3. Доверие
Гермиона миновала кухню, спускаясь в подвал. Обычно там всегда кто-то был в любое время суток. В этот раз там сидела Онория Клут — одна из колдомедиков.
Она заваривала себе чай.
— Я только что услышала о вашей поездке в Азкабан. Драко Малфой действительно присоединяется к команде?
— Пока рано говорить, но да, он здесь.
— Интересные времена ждут нас, — сказала Онория, насыпая сахар в чашку.
Гермиона подошла к кладовой и вытащила бутылку воды. Жажда удивила её, хотя обезвоживание — нормальное явление после долгого использования Инсендио. Она допила бутылку, когда спустилась на второй цокольный этаж, открыла запертую дверь и зашла в длинную бетонную комнату, в которой находились три камеры со стальными решётками. Стоял сильный запах антисептиков. Она выбросила пустую бутылку из-под воды в мусорное ведро возле лестницы.
Видимо, побыть наедине с Роном этой ночью не получится.
Падма Патил проверяла венозное давление Рона, когда Гермиона подошла к первой из трёх камер. Она остановилась снаружи, ожидая, когда Падма заменит парентеральный пакет, который обеспечивал Рону внутривенное питание. Когда всё было сделано, Падма окинула взглядом помещение, подняла глаза и улыбнулась.
— Привет.
Прежде чем пройти сквозь санитарный барьер, Гермиона шёпотом наложила на себя очищающее заклинание. Периметр комнаты на мгновение засветился зелёным. Было немного больно находиться в помещении, защищённом волшебством, но это не так обременительно, как работать в защитном костюме.
— Как он сегодня? — спросила она Падму.
— Не очень хорошо. Если его давление продолжит падать, наступит гиповолемия. Его плазма крови... Я не знаю... Объём его крови постоянно уменьшается, — в её голосе слышалось разочарование. — У него нет внутренних кровотечений, и я знаю, что он не обезвожен, потому что, если мы введём ему ещё жидкости, может развиться хроническая сердечная недостаточность.
— А что говорит наш вирусолог?
— Макаллистер говорит, что симптомы не отличаются от инфекции бешенства, но при этом происходит целый ряд вещей, которые никто никогда не наблюдал одновременно. У нас просто не было достаточно времени, чтобы изучить всё это.
Гермиона подошла к Рону и убрала рыжую прядь с его лба. Кожа была желтоватой, и он сильно похудел, но при этом всё ещё был похож на Рона. Она не могла сосчитать, сколько раз смотрела на него, ожидая, что сейчас он откроет свои голубые глаза и улыбнется ей.
И Гермиона, и Падма признавали ситуацию, какой она была. Независимо от того, становилось ли Рону лучше или хуже, они с каждым днём узнавали всё больше об этой Инфекции именно благодаря ему. Обсуждая его состояние, они говорили не только о своём друге. Они говорили о живом эксперименте.
Гарри не понимал этого и иногда очень злился, что не мог понять.
Когда он смотрел на Рона, то видел своего больного лучшего друга, и он хотел видеть Гермиону, делающую всё возможное для его спасения. И она делала, но Гарри не принимал другие её мотивы. Он просто не мог представить, как у неё могут быть иные причины. Иногда Гермиона завидовала Гарри. Жизнь во многом была для него проще.
Падма листала свои записи:
— Мне неприятно говорить это, но я думаю, что действие РеГена заканчивается.
Гермиона заглянула подруге через плечо.
— На какой мы стадии?
— Три недели и пять дней с того момента, как его укусили.
Они обе рассеянно уставились на повязку на левом предплечье Рона. Под ней был укус, вызвавший его Инфекцию.
— Он держался на РеГене дольше всех остальных, — сказала Падма.
— Четырёх недель недостаточно. Нам нужно, чтобы он продержался как минимум в три раза дольше, иначе он не принесёт большой пользы людям. До сих пор РеГен было относительно легко производить и распространять. Но лекарство будет гораздо сложнее. Потребуются месяцы, чтобы доставить достаточное количество для всех заражённых.
— Хм, — сказала Падма, постукивая ногтём по странице. — Итак, мы снова возвращаемся к РеГену. Учти, когда мы делали первую партию, с нами не было ни Йошиды, ни Макаллистер, ни Малфоя. Есть все шансы, что мы сможем создать более долговечную формулу.
— Кстати о Малфое... — Гермиона понизила голос. — Гарри показал ему лабораторию? Всё в порядке?
Падма кивнула.
— Да. И я дала почитать Малфою целую стопку заметок, чтобы он мог понять, что мы делаем. До сих пор не могу поверить, что он учился в магловском медицинском университете, когда скрывался в России...
— Ты училась в магловском медицинском университете, — заметила Гермиона. — Думаю, вы двое — единственные чистокровные, окончившие Хогвартс, которые сделали это. И я не думаю, что он закончил обучение, если это поможет.
— Фу, — Падма сморщила нос. — Чем меньше у меня с ним общего, тем лучше, спасибо.
— Не волнуйся, он делал это не из альтруистических соображений. Если он хотел продавать зелья маглам, ему требовались навыки, которые не могла предоставить колдомедицина.
Падма задумалась.
— У Рейвенкло было мало сдвоенных зелий со Слизерином. Он был хорош?
Драко Малфой сравнялся с Гермионой в их СОВах по зельям.
— Да, — без колебаний ответила Гермиона. — Он был очень хорош.
Падма всё ещё была обеспокоена.
— Обычно мне удаётся читать людей, но я не могу разобраться с ним. Всё, что я вижу — это презрение и редкие проблески убийственной ярости, когда он смотрит на Гарри.
Гермиона фыркнула и наклонилась, чтобы разгладить хлопковое клетчатое одеяло Рона.
— Ничего не изменилось.
Девушки на мгновение замолчали, наблюдая за мерными вдохами и выдохами Рона. А затем его аппарат подал звуковой сигнал. Падма обошла кровать, чтобы проверить.
— Он чертовски хорош собой, правда?
— Падма.
Падма отвлеклась от своего занятия.
— Что? Я не могу заметить такие вещи? Я занята, а не мертва.
Гермиона по-настоящему улыбнулась впервые за день. Или скорее за месяц.
— Только не говори этого Мерсеру. Он будет ревновать.
— Мерсер! Он меня бесит. Какой учёный будет разбрасывать крошки по всей лаборатории?
— Он очень высокого мнения о тебе, — строго произнесла Гермиона.
Падма посмотрела на неё с серьёзным выражением лица.
— Мерсер также думает, что сейчас хороший момент, чтобы заглянуть в мозг Рона.
— Имеешь в виду электроэнцефалограмму? Я точно помню, как мы нашли одну для тебя.
— Нет, нам нужно заглянуть внутрь него.
Гермиона нахмурилась.
— Надеюсь, ты имеешь в виду живого?
— Конечно. На самом деле, Рон более ценен для нас живым, чем мёртвым.
— Ненавижу, когда ты так говоришь.
Падма подошла к Гермионе и мягко коснулась её плеча.
— Прости. Ты же знаешь, я тоже забочусь о нём.
Гермиона похлопала её по руке.
— Знаю. Итак, что нам нужно?
— МРТ-сканер.
— Хорошо, я поговорю со Скримджером утром.
— Боюсь, это не та вещь, которую можно украсть и притащить сюда. Если думаешь установить его в этом здании, то забудь об этом. Мерсер говорит, что один только магнит весит около двенадцати тонн.
— Если мы не можем привести машину к Рону, то ты предлагаешь отвести Рона к машине? — заключила Гермиона.
— Да.
— Мерлин. Что ж, значит, поездка в больницу.
Падма что-то подсчитала в уме.
— Понадобится Мерсер, чтобы провести сканирование, и ещё как минимум четыре человека. Двое будут присматривать за Роном, а двое будут разбираться с нежелательной компанией. Я пойду с вами, конечно же.
Гермиона покачала головой.
— Не пойдёшь. Ты должна остаться на случай, если меня съедят. Кроме того, у тебя нет боевой подготовки. Пальба случайными Импедиментами по Пожирателям смерти во время Битвы за Хогвартс не в счёт.
Падма упёрлась руками в бока. Она была очень умной, и её всегда раздражало, когда кто-то говорил ей, что она чего-то не может.
— Если опыт имеет значение, тогда, полагаю, ты возьмёшь его? — она указала на камеру в конце коридора. — У него опыта больше, чем у всех нас вместе взятых.
Вероятно, это было правдой. Но Гермиона не доверяла Малфою настолько, что могла его бросить, к тому же теперь он стал намного крупнее.
— Как я уже сказала, я поговорю со Скримджером.
Падма кивнула.
— Хорошо. Иди спать. Ты выглядишь хуже, чем Рон.
— Ну спасибо, — вздохнула Гермиона. — Спокойной ночи.
Гермиона проводила Падму взглядом, а затем подошла к Рону, чтобы сжать его руку на прощание. Она вышла из камеры, заперев её за собой. Когда она направилась к лестнице, раздался знакомый голос, эхом раздаваясь в большой комнате.
Забавно, но она этого и ожидала.
— В тебе так много любопытства, грязнокровка.
После этой насмешки стало тихо.
Гермиона остановилась как вкопанная, заставляя себя идти дальше, не обращать внимания на Малфоя и не доставлять ему такого удовольствия. Хотя его замечание оказалось верным: иногда её любопытство походило на природные силы.
Она повернулась на каблуках и подошла к нему.
— И что же именно меня интересует, Пожиратель смерти?
Гермиона увидела, что он сидит на своей койке, подтянув одно колено к себе и положив на него левую руку. Он улыбнулся, и даже в темноте она заметила тусклый блеск его белых и ровных зубов.
— Я. Тебе нужны ответы.
— Что касается тебя, Малфой, не думаю, что ответы так важны, как правильные вопросы.
Он неспешно поднялся на ноги и подошёл к решётке. Гермиона сделала осторожный шаг назад, мысленно напоминая себе о палочке во внутреннем кармане куртки. Нить могла предотвратить его побег, но только их вера в здравомыслие Малфоя защищала от его жестокости.
— И какие вопросы правильные? — спросил он.
— Полагаю, я могла бы спросить, скольких людей ты убил, но гораздо интересней узнать, почему ты их всех убил.
Уголок его губ дёрнулся.
— Хочешь услышать мой ответ?
Гермиона изобразила на лице заинтересованность. Она нахмурилась, сложила губы, чтобы сказать «да», а потом быстро сомкнула их, довольно ухмыляясь.
— Нет.
Ну вот, пусть помучается. Глупый манипу...
Мысль неожиданно оборвалась, потому что его рука резко метнулась вперёд и схватила её горло. Он притянул Гермиону к себе, свободной рукой сжимая правое запястье. Когда она попыталась дотянуться до своей палочки левой рукой, он отпустил её запястье, просунул свою руку под её куртку, костяшками пальцев касаясь груди, и нашёл палочку.
Которую прижал к её животу.
Гермиона вцепилась в его руку, одновременно упираясь ногами в основание перекладин, чтобы оттолкнуться. Но он держал крепко, несмотря на то, что она впилась в кожу ногтями. Его хватка на шее чуть ослабла, а потом он всеми пальцами пережал трахею.
— Будет больно, если дёрнешься, поэтому не двигайся, — сказал он так, словно говорил с капризным ребёнком.
Абсолютная невозмутимость его тона каким-то образом развеяла её панику. Гермиона прекратила борьбу и почувствовала, как он немного ослабил хватку. Но она всё ещё не могла двинуться без угрозы удушения.
Малфой прижался своим высоким стройным телом к решётке так, что его губы коснулись её подбородка, и прошептал прямо на ухо:
— Хорошо. Игра будет интересной, только если ты будешь играть со мной, — он наклонился ниже и потерся носом о её щеку. Она почувствовала лёгкий порыв холодного воздуха в том месте, где он вдохнул, так сильно отличающегося от его тёплого дыхания. Она ощутила, как он прижался бедром к её животу сквозь решётку. — Шесть лет я не был так близко к женщине, и я обнаружил, что она пахнет... больничным мылом и... — он снова вдохнул, и она почувствовала улыбку на своей щеке, — зубной пастой.
Он немного отошёл, и Гермионе показалось, что он слегка отвлёкся от задуманного, а теперь вдруг вспомнил.
— Не знаю, скольких я убил. Но могу сказать, что каждая смерть была необходима. Средство достижения цели: будь то спасение собственной жизни, жизни союзника или просто разговор. Ничто не говорит так красноречиво, как Авада Кедавра. Если это соответствовало моим потребностям, я убивал. Потребностям, грязнокровка, не желаниям.
Гермиона попыталась оттолкнуть его руками, но остановилась, когда кончик её палочки сильнее уперся ей в живот.
Малфой продолжал:
— Мне не нравилась жизнь законопослушного гражданина, потому что я не жил среди законопослушных людей. Но теперь у меня есть больше возможностей. Здесь и сейчас... такое поведение не соответствует моим потребностям вести себя... подобным образом.
Он убрал пальцы с её горла, и Гермиона резко втянула в себя воздух. Она почувствовала, как он разжал её напряжённые, сжатые в кулак пальцы и осторожно вложил палочку ей в ладонь.
Вооружённая, Гермиона в ярости отступила назад. Она направила палочку на него.
Малфой остался на прежнем месте: лёгкая, неподвижная мишень.
— Ты никогда мне не поверишь. Я бы не стал просить об этом, а каждый, кто скажет тебе так, либо идиот, либо лжец. Но я действительно прошу тебя поверить в моё чувство самосохранения. Или в мой ум. Потому что только ими я руководствуюсь, — его серебристый взгляд скользнул от её глаз ко рту, а затем ещё ниже... отчего Гермиона вдруг захотела застегнуть куртку. — Ну, в большинстве случаев, — добавил он. Она так хотела, чтобы он усмехнулся или ухмыльнулся, но он выглядел очень серьёзным.
Гермиона взглянула на его левую руку и заметила, что кровь из ран, оставленных её ногтями, капает на пол. Она всё ещё чувствовала его пальцы на своём горле, но его хватка, вероятно, не оставит синяков.
Она хотела его наказать. Угрозы нельзя безнаказанно спустить ему с рук, независимо от того, что он доказывал свою точку зрения. Именно тогда она увидела книгу — единственную вещь, которую он забрал из камеры Азкабана. Очевидно, она была важна для него и лежала прямо на кровати, возле стопки бумаг, которые Падма дала ему почитать.
— Акцио, — призвала она книгу. Та пролетела через всю комнату, на мгновение ударилась о прутья, а затем оказалась в её руках.
Малфоя нисколько не смутила потеря драгоценной вещи. Вместо этого он усмехнулся.
— Спи спокойно, Грейнджер. Приятного чтения.
Гермиона практически побежала в свою комнату. Она заперла дверь и открыла книгу. Её руки задрожали, когда она поняла, на что смотрит.
Сукин сын. Всё это для него — расчётливая игра?
Это была формула для создания Д. Р. А. К. О., но один раздел был вырван из книги.
Умный, умный человек.