Глава 28
Дни в ожидании для Гермионы тянулись бесконечно долго. Эта неделя в Норе тянулась для Гермионы, словно патока. После бурных событий, произошедших не так давно, ей казалось, что время решило взять реванш за свою спешку. Дни наполнялись бесконечными партиями в плюй-камни, ленивыми прогулками по окрестностям и шумными ужинами за огромным столом, где миссис Уизли неустанно подкладывала еду в тарелки своим гостям. Гарри, казалось, наслаждался этой передышкой, но Гермиону мучило беспокойство.
Рон, как обычно, был в своей стихии, окружённый семьёй и привычным хаосом. Он с удовольствием вовлекал Гермиону в свои шутки и розыгрыши, но её мысли постоянно уносились далеко за пределы Норы. Она вспоминала Беллатрикс, переживала за неё и её бремя, и украдкой читала книги, надеясь найти ответы на вопросы, которые не давали ей покоя.
Гарри старался быть бодрым и весёлым, но Гермиона видела, как его мучают кошмары по ночам. Он часто просыпался в холодном поту, шепча бессвязные фразы, а наутро избегал разговоров о своих снах. Гермиона подумала, что им не помешает покупка зелья «сна без сов»
Солнце ещё не пробилось сквозь плотные шторы в комнате Гермионы, когда дверь тихо скрипнула и в полумраке возникла фигура Гарри. Он осторожно ступал по ковру, стараясь не разбудить девушку внезапным шумом. На его лице читалась смесь тревоги и возбуждения.
– Гермиона, – прошептал он, подойдя к кровати. – Гермиона, просыпайся. Мне нужно тебе кое-что сказать.
Она застонала во сне, перевернулась на другой бок и натянула одеяло на голову. Гарри не сдавался. Он аккуратно присел на край кровати и нежно потряс её за плечо.
– Гермиона, это важно. Я получил письмо от Кингсли.
Эти слова подействовали как заклинание. Глаза Гермионы мгновенно распахнулись. Она села в кровати, сонливо моргая. – От Кингсли? Что-то случилось? Он назначил слушанье? Её голос звучал хрипло после сна.
Гарри протянул ей письмо. – Прочти сама. Гермиона взяла письмо дрожащими руками и начала читать, её брови все больше сдвигались к переносице. В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь её тихим дыханием.
Бумага в руках Гермионы задрожала. Она прочла короткую записку от Кингсли, словно боясь, что это сон. Но нет, черным по белому, чётким канцелярским почерком Министра Магии было написано: "Уважаемая мисс Грейнджер и мистер Поттер, уведомляю вас о назначении даты слушания в Визенгамоте по делу Беллатрикс Лестрейндж. Ваше присутствие и показания необходимы. Дата: 22 декабря. Место: Зал Правосудия, Министерство Магии".
Гермиона перечитала письмо от Кингсли ещё раз, не веря своим глазам. Буквы плясали перед ней, складываясь в слова, которые она так долго ждала. "Назначена дата слушанья... Визенгамот... Освобождение Беллатрикс..." Сердце забилось в бешеном ритме, а в груди разлилось тёплое чувство надежды.
Она опустила письмо на кровать, и внезапно, без предупреждения, слезы брызнули из глаз. Не слезы отчаяния или грусти, а слезы чистой, неподдельной радости. Она плакала, всхлипывая и вытирая слезы тыльной стороной ладони, но не могла остановиться. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. После стольких дней ожиданий, страданий и сомнений, наконец-то появился шанс на справедливость.
Гермиона уткнулась лицом в подушку, и кровать задрожала от беззвучных рыданий. Не слезы горя, а слезы облегчения и надежды душили её. Возможно, Беллатрикс освободят. Возможно, после стольких лет ненависти и тьмы забрезжит шанс на искупление. Это казалось невероятным, почти невозможным, но крупица веры пробивалась сквозь толщу отчаяния.
Гарри тихонько вздохнул, и осторожно коснулся её плеча. Он понимал, чувствовал этот сложный клубок эмоций – удивление, недоверие, робкую надежду и одновременно страх, что все это рухнет в один миг. Он знал, как тяжело Гермионе далась эта война, как глубоко ранили потери и зверства, совершенные Пожирателями Смерти.
Он обнял её, крепко прижав к себе. – Тише, Гермиона, – прошептал он, гладя девушку по волосам. – Все будет хорошо. Мы сделаем все возможное. Он не знал, правда ли это, не мог дать никаких гарантий, но чувствовал, что сейчас ей нужны именно эти слова, эта простая и искренняя поддержка. Остаётся только надеяться, что справедливость восторжествует, и что даже самые ожесточённые сердца смогут найти путь к свету.
Он продолжал обнимать её, пока рыдания постепенно не стихли. Тишина в комнате наполнилась лишь тихим шёпотом надежды, витавшим между ними, словно хрупкое заклинание, способное изменить все.
Гермиона встала с кровати и подошла к окну. Солнце заливало комнату ярким светом, словно разделяя её радость. Она глубоко вдохнула свежий воздух и постаралась успокоиться. Нужно было сохранить холодную голову. Она должна быть в Визенгамоте, чтобы поддержать её, чтобы дать показания.
Её пальцы дрожали, когда она взяла перо и начала писать ответ Кингсли. Благодарность, готовность прибыть, вопросы о процедуре – все это вылилось на пергамент быстрым и неровным почерком. Гермиона чувствовала, что должна сделать все возможное, чтобы помочь Беллатрикс. Она была уверена, что сможет доказать её невиновность и вернуть ей свободу.
Гарри и Гермиона неслышно спустились по скрипучей лестнице, стараясь не разбудить остальных обитателей Норы. Запах жареного бекона и свежеиспечённого хлеба уже щекотал ноздри, маня к столу. Внизу, в просторной гостиной, царило оживление. Миссис Уизли, как всегда, хлопотала у плиты, ловко переворачивая омлеты и накладывая дымящийся бекон на тарелки. Мистер Уизли, склонившись над газетой "Ежедневный пророк", что-то оживлённо обсуждал с Роном, который уже уплетал внушительную порцию каши.
Увидев друзей, миссис Уизли расплылась в широкой, тёплой улыбке. – Гарри, Гермиона, наконец-то вы спустились! Садитесь, завтрак почти готов. Рон, подвинься, дай ребятам место. Рон недовольно буркнул, но все же отодвинулся, освобождая место для друзей.
Гарри и Гермиона с удовольствием присоединились к компании. За столом царила атмосфера уюта и тепла, такая контрастная по сравнению с тем напряжением, которое они испытывали в последнее время. Миссис Уизли подложила им полные тарелки еды, заботливо интересуясь их самочувствием.
Пока они ели, мистер Уизли читал вслух отрывки из "Ежедневного пророка", комментируя новости с присущим ему энтузиазмом. Рон, между делом, рассказывал о своих планах на день, упоминая квиддич и возможную партию в шахматы с Гарри. Гермиона, улыбаясь, слушала их болтовню, чувствуя, как постепенно отступает тревога.
В Норе всегда было так – просто, по-домашнему, искренне. Здесь, в кругу семьи Уизли, Гарри и Гермиона могли хоть ненадолго забыться.
Молли сидела за кухонным столом, перебирая рождественские украшения. Рон ковырялся в тарелке с остатками обеда, а Джинни увлечённо выводила узоры на пергаменте.
– Дети, у меня есть кое-что, что нужно вам сообщить, – сказала Молли, стараясь сохранить ровный тон. Все подняли головы.
– В этом году мы приглашены на Рождество в поместье Малфоев.
Наступила тишина, которую нарушил лишь сдавленный кашель Рона. Артур опустил газету, его лицо выражало крайнюю степень удивления. – Молли, ты уверена, что мы правильно расслышали? Малфои? Пригласили нас?
Молли вздохнула. – Да, Артур. Нарцисса прислал письмо. Говорит, что хочет зарыть топор войны, наладить отношения. Драко тоже пишет, что очень надеется, что мы согласимся.
Рон фыркнул. – Малфои? Зарыть топор войны? Да они скорее закопают нас заживо! Джинни посмотрела на брата с укором.
– Рон, не будь таким пессимистом. Может, они действительно хотят измениться. Тем более Люциус в тюрьме, и никто больше не оказывает на них влияние. Молли кивнула, надеясь, что её семья поймёт.
– Я думаю, мы должны дать им шанс. Рождество – время прощения и примирения. И потом, это может быть полезно для всех нас.
Молли Уизли, перечитав письмо Нарциссы Малфой в третий раз, наконец, взяла своё любимое перо с фиолетовыми чернилами. Бумага пергамента лежала перед ней, словно чистый холст, готовый принять слова, полные осторожного оптимизма и надежды. Она глубоко вздохнула, стараясь отогнать рой сомнений, что то и дело возникали в её голове.
– Дорогая Нарцисса, – вывела она аккуратным почерком. – Была приятно удивлена получить твоё письмо. Спасибо за приглашение провести Рождество в Малфой-мэноре. Она на секунду задумалась, как деликатно выразить своё согласие, не показавшись слишком навязчивой или, наоборот, холодной. – После долгих размышлений, мы с Артуром и детьми решили принять твоё любезное предложение. Рождество – время для семьи, и мы считаем, что общение в этот светлый праздник может стать первым шагом к исцелению ран, нанесённых войной.
Молли остановилась, чтобы протереть глаза. Воспоминания о Фреде, о боли утраты, словно острые осколки, вновь пронзили её сердце. Она знала, что этот шаг будет непростым для всех, особенно для Рона и Гарри, но верила, что ради будущего, ради примирения, стоит попытаться.
– Мы приедем к вам утром 28 декабря, – продолжила она. – Надеюсь, наше присутствие не доставит вам лишних хлопот. Мы привезём с собой угощения и подарки для всех. Будем рады разделить с вами этот особенный день. Она закончила письмо тёплыми словами: С наилучшими пожеланиями, Молли Уизли. Она тщательно сложила пергамент и запечатала его воском с изображение борющегося льва и ласки, символизирующих храбрость и семейную преданность. Теперь оставалось только надеяться, что её письмо положит начало чему-то доброму и светлому.
Глаза Молли Уизли заискрились, словно рождественские огоньки, когда она заговорила о своём любимом празднике. – Рождество, ну разве это не время чудес? Это время, когда вся семья собирается вместе, когда дом наполнен смехом, теплом и любовью. Это самое важное, понимаете? Быть рядом с теми, кто тебе дорог, делиться радостью и заботой – это и есть настоящее счастье.
Она с удовольствием вспоминала, как они все вместе украшают ёлку, как дети бегают вокруг, развешивая самодельные игрушки, как Артур пытается разобраться в гирляндах, а она колдует вкуснейший рождественский пирог. Запах хвои, корицы и имбиря наполнял дом, создавая неповторимую атмосферу праздника.
Она верила, что Рождество – это время, когда можно забыть обо всех проблемах и просто наслаждаться обществом друг друга. Время, когда можно простить старые обиды и открыть своё сердце для любви и добра. Время, когда можно почувствовать себя частью чего-то большего, чем просто семья – частью настоящего чуда.
– Я просто обожаю Рождество, – прошептала Молли с улыбкой, – и я надеюсь, что мои дети и внуки тоже будут любить этот праздник так же сильно, как и я. Ведь семья – это самое ценное, что у нас есть, а Рождество – это идеальное время, чтобы это осознать.
Гермиона сидела у окна, невидящим взглядом, устремлённым в белую стену снега, валящего на улице. Плечи её поникли, а обычно живые глаза казались тусклыми и уставшими. Гермиона словно не замечала ничего вокруг. Она была погружена в собственные мрачные мысли, которые, казалось, обволокли её со всех сторон, не давая дышать. Она с болью подумала о родителях и Беллатрикс.
Джинни, вошла в зал и, заметив подавленное состояние подруги, обеспокоенно подошла к ней. Она села рядом, осторожно взяла её за руку и тихо спросила: – Гермиона, что случилось? Ты выглядишь ужасно. Что тебя так расстроило? В её голосе звучала искренняя забота, и Джинни надеялась, что сможет помочь подруге, разделить её бремя.
Гермиона вздрогнула от неожиданности, словно очнувшись от глубокого сна. Она повернула голову к Джинни, и в её глазах мелькнула грустная улыбка. – Ничего особенного, Джинни. Просто устала, – прошептала она, пытаясь скрыть истинную причину своей печали. Но Джинни была слишком хорошо знакома с Гермионой, чтобы поверить в эту ложь. – Выкладывай, ты можешь рассказать мне все, что тебя беспокоит. Джинни просто сидела рядом, молчаливо поддерживая Гермиону своим присутствием.
– Я... я просто не знала, что делать, Джинни. Война была такой... ужасной. Я думала, что защищаю их, отнимая воспоминания, отправляя в Австралию. Я думала, что когда все закончится, я вернусь и все исправлю. Но теперь... заклинание слишком сложное, я не могу его снять. Я пыталась, Джинни, я пыталась много раз. Но ничего не выходит. Гермиона замолчала, прикрыв лицо руками. – Я бы так хотела провести Рождество с ними, как раньше. Но они даже не знают, кто я.
Джинни обняла Гермиону, чувствуя, как та дрожит. – Я понимаю, Гермиона. Я не могу представить, каково это. Она прижала подругу к себе, позволяя той выплакаться. – Мы найдём способ, Гермиона. Вместе. Ты не одна.
Внезапно Гермиона всхлипнула. – А ещё... мне... мне снится Беллатрикс. Я так сильно по ней скучаю. Джинни погладила Гермиону по голове. – Эй, все будет хорошо! Рождество время чудес! Ты же была хорошей девочкой в том году?
Обе девушки засмеялись.