Флэшбэк
—Прочь с дороги, Грейнджер,—прошипел слизеринец, больно задевая плечом девушку.
Тёмно-зелёная свита из семи человек вышагивала по коридору, окидывая каждого тяжким и надменным взглядом. Вокруг перешёптывались наивные четверокурсницы, сверкающие флиртующим взглядом на каждого участника сборной, и глупо, даже неумело наматывающие локоны на пальцы. А Когтевранка Лотти Тёрнер закусила губи и сверкнула взглядом в сторону Эдриана Пьюси, который подмигивал каждой очарованной им девушке.
—Я понимаю, конечно, что невыносимо прекрасен сегодня, грязнокровка, но изволь бросаться в ноги Уизелу, а не мне,—самодовольно произнёс Малфой.
Девушка поднялась с колен, собрав все учебники, растерянные во время столкновения, и поравнялась с блондином.
Его челюсть скривилась в привычном выражении отвращения, а руки сложились возле груди.
—Что-то хочешь сказать или мечтаешь так же, как эта мелкая шкура подлизаться?—спросил слизеринец, бросая кроткий взгляд на глупую пуффендуйку, прожигающую его кокетливым взглядом.
—Ты тварь, Малфой, жалкий циничный хорёк,—процедила Гермиона, ударяя его учебником «1000 магических растений и грибов» по плечу.
Ловкой рукой парень перехватил запястье гриффиндорки, сжав его своей крепкой ладонью.
—Без своей свиты нищего рыжего и шрамолобного ты-никто, грязнокровка, пора бы уже смириться с твоей беспомощностью и жалким характером,—произнёс Малфой, сжимая запястье крепче.
— Твоя неуместная амбициозность столь же бесполезна и мерзка, сколько и мне, к примеру, иметь дело с маглорождённой волшебницей-самозванкой, судьба которой-заучивать очередной параграф по Трансфигурации, потому что никому и ничему кроме помешанного старикана Дамблдора и старухи МакГонагалл она не нужна, и она знает это, однако всё ещё отчаянно пытается переубедить свой крошечный мозг в том, что это не так. Ты потеряла смысл слова «реализм», Грейнджер, ты живёшь безнадёжными грёзами, спустись с неба, в конце концов, рождённый ползать-летать не может.
И он выплюнул эти слова, словно яд из кобры, прямо ей в лицо. Крепкая ладонь отпустила потемневшее от боли запястье, а затем он, поджав губы, прошёл мимо неё, оставив прямо посреди оживлённо-наполненного коридора.
Что она чувствовала?
Пустоту.
Туманную, губящую и сдавливающую горло.
Уже не так чувствовалась пульсирующая боль в руке, ведь моральная боль всегда тяжелее физической, верно?
Он прав. Он как всегда, чёрт возьми, прав.
Как это вообще происходит? Почему этот поганый папенькин сынок позволяет себе такие выходки и остаётся безнаказанным? А главное-почему эта мразь запала ей в душу?
Губы поджались, приобретая бледный оттенок, а руки крепче впились в толстую обложку учебников. Весёлый отголоски студентов превращались в тошнотворное эхо, а каждый голос отдавался пульсирующей головной болью.
—Гермиона,—резко прервал её состояние глубокого помрачения голос.
Невилл.
Удивительный человек с удивительным даром появляться там, где необходима помощь. Его взгляд не сумел скрыть всё переживание и обеспокоенность на его душе при виде подруги, готовой в тот же миг упасть в обморок.
—Всё в порядке? Тебя отвести к мадам Помфри?—спросил он, перенимая её большую стопку книг в свои руки, хотя у самого в руках был горшок с Абиссинской смоковницей.
—Не стоит, я наверное пойду в гостиную,—протараторила Грейнджер.
—Давай хотя бы провожу,— ответил гриффиндорец, направляясь в сторону портрета Полной Дамы.
Грейнджер, шаркнув ослабевшими ногами, поплелась за Невиллом.
***
—Кислый, как Уизли после «Ешь слизней»,—отшутился Нотт, оглядывая только что вошедшего в гостиную Малфоя.
—Твоя рожа всегда такая,—фыркнул Драко, по-хозяйски усаживаясь на диван, и поднимая перед собой стакан с огневиски.
—Что за настрой? Снова Флинт наорал или со снитчем просрался?—спросил Теодор, уставившись на крепкую руку блондина, с яростью сдерживающую сосуд.
—Грязнокровка,—прошипел ловец, оскалившись и скривив губы.
Грязнокровка.
Одна из худших его проблем.
Одна из самых больнейших ему тем...
—Отказалась лезть под тебя?—усмехнулся брюнет, ехидно сверкнув глазами.
—Она просто существует, и меня это раздражает,—ответил Малфой, сделав глоток крепкого алкоголя.
—Так забей на неё, в чём проблема? Ты же сам вроде не хотел с ней иметь ничего общего.
Действительно.
Просто забить. Замечательно.
Как он сразу, мать твою, не догадался?
Хотел...Вот именно, что хотел, когда-то, когда ему было от силы лет 12. Но люди меняются не так ли?
Сейчас это магловское отродье с гнездом на голове отчаянно сидело в его голове, подавая периодические сигналы о своём существовании, словно свет на маяке.
Такой же чарующий, загадочный и неизведанный свет сквозь мрачную темноту, как и сама она-Гермиона Джин Грейнджер.
Но что раздражало его больше: факт существования лучшей нечистокровной ученицы Хогвартса или то, что она навек застряла в его сознании?
—Ты вообще меня слушаешь?—спросил брюнет, помахав ладонью перед глазами собеседника.
—Что ты хотел?—внезапно опомнившись ответил Драко.
— Я говорю, ты стал слишком много говорить о ней, не замечаешь? В четверг умудрился всунуть в пример Грейнджер при разговоре с Забини, просыпался вчера в холодном поту со словами «Гермиона», на минутку, ты ненавидишь её имя, может скажешь что происходит?—возмущённо наконец ответил Нотт, выжидающе глядя на друга.
—Не. твоего. крошечного. ума. дело,—прошипел блондин, отчётливо выделяя каждое слово.
Язык заплетался, а в горло уже не лез третий стакан алкоголя.
Его рассекретили.
Взяли и наглым образом прочитали его от начала до конца, словно Грейнджер каждый учебник.
Снова Грейнджер.
Везде она. Везде упоминание о ней. О этой дрянной девчонке, возомнившей себя выше чистокровных.
Она словно его преследует. Она везде. Буквально везде. В коридоре, на Зальеварении, на Квиддиче, в мыслях, в воспоминаниях.
Кислород, она его кислород. Зависимость, от которой он не может избавиться, он всё вновь вдыхает её и вдыхает.
Без остановки.
Каждую долю секунды...
Нет.
Нет. Это невозможно.
Вся его жизнь стала теорией зависимости кислородом. Какой-то колдомедик, вероятно известный, раз слова его чётко отразились в памяти Малфоя, однажды сказал, что дети плачут, когда рождаются лишь от одного:они не привыкли к неотъемлемому химическому элементу нашей жизни-к кислороду. Они не могут свыкнуться с тем фактом, что теперь им придётся чувствовать это вновь и вновь, но со временем мы становимся зависимыми: не можем задержать дыхание подолгу, хватаемся за последний глоток воздуха при смерти, в конце концов.
И она ровно так же пришла в его жизнь. Так же, вызывая изначально дискомфорт, а сейчас что...
Тряпка.
Ты тряпка.
Пошли вы все.
Свали с моей головы.
Идиотка. Дура. Мразь.
Я не ненавижу тебя, Грейнджер. О да, поверь, я тебя так ненавижу, так, что готов прямо здесь и сейчас обеспечить тебя Авада Кедаврой. Ненавижу за то, что люблю тебя.
За то, что люблю тебя...