Закон притяжения

Спустя неделю Джинни входила в небольшой, по меркам Забини, загородный дом.

Он, конечно, был меньше, чем поместье Малфоев, но для ее представлений о "небольшом" это был настоящий дворец – аккуратный, ухоженный, с огромной территорией.

Ей стоило лишь обмолвиться, что за всю жизнь она привыкла к жизни со своим садом, как итальянец тут же заявил, что знает, где они будут жить.

— Mia cara, не бойся, — Забини открыл перед ней дверь, пропуская внутрь.

Джинни огляделась, с каждым мгновением всё больше погружаясь в атмосферу этого места.

Внутри дом был наполнен светом и воздухом. Белые стены, светлая мебель, множество живых растений, создающих ощущение настоящего сада прямо в гостиной.

На стенах висели картины с изображением залитых солнцем итальянских пейзажей – оливковые рощи, древние города, лазурное море, – которые переносили ее мысли в далекие, теплые края.

А в воздухе витал тонкий, едва уловимый аромат трав и свежей выпечки, создавая ощущение домашнего уюта и безмятежности.

— Здесь... у тебя красиво, — выдохнула она.

— У нас, — ухмыльнулся он, его губы тронула легкая, но такая характерная улыбка, обнажая ряд идеально белых зубов, контрастирующих с его смуглой кожей.

Уизли фыркнула, покачав головой, но в этом жесте не было злости, скорее легкое смирение.

К фразочкам Забини, к его нарочитой самоуверенности и привычке сразу причислять её к своей семье, можно было привыкнуть. Или, по крайней мере, научиться их игнорировать, стараясь не обращать внимания на его итальянский шарм, который, как ни крути, начинал действовать.

Но где-то глубоко внутри, под слоем привычной осторожности, зарождалось новое, непривычное чувство – какое-то робкое любопытство, смешанное с предвкушением.

— Я был бы рад разделить с тобой свою спальню, — начал он, делая шаг в ее сторону, и в его голосе снова прозвучала эта дразнящая нотка, — но боюсь, я не переживу этой ночи.

Мулат даже не успел договорить, как Джинни уже подняла бровь, готовая разразиться новой тирадой.

— Правильно думаешь, Забини, — процедила она.

— Уже привыкаешь к новой фамилии? — поинтересовался он, пристально глядя на нее.

— Ты все еще придурок, — отрезала девушка, но в глубине души она уже не была так уверена.

Возможно, его методы были не столь агрессивны, как ей казалось изначально. Возможно, он действительно старался.

— Твоя спальня соседняя, — продолжил он с легкой улыбкой. — Вдруг ты передумаешь, не хочу, чтобы тебе пришлось долго добираться до меня.

— Годрик, помоги, — бросила она, ступая на лестницу, ведущую на второй этаж. — Ты долго здесь будешь стоять? Я, по-твоему, сама должна искать нужную спальню?

— Mi dispiace, tesoro, — улыбнулся он, догоняя ее, — уже лечу.

Итальянец повёл её по коридору, который сам по себе был произведением искусства: стены, отделанные благородным деревом, излучали мягкий, тёплый свет от встроенных в них светильников, а на полу лежал толстый ковёр, поглощавший звуки их шагов.

Он остановился перед одной из дверей, украшенной резным узором, который, казалось, напоминал сплетённые ветви. Повернув тяжёлую бронзовую ручку, он жестом пригласил её войти, и в его глазах мелькнул отблеск чего-то, что могло быть волнением или, быть может, предвкушением.

Войдя в спальню, Джинни обомлела.

Первое, что привлекло её внимание, – кровать. Она была настолько огромной, что, казалось, на ней могли бы поместиться не меньше шести человек, если не больше. Высокое изголовье, украшенное изысканной резьбой, терялось где-то в полумраке комнаты.

Джинни не удержалась и, поддавшись внезапному порыву, упала на неё спиной, раскинув руки. Мягкость перин окутала её, словно облако. Она закрыла глаза, позволяя себе наслаждаться этим моментом абсолютного покоя, чувствуя, как каждая клеточка её тела расслабляется.

Но Забини не мог её просто так оставить. Его присутствие было слишком ощутимым. Естественно, он зашёл в комнату вслед за ней.

— Салазар, мне действительно нельзя спать с тобой? — ухмыльнулся он, закрывая за собой дверь.

Он облокотился на дверь спиной, его взгляд скользнул по Джинни, распластавшейся на кровати. Блейз прикусил губу, о чём-то задумавшись, его пальцы легко постукивали по дереву двери, создавая едва слышный ритм.

— Тебе без стука даже заходить нельзя, — пробормотала Джинни, не открывая глаз, но чувствуя его присутствие.

На ощупь она отыскала ближайшую подушку и кинула в него. Судя по звуку, он с лёгкостью её поймал.

— Выйди.

— Ты уверена?

Ей показалось, что его голос опустился до соблазнительного шепота.

— Ты пытаешься заигрывать? Серьёзно? — Джинни наконец встретилась с его прожигающим взглядом.

— Я вообще-то имел в виду, что нам двоим пора спускаться на ужин, — ответил он, его улыбка стала чуть шире, — но если ты хочешь пофлиртовать со мной, ни в чём себе не отказывай.

— За что мне это? — простонала она.

— Считай, что я твой ранний рождественский подарок.

— Ты сделал несколько ошибок в слове «придурок»,— парировала Джинни.

— Почему ты ведешь себя так, будто я виноват во всех твоих бедах? — с серьезным выражением спросил он, его тон стал более жестким, лишенным прежней игривости.

Он подошел ближе, и теперь между ними оставалось всего несколько шагов, воздух между ними сгустился, накаляясь от невысказанных слов и эмоций.

— Ты ведь понимаешь, что я в таких же условиях, как и ты. Визенгамот не только тебе определил пару. Не строй из себя жертву, Джиневра.

Слова ударили прямо в цель.

Джинни почувствовала, как внутри поднимается новая волна гнева, смешанного с каким-то странным, горьким пониманием.

Он был прав. Забини действительно был в такой же ситуации, как и она, как и другие.

Блейз не выбирал ее, как и она не выбирала его.

— Я не... ты прав, прости, — выдохнула она, голос звучал неожиданно тихо и подавленно.

Мулат сделал еще один шаг, возвышаясь над ней.

— Что-что? Я не расслышал.

Она подняла на него взгляд. В уголках глаз уже скопились слезы.

— Эй, прости, — произнес он, и его тон моментально изменился.

Забини опустился на колени прямо перед ней, взгляд был прикован к ее лицу.

— Я был слишком резок. Я не хотел...

Слезы, которые она так отчаянно пыталась сдержать, скатились по ее щекам.

— Le tue lacrime mi spezzano il cuore, principessa, — голос стал тише, проникновеннее.

Он аккуратно стер дорожки с щек кончиками пальцев, прикосновение было неожиданно нежным. Пальцы остановились на скулах, и Джинни почувствовала, как по ее телу разливается легкое тепло.

— Кроме принцессы, я ни черта не поняла, — она улыбнулась сквозь слезы.

— Я научу, — пообещал он, пока его пальцы продолжали нежно гладить её кожу.

— Правда?

— Tutto per te.

— И что это значит?

— Пойдем, я расскажу тебе за ужином, — предложил он и, не дожидаясь ответа, легко подхватил ее под колени.

От неожиданности она ухватилась за мужскую шею, инстинктивно прижимаясь к нему. Забини чувствовался таким сильным и надёжным.

— Святая Цирцея, что ты делаешь, немедленно опусти меня! — воскликнула она, пытаясь вырваться из его объятий, но хватка была крепкой, а улыбка на его лице — самодовольной.

— Не в этой жизни.