MONOMANIA

Проходясь по тихим улицам спального района Лондона, Гермиона всматривалась в окна квартир. В некоторых горел свет и было видно, как кипит жизнь. Вон там женщина с улыбкой потрепала по волосам ребенка, принесшего на руках щенка. В другом окне мужчина сидел в кресле, читая книгу. В третьем пара любовалась видом из окна, удерживая друг друга в объятиях. Все они были сосредоточенны на себе и своей семье, планировали новый день или вспоминали прошлое. Они по-настоящему жили и Гермиона по-доброму завидовала.

С того момента, как совершенно невероятным образом удалось спастись из заточения, она боялась, что ее ад вернется, боялась, что стоит только расслабиться, и все снова станет ужасно. Но теперь, наслаждаясь теплым ветерком, она заскочила в открытую дверь подъезда, поднимаясь по лестнице на необходимый этаж совершенно спокойно, без страхов и опасений.

Квартира Драко находилась не слишком высоко, всего лишь третий этаж, его дом не был элитным, не находился в богатом районе и вообще никак не выделялся. Несколько стестенный в средствах, он жил довольно скромно, но, судя по тому, что Гермиона видела в прошлые разы, был вполне доволен. Ступеньки уютно поскрипывали, пока Гермиона поднималась, а после стука в дверь, за ней послышались шаги. Ни о какой звукоизоляции и речь не было, но и этот факт сейчас вызывал не досаду, а скорее спокойное смирение. Человек внутри квартиры важнее.

Драко широко и открыто улыбнулся, жестом приглашая гостью войти. Без больничной мантии он выглядел по-домашнему, и Гермиона каждый раз покрывалась румянцем, осознавая это. Ей хотелось видеть его таким чаще и это желание немного пугало. Давно она не чувствовала привязанностей такого рода.

— Привет, как добралась? Все хорошо?

С того дня, когда Гермиона видела Люциуса у собственного дома, он больше не объявлялся, но Драко всегда встревоженно интересовался. Она не стала скрывать, что больше не сомневается в личности похитителя, что видела его собственными глазами, и он отнесся со смирением и пониманием. И толикой грусти. Знать, что в тех травмах, которые он лечил, виноват его отец, было неприятно.

— Ты знаешь, отлично! Погода замечательная и последнее время все на редкость спокойно. А у тебя сегодня смена? После осмотра в больницу?

Драко расслабился, провожая ее вглубь квартиры по уже знакомому коридору в гостиную. Это помещение было совмещено с кухней и было единственным, возможным для приема гостей. Удивительно, что все двери были открыты, будто Малфой делал это осознанно, показывая, что в доме они одни. И Гермиона была благодарна, вспоминая, как боялась заходить сюда впервые, несмотря на уверенность в невиновности Драко. Что-то внутри останавливало ее на пороге и преодолеть страх оказалось сложно.

— Нет, сегодня выходной. Чай будешь? С мятой, по нашему семейному рецепту.

Гермиона кивнула, и пока Малфой занимался завариванием особенного чая, прошлась по помещению, осматривая элементы декора. Их было мало и словно расставленные невпопад, просто чтобы были. Здесь стояла и миниатюра Эйфелевой башни, и статуэтка валлийского зеленого дракона, подрагивающая распахнутыми крыльями. В рамке на комоде была колдография самого Драко вместе с матерью. Нарцисса обнимала угловатого подростка за плечо и явно просила улыбнуться, на что сам он кривился и пытался скинуть ее руку. С улыбкой рассматривая такую забавную картину, Гермиона не заметила, как виновник ее веселья подошло почти в плотную.

— Никогда не любил фотографироваться, а теперь жалею. Хреново видеть как отталкивал единственного близкого человека.

— Как она?

Гермиона развернулась, понимая, как близко он стоял. Запах мяты приятно щекотал ноздри, заставляя дышать глубже. Видимо, распространился от заваренных в чае трав. Лицо Драко было сосредоточено на фото, но сама Гермиона не могла оторвать взгляда от его лица: прищуренных глаз и плотно сомкнутых губ.

— Не плохо. Лучше, чем было бы здесь. Ей тоже пришлось учиться заново жить, как и всем после войны, но она справилась.

Гермиона кивнула, понимая, как для Драко это важно. Какой бы не была их семья, любовь Нарциссы к сыну не вызывала сомнений. Даже под угрозой собственной жизни она готова была его защищать и защитила в итоге. Никто бы не удивился, если бы она забрала его с собой подальше от Лондона.

— Почему ты не поехал с ней?

Драко улыбнулся, наконец отводя взгляд от снимка. Аккуратно коснулся талии Гермионы, подталкивая ее к одному из кресел, между которыми на столике выпускали ароматные пары чайные кружки.

— Не мог все бросить здесь. Я должен вернуть нашей семье имя. Хотя бы стереть клеймо Пожирателей. Доказать, что я другой.

Гермиона села, наблюдая за тем, как Драко расположился напротив. Горячий чай согревал руки, а аромат помогал расслабиться, немного рассеивая внимание.

— Ты другой. Но разве необходимо кому-то что-то доказывать?

— Мне — да. Я представитель древней семьи, за моими плечами сотни имен великих волшебников, из года в год, из столетия в столетие доказывавших свое величие и авторитет в магическом мире. И все это разрушил мой отец.

Страшно было представить то давление, которое оказывала на Драко история его семьи. Он был лишь ребенком, которому вбивали эти устои в голову с рождения. А сейчас стал взрослым, не смеющим переступить через эти идеалы. Так и не смогший начать жить заново.

— Мне кажется, тебе стоит несколько пересмотреть приоритеты. Зачем возвращать старое имя и что-то доказывать обществу? Если ты можешь доказать в первую очередь себе, что не похож на отца. Ты и занимаешься именно этим. Оглядывайся на историю в контексте опыта, а не плана на будущее. Не стоит возвращать то, что было, когда можно создать новое.

Драко долго молчал, так ни сделав ни глотка. Он смотрел на Гермиону и думал, словно взвешивая за и против, решая, как поступить дальше.

Гермиона в это время отпила из кружки, с удовольствием зажмурившись. Фирменный рецепт Малфоев был действительно удивительным, казалось, вкуснее чая она не пробовала. Она только продолжала надеяться, что Драко изменит свое мнение и тоже начнет жить, как и сама она, во многом благодаря ему. Драко не должен был страдать из-за ошибок отца.

— Как ты себя чувствуешь?

Вмиг став серьезнее, Малфой наклонился вперед, упираясь локтями в колени. Его волшебная палочка лежала на столе, но пока он не стал ее брать, уделяя внимание ответу Гермионы.

— Лучше. Две последние ночи мне не снились кошмары и шрам стал значительно светлее. По крайней мере, теперь он не чешется так сильно и я не боюсь, что ночью снова его травмирую.

Драко кивнул, наконец уделяя время обследованию. Привычные диагностические чары окутывали тело, а сам целитель в это время удовлетворенно улыбался. Гермиона видела, что он гордился собой. Его работа, причем такая сложная, увенчалась успехом.

— Позволишь взглянуть?

В этот раз сомнений не было, Грейнджер спокойно приподняла край блузки, оголяя живот. Шрам, хоть и оставался бугристым и вздувшимся, почти слился с цветом кожи, становясь не таким заметным, как раньше. Драко коснулся кожи теплыми пальцами, обводя границу рубца, разнося по телу мурашки и Гермиона с удивлением поняла, что теперь они вызваны не страхом и отвращением. Приятное волнение растекалось под кожей, концентрируясь в животе. Наверное так говорят, когда вспоминают пресловутых бабочек. Она наблюдала за сосредоточенным лицом Малфоя, поэтому отчетливо видела, как он улыбнулся и прикрыл глаза, чуть надавливая на узелки шрама. Это не было больно, но и приятным назвать язык не поворачивался. Впрочем, она готова была потерпеть.

— Отлично! — Драко убрал руки и словно встряхнулся. — Зелья оставим еще на несколько дней. От кошмаров тоже советую убрать с остальными, но если вернутся — прием возобновишь.

Гермиона внимательно слушала наставления, понимая, что теперь то уж точно все позади. Люциус больше не появлялся на горизонте, физические травмы зажили, хоть и не без следа, психологические... с ними сложнее, но по крайней мере она перестала просыпаться в холодном поту и впадать в истерику от страха, что к ней прикоснутся. Как бы то ни было, Гермиона считала это отличным прогрессом.

В ее жизни появился человек, которого хотелось узнать, которому хотелось открыться. Которому хотелось доверять. Это было ново, но очень интересно и волнующе.

— Спасибо тебе, Драко.

— Да брось, Грейнджер, — он совсем по-юношески улыбнулся, поднимая кружку с остывшим чаем и салютуя им как бокалом. — Я выполнял свою работу.

Гермиона улыбнулась и допила свой чай, размышляя, что вот такой расслабленный и беззаботный он нравится ей больше всего. Уходить не хотелось совершенно, а потому она решила продолжить разговор на нейтральные темы. Усталость приятно разливалась по телу вместе с желанием забраться в кресло с ногами, что она и сделала.

— Почему ты выбрал именно эту квартиру?

К слову, местечко действительно нравилось Гермионе. Все в квартире было выполнено в серых оттенках, от почти белого, до темного, но не черного. Даже спальня и ванная комната поддерживали общий стиль строгости и лаконичности. Здесь не было уюта в привычном понимании, но находиться было комфортно.

— Хоть район и маггловский, здесь прежде жили волшебники. Остаточная магия помогает колдовать в условиях блокировки палочки. Здесь я могу чуточку больше, чем смог бы в любой другой квартире. Плюс оповещающие чары. Мне помогли их перенастроить и я хотя бы могу знать, когда кто-то из магов оказывается слишком близко.

Никогда прежде Гермиона не осознавала полностью, что за собой повлекли ограничения, наложенные на Драко судом. Из его жизни исчезло большинство заклинаний и хоть бытовые и необходимые для работы остались доступны, это сильно ограничивало его жизнь. А в квартире действительно ощущалась магия, будто они находились не в маггловском Лондоне, а в древнем мэноре. Воздух буквально трещал от чар, наложенных на квартиру и ничего удивительного, что он выбрал именно ее, Гермиона не видела.

— Здесь хорошо. Наверное, это и правда лучший вариант.

Глаза постепенно наливались свинцом, не желая открываться, но Гермиона усиленно продолжала разговор. Ей хотелось поддержать Драко в этой нелегкой ситуации, в которой ему пришлось оказаться, хотелось показать, что он не один. Они еще проговорили какое-то время и она даже выпила еще одну кружку ароматного и вкуснейшего чая, прежде чем сознание начало путаться, погружая ее в глубокий и беспокойный сон.

«————-　✼　————-»

Бюрократия в аврорате, особенно после так называемой победы, могла приравниваться к одному из кругов ада. Чтобы получить разрешение на обыск, подразумевающий под собой открытие магически запечатанного поместья, пришлось пройти десяток кабинетов, вытребовать в каждом по стопке документов, обязательно заверенных печатью и подписью, и всю эту кипу бумаг положить на стол главе. Дождаться, когда тот найдет время на доскональное изучение каждого листа пергамента, и только после получить долгожданный допуск. Но вот, усилия оказались вознаграждены и заветный порт-ключ, позволяющий проникнуть на территорию Малфой-мэнора оказался в кармане. Потребовалось всего-то несколько дней.

Гарри был сосредоточен, собран и готов к сражению, если ему суждено будет случиться, когда обычная маггловская монета издала тихий щелчок, затягивая его в воронку перемещения, скручивая внутренности и выбивая воздух из легких. Не теряя бдительности, в первую очередь он огляделся, и только убедившись в безопасности, позволил себе на секунду зажмуриться, отгоняя приступ тошноты. Он так и не привык к такому виду путешествий, но другие сейчас были не доступны.

Он очутился на аллее, прямо напротив входа в поместье, запустение которого было видно невооруженным глазом. Некогда аккуратные растения, постриженные и своевременно политые, сейчас осыпались серыми пожухлыми листьями. Каменистая кладка фасада выглядела хлипкой, тут и там в стенах зияли трещины, подтачиваемые порывами ветра и проросшие мхом.

В стороне, под обветшалым кустом, обнаружился труп белого павлина. Сейчас он больше походил на груду грязи, под которой просматривалось серое от пыли оперение, чем на гордую птицу, вышагивающую по дорожкам на радость хозяев. Только гниющая плоть, над которой жужжали мухи — все, что осталось от былого величия.

Гарри поднялся по занесенной листвой лестнице и толкнул дверь, в надежде, что петли не успели проржаветь. К счастью, скрип хоть и раздался, был достаточно тихим, а испуганно пискнувшая мышь подтвердила своим присутствием, что поблизости никого больше не было. Вряд ли бы Люциус довольствовался соседством с грызуном.

Внутри веяло холодом пустого дома, одинокого и умирающего. Сквозняки свистели в коридорах, а клубы пыли то и дело пролетали мимо. Было слишком тихо. Казалось, даже пауки притаились под потолком, наблюдая за неожиданным гостем.

Заглядывая в каждую комнату, что попадалась на пути, Гарри не забывал предварительно исследовать их чарами на наличие ловушек, которых и не могло быть в законсервированном доме. Но тот факт, что в него беспрепятственно могли войти владельцы, особенно в лице разыскиваемого преступника, буквально требовал соблюдать осторожность.

Толстые слои пыли на полу и мебели, пересекаемые мелкими мышиными следами, говорили о том, что в эти комнаты уже много времени никто не входил. А вот книги, оставленные везде, где только можно, доказывали, что после закрытия менора в нем кто-то все же был, пусть и давно. С момента запечатывания поместья прошло без малого два года. Гарри специально осмотрел толстую папку с описями имущества и его состояния, пришитую к делу о Пожирателе смерти, и сейчас знал наверняка, что первоначальная картинка изменилась. Авроры оставили после себя относительный порядок, которого сейчас не наблюдалось.

В кабинете бардак был особенно заметен, стопки книг занимали все возможное пространство, многие экземпляры были раскрыты на середине, словно кто-то выискивал в них информацию. И этот кто-то явно ушел, не переживая, что книги найдут. Пыльные фолианты все как один были о ядовитых растениях и сфере применения их соков, листьев, соцветий и прочих составляющих. И на каждой открытой странице можно было обнаружить одно единственное — манцинелловые деревья, чей яд оказал вред Гермионе и был обнаружен на телах наемников. И это было косвенной уликой, доказывающей, что человек, изучающий эти справочники неотделимо связан с разыскиваемым маньяком. Более того, это мог именно он.

Пролистав пыльные страницы, Гарри заметил, что в них описывались не только методы применения ингредиентов, но и способы выращивания этих жутких растений. «Деревья смерти» не были распространены в Великобритании, но при должных навыках садоводства и при применении магии вырастить их миниатюрную версию можно было даже дома в горшке. И свойств своих при таких манипуляциях растение не теряло. Строжайшая техника безопасности позволяла выжить при контакте с растением, но не исключала травм — ожогов, отека слизистой или даже слепоты.

Оставив книги как есть с намерением позже вызвать отряд авроров для зачистки и досконального изучения улик, Гарри направился дальше, продолжая исследовать комнаты одну за другой. Хозяйская спальня, а определить ее сложности не было никакой — размеры были более чем внушительные, — привлекла внимание Поттера. Пыль на полу лежала неравномерно, отдельные участки выглядели почти чистыми, но как-то хаотично. В перемещении человека не было системы, будто он двигался лихорадочно, быстро и, что наиболее важно, бесцельно. Создавалось впечатление, что он нервничал, обходя комнату. Возможно что-то искал, заглядывая в ящики бессистемно, не зная, где находится искомое.

На полу виднелись пятна засохшей крови — короткое заклинание показало, что это именно она. Гарри взял образец, намереваясь сегодня же отдать его в лабораторию для выяснения личности, но не сомневался, что в бланке будет стоять имя Люциуса Малфоя. На полках тяжелого резного шкафа вещи были перевернуты вверх дном, но узнать нашли ли искомое, к сожалению не представлялось возможным.

Гарри не нравилось то, что он видел, хоть в доме было достаточно улик, приоткрывающих завесу тайны. Но здесь не было того, кого он рассчитывал найти. Возможно, глупо было идти одному, но ослабленный узник Азкабана вряд ли мог навредить опытному аврору, еще будучи подростком прошедшему войну. Только если находился здесь не один. Но пока магия вообще не выявила никого живого, по крайней мере в радиусе своего действия.

Продолжая поиски, Гарри следовал от одной двери к другой, проходясь от хозяйского крыла к гостевому. Остальные комнаты выглядели пыльно и запущено, так, как должно было здесь выглядеть все. Ступеньки скрипели под ногами, а чары до сих пор не выявляли чужого присутствия.

Длинные коридоры, просторные холлы, богато украшенные гостиные, все это со временем сменилось мрачными подземельями. Спертый воздух с запахом гнили и сырости навевал воспоминания о том подвале, где Гарри обнаружил Гермиону. Сжимая палочку крепче, освещая путь люмосом, Поттер спускался все ниже, с удивлением замечая именно здесь признаки чужого присутствия. Причем довольно-таки недавнего. Следы на темном бревенчатом полу подземелий выделялись слишком сильно.

Длинный коридор с влажными от сырости металлическими решетками с обеих сторон выглядел жутко. Воспоминания о том, как в уже далеком прошлом сам Гарри вместе с друзьями оказался здесь, нахлынули не к месту, пришлось останавливаться и переводить дыхание. Призраки прошлого преследовали и его тоже, хоть и проявлялись значительно сдержаннее, чем у Гермионы. Он помнил, страшился повторения, но преодолевал свои страхи, наступая им на горло.

Заглядывая в темницы по очереди, выискивая в грязных камерах малейшие следы, Гарри не рассчитывал что-то найти. Магия говорила, что пленных здесь нет, но обследовать каждый уголок было делом принципа. Шорох за спиной заставил вздрогнуть, но оглянувшись, он заметил жирную, упитанную крысу, обгладывающую невесть откуда взявшуюся косточку. Она замерла, изучая посетителя, а после прошмыгнула в ближайшую камеру, вильнув напоследок хвостом.

Подойдя ближе, Гарри удивленно замер, совершенно не ожидая такого зрелища. На полу, прислонившись спиной к стене, сидел мужчина. Казалось, он просто задремал, на черной одежде не видны были пятна крови, лишь темная высохшая лужа на полу вносила некую ясность.

Это был Малфой.

Люциус Малфой, некогда холенный и важный аристократ, сейчас подпирал спиной стену мрачной темницы собственного дома. Его пепельные волосы сбились с грязный, темный колтун, на впалых от излишней худобы щеках темнела щетина, одежда, местами рваная и почти полностью грязная, стояла колом от пропитавшей ее и высохшей крови.

Это был Люциус Малфой. И он совершенно точно был мертв.