14 Глава
Они шли, прижимаясь к стенам, которые когда-то были рыжими от плюща, а теперь почернели, словно гигантские угли. Воздух вибрировал от остаточной магии — где-то впереди трещали невидимые молнии, оставляя на земле узоры, похожие на шрамы. Гермиона шла первой, её палочка дрожала в руке, вырисовывая в воздухе бледные защитные символы. Каждый из них таял, едва возникнув, будто сама реальность отвергала помощь.
Драко споткнулся о что-то мягкое — оказалось, это мантия с вышитым гербом Слизерина, прожжённая дырой в районе сердца. Он замер, глядя на кровавый узор вокруг отверстия. «Кого-то убили своим же заклинанием», — поняла Гермиона, заметив характерный завиток пепла. Она потянула его за рукав.
Где-то в развалинах звякнуло стекло. Гермиона прижала палец к губам, сердце колотясь в такт странному стуку — будто гигантский метроном отсчитывал секунды до конца.
— Бежим! — крикнула она, толкая Драко в узкий лаз между обрушенными колоннами.
Они нырнули в темноту, где пахло плесенью и железом. Гермиона нащупала стену, пытаясь вспомнить заклинание маскировки, но Драко внезапно схватил её за плечо:
— Сюда.
Он провёл пальцем по трещине в камне, и та открылась, как занавес, обнажив потайную лестницу. «Ход Малфоев», — догадалась она. В детстве он хвастался, что его род проложил тайные пути под всем Хогсмидом.
Ступени вились вниз, упираясь в подземное озеро, где вода светилась ядовито-зелёным. На берегу валялись пустые склянки с этикетками «Зелье забвения» — дата производства стиралась, но почерк был узнаваем: бисерный, с завитками — Снейп.
Гермиона подошла к стене, где ржавые цепи держали пергамент. Надпись кровью: «Смерть — милость. Малфой дарует только правду». Рядом — детский рисунок мелом: семья под радугой. Кто-то стёр часть лиц тряпкой, оставив лишь улыбки, висящие в пустоте.
Драко вытолкнул Гермиону на лестницу, рухнувшую под ними в чёрную бездну. Они падали, цепляясь за обломки, пока не рухнули в подвал «Кабаньей головы». Пол был усыпан битыми бутылками тыквенного сока, а на стене висел портрет. До боли знакомый, но как будто чужой.
- Это же... это...- начал Драко.
- Нет! - перебила Гермиона. - Это не Дамблдор, но очень похож.
— Здесь...- Гермиона подползла к люку в полу. Её пальцы нашли символ, нарисованный: звёздочка с точкой в центре. «Убежище Дамблдора».
Но когда люк открылся, их встретил не тайник, а комната, заставленная... зеркалами. В каждом — они сами, но другие. Драко в мантии Пожирателя, разрывающий её сердце. Она, стреляющая в него заклятием Авада. Бесконечные варианты предательства.
— Иллюзия, — задыхаясь, сказала Гермиона, но Драко уже шагал к одному из зеркал, где его отражение плакало кровавыми слезами.
— Это не ложь, — прошептал он. — Это то, чем я мог бы стать. Чем, может, и стану...
Где-то сверху грохнула дверь. Они замерли. Над их головами медленно начал появляться свет. Все ярче и ярче.
Свет лился сверху, как расплавленное серебро, разрезая пыльную мглу подвала. Гермиона втянула голову в плечи, будто яркость обжигала кожу. В каждом зеркале их отражения зашевелились, как куклы, сорвавшиеся с ниточек. Тот Драко, что душил её в стекле, теперь смеялся беззвучно, а её двойник с палочкой-убийцей плакала, стирая кровь с лица.
— Не смотри, — прошипела она, хватая Драко за рукав, но он вырвался, шагнув навстречу свету. Его тень размножилась на стенах — десятки чёрных силуэтов с поднятыми руками, будто молящих о пощаде.
- Кто вы? - спросил низкий мужской голос сверху, освещая их люмусом.
Голос прокатился по стенам, как гром под землёй. Зеркала задрожали, и в их поверхностях поползли трещины, будто невидимый великан сжал комнату в кулаке. Отражения Драко и Гермионы начали таять, оставляя после себя кровавые подтёки, которые стекали по стеклу, словно слезы самого подвала.
— Кто вы? — повторил голос.
- Я Гермиона Грейнджер, сэр... а это Др...
- А вы то сами кто? - перебивает Драко.
Минутное молчание.
Яркая вспышка разрезала тьму, и вместе с ней в подвал ворвался запах эля и дымного дуба — аромат, знакомый каждому, кто хоть раз пересекал порог «Кабаньей головы».
- Выходите, - сказал мужчина.
Гермиона и Драко снова поднялись на вверх, прикрывая рукой лицо от яркой вспышки.
Из-за света шагнул пожилой, но крепкий мужчина. Внешность - копия Дамблдора. Его плащ из медвежьих шкур отбрасывал призрачные тени. Лицо - изборождено морщинами, словно карта, на которой отмечены все его жизненные испытания. Его волосы,и борода, седые и слегка растрепанные, будто бывают причесаны только ветром. Глаза — пронзительные, серо-голубые, как небо перед грозой, — кажется, что они видят больше, чем говорят.
Он опустил палочку и свет исчез.
- Так кто вы? - сново спросил Драко.
Мужчина медленно подошел к нему с оценивающим взглядом.
- Важно, кто вы! - бросил мужчина. - Ты тот, чье лицо красуется на всех плакатах и медальонах пожирателей, зовущий себя Лорд Малфой - правой рукой Бессмертного ? Или тот, кто влюблен в своего старого Гриффиндорского ненавистника? - он кинул головой в сторону Гермионы, не отрывая взгляда от Малфоя.
Гермиона резко вдохнула, словно воздух внезапно стал густым от магии и невысказанных тайн. Ее пальцы сжали рукав плаща Драко, но его голос не дрогнул:
— Мы здесь, не чтобы играть в угадайку. Если вы знаете, кто мы, то понимаете — каждое слово может стать искрой в пороховой бочке.
Мужчина усмехнулся, и в этой усмешке звенели осколки древних битв. Его плащ, тяжелый от медвежьей шкуры, шевельнулся, будто живой, отбрасывая на стены танцующие силуэты чудовищ. Он шагнул ближе, и в его глазах — тех самых, что напоминали грозовую даль — вспыхнуло что-то вроде признания.
— Аберфорт, — произнес он внезапно, словно выдергивая имя из глубины веков. — Но вам это ничего не скажет, да? Для вас Альбус Дамблдор был символом. А я... я — тень, что жгла свечи в подвалах, пока он разглагольствовал о великом благе.
Драко замер. Имя «Аберфорт» прозвучало как щелчок замка, открывающего потайную дверь. Его взгляд метнулся к Гермионе, искал в ее глазах подтверждение догадки: брат. Тот самый, о котором в семье Малфоев шептались за ужинами, как о позоре рода Дамблдоров.
— Вы мертвы, — выдохнул он. — В архивах...
— Архивы врут, мальчишка, — Аберфорт перебил его, резко взмахнув палочкой. Над головами вспыхнули призрачные письмена — обрывки газет, донесений, портреты с черными метками. — Смерть — удобная маска для тех, кому нужно исчезнуть. Как и любовь, — он бросил взгляд на Гермиону, — или предательство.
В углу подвала что-то зашевелилось. Из темноты выполз сизый дым, сформировав очертания феникса, но вместо пепла он рассыпался на серебристые капли — слезы? Предостережение? Гермиона протянула руку, и одна из капель упала ей на ладонь, оставив жгучий след.
— Вы пришли за правдой, — Аберфорт подошел к бочке, ударил по ней кулаком, и крышка со скрипом отлетела. Внутри, вместо эля, мерцало зеркало, чья поверхность колыхалась как ртуть. — Она разъедает, как огненный виски. Уверены, что готовы?
— Почему вы показываете это нам? — прошептала Гермиона, но вопрос повис в воздухе, смешавшись с запахом дыма и старого дерева.
Аберфорт рассмеялся — низко, хрипло, будто смеялся в последний раз сто лет назад.
— Потому что вы — трещина в плане Бессмертного. Любовь и ненависть, слитые воедино... — он повернулся, его тень накрыла их, как крыло. — Или вы думали, что попали сюда случайно?
От непонимания и злости Драко сжал кулаки.
- Слушай, старик. Мы здесь не для того, что бы языком чесать. Мы здесь, чтобы узнать, как вернуться обратно или как все исправить!
- В том и дело, мальчик! Чтобы все исправить - нужно вернуться обратно. Но это не будет просто. Он не даст вам, - он указал пальцем на маховик, висящий на шее Гермионы.
Драко толкнул старика, но сам невольно глянул в гладящую поверхность. И застыл. Там, в глубине, он и Гермиона... целовались. Не в нежности, не в насмешке — с отчаянной яростью, словно это последний глоток воздуха перед падением в бездну, где на заднем фоне, происходило разрушение мира. «Разрушение будущего».
— Ты... ты что наколдовал, старый безумец?! — прошипел Драко, отпрянув от зеркала, будто его ужалили. Его лицо, бледное от ярости, исказилось, словно маска аристократической холодности треснула, обнажив раненого зверя внутри. — Это ложь! Грязная магия!
Гермиона, напротив, замерла, словно прикованная к мерцающей поверхности. Ее пальцы дрожали, касаясь маховика на шее — металл обжигал кожу, будто впитал жар апокалиптического пейзажа, застывшего за их спинами в зеркале. «Разрушение будущего».
— Ложь? — Аберфорт усмехнулся, поправляя плащ, будто толчок Драко был не сильнее дуновения мотылька. Его голос, словно скрип древних страниц, заполнил комнату. — Зеркало Эйринигов не врет, мальчик. Оно показывает... «возможности». Семена, что прорастают в трещинах реальности. Ваши души сплелись так туго, что даже Время споткнулось.
Драко задышал прерывисто, глаза метались от Гермионы к зеркалу, где их отражения все еще целовались среди руин. Пламя факелов лизало стены, а где-то вдалеке падали башни Хогвартса, превращаясь в пепел.
Аберфорт шагнул вперед, его тень вдруг ожила, обвив их, как дым. В ней мелькали силуэты — то ли призраки, то ли воспоминания: Драко, ласкающий Гермиону на рояле в Комнате Требований; Гермиона, стирающая слезы с его окровавленного лица в темном переулке; их руки, сплетенные над треснувшим Крестражем...
— Любовь и ненависть — две нити одной пряжи, — прошептал он. — Вырви одну — и мир распустится, как старый свитер. Хотите «исправить всё»? Тогда запомните: маховик на вашей шее, мисс Грейнджер, — это не ключ. Это — песочные часы. Каждое вращение приближает конец.
Он щелкнул пальцами, и зеркало взорвалось серебристой пылью, осыпав пол звездами. В воздухе запахло грозой и полынью.
— Выбор за вами. Вернуться назад и забыть... или пойти вперёд, зная, что ваше будущее уже горит.
— Вы думаете, у нас есть выбор? — голос Гермионы прозвучал тихо, но в нем зазвенела сталь. Ее пальцы сжали маховик так, что костяшки побелели, будто она пыталась вырвать из металла саму суть времени. — Если будущее уже горит, то мы... мы и есть искра, что его зажгла.
Драко замер. Его взгляд скользнул по ее руке, потом вверх — к глазам, где бушевали шторма. Он видел там не Грейнджер, не Грязнокровку, а «ее». Ту, что стояла с ним у края бездны, когда весь мир кричал, чтобы они упали.
— И что, по-твоему, мы должны... обнять этот ад? — прошипел он, но в его насмешке уже не было прежней злобы. Только горечь, как после дурного зелья.
Аберфорт, отступивший в тень, наблюдал, как его плащ медленно сливался с тьмой. Его смех, словно шелест страниц в запретной библиотеке, прошелестел: — Ад — это когда вы бежите от самих себя. А вы... вы уже в самом его центре.
- И с чего же нам начать ? - с дерзостью спросил Драко.
Аберфорд снова медленно подошел к нему.
- Начни с себя, - и кинул взор на плакат сзади, где висел его портрет с надписью «Лорд Малфой. Правая рука Бессмертного». — Это он. Тот, кого ты старательно закапывал под надеждой и совестью. Найдите его и он вам поможет.
Драко раздражительно усмехнулся.
- Он нам поможет... класс.
«Он нам поможет только сдохнуть побыстрей» - подумал тот про себя.
- Но если, вдруг вы захотите вернуться обратно, в свое «настоящее», знайте... сделать это вдвоем - настоящее испытание перед своей судьбой. «Маховик не прощает ошибок». В замен на своё возвращение, вы должны будете чем-то пожертвовать.
— Блять... — выругался Малфой и начал нервно расхаживать по комнате, закатив глаза, но в его голосе дрогнуло что-то, что даже он сам не ожидал услышать — страх, спрятанный под слоем бравады. Его пальцы нервно сжали складки мантии, вытканной когда-то золотом, а теперь покрытой копотью, пылью времен и «их» кровью.
— Жертва — это не всегда смерть, мальчик, — произнес он, и его голос внезапно стал мягким, почти отеческим. — Иногда это то, что ты носишь в себе годами. Злость. Гордыню. Даже... память.
Драко фыркнул, отступая к стене, где тени уже начинали шевелиться, словно живые.
— О, конечно! Давай сразу отдам ему свою душу, щас только в подарочную упаковку заверну! — язвительно бросил он, но вдруг замолчал.
- Это уже решать вам. Маховик сам предложит варианты, вам останется лишь выбрать.
— Выбор... — Драко провел пальцем по краю мантии, и частицы золотой нити осыпались на пол, как пепел. — Звучит так, будто у нас уже есть «варианты». Но мы все знаем, что Маховик — шлюха с тысячью лиц. Он подсунет то, от чего нельзя отказаться.
— Ты говоришь, как будто у тебя есть право не доверять, — наконец проговорил Аберфорт, и его тень вдруг вытянулась, слившись с портретом «Правой руки Бессмертного». Лицо на плакате исказилось — улыбка стала слишком широкой, глаза провалились в темноту. — Но ты ведь уже сделал выбор, Драко. Ещё тогда, когда решил, что её кровь на твоих руках — это плата за силу.
- Что?... Её кровь?... «Я» убил её? - он посмотрел на Гермиону.
Она с испугом взглянула на Драко.
Они оба поняли.
Здесь её в будущем уже нет.
Тишина ударила громче любого заклинания. Драко замер, глядя на Гермиону, которая стояла, прижав ладонь к груди, словно пытаясь удержать в себе последние искры жизни. Её дыхание прерывалось.
— Здесь меня... нет? — прошептала она, и голос её рассыпался, словно ветхие страницы.
— Нет... — Драко бросился к ней, крепко обнимая, будто приковывая к месту. — Я не... не мог...
- Ты - нет. Но тот Драко... - Аберфорт снова бросил взгляд на портрет. - Ты не замечаешь этого, но в душе «тот Драко» еще живет в тебе и он просится наружу, поэтому не дай ему поглотить тебя.
- Сука... блять... - он снова зашагал по комнате схватившись за голову, но тут же остановился у лица Аберфорта. - И ты говоришь, чтобы мы нашли его? Как он блять поможет нам, если он убил её? — Драко впился пальцами в виски, будто пытаясь вырвать из головы саму мысль. Его голос сорвался в крик, от которого задрожали канделябры, а пламя свечей вытянулось в тонкие, сиреневые клинки. — А если он увидит её живой, что будет? Снова убьет? И тогда что? Я убью его и сам же умру? И вот он блять конец счастливой сказки?!
Аберфорт даже не моргнул.
- Успокойся, Драко. Вы идете по правильному пути. Всему своё время. Вам нужно запомнить только одно: — Маховик не терпит парадоксов, — заговорил он, и каждый звук, словно тиканье часов. — Если два Драко встретятся — вселенная схлопнется.
Драко не мог поверить своим ушам. Воздух вокруг сгустился, превратившись в тягучую смолу. У него перехватило дыхание.
- Я правильно тебя понял, что мы должны найти «его», - он указал пальцем на «свой» портрет, - при этом, я не могу с ним встретиться, потому как мир схлопнется, - он нервно усмехнулся, - но может встретиться она, - он указал пальцем на Гермиону, - которую он уже убил ?
Аберфорт лишь тихо кивнул.
Драко разорвало на части. Его смех, дикий и надрывный, заполнил комнату, отскакивая от стен, будто стая обезумевших летучих мышей. Он схватился за голову, и волосы побелели под пальцами — прядка за прядкой становились всё светлее.
— Идеально! — выкрикнул он, вскинув руки. — Значит, план такой: я отправляю её, — он тыкнул в сторону Гермионы, — на ужин к моему второму «я», а потом мы все дружно хлопнемся в чёрную дыру? Боже, какой бред...
Гермиона попыталась сделать шаг к нему, но ноги будто приклеились к полу.
— Ты смеёшься, мальчик? Смейся. Но за каждой шуткой здесь прячется пророчество. — Он провёл рукой по воздуху, и пространство разорвалось, показав стену старого качающегося дома, где были видны две фигуры: сидящая и связанная на стуле Гермиона, а напротив «тот» Малфой, крутит палочку в своих пальцах.
Драко перестал смеяться. Его лицо, искажённое гримасой безумия, внезапно стало пустым, как незаполненный пергамент.
— Хорошо, — сказал он тихо, оборачиваясь к Аберфорту. — Мы найдем его. Пусть встретятся. Но если он снова... убьет её, — Его губы дрогнули, вытягиваясь в улыбку, которой не было в природе. — Я возьму тебя с собой в небытие, старик. Вместе попляшем на обломках твоего Маховика.
Аберфорт впервые за всё время отступил на шаг. Его тень завизжала, сжимаясь в комок.
— Ты... не понимаешь, с чем играешь...
— О, я понял всё, — Драко махнул рукой. Он схватил Гермиону за запястье — её кожа была холодной, как могильный камень. — Мы не будем «встречаться». Мы устроим «охоту».
- Как бы там ни было, я сказал всё, что нужно. Дальше только ваш выбор. - Он взял со стола стакан с элем и в раз его вылил себе в горло.
Этот разговор оказался тяжелее, чем он предполагал.
- А пока что это место, может быть для вас убежищем. Вскоре я всё подготовлю. - Старик взял свой посох и вышел из комнаты. Дверь захлопнулась за ним, и сразу же воздух стал густым, словно его залили свинцом.