MONOMANIA

Несмотря на изменения в курсе приема зелий, утро Гермионы начиналось одинаково. Ночные кошмары выматывали до той степени, что встать с кровати едва хватало сил. Впрочем, несмотря на мучения, шрам начал меняться. По утрам он все еще был воспаленным и, казалось, готов был лопнуть от неловкого движения, но к вечеру всегда выглядел значительно лучше. Порой Гермиона задумывалась, почему так происходит, но на ум приходила лишь мысль о том, что из-за снов она сама его травмировала, пытаясь уйти от боли, что проецировало сознание. Неоднократно она ловила себя на том, что неосознанно расчесывала вздувшуюся кожу, и это днем, когда всячески старалась себя контролировать. А ночью, в агонии сновидений, закрывая его от воображаемого ранения могла повредить и сильнее.

Заживляющее зелье, которое теперь Гермиона принимала в большей дозировке, явно справлялось, а благодаря укрепляющему внешний вид стал чуточку лучше — бледность осталась, но теперь не была настолько болезненной, а синяки под глазами слегка посветлели. Кожа перестала быть тонкой и почти прозрачной, а на непослушных волосах появился намек на привычный блеск.

Рассматривая себя в зеркало, а последнее время она заставляла себя это делать, Гермиона больше не ужасалась, но грусть о том, что ее тело никогда больше не будет красивым, не желала уходить. Еще недавно ее это не волновало, но теперь отчего-то хотелось выглядеть хорошо. Несмотря ни на что, она оставалась женщиной, беспокоящейся о том, как выглядит.

Впрочем, Гермиона знала, откуда такие мысли. Все дело в Драко Малфое, школьном хулигане и задире, оказавшемся не на той стороне во время войны, но выгрызающем себе право существовать в новом обществе. Та забота, которой он старался ее окружить, казалась более целебной, чем все зелья и мази вместе взятые. И то, с какой искренностью он начинал ей открываться, говорило о многом. Гермиона хотела верить каждому его слову.

Сегодня они договорились вместе пообедать. Ничего не значащая встреча целителя и пациента за пределами больницы, ведь светлые коридоры и стерильные кабинеты постепенно сводили с ума. Впрочем, Гермиона не любила обманывать саму себя, ей хотелось встретиться с ним в неформальной обстановке, возможно, узнать чуточку ближе. Грех было жаловаться на то, что никто о ней не заботился, ведь это не правда, но забота Драко была другой. Гарри оберегал ее как сестру, как семью, в Малфое же чувствовалась симпатия иного рода.

Перед выходом из дома она придирчиво оглядывала свое отражение, надеясь, что получилось скрыть следы усталости на лице, и что волосы выглядят не как обычно. Сказать, что осталась довольна, не выходило, но она точно выглядела лучше, чем еще вчера, и это обнадеживало. Платье создавало неформальный образ, без налета фривольности. Лаконичный наряд, задающий настрой встречи.

В кафе было не слишком людно, несмотря на обеденное время. Окружающие являлись магглами, что позволяло чувствовать себя раскованней и не переживать о том, что в «пророке» выйдет нелицеприятная статья. Зайдя в заведение под звон колокольчиков, Гермиона огляделась, замечая Малфоя в глубине зала за отдельно стоящим столиком. Место не было полностью отрезанным от общего пространства, но создавало ощущение уединения за счет расставленных в зале живых растений.

— Добрый день.

Драко оглядел ее с ног до головы еще пока она подходила, а после улыбнулся и встал с намерением помочь ей сесть. Это было так непривычно для Гермионы, но так гармонично сочеталось с образом аристократа, что она покраснела, скромно рассматривая расстеленную скатерть. Несколько минут ушло на разговоры о погоде и выбор заказа, прежде чем Малфой посмотрел на нее серьезнее, чем прежде.

— Как ты себя чувствуешь? Кошмары все еще беспокоят? Как шрам?

Рассказывая о своих умозаключениях, Гермиона не хотела навязывать их целителю. Почему-то казалось правильным дать ему самому прийти к этой, или любой другой мысли. Возможно она просто боялась, что своими рассуждениями подтолкнет лишь к одной теории, и так они упустят нечто важное.

Впрочем, Драко, хоть и согласился, что ее рассуждения могут быть близки к истине, на этом варианте зацикливаться не стал, обещая подумать, чем еще можно было объяснить состояния шрама по утрам. Рассматривал возможность смены графика приема зелий, чтобы ударная доза заживляющего проходилась на вечер и действовала активнее в ночное время, но пока это были лишь рассуждения.

Они оба и не заметили, как из разговоров о здоровье, их темы сместились к повседневным. Воспоминания о том, как, вроде бы совсем еще недавно, они подростками бегали в Хогсмит, занимая свои места в «трех метлах» и пили сливочное пиво, только тогда не вместе. Обсудили, как странно сейчас ощущалось то, что они вообще могут спокойно разговаривать, не задевая друг друга.

— В этом только твоя заслуга, — Гермиона улыбнулась, глядя ему в глаза. — Если бы мистер Малфой не был таким подчеркнуто вежливым, а вернулся к оскорблениям, я бы не удержалась от ответа.

Они оба рассмеялись, понимая, что так и есть. Именно манера общения Малфоя стала отправной точкой в их перемирии. Ну и то, что он вылечил ее несмотря на детские обиды.

— В школе ты была той еще занозой. Эта вечно поднятая рука и ерзание на стуле не могли не бесить.

— Эй, я была ребенком! — Шутливо толкнув его ладонью в плечо, Гермиона лишь шире улыбнулась.

— Я тоже. Тоже был всего лишь ребенком.

Ответ прозвучал как-то печально, и Гермиона вмиг стала серьезней. Казалось, за этими простыми словами скрывалась боль.

— Знаешь, моя война началась еще до возрождения Волдеморта, — Драко посмотрел в окно, а после вернул взгляд Гермионе. На дне его глаз крылась злость, но на кого именно она была направлена, понять было сложно. — Вернувшись на рождественские каникулы на первом курсе домой, я впервые столкнулся с гневом отца. Он винил меня в том, что я, носитель столь древней и почтенной фамилии, не оказался лучшим на курсе. Винил в том, что меня обошла грязнокровка, — последнее слово он особенно выделил, произнося его ровно так, как в детстве, с отвращением и болью. — Прости, я не считаю так. Уже давно не считаю. Я не был виноват в том, что ты стала лучшей, как и ты не была виновата в том, в какой семье родилась. Но для отца это не имело значения. Лишь то, что представитель его фамилии стал вторым, словно это гонка на выживание.

Атмосфера в раз стала гнетущей, тяжелой и словно давящей. Драко отвернулся, глядя в окно на проходящих мимо людей и глубоко дышал, отгоняя призраков прошлого. А Гермиона впервые задумалась о том, почему в школе этот, казалось бы, уверенный в себе мальчик, вел себя именно так, а не иначе. Какова вероятность того, что без влияния отца он мог бы стать другом?

Протянув руку, она коснулась его горячей ладони, мягко поглаживая тыльную сторону. Драко не отстранился, а на уголках губ появился намек на улыбку. Она не дернулась от контакта кожа к коже, а наоборот, стала его инициатором.

— Что ты почувствовал, когда озвучили приговор?

Этот вопрос не давал ей покоя, ведь тогда она видела только реакцию Люциуса. И опасалась, что обрушившееся на него проклятие могло ранить Драко больше, чем тот готов был открыть.

— Облегчение. Пожалел лишь о том, что его не казнили сразу, ведь этот хитрый змей всегда умудрялся избежать смерти. Даже из заточения ему удалось сбежать, как оказалось.

— Гарри найдет его, не сомневайся.

Гермиона едва заметно улыбнулась, вспоминая о друге. Да, она не сомневалась в нем ни на секунду, верила ему и знала — он не подведет.

— Найдет, — Драко словно пробовал на вкус это слово. — Тебе повезло с друзьями.

Еще одна тема, по которой стоило ходить с осторожностью, словно по лезвию бритвы. А может и не ходить вовсе. Дети пожирателей, что учились вместе с ними, не простили Драко предательства. Многие из них смогли избежать наказания из-за возраста и сейчас свободно разгуливали по Лондону. Хоть и не несли угрозы, ведь не проросли жаждой насилия и смерти, они не стали при этом добрыми и пушистыми. И Гермионе приходилось видеть, чем заканчивались их встречи с Малфоем. Однажды Теодор Нотт практически наслал проклятие на Драко, просто столкнувшись с ним в Косом переулке, и это при том, что они были друзьями в школе. По крайней мере на посторонних производили именно такое впечатление. Гермиона тогда случайно оказалась поблизости и, естественно, вмешиваться не стала, но увиденное ее потрясло. Хоть и не испытывала в тот момент светлых чувств к Драко, она хотела его оправдать и, возможно, защитить.

— Тебе тоже еще повезет, — Гермиона погладила большим пальцем кожу на его ладони, после переплетая пальцы. Замеченные некоторое время назад ожоги почти исчезли, открывая гладкую, бледную кожу.

— Ты умеешь удивительным образом оборачивать все в лучшую сторону, — Драко ухмыльнулся, рассматривая ее лицо, словно лаская взглядом. — И как только получается?

— Магия, как она есть.

Они рассмеялись, прогоняя ощущение обреченности, заменяя его удовольствием от приятной компании. Разговоры потекли снова, но теперь сохраняя положительный настрой. Они вспоминали Хогвартс — единственное общее, что у них было — вспоминали его обитателей. Взгляды пересекались все чаще, а румянец на щеках Гермионы заставлял Драко улыбаться. Касание они так и не прекратили.

Малфой поделился успехами в зельеварении, рассказал, что их, ныне покойный, профессор Снейп позволял ему ставить опыты в собственной лаборатории. Сейчас благодаря этому у Драко была возможность проявить себя, помогая исследователям разрабатывать новые рецепты лечебных зелий. Собственно, именно поэтому он знал наверняка о том, как изменятся свойства заживляющего при изменении его вкуса и запаха и не боялся навредить.

Так они вернулись к теме здоровья и, обсудив напоследок следующую встречу — Малфой предложил перенести осмотр в его квартиру, после того, как Гермиона пожаловалась, как давят на нее стены больницы — они обменялись рукопожатиями, прежде, чем проститься. Уходя, Грейнджер ощущала спиной его взгляд и надеялась чувствовать его как можно дольше, пока не скроется за поворотом. Для чего-то большего было рано, но даже то, что происходило позволяло почувствовать такое необходимое сейчас желание жить.

В этот раз она шла домой окрыленная, страх не гнал ее в защищенное место, паранойя не заставляла оглядываться, выискивая опасность. Все шло просто прекрасно, пока Гермиона не посмотрела вокруг, находясь уже у двери, чтобы напоследок насладиться пейзажем подсвеченного теплыми лучами солнца города. В тени дерева, на расстоянии пары десятков метров стоял он, Люциус Малфой, точно такой, каким она запомнила его на суде. Вычесанные платиновые волосы аккуратно стелились по плечам, аристократичная осанка, гордо задранный подбородок, костюм, идеально сидящий по фигуре, прикрытый черной плотной мантией. Это был именно он, ее ужас, кошмар и самый большой страх. Он стоял, опираясь на вычурную трость, и не сводил с нее холодного, колючего взгляда.

По телу Гермионы прошла дрожь и в мгновение ока она ощутила фантомную боль в шраме, будто он снова пронзал его клинком, вырисовывая только ему известные узоры. Она даже приложила руку к животу, слегка сгибаясь под тяжестью паники. Неужели кошмар воплотился наяву? В этот раз лицо не было прикрыто маской и она отчетливо видела его желание снова ощутить ее боль.

Люциус внимательно наблюдал за каждым движением и явно наслаждался произведенным эффектом. Ему нравился страх в глазах Гермионы, нравилось, что она помнила его пытки. Будь его воля, он повторил бы все прямо сейчас. Это читалось во взгляде, в растянувшейся предвкушающей ухмылке, в нетерпеливом потирании ладоней.

Он вынул из кармана темный портсигар. Сигарета оказалась зажата тонкими губами, после чего густой сизый дым на мгновение скрыл этот пронизывающий взгляд. Гермиона смотрела, не в силах двинуться с места, будто парализованная, она не могла закричать, позвать на помощь, только ждала, когда ад разверзнется под ногами. Ей казалось, что еще миг, и она снова окажется в его власти.

Все изменилось в мгновение ока, когда один из авроров, не теряя бдительности и оглядывая местность, подошел ближе, задавая очевидный вопрос. Вот только Гермиона не могла ответить, что случилось и кого она увидела, лишь по щекам текли горячие, обжигающие слезы. Она все же обернулась на аврора, теряя Малфоя из виду, и уже в следующее мгновение не находя на том же месте. Он снова исчез и никто, кроме нее одной его не видел.

В этот раз у нее получилось удержаться от истерики, но отказываться от сопровождения своего охранника она не стала. Аврор, чьего имени она так и не запомнила, и сейчас беспокоилась по этому поводу, проводил ее до квартиры, и лишь убедившись, что она в порядке, ушел. Не далеко, наблюдая за домом и сохраняя бдительность.

Гермиона достала флакон с успокаивающим бальзамом и выпила его не раздумывая. Нужно было взять себя в руки и хорошенько обдумать произошедшее. Тот факт, что Люциуса никто не видел, кроме нее, настораживал, но и сама Гермиона не сомневалась — это не плод воображения. А значит на нем были чары или он использовал зелья. Странно предполагать, что он мог одурачить авроров, но в его древней семье хранились и передавались по наследству такие знания, какие «простым смертным» и не снились, так что возможно все. Тем более, что он был приближенным Волдеморта слишком долго, а уж тот мог открыть тайны такого колдовства, применение которого карается законом.

Гермиона очень хотела понять, почему он снова появился на горизонте, не позволяя забыть о том страшном времени. Это была игра на ее психике, напоминание, что ничего не закончилось и все вернется, стоит ей только закрыть глаза. Теперь ее сны выглядели не такими безобидными. Что, если это тоже особая магия, призванная не позволить ей зажить новой жизнь? Что, если он делает это осознанно, каждый день возвращая Гермиону в кошмар, чтобы потом, когда она окажется в нем снова, теперь уже наяву, насладиться очередной победой над ее сломленным сознанием?

Ожидание визита Гарри проходило нервно. Гермиона ходила кругами по квартире, заламывая пальцы рук, то и дело оглядываясь в ожидании увидеть Малфоя. И даже знание, что квартира безопасна, не давало успокоиться полностью. Минуты растянулись в часы и вскоре она просто устала от постоянного движения, садясь в кресло с ногами и обнимая себя за притянутые к груди колени.

Гарри вошел через камин, взволнованно оглядывая подругу. Ему уже успели рассказать о том, что сегодня случилось. И хоть его подчиненные не увидели ничего опасного, он знал, что Гермиона напугана и расстроена.

— Как ты?

Поттер сел напротив кресла на корточки, всматриваясь в лицо подруги. Сведенные брови, плотно сжатые губы, дрожь в напряженных пальцах, которые до побеления крепко обнимали ее саму. Напряжение передалось и ему.

— Я видела его, Гарри. Люциус Малфой был всего в нескольких десятках метров от моего дома. Я знаю, что это выглядит, как галлюцинация, но я уверена, что это был действительно он.

— Я знаю и верю тебе. Тем более, что у меня есть все основания полагать — он скрывается в собственном мэноре.

То, что друг не сомневался в ее правоте, позволило Гермионе вдохнуть свободнее. Впрочем, тот факт, что местонахождение Малфоя больше не тайна — тоже. Это приближало его поимку и потенциальное спасение от угрозы. Если Гарри прав, скоро она окажется в безопасности.

— Разве его не закрыли после суда?

— Закрыли. Но с родовыми поместьями не все так просто. Да, мэнор изъяли, законсервировали, домовики впали в спячку, а магия дома больше не поддерживает его состояние. Но какие бы ограничивающие чары не накладывали, территория всегда будет открыта для представителей рода. Другое дело, что жить там будет, мягко скажем, неуютно.

Гермиона задумалась о Драко, которого отрезали не только от семьи, но и от дома, от магии рода, от статуса. Все это не помешало ему жить дальше и добиваться уважения собственными силами.

В то же время мысли вернулись к Люциусу. Он не выглядел так, будто живет не в роскоши. Весь его вид буквально кричал о богатстве и ухоженности Гермионе было сложно представить, как он сам бы гладил мантию и отпаривал костюм. Впрочем, она многого могла не знать об аристократах. Возможно, следить за собой и внешним видом их учили с пеленок и помощь эльфов для этого вовсе не обязательна. К тому же, есть заклинания на все случаи жизни, а уж бытовые и подавно.

— А мы можем проникнуть внутрь?

— Нет, — Гарри покачал головой. — Без разрешения от аврората дорога туда закрыта всем, кто не носит фамилию Малфой или не является официально, с точки зрения магии, приглашенным.

В этих словах словно звучала подсказка, и Гермионе пришлось несколько раз повторить фразу в уме. Идея ускользала некоторое время, но в итоге ее получилось поймать за хвост.

— Стой, но получается, Драко может пригласить тебя в мэнор?

Гарри скривился от такого умозаключения. Хоть он и не считал Малфоя младшего врагом и даже доверился в вопросе лечения Гермионы, все же не готов был доверять полностью и открывать информацию по этому делу. Он все еще предполагал, что как бы Драко не злился на отца, он все равно мог ему помочь. В древних магических семьях понятие крови превыше всего. Так было принято считать. Да и осудить его за помощь родителю было бы неправильно, а значит и раскрывать все карты тоже.

— Теоретически. Но ты сама должна понять, что в этом вопросе я предпочту обойтись без него. Тем более, что допуск получить не так уж и сложно, потребуется не больше нескольких дней. И Гермиона, — Гарри пристально и строго посмотрел на подругу. — Я рассчитываю на то, что и ты не расскажешь Малфою об этом.

Как бы душа не тянулась к бывшему врагу, Гермиона понимала опасения Поттера и была готова оставить эту информацию при себе. Она уже не сомневалась в невиновности Драко, но считала, что если Гарри сам в этом убедится, будет лучше. Так что она просто кивнула, сменяя тему.

Они еще проговорили какое-то время, пока напряжение сегодняшнего дня не сменилось усталостью. Гермиона рассказала Гарри о том, что с завтрашнего дня на осмотры будет ходить не в Мунго, а непосредственно в квартиру Малфоя. Несмотря на опасения друга, она не сомневалась в собственной безопасности, но все же пообещала сохранять бдительность. После Гарри ушел, а она легла спать, впервые не просыпаясь ночью от жутких кошмаров.