Ниже ожиданий

Картинки вокруг сменялись так стремительно, что Драко даже сам не сразу понял, куда подтолкнули его эмоции. Он направился в министерство, не думая, ведь точно знал, что Гермиона Грейнджер, чье имя жирными буквами было написано в графе идентификации найденного в постели волоса, работала именно там. Блейз ошибиться не мог, а значит ту ночь он провел с ней. И это значило еще и то, что именно она являлась Грей Уотс, которую он сейчас слепо ненавидел.

Это же надо было настолько исказить правду, прилюдно поливая его грязью. И Малфой не знал, что его бесило сильнее: публичность этой статьи или что ее написала именно она. Он не задумывался о Гермионе на протяжении последних пяти лет. Хотя, если говорить откровенно, это была ложь. Задумывался. Но, как правило, ее имя звучало в голове в контексте суда, когда ее слова так значительно повлияли на его судьбу. И если раньше он не искал с Грейнджер встречи, то теперь... нет, теперь он не мог игнорировать то, что узнал.

В здании министерства его гнев слегка поутих, пока он выяснял, какую должность занимает Гермиона и где находится ее кабинет, но, уже идя по коридору и видя перед глазами закрытую дверь, он снова пылал злобой, готов был плеваться пламенем, как самый настоящий дракон. Ассистентка или секретарша попыталась его остановить, что-то лепеча о том, что мисс Грейнджер занята и он не может так просто войти в кабинет, предварительно не записавшись на прием, но Драко, естественно, ее проигнорировал. Дверь открылась с громким хлопком, и он замер в проеме, замечая двух статных мужчин, что сидели на креслах и ошеломленно оглянулись на звук.

— Вам стоит подойти через две недели, я как раз закончу работу над полотном, смогу убедиться в его подлинности, отреставрировать при необходимости и, конечно, обязательно проверю на наличие древних родовых проклятий. Будьте уверены, картина в надежных руках, и уже скоро вы сможете повесить ее в своем доме и любоваться произведением искусства, не переживая о безопасности Вас и Вашей семьи.

Грейнджер даже не дрогнула, хотя, безусловно, заметила столь наглое вторжение. Мужчины вернули взгляд хозяйке кабинета, сдержанно поблагодарили и поднялись со своих мест. Драко пришлось шагнуть внутрь, чтобы пропустить их. Он готов был уже сейчас высказать ей все, что думал, но воспитание все же возымело эффект: он молчал, пока дверь не закрылась. Впрочем, он молчал и после, со всей злобой всматриваясь в ее лицо.

Удивительно, но только сейчас Малфой понял, что Гермиона была в его вкусе. Даже допустил мысль, что его вкус на женщин сформировался благодаря ей. В школьные годы она его бесила, он часто ее задевал грубыми, а порой и мерзкими прозвищами, но никогда не мог оставаться равнодушным, стоило заучке появиться на горизонте. Нет, его никогда не тянуло к Грейнджер как к девушке, она не вызывала в нем сексуального притяжения или нелепых подростковых фантазий, но всегда оставалась в поле зрения и привлекала внимание.

Сейчас, глядя в ее глубокие карие глаза, подмечая мелкие, едва заметные веснушки на носу, небольшие, но явно мягкие губы, Драко вдруг ярко увидел картинки их совместной ночи. И волосы, что тогда так раздражали блондинистым оттенком, сейчас выглядели именно так, как он хотел. Тряхнув головой, ведь пришел сюда не за этим, Малфой шагнул вперед, опираясь пальцами на рабочий стол и нависая над девушкой. Он выглядел устрашающе, но Гермиона не подавала виду, что впервые за долгие годы после войны испытала неподдельный страх. Лицо ее было сосредоточено, взгляд холоден, а улыбка надменна.

— Какими судьбами, мистер Малфой? Неужели завалялась какая-то неизученная реликвия, что Вы решили наведаться ко мне?

Весь ее вид выдавал невозмутимость до той степени, что на секунду Драко усомнился в своей правоте. Что, если Забини ошибся? Что, если перепутал образцы и в итоге вписал в бланк неверное имя? Впрочем, он был почти единственным, кому Малфой мог доверять, а значит допустить вероятность ошибки друга не мог.

— Да, Грейнджер, ты знаешь, есть одна реликвия, — просканировав рабочую поверхность, Драко, как и ожидал, под одной из папок обнаружил уголок той ненавистной газетенки, которая сегодня выпустила свою самую скандальную статью за последние несколько лет.

Подцепив пальцами угол печатного издания, Драко вытащил на свет газету, которая на своей обложке пестрела его снимком. С хлопком припечатав ее на стол, он ткнул пальцем в заголовок.

— Вот она, перед тобой. Сможешь прокомментировать?

Гермиона слегка побледнела, в то время как выражение лица осталось неизменным. Она приподняла одну бровь, разглядывая снимок, будто видела его впервые, прежде чем ухмыльнуться одним уголком губ, как обычно делал сам Драко.

— Никогда бы не подумала, что тебе так важно мнение со стороны насчет подобной статьи. Мне тебя похвалить или посочувствовать? Может пожалеть?

В то время, как Гермиона вела себя как обычно, ничем не выдавая напряжение, стыд или страх, Драко заводился все больше, в его груди клокотала злоба, подталкивая к необдуманным решениям, чего он категорически допустить не мог. В данный момент это он обладал неожиданной для нее информацией, держа козырь в рукаве, а значит просто не имел права подчиняться эмоциям.

— Лучше расскажи, каково было писать такую чушь про лучший секс в твоей жизни?

Драко видел, как сжалась ее челюсть, выделяя скулы, но даже дыхание не сбилось ни на секунду. Гермиона продолжала спокойно взирать на него, и на одно мгновение он поразился тому, как хорошо она себя контролировала.

— Извини, комментарии насчет лучшего секса звучат неоправданно самодовольно. Всегда знала, что ты очень самолюбив, но никогда не думала, что настолько. Не понимаю, при чем тут я.

Отвернувшись, Грейнджер начала наводить порядок на рабочем столе, явно намекая, что их беседа окончена. Наверняка, она ждала, что он уйдет так же быстро, как ворвался в кабинет, но Драко лишь сел в кресло, продолжая буравить ее взглядом.

— А я думал, что ты умнее, чем оказалось на самом деле. Упустить момент, когда оборотное зелье перестанет действовать... не считаешь, что такую ошибку можно простить разве что первокурснику?

Малфой видел, как в ее глазах расцветало понимание. Если до этого момента Гермиона считала, что у него есть только предположения, от которых не составит проблем отгородиться, то сейчас осознала, что допустила слишком большую ошибку.

— Грейнджер, — почти дружелюбно обратился к ней. — Я знаю, что это была ты. И знаю, что именно ты написала эту статью.

Он снова ткнул пальцем в снимок, пытаясь усмирить обиду и гнев. Только сейчас, чтобы она перестала сидеть перед ним неподвижной статуей. Ему нужны были ее эмоции, ее страх того, что теперь все узнают о тайной личности Героини войны. И когда она даст слабину, вот тогда он и скажет ей все, что думает.

— Ты точно не получал бладжером в голову на последней тренировке? У тебя явно все симптомы последствия удара. Ты бредишь.

Больше Гермиона не поднимала взгляд от стола, а щеки побледнели сильнее, заставляя яркими пятнами заиграть веснушки. Что ж, он точно на верном пути, она почти сдалась.

— Но знаешь, хуже даже не то, что ты не уследила за действием зелья. Мы были увлечены более интересными вещами, и перевоплощение произошло, когда я спал. Меня поражает то, насколько безалаберно ты отнеслась к сокрытию своей личности. И как только так успешно скрывалась на протяжении столького времени?

Гермиона сидела неподвижно, только кончики пальцев слегка подрагивали, удерживая какой-то документ, а Драко ликовал от того, что вывел ее на чистую воду так легко. Он думал, что она будет сопротивляться и дальше, но сейчас казалось, Грейнджер растерялась. Или только казалось?

— Очень стройная теория, Малфой, вот только в ней есть несколько несостыковок. Неужели ты действительно полагаешь, что мне больше нечем заняться, кроме как распространять грязные слухи?

Драко даже восхитился в глубине души тем, как крепко она держит себя в руках, не позволяя эмоциям взять верх. Если бы он не был уверен в своей правоте, сейчас точно бы усомнился. Этакая снежная королева — холодная, непробиваемая, уверенная в себе. Она не оправдывалась, лишь задавала очевидные вопросы.

— Вот и ответь, что подтолкнуло тебя к такому увлечению? Может, ты просто чокнутая нимфоманка, которая придумала идиотское оправдание тому, чтобы прыгать в постель первых встречных?

Гермиона сжала челюсти и немного сморщила нос, впервые выдавая эмоции. Побледневшие щеки покрылись гневным румянцем, скрывая полностью россыпь веснушек. Она глубоко вдохнула, поднимаясь со своего кресла и опираясь ладонями на стол, как недавно делал Малфой.

— Да как ты смеешь?! Врываешься в мой кабинет, обвиняя неизвестно в чем, а теперь еще и грязью поливаешь?! Проваливай, Малфой, и не смей больше появляться на горизонте. Мерлином клянусь, я прокляну тебя как и не снилось!

Наконец-то! Живые эмоции, гнев. Драко даже почувствовал прилив возбуждения, видя ее такой настоящей. Он тоже поднялся, копируя ее движения. Теперь их разделял стол, вот только лица были достаточно близко, чтобы он видел мелкие золотые крапинки в коричневой радужке и чувствовал на губах ее дыхание. Но кроме того, он ощутил и такой ожидаемый, едва уловимый запах гвоздики, который стал лишь очередным доказательством его правоты.

— Я веду себя так, как ты того заслуживаешь, мисс Грей Уотс, — он буквально шипел эти слова ей в лицо, выливая всю накопившуюся обиду и злость. — Как еще называть ту, что трахает спортсменов, только чтобы их опозорить в своей статье? Может, «Шлюха» придется тебе больше по вкусу?

Драко вроде и заметил движение, вот только среагировать не успел. Казалось, девичья ладонь, тонкая и аккуратная, не могла нести угрозы, но, видимо, силы в ней было больше, чем виделось на первый взгляд. Звонкая пощечина обожгла кожу, в ушах зашумело, а перед глазами осталось только ее разгневанное лицо.

Проклятая Грейнджер, что свела его с ума за эти чертовы сутки, сейчас была так близко, что он видел каждую ресничку, едва подкрашенную тушью. Драко видел на ее нижней губе мелкую трещинку, причиной появления которой мог быть он сам. И как же хотелось провести по ней языком.

Словно взбешенная фурия, Гермиона вспарывала его душу гневным взглядом, вскрывая затянутый собственной злобой нарыв чувств. Драко хотел ее несмотря ни на что. И то, какой она предстала перед ним сейчас, оказалось выше всех его ожиданий.

Что руководило им в тот момент, Малфой и сам не знал. Было ли это желание снова ощутить ту безумную страсть, или он просто жаждал доказать ей, какую ошибку она допустила, когда писала статью... а может просто выплескивал так накопившуюся обиду. Но сейчас его даже не останавливало, что она спала с теми мужчинами, о которых писала. Его брезгливость в этом вопросе впервые заткнулась, подталкивая к опрометчивому решению, о котором Драко очень боялся пожалеть.

Их губы столкнулись в жестком поцелуе, злом и пропитанным ненавистью. Малфой крепко обхватил ладонями ее голову, не позволяя отстраниться, все терзая ее рот и даже не замечая, что Гермиона не сопротивлялась, а отвечала так же агрессивно. Ее руки упирались в его плечи, но не отстраняя, а крепко сжимая и комкая под пальцами ткань рубашки. Пламя, разгоревшееся в их душах, сейчас охватывало и тела.

Это был их первый поцелуй. В прошлый раз оба они избегали такого контакта, понимая, что это правильно. Одноразовый секс не предполагал ничего настолько интимного, в то время как эта близость значила нечто большее. Откровение. Признание поражения друг перед другом.

— Ненавижу тебя, Малфой.

Срывающийся голос, прорывающийся через поцелуи, магией звучал в его голове. Тело, ведомое похотью, уже горело, требуя близости, прикосновений, грубых и таких необходимых. Слова, смысл которых едва улавливался, разгоняли лишь больше желания по венам.

— Поверь, это взаимно, Грейнджер.

Стол, находящийся между ними, мешал, но отстраниться, чтобы обойти препятствие, не было никаких сил. Гермиона, словно в отчаянии оперлась ладонями на стол, не разрывая поцелуя, чтобы через секунду забраться на него коленями, задирая узкую юбку почти до талии. Драко же рывком подтянул ее ближе к себе, с силой вжимаясь пальцами в едва прикрытые тканью ягодицы.

— Не смей называть меня шлюхой, — стоило поцелуям Малфоя перейти на шею, позволяя ей вдохнуть полные легкие кислорода, как Гермиона не смогла сдержать комментария. Его слова сильно задели, хоть она и понимала, откуда взялись такие выводы. — Я не спала ни с одним из них.

Сколько бы Драко ни убеждал себя, что сейчас это не имело никакого значения, ее слова ослабили тиски, еще мгновение назад сжимающие его сердце. Он не знал, правду сказала Гермиона или нет, но отлично понимал, что ей нет смысла врать. Они друг другу никто, его мнение на ее счет никого не интересовало, и он не стал бы распространяться о своих домыслах, хоть и готов был убеждать ее в обратном. Но сейчас, стоило лишь услышать, что она писала статьи, не исходя из собственного опыта, его страсть разгорелась еще сильнее.

— Со мной тоже не спала?

Драко хотел ее подразнить, хотел показать, что не верит словам, хоть и надеялся на искренность. Впрочем, плавящаяся под его поцелуями Гермиона не придала его недовольному тону никакого значения. Она лишь обхватила ладонями его лицо, заглядывая в серые глаза.

— С тобой все пошло не по плану с самого начала.

Драко едва успел выдохнуть, снова накрывая ее губы поцелуем, лихорадочно расстегивая пуговицы на блузке. Сейчас в его голове не было мыслей, только пустота, наполненная желанием. Им обоим казалось, что время остановилось, но мерное тиканье часов, заглушаемое тяжелым дыханием, продолжало звучать в кабинете.

Потянув Гермиону на себя, Малфой сел в кресло для посетителей, располагая девушку на своих коленях и наслаждаясь тем, как остервенело она терзала поцелуями и укусами его шею, чувствительно задевая зубами кадык. Ее блузка давно лежала на полу, в то время как ловкие пальчики быстро избавляли от одежды и его. Стоило зарыться ладонью в ее волосы, вдыхая аромат, как в носу нестерпимо защекотало от желания чихнуть. И это чувство сейчас вызывало дополнительное удовольствие.

Крепко обхватив ее бедра ладонями, наверняка, оставляя под тканью юбки красноватые следы, Драко потянул Гермиону на себя, заставляя почувствовать собственное возбуждение. Пульсирующее напряжение в паху, что напоминало о себе каждый раз, стоило только вспомнить об их совместной ночи, сейчас приносило более ощутимый дискомфорт. Джинсы давили внутренними швами на отвердевшую плоть, вызывая нестерпимое желание расстегнуть ширинку и освободить член из плена ткани. Если при этом он окажется внутри Грейнджер... что ж, это будет идеально.

Сама же Гермиона явно была не против такого продолжения: она с нажимом терлась влажной тканью белья о грубую материю, тяжело дыша и срываясь на чувственные, жаждущие стоны. Ей необходимо было ощущать его тело, жар, желание. Память услужливо стерла события, предшествующие поцелую, оставляя только воспоминания о совместной ночи, о том удовольствии, которое Малфой мог подарить.

Вынудив Гермиону приподняться, Драко повторил то, что уже свело ее однажды с ума. Покрывая поцелуями и мягкими укусами ее грудь, втягивая в рот сосок, игнорируя тонкое кружево бюстгальтера, он слушал ее стоны, лишь на секунду задумываясь о том, что дверь не заперта, а взволнованная секретарша наверняка краснеет в приемной, прислушиваясь к непристойным звукам. И вроде с одной стороны ему хотелось оставить все, как есть, доказать, что статья — не более чем клевета, но все равно он бросил невербальное заклинание, отрезая их от всего окружающего мира.

Отодвигая пальцами влажную ткань трусиков и рисуя по клитору окружности и волны, Драко и сам дрожал от нетерпения, доставляя удовольствие ей. А Гермиона таяла в его руках, отвечала на каждое касание, томно вздыхая и впиваясь ногтями в гладкую кожу на широких плечах.

— Два из десяти, Грейнджер? Ниже ожиданий?

Строчки из статьи стрелой пронзили сознание Драко, напоминая, зачем вообще он сюда пришел. Он не хотел ничего доказывать, не собирался искать справедливости, лишь только припугнуть Гермиону тем, что знает правду, поставить на место ее непомерное эго, позволяющее так распоряжаться судьбами других. Он не собирался сближаться с ней, не хотел (хотя кого мы обманываем) спать с ней, но все пошло не по плану с самого начала, с первого озвученного слова, с первого взгляда в карие переливающиеся золотом глаза.

И сейчас, когда она всем телом ластилась к нему, отдавая себя на его волю, позволяя творить с ее телом все, что заблагорассудится, Драко уже не мог представить, что могло быть по-другому. Одним движением он ввел палец внутрь, не встречая сопротивления, утопая в выделившейся влаге, на что Гермиона двинула бедрами навстречу, прерывисто выдыхая.

— Выше... — она едва могла говорить, растворяясь в моменте, не думая о том, что будет дальше. — Выше всех ожиданий. Хочу тебя.

В ее голосе слышались нотки безумства. Та похоть, что вскипала в крови, вела Гермиону к бессознательным желаниям — тому, что она годами хранила за семью замками.

— Не так быстро, детка, ты поступила плохо. Опозорила меня на всю магическую Великобританию.

Малфой чувствовал, что Гермиона больше не в состоянии держать разум трезвым, она была опьянена им. Он чувствовал свою власть над ней и упивался этим чувством.

— Я не хотела, чтобы утром фанатки выстроились в очередь у твоего дома.

Странным было то, что она все еще умудрялась связно говорить в то время, как все ее тело дрожало от желания. Драко чувствовал, как влага стекает по его пальцам, двигая ими увереннее, чем раньше. Его эго ликовало от мысли, что статья увидела свет в таком исполнении только лишь из-за ревности автора, и ни в коем случае не от того, что он действительно был так плох. Впрочем, в своих успехах он был уверен на все сто.

— Мне никогда не были нужны фанатки. Ни одна из них.

— Но ты... со мной...

Прерывистое дыхание Гермионы щекотало кожу на шее, пока сама она двигалась на его руке, покачивала бедрами и срывалась на стоны наслаждения. Малфой выводил на клиторе круги и предвкушающе ухмылялся. Несмотря на болезненное возбуждение, он знал, чего именно от нее хотел.

— Ты не моя фанатка, Грейнджер. И ты должна мне извинение, если хочешь кончить.

Мышцы внутри нее судорожно сжимались, показывая, насколько она близка к оргазму. Впрочем, Малфой отчетливо ощущал это, останавливаясь и до боли прикусывая ее шею, отвлекая от наваждения.

— Любое...

Она готова была на все, и это чертовски подкупало. Возможно, Драко имело смысл рассмотреть общение с ней не только в контексте воспитательной меры. Пальцами свободной руки он обхватил ее лицо, ведя указательным по приоткрытым губам. Жадная, голодная до ласки, Гермиона обвела подушечку языком, после чего втянула его в рот, прикрывая от наслаждения глаза.

— Опустись на колени и соси этими губами мой член так, чтобы я тебя простил.

Послушная, она выдохнула, отпуская палец, и аккуратно слезла с его бедер. Жесткий пол наверняка неприятной болью отдавался в коленях, но Гермиона не смела возразить, преданно глядя в глаза, пока расстегивала ремень. Драко приподнял бедра, помогая ей спустить мешающую одежду. Он любовался ее растрепанной прической, румянцем на щеках и пухлыми от поцелуев и укусов губами.

Погладив ладонью напряженный член, Грейнджер невесомо обвела большим пальцем головку, прежде чем широким мазком пройтись языком от основания до влажной капли на кончике.

— Так? — Гермиона смотрела снизу вверх и хитро улыбалась, будто это она одержала победу над ним, а не приносила извинения за статью.

— Блять, хорошая девочка, возьми его в рот.

У Драко потемнело перед глазами, когда она послушно обхватила губами головку, втягивая член больше чем на половину во влажный жар своего рта. Пока язык выписывал узоры на шелковистой коже, он хрипло дышал, восхищаясь тем, как правильно это все ощущалось. Необходимо.

— Еще... расслабь горло, ты сможешь.

Через несколько плавных движений, Гермиона справилась с собой, позволяя члену проникнуть на максимальную глубину. Ее глаза слезились, а дышать удавалось только через нос и с трудом, но она старалась расслабиться еще сильнее.

Драко рвано выдохнул, закатывая от удовольствия глаза. С той ночи он мечтал ощутить ее ласки, но и подумать не мог, что она будет настолько хороша. Впрочем, удивляться не стоило, Грейнджер была прекрасна во всем, за что бралась. Всегда.

Наслаждение подступало волнами, и когда казалось, что разрядка неминуема, Малфой остановил ее, за волосы отодвигая от собственного члена, завороженно наблюдая за протянувшейся от головки до губ ниточки слюны. Потрясающее зрелище, особенно вкупе с пытающейся отдышаться Гермионой. Она была действительно прекрасна, с этими раскрытыми красными губами, подернутыми похотливой пеленой глазами и пышущим жаром желания румянцем на щеках.

— Иди ко мне.

Драко помог ей подняться с колен, с улыбкой наблюдая, как Гермиона сняла промокшие трусики и отбросила их в сторону валяющейся на полу блузки. Она не стала снимать юбку, изрядно помятая она не мешала совершенно. Снова усаживая девушку на свои бедра, он просто не мог больше ждать, рукой направляя член в нее.

Сорвавшиеся стоны прозвучали синхронно, и Драко засомневался, что продержится долго. Сейчас все было иначе, чем той ночью, которую они провели вдвоем. И не ясно было, что послужило причиной такой ошеломляющей разницы. То ли то, что теперь он знал наверняка, кто перед ним, и принимал ее без остатка, то ли море эмоций, сводящих его с ума на протяжении всего дня сделали свое дело. Но сейчас было не просто хорошо. Сейчас было идеально.

Он снова целовал ее губы, вдыхая стоны удовольствия и без остановки лаская податливое тело. А Гермиона двигала бедрами, выстраивая подходящий обоим ритм, несдержанно царапая его плечи и спину. Они подходили друг другу как кусочки пазла, сочетаясь и дополняя. И если пока это ощущалось только в контексте интимных предпочтений, со временем оба смогут понять — они подходят друг другу и в жизни.

Драко шептал Гермионе о том, как она идеальна, как хорошо ему с ней. А она отвечала о том, что никто прежде не дарил ей столько удовольствия. Они двигались навстречу друг другу, забывая о времени, забывая о том, где находятся и что будет дальше. Они отдавали себя на власть страсти и желания, и это было лучше, чем оба могли себе представить.

Когда Гермиона забилась в оргазме, выкрикивая его имя и крепко сжимая мышцами его член, Драко прижал все ее тело, позволяя и себе утратить контроль. Они задыхались от этой гонки за наслаждением, не желая ослаблять объятия. Не имея возможности посмотреть друг другу в глаза.

Пауза затягивалась, становясь неловкой, но Гермиона продолжала прятать лицо, уткнувшись ему в шею. Она лихорадочно думала, как быть дальше. Драко глубоко вздохнул, снова ощущая в носу щекотку, и неожиданно для самого себя тепло улыбнулся.

— Расскажи про эти статьи, — его голос был все еще хриплым, но прозвучал не грубо. — Пожалуйста.

Гермиона наконец отстранилась, пряча взгляд, и встала с его колен, поправляя юбку и поднимая с пола помятую блузку. Она медленно приводила себя в порядок, как внешне, так и внутренне, собирая мысли в кучу. Драко не торопил, тоже придавая своему образу привычный вид и возвращаясь в кресло. Он дождался, когда Грейнджер займет свое место за столом.

— Это магия. Моя личная разработка. Всего лишь влияние на сознание, — она глубоко вздохнула, наконец поднимая на него взгляд. Не читаемый, но решительный. — Я приходила к ним под оборотным, настраивала на игривый лад, а стоило уединиться, накладывала заклятие. Дальше были только их фантазии на тему того, как продолжится вечер. И да, они действительно верят, что все было по-настоящему.

Драко нахмурил брови, обдумывая ее слова. С одной стороны, это было где-то на грани фантастики. О таких чарах он никогда не слышал, но Грейнджер ведь была сама собой — золотая девочка, умнейшая ведьма своего поколения и все тому подобное. Только она могла придумать нечто такое и пользоваться долгое время, не раскрывая ни чар, ни собственной личности. Но что, если и та ночь была лишь в его воображении? Разве такое возможно?

— Я не планировала спать с тобой, — словно прочитав его мысли, продолжила Гермиона. — Все должно было пройти как обычно: легкий флирт, ближайший номер и некоторое количество времени в беспамятстве для тебя и просмотре твоих фантазий для меня. А потом я ушла бы и больше никогда не появилась в твоей жизни.

Сейчас Драко старательно вспоминал начало их встречи, пытался понять, на каком этапе она должна была наложить чары. По всему выходило, что Гермиона сама отошла от своего плана.

— Почему же тогда ты не произнесла заклинание?

— Вначале во мне взыграл интерес, — Гермиона впервые улыбнулась и показала эмоции, легкий румянец смущения появился на щеках. — Ты слишком изменился с нашей прошлой встречи.

— А потом?

Драко прекрасно понимал, что Гермиона не ответит. Ему и не нужен был ответ. Ей понравилось и отказываться от того, на что они оба в тот момент рассчитывали, она не хотела. Чудесная ночь, полная удовольствия. Так все и получилось.

Грейнджер смотрела ему в глаза так же холодно и сдержанно, как в тот момент, когда он ворвался в ее кабинет, и Драко это категорически не нравилось. Снова все эмоции скрылись за образом снежной королевы. Он чувствовал, что теряет власть над ситуацией.

— Что тебе мешало написать правду?

Она ухмыльнулась одним уголком губ, в глазах Гермионы был вызов. Она больше не скрывала от него правду, понимая, что это бессмысленно. Или ведя свою собственную игру.

— Я ответила на этот вопрос.

И правда. Но Малфой был не прочь услышать это снова.

— Хочешь сказать, что причиной этой статьи, — он снова взял со стола газету, задумчиво рассматривая фото, — стали ревность и собственничество?

— А если и так?

Драко ухмыльнулся. Она снова флиртовала с ним. Почти как тогда в баре. И ему это нравилось.

— Если так, — он медленно поднялся, словно хищник приближаясь к своей жертве, обошел стол, вставая у Гермионы за спиной и опуская ладони на ее плечи. — Ты исправишь это недоразумение сегодня же, — Драко склонился к ее шее, выдыхая в самое ухо. — И вечером буду ждать у себя.

Гермиона улыбнулась, прикрывая глаза. Спокойная и расслабленная, уверенная в себе, она выглядела так, будто не трахалась несколько минут назад в своем кабинете, не выдала страшную тайну своей личности бывшему врагу. Она чувствовала себя в своей тарелке.

Драко еще раз глубоко вдохнул ее запах, снова ощущая щекотку в носу. Пора было уходить, оставляя за собой последнее слово. Он шагнул в сторону двери, старательно сдерживая чих. Малфой повернулся к ней спиной, и когда предательская щекотка все же победила, заставляя его прикрыть лицо платком, за спиной прозвучало одно единственное слово.

— Обливиэйт.