16 Глава
Они стояли в центре комнаты, где воздух дрожал от остаточной магии — тяжелой, как запах грозы после драки. Его палочка, вздрагивая в пальцах, выписывая в воздухе зигзаги, похожие на швы. Свет лился теплым янтарем, касаясь рваных ран на её груди, шее, руках, коленях. Каждое прикосновение его заклинания заставляло её кожу стягиваться с тихим шипением, будто раскаленное железо погружали в снег.
— Держись, — прошептал Малфой, но это звучало как приказ, а не просьба. Его магия впивалась в неё — не лаской, а скальпелем, выжигая яд из порезов, оставленных его же собственными проклятиями. Гермиона стиснула зубы, чувствуя, как под его чарами плоть регенерирует слишком быстро, слишком болезненно, будто её заживляли живыми иглами.
— Ты... издеваешься? — она застонала, когда золотистые нити его заклятья, вдруг превратились в ледяные шипы. Он метнул на нее взгляд через чад магического дыма — глаза блестели, как обсидиан под луной.
— Это не лечение, Грейнджер. Это урок. — Его палец дрогнул, и сияние сменилось червонным пламенем. Теперь горело не тело, а нутро — будто он выжигал её грех, выкованный на месте раны-руны, похожие на древние защитные символы.
Она рассмеялась сквозь боль — хрипло, с ноткой безумия, будто в её глотке рвалась запретная магия. Ледяные шипы вросли глубже, превращая вены в хрустальные реки.
— Урок? — её голос треснул, когда заклятье коснулось рваной раны на боку, оставленной его зубами на рассвете. — Ты... хочешь научить меня страдать?
Его палочка вздрогнула, и пламя сменилось вихрем черных искр. Комната наполнилась гулом — будто тысячи ос застряли между стен. Гермиона выгнулась, когда магия впилась в старый шрам на ключице — тот самый, что оставил Монтегю.
— Да, — прошипел он, приближаясь так, что их лбы почти соприкоснулись. В его глазах отражались её искажённые от боли черты. — Чтобы в следующий раз, ты не получала от этого удовольствие, а чувствовала боль, которую я могу тебе причинить.
Она выдохнула смесь смеха и стона, когда черные искры начали выжигать на её коже новые руны — те самые, что он когда-то изучал в запретных гримуарах Малфоев. Её пальцы впились в край стола, сжимая дерево до хруста, но вместо щепок из под кожи поползли золотые нити. Её магия, дикая и неукротимая, ответила вызовом.
— Удовольствие? — Гермиона рванула головой, и волосы, спутанные магическим вихрем, обвили его шею, как удавы. — Ты думаешь, это я ищу боли? ... Ты сам горишь, как фамильяр в аду, каждый раз, когда я не кричу.
Он схватил её за горло, но не сжал — пальцы дрожали, повторяя ритм её пульса. Вдруг её рука мягко легла поверх его, и магия хлынула обратно — не исцеляя, а «преображая». Шрамы на его шее задвигались, складываясь в строки: «Ты — мой грех, который я несу добровольно».
— Прекрати... Грейнджер...- прошептал он сквозь зубы, - прекрати... немедленно!
Его пальцы начали медленно сдавливать её горло, от чего она прогнулась назад и издала сладкий стон.
- Боже... ты... ты сумасшедшая! - он оторвал от нее руку, будто обжегся, но его глаза горели яростью. - Когда я хочу причинить тебе боль, ты получаешь кайф... и... и как мне с этим быть? - на его губах появилась еле заметная улыбка.
Она наклонилась к его уху и его прожгло её горячее дыхание. - «Сломай меня». «Собери» и снова «Повтори».
Он вздрогнул. По его шее прокатилась волна мурашек, перебегающая по позвонку.
— Ты... играешь с огнём, — голос сорвался, выдав дрожь, которую он так ненавидел. — Ты хочешь, чтобы я стал монстром? Чтобы разорвал тебя на части?
— Да! — её ногти впились в его запястья. — Ты же чувствуешь? Это не я... Это ты. Твоя боль. Твоя тьма внутри меня. Ты боишься её, а она... — Она притянула его лицо к своему, так что их губы почти соприкоснулись, — ...она молит меня освободить её.
Он дрожал, чувствуя, как что-то рвется из клетки рёбер, как кости сдвигаются, перестраиваясь под напором чудовища, которое она вызвала наружу. Голос Грейнджер просочился в мозг, обволакивая, как дым:
— Сломай. Собери. Повтори...
И тогда он понял — это не она управляла собой. Это не её воля — это эхо его же крови, бурлящей в её венах. Это был ритуал. Тот самый чёртов ритуал, который они создали в библиотеке, когда их кровь слилась воедино. Теперь его тьма жила в ней, как паразит, переписывая её ДНК на язык теней. Если он рвёт — она рвёт сильнее. Если он жжёт — она превращается в пламя. Его кровь текла в её жилах и поэтому, её зверство можно понять. Если он хочет разорвать её на части - она тоже этого хочет. Если он хочет причинить ей боль - она готова. Она медленно превращалась в дьявола вместе с ним. Они становились одним целым. Это танец, где они оба — и жрецы, и жертвы.
Его рука вцепилась в её волосы, откидывая голову назад, обнажая шею, где билась жилка. Зубы сомкнулись на коже нежно, слишком нежно для демона, которым он становился...
- Я никогда его не выпущу, Грейнджер... никогда в твоем присутствии... Я никогда не сделаю тебе больно и уж точно, не сделаю так, чтобы тебе это нравилось... Я... никогда тебя не сломаю, слышишь? Никогда!
Она ослабила хватку, пальцы скользнули вниз, сплетаясь с его. Шрамы на их руках совпали, как части пазла — её тонкие линии света, его угловатые тени. Воздух вокруг замер, золотые искры магии замедлились, словно Вселенная затаила дыхание.
— Хорошо, — прошептала она, и в словах не было вызова, только тяжесть истины. — Ты не ломаешь меня. Ты... раскрываешь. Даже когда я боролась. Даже когда кричала, что ненавижу тебя. — Её ладонь легла ему на грудь, где под кожей пульсировало что-то тёмное и живое. — Я приняла твою тьму, Драко. Потому что она стала частью меня.
Он замер, глаза расширились. В них мелькнуло недоверие, почти страх — будто она вырвала клык у спящего зверя. Но Гермиона не отступила. Прижала лоб к его плечу, и магия ритуала, ещё мгновение назад бурлящая как шторм, сменилась тихим гулом — как сердцебиение земли после ливня.
Её руки дрожали, когда она подняла их к его лицу. Шрамы на его шее, ещё минуту назад рваные и яростные, начали менять форму — не под её магией, а словно сами, подчиняясь чужой воле. Распались, переплелись с её линиями, создавая новый узор — спираль, уходящую в бесконечность.
Драко вздохнул — глубоко, как будто впервые за годы. Его пальцы в её волосах разжались, не отпуская, а просто... держа. Как якорь в шторм.
Он застыл, ощущая, как её дыхание смешивается с его — неровное, влажное, настоящее. Магия между ними пульсировала теперь в унисон, спираль на их коже мерцала, как созвездие, рожденное в столкновении тьмы и света. Драко почувствовал, как что-то внутри него — острое, колючее, годами копившееся — рассыпалось в прах, оставив лишь тишину. Не ту, что давит пустотой, а ту, что наполняет пространство между нотами.
— Ты... — его голос сорвался, став хриплым шепотом. Ладонь Гермионы мягко прикрыла ему губы, прервав.
— Не надо слов. Они всегда были нашим проклятием. — Её взгляд упал на спираль, где их шрамы сплелись в нечто большее, чем символ.
Гермиона прижалась ближе, словно читая его мысли сквозь прикосновения.
— Мы больше не прячемся, — прошептала она, и это звучало как заклинание.
Его демон — или то, что от него осталось — зашевелился где-то в глубине, но уже без ярости. Словно дикий зверь, нашедший границы своей клетки... или понявший, что клетки нет. Только бескрайний лес, где тени и свет танцуют в вечном споре.
Драко наклонился, лоб касаясь её лба, и в этот раз поцелуй был не битвой и не обещанием, а признанием. Они дышали друг другом, пока магия вокруг не растворилась в тихом звоне, словно далёкий колокол, отмеряющий конец одной эпохи и начало чего-то хрупкого, неизведанного. Их шрамы «завязались», но остались светлыми полосами, напоминающие им о боли.
- Нам нужно немного отдохнуть, ведь скоро... - он поднял на неё глаза, тем самым показывая, что он вернулся опять в «реальность».
Война.
Вот что отразилось в его глазах. Они забылись в моменте порыва страсти, но приходится вернуться обратно. В это жуткое будущее, которое нужно изменить.
Гермиона лишь кивнула и прижалась к его груди.
Они легли на холодный каменный пол, спина к спине, как два клинка в ножнах, обернувшись в собственные мантии.
Сны пришли сразу.
Поле, где вместо травы — перья фениксов. Небо фиолетовое, усыпанное часами вместо звезд. Драко, без шрамов, в простой рубашке, смеётся, запуская бумажного дракона. Гермиона, с распущенными волосами, ловит его, и крылья оригами превращаются в живых бабочек.
Но даже здесь, в убежище иллюзий, война дышала в спину. Где-то за горизонтом нарастал гул — то ли гром, то ли рык маховика. Спираль на их телах светилась тревожным золотом.
— Даже во сне... — пробормотал Драко, сжимая её руку.
— Да, — она прижалась к нему, а бабочки обвили их, как живой барьер. — Но теперь мы не прячемся. Мы ждём.
И когда грохот прорвался в сон, расколов небо молнией цвета ржавчины, они подорвались вместе.
Проснулись — и война вдохнула в них свой огонь.
Взмахом палочки, Малфой вернул комнате привычный облик. Не разбитых стаканов, ни сломанного стола, ни крови.
Аберфорт тревожно ходил из одной комнаты в другую, будто что-то искал. Его тень, обычно сливающаяся с полом, теперь металась по стенам, как загнанный зверь, разрываясь на клочья. Пальцы старика дрожали, перебирая свитки на полках, опрокидывая склянки с зельями, которые разбивались, заполняя воздух едким дымом.
— Где... где он? — бормотал он, швыряя в сторону обломки мраморной статуи. Лицо его было бледным, как пергамент, а глаза горели лихорадочным блеском. Он схватил с полки какой-то ключ.
В подвале, куда Аберфорт спустился, ломая замки дрожащими пальцами, воздух звенел от забытых обещаний. Сундук в углу, окованный цепями, которые стягивались в узел, похожий на спираль.
Он снова поднялся наверх, держа в охапке куча черной одежды. Это были костюмы. Костюмы пожирателей.
— Наш ход, — прошептал старик, разворачивая мантии. Где-то наверху громыхнуло, и стены затрещали, принимая удар. Война пришла на порог.
Но теперь это был не сон.
Гермиона, как всегда, первой осознала значение мантий. Её глаза, уставшие, но всё ещё полные огня, расширились, когда она развернула ткань и увидела мерцающие перья.
— Это не просто одежда, — прошептала она, проводя пальцами по поверхности мантии. — Это... проводники. Они связывают нас с чем-то большим. - Её голос дрожал, но не от страха, а от осознания. Она почувствовала, как мантия отзывается на её прикосновение, словно живая.
Драко, напротив, сначала отшатнулся. Его лицо, обычно скрытое маской холодности, исказилось от смеси страха и гнева.
— Это шутка? — прошипел он, сжимая мантию в кулаке.
Но затем он почувствовал тепло, исходящее от ткани. Золотая спираль на его запястье зажглась, и он увидел отблески своего сна — поле с перьями фениксов, бумажного дракона, превращающегося в бабочек. Его дыхание стало ровнее, но в глазах осталась тень сомнения. — Ладно, — пробормотал он. — Но если это ловушка, я тебе этого не прощу, старик.
Вот оно. Время, когда добро должно переодеться в зло, чтобы его же и уничтожить.
Гермиона была одета в практичный, но элегантный костюм, состоящий из тёмно-синего корсета, который стягивался тонкой веревкой посередине с двух сторон, что придавало образу дерзости. Он был украшен тонкой серебряной вышивкой, которая мерцала при движении, создавая эффект живого узора. Корсет плотно облегал тело, подчёркивая талию и создавая эффект «песочных часов».
Под корсетом была белая рубашка с оголенными плечами, которая не прикрывала шрамы на шее и ключице — напоминание о ночи с Драко и к сожалению с Монтегю.
От окончания корсета, в пол тянулась легкая юбка, с небольшим разрезом, чуть выше колен посередине.
На поясе висела волшебная палочка, закреплённая в специальном держателе.
Запястья украшены в черные железные браслеты.
Высокие сапоги были удобными, но стильными, с небольшим каблуком, позволяющим быстро двигаться. Они были сделаны из тёмной кожи, усиленной защитными чарами.
Её мантия была лёгкой, почти невесомой, сотканной будто из перьев воронов и нитей, похожих на лунный свет. Она переливалась всеми оттенками серебра и голубого, создавая иллюзию крыльев бабочек.
Драко стоял, глядя на Гермиону, и его взгляд скользнул по её фигуре, задержавшись на корсете, который подчёркивал её силуэт с почти вызывающей уверенностью. Он заметил шрамы на её шее и ключице, и его губы сжались в тонкую линию.
Сам он был одет в чёрный костюм, который подчёркивал его стройную фигуру. Костюм был сшит из плотной ткани.
Жакет был украшен тонкими серебряными пуговицами, на которых были выгравированы символы драконов.
Под жакетом была тёмно-серая рубашка, которая контрастировала с бледностью его кожи.
На поясе у Драко висел кинжал с руническими надписями, который можно использовать, как для боя, так и для ритуалов. Так же рядом висела палочка в держателе.
Сапоги были высокими, до колен, сделанными из чёрной кожи с металлическими вставками. Они были удобными для быстрого передвижения, но при этом выглядели внушительно.
Мантия была более массивной, чем у Гермионы, сшитой из перьев, которые казались обугленными по краям. Она была тёмной, почти чёрной, но при свете мерцала глубокими оттенками красного и золотого.
— Ты выглядишь... готовой, — произнёс он, стараясь сохранить привычную холодность в голосе, но в его тоне прокралась тень чего-то, пошлого.
Гермиона повернулась к нему, её глаза горели решимостью. Лёгкая юбка, струящаяся вокруг её ног, казалась почти невесомой, но каждый её шаг был твёрдым, как будто она шла не по полу, а по полю битвы.
— А ты выглядишь... как пожиратель, — ответила она, слегка приподняв бровь, но в её голосе не было привычной резкости. Вместо этого в нём звучала лёгкая ирония, почти шутка, которую она позволяла себе только с ним.
Драко усмехнулся, уголок его губ дрогнул, но он быстро взял себя в руки. Его взгляд скользнул по её фигуре ещё раз, задержавшись на разрезе юбки, который открывал стройные ноги, обтянутые тёмной кожей сапог.
— Если бы я знал, что война будет такой... зрелищной, — начал он, но Гермиона резко перебила его: — Не начинай, Малфой. У нас нет времени на шутки.
Он поднял руки, будто сдается, но его глаза всё ещё светились азартом.
— Как скажешь, милая. Но знаешь, если мы всё-таки выживем, ты должна будешь носить этот корсет, пока смерть не разлучит нас. Он... впечатляет.
Гермиона закатила глаза, но лёгкая улыбка всё же тронула её губы. Она повернулась к нему спиной, и её мантия развевалась, как крылья, готовые взлететь.
Аберфорт улыбнулся впервые за десятилетия — остро, как лезвие.
— Если мы выживем, Малфой, я, может быть, подумаю об этом. А пока — сосредоточься.
Драко вздохнул, но его лицо стало серьёзным. Он подошёл к ней, его мантия, тяжёлая и тёмная, казалось, поглощала свет вокруг.
— Ладно, ладно. Ты права, как всегда. — Он бросил взгляд на кинжал у своего пояса, затем на её волшебную палочку. — Готова?
— Готовы ли мы когда-нибудь по-настоящему? — ответила она, но её голос был твёрдым.
Они обменялись взглядом, и в этот момент всё лишнее исчезло. Никаких шуток, никаких намёков, только понимание того, что они должны сделать.
— Последний штрих, — повторил Аберфорт, его глаза сверкали в полумраке. — Эти маски скроют ваши лица, но не только. Они усилят вашу связь с мантиями, сделают вас... чем-то большим, чем вы есть.
Гермиона протянула руку, её пальцы едва коснулись поверхности маски. Она почувствовала лёгкий холод, который быстро сменился теплом, словно маска ожила при её прикосновении.
— Они как... часть нас, — прошептала она, глядя на своё отражение в блестящей поверхности.
— Именно, — кивнул Аберфорт.
Драко взял свою маску, его пальцы сжали её крепче, чем нужно. Он посмотрел на Гермиону, затем на Аберфорта.
— И что, мы просто наденем их и пойдём на войну, как какие-то марионетки? — его голос звучал резко, но в нём также была тень сомнения.
— Нет, — ответил Аберфорт, его голос стал твёрже. — Вы наденете их, чтобы стать теми, кем должны быть в данный момент, чтобы все закончить.
Гермиона вздохнула и поднесла маску к лицу. В тот момент, когда холодный металл коснулся её кожи, она почувствовала, как что-то внутри неё сдвигается. Её мысли стали яснее, а сердце забилось быстрее. Она посмотрела на Драко и увидела, как он тоже надевает маску. Его глаза, обычно холодные и отстранённые, теперь горели ярче, чем когда-либо.
— Как ощущения? — спросила она, её голос звучал немного иначе, как будто маска добавила ему глубины.
— Странно, — ответил Драко, его голос был низким и немного механическим, но в нём также чувствовалась сила. — Но... правильно.
Аберфорт наблюдал за ними, его лицо было непроницаемым, но в глазах светилась тень гордости.
Гермиона и Драко обменялись взглядом, их маски скрывали лица, но связь между ними была сильнее, чем когда-либо.
- Вам нужно трансгрессировать , - сказал старик. - По моим наводкам, твой «двойник» сейчас находится в Хогвартсе, поэтому ступайте прямо туда.
Стоящий на столе стакан рядом с ними, просто слетел и разбился о пол. Сам по себе.
Гермиона, Драко и Аберфорт переглянулись, будто бы подавая знак непонимания. С чего стакан разбился сам по себе?
Гермиона нахмурилась, её глаза загорелись привычным для неё аналитическим блеском. Она медленно опустилась на корточки, чтобы осмотреть осколки стакана, разбросанные по полу.
- Что это было? - спросила Гермиона.
- Надеюсь, хороший знак. - Ответил с надеждой Аберфорт.
Малфой не придал этому значения. — Трансгрессия, говоришь? — спросил он, глядя на Аберфорта. — Это не самый приятный способ путешествовать, но если другого выхода нет...
— Другого выхода нет, — резко ответил старик. — И помните, маски не просто скрывают ваши лица. Они усиливают вашу связь друг с другом, но также делают вас уязвимыми. Вы напрямую связаны с пожирателями.
- Мы найдем «его», а дальше что? - вновь спросил Драко, приподняв бровь.
- Повторяю... действуйте по наитию,- ответил старик.
- Ах да... точно... извини. Забыл, что мы идем в логово зверя, лишь с голыми руками, - съязвил он.
«Не думай о глупостях, Грейнджер»- процедил Драко, но его голос в её голове звучал громче, чем слова.
«Перестань копаться в моей голове, Малфой»-мысленно огрызнулась она.