Am meleth din

Как в один миг всё рухнуло. Алмаз, крепче которого нет, превратился в песок и просочился сквозь пальцы. А ведь она поверила в то, что жизнь может сложиться иначе. Одной ночи с Леголасом хватило, чтобы в её сердце зародилась надежда — этот мир может стать домом для них троих. Множество случайностей, которые сопровождали её с того самого дня, как она нашла в снегах Карадраса раненного эльфа, и до возвращения в Средиземье спустя семь лет. Она позволила себе поверить в то, что это не игра судьбы, что всё, что случилось — написано на страницах истории жизни, что им суждено быть вместе. Но каждый раз что-то вставало между ними. Чья-то любовь. Пиппин... Алеин... Они отдавали свои сердца, порождая чувство вины, но за что они чувствовали себя виноватыми? За то, что любили друг друга и хотели немного счастья для себя? Смешно... но хочется горько плакать. Нападение орков у Тропы мёртвых, выходка Маховика Времени, Чёрная тоска, а теперь сделка с Тёмными. Судьба столько раз испытывала её болью, что, казалось, выжгла всё изнутри и уже нечему болеть и выть волком, занимая все мысли. Она уже не знала, что правильно, а что — нет. Что из всего случившегося является судьбой? Неужели желание, однажды загаданное на Рождество, никогда не сбудется? Ещё в тот день, случайно обжигая пальцы, она подумала, что год принесёт ей новую жгучую боль, но будет ли в конце счастье, которое она так желала, загадывая его, будто девочка-подросток, веря в волшебство?

Колона отбрасывала тень на ступени, где сидела волшебница, оставаясь в одиночестве. Она не чувствовала холода камня. Мысли завладели ею, не давая покоя. Держа в руках обломок Маховика, она смотрела на него, и ей казалось, что в её ладони находится половина разбитого сердца, которое никогда уже не станет целым. Можно ли заставить кого-то магией полюбить? Эти чувства не будут настоящими. Попытаться сделать так, чтобы он всё вспомнил? А хватит ли на это сил... Она столько боролась за своё счастье, складывая на алтарь одно подношение за другим, что уже, кажется, ничего не осталось.

Прошедшая ночь лишь укоренила опасения Гермионы. Как бы она ни старалась не думать о дочери и Леголасе, все мысли неизменно возвращались к ним. В груди трепыхало чувство, не давая покоя, и она терялась в нём, не зная, чего хочет на самом деле. Сама она не справится, не найдёт и не спасёт Эвелин в одиночку, а идти вместе с тем, кто был ей другом и возлюбленным, слишком тяжело и горько. Когда наконец мысли оставили её и измученное сознание обрело лживый покой, Гермиона уснула, чтобы вновь проснуться среди ночи от кошмара — и был он реальностью, которую волшебница забрала с собой в мир Грёз. Глаза возлюбленного, который её не помнил. Сердце тяжело билось в груди и ныло, а она старалась всеми силами снова уснуть, только чтобы забыть это, но и утро не принесло ей умиротворения.

— Гэндальф хочет, чтобы ты присутствовала на Совете.

Грейнджер встрепенулась — она не заметила, как её одиночество нарушили. Да и где ей угнаться за эльфийской поступью? Посмотрев на Леголаса через плечо, она чуть помолчала, а после кивнула. Гермиона не надеялась, что ей позволят слушать планы короля на поход во имя спасения Эльдариона, но ситуация поменялась. Стоило отдать должное Митрандиру за его умение пресекать недовольства. Ведь именно он своим поручительством даровал ей свободу и право находиться во дворце на правах гостьи, а не пленницы.

Леголас не уходил, будто собирался сопровождать её до дверей зала Совета, чтобы она никуда не прошмыгнула и не увидела и не услышала больше, чем ей дозволят, но присмотревшись к нему, поняла, что он смотрит не на неё. Волшебница заметила взгляд эльфа на Маховике, но и не подумала его прятать. Она не знала, о чём думает эльф и чувствует ли что-то при виде вещи, которая столько лет принадлежала ему и напоминала о ней, но хотела в это верить. Сейчас не время пытаться искать способы вернуть ему память — время не на их стороне. Сначала они должны спасти детей и разрушить планы Тёмных, какими бы они ни были, а до того времени ей нужно продержаться.

***

Всё могло сложиться значительно хуже. Гэндальф не раскрывал всего своего замысла, но вопреки укоренившемуся недоверию к ней, у Гермионы осталась её волшебная палочка. К счастью, работала она исправно, а девушка прикидывала, как тайно последовать за отрядом, если её решат оставить в Гондоре. Отправиться на поиски детей самой — верх глупости. Поисковое заклинание, которое могло бы значительно упростить дело, в Средиземье не подействовало. Как обойти законы этого мира — она до сих пор пыталась понять, помня свой разговор с Митрандиром.

«— Враг силён, но и в тебе дремлет огромная сила. В тот день, когда она пробудится, враг будет повержен»

Грейнджер забыла эти слова Майя на годы, но вновь вспомнила о них. О каком враге говорил Гэндальф? Из-за нападения на лагерь волшебница не смогла лично принимать участие в главном сражении. Свой вклад в Войну Кольца она считала не таким существенным. В конце концов, главными героями и спасителями Средиземья были Фродо, Сэм и Арагорн, занявший своё место на троне Минас Анора. Она же вернулась домой.

Что если речь шла о другой битве?

Саурон повержен, Кольцо Всевластия уничтожено, но Гэндальф говорил о новом зле, которое притаилось на Севере. О каком зле идёт речь в пророчестве и что именно Тёмным нужно от её дочери?

Окунувшись в размышления, волшебница не заметила, как они дошли. Гермиона вошла в Зал Совета следом за Леголасом. Эльф занял отведённое для него место по правую руку от короля Гондора, а все взгляды обратились к гостье.

— Её здесь только не хватало, — недовольно буркнул полководец Торвин, впрочем, не надеясь на то, что к нему кто-то прислушается.

— Ваше Величество, — в голосе Трандуила звучало пренебрежение, но относилось оно не к Арагорну, а к волшебнице. Чем-то он напоминал Гермионе профессора Снейпа на уроках зельеварения. Так вот какого находиться в шкуре Гарри с заведомо предвзятым к тебе отношением. Слова липли к телу, как холодная и мокрая одежда — её хотелось сбросить и обтереться, чтобы избавиться от мерзкого ощущения.

Гермиона горделиво расправила плечи, собираясь принять любой удар Таура Лихолесья. Не в первый раз.

— Вы уверены, что разумно позволять этой женщине присутствовать среди нас? Вы доверяете ей?

Гермиона не обращала внимания — пусть себе говорит. Она здесь, а это значит, что доверяют пусть не ей, но суждениям Митрандира. К решениям Майа всегда прислушивались. Благодаря ему и Леголасу она оказалась в числе Хранителей Кольца и проделала долгий путь из снегов Карадраса, как друг. Если не считать Боромира, поддавшегося влиянию Кольца, то мнение Митрандира стояло выше предрассудков, и в этот раз могло помочь волшебнице избежать лишних и ненужных разговоров. Если, конечно, они не решат выдать ей ложный путь, чтобы запутать врагов.

— Я доверяю Митрандиру.

Другого Грейнджер от Арагорна не ожидала.

— Откуда такая уверенность, что она не шпионка? — Трандуил свысока посмотрел на волшебницу. Гермиона чувствовала на себе давление и знала, что среди всех, кто собрался в этом Зале, тяжелее переубедить Таура Лихолесья. Эльф был настроен враждебно, а, помня рассказы Гимли о скверном характере отца Леголаса, ничего хорошего от его выступления не ожидалось.

— Пока мы здесь пустословим, одному Эру известно, что Тёмные делают с мальчишкой.

Здравая мысль поступила от Гимли, и с ней согласился Элессар. Гермиону усадили за общий стол, рядом с Гэндальфом. Старик улыбнулся ей, но на душе не стало спокойнее. Тем не менее, советникам короля пришлось смириться с её присутствием. Первым право заговорить получили следопыты Гондора. Гермиона не замечала их присутствия, пока один из советников не представил их. Окинув мужчин быстрым взглядом, у волшебницы не осталось сомнений, что советников собрали сразу, как только королю сообщили, что следопыты пересекли Врата города. Прямо с дороги их направили сюда. Уставших, измождённых длинной дорогой, в запыленных сапогах и плащах. Многие из них не знали покоя несколько дней, пренебрегая отдыхом и пищей, чтобы разыскать сына своего короля.

— Наши следопыты доложили, что путь Тёмных пролегает через Энедвайт. Недавно там видели трёх всадников вместе с ребёнком. По рассказам...

— По рассказам? — перебил его, фыркнув, Трандуил. — То есть вы наверняка не знаете, был ли там наследник короля, но предлагаете нам выдвинуться на запад, полагаясь на слухи? Мы теряем наше время.

Гермиона не могла не согласиться. Непроверенная информация может оказаться хорошо спланированной ловушкой, в которую попадут люди короля. Волшебница молчала, понимая, что сейчас её слова ни на что не влияют, а её опасения уже высказали.

— А лучше сидеть, сложа руки, и ждать, когда Тёмные сами приведут к нам Эльдариона, — гном хмурился и держался из последних сил, чтобы вновь не сцепиться с эльфом.

— Я разделяю твоё желание найти мальчика, Гимли, сын Глоина, но Таур прав, — подключился к разговору Горан и перевёл взгляд на прерванного разведчика. — Есть ли доказательства того, что мы пойдём не по ложному пути?

— Есть, — разведчик не растерялся и выступил вперёд. С позволения короля он подошёл ближе, извлекая из походной сумки свёрток. — Один из жителей деревни нашёл это на дороге, которой воспользовались всадники. Он вёз свой товар на ярмарку, когда увидел трёх всадников. С ним был мальчик, по описанию — похож на Эльдариона. Это упало с шеи ребёнка.

Гермиона присмотрелась. Она видела, как изменилось лицо Арагорна, и понимала, что послужило тому причиной. В ворохе запыленной ткани сверкал Свет Вечерней Звезды — тот самый, который Арвен подарила Арагорну в знак своей любви. После рождения Эльдариона подвеска стала принадлежать ему. Грейнджер разделяла чувства дунадана — именно так она смотрела на игрушку Эвелин, случайно найденную гномом. Белого оленя волшебница носила с собой, как напоминания о дочери, собственной ошибке и символ надежды, что они ещё встретятся.

При виде подвески у Элессара не осталось сомнений — он хотел верить в то, что это правда, что им удалось найти зацепку.

Оставив Свет Вечерней Звезды на столе перед королём, разведчик отступил на почтительное расстояние и продолжил:

— Чтобы всё перепроверить, я отправил часть своих людей исследовать дороги, ведущие на север и восток, но других следов мы не нашли. Группа всадников держит путь в сторону Ангмара.

— Ангмара? — удивился Трандуил.

Разведчик кивнул, а Гэндальф пояснил:

— По дороге сюда я слышал, что силы Тьмы вновь собираются в окрестностях Мглистых гор.

— Если мы немедленно выдвинемся, то успеем спасти кронпринца, — разведчик вернул их в русло обсуждения.

Задумчиво пожевав губу, Торвин задал не менее важный вопрос:

— Как много у них людей?

— В сопровождении кронпринца были трое, но мы не исключаем возможности, что остальные ждут их у перевала. Мы старались оставаться незамеченными.

Не зная точного количества врагов, можно проиграть сражение ещё до его начала. Гермиона слушала и надеялась, что разведчики скажут хоть что-то о девочке, которая была с ними. Эльдариона похитили значительно раньше, но на обратном пути следопыты могли столкнуться с другой группой всадников. Впрочем, не было никакой гарантии, что они воспользуются тем же путём, даже если конечная цель одна.

— Время не на нашей стороне, но в отличие от них, мы не имеем столько препятствий на своём пути. Если выдвинуться небольшим отрядом, то за неделю мы сможем догнать их у перевала.

В Ангмар вело множество дорог. Какой из них воспользовались похитители в первый раз — они выяснили. Делая большой круг, обходя все посты, они теряли время. Спасительная группа могла избрать самый короткий путь и, если им повезёт, помешать планам похитителей.

«Если они этого не ждут — а они ждут, то всячески будут нам препятствовать»

Нужно было рассмотреть все возможные варианты. Хорошо иметь в запасе несколько ходов на случай оказий. Наверняка Тёмные знают, какой дорогой вероятнее всего воспользуются Арагорн и его люди.

— Какой путь ты предлагаешь?

Мужчина отцепил от пояса тубус и достал из него старую ветхую карту, которая видела больше походов, чем её обладатель, но, похоже, оставалась всё такой же дорогой ему.

— Мы начнём здесь, — разведчик указал на Минас Анор. — Отсюда по северо-южному тракту выдвинемся на север, — палец в кожаной перчатке указал направление. — Пересечём Врата Рохана и двинемся по тому же пути в Энедвайт. Воспользуемся переправой через Митейтель, потом через Тарбадскую переправу. И двинемся по правому берегу реки в Ангмар. Большую часть пути мы проделаем верхом — это поможет нам сократить время. Многочисленный отряд будет тормозить нас, но небольшая группа справится быстрее. Если Эру будет благоволить нам, то мы успеем настигнуть всадников до того, как они доберутся до Ангмара.

Все понимали, что время не терпит, и притихли, обдумывая план.

— Эта дорога самая безопасная.

— Рискованно отправляться в путь, не зная числа противника.

— Ты прав, Тенебор, — вмешался Гэндальф. — Но в Братстве Кольца было куда меньше Хранителей, и мы с этим испытанием справились. К тому же, с нами будет волшебница, — маг посмотрел на Гермиону. Его слова внушали ей надежду на то, что одна из проблем решится сама собой, но никогда и ничего не происходит просто так. Она знала, что будут недовольные, и они были.

— Как бы этот маг нам палки в колёса не ставил, — буркнул себе под нос Торвин, но так, чтобы его услышали все, включая Гермиону. — Больно мутная у неё история, — серые глаза с недоверием посмотрели на волшебницу. — Откуда силе такой взяться, если не от них?

Гермиона нахмурилась. Ей порядком надоело слушать обвинения в свой адрес. Она понимала, что всё это не лишено логики, но больше мешало делу, чем помогало. Молчанием проблему не решить, а снова полагаться на защиту и поручительство Митрандира волшебница не стала. Она спокойно заговорила, привлекая к себе внимание всех, кто был в Зале Совета:

— Я понимаю ваши опасения на мой счёт, но, если бы я желала вам зла, то давно бы уже это сделала.

— Что может одна женщина против...

Договорить Торвин не смог — волшебница встала из-за стола и раньше, чем на её движение успели отреагировать другие, взмахнула волшебной палочкой.

— Бомбардо!

В стене возле недовольного полководца образовалась приличная вмятина.

Торвин за свои годы повидал многое и в битве, и за пределами поля боя, но неожиданный взрыв в опасной близости с ним заставил мужчину неподобающим образом для его должности вздрогнуть с открытым ртом и прикусить собственный язык.

Найдя в себе потерянные смелость и горсть гордости, он медленно повернулся посмотреть за спину. Внушительного вида дыра распустилась разрушительным цветком с тонкими нитями-паутинками вокруг. Брови полководца взметнулись вверх, а сам он побледнел — видимо, представил себя на месте этой самой стены.

— Я могу сильнее, — с лёгким ощущением торжества Гермиона наблюдала за изменениями в лицах советников.

Некоторые из советников короля смолкли. Воины Трандуила положили руки на клинки, готовясь защищать своего короля, а Арагорн смотрел на испорченную стену; в руке он всё ещё сжимая подвеску сына, и все его мысли занимала судьба Эльдариона. Гермиона чувствовала на себе взгляд Леголаса — эльф оставался спокоен даже в такой ситуации, а король Лихолесья, взбешённый подобной выходкой, с ненавистью смотрел на волшебницу.

— У меня есть прекрасная возможность убить вас всех, но почему-то я ей ещё не воспользовалась.

— Ну... — протянул Гимли, первым нарушая тишину. Он был поражён увиденным, как и остальные свидетели наглядной демонстрации волшебницы: «Почему я вам не враг». — На том и порешили.

Кто-то из сыновей советников, юный и набирающийся опыта у отца, нервно прыснул. Не требовалось лишних слов, чтобы понять — желаемого эффекта волшебница добилась. Большинство, похоже, полагало, что девушка осталась без своей магической силы.

— Ты отдал ей оружие?! — прошипел Трандуил, обращаясь к Митрандиру. — А если бы она навредила нам всем?!

— Но она этого не сделала, — невозмутимо ответил Гэндальф.

— Пока, — упрямо стоял на своём Таур, соблазняя Гермиону использовать на нём одно из непростительных заклятий. Империо было бы в самый раз, чтобы навсегда вбить в голову Трандуила, что она им не враг, и желает своим друзьям добра.

— Нечего думать о том, чего не случилось.

— Последнее слово за королём, — прервал их спор Леголас.

Смотря на него, Гермиона не могла сказать: за неё он или против. Эльф был задумчив и немногословен с того самого момента, как лично допрашивал её. Она не единожды думала о том, что можно попытаться создать Омут памяти в этом мире, но останавливала себя — ей могут не поверить. Отношения и без того хрупкие, а взращивать зерно сомнения нерезонно, когда на кону стоит жизнь Эвелин и Эльдариона.

— Мы выдвигаемся на рассвете.

Гермиона облегчённо выдохнула — одно испытание пройдено.

***

— Пойдём, — Гэндальф мягко коснулся плеча волшебницы. — Поможешь мне с одним дельцем.

Гермиона послушно последовала за Митрандиром — одним из немногих, кто относился к ней с доверием. На фоне остальных это выглядело странно и вызывало у волшебницы вопросы, но от мыслей отвлёк Трандуил. Таур Лихолесья пытался переговорить с королём Гондора наедине. Не слыша разговора с такого расстояния, Грейнджер догадывалась, что главная тема обсуждения — она.

Заметив её присутствие, эльф одарил её презрительным взглядом. Элессар в чём-то убедил короля и тот отступил, а мужчина направился прямиком к волшебнице.

— Ты поедешь со второй группой на тот случай, если что-то пойдёт не так.

Словно предчувствуя, что девушке не понравится такой вариант, король добавил:

— Твоей ране необходимо время на исцеление.

— Но... — только и успела сказать волшебница, прежде чем Арагорн ушёл. Она полагала, что её поездка с ними — вопрос уже решённый. Что же такого Трандуил сказал королю, что он изменил своё решение, впервые пренебрегая мнением Митрандира?

Всё, что осталось девушке, — провожать взглядом спину отдаляющегося дунадана. Гермиона знала, что её присутствие в отряде вызовет недовольство у большинства приближённых к Арагорну. Реакция короля Лихолесья, если верить рассказам Гимли — а Гермиона им верила, соответствует его, мягко говоря, скверному характеру. Поначалу волшебница и не думала уделять этому какое-либо внимание, но, покинув стены зала совета с мыслью о том, как оказаться в числе воинов и не быть рассекреченной, она заметила одну деталь. Таур не торопился покидать коридор, он смотрел на неё, а, заметив взгляд на себе, развернулся и в сопровождении своих людей собрался покинуть коридор.

— Этот взгляд... Так не смотрят на чужачку. В нём нет недоверия. Только презрение и страх, — осознавая это, Гермиона поспешила за эльфом, догоняя его в на повороте. — Нам нужно поговорить.

— Мне не о чем говорить со шпионом Тёмных, — высокопарно отмахнулся Трандуил, не соизволив ни замедлить шаг, ни бросить на неё взгляд через плечо. Гермиона знала, что так будет, но не собиралась отступать от своего.

— Вы знаете, кто я, — в голосе волшебницы зазвучала уверенность.

Таур остановился.

— ... поэтому Вы так противитесь моему нахождению среди них, — продолжала Гермиона. — Боитесь, что Леголас всё вспомнит.

Жестом Трандуил отослал своих воинов и, когда они отошли на достаточное расстояние, чтобы не слышать разговора, Трандуил соизволил заговорить, обращаясь к ней, но всё, чего удостоил волшебницу, — своего профиля, всё той же надменности и скучающего взгляда в стену.

— Твои чары не подействуют на него.

— Да? — волшебница усмехнулась. — Именно из-за Вашей уверенности в этом я не могу поехать с ними и спасти свою дочь.

— Не я один уверен в том, что ты принесёшь одни беды. До этого времени так и было, почему что-то должно меняться? — король одарил её скромным взглядом, и она поняла, на что он намекает. Благодаря слухам, которые витали вокруг лихолесского принца, он не смог вернуться к своим обязательствам. Лихолесье потеряло своего принца, а король — сына. В глазах Трандуила именно её появление — причина всех бед. Вот только почему в этой версии реальности Таур — единственный, кто помнил её? Может быть, найдутся и другие?

— Вы ведь можете повлиять на них, — не отступала Гермиона, надеясь, что сможет пойти путём мирных переговоров, но Трандуил делал всё, чтобы волшебнице пришлось играть по другим правилам. Руки так и чесались приложить эльфа каким-то заклинанием. Для профилактики.

— Зачем мне это?

— Потому что он ваш сын и заслуживает знать правду.

Её словам Леголас мог не поверить. Даже если ей удастся создать Омут памяти — нет гарантий, что эльф не спишет всё на колдовство, решив, что она пытается околдовать его. Словам своего отца он поверит, но Грейнджер могла дать руку на отсечение, что Трандуил этого не допустит.

— Ложь — есть не что иное, как правда в этом мире.

— Вы тоже родитель. Вы должны меня понять, — Гермиона сжала руку в кулак; она не знала, как ещё повлиять на решение Таура. Никакие её слова на него не действовали. Даже в этой ситуации они могли найти компромисс, если бы Трандуил захотел пойти на уступки.

Ладно — он не жалеет её чувств и своего сына, но ребёнок не виноват в том, что случилось много лет назад. Эвелин не должна стать жертвой ошибок родителей.

— Я делаю то, что лучше для него.

Прекращая разговор, Трандуил направился в сторону своих покоев.

— Я всего лишь хочу найти Эвелин.

Слова о девочке не тронули его. Он даже не остановился, продолжая каждым новым шагом вколачивать надежду волшебницы в землю.

***

Ночь Гермионы прошла в мыслях о дочери. В тот самый момент, когда солнце начало восхождение по небосводу, возвышаясь над землями Арды, и первые его лучи ступили на владения Арагорна — решение было окончательно принято. Следовать за конным отрядом, использую Дезиллюминационное заклинание, не выйдет. Группа поедет верхом, а пешком она за ними точно не угонится. Украсть лошадь можно, но заметать её следы и постоянно сбивать с толку группу всадников впереди — тратить силы впустую, когда они могут понадобиться в спасении дочери.

Гермиона помнила, как, переодевшись в мужчину, Эовин поехала вместе с другими воинами Рохана на помощь Гондору — об этом рассказывал её брат Эомер с гордостью, а затесаться мальчишкой-оруженосцем волшебница не могла в силу того, что таковых в небольшом отряде не наблюдалось. Оставался последний вариант, более тёмный, но самый надёжный из всех, которые она знала.

Проверив наличие волшебной палочки, Гермиона вышла во двор, где собирались всадники. Она никогда не практиковала настолько тёмную магию, но знала, что у неё получится.

Замерев на ступеньках дворца, она смотрела на двенадцать всадников, собиравшихся в путь. Арагорн и Фарамир были в их числе — седлали лошадей. Сменив королевские одёжки на походный костюм, Элессар туже затягивал ремни на седле. Фарамир пару раз взмахнул мечом, проверяя, не отвыкла ли рука от тяжести клинка. Здесь же были некоторые из следопытов, доложивших им о маршруте Тёмных, остальных волшебница видела впервые, но не они были её целью.

Последнее слово всегда оставалось за королём. Чтобы поехать с ними, достаточно повлиять на его решение, и тогда дело будет сделано. Найти бы в себе решимость применить непростительное заклятие против друга. Она пыталась переубедить себя в том, что сможет словом и просьбами достучаться до дунадана, но на споры больше нет времени. Другой возможности у неё уже не будет. Сейчас или никогда. Решаясь, она потянулась к волшебной палочке, заткнутой за пояс.

— Эта должна подойти.

Ей как стаканом воды в лицо плеснули. Гермиона опешила и сконфуженно посмотрела на эльфа — Леголас стоял напротив и протягивал ей поводья рыжей кобылы. Волшебница не могла поверить. Ей казалось, что этот вопрос был решён и не в её пользу, но что-то изменилось за прошедшую ночь. Гермиона мысленно поблагодарила удачу за то, что позволила ей обойтись без крайних мер.

— Не знаю, что повлияло на решение короля, но спасибо, — нарушила тишину волшебница, принимая поводья.

— Надеюсь, ты умеешь ездить верхом.

Не распыляясь на лишние слова, эльф собрался последовать к другу.

— Леголас, — окликнула его Гермиона.

Лихолесец остановился и посмотрел на неё через плечо. Она знала, что теперь перед ней стоит принц Эрин Ласгален, а не эльф, сделавший ей предложение на холодном полу комнаты во дворце Теодена. Она запнулась, но, всё же собравшись с духом, отмела воспоминания в сторону — сейчас важно другое.

— Мне нужен меч.

— Насколько мы видели, ты в этом не нуждаешься.

Похоже, молва о том, как ловко гостья из другого мира заткнула рот полководцу Арагорна, ещё долго будет ходить из уст в уста по всему Гондору.

— Не всё в этом мире решается магией, — и она давно уже это уяснила. Навряд ли в случае опасности кто-то из воинов любезно предложит ей свой меч. Не говоря уже о том, чтобы кинуться прикрывать её спину от стрел и клинков. — Если найдётся свободный эльфийский меч...

— Эльфийский? — Леголас удивлённо посмотрел на волшебницу.

— Да. Меня учили обращаться с ним, а привыкать к другому оружию у нас нет времени, — Грейнджер понимала, что вызвала определённый интерес, но не стала концентрировать на этом внимание. — Да и не думаю, что кто-то из отряда охотно пожелает меня поучить, — саркастично добавила волшебница, посматривая в сторону Торвина — мужчина проводил её взглядом, который не предвещал ничего хорошего. Заметив, что на него смотрят, он кашлянул в кулак и направился вместе с сыном к лошадям.

— И кто научил тебя этому?

Они снова возвращались к вопросу их совместного прошлого. Любое её неосторожное слово неизменно затрагивало их отношения. У Гермионы было столько возможность рассказать всё, а она не знала, как в этой ситуации поступить лучше. Поймёт ли? Поверит, если она, не утаивая ничего, всё расскажет? Между ними повисло молчание. Леголас внимательно смотрел на волшебницу, а она не знала, что ответить. Эльф, видя её заминку, сделал шаг к ней навстречу. На секунду Гермионе показалось, что в дуновении ветра она слышит голос владычицы озера — Нимродель, некогда вернувшей принцу облик эльфа. Вот только откуда он здесь?

— Снова мозоли себе на заднице натирать!

Двоицу прервало недовольное бурчание гнома. Гимли показался на улице, а момент признания казался утерянным.

— Леголас! Гимли! Пора!

Братья по оружию засобирались в путь. Леголас бросил взгляд на волшебницу, но, стоило Гимли его подтолкнуть, как он направился к своему жеребцу. Грейнджер смотрела ему вслед, не зная: жалеет ли она о том, что не сказала ему правду, или нет. Рыжая кобыла нетерпеливо фыркнула и забила копытом по земле — она тоже рвалась отправиться в путь вместе с остальными.

— Что ж... Вспомним, какого ехать верхом... Ты уж прости, если что не так, — обратилась она с улыбкой к кобыле, чьё имя узнать не успела. Придерживая лошадь за поводья, Гермиона вставила ногу в стремя и одним тяжёлым движением взгромоздилась в седле. Несколько секунд волшебница сидела неподвижно, пока кобыла под ней сделала пару шагов, привыкая к весу наездницы. — Не на метле сидеть... — погладив кобылу в качестве извинения за не очень удачное приземление, волшебница заметила краем глаза процессию — король Лихолесья вместе со своей свитой показался во дворе. Они возвращались домой, вопреки ожиданиям Трандуила — без Леголаса. Эльф не собирался бросать друга в беде.

Проезжая мимо, Таур остановился в нескольких метрах от Гермионы. На несколько секунд его взгляд задержался на волшебнице, а после, не сказав ни слова, он отвернулся и направил оленя к вратам Гондора. Раньше волшебница никогда не видела настолько больших оленей. Он величественно ступал впереди эльфийского строя и нёс ветвистые рога, словно корону, и в этот самым момент он казался королём леса — полноправным владыкой зверей.

Гермиона остановила лошадь возле Митрандира, не позволяя ей пуститься в галоп раньше остальных. Окинув взглядом двор, она увидела женщин, которые вышли проводить мужей, среди них стояла королева Арвен. Чуть поодаль улыбалась Эовин, приобнимая за плечи сына, который хотел попрощаться с отцом и напомнить ему, что тому есть ради чего жить, а подле них стояла эльфийка. Та самая, которая подарила принцу Лихолесья своё сердце. Она вышла вперёд, неся в руках что-то большое, обёрнутое в плотную ткань. Алеин остановилась подле Леголаса и протянула ему свёрток со словами:

— Мастер починил его. Он сказал, что лук прослужит Вам ещё долгие годы, Ваше Высочество, — учтиво склонив голову и робко улыбаясь, она ждала, пока Леголас наклонится, чтобы забрать у неё лук. Одним выстрелом он опробовал его, отправив стрелу в дальний полёт. Остриё её ударилось в железного петуха на крыше дома, покрутило его, словно шальной ветерок, и стрела скрылась с глаз.

— Эльфы, — вздохнул Гимли, подразумевая под этим показушничество.

— Спасибо, — не обращая внимания на слова друга, Леголас поблагодарил эльфийку и она, поклонившись, вернулась к женщинам.

Гермиона наблюдала за ними. Эльфийка вела себя смелее, чем в их прошлую встречу и ни разу не посмотрела в сторону волшебницы, будто видела её впервые. Но взгляд, с которым она смотрела на лихолесского принца, оставался всё тем же, преисполненным любовью и надеждой. Её рука была скрыта повязкой — волшебница предположила, что Чёрная тоска оставила на ней след, и никакое изменение прошлого не смогло спасти её от этого недуга. В этой версии вселенной именно она помогла Леголасу избавиться от смерти, но, кажется, сам лихолесец сомневался в правдивости этих слов.

— В путь, друзья! — оповестил всех Гэндальф.

Леголас поравнялся с ними, и Грейнджер только сейчас заметила одну деталь. На плечах принца красовался тот самый лориэнский плащ, некогда подаренный ей Владычицей Лотлориэна — Галадриэль.

Заметив на себе странный взгляд волшебницы, Леголас вопросительно вскинул бровь, но ответом ему стал лишь молчаливый кивок: «ничего». На самом деле было ещё как чего! Но эту тайну Гермиона решила оставить при себе.

«А я всё думала, где он...»

Улыбнувшись своим воспоминаниям, она легко ударила лошадь под бока и поехала следом за остальными. Впереди их ждала долгая и опасная дорога, а у Грейнджер, кажется, появилась надежда.

***

Дорога выдалась изнурительно долгой. Для Гермионы, которая не привыкла к продолжительной езде в седле, погоня за солнцем отняла все силы. Спина и бёдра болели, а это было только начало их пути. Она не жаловалась, в конце концов, это не первое её путешествие. С Гарри и Роном они провели год в поисках крестражей, а с Братством несколько месяцев пытались помочь Фродо доставить Кольцо Всевластия в жерло Роковой горы. Каждый раз рядом с ней были её друзья, на которых она могла положиться в минуты опасности, а спасение дочери стоило любых жертв.

Всю дорогу у неё билась в голове мысль: «Успеть», и в этом с ней был солидарен Арагорн. Долгожданный привал произошёл ближе к ночи. Лошади устали от галопа, да и всадники тоже. Гермиона, с облегчением вздохнув, попыталась слезть с седла, но к своему удивлению не удержала равновесия. Лежать бы ей на земле, отбив себе спину, если бы крепкие руки не подхватили её.

— Осторожнее, леди.

Обернувшись, она увидела лицо незнакомого юноши. Кажется, она его видела на совете, но не могла припомнить ни должности, ни имени.

— Спасибо, — улыбнувшись ему, волшебница встала на землю и попыталась оправиться. Честно говоря, её несколько удивила помощь со стороны других. А ведь на секунду ей показалось, что от падения её спас Леголас — как всегда бывало в прошлом. Лихолесский принц появлялся вовремя, но не в этот раз.

Незнакомец улыбнулся ей и направился к костру, где расположились остальные члены отряда. Костёр манил теплом и запахом пищи, но Грейнджер добровольно отказывалась от этих благ — никто не обрадуется компании волшебницы, которая одним взмахом волшебной палочки рушит стены. По крайней мере, именно такой её видели после демонстрации силы.

Гермиона чувствовала, как при каждом шаге её тело отзывается болью, но возможность сесть на траву, когда седло не бьёт под зад, казалась райским наслаждением. Рана на боку, встревоженная галопом, ныла и требовала к себе внимания. И всё же сначала надо было закончить с другими делами. Достав волшебную палочку, девушка сначала решила наложить Дезиллюминационное заклинание на местность. Предосторожность никогда не бывает лишней. Их присутствие не должны заметить. Весь путь Гермиона только и делала, что заметала следы, и несколько раз попробовала поисковое заклинание, но оно так и не сработало.

Волшебница чувствовала прикованные к себе взгляды. Один из следопытов пихнул под бок локтем своего товарища и взглядом показал на девушку. В их понимании происходило что-то странное, а всё, что нам неизвестно, как правило, настораживает и пугает. Вопреки ожиданиям Гермионы, никто не подошёл к ней спросить, чем она занимается. Это позволило ей быстро покончить с делом.

— Кажется всё, — устало выдохнула Грейнджер, плюхнувшись на землю и вытянув ноющие ноги.

— Могу узнать, что ты сейчас делала?

— А? — Гермиона повернула голову на голос. Рядом с ней стоял тот самый воин, который помог ей не упасть с лошади. — Дезиллюминационное заклинание, — не задумываясь, ответила она, но по выражению лица мужчины поняла, что ему это ни о чём не сказало. — Прости, — волшебница чуть виновато улыбнулась. — Привыкла, что в моём мире ничего не нужно объяснять. Ну, обычно, — она перевела взгляд на горизонт. — Это особые чары. Они защищают от врагов. Если выйти за эту территорию, — она очертила в воздухе линию, — и посмотреть на наш лагерь, то не увидишь ничего, кроме пустых окрестностей.

— И такое бывает? — удивился он.

— И не только это, — улыбнулась волшебница.

Воин присел на траву рядом с ней. Гермиона не была против общества кого-то из людей Арагорна. Тем более что он, кажется, единственный помимо Гэндальфа не сторонился её, как прокажённой.

— Будешь?

Воин любезно протянул ей бурдюк, и Гермиона приняла его.

— Спасибо.

— Я Тенебор, — представился он волшебнице, когда она поднесла бурдюк к губам.

Одного глотка девушке хватило, чтобы осознать, что предложили ей не воду, а содержимое бурдюка было настолько крепким, что она закашлялась.

— Г-Гермиона, — пытаясь прокашляться, волшебница подставила ко рту ладонь с зажатой в ней пробкой от бурдюка.

— Крепкое, но зато прогревает. Самое оно в такую ночь, — улыбнулся Тенебор, мягко похлопав девушку по спине.

Присмотревшись к мужчине, Грейнджер осознала, что его черты лица кажутся ей знакомыми. Немного помучив память, она вспомнила, где его видела — он был сыном полководца Гондора. Именно его нервный смешок тогда нарушил тишину. Ещё бы. На его глазах его знатный отец вынужден был признать своё поражение. Да ещё и не самым достойным образом.

— Что ж... спасибо, что не позволил мне замёрзнуть этой ночью, Тенебор, — улыбнулась волшебница.

Мужчина улыбнулся, а после, чуть помолчав, попытался возобновить разговор:

— Поговаривают, что ты пришла к нам из другого мира, — предвидя, что тема может не понравиться собеседнице, мужчина вскинул руки, поясняя: — Не вижу в этом ничего плохого. Мне интересно послушать о том, что находится за пределами Арды.

— Не уверена, что мой мир находится за пределами Арды, — Гермиона много раз пыталась понять, куда её забросил Маховик Времени. В его власти было путешествие во времени, но никак не в мирах, если это действительно два разных мира. Возможно, она перенеслась в далёкое прошлое. — «Когда эльфы выглядели иначе», — усмехнулась волшебница, вспомнив первый разговор с Леголасом в пещере.

— Я сказал что-то не то? — взволнованно подал голос мужчина, а Гермиона только вспомнила о его присутствии.

— Нет, — она отрицательно качнула головой. — Не обращай внимания. Просто кое-что вспомнила, — волшебница улыбнулась, переведя взгляд на собеседника. — Так что ты хотел узнать?

— Я... — договорить ему не дали. Послышался голос с другого конца лагеря:

— Тенебор!

Обернувшись на оклик, воин бросил короткое:

— Иду! — и снова посмотрел на волшебницу. — Извини. Моя очередь стоять на посту.

Гермиона легко кивнула. Честно говоря, ей совершенно не хотелось лишаться такой компании. Она уже забыла, какого это — дружественно беседовать с кем-то и не пытаться доказать свою правоту. Впрочем, некоторые вещи оставались неизменными. Гимли с Леголасом вновь о чём-то увлечённо спорили, напоминая девушке о времени, когда они путешествовала вместе с Хранителями.

Неожиданно для волшебницы гном направился к ней.

— А ты чего здесь одна сидишь? — заговорил он, обращаясь к ней. — Иди к огню, погрейся.

— Не думаю, что они обрадуются моей компании.

— Не обрадуются? — Гимли почесал густую бороду, смотря на воинов, полукругом севших у костра. — Хочешь — могу им в качестве аргумента разок другой... — и он, весело улыбаясь, взмахнул секирой. — Эх... Новая совсем не такая, — вдруг изменил он тему разговора, смотря на оружие. — Куда старая подевалась, какие прохиндеи меня боевой подруги лишили...

Гермиона знала ответ, но решила промолчать.