Глава 1
Прошло три года. За это время многое изменилось, и изменения эти были страшными. Волан-де-Морт пришёл к власти, все магглорожденные были согнаны в резервации, откуда их продавали в рабство тем чистокровным аристократам, которые хотели пинать ногами не домашних эльфов, а грязнокровок. Каждый день кого-то уводили и эти люди уже никогда не возвращались.
Гермиона пребывала в одной из таких резерваций. Уже много месяцев она, вместе с другими магглорожденными волшебниками, лишенными палочек, с браслетами, блокирующими магию, жила в бараках, питалась кое-как и чем придётся, и ждала своей участи. Она верила, что всё ещё может измениться. Последнее, что она слышала о друзьях — это то, что они участвуют в подполье, не оставляют попыток спасти всех, кого загнали в резервации, и прикончить Пожирателей вместе с их Лордом. Но улучшений не наблюдалось. А пока она успешно старалась не показываться на глаза охране, которая не брезговала насилием — так оборотни и Пожиратели развлекались, охраняя резервации, — и держалась подальше от тех, кто отбирал рабов для очередных торгов.
Но однажды всё изменилось.
Она шла за водой и её заметил один из охранников. Медленно растянув в мерзкой ухмылке губы, он облизнулся и схватил её за руку.
— Как это я раньше не видел тебя, крошка? Уж я бы ни за что не пропустил мимо своих штанов такую красотку. А ротик у тебя — вообще загляденье! Отсосешь мне! — и он грубо рванул девушку на себя, пытаясь сразу заставить её упасть на колени. Однако Гермионе удалось удержаться на ногах. Она вскрикнула и попыталась вырваться из стального захвата, но её держали крепко.
— Что ты дергаешься! Хочешь, чтобы я приволок тебя в казарму? Там мальчики тоже не откажутся от такой сладкой конфетки, только их там человек двадцать сейчас, а мне неохота делиться. Так что давай договоримся: ты доставляешь мне удовольствие, а я не веду тебя на растерзание моим соратникам. Пока что... — и он заржал, подтягивая её к себе поближе и нагло поглаживая второй рукой девичью грудь. Гермиона старалась вырваться изо всех сил. Даже понимая, что это бессмысленно, она не могла просто так сдаться.
И тут раздался резкий окрик. Охранник дёрнулся и выпустил руку девушки. Та от неожиданности не удержалась на ногах и упала. К ним подошёл какой-то мужчина и что-то заговорил охраннику, быстро, тихо и очень сердито. Тот недовольно рыкнул в ответ, но почти сразу же развернулся и ушёл прочь, сплюнув в сторону Гермионы. Девушка поднялась, отряхнула джинсы и уже хотела было поблагодарить своего спасителя, когда тот сам схватил её за руку и стал осматривать со всех сторон. Потом внимательно посмотрел в лицо и спросил:
— Грейнджер?
Сначала Гермиона хотела опровергнуть его догадку, но тут всё равно всех знали. Да и кровь... Когда их определяли в резервацию, то у всех брали кровь для определения личности на случай побега или преступления. Так что ей не оставалось ничего другого, кроме как кивнуть. На лице незнакомца отразилось облегчение.
— Идёшь со мной. Сегодня будешь на помосте, тебя заказали.
Девушка ахнула. Вот и её время пришло. Как смириться с неизбежным?
На ватных ногах она брела за мужчиной, который по дороге выбрал ещё несколько девушек, и наконец привёл их всех в комнату при административном здании резервации. Там им дали умыться, покормили лёгким обедом и развели по отдельным комнатам — готовить. Гермиона машинально делала то, что ей говорили, отвечала на вопросы, а в голове стучала одна и та же мысль: «Тебя заказали!». Её заказали, но кто?
Едва порхнув крылышками ночного мотылька мелькнула мысль, что это кто-то из своих, но тут же сгорела... Нет, ребята не смогут её выкупить. Ни денег у них нет, ни возможности появиться на торгах. Всё тщательно проверяется, сканируется, и не дай Мерлин им тут появиться. Так кто же мог её заказать? Страшно было до боли в животе, кожа покрывалась мурашками, ноги подкашивались. Она присела на диван и тихо заплакала. Ещё немного времени — и она всё узнает. В сущности, что ей терять? Если её не выкупят сегодня, то завтра её найдет тот охранник, и тогда... Так что лучше уж один хозяин, чем эти нелюди. Хотя кто знает, что ещё за извращенец будет её хозяином, раз он захотел купить именно её. Гермиона будет надеяться на то, что кто-то знает о её способностях и этим решил заполучить учительницу для своего отпрыска. Хотя вряд ли — грязнокровок не подпускали к чистокровным детям.
Итак, оставалось только ждать.
Время текло медленно, от страха всё так же подводило живот и немели ноги. Тогда она решила размяться и заодно сходить в уборную. Та оказалась маленькой комнаткой с небольшим окошком в дальней стене. Гермионе захотелось посмотреть, что за ним. Девушка подошла к нему и вдруг заметила, что окошко приоткрыто. Мгновенно похолодев и почти не соображая, что делает, она медленно открыла его, подтянулась на руках за нижнюю раму и выглянула.
Окно выходило на задний двор здания и там никого не было. Цепляясь руками и упираясь ногами, ломая ногти до крови и понимая, что её всё равно поймают, Гермиона упорно протискивалась в окошко, и наконец вывалилась из него во двор. Сразу поднявшись на ноги, она рванула в сторону небольших хозяйственных построек, чтобы хоть как-то укрыться от глаз стражников и не вызвать подозрений. Там она смешается с людьми из резервации и, может быть, про неё забудут.
Где-то на задворках сознания девушка понимала, что её найдут очень скоро, да ещё и накажут за побег, но остановиться не могла — паника гнала её прочь от помоста работорговцев. Гермиона почти добежала до ближайшего сарая, когда позади раздались крики и лай собак. Её заметили охранники административного здания и теперь догоняли. Грейнджер рванула со всех ног, но почти сразу упала, вымазавшись в пыли и порвав джинсы и блузку, при этом расцарапав кожу до крови. Собаки заходились яростным лаем все ближе, и она, смирившись с ситуацией и решив, что её сейчас просто затравят собаками, сжалась в комок прямо на дороге.
Травить псами её не стали, однако напугали как следует близко щелкающими пастями, полными острых зубов, прежде чем рывком поставить её на ноги и, грубо подталкивая, повести обратно.
Распорядитель только цокнул языком, сетуя, что покупатели уже собрались и нет времени привести её в порядок. А ей было всё равно, в каком виде она будет стоять на помосте. Ей уже все было всё равно...
Все рабыни и рабы для продажи сидели в маленькой комнатке у самой сцены и ждали своей очереди. Все молчали — разговоры были запрещены. Да и о чём им было говорить? Гермиона думала, что если всё будет уж слишком страшно, то всегда ведь есть возможность закончить этот кошмар. Просто добровольно уйти. Зачем такая жизнь? Да и можно ли такое называть жизнью? Гермиона всегда считала самоубийство слабостью, сильные люди так не поступали. Но бывают ведь исключения из правил. Гарри рассказывал, что там, за завесой, просто другой мир и надо идти дальше. Вот и она пойдет, если станет совсем уж невыносимо ждать, пока всё изменится к лучшему.
Приняв такое решение, Грейнджер почувствовала себя немного лучше, но это продолжалось лишь до той поры, пока не прозвучало её имя. Два огромных раба в чёрных шипастых ошейниках подошли к ней, надели на её шею кожаный неширокий ошейник, соединенный со связанными руками зачарованной веревкой. А снять её и ошейник мог только тот, кто купит Гермиону.
Её подтолкнули к сцене, и девушка медленно вышла на середину. Несчастную трясло, ноги слабели. Свет бил в глаза, и она не видела тех, кто сейчас был в зале — покупателей. Распорядитель делал всё как обычно: вышел на сцену показать товар лицом, рванул и без того уже разорванную блузку, оголяя грудь и плечи, вынудив Гермиону инстинктивно попытаться прикрыться связанными руками. Распорядитель усмехнулся, схватил её за волосы и подтолкнул ближе к краю сцены, но тут раздался резкий голос, что-то гневно приказавший распорядителю. Тот сразу стушевался, отпустил девушку и движением руки притушил яркий свет. Гермиона всмотрелась в зал.
И тогда воспоминания мощным потоком нахлынули на неё: старый, давно забытый сон становился явью прямо на глазах. Она стоит на помосте в рабском ошейнике и порванной одежде, а за сценой, холодно ухмыляясь, стоит Драко Малфой. И девушка уже понимает, что будет дальше. Сейчас он внимательно рассмотрит её, убедится в чём-то своём. Кивнёт, и её отведут к нему. И он...
Он брезгливо возьмёт её за подбородок и, растягивая слова, произнесёт: «Ну, здравствуй, Грейнджер».
В этот момент нервы Гермионы, и без того натянутые до предела, не выдержали, и она провалилась в спасительный обморок.