Глава 23
– Ты готов? Спросила Гермиона.
Гарри смотрел на неё своими зелёными глазами, в которых плескалось узнаваемое беспокойство. – Да, Гермиона.
Гермиона шагнула ближе, её голос стал тише и мягче. – Тебе просто нужно довериться мне. Сосредоточься на месте назначения, на точке, куда мы должны попасть. Это Хогвартс.
Гарри на мгновение засомневался, но потом, увидев решимость и заботу в глазах Гермионы, кивнул. – Хорошо. Я понимаю, почему именно Хогвартс. Гермиона кивнула. Он крепко сжал её руку, закрыл глаза и попытался представить себе то место, куда они должны были переместиться, игнорируя нарастающий страх. Подготовка заняла считанные минуты.
И вот, глубокой ночью, под покровом тишины, взявшись за руки, они сосредоточились, представляя знакомые башни Хогвартса. Гарри сжал руку Гермионы. Он чувствовал её дрожь. – Готов? – прошептала она, её глаза были полны решимости. Гарри кивнул. Он закрыл глаза, представляя себе кабинет Дамблдора: его высокие потолки, уставленные книгами полки, серебряные инструменты на тонких ножках и самого директора, сидящего за огромным столом.
Внезапно мир вокруг них сжался, превратившись в тугой комок ощущений. Давление, тошнота, дезориентация – все смешалось в единый хаос. Гарри почувствовал, как его тело разрывают на части, а затем собирают заново. Это было похоже на ныряние в ледяную воду и выныривание в кипяток.
Чувство знакомого скручивания в животе, и они исчезли, оставив за собой лишь лёгкое мерцание воздуха. Ей предстояло доказать, что даже в самой темной душе может найтись место для искупления.
Когда головокружение немного утихло, Гарри открыл глаза. Они стояли в кабинете Дамблдора. Все было именно так, как он и представлял: книги, инструменты, стол. Только директора нигде не было видно. Гермиона пошатнулась, но удержалась на ногах, её лицо было бледным.
– У нас получилось – прошептала она, и в её голосе прозвучало облегчение. Они успешно трансгрессировали в кабинет Дамблдора. Гермиона выдохнула, глядя на Гарри.
– Отвечая на твой вопрос, скажу лишь одно, это не совсем трансгрессия в обычном понимании, – начала она, поправляя непослушную прядь волос.
– Защитные чары Хогвартса против трансгрессии работают, предотвращая случайное или несанкционированное перемещение. Но Дамблдор, как директор, создал лазейку, своего рода 'белый список' для определённых мест.
Гермиона улыбнулась, – Дамблдор, ещё при жизни настроил свой кабинет таким образом, чтобы в него можно было трансгрессировать. Это могло быть сделано с помощью сложной комбинации контр-чар и специального ритуала, привязанного к конкретному месту и, к определённым личностям, – закончила она, подчёркивая, что это, вероятно, было очень редкое и сложное исключение из общего правила. Гарри был заинтригован. Он вспомнил, как Дамблдор всегда подчёркивал важность знания правил и умения находить в них исключения. Эта возможность трансгрессии в кабинет директора, казалось, идеально соответствовала его философии.
Гермиона, уверенно направилась к Омуту памяти. Гарри, несмотря на волнение, чувствовал её решимость. Он должен был узнать правду о том, что происходило с Гермионой, и правда ли изменилась Беллатрикс, что бы найти способ ей помочь. Внутри царил полумрак, знакомый запах старых книг и каких-то волшебных снадобий успокаивал нервы.
Омут Памяти стоял в центре кабинета, серебристая жидкость в нем мерцала при слабом свете луны, проникавшем сквозь высокие окна. Гарри неуверенно подошёл к нему, ощущая странное притяжение. Гермиона, как всегда, оставалась практичной. – Гарри, я покажу тебе. Ты должен это увидеть. Но, прошу, сохраняй спокойствие.
Гермиона, склонив голову над Омутом Памяти, чувствовала, как внутри неё колышется клубок ощущений, воспоминаний, ставших обузой. Ей нужно было отделить зерна истины от плевел эмоций, высвободить свой разум для более насущных задач. Палочка в её руке дрожала, но решимость в глазах была непоколебима.
Она прикоснулась кончиком палочки к виску, закрыла глаза и прошептала заклинание. Словно тонкие серебристые нити, воспоминания начали вытягиваться из её головы, словно паутина, сотканная из света и теней. Это был болезненный процесс, словно выдирали частичку её души, но Гермиона стиснула зубы и продолжала.
Воспоминания обретали форму, становясь все более отчётливыми. Она видела фрагменты разговоров, отблески лиц, слышала отголоски смеха и криков. Все это хаотично кружилось вокруг палочки, образуя мерцающий сгусток. Гермиона медленно направляла этот сгусток в заранее подготовленный хрустальный пузырёк.
Когда последний обрывок воспоминания покинул её голову, Гермиона почувствовала облегчение и пустоту одновременно. Пузырёк, наполненный переливающимся серебристым веществом, казался тяжёлым в её руке. Она осторожно поднесла его к Омуту Памяти и, глубоко вздохнув, вылила содержимое в бурлящую чашу. Воспоминания, высвобожденные из плена разума, закружились в вихре, готовые раскрыться перед тем, кто осмелится погрузиться в их глубины.
Гарри глубоко вдохнул и погрузил лицо в серебристую жидкость. Мир вокруг исчез, и он оказался в водовороте чужих воспоминаний, готовый увидеть прошлое глазами Гермионы, надеясь помочь своей подруге. Гермиона осталась стоять рядом с Омутом.
Мир вокруг Гарри исказился, сменившись калейдоскопом образов. Он падал сквозь время, пока не приземлился в полумраке сырой каменной темницы. Перед ним стояла Гермиона, юная и испуганная, а над ней нависала Беллатрикс Лестрейндж, чьё лицо было искажено безумной усмешкой. Но что-то было не так. В глазах Беллатрикс, обычно полных ненависти, мелькнуло что-то другое – словно искра сочувствия.
Внезапно, он увидел лес и Беллатрикс отчаянно сражающуюся с Пожирателями смерти. Гарри задохнулся от неожиданности. Он видел, как Беллатрикс, рискуя собственной жизнью, защищала Гермиону.
Потом он увидел другую сцену – Гермиона ухаживала за раненой Беллатрикс. В ее глазах светилась нежность, а на губах играла робкая улыбка. Она говорила Беллатрикс слова утешения, касалась её руки с такой заботой, какую Гарри никогда не видел. Беллатрикс смотрела на Гермиону с благодарностью, и в её взгляде читалась такая сильная любовь.
Воспоминания сменялись одно за другим, раскрывая тайную связь между двумя женщинами. Гарри увидел, как Беллатрикс учила Гермиону сложным заклинаниям, как они вместе читали книги в библиотеке, как смеялись над чем-то сокровенным. Он понял, что за маской жестокости Беллатрикс скрывалась глубокая, сложная личность, способная на любовь и сострадание, а Гермиона видела эту личность и любила её такой, какая она есть. Эта любовь была запретной, опасной, но в то же время невероятно сильной и чистой.
Гарри высунул голову из омута памяти, лицо его было бледным, глаза расширены от ужаса и понимания. Воспоминания Гермионы, о пытках и страданиях, о сломленной Беллатрикс, разворошили в нем старые раны, но пробудили и новую, неожиданную решимость. Он смотрел на Гермиону, в глазах которой плескались слезы, и видел не просто подругу, а человека, несущего на своих плечах непомерную ношу.
– Я помогу тебе, – твёрдо произнёс Гарри, его голос звучал неожиданно уверенно в тишине кабинета. Гермиона вздрогнула и подняла на него заплаканные глаза.
– Гарри, ты не понимаешь, это безумие. Все знают её лишь как убийцу...
– Я знаю, – перебил Гарри, его взгляд стал стальным. – Но я также знаю, что даже у самых темных людей есть прошлое, есть причины. И если есть хоть малейший шанс на искупление, мы должны его дать. Тем более, если это так важно для тебя, Гермиона.
Он подошёл к ней и положил руку на плечо. – Мы вытащим Беллатрикс из Азкабана. Вместе. Мы найдём способ. И если она действительно заслуживает второго шанса, мы ей его дадим. А если нет... тогда мы примем последствия. В его словах звучала не просто решимость, но и какая-то новая, зрелая мудрость. Война многому его научила, и теперь он готов был использовать эти уроки не только для борьбы с врагами, но и для помощи тем, кто, в ней нуждается.
Гарри нервно переминался с ноги на ногу.
– Нам нужно поговорить с Министром магии,. Гермиона задумчиво смотрела в окно.
– Ты уверен, что это сработает, Гарри? Кингсли... он всегда был таким принципиальным.
Гарри поправил очки, и посмотрела на Гермиону.\
– Мы должны попробовать, Гермиона. Беллатрикс нужно помочь. Кингсли член ордена, шанс есть. Гарри прикусил губу, явно нервничая. – Кингсли, конечно, будет не в восторге от этой идеи, но он всегда слушал нас, особенно когда речь шла о справедливости. Ведь он поверил Сириусу.
– И что мы ему скажем? "Привет, Кингсли, мы тут подумали, а не выпустить ли нам одну из самых опасных преступниц, когда-либо сидевших в Азкабане?" Это звучит безумно, даже для нас,– съязвила Гермиона, нервно поправляя волосы.
– Мы объясним ему, что она изменилась, и теперь на стороне добра. Тем более, она владеет ценнейшей информацией о Пожирателях смерти. Она даст информацию, необходимую для окончательной нейтрализации остатков сторонников Волдеморта, – терпеливо ответил Гарри. – Мы подчеркнём, что это исключение, и Беллатрикс будет находиться под строжайшим контролем. Мы можем предложить магические браслеты, заклинания подчинения... что угодно, лишь бы убедить Кингсли.
Гермиона вздохнула. – Ладно. Давай попробуем. Но если Кингсли вышвырнет нас из своего кабинета, я просто умру. Там же.
Гарри переминался с ноги на ногу, глядя на Гермиону, которая смотрела в окно пытаясь успокоиться.
– Я думаю, это сработает, – в голосе звучало сомнение, но Гарри старался поддержать девушку. Гермиона подняла на него взгляд, её карие глаза блеснули решимостью.
– Гарри, у нас нет другого выхода. Мы должны убедить Кингсли. Она подошла к нему ближе. – Завтра утром, сразу после завтрака, мы трансгрессируем в Министерство. Гарри кивнул
– Хорошо. Главное, не нервничай и дай мне говорить. Министр – человек упрямый, но если мы сможем представить ему все факты логично и последовательно, у нас есть шанс.
Гермиона кивнула, чувствуя, как напряжение немного отступает. Вера Гарри в их план придавала её уверенности. – Спасибо, что от меня потребуется, Гарри?
– Просто будь рядом и поддержи меня, если я запнусь. – С улыбкой ответил Гарри. – Договорились.
Они оба понимали, что от их визита зависит очень многое, и им нужно действовать сообща, как одна команда.