14. Мир живых
Невилл Лонгботтом не хотел возвращаться на площадь Гриммо.
Небольшая община беженцев на острове Тарансей только что прошла через ад, и сейчас они нуждались в каждом способном держать палочку волшебнике, чтобы привести всё в норму. Недавний отъезд Гарри и Джинни повлиял на всех. После того, как они уехали, Невилл всё чаще отдавал приказы.
Он не привык командовать, но если жители Тарансея того хотели... нет, если они нуждались в человеке, который указывал бы и направлял, то он согласен. Именно поэтому неожиданное прибытие Руфуса Скримджера и его требование вернуться в Лондон для консультации по гербологии вызвали в нём протест.
— Нет, — сказал Невилл Скримджеру. Министр определённо не привык слышать отказы.
Скримджер поджал губы. А затем очень разумно (чёрт его подери) сказал:
— Назови другого магоботаника, который сможет помочь.
Невилл надолго задумался. В конце концов Скримджер заворчал, словно они пришли к единому заключению.
— Собирай свои вещи, парень. Ты отбываешь в Лондон через час.
— Но, Министр, я не могу оставить этих людей прямо сейчас.
Министр не согласился, кивнув, тем самым обескуражив Невилла.
— Нет, можешь. Я останусь здесь и присмотрю за Тарансеем, пока ты не закончишь на площади Гриммо.
Небольшая толпа любопытствующих уже собралась в центре палаточного городка, где Невилл говорил со Скримджером. Это место использовали для редких матчей по футболу или крикету, однажды там провели неудачную игру в бадминтон. Даже зачарованный волан был не в силах справиться с местными ветрами.
Волшебники отделились от собравшихся зевак, узнав своего Министра. Некоторые пожилые люди прослезились, увидев его. Все были немного на нервах. У Молли Уизли время от времени подрагивал подбородок с тех пор, как Гарри уехал, забрав Джинни с собой. Как и её мать, младшая Уизли умела ладить с людьми и нравилась как магам, так и маглам. Она пообещала остальным Уизли сообщать всю информацию о Роне.
Скримджера сопровождал пожилой мужчина, которого Невилл не знал. Он носил ковбойскую шляпу, тяжёлые ботинки и всё время стоял, сложа руки, возле дерева, и наблюдал. Для полной картины не хватало только значка шерифа и револьвера. Маленький мальчишка-магл подошёл к нему и указал рукой на шляпу, после мужчина снял её и надел на голову мальчика. Шляпа скрыла пол его лица, было видно лишь широкую лучезарную улыбку.
Скримджер представил его как агента Ричардса из Сената волшебников США.
И как будто этого было недостаточно, Министр добавил, что лучше Невиллу и агенту Ричардсу вернуться на площадь Гриммо как можно скорее.
— Не хотелось бы оставлять команду наедине с Драко Малфоем дольше, чем это необходимо.
«Драко Малфой», — подумал Невилл и усмехнулся.
— Ха-ха. Очень смешно, Министр.
***
Неделей позже Невилл сидел, скрестив ноги, на выцветшем ковре в середине временного офиса Скримджера на площади Гриммо.
Его окружали стопки книг и свитки, которые всё время сворачивались. После нескольких минут борьбы со свитками он огляделся в поисках пресс-папье, но в конце концов использовал свой ботинок. Камин зашипел, вспыхивая зелёным, а через секунду согнувшаяся Джинни Уизли вошла в комнату. Она выпрямилась, стряхнула сажу с одежды и направилась к Невиллу. В руках у неё был вставленный в рамку японский рисунок акварелью, изображающий покрытые лесом горы.
— Это оно? — спросила она без предисловий.
Невилл забрал рисунок. Он достал увеличительное стекло и пристально осмотрел картину.
— Ох, отличная работа, Джинни! Кажется, то, что нужно. Трудно было его достать?
Джинни присела на пол рядом с ним.
— К счастью, нет. В библиотеке Садов Кью теперь пустынно.
Невилл посмотрел на неё с сочувствием, заметив грусть в её голосе.
— Гарри сказал, ты никогда не была в Садах раньше.
— Нет, — подтвердила она. — И Рон тоже. Мы всегда хотели сходить. И поверь, лучше их не видеть в таком состоянии. Всё ужасно заросло. Но гербарий и библиотека нетронуты.
— Что насчёт банка семян диких растений «Миллениум»? — прошептал Невилл, не сумев скрыть трепет в голосе.
— Не повреждён, насколько я могу судить, — сказала Джинни. — Так и должно быть. Он способен выдержать даже те магловские ядерные взрывы, помнишь?
Он облегчённо выдохнул. Было стыдно признаться, но иногда Невиллу даже снились кошмары, как что-нибудь ужасное случается с семенным банком. Например, как кто-нибудь оставил дверь открытой, и внутрь попала влага. Для ботаников (или магоботаников) этот банк был своего рода Ноевым ковчегом. Только Невилл на самом деле не был магоботаником. Гербология — всего лишь хобби, поэтому ему приходилось сосредотачиваться на информации. Профессор Спраут гораздо лучше подошла бы для этого задания, но никто не знал, где она. Невилл должен был справиться. Забавно, сколько раз на него сваливались нежеланные обязательства.
«В отличие от Гермионы», — подумал Невилл, — «которая по своей природе всегда брала на себя ответственность за самые важные вещи».
— Он очень красивый, — сказала Джинни, осматривая рисунок, склонив голову набок.
— Ага, — согласился Невилл. Они вдвоём сидели в тишине, наслаждаясь картиной. А потом Невилл схватил ботинок и разбил стеклянную рамку.
Джинни вздрогнула, но с нетерпением потянулась узнать, там ли то, что они искали. Невилл стряхнул осколки стекла, а затем осторожно вытащил рисунок. Перевернув листок, он увидел затёртую, но отчётливую надпись на английском языке.
— Ух ты, — выдохнул Невилл. Он поднёс надпись к свету, мягко проводя пальцами по строчкам. — Мы сопоставим эти письмена с уже собранными отсылками, и узнаем, как выжать нектар из нашего образца.
— Имеешь в виду тот Горный Абрикос из книги, которую Малфой и Гермиона принесли из Хогвартса? — спросила Джинни.
— Персик с горы Куньлунь, — с улыбкой поправил Невилл. — И да, согласно книге, персик — самый сильный известный магам консервант. А его знаменитый нектар нужен Гермионе и Малфою, чтобы продлить действие РеГена. Больше ничего не подойдёт. Разве что Философский Камень.
— Но Философские Камни просто так не растут на деревьях, — сказала Джинни, нахмурившись. — Так где ты собираешься найти это особое персиковое дерево? На горе Куньлунь, полагаю?
Невилл покачал головой.
— Эта гора такая же ненастоящая, как и Олимп. Я подозреваю, что это растение даже не относится к роду слив. Скорее всего, это какой-то клубень, похожий на мандрагору.
Джинни издала нетерпеливый стон.
— Так где его искать? Его вообще можно найти? Как он поможет Рону, если мы даже не знаем, где он и как выглядит?
— О, я точно знаю, где достать единственный сохранившийся персик с горы Куньлунь, — сказал обеспокоенно Невилл.
— И?
— Понимаешь, есть кое-какая проблема...
***
Гермиона бросила на кухонный стол старую копию журнала Таймс, пока Ковбой пытался разобраться со списками продовольствия — дело, доставшееся ему после отъезда Скримджера. Ричардс взял журнал, осмотрел его, и с любопытством взглянул на Гермиону. А затем на Невилла, стоящего в дверях с тостом в руках.
— Я предпочитаю Космо, но спасибо, что подумали обо мне, мисс Грейнджер.
Гермиона закатила глаза и указала обкусанным ногтем на фигуру на обложке.
— Невилл говорит, у этого человека наш персик.
Ричардс нахмурился, глядя на изображение привлекательного мужчины лет тридцати с тёмными волосами. Он сидел на кресле в стиле барокко с короной на голове и скипетром в руках. Ухмылка на лице мужчины чем-то напоминала Малфоя.
— У этого... павлина? — недоверчиво спросил Ричардс. — Ты уверен?
— Афсолюфно, — ответил Невилл, жуя свой тост с мармеладом. На Тарансее, к сожалению, мармелада не было. — Александр Амаров считается крупнейшим коллекционером волшебных вещей в мире. Много лет назад ходили слухи, что ему удалось заполучить персик.
— Хорошо, — сказал Ричардс. — Он эксцентричный магл-миллионер, не так ли? На кой чёрт ему эта штука?
— Думаю, он понял, что это, но понятия не имел, что с ним делать. Изначально его семья зарабатывала на производстве фармацевтических препаратов, но потом у Амарова получилось улучшить их с помощью магических растений, — объяснил Невилл.
— Якобы магических растений, — поправила Гермиона. Она полистала статью. — До инфекции он никак не мог доказать, что волшебники существуют. Уверена, Министерство бы узнало.
— Хорошо, у Александра Амарова скорее всего есть персик, — сказал Ричардс и поднялся на ноги. — Давайте его навестим.
— А мы знаем, где он? — спросила Гермиона. — Я о том, что он мог и не выжить, верно?
Ричардс уже направлялся к лестнице.
— Я могу легко это выяснить. Сейчас поговорю со своими людьми по каминной сети.
Когда Ковбой ушёл, Невилл начал делать четвёртый или пятый тост. Он потерял счёт.
— Кто такие «его люди»? — спросил он у Гермионы.
— Я не знаю, Невилл. Но что-то мне подсказывает, у них есть очень много пушек.
***
Свет в подземелье мигал.
Электричество работало не от сети, дом на площади Гриммо освещался за счёт подержанного генератора. Госпиталь и лаборатории поддерживались на меньшем, но отдельном генераторе, укреплённом магией от нежелательных поломок. Несмотря на изношенность, большой генератор работал без перебоев целых шесть месяцев, хотя в последнее время начал барахлить. Гарри его осмотрел, ну или по крайней мере пообещал осмотреть.
Помещение погрузилось в кромешную тьму, освещаемое теперь лишь мигающими красными, синими и жёлтыми огнями и цифровыми дисплеями на оборудовании Рона.
— Чёртов свет, — выругалась Падма. Она уже собиралась выйти в коридор и переключить главный выключатель, но свет на потолке зажёгся.
Эмили Финч сидела в кресле рядом с кроватью Рона, совершенно не тревожась из-за скачков напряжения.
— Ты похожа на ходячего мертвеца, — сказала она Падме и скривилась. — Ой. Неудачно выразилась...
Падма нашла в себе силы рассмеяться.
— Это точно. И то и другое, — она совершала обычную девятичасовую проверку состояния Рона. У Эмили был перерыв в лаборатории, но она пришла навестить Рона, как раз перед приходом Падмы.
— Иди выпей чаю или ещё чего-нибудь, — сказала Эмили. — Я здесь со всем справлюсь.
— Нужно проверить центральный венозный катетер. Мерсер заметил, что его кровяное давление было повышенным вчера, а ещё...
— Господи, Падма, я умею читать заметки. Не волнуйся. Иди отдохни, или я пожалуюсь Грейнджер.
На это Падма усмехнулась. Она сняла стетоскоп с шеи и зарычала, когда свет опять мигнул.
— Гермиона у нас главная любительница сверхурочных.
— Да, но она очень злится, когда кто-нибудь берёт двойную смену, не договариваясь с ней.
Падма задумалась.
— Думаю, это потому что мы нарушаем её список. В идеальном мире Гермионы всё идёт чётко по списку. Но я приму твоё любезное предложение, — она стала собирать медикаменты. — Чашка чая была бы кстати. Эти грёбаные мигающие огни вызывают у меня мигрень.
— Я слышала, у доктора Мерсера тоже сейчас перерыв, — сказала Эмили с заговорщической улыбкой. Юная медсестра вытащила резиновые перчатки из настенного шкафчика и надела их. — Он с радостью составит тебе компанию. И ещё я видела, как он пьёт кофе с чем-то под названием «Тим Там».
Падма выпучила глаза.
— Не шути со мной, Эмили. Ты сказала, в этом доме есть «Тим Там»?
— Ага, — сказала Эмили. — Видимо, Невилл Лонгботтом привёз парочку с Тарансея.
— Мерлин, вот и всё. Я и правда бросаю работу ради «Тим Тама»! — Падма подобрала аптечку и ушла, но остановилась рядом с задвижными решётчатыми дверьми. — Ты уверена, что справишься с Роном?
— Да! Иди!
Падма ушла. Эмили всё ещё улыбалась, когда начала проверять оборудование, а затем подошла к Рону. Она откинула простынь и сдвинула край его больничного халата, чтобы осмотреть центральный катетер, как сказала Падма.
Эмили нахмурилась. Что-то было не так. Кожа вокруг катетера была цвета старого синяка — фиолетовая, чёрная и жёлтая — и начинала гноиться. Грудная клетка покрылась влажным блеском. И от него исходил... запах. Который всем был хорошо знаком. Эмили поспешно проглядела больничную карту, чтобы проверить, когда Рон в последний раз получил свою дозу РеГена.
Возможно, кто-то забыл ввести её?
Нет. Прошло всего три часа, с тех пор как Гермиона ввела ему дозу.
Гермиона и Драко Малфой обсуждали конец действия РеГена так, как будто это какой-то призрак, поджидающий их в не очень далёком будущем. Они работали до изнеможения, чтобы предупредить ужасающую неизбежность. Но всё было напрасно, потому что в этот самый момент Эмили смотрела на этот конец. Плохие новости для всех, кто выживает на РеГене.
— Дерьмо, — зашипела Эмили. Она выбежала в коридор посмотреть, вдруг Падма всё ещё там.
Её не было.
Эмили вернулась в камеру. Кроме внешнего состояния в Роне ничего не изменилось, только кровяное давление. Писк и тихое ритмичное гудение оборудования успокоили её. Не было смысла бежать наверх и звать всех к Рону. Кейт Макаллистер и профессор Йошида были на смене. Эмили решила сначала взять образец крови для вирусолога, чтобы удостовериться в своих подозрениях, а потом уже рассказать Гарри, Гермионе или Джинни Уизли. Это было разумно.
Трясущимися руками она принесла шприц из комнаты с медикаментами и подошла к Рону. Планшет с заметками лежал на краю кровати. Эмили задела его бедром, и пластиковый планшет свалился на пол. Она инстинктивно наклонилась вниз, чтобы его поднять.
Свет опять мигнул, и комната погрузилась во тьму.
Планшет закатился куда-то под кровать. Эмили стала на колени, упёршись в пол локтями, всё ещё держа закупоренный шприц. Она потянулась свободной рукой и поводила по полу в поисках планшета. Она нащупала его пальцами, а потом повернулась и случайно коснулась щекой руки Рона. Та свисала с кровати.
Но её там не должно было быть. И его кожа была теплой.
Очень медленно, задержав дыхание, Эмили поползла назад, подальше от кровати и Рона. Её глаза расширились, в горле пересохло. Она боялась сглотнуть, чтобы не нарушить тишину. Эмили стала осторожно подниматься, но нечаянно толкнула стоящую в углу неиспользуемую капельницу. Та легко откатилась в сторону. В ответ с кровати раздался резкий тихий звук, словно на матрас натянули простыню. Эмили хотела бежать, и чёрт, она могла бы бежать очень быстро, но в темноте она может врезаться в стену, или стол, или то, что двигалось на кровати...
Ещё один звук: длинный прерывистый вдох, который длился, казалось, вечность.
Свет. Пожалуйстапожалуйстапожалуйста...
Она была маглой, она не могла создать его, как Падма, или Гермиона, или Гарри.
Внезапно вокруг стало очень светло. Слишком светло. Эмили поморщилась и прикрыла глаза рукой, успев заметить высокую сгорбленную фигуру около кровати. Её глазам потребовалось несколько секунд, чтобы приспособиться, и тогда она безумно трясущимися руками раскрыла шприц и вытянула перед собой, обороняясь.
Глаза Рональда Уизли были широко распахнуты. Они были не карими, как у его сестры. Эмили почти забыла, насколько они голубые.
И сейчас они смотрели прямо на неё.