевельнулось что-то тёплое. Возможно, от того, как его заклинание сохранило тепло в ткани — не магическая необходимость, а... «Нет. Он просто не хочет терять ценный ресурс». Но его взгляд выдавал обратное.
«Что ж, кот хочет поиграть, тогда мышка готова».
Она не среагировала на укол. Вместо этого подошла к столу, оперлась ладонями о край, и кофта сползла, обнажив синяк на плече — след его рук, которые дрогнули в тот роковой момент в озере.
— А ты выглядишь как мокрый хорёк — парировала она, но без злости. Её глаза скользнули по его груди, по тонкому шраму.
«Видит. Конечно, видит», — его кожа загорелась под этим взглядом. Он хотел схватить футболку, спрятаться, но застыл, будто её глаза пригвоздили его к месту.
Она усмехнулась, намеренно потянувшись рассмотреть карту ближе, чтобы кофта приподнялась ещё на дюйм. Его дыхание участилось — она услышала. «Слабость. Твоя слабость».
«Делает это специально. Провоцирует. Ищет слабину». Но его дыхание уже сбилось, кровь гудела в висках. Он знал — она слышит. Слышит, как его сердце бьётся в такт её насмешкам.
— Карта ведёт в пещеру на севере, — пробормотал он, пытаясь вернуться к роли стратега. — Там...
— Драко.
Она назвала его по имени. Не «Малфой». Не «придурок». Драко. И что-то в его рёбрах сдало, как замок, который слишком долго пытались взломать.
— Что? — резче, чем планировал.
— Ты дрожишь.
«Сука...».
Он посмотрел вниз. Рука, сжимавшая палочку, действительно дрожала. «Холод. Просто холод», — но хижина была душной от огня.
Она усмехнулась, как будто читала его мысли, но он не отступил. «Нельзя. Нельзя позволить ей это...». Но она уже стала олицетворением всего, против чего боролся — и всего, чего тайно жаждал. Живая, упрямая, неукротимая.
Он поднял на неё взгляд. «А может попробовать сказать правду? Поставить её в ступор? И тогда это будет проигрыш ради победы».
— Уверен, ты бы тоже дрожала, будь рядом с тобой парень без нижнего белья.
Укол.
Гермиона замерла.
«Он что, серьезно выдал правду? Вот сука...».
Его слова — грубые, резкие — повисли в воздухе. Она не ожидала, что он «признает» это. Всегда думала, что он будет до конца врать, изворачиваться, прятаться за маской холодного превосходства. Но сейчас...
— Я... — её голос сорвался.
«Победа!».
Он засмеялся.
Гермиона застыла, её пальцы непроизвольно вцепились в край стола. «Он смеётся. Смеётся, будто это шутка, а не признание».
— Расслабься, — кинул он, оттолкнувшись от стола. Палочка вертелась в его пальцах, как нож в руках фокусника. — Это не признание. Просто... факт. Ты дрожишь, я дрожу. Физиология, Грейнджер. Ничего личного.
Она стиснула зубы, чувствуя, как тепло поднимается к щекам. «Не позволю ему превратить это в тупую шутку». Но её тело предательски отреагировало — мурашки пробежали по спине, когда он медленно провёл языком по нижней губе, словно стирая следы её взгляда.
Гермиона свела скулы до боли, ногти впились в ладони. «Физиология. Конечно. Всё сводится к гормонам и импульсам, а не к тому, что он на самом деле чувствует». Но её кожа запомнила миг, когда его дыхание смешалось с её — слишком тёплое, слишком человеческое.
Он обошел стол, подойдя к ней вплотную, палочка замерла в воздухе, остриём к её груди. Не угроза, но вызов.
— Хочешь урок физиологии? — голос низкий, как шелест страниц в запретной секции библиотеки. — Могу показать, как дрожь превращается в жар.
«Боже... он что, серьезно?».
Она не отступила, даже когда его свободная рука коснулась её талии — мимолётно, будто случайно. «Ложь. Всё это ложь». Но мурашки побежали вниз по позвоночнику, предательски выдавая её.
— У тебя на это хватит смелости? — бросила она, поднимая подбородок. «Скажи нет. Скажи да. Чёрт, просто замолчи».
Его пальцы сжали её бок, впиваясь в шерсть кофты. Глаза сузились, и на мгновение она увидела то, что он так яростно прятал — голод, дикий и неотёсанный, как неогранённый алмаз.
— Смелость? — он наклонился, губы почти коснулись её уха. — Ты сама дрожишь. И это не от холода.
Она вздохнула, закрыв глаза, но тут же оттолкнула его, собрав последние капли гордости.
— Заткнись, Малфой. — Голос звучал хрупко, как лёд на весеннем озере. — Твои игры...
— Не игры, — перебил он, внезапно серьёзный. Палец провёл по её шее, обнажённой под спутанными волосами. — Это война. А на войне дрожь — единственная честная часть.
Она швырнула в него смятый пергамент со стола. Он увернулся, усмехаясь, но в уголках губ дрожала тень боли.
— Все, малышка. Не трогаю. — Он поднял руки, будто сдавался.
Гермиона застыла, её грудь вздымалась от рывков дыхания, будто она пробежала марафон, а не просто отшвырнула его. Его руки, поднятые в мнимой капитуляции, казались насмешкой — белый флаг, который он всегда готов поджечь.
— Малышка? — она выплюнула слово, как яд. — Ты всё ещё думаешь, что это смешно?
Он медленно опустил руки, пальцы нервно постукивали по шву джинсов. «Смешно? Нет. Но это единственный способ не сойти с ума». Его взгляд скользнул по её шее, где остался след от его прикосновения — розовая полоска на фоне бледной кожи.
— Смешнее, чем твоё лицо прямо сейчас, — он щёлкнул палочкой, и легкий ветер коснулся низа кофты, приподнимая её чуть выше. — Хочешь продолжить урок? Или предпочитаешь дрожать в одиночестве?
«Насколько же правда слаще вранья».
— Возьми свою «милость» обратно. Мне не нужно твоё... — она запнулась, подбирая слово, достаточно острое, чтобы ранить. — К черту... — она яростно ступила в сторону кровати.
«Теперь мне ясна фраза: от любви до ненависти, всего один шаг. И кажется это был он».
И когда она прошла мимо, он улыбнулся, но не дал себе забыть. «Слабость. Гребаная слабость». А где-то в подсознании, как укол: «Но она пахнет мятой. Моей мятой».