Глава 10
Примечание к части:
Треки, которые пригодятся в конце главы, начиная с бала (оставлены также в телеграмме на всякий случай):
Freak - Molly Sandén
Salted Wound - Sia
Wide Eyed - Billy Lockett
Казалось, что абсолютно в любом другом случае ожидание можно было бы назвать мучительным. Только не в этом. Гермиона откинула голову назад к стеклу, ноги болели от долгого хождения на шпильках. Она уже пожалела сотню раз, что оставила палочку в своей комнате, можно было бы хоть немного уменьшить неприятные ощущения.
Под размеренный стук Малфоя носком ботинка по ножке стула, Грейнджер закрыла глаза и выдохнула, устраиваясь удобнее на подоконнике кабинета.
— О чем ты думаешь? — совершенно спокойно поинтересовался он, смотря на девушку не отрываясь.
— О том, что мы сидим здесь уже один час, двадцать четыре минуты и пятнадцать секунд. Уже девятнадцать, пока я это сказала, — она улыбнулась, поправила юбку платья и закинула ногу на ногу. Затем выпрямилась и посмотрела на Малфоя. — А ты?
— Как сильно мне влетит от отца, если меня не пустят на турнир, — его губы растянулись в довольной ухмылке, будто только ради этого он и пошел на выполнение её плана.
— Теоретически, — Гермиона легким движением руки убрала мешающую прядку у виска, — что будет, если ты все-таки поедешь? Ты расстроишься или обрадуешься?
Драко дернул плечами, лениво откинулся на спинку стула.
— Мне будет как-то все равно. Но имя свое в кубок кидать я бы не стал.
Она прищурилась то ли с подозрением, то ли с осуждением, Гермиона сама еще не понимала, какие чувства она испытывает, когда он так пренебрежительно относится к турниру. Оставалось... слишком мало времени. Через две недели должен был состояться бал, которого скорее всего не будет. А значит, через полтора месяца им предстояла поездка в Хогвартс. Если они все же пройдут.
— Обманываешь правила, Малфой? Разве Каркаров не проследит за тем, чтобы все в его присутствии кинули имя?
— Всегда можно бросить чужое.
— Например?
— Я бы бросил имя Поттера, — он мечтательно поднял глаза к потолку. — Да, пожалуй. Хочу посмотреть, как он бы справился со всеми заданиями. Он же «избранный», — изобразив пальцами кавычки в воздухе, Драко наклонил голову на бок и посмотрел на нее.
Она не заметила, как улыбнулась. Да, пожалуй, она бы тоже взглянула на это, как тот самый мальчик, который выжил, пытается справиться с заданиями не на жизнь, а на смерть. Хотя, вряд ли кто-то позволил бы ему участвовать или умереть, ходили слухи о покровительстве.
— Неужели у меня нет ни единого шанса отговорить тебя от турнира? — вдруг серьезно спросил Драко, он нахмурился так резко, что Гермиона не успела уследить за изменением его настроения.
Она покачала ногой, улыбнулась себе под нос.
— Может быть, я бы осталась там. После... всего, — Гермиона отвернулась, посмотрела на портрет за спиной у Малфоя. Тот тихо спал, кажется, уже сотню лет. Волшебник, изображенный на нем, никогда не просыпался и не существовал в раме картины. — Попросила бы перевод, как Уизли перевели сюда. Может быть, это бы помогло.
Драко не нравилась эта мысль, совсем нет, он попробовал что-то сказать, но тут же оставил эту мысль и опустил голову вниз.
— Ты ведь любила Дурмстранг, — лишь тихо произнес он спустя несколько секунд.
— Я люблю его, — возразила Грейнджер. — Дело в том, что мне, как грязнокровке, Драко, будет чертовски тяжело убежать отсюда. Ты можешь себе представить, что будет, если начнется война? Здесь найдется с десяток тех, кому захочется перерезать мне горло.
— Пусть попробуют, — холодный тон пробежался по её коже волной и вынудил задержать дыхание. Как только Драко снова посмотрел на нее, у нее замерло все внутри, сердце буквально перестало биться. Она никогда не видела его таким. Еще бы секунда, в его зрачках можно было бы разглядеть языки настоящего пламени.
Гермиона соскользнула с подоконника и успела бросить короткий взгляд на двери кабинета. За ними до сих пор не было ни звука. Она преодолела расстояние в несколько шагов и остановилась, поднимая подбородок Малфоя на себя.
Как ей хотелось поцеловать его здесь и сейчас, пока он выглядел так, что сожжет весь мир, лишь бы ей не сделали больно. Поступил бы он так на самом деле или нет — она предпочла бы не выяснять никогда.
— Турнир давно перестал быть для тебя просто способом доказать, что ты лучше, а, Грейнджер? — он вновь ухмыльнулся, возвращаясь к Малфою, которого она знала лучше всего. Она наклонилась вперед, чувствуя, как легко его рука обвивается вокруг её талии и тянет на себя.
Гермиона оперлась коленом о стул между его ног и практически коснулась губ Драко своими, когда прошептала:
— Я все равно всегда была лучше тебя.
— Вдруг ты всегда мне нравилась, и я просто позволял тебе так думать? — он выгнул бровь, и, не дав ответить, притянул еще ближе к себе, и поцеловал. Гермиона оперлась на его плечи, запустила одну руку в мягкие волосы, чувствуя, как расплывается в улыбке.
Какая уже к черту разница, кто лучше? Она всегда знала, что была недостаточно хороша для него, но в ту секунду это её совсем не волновало. Сколько угодно Гермиона могла учиться, пытаться кому-то что-то доказать. Разве это было важно? Он целовал её так, словно от этого зависела вся его жизнь, и лишь это по-настоящему имело для нее значение.
Гермиона сама не заметила, когда положила обе ладони ему на грудь и мягко отстранила от себя.
— Я не уверена, что это хорошая идея, — вернула она его же слова с усмешкой.
— Может быть, ты и права, — отозвался он и прошелся языком по линии зубов в практически хищном оскале. — У Каркарова будет сердечный приступ, если он нас поймает.
— Тогда... — она шутливо дернула его за края формы к себе и еще раз поцеловала, коротко, пока он всеми силами пытался не засмеяться от её наглости.
— Злая ведьма, — наконец констатировал он, провожая Гермиону обратно к подоконнику, так, чтобы она оставалась на безопасном от него расстоянии.
— Подлый манипулятор, — отозвалась она и закусила уголок губы.
За дверями послышался стук обуви по полу, и Грейнджер тут же встала на ноги, практически синхронно вместе с Драко, который развернул стул обратно к столу. Они покорно опустили голову вниз и встали рядом друг с другом.
Она не боялась, даже не думала о возможном наказании. Не то, чтобы она считала, что ей все сойдет с рук, нет, Грейнджер была уверена, что она получит сполна. Возможно, она слишком гордилась этим маленьким бунтом, чтобы в принципе из-за этого переживать. Считала каждое наказание заслуженным и стоящим того, что они сделали.
Гермиона видела эти горящие глаза учеников и одобрение в них. Она видела, как сильно перекосило лицо Люциуса от злости. И ей было суждено увидеть его еще раз, потому что, как только двери распахнулись, в них вошло сразу несколько преподавателей вместе с Малфоем-старшим.
На мгновение ей показалось, что Драко дернулся, чтобы сделать шаг назад, но головы он не поднял. Гермиона, руки которой, как и его, были за спиной, аккуратно придвинулась ближе и перехватила его ладонь. Может быть, это будет и заметно, но ей было уже наплевать. В лучшем случае её ждет отлучение от тренировок на турнире, в худшем — скорее всего исключение.
Но Драко дома ждала настоящая тюрьма, если для него все закончится подобным исходом. Грейнджер знала, что он был готов на это пойти, и все же переживала за него куда больше, чем за себя.
Люциус смерил их обоих взглядом, от которого Гермиона снова почувствовала гордость в душе. Как только она вскинула к нему голову, она едва удержалась, чтобы не улыбнуться.
— Полагаю, вы довольны собой, — произнесла Руссо, в её голосе Грейнджер расслышала, как ей показалось, нотку той же гордости. Может быть, это было лишь её фантазией. Преподавательница изо всех сил делала вид, что крайне зла на них за проступок.
Каркаров молчал, и его молчание было весьма красноречивым, с посохом он обошел свой стол и разместился в кресле директора, поднимая голову.
— Чья была идея? — спросил он ровным холодным тоном, практически ледяным.
— По-моему это довольно глупый вопрос, Игорь, — вмешался Малфой. — Мой сын никогда не участвовал ни в чем подобном и не стал бы, я уверен.
— Я не спрашивал тебя, Люциус, — рявкнул он так резко, что Гермиона вздрогнула. Драко сильнее сжал её пальцы. — Чья была идея?
— Моя, сэр, — Гермиона опустила взгляд вниз лишь на мгновение, но давать им даже подумать, что она стыдится, девушка никак не собиралась. — Я вынудила Драко помочь мне, так как он был мне должен.
Драко поднял взгляд мгновенно, смотря на нее со всем удивлением, и практически сделал шаг вперед, чтобы возразить, но она схватила его ладонь с такой силой, что он замер. Черта с два она позволит ему взять на себя вину. Тем более, фактически, она вновь никого не обманывала.
Малфой-старший вскинул брови, сжал губы, Грейнджер так и не поняла, к чему именно у него было такое презрение.
— Я требую исключения, — прорычал он, опираясь на свою трость. Она невольно задумалась, если бы они были здесь только втроем, прошлись бы зубы этой змеи по её щеке, как прошлись по коже Драко? — Это недопустимое поведение в стенах академии.
— Мистер Малфой, — прервала его Руссо, окидывая равнодушным взглядом с ног до головы. Даже Гермионе стало не по себе от этого, — я надеюсь, вы не будете против, если я напомню вам, что вы здесь в качестве родителя. При всем моем уважении, вы не принимаете в этом кабинете никаких решений.
Если там и было уважение, то Руссо ясно давала понять, что его было настолько мало, что смело можно было говорить об его отсутствии. Иначе она вряд ли открыла бы рот, чтобы поставить Люциуса на место. Это даже со стороны смотрелось восхитительно. То, как Малфой замер от наглости. От Гермионы не спряталась улыбка, пробежавшая по губам Драко в этот момент.
Каркаров одобрительно кивнул своей подопечной в качестве благодарности и вернулся к Гермионе и Драко, о которых все на секунду забыли.
— Грейнджер, ты подтверждаешь, что это была полностью твоя идея?
Она кивнула, её пальцы немели в стальной хватке Малфоя.
— Да, сэр. Драко был вынужден помочь мне.
— Сэр, я... — он не успел сказать ни слова, Грейнджер впилась ногтями в тыльную сторону его ладони. Мерлин, как ей сейчас было необходимо влезть в его голову и объяснить, что, если она одна пострадает, будет лучше, чем они оба. Драко не отпустил её руку, игнорируя, как больно она задела его кости сквозь кожу. Он решительно протестовал против её слов. — Гермиона пытается выгородить меня, но на самом деле план был моим. Я полностью осознавал риски и пошел на это намеренно. Я уговорил Гермиону, что план нужно привести в действие, пока мой отец еще здесь.
Тишина поглотила шокированный вздох Люциуса, Гермиона успела заметить те огоньки разочарования в его взгляде, что были очевидны каждому.
Руссо прищурилась, она повернулась к директору, скрывая его от обоих студентов. Почему-то Грейнджер решила, что заметила одобрение в том, как Каркаров обвел её глазами, в который раз. Возможно, у нее случаются галлюцинации.
— Мой сын не придумал бы такую дерзость, — прошипел Люциус.
— В самом деле, Люциус? — как только Каркаров снова появился в поле зрения, он лениво поднял бровь. — Посмотри, вот он, стоит и признается тебе во всём.
— Потому что он выгораживает девчонку, что, не видно? Тебе ли не знать, что у этих двоих роман?
Гермиона сдержала улыбку, закусив нижнюю губу и спрятав свое лицо в тени. Малфой сам же закапывал свои доводы этими словами, и она прекрасно это понимала. Преданность — вот, что для Каркарова всегда имело значение. Умение не сдаваться и выкручиваться, чтобы защитить другого — то, что было важно для него, он делал из них не эгоистов, а друзей.
Раньше она считала иначе, но, видя, как он поощряет их общение и как позволяет выгораживать друг друга, зная кто виноват, она сменила свое мнение.
Он видел и знал, кто устроил ту вечеринку. Он знал, что Гермиона получила советы от Дианы перед экзаменом. И он знал, кто списывал на тестах. А наказывал, кажется, тех, кто сдавал друг друга. Она все еще не была в этом уверена. Но, возможно, если Грейнджер окажется права, Люциус ей только поможет. Им обоим.
— Я требую расследования, допроса для Мисс Грейнджер и наказания, — уже спокойнее проговорил Люциус. Директор брезгливо скривил губы.
— Люциус, почему бы тебе не подождать за дверью, — и хотя это больше походило бы на вопрос, тон явно не предполагал возражений. Даже черты лица Малфоя-старшего резко ожесточились, когда он это услышал. Однако, со всей своей злостью прошел в сторону дверей и захлопнул их за собой.
Атмосфера сразу изменилась и стала куда более тревожной. В воздухе как будто повисло напряжение от электричества, иначе Грейнджер бы это не описала.
Вопреки её ощущениям, Руссо довольно расслабленно прошла к креслу рядом со столом и разместилась на нем.
— Мне следовало бы исключить вас обоих, — мрачно заявил Каркаров с искорками в глазах. — Как минимум, наказать тренировками и тем, что вы оба не поедете на турнир. Не могли подождать пару дней?
— Простите, директор, но чего? — не выдержала Гермиона.
— Того, что я вернул бы все на свои места, — рассерженно отрезал он. — Правда оба считаете, что вы самые умные? Вы могли сделать абсолютно что угодно! Прийти ко мне и выпросить поблажки для себя. Но вы устроили показательное выступление на глазах у половины школы!
Теперь Гермионе было стыдно. Она только сейчас осознала, что действительно могла всего-то прийти. Как Виктору дали возможность с ней тренироваться, вряд ли ей бы отказали в какой-то небольшой просьбе. Она... даже не задумалась об этом. Несмотря на все, что друзья говорили ей об отношении директора к ней.
Директор сверлил их взглядом около тридцати секунд, Грейнджер была уверена, что у нее на коже образуется ожог от такого пристального внимания, иначе не могло и быть.
— Я слишком много позволил вам обоим! Еще одна такая выходка, и вы вылетите оба! И я не стану прикрывать тебя, Малфой, перед отцом, объясняйся сам. Что до тебя, Грейнджер... — она нашла в себе силы посмотреть на Каркарова и тяжело сглотнула. — Твоя изобретательность не знает границ, конечно. Направь свои идеи в другое русло и займись подготовкой. Если тебе нужна помощь, ты имеешь право её попросить. Не смей нарушать правила! Ты не имеешь никакого права пользоваться привилегиями, которые не заслужила.
— Да, сэр. Простите меня... — проговорила она сдавленно, снова находя интересной трещину в полу для разглядывания.
— Оставь извинения себе. А лучше однокурсникам, которые будут недовольны, если мне придется продержать такой режим вплоть до начала сентября из-за вас.
Гермиона испуганно свела брови и сжала губы, сталкиваясь с директором взглядами. Мольба сквозила в каждом её вдохе и выдохе, в каждой мысли, которую она повторяла про себя.
— Я жду от вас высоких результатов! Результатов, — подчеркнул он натянуто и махнул рукой, будто сдался в обучении двух слишком нерадивых учеников. — А вы занимаетесь глупостями. И я даже не о том, что вы бегаете с друзьями курить, хотя это запрещено. Не о вечеринках и не о ваших встречах. Я хочу видеть достойных кандидатов на турнире, а не запуганных щенков!
Каркаров ударил кулаком по столу, прошло еще несколько мгновений напряженного дыхания с его стороны и виноватого взгляда с их.
В конце концов, он откинулся назад и махнул рукой в сторону.
— Пошли вон. Руссо, проводи их до комнат, пожалуйста.
Она с улыбкой кивнула и потом указала Драко с Гермионой на дверь. Они не обменялись ни словом, выходя в коридор, а потом шагая обратно в сторону спален. Только когда они казались достаточно далеко, Грейнджер спросила.
— Почему он... оставил нас без наказания?
Руссо остановилась, развернулась на своих каблуках. На её лице была маска, которая не пропускала ни одну эмоцию.
— Вы хотите честного ответа, мисс Грейнджер?
Она переглянулась с Драко и опасливо кивнула.
— Потому что ваши результаты, — она указала сначала на девушку, потом на Малфоя, — настолько высокие, что убрать вас с турнира было бы большой потерей для школы. И потому что вы удивительно удачно попали в день, когда он был в хорошем расположении духа.
Малфой усмехнулся в ответ на эти слова, Руссо его проигнорировала.
— Вам обоим крупно повезло, что порядки, введенные в школе, не устраивали никого. Ни вас, ни преподавательский состав. В противном случае, вы бы уже плыли обратно домой, — резко заключила женщина, развернулась обратно и пошла вперед.
Гермиона бросила на Драко взгляд, и тот, не думая, улыбнулся ей довольной улыбкой, сжимая ладонь в своей, а затем потянул вперед за собой.
— А нам позволено теперь общаться друг с другом? — шутливо спросил он, явно не надеясь на ответ.
— Нет.
— Может быть жить вдвоем? — встряла Гермиона, сдерживая смех.
— Нет.
— Что, даже на занятиях нельзя? — дополнил Малфой.
Руссо остановилась, подняла голову к потолку и тяжело выдохнула, пока они вдвоем задыхались тихим смехом. Она успела повернуться к ним единожды и укоризненно взглянуть, несмотря на то, что улыбка все равно проглядывала в её выражении лица.
— Ведёте себя как дети.
— Мы просто хотим знать, что будет дальше, Мадам Руссо, — Драко вытянулся и спрятал руки его и Гермионы за свою спину.
— В самом деле? — она выгнула бровь.
— Да.
Она фыркнула в ответ и повела их дальше, не обращая более никакого на них внимания. Удивительно, но Руссо позволила Гермионе самостоятельно найти дорогу до своей спальни. Все-таки в этой женщине было что-то совершенно невероятное, понимающее. Возможно, сказывалось то, что она отвечала за студентов не один год, знала их всех по именам и прекрасно понимала, что это такое — быть ребенком, подростком, выпускником.
Руссо только предупредила, чтобы к отбою оба были у себя, и оставила их вдвоем. Драко подтянул девушку к себе и оперся о стену, руками проскальзывая по её талии, вызывая мурашки, бегущие по коже.
— Ты же не думала, что я позволю тебе взять всю вину на себя?
Она ударила его легко в грудь и оставила ладони там же.
— Так ты бы избежал наказания от отца.
— И что он мне сделает? Изобьет еще раз? — усмехнулся Малфой, будто его совсем это не волновало. Его же слова прошлись по её сердцу лезвием ножа, и она тут же посмотрела на него, чувствуя, как жалость заполняет сердце. Черт, да, она знала, что он её не любил, не любил, когда на него смотрели так. По-другому Гермиона не умела. Он заметил это и приподнял её подбородок, заглядывая в глаза. — Выдохни, Грейнджер. Я в порядке.
Она провела пальцами по его щеке, где еще совсем недавно был порез от клыков змеи трости его отца.
— Правда?
— Правда, — подтвердил он кивком и подался вперед. Его лоб коснулся её, мягкое дыхание вспыхнуло на губах практически прикосновением. Драко закрыл глаза, чуть приподняв уголки и подарив ей мягкую, искреннюю улыбку.
— Я не хочу, чтобы ты пострадал из-за моих идей.
— А я не хочу, чтобы ты ехала на Турнир. Но разве ты ко мне прислушиваешься?
Она улыбнулась, скользнула пальцами дальше по плечу и коснулась его волос. Ей нравилось их перебирать, почему-то Грейнджер находила в этом что-то успокаивающее и необходимое ей.
— Я не могу.
— Я знаю. Но я не стану притворяться, что согласен с этим решением.
— Ты мог бы поехать со мной, — она заставила его открыть глаза и посмотреть на себя легким прикосновением, прошептала легко эти слова, чуть отстраняясь. — Остаться со мной в Хогвартсе, если Дамблдор это позволит. Всего лишь один курс.
Где-то там, в глубине его разума, она поселила ему эту мысль. Может быть, потому что это был бы бунт в сторону его отца. Может быть, потому что это был шанс сбежать отсюда. А может быть, потому что на самом деле хотел остаться с ней.
— Всего год там. И мы оба свободны.
— Есть разница, Гермиона, — её имя прозвучало так нежно, что где-то внутри Грейнджер щелкнуло по сердцу необъяснимым ощущением, она задержала дыхание, впитывая всю обреченность его слов. — То, что я не женюсь после школы, и то, что я не хочу идти за отцом, не значит, что я могу просто сбежать.
— Ты можешь попытаться.
— И он лишит меня всего, что я имею. Кто я без его денег, фамилии и наследия?
— Драко Люциус Малфой, — аккуратно напомнила ему Гермиона, вкладывая важный смысл в каждую из частей его имени. — Талантливый волшебник, хороший друг, добрый человек.
— Добрый? — он усмехнулся, притягивая девушку чуть ближе к себе.
— Может быть, не всегда, конечно... — она рассмеялась, кончик её носа коснулся его. Как только её смех затих, она серьезно произнесла. — Ты многое значишь без него.
— Не так много, как тебе бы хотелось, — тоскливо отозвался Малфой и обнял её, позволив уложить голову на грудь и выслушать размеренный стук его сердца. Там, где билась частичка его души важная ей. Где-то там, внутри, хранились все его переживания, страхи, сомнения, хранилось так много чувств, в которых Гермиона еще не разобралась. Возможно, она могла бы стоять так вечность, прикрыв глаза и чувствуя, что она в безопасности в его руках.
Она простояла бы так еще как минимум несколько минут, но из спальни выглянул Блейз. Он, сперва скрипнув нарочито громко дверью, сложил руки на груди и наклонил голову.
— Долго так стоять будете? Или зайдете, может?
— Боюсь, мисс Грейнджер будут ждать в её комнате, — ухмыльнулся Драко, пока Гермиона сверлила взглядом Забини. Его усмешка говорила о многом. Но больше всего ей нравилось то одобрение, которое он излучал абсолютно каждой фразой и движением.
Драко запустил руку в её волосы и оставил долгий, нежный поцелуй на её лбу, прежде чем мягко отстранить за плечи.
— Не закрывай двери спальни сегодня.
Она вскинула брови в немом вопросе.
— Просто. Не закрывай и всё.
Эта интрига одновременно злила её и привносила что-то новое. Поэтому Гермиона, несмотря на то, что она очень сильно попыталась состроить недовольную гримасу, согласилась на его маленькую шалость. Лишь сегодня. Ей хватит приключений пока что, за последнее время происходило слишком многое. Её выходка с Драко снова дала ей возможность дышать.
Мгновенно мир обрел краски, пусть не чересчур яркие, чтобы назвать это «взглядом сквозь розовые очки». Мир все еще был омрачен проблемами. Рядом с Малфоем идти в нем было проще. Грейнджер даже не осознавала, насколько страшно ей было потерять его именно в это мгновение.
Она проводила взглядом то, как Забини затаскивает Драко в комнату, и смеясь пошла в сторону собственной.
На половине пути ей вдруг встретилась рыжая макушка в конце коридора.
— Рон! — позвала она, переходя на быстрый шаг, чтобы дойти до него. Уизли обернулся и тут же опустил вниз голову в робком приветствии.
— Привет, Гермиона. Слышал, то есть, — он быстро исправился, закатив глаза от собственной ошибки, — видел, что ты устроила. Должен сказать — это было классно.
— Спасибо, — она гордо улыбнулась. — Мы толком не общались в последнее время. Ты так и не посвятил меня в свой секрет.
— Я почти уверен, что ты можешь прийти к ответу самостоятельно, — загадочный ответ не сопровождался ни улыбкой, ни даже намеком на нее. — Я уезжаю через неделю.
Гермиона удивленно посмотрела на него и слегка отклонилась назад.
— Но... почему?
— Я узнал все, о чем меня попросили.
Грейнджер протянула что-то понимающее в ответ. Она была словно в тумане, никак не могла сложить пазл в голове, чтобы получить окончательный ответ. Так увлекшись собственной драмой, Гермиона абсолютно забыла о том, что когда-то пыталась решить эту загадку.
— Прости, что не смогу пойти с тобой на бал, — смущенно он слегка покраснел, потер шею рукой. — Я правда хотел.
— Все в порядке, — заверила его Гермиона, пусть и не собиралась соглашаться. — Думаю, мы еще встретимся в Хогвартсе.
— Каркаров не запретил тебе поездку на Турнир? — он удивленно хлопнул глазами, Грейнджер качнула головой в ответ. — Тогда, наверное, да. Я буду рад познакомить тебя с Гарри и Джинни, если ты все же приедешь.
— Джинни? — имя показалось ей смутно знакомым, Рон теперь уже оживленно и радостно ей дважды кивнул.
— Моя младшая сестра. Уверен, она тебе понравится.
— Буду с нетерпением ждать встречи.
Она протянула ему руку для рукопожатия, спустя несколько секунд замешательства он с легкой неловкостью пожал её и улыбнулся.
— До следующей встречи, Гермиона.
Уизли испарился столь же быстро, сколь и появился. И в коридоре, и в ее жизни вообще. Гермиона знала, что его уход будет быстрым. Может быть, он даже забудет то, что увидел в стенах этой школы. Она никогда не встречалась с теми, кто бывал здесь всего на пару дней или недель, не знала, что происходит с их разумом после того, как они покидают школу.
Кажется, ей говорили, что все забывают о том, где Дурмстранг находится, и не могут вспомнить потом важные детали жизни академии. Знания остаются, как и взаимоотношения, но все остальное повисает в памяти как дымка. Вроде бы и помнишь, а вроде бы и нет.
Грейнджер даже не думала об этом. У нее будет шанс выяснить, но так далеко в будущее она еще не заглядывала. Если их ждала война, то в этом не было и никакого смысла. На какой из двух сторон она окажется, чем закончится её жизнь... все это было слишком далеким, и размышлять об этом не было ни единого желания.
Привычно живые коридоры Дурмстранга казались заброшенными, когда по ним не бродили ученики, не переговаривались между собой. Гермиона лишь надеялась, что Каркаров правда вернет все на свои места как раньше, ей это было чертовски нужно. Снова почувствовать, что академия дышит жизнью своих учеников.
С одной лишь этой мыслью, рисуя себе картинки студентов в разных углах замка, Гермиона добралась до другого крыла и двери в собственную спальню.
Её встретило практически гробовое молчание. Она уже решила, что так и останется стоять посреди комнаты, чувствуя на себе каждый ледяной взгляд. Но вдруг комната взорвалась аплодисментами, искренними и такими теплыми, что они окутали все её существо ощущением легкого счастья.
Астория бросилась к ней с объятиями, крепко сжимая и шепча что-то невнятное. Гермиона то и дело слышала: «это было потрясающе», «как ты решилась?», «Мерлин, что сказал директор?», «Как ты это придумала?», «Гермиона, это что-то с чем-то!».
Спустя какое-то время она почувствовала, что её щеки болели от улыбки, пока она посвящала девочек, кажется, всех из академии, в детали её маленького плана. От того, как она уговорила Драко, и заканчивая заклинанием и разговором у Каркарова.
Это был такой прекрасный вечер, впервые, наверное, у них. Тогда Грейнджер почувствовала, что, может быть, не захочет съезжать из этой комнаты, даже если все вернется на свои места. Было в этой атмосфере нечто согревающее. Разговоры с девочками между собой, сплетни, шутки, удивленные вздохи и звонкий смех, не выходящий за пределы спальни.
Если бы не правила, они провели бы так всю ночь, просто обсуждая каждую деталь, что придет на ум в свете едва догорающих свечей на тумбочках.
Если бы в тот момент Гермиону спросили, что такое «счастье», она бы просто показала им колдографию этого момента, позволила бы влезть в её голову и прочувствовать каждый уголок её воспоминания.
Она практически заснула, сжимая подушку, когда услышала, как скрипят двери. Вроде бы было уже глубоко за полночь, вокруг все спали, комнату захватила темнота. Грейнджер подумала, что кто-то вернулся из ванной комнаты, и не обратила никакого внимания, пока её постель не прогнулась, а полог не опустился вниз, скрывая их.
Она потянулась за волшебной палочкой, но была остановлена шепотом.
— Тихо, Грейнджер, это я.
— Салазар, Драко, — Гермиона вздохнула и рухнула обратно на подушки, наконец в темноте разглядывая его силуэт. Он стянул ботинки и заставил её чуть сдвинуться в сторону. — Не делай так больше.
— О, я сделаю так еще тысячу раз, — даже не спрашивая разрешения, Малфой залез к ней под одеяло, обхватил талию Грейнджер и притянул к себе. — Люблю нарушать правила.
— Это я заметила, — прошептала Гермиона в ночную тишину и накрыла его ладонь своей. Она поправила подушку так, чтобы и он поместился рядом, и обнаружила, что улыбается. Малфою она будто бы была и не нужна, он уткнулся носом в её волосы, сильнее обнимая и устраиваясь удобнее.
— Комфортно, мисс Грейнджер?
— Более чем, — сонно ответила она, несмотря на то, что это было не совсем правдой. На небольшой односпальной кровати в комнате, полной других девушек, спать рядом с Драко... это было чем-то настолько запретным, что сводило с ума. И все же она была готова пойти на это. На все, что угодно, если с ним, не так ли? Доказано миллион и один раз.
Драко похоже усмехнулся и позволил себе слушать её размеренное дыхание.
Он слушал его долго, пока девушка не перевернулась и не оказалась головой на его груди, закинув ногу поперек тела. Похоже, Гермиона уже крепко спала к тому моменту, потому что её глаза были плотно закрыты, а уголки губ чуть-чуть подняты в полуулыбке.
Малфой осторожно откинул пару её кудрявых прядей от лица, потянулся, чтобы поцеловать в макушку. Когда-то он мечтал об этом, чтобы она спала вот так, в его объятиях, чувствуя себя в полной безопасности. Это было еще совсем недавно, а теперь его фантазии сбывались.
Возможно, он мог бы вечность гадать, что ей снится, с какими мыслями она засыпала в своей голове, о чем мечтала перед сном. Гермиона уткнулась в его грудь носом и недовольно пробурчала:
— Твое сердце стучит слишком громко.
— Ну извини, — хрипло рассмеялся Драко в ответ, только крепче обнимая Грейнджер. Она поморщилась и вернулась ко сну, будто ничего и не говорила.
В самом деле, его сердце стучало так, что билось о ребра, дыхание было неровным. Драко со всей аккуратностью, которая в нем еще была, постарался лечь удобнее, обхватить девушку и закрыть глаза. Но заснул он, кажется, еще нескоро, прислушиваясь к каждому её вдоху.
~*~
Он сбежал до того, как Грейнджер проснулась. Скорее всего для того, чтобы не быть пойманным. Без него мгновенно пространства стало слишком много, одеяло было слишком холодным, а настроение тоскливым. Даже несмотря на то, что он был здесь всего несколько часов, ей уже его не хватало.
Это желание быть рядом походило на одержимость, совершенно ненормальную и неадекватную. Собиралась ли с ней что-то делать Гермиона? Точно нет.
В комнате была суета, все что-то обсуждали негромким шепотом, видимо, чтобы не разбудить тех, кто еще спал. Она отодвинула полог и тут же наткнулась на коробку у своей кровати. Вскинула брови и осмотрелась по сторонам. Астория первая заметила её пробуждение.
— Доброе утро, соня, — улыбнулась Гринграсс, откладывая свои вещи на кровати. — Почта пришла. Я забрала твою посылку.
Вот, почему была суета. Грейнджер еще раз пробежалась более трезвым взглядом по комнате, студентки перекладывали одежду, доставали из своих коробок платья. Все ведь готовились к балу, которого, может быть, и не будет...
Астория будто заметила её настроение и расплылась в улыбке еще сильнее.
— Что?
Она закусила губу, будто пыталась сдержать новость.
— Астория, Мерлин, что случилось?
— Руссо заходила... — протянула девушка таинственно. — Бал состоится! — наконец практически вскричала она и почти подпрыгнула на своем месте.
Гермиона была уверена, что еще спит, так что она ущипнула себя за руку и трижды моргнула.
— Повтори...
— Руссо сказала, что бал состоится в тот же день, в который все и планировалось. Но порядки до него останутся теми же.
— А потом? — неуверенно полюбопытствовала Грейнджер. Астория только пожала плечами. — Ясно.
— Отборочные почти сразу после бала. Через несколько дней.
Гермионе осталось лишь кивнуть и упасть спиной обратно на кровать. Гринграсс поднялась с места, через пару секунд постель прогнулась под её весом и Грейнджер услышала шепот.
— Мне показалось, или я слышала голос Малфоя ночью?
— Малфоя? — она лишь надеялась, что у нее получилось создать на своем лице максимально недоверчивое и скептическое выражение. — Откуда бы?
— Не знаю, просто мне так показалось, — Астория хитро посмотрела на Гермиону, чуть-чуть улыбнувшись. — Уверена, что ничего не слышала?
— Конечно. Я бы заметила, наверное.
— Как скажешь, — не менее загадочно отозвалась Гринграсс и встала с места. — Открывай коробку, я хочу взглянуть на платье!
Гермиона недовольно застонала и махнула рукой, что было чем-то вроде «посмотри сама». Несмотря на то, что она была рада проведению бала, Гермиона уже уставала от мысли, что придется собираться, танцевать, улыбаться весь вечер. Такое веселье обычно не приводило её в восторг, как бы она ни любила платья и танцы.
Но потом она вспомнила, что вообще-то идет на танцы с Малфоем. Вряд ли она увидит его еще несколько дней, если все правила сохранялись, формально им нельзя было видеться. Хотя Драко, естественно, скорее пошлет к черту все эти правила.
Почему-то никто из них не задумывался о том, что это, может быть, едва ли не последний раз, когда они видятся в этом году. Что, если он уедет, а она останется? Или наоборот. Это будет целый год вдали друг от друга...
От этой мысли стало не по себе, тут же захотелось спрятаться под одеяло и укутаться в него с головой. И свернуться калачиком, пока даже представления о таком раскладе событий не покинут её голову.
Астория тем временем перерывала её посылку в поисках самой важной её части под пристальным взглядом Грейнджер. Вся комната похоже замерла в ожидании, когда покажется наконец наряд, в котором Гермиона отправится на бал. Наконец-то Гринграсс добралась до сложенного в еще одну коробку платья и потянула то за плечи наверх.
Ткань расправилась, волнами спала вниз.
Дыхание у Гермионы замерло, как только она осмотрела все платье сверху вниз. Она села и не веря прикоснулась к нему кончиками пальцев. Улыбка Астории была настолько искренней и яркой, что все сомнение пропало.
Грейнджер было необходимо написать маме письмо о том, что платье было великолепным.
~*~
— Почему всегда здесь? — короткий вопрос, заданный Драко, который смотрел на Гермиону возле перил Астрономической башни. Она наблюдала за звездами, искрящимися на темном бархате неба. Солнце, опустившись за горизонт, оставило темно-синие полосы на нем, будто кто-то провел рукой по ткани, заодно рассыпая блестки небесных тел.
— Я люблю это место, — проговорила Грейнджер в ответ, повернувшись к нему только на секунду. — Здесь время течет по-другому.
— Замирает, я бы сказал, будь я таким же поэтом, как ты, — Малфой улыбнулся и подошел к ней, оперся о те же перила.
Она тихо рассмеялась.
— Я не поэт. Просто умею подбирать красивые... выражения.
— Чтобы быть красивой, тебе достаточно просто существовать.
— Если это комплимент, я жду, что пойдет снег, — снова засмеялась она, и Драко вместе с ней, обнимая Гермиону за плечи.
— Это он.
— Ты никогда не говорил, что я красивая.
Он чуть нахмурился, будто только что осознал это, и серьезно перевел на нее взгляд.
— Есть вещи, которые не имеет смысла произносить. Они очевидны.
— И это еще я поэт? — шутливо ответила Гермиона и положила голову на его плечо. И снова её окутал знакомый запах, знакомое ощущение безопасности. Словно Драко мог толкнуть её прям туда в пропасть с этой башни, а она не будет верить до удара об землю, что это сделал он. — Мы не думали о том, что будет, если только один из нас поедет в Хогвартс.
— Думаю, нам придется постараться, чтобы поехать вдвоем, не находишь?
— Но, что если?
— Ты слышала Руссо, — Драко щекой приложился к её голове после того, как оставил тот же теплый поцелуй у нее на макушке. — У нас высокие результаты.
— Отборочные важнее.
— Перестань, Грейнджер, — отмахнулся Малфой и сильнее сжал её в собственных объятиях. — Я больше... думаю о том, что будет после. О том, что ты сказала.
— И каково решение?
— Перспектива позлить отца слишком соблазнительна, — шутка хоть и показалась Гермионе ответом, чтобы уйти от темы, которую он начал, но почему-то в ней была та доля серьезности, которую она всегда замечала в его фразах, подобных этой. — Мне нужно время. Я не уверен, что готов попрощаться со всем. И наши друзья остаются здесь.
Ей тоже было от этого больно. И все же сама идея остаться в Хогвартсе внушала ей чувство спокойствия, вполне возможно, что ложное. Гермиона тяжело вздохнула и снова посмотрела на звезды.
Она могла бы смотреть на них вечность, вырисовывать тонкие полоски созвездий на небе, считать, сколько их, и сбиваться миллионы раз.
— Смотри, — Гермиона чуть ткнула Драко в бок и показала на небо. — Это буквально созвездие твоего имени. А вот там, рядом, Скорпиона.
Но он смотрел не туда, куда она показывала. Нет, он смотрел на нее. Потому что единственная звезда, которая светила для него сейчас достаточно ярко, улыбалась, находя новые переплетения искорок на небе, соединяя те в картинки. Он прогуливал Астрономию, никогда не интересовался тем, что было там, далеко над землей. Сейчас тоже точки на небе были последним, о чем он мог думать.
Кажется, Гермиона говорила ему о чем-то еще, он не слышал. Опустив на нее взгляд, он только наблюдал за этим маленьким моментом её счастья. Иногда он думал, что их у нее не так уж и много. Может быть, звезды спасали её от одиночества когда-то и были единственными, с кем она могла поделиться своими переживаниями?
И почему раньше он всего этого не видел и не замечал?
Драко поднял её ладонь и поцеловал тыльную сторону.
— Спасибо.
— За что? — она повернула к нему голову и подняла глаза.
— За тот шанс.
Если бы не он, его бы здесь не было. И, может быть, тогда это было бы самой большой ошибкой в его жизни.
~*~
Почему бал ощущался как прощание? Скорее... даже не как оно, а просто как уход от чего-то, что было дорого. Он ведь проходил почти каждый год, но только сейчас Малфой чувствовал, что последний раз смотрит на эти стены.
Он слишком много думал о том, что предложила ему Грейнджер. И, может быть, это настолько сильно въелось ему в голову, что он уже был готов в самом деле согласиться. Переехать в Хогвартс? Спрятаться от войны...? Едва ли это было возможно, она настигнет всех, и остаться рядом с «Избранным» было еще более опасно в его представлении.
И все-таки он думал об этом, не так ли? Драко стоял рядом с Блейзом, который поправлял перчатки на руках. В этих красных костюмах они оба чувствовали себя не слишком уютно в свете последних событий.
Драко так мало говорил с другом в последнее время, возможно, что они не обменивались никакими значимыми фразами уже слишком долго. Не было у Забини никаких знаний о том, что происходило в его голове, и о планах он не знал. Но точно знал, что что-то происходит. Он не спрашивал, Малфой не говорил.
— Если вдруг, — неожиданно для них обоих вдруг заговорил он, будто бы чувствовал, какие слова вертелись у Драко на языке, — вы с Грейнджер придумаете какой-нибудь идиотский план. Я бы хотел быть его частью, знаешь?
С Блейзом никогда не было ясно, шутит он или говорит всерьез, каждую фразу можно было воспринимать в обе стороны. И сейчас также, возможно, что он просто предположил и смеялся над собственной догадкой, а, может быть, был решителен в своих словах.
— Я бы сказал, — соврал Драко.
— Не сомневаюсь. Но решил напомнить.
Пэнси показалась в конце коридора, и лицо Забини мгновенно изменилось. Его девушка сегодня была в изумрудном платье, что было так безумно похоже на неё. Паркинсон выглядела волшебно, и Драко не удержался, чтобы сказать ей об этом, оставляя легкий поцелуй на щеке.
— Поверь, она тоже сегодня волшебна, — шепнула она ему в ответ и переключилась на Блейза.
Драко надеялся на это. Хотя... она всегда была прекрасна. Хоть в строгой форме, хоть в простом черном платье, хоть в пижаме. Для него перестало иметь значение, во что Грейнджер была одета, она оставалась для него красивой. Когда он стал таким? Вроде и хотелось с себя стряхнуть всю эту слезливость, которую он раньше так презирал. А вроде она давала ему второе дыхание в жизни.
Астория появилась сразу с сестрой, они выбрали одинаковые платья в разных оттенках красного. А Тео выглянул из-за угла минутой позже.
— Ждем только Грейнджер? — полюбопытствовал он, обхватывая Гринграсс за талию и притягивая к себе. Видеть этих двоих рядом спустя столько лет отрицания собственных чувств было странно и одновременно приятно. Может быть, Астория обретет наконец-то счастье, о котором она ему так долго говорила.
Дафна, к слову, была без кавалера и до последнего хранила в секрете, с кем сегодня идет на бал. Малфой допытываться не стал, его волновало совсем не это.
— Она решила в последнюю минуту переделать прическу? — Пэнси закатила глаза, предложила выйти покурить до начала. Теперь это точно ощущалось как прощание. Как выпускной. Как если бы они стояли последний раз именно такой компанией в этих коридорах, покрытых в честь праздника алыми коврами. В свете свечей, чье пламя играло тенями на стенах, и во внимании всех портретов, что сбежались посмотреть на учеников.
— Еще три года таких балов я не переживу, — рассмеялась Астория. — И грустно, когда их отменяют, и как-то легче становится.
— В этот раз все особенное. Они готовят нас к Турниру, — Тео дернул плечами, не находя совершенно ничего необычного в её жалобах на постоянные события.
Они никогда их не ценили. Драко начал только в этом году, слишком многое произошло.
Наконец-то за поворотом показалась девушка, которую он так ждал. Еще издалека он мог разглядеть то, как действительно красива она была. Конечно, разве могла Грейнджер выбрать обычное платье?
Он знал, что она, в отличие от него, точно прощалась. Даже если все выйдет не так, как она хотела, она найдет способ сбежать. Для нее этот вечер был последним. И она нашла способ сделать его особенным.
Если бы он мог сравнить это с чем-либо, то выбрал бы небо перед закатом с переливающимися проглядывающими звездами и красными полосами спрятавшегося солнца. Тонкие полосы легкой ткани, идущие от её рук и от талии, были похожи на пушистые облака, готовые вот-вот быть поглощенными черной ночью.
Она была удивительна в каждом своем движении. От румянца на щеках до гордой походки, от которой Грейнджер вряд ли когда-нибудь откажется. И теперь Драко понял, почему она решила сменить прическу на пучок с выпущенными прядями, если открывать плечи, то только её. Хрупкие, но несущие на себе всю тяжесть своего мира.
— Мерлин, какая она красивая... — Малфой не был уверен, откуда именно это прозвучало.
— Да, очень, — выдыхая, согласился он, следя за каждым действием возможно самой прекрасной девушки, что он только видел.
Гермиона набрала в легкие воздуха, ускоряя шаг. И едва она оказалась достаточно близко, Драко притянул её к себе и поцеловал. Наклоняя спиной назад, осторожно придерживая так, чтобы она не упала.
— Если ты не будешь смотреть на меня также в следующем году, Нотт... — мягко, но с угрозой пропела Астория и грозно глянула на парня рядом.
Гермиона улыбнулась в поцелуй и провела ладонью по щеке Драко. И даже когда отстранилась, не попыталась вернуться в прежнее положение, просто заглядывая в его глаза.
— Ты такая чертовски прекрасная, — мог лишь прошептать он, чувствуя, что сбивается дыхание.
— Комплимент зачтен. Мне пора открывать счет, — ответила она с присущей ей улыбкой. Такой, что глаза искрились счастьем.
— Хоть где-то я выиграю у тебя.
Вместо ответа Гермиона засмеялась. Драко вернул её в прежнее положение, но не позволил сделать от себя ни шагу. В ту секунду он был уверен, что абсолютно каждый в зале захочет её украсть у него. И он отрезал бы по руке у каждого, кто попытается.
Руссо в своем привычном черном платье носилась рядом, сгоняя студентов. Она была нервной и напряженной, что было уже довольно удивительно, когда добежала до их небольшой группы и пробежалась по всем присутствующим глазами.
— Отлично, вы все в сборе, — женщина кивнула. — Готовы?
— К чему? — Забини чуть воздухом не подавился.
— Танцевать, конечно! В этом году вы, как будущие возможные участники Турнира, открываете бал. Как открывали бы, будь вы чемпионами, — она укоризненно посмотрела на Блейза. — Я ведь вам говорила.
— Не помню такого, — пролепетал он виновато, за что тут же получил ладонью подзатыльник.
— Нужно было ходить на занятия, Забини. Ах! — она вздохнула, замечая кого-то за их спиной и тут же убегая в том направлении. — Вот вы где! Бегом в зал, не задерживайтесь.
Драко в строгой манере, как их и учили, сначала выпрямился, потом поклонился и протянул Гермионе руку.
— Вы позволите, мисс Грейнджер?
— Однажды ты перестанешь называть меня по фамилии, так ведь?
— Когда-нибудь.
Они выстроились друг за другом, все будущие возможные чемпионы турнира. Гермиона развернулась, чтобы уловить то, что Виктор стоял рядом с Дафной. Она удивленно вскинула брови, поймала его хитрую улыбку и мысленно пообещала себе спросить об этом позже. По крайней мере Гринграсс выглядела довольной, косясь на Крама рядом.
Драко держал руку Гермионы в своей, не удержался, чтобы поцеловать её еще раз, прежде чем двинуться вперед. Она светилась рядом с ним. Не только потому что её платье сияло, там явно не обошлось без магии. Потому что она впервые на его памяти улыбалась так, что у нее болели бы щеки к концу вечера. За то, как Гермиона смотрела на него, он был готов продать свою душу. А потом еще раз, чтобы стереть улыбку поцелуем.
Кажется, они впервые заявляли о том, что они вместе вот так очевидно. Грязнокровка и чистокровный. Любимая ученица и самый невыносимый ученик. Грейнджер и Малфой. Те, кто казались когда-то врагами. Никто не узнает, что он спал в её комнате пару ночей назад, зарываясь носом в кудри. О их вечерах на башне, об их первом поцелуе, обо всем том, что они хранили, как самый большой секрет, только для них двоих.
Драко положил её руку на локоть и посмотрел на нее в последний раз, прежде чем они окажутся в зале, иначе он мог легко споткнуться по пути туда.
Зал был украшен в осенних цветах, спадающие вниз листья желтоватой лозы, теплые оттенки света. Малфой, кажется, припоминал, что Святочный бал проводился зимой, а значит в этом Дурмстранг отличился. Было так странно чувствовать, что лето, которое наступило вот совсем недавно, уже заканчивалось. Проведенное в строгих рамках и за тренировками, оно пролетело незаметно.
Провожающие лето студенты встречали их аплодисментами. Гордость академии, лучшие из лучших. Краем глаза Малфой слышал этот шепот, знал, что он предназначался им и Астории с Тео, что шли сразу следом. Пожалуй, его самолюбованию не было предела. Он украл её у всех из-под носа и забрал себе, самое большое сокровище. Грейнджер впервые прятала глаза и старалась не смотреть на людей вокруг, об этом он позаботится позже.
Оказавшись в круге, предназначенном для них, Малфой осторожно развернул девушку и поставил перед собой. Гермиона с её взглядом, от которого подкашивались ноги, могла убить его, остановив сердце.
— Они называли меня грязнокровкой. Они травили меня. Ненавидели, — неожиданно для них обоих произнесла она с тоской во взгляде.
— Они не имеют никакого значения, — Драко презрительно фыркнул, осматривая зал коротко, чтобы вернуться обратно к Гермионе в его руках. — Только ты. Я скажу тебе это еще тысячу раз, чтобы ты поверила. Ты прекрасна, Гермиона. Вся целиком. Сегодня и всегда.
В этот момент зазвучала музыка, и Малфой повел её по залу в вальсе, который они знали наизусть. Он ведь отказался его танцевать с ней тогда, завидовал, что Нотт тянет свои руки к этой талии. И вот он, здесь, сейчас, ведет её и становится, кажется, единственным, кто её волнует.
Остальные распадались, превращаясь в силуэты, сливаясь в буйство красок. Даже если все, что было вокруг, попадало в её поле зрения Грейнджер теряла к этому интерес в ту же секунду.
Её прямая спина, его рука, греющая кожу даже через ткань платья, открытый взгляд и полуулыбка на его губах. Так не смотрят на ту, которую едва касаются в случайном танце на балу, так смотрят на ту, которую любят. В ней рождалось то чувство легкости и полета, от которого хотелось закинуть голову назад и рассмеяться. Душу заполняло счастье, смешиваясь где-то там внутри с нотами музыки английского вальса, словами Драко о том, что она прекрасна.
В это верилось, этим хотелось жить. Музыкой, танцем с ним, движениями, что они знали слишком хорошо. И под шелест юбок вместе с играющим оркестром они парили над землей. Только они вдвоем.
Кажется, они потерялись, потому что Гермиона едва не задела юбкой платья, развивающегося на повороте, кого-то, стоявшего слишком близко к краю их сцены. Она видела боковым зрением, что люди начинают отступать назад, чтобы не мешать им, потерянным в собственном сне.
Малфой наклонил её назад, наклоняясь к шее, его горячее дыхание опалило кожу и послало ровный строй мурашек. Грейнджер видела, как он ухмыльнулся, когда заметил это, и позволил себе повторить тот же трюк парой аккордов позже, практически смеясь.
Может быть, она путала движения, делала не те шаги, настолько её разум был отключен от всего, кроме него. Драко не упрекал её в этом, сильнее сжимая ладони и направляя так, как было нужно. Он умел держать все под контролем даже сейчас. Гермиона была уверена, что его разум был также пуст от любых мыслей, как и её.
Кружась под его рукой, она чувствовала себя самой важной во всем зале, ради этого стоило разбрасываться шансами и даровать прощения.
Останься со мной. Давай уедем. Не покидай меня. Никогда.
— Я люблю тебя, — шепнула Гермиона, когда Драко положил обе руки на её талию и поднял в воздух на финальных аккордах. Он распахнул глаза, смотря на нее, пока она опиралась на его плечи. И только когда опустил её медленно обратно вниз, когда затихла музыка, он, игнорируя всякие правила, поцеловал её вновь.
К черту. Он уедет. Малфой поедет за ней куда угодно, потому что эти слова были выше всего остального.
Музыка сменилась без их внимания, привлекая остальных пар к танцу, а они так и остались стоять вдвоем посреди сцены, зная, что устроили настоящее представление.
— Давай сбежим отсюда, — предложил Малфой, чертя линию на её щеке.
— Хоть на край света, — согласно кивнула Грейнджер.
Потеряться в толпе начинающих танцевать студентов оказалось легче, чем они оба думали. Гермиона и Драко, несмотря на яркие наряды и прикованное к ним внимание, буквально растворились, пробираясь к выходу. Он не отпускал её руку ни на мгновение, пока расталкивал людей.
Он увел её на этаж, где еще пару месяцев назад были их спальни. Думать о том, сколько времени прошло, когда они последний раз в них были, не хотелось. Гермиона сама привела его к своей комнате и, прошептав заклинание, толкнула дверь, а Малфой скользнул следом, запирая ту обратно.
Теперь они были вдвоем, наедине. В практически полной темноте.
Грейнджер шагнула от него вперед и зажгла свечи взмахом руки, наполнила пространство приглушенным светом. Чересчур интимным, что ему хотелось говорить лишь шепотом. Малфой задумался, понадобится ли ему заглушающее заклинание этим вечером.
— Мы никогда это не обсуждали, — сказал он, рукой возвращая Гермиону обратно к себе. Драко оперся о поверхность двери, нежно держа девушку подле себя. — Скажи мне, и я останусь здесь, просто засыпая рядом.
— Нет, — она мотнула головой, отвергла его слова таким простым движением. — Я не хотела говорить об этом... — её щеки покрывались румянцем, даже в полутьме он это видел. И когда Гермиона опустила стыдливо голову, он поднял её обратно за подбородок. — Я хочу этого. Здесь. Сейчас. С тобой.
— Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя так, будто ты обязана.
— Я не чувствую, — уверенность, которую излучала Гермиона, сорвала последние петли с дверей сомнения в его голове. Он не спрашивал, никогда, но то, что Грейнджер не позволяла ему заходить дальше поцелуев, говорило о многом. В сочетании с тем, что её никогда не видели ни с кем рядом, кроме Крама, говорило обо всем.
Драко не знал, хотел ли он этого для нее. Стать её первым разом. Для себя? Блять, конечно, да. Он бы соврал, если бы сказал, что никогда не думал об этом. И всё-таки выбор Гермионы он ставил превыше всего. И он был сделан, а он до сих пор мялся на пороге как мальчишка, не знающий, как поступить.
— Уверена, что не пожалеешь на утро? — усмешка, спрятавшая боль от такого расклада, пробежалась по его губам.
— Не пожалею никогда, — это были её последние слова, сказанные на выдохе, прежде чем Гермиона поцеловала его. Теперь он чувствовал всю ту нежность, что в ней таилась. И раньше Драко замечал её, но сейчас она была особенной.
Малфой с осторожностью положил руки на её талию и сделал шаг вперед, затем еще один, еще, пока её ноги не уперлись в край кровати. Он не отрывался от нее, терзая губы мягко, углубляя поцелуй. Это было ей знакомо, а вот чувство порхающих внутри бабочек где-то ниже её живота, где они обитали обычно — нет. Страх, замешанный с желанием, таящимся где-то глубоко внутри, давал какую-то новую неизвестную ей комбинацию чувств.
Гермиона оторвалась от него, обвивая шею руками. Драко постарался улыбнуться, и все-таки где-то там он волновался, это было видно. Ей самой хотелось бы избавить его от этого чувства, но она не знала как.
— Повернись, — попросил он, Грейнджер тут же подчинилась, медленно разворачиваясь в его руках.
Драко прикоснулся губами к её шее со спины, она тут же подавила смех где-то внутри от щекотного ощущения на коже. Затем поцеловал косточку на спине и дернул за завязки корсета на платье. Не резко, в его движениях вообще не было резкости, только аккуратность. Малфой подцепил пару лент пальцами и потянул на себя, тут же ослабил давление на ребра, которое Гермиона чувствовала последний раз. Она ведь едва успела надеть это платье, прежде чем его снять.
Сначала одна пара лент, затем другая. Малфой расшнуровывал её корсет, сопровождая каждый открывшийся участок кожи касанием теплых губ. Гермиона прикрыла глаза, наслаждаясь этим новым чувством, наклонила голову в сторону.
Он задевал поцелуем каждую её родинку или заживший много лет назад крохотный шрам. Она знала, что один был прямо поперек спины, небольшая белоснежная линия, что осталась после неудачного приземления на землю. И он провел по ней сначала пальцами, нежно очерчивая это напоминание о прошлом, потом губами.
— В тебе прекрасен каждый шрам. Каждый, Гермиона, — его голос прямо в её кожу — то, что невозможно было бы описать никакими словами, особенно в сочетании с её именем. Малфой потянул её платье вниз, за плечи, как только с корсетом было закончено, ткань повисла на талии, открывая ему всю спину целиком.
Для него она была похожа на картину, которую стоило бы изучить. Поэтому мягкими прикосновениями он нарисовал линию поперек плеч, заставляя девушку вздрогнуть. Затем вниз, вдоль позвоночника, вырывая вздох из её груди, до поясницы. Возможно, на автомате Драко нарисовал какую-то руну на выемке её спины, но он не смог бы вспомнить её, даже если бы его пытали легилименцией.
Наконец, он стянул ткань за юбку дальше вниз, и платье растеклось лужицей в её ногах, совершенно более неважное. Гермиона медленно развернулась, стук её каблуков прошелся по полу. Она быстро подумала о том, что ей стоило бы надеть белье получше, а Драко было плевать.
На всё, похоже, кроме неё.
Он осматривал её, как произведение искусства, все еще стоя в своей форме, глухо закрывающей всё тело. Грейнджер почувствовала себя неуютно, учитывая, что выше пояса на ней не оставалось ничего, ни единого клочка ткани.
Вместо того, чтобы прикрыться, чего безумно хотелось, Гермиона подалась вперед и прижалась грудью к нему, пряча себя от его взгляда, слишком, этого взгляда было слишком. Драко встретил её поцелуем, укладывая руки туда, где они были мгновение назад. От нового соприкосновения кожа к коже он задохнулся в поцелуе.
Гермиона дернула несколько пуговиц его формы на себя слишком резко, чем напугала их обоих. Драко усмехнулся, вернул её обратно к своим губам, не позволяя посмотреть вниз. Она сама потянулась к заколке на волосах, позволяя локонам рассыпаться по плечам. Её кожа была будто покрыта электрическими разрядами, каждое внезапное касание к ней заставляло переосмысливать все, что происходило.
Не в отрицательном ключе. Лишь заставлять бабочки порхать сильнее и задевать крыльями все внутри.
Малфой скинул часть шубы, которую он носил на такие формальные мероприятия, она осталась лежать забытой у их ног. Затем потянул остальные пуговицы, высвобождая их, когда Гермиона поймала его ладонь.
— Оставь, — попросила она, имея в виду совсем не то, что в итоге сказала. Мысли путались, слова не формулировались. Вопреки собственной просьбе, Грейнджер сама расстегнула оставшиеся и откинула полы костюма в стороны.
Она впервые видела его таким, уязвивым к её касаниям, чересчур для него трепетным. Первое неуверенное движение её пальцев по его коже, и Малфой почувствовал, что его сердце меняет ритм. Ему захотелось усмехнуться в ответ на то, как Гермиона рассматривала его, почти как школьный проект. Жаль, у него не было ни сил, ни возможности, он мог только следить глазами за ней.
Шрамы, вся грудь в небольших порезах, какие-то линии оставались красноватыми, полученные недавно, какие-то давно забытые. Жизнь в Дурмстранге приносила свои отпечатки на их жизни и на их теле.
Она думала о том, какие из этих шрамов были не виной школы, от этого щемило душу. Драко захватил её ладонь, прижал туда, где билось его сердце. Грейнджер даже не дышала, ощущая, как оно ударяется внутри практически о её ладонь, быстро, стуча уже где-то в ней, в её ушах. Его Гермиона слушала, пока засыпала, но еще никогда не касалась так близко, словно забираясь ему же под кожу.
— Оно принадлежит тебе.
— Не стоит раскидываться своим сердцем для всех подряд, — с улыбкой напомнила она.
— Ты — не «все подряд», — серьезно прошептал Малфой и сильнее сжал её пальцы. Гермиона размышляла всего секунду, пока пыталась до сих пор привыкнуть к тому, как горячо его ладонь ощущалась на обнаженной коже талии.
Он осторожно двинулся выше, по ребрам, слушая её рваное дыхание, чтобы разместить руку теперь уже под самой её грудью. Грейнджер нервно задержала дыхание, приоткрыв рот. Малфой успел схватить её первый тихий стон своими губами.
Гермиона сама же схватила его пальцы и потянула выше, пока не расположила там же, где сейчас лежали её, над пульсом, где ощущался каждый стук её беспокойного сердца. Драко растянул губы, хотя чуть нервно усмехнулся вместо улыбки. Что-то внутри него зажглось сильнее, когда он почувствовал это на себе — что такое держать жизнь в своих руках.
Малфой снова обхватил девушку всю, притянул к себе, целуя. Невозможно было оторваться, она на вкус была как смесь всех сладостей мира, пахла ванильным мороженым и персиками. Странное сочетание, но ему нравилось. Гермиона стянула с него форму, откидывая назад, провела руками наконец по этим широким плечам.
Сколько же в нем было силы, наработанной годами. Драко мог бы просто перехватить её поперек и сдавить кости так, что те бы треснули, а вместо этого обращался с ней, как с самым хрупким созданием на свете. Даже если ей было холодно, она этого не чувствовала, прижимаясь к разгоряченной коже его груди.
Он медленно опустился вниз, вставая перед ней на колени, затем осторожно подцепил ремешок на щиколотках пальцами. Застежка щелкнула, парень перехватил ее ножку, аккуратно стягивая сначала один каблук, затем также второй.
Секундой позже, выпрямившись, Малфой развернул её, сел на край кровати и притянул Гермиону к себе. Его взгляд был подобен расплавленному воску, что постепенно покрывал каждый миллиметр тела. Там, где он смотрел на нее. С наслаждением, улавливая каждый шрам или родинку. Он нарисовал те же линии, что очертил глазами кончиками пальцев, вынуждая Грейнджер вздрогнуть. А потом остановил обе ладони на ребрах и поднял голову так, чтобы упереться подбородком в её живот.
— Что? — коротко рассмеялась Гермиона, запуская пальцы в его мягкие пряди волос. Почему-то стоять перед ним обнаженной было так странно, практически комфортно. Желание прикрыться пропало, несмотря на то, как именно Малфой её разглядывал. — Что не так?
— Не могу отделаться от мысли, что не заслуживаю тебя.
— Это не так, — только смогла ответить она, толкая его назад на постель. Сквозь смех, когда пряди её волос упали ему на лицо, Гермиона оперлась на руку возле его головы.
От его взгляда можно было бы умереть, причем, с поразительной легкостью. Никто никогда не смотрел на нее с таким очевидным обожанием. Даже если смотрели, то, может быть, из-за зависти или гордости, не из-за любви.
— Я люблю тебя, — снова повторила Грейнджер, наклоняясь к нему.
— Я люблю тебя, Грейнджер, — прошептал Драко в ответ, переворачивая девушку на спину. Волнующаяся, старающаяся спрятать это за опущенными глазами и тяжелым дыханием, он видел её такой впервые, блять, как же он боялся все для нее испортить. Его руки дрожали, но Гермиона не обращала на это никакого внимания.
Он устроился сверху, осторожно отвел одну её ногу в сторону для собственного удобства, вынуждая открыть глаза в неком страхе.
— Я не причиню тебе боли. Скажи, и мы остановимся.
Гермиона мотнула головой. Она не хотела останавливаться, несмотря на все то, что сейчас собиралось в её груди и превращалось в легкую панику. Грейнджер заставила себя сделать глубокий вдох. Один раз, два, ей становилось немного легче. До первого поцелуя поверх солнечного сплетения, от которого она вздрогнула.
— Поцелуй еще, — попросила она, как только отошла от этого ощущения, и Малфой подчинился с улыбкой. Настолько яркое впечатление, что она подалась вперед, закрывая глаза, взмолилась. — Еще раз.
Драко сдвинулся ниже, теперь теплое касание его губ было на ребрах. Затем на животе, еще, еще. Грейнджер задыхалась, в уголках её глаз собирались слезы, совершенно противоречащие улыбке. Вся кожа стала чувствительной, и горячее дыхание Драко совсем не помогало, как и его руки, лежащие на бедрах. Совсем нет, только сильнее распаляли её с каждым разом.
Малфой поднял на нее свой лукавый взгляд, подбираясь к тазовой косточке, бросая ей вызов. Гермиона не могла не закусить губу и откинуть голову назад, только бы спрятаться. Она закрыла лицо руками, темнота подарила ей то нужное спокойствие лишь на мгновение, пока Драко языком не обвел то место. Гермиона задохнулась.
— Еще раз? — усмехнулся он ей в кожу.
— Пожалуйста.... — жалобно проговорила она в ответ. Одна её ладонь обернулась вокруг куска простыней и потянула их слишком сильно, под риском, что те разорвутся. Драко послушно выполнил её просьбу, но теперь целуя самый низ её живота. Гермиона вздрогнула и приподнялась на руках.
— Что?
— Ты... ты ведь не собираешься?
— Почему нет? — он выгнул бровь, хитрые искорки плескались в его глазах. Он медленно стянул с нее трусики, которые были лишь бесполезной преградой, а секундой позже обвел кончиком языка её клитор. Гермиона тихо выругалась, подаваясь вперед. Драко, все еще улыбаясь, чуть задел его кончиком носа и снова посмотрел на неё. — До сих пор «нет», Грейнджер?
Она потерялась в словах и сглотнула, зажмуриваясь. Ей стало ужасно неловко из-за всего: из-за его положения прямо между её ног, из-за того, каким впалым выглядел её живот, когда он положил туда руку, чтобы удержать её на месте, и за то, какой небольшой и неодинаковой выглядела её грудь. Все казалось совершенно не таким, как она бы хотела, чтобы было для него. Ей хотелось бы быть для него идеальной, а получалось...
В опровержение её мыслей Малфой нагло, черт, слишком нагло провёл языком вверх и заставил её сорваться на что-то больше похожее на писк, чем на стон. Она замерла то ли от удивления, то ли от ощущения, которое ей это принесло. Гермиона посмотрела на Драко такими глазами, что он снова улыбнулся от собственного веселья.
Он прикоснулся к ней снова, и её разум снесло окончательно. Она не слышала, возможно, только сквозь дымку, как он произнес тихое «блять» ей в кожу, прежде чем накрыть её губами снова. Это слишком, нет, она боролась с желанием оттолкнуть его и позволить ему продолжить. Одна ладонь сама опустилась до его волос и больно сжала те на затылке.
Вторая закрыла собственный рот, заглушая звуки, которые она никогда прежде от себя не слышала. Никогда. Независимо от того, сколько раз она могла прикоснуться к себе сама, так её голос еще не звучал.
Это настолько восхитительно, что она видела звезды перед глазами, несмотря на то, что они были закрыты. Малфой дёрнул её запястье в сторону и прошипел что-то невнятное, оторвавшись всего на секунду. Он даже ничего толком не сказал, только приковал её руку к постели своей хваткой, и Гермиона, не возражая, срывается на сладкий, длительный стон, выгибаясь дугой ему навстречу. Её затылок упирался в подушку, до Драко донеслось её хныканье, и ему снова захотелось улыбнуться.
Вместо этого он аккуратно ввел в нее всего один палец, посмотрел на то, как Гермиона металась на постели от этого. Блять. У Драко съезжала крыша, туман в его глазах рассеялся, лишь чтобы увидеть её. Такую охренительно красивую.
Он снова наклонился, проходясь языком по клитору, слушая стоны Грейнджер, словно музыку.
Грейнджер понятия не имела, что это за чувство. Оно нагревалось где-то внутри её живота, но при этом поджигало вместе с собой все вены. Её зрение снова стало мутным, практически ослепило её, когда Драко добавил второй. Рука, невидимая ей, сжала горло так сильно, что Гермиона задохнулась. Возможно, что она сжала волосы на затылке у Малфоя настолько сильно, что ему было больно, но она уже ничего не чувствовала, не видела, не слышала.
Её тело ей не принадлежало, оно просто где-то там наслаждалось всем и позволяло отпустить себя. Иначе Гермиона бы это не описала, но тогда ей было совсем не до того. В какой-то момент она потянула Драко от себя за волосы, выдавая неизвестные ей слова. Чувствительность была слишком, ей становилось практически больно, было необходимо просто убрать от себя любое прикосновение.
Он тут же вскинул к ней голову, но ничего не сказал, наблюдая. Её щеки были красными, алыми от прилившей к ним крови. Гермиона моргнула дважды и расслабленно откинулась назад, позволяя рукам упасть по обе стороны от нее. Малфой лишь смотрел, как она переводит дыхание. Но совершенно внезапно обнаружил, что Гермиона спустя несколько секунд потянула его к себе.
Она, казалось, совершенно не заботилась о том, где его губы были секунду назад, потому что она поцеловала его. Глубоко, обводя язык своим и практически благодаря за то, что только пережила. Гермиона понятия не имела, как это называлось, и её это абсолютно не заботило.
На мгновение в её душе поселилась тоска, что это их последние часы, дни вместе. Она схватила его ладонь и переплела пальцы, теплое чувство защищенности тут же окутало вновь, и стало спокойнее.
— Медленно или сразу? — спокойно поинтересовался он, откидывая пару уже влажных от пота прядей от лица. Гермиона знала, о чем он спрашивал, но не знала, как хотела бы. Это был такой сложный вопрос, разве она могла знать ответ?
И всё-таки, находя тот же испуг в его глазах, желание сделать все правильно, Гермиона поцеловала его в щеку и ответила:
— Быстро.
— Уверена?
Гермиона кивнула, её действия выглядели полными сомнений, несмотря на слова. Недавнее наваждение, яркое и сильное, схлынуло, и снова становилось страшно. Чертовски страшно. Драко осторожно повернул её лицо за подбородок к себе, провел носом тонкую линию на щеке.
— Никто. Никогда не заставит меня сделать тебе больно. Слышишь?
Она кивнула, подавляя всхлип.
— Скажи мне, и я остановлюсь.
— Не останавливайся, — только смогла сказать Гермиона, обхватывая его плечи. Она уставилась в его глаза, чтобы не видеть все остальное, посмотреть вниз, где звенела пряжка его ремня, казалось чем-то невыносимым. Грейнджер прижалась ко лбу Драко и закрыла глаза, глубоко дыша. Его запахом, который окутывал её, его дыханием, им всем.
Он обещал не причинить ей боли, но Гермиона знала, что та будет. Она совсем неловко развела свои ноги в сторону и обвила ими талию Драко. Он прошептал заклинание, которое было ей неизвестно, затем еще одно. И наконец почувствовала, что да, осталась одна единственная минута до того, как все закончится. И она узнает, что это такое — стать с ним единым целым.
— Страшно? — в форме шутки полюбопытствовал он, Гермиона открыла глаза и издала смешок.
— Очень.
— Если я скажу «ничего не бойся», это будет банально, да? — он спрятал свое лицо в изгибе её шеи лишь на секунду, вернувшись назад и снова заглянув ей в глаза.
— Даже слишком, — усмехнулась Грейнджер.
— Придумаешь любую другую глупость, которую мне стоило бы сказать?
Она успела поразмышлять над этим всего долю секунду, отвлекшись и расслабившись в его руках. И именно в этот момент, когда её разум заполнили мысли об очередной глупости, над которой ей следовало бы посмеяться, Малфой толкнулся вперед.
Он вошел целиком, наклоняясь к ней, Гермиона промычала что-то сквозь невнятную боль, которую она испытывала сейчас. Уткнулась в его плечо, стараясь заглушить вскрик от этого, спрятаться. Всякая сдержанность испарилась, какой бы тихой ни пыталась быть Гермиона. Было больно. Нельзя сказать, что это было похоже на пытку или что там еще описывали её однокурсницы на вечерах вместе. Но чем-то приятным это было назвать крайне тяжело.
Драко отстранился, но не совсем далеко, не выходя из нее, будто позволив ей привыкнуть к нему внутри. Странно. Такое чувство наполненности, одновременно поглощающее её подозрительном чувством жара внизу живота. Бабочки испарились, сменившись настоящими языками пламени, что гладили её по коже.
Гермиона обвила шею Драко своей рукой, и сама же попросила его двинуться вперед вновь. Спрятавшись от его глаз, зажмурив глаза, Гермиона неумело двинула бедрами ему на встречу, а он поцеловал её куда-то в ключицу.
Ему это давалось с трудом, она слышала это по тому, как сбивалось его дыхание, но Малфой все равно двигался внутри медленно, давая ей привыкнуть к ощущению его внутри. Обеспокоено он оглядел её лицо, как только поднял голову, и Гермиона приподняла уголки губ вверх, чтобы кивнуть секундой позже.
Гермиона снова закрыла глаза, откинула голову назад, позволяя себе отдаться этому странному ощущению внутри. Все длилось ровно до момента, пока Драко не коснулся её клитора снова, Грейнджер сразу же подалась навстречу его пальцам, желая большего. И он легко уловил это, двигаясь в ней.
Его глаза будто были покрыты легкой дымкой, становились практически темными, и Гермиона тает в этом ощущении. Она притягивает Драко ближе к себе в надежде, что может раствориться в нем вся, и с каждым движением чувствует, что внутри снова появляется то порхание бабочек, то языки пламени.
В памяти всплывает момент, когда Гермиона увидела его впервые. Такого самоуверенного мальчишку, который был готов положить весь мир ради своих целей. И Грейнджер улыбается, как только то приятное чувство внутри её организма накрывает её вновь.
Оно пронзает её всю, от кончиков пальцев до мозга, расплавляя, уничтожая для всех. Гермиона обняла Малфоя снова, почувствовала, как его стон достигает её горла, когда он кончает одновременно с ней.
Она целует Драко, зная, что тает в его руках, но её это абсолютно не заботит. Рядом с ним весь мир мог подождать, пока она останется здесь, на своем месте, приникая к его губам и заставляя вселенную встать на колени.