6 Глава
Воздух вокруг словно сгустился, наполнившись невысказанными угрозами и обещаниями. Каждый в толпе чувствовал это — невидимую нить, натянутую до предела, готовую лопнуть в любой момент.
Гермиона наконец перевела взгляд на Малфоя, их глаза встретились на мгновение, и в этом взгляде было столько невысказанного, что она едва не вздрогнула.
Толпа была в шоке и смятении одновременно. Некоторые начали перешептываться между собой, то и дело перекидывая взгляды с Монтегю, на Гермиону.
Тишину перебил Блейз. - Что ж Грэхэм... это было очень удивительное зрелище, - он произнес это с дерзкой улыбкой и потер ладони друг об друга.
Вернувшись на свое место, Монтегю снова бросил взгляд на Гермиону.
Она ответила ему тем же.
Он чуть наклонил голову вниз и почти исподлобья смотрел. Прямо. Дерзко. Кровожадно.
- Грэхэм? - вскрикнул его имя Гойл. - Может быть ты хочешь стать на роль ведущего?
- С удовольствием! - ответил Монтегю, не отрывая взгляда от Гермионы и перешел в центр.
Еще пару секунд и он медленно повернулся в сторону, и указал пальцем на Малфоя.
— Подойди ближе... — голос Монтегю прозвучал низко и властно, словно команда, которую невозможно было игнорировать. Его палец, направленный на Малфоя, казался почти обвиняющим, хотя в его глазах читалось лишь холодное любопытство.
Тот все еще стоял в напряжении от произошедшего.
— Ну же, Драко, — продолжил Монтегю, его голос стал мягче, но в нем все еще чувствовалась стальная нотка.
Малфой медленно сделал шаг вперед, затем еще один. Его движения были осторожными, словно он шел по тонкому льду, который в любой момент мог треснуть. Толпа замерла. Блейз слегка прикусил губу, наблюдая за разворачивающейся драмой.
— Что ты задумал, Грэхэм? — спросил Малфой, его голос звучал ровно, но в нем чувствовалась легкая дрожь.
Монтегю улыбнулся, но это была не дружеская улыбка. Она была полна скрытых намеков и обещаний, которые он, казалось, не спешил раскрывать.
— Просто хочу посмотреть, на что ты способен, — ответил он, слегка наклонив голову. — В конце концов, ты всегда был... интересным соперником.
Малфой сжал кулаки, но не ответил. Его взгляд стал жестче, словно он готовился к бою.
Он сделал еще один шаг вперед. Его взгляд стал тверже. Он знал, что отступать уже нельзя.
Между ними оставался лишь один шаг. Малфой остановился.
Монтегю улыбнулся, его глаза сверкнули, словно он только этого и ждал. Он снова перевел взгляд на Гермиону.
Она стояла в ожидании и не понимании. Но она точно знала. То что сейчас произойдет, станет переломным моментом.
— Правда или действие, Малфой? — произнес Монтегю, его голос звучал как вызов, разрывая напряженную тишину. Слова повисли в воздухе, словно лезвие, готовое его разрезать на части.
Малфой сдавил кулаки, его пальцы впились в ладони. Отступать нельзя. Слишком много глаз было приковано к нему. Слишком много было ожиданий.
В воздухе витало напряжение, словно перед грозой, когда небо сжимается в ожидании первого удара молнии.
Он выдохнул.
- Действие, - и это слово прозвучало как приговор. Как последний гвоздь, вбитый в крышку гроба. Его голос был тверд, как сталь, но в нем дрожала едва уловимая тревога, словно он сам не до конца верил в то, что произносил.
Монтегю улыбнулся, но это была не та улыбка, что приносит облегчение. Нет. Это была улыбка хищника, который знает, что добыча уже в ловушке. Его глаза сверкнули, как лезвие ножа, отражая холодный свет.
-Как я и ожидал, — произнес он, и каждый слог звучал как скрытая угроза, как обещание чего-то неотвратимого.
Грэхэм шагнул вперед, нарушая личное пространство, словно физическая дистанция больше не имела значения. Он наклонился к уху Малфоя, и его шепот был настолько тихим, что казался почти нереальным, но каждое слово било, как молот, разрушая все, что Малфой считал правдой. «Действие», — повторял он, словно заклинание, словно проклятие, которое нельзя было снять.
Зрачки Малфоя расширились, поглощая весь свет вокруг, как черные дыры, готовые поглотить его самого. Его лицо потеряло цвет, а в глазах читался шок, смешанный с ужасом.
То, что он слышал, не укладывалось в голове. Это было за гранью понимания, за гранью реальности. Каждое слово Грэхэма было как удар кинжалом, от которого он не мог защититься. От которого не мог убежать.
Ни звука, ни движения — только тишина, которая звенела в ушах, как предвестник бури. Все затаили дыхание, понимая, что стали свидетелями чего-то важного, чего-то, что изменит все.
И в этот момент мир словно раскололся на «до» и «после».
Для полного ощущения происходящего, включите песню: Blood Type -
Eliza Shaddad, Turtle
Малфой стоял, словно парализованный. Его тело напряжено до предела, будто вот-вот рухнет под тяжестью услышанного, не смотря на воду. Он будто пытался ухватиться за что-то невидимое, за последнюю нить реальности. Его дыхание стало прерывистым, поверхностным, словно он забыл, как дышать полной грудью.
Грэхэм отступил на шаг. Его лицо оставалось непроницаемым, но в глазах читалось удовлетворение, как у шахматиста, который только что поставил мат. Он знал, что его слова достигли цели. Что они проникли в самое сердце Малфоя и взорвали его изнутри.
Монтегю наблюдал за этой сценой с холодным интересом, его улыбка стала еще шире, но теперь в ней читалось нечто зловещее. Он скрестил руки на груди, словно наслаждаясь спектаклем, который разворачивался перед его глазами. Его взгляд скользнул по толпе, отмечая, как каждый присутствующий замер, как будто боясь пошевелиться, чтобы не нарушить хрупкое равновесие этого момента.
Кто-то из толпы неуверенно кашлянул, но звук был настолько тихим, что его едва можно было расслышать. Все глаза были прикованы к Малфою, к его лицу, на котором отражалась внутренняя борьба, страх и... понимание.
Его губы дрогнули, но слов не последовало. Только тихий, почти неслышный стон, который сорвался с его губ, словно последний отголосок сопротивления.
Он взглянул на неё.
Его серебристые глаза смотрели на Гермиону, словно ища поддержки. Он искал в них спасение, но лишь это и было его провалом.
Она стояла неподвижно.
Ее карие глаза, обычно такие теплые и полные жизни, теперь казались холодными и отстраненными. Гермиона смотрела на Малфоя, передавая сочувствие и понимание.
Она в игре.
Глубокая, пронзительная горечь, которая резала его сильнее, чем слова Грэхэма.
И он понял, что теперь ему придется жить с этим.
С этим выбором.
С этой болью.
С этим одиночеством.
И с этим словом, которое теперь навсегда останется в его памяти.
— Действие.
Слово повисло между ними, как проклятье. Оно звенело в ушах. Пульсировало в висках. Впивалось в кожу тысячей игл. Малфой резко дернул головой, будто пытаясь стряхнуть невидимые цепи, и повернулся к Монтегю.
— Сколько у меня времени? — Голос дрогнул, выдав ярость, замешанную на отчаянии. Он ненавидел себя за эту слабость.
Грэхэм усмехнулся, медленно проведя языком по зубам, словно дегустируя его муку.
— Даю тебе две недели! — Он бросил фразу, словно кость голодной собаке, наслаждаясь, как та скулит у его ног.
Малфой резко выпрямился, подбородок дерзко вскинув вверх. Но в глазах, мелькнувших в сторону Гермионы, читалось нечто большее, чем гордость.
«Прости», — шептало его отражение в её зрачках.
Она не моргнула. Не дрогнула. Лишь ветер, ворвавшийся в окно, запутался в её волосах, унося с собой едва слышный шёпот - «Не сдавайся».
«Две недели». Четырнадцать дней до края пропасти. Четырнадцать ночей, чтобы вспомнить тепло её дыхания и холод её взгляда.
И вечность, чтобы понять — некоторые игры проигрываются ещё до первого хода.
...
Малфой развернулся и прорезая толпу, вышел из бассейна , резко накинув на себя рубашку с галстуком и натянув штаны.
Грэхэм хлопнул в ладоши, и музыка — томные звуки магловского джаза, зачарованные фоносомой — грянула с новой силой.
Шампанское лилось рекой, смех стал громче, натянутее. Кто-то швырнул в бассейн зелье, превратив воду в мерцающую лаву. Алые блики плясали на лице Малфоя, когда он отступал к выходу, спина прямая, но пальцы впились в дверной косяк так, что побелели суставы.
Гермиона сделала шаг вперед, но её остановил взгляд. «Не здесь. Не при них».
— Малфой! — крикнул Монтегю, поднимая бокал. — Ты же останешься? Или твои шлюшки тебе милее друзей?
Смешки. Шёпот. Гул.
Драко замер, чувствуя, как по спине ползет холодный пот. Его глаза встретились с её взглядом — карим, жгучим, живым.
Внезапно он резко развернулся, срывая с шеи галстук, и швырнул его в бассейн. Шелк ударил по воде, словно змея, и тут же потонул, окрашивая лаву в ядовито-зелёный.
— Веселитесь, пока можете, — прошипел он, и дверь захлопнулась за ним с грохотом, от которого задрожали хрустальные бокалы.
Вечеринка захлебнулась в неловкой тишине. Пэнси громко закашлялась, Теодор Нотт мрачно уставился в воду, а Грэхэм, ухмыляясь, поднял со дна бассейна мокрый галстук.
— Сувенир, — провозгласил он, размахивая им, как трофеем.
Но Гермиона уже шла к выходу, не замечая, как чьи-то пальцы цепляются за её запястья.
В коридоре, пропитанном запахом дождя и старых камней, её догнал лишь ветер.
Она прислонилась к холодной стене, закрыв глаза. Где-то вдали, за витражами, сверкнула молния, осветив на миг фигуру у окна — высокую, сгорбленную, с пальцами, впившимися в подоконник. Он смотрел.
И когда грянул гром, они оба вздрогнули, но не двинулись с места. Как два острова в бушующем море — близко, но навеки разделённые штормом.
А в ванной старост Грэхэм допил шампанское и разбил бокал о мрамор, провозгласив тост за «правду или действие». Осколки сверкали, как слезы, но никто не заметил, как в углу, под пеной алой лавы, медленно тонул чёрный галстук с вышитым серебром гербом Малфоев.