Серпентариум

 Утром, когда Гермиона проснулась и села в кровати, она наткнулась рукой на что-то острое. Ее затуманенный от слез взгляд прошелся по одеялу и уперся в разбросанные фотографии — край одной из них в эту секунду и впивался в ладонь гриффиндорки. Восстановив в своей голове обстоятельства, при которых снимки здесь оказались, она тут же вскочила и принялась искать фотоальбом. Думать о причинах сентиментальной ностальгии, обуявшей ее вчерашним вечером, Гермионе было почему-то невыносимо стыдно. С каждым днем она все сильнее ощущала себя героиней остиновского романа.

Альбом с голубой обложкой лежал под кроватью, прикрытый краем сползшего покрывала. Гриффиндорка быстро собрала снимки, расставив их в хронологическом порядке. Задержалась она лишь на одном, который накануне изучила до черточки: с фотографии на Гермиону смотрел довольный Драко. Всего пару минут назад он поймал золотой снитч и как будто сам не мог до конца в это поверить. «Самая заносчивая задница Хогвартса», — написала она тогда.

Словно в прошлой жизни.

Гриффиндорка поднесла фотографию ближе к лицу и в очередной раз поразилась любви природы к контрастам, сочетанию несочетаемого. Драко точно был смелым экспериментом мироздания: пепельно-серые волосы, белоснежная кожа и вдруг — темные широкие брови. Практически все малфоевское перечеркнуто одним небрежным штрихом Блэков. Именно брови всегда выдают его истинные чувства: и недовольство, и пресыщенность всем вокруг, и радость. Они то удивленно взлетали вверх, то хмурились, придавая обычно каменному лицу потрясающую живость. Вот что отличает его от мраморной статуи в итальянском музее: маленькие погрешности, появившиеся случайно по невнимательности создателя. Такой же деталью является и его родимое пятно в форме полумесяца на лопатке.

Гермионе вдруг стало жарко. Она засунула фотографию в альбом и с силой его захлопнула. Впереди предстояла тренировка с Драко — ей стоило перед этим остыть и привести мысли в порядок.

***

За последние несколько месяцев гриффиндорка успела немного изучить Малфоя. Когда он был зол, то придерживался одной из двух излюбленных им стратегий поведения: демонстративно игнорировал Гермиону или изводил обидными колкостями. Каким слизеринец будет после вчерашнего инцидента, можно было только гадать. В любом случае Гермиона думала, что готова к любому из вариантов.

На тренировку Малфой опоздал. Он лениво спустился с холма на десять минут позже назначенного времени, взирая на гриффиндорку свысока. Гермиона еле сдержалась, чтобы не закатить глаза — очевидно, он выбрал вторую стратегию. А значит, предстояло отбиваться от оскорблений.

— Грейнджер, твою форму украли домовые эльфы? — сказал Малфой вместо приветствия. Он достал меч из ножен и начал упражняться с ним самостоятельно. Лезвие то и дело пролетало в опасной близости от Гермионы.

— Нет, — ответила она, тоже обнажая оружие. — Меня смущает ее происхождение.

— С каких пор? — он замедлился на секунду, покосив взгляд в сторону гриффиндорки, но почти сразу вернулся к поединку с воображаемым противником.

— С тех пор, как выяснилось, что такую выдали не всем ученикам, — с легким раздражением ответила Гермиона.

После вчерашнего урока с вампирами она действительно решила больше не носить зимнюю экипировку. Во всяком случае, пока не узнает, кто ее прислал. К сожалению, в старой форме ей было значительно холоднее. Не спасала и куртка из спортивного магловского магазина, которая грела лишь в момент активного движения. Но это было дело принципа.

Малфой фыркнул и замолчал.

Дальше они принялись за фехтование. Гермиона ожидала шквала агрессии, но вместо этого слизеринец избрал другую тактику: хитрых и немного подлых ударов в те моменты, когда она этого меньше всего ожидала. В конце концов Малфой так ее запутал, что Гермиона споткнулась и распласталась на снегу. Слизеринец подошел поближе, затем опустился на корточки рядом с головой гриффиндорки и сказал, победно ухмыляясь:

— Когда дерешься, смотри на меч, а не на меня.

Гермиона несколько раз моргнула. Если она правда с самого начала года неосознанно пялилась на слизеринца, то теперь становилось понятно, почему гриффиндорка терпела поражение в каждом поединке с ним.

— Возможно, мне стоит поменять партнера, — сказала Гермиона, продолжая лежать на снегу. С этого ракурса ей отлично было видно его полные розовые губы и острый кончик носа.

Голова слизеринца склонилась на бок. Он опять рассматривал гриффиндорку, словно загадочную зверушку.

— Был бы счастлив передать свою повинность первому встречному, — ответил он, слегка улыбаясь, хотя веселье совсем не коснулось его глаз, — как жаль, что никто не хочет браться за такой безнадежный случай.

Словно у кого-то из нас была возможность избежать совместных тренировок.

— Уверена, встречи со мной вносят разнообразие в твою скучную серую жизнь, — Гермиона сглотнула. Одежда уже начинала промокать от снега, охлаждая разгоряченную кожу.

— Никогда не знаешь, какой инструмент для пыток ты выберешь сегодня. Это действительно очень увлекательно, — ответил Малфой и поднялся. Он протянул руку, но гриффиндорка ее проигнорировала и встала сама.

— О, — воскликнула Гермиона, — думаю, тебе больше известно о пытках, чем мне.

Она отряхнула с себя снег.

— В очередной раз хочешь напомнить о моем прошлом Пожирателя Смерти? — спросил Малфой и прищурил глаза. — А я уж наивно решил, что тема исчерпана.

— Эта тема словно бездонный колодец, — пробормотала Гермиона.

Ох, зря...

— Так мы собираемся в десятый раз обсудить, какие у меня были варианты полтора года назад? — он вскинул голову и вложил руки в карманы спортивных брюк, одновременно нападая и защищаясь. — В таком случае я все еще считаю, что у тебя страсть к предвзятым оценкам.

— Нет, — ответила гриффиндорка. Ее так и подмывало сделать шаг вперед и тоже задрать подбородок, чтобы он ничего о себе не надумывал. — Я не хочу обсуждать это снова.

— Тогда закопай свой гребаный колодец, пока сама в него не свалилась, — он сказал это, практически не размыкая губ.

В течение некоторого времени они спорили друг с другом при помощи убийственных взглядов. Гермиону раздражала его самоуверенная поза, острый взгляд и этот тон.

— Как меня бесит, — сказал он резко, — что ошибаться в этом мире можно только тебе.

Гермиона открыла рот, собираясь уточнить, о чем он, но слизеринец продолжил мысль сам:

— А всем остальным нужно на это особое разрешение.

Он сделал решительный шаг в сторону гриффиндорки, но потом передумал приближаться и застыл на расстоянии метра.

— Не понимаю, о чем ты, — ответила Гермиона, складывая руки на груди.

Драко на автомате поправил волосы. Как уже успела подметить гриффиндорка, так проявлялась его нервозность. Или бешенство.

— Предоставлю поиск ответов твоему воображению, — отмахнулся он, — ты все равно делаешь выводы, советуясь исключительно с докси в собственной голове.

— Докси? — ее лицо вытянулось.

— Иначе не объяснить это проклятое противоречие! — зарычал Малфой.

Мы сейчас о чем говорим?

Слизеринец заводился на ее глазах. Его грудь тяжело вздымалась и опускалась, а на шее уже раздувались вены.

— Нет никакого противоречия, — ровно ответила Гермиона, — я говорю только то, что действительно имею в виду.

Его брови поднялись вверх.

— Тогда в твоей голове еще большая помойка, чем я предполагал. Просто канцелярия по производству клише.

— Малфой! — возмутилась Гермиона. Ее руки вытянулись вдоль туловища, а пальцы сжались в кулаки.

— Что? — из него вырвался смешок. — Может, привяжешь меня к стулу и будешь бить линейкой по рукам, пока я не признаю всему свету, что был не прав? Так ты себе представляешь мое покаяние? А может, позорный столб?

— Что ты несешь? — ее лицо покрывалось красными пятнами.

— Такая правильная, что аж тошнит, — сказал он уже тише. В его глазах в этот момент бушевал настоящий шторм. — Меня, блядь, тошнит от того, какая ты!

— Ты просто невыносим! Самый заносчивый, самый злобный... — она начинала задыхаться от негодования, — придурок!

Его рот искривился в очередной язвительной усмешке.

— Тебе ведь нравится, — он выглядел уже спокойнее, словно на костер вылили ведро с водой, и кроме шипения и дыма ничего не осталось, — снова и снова слушать, как я себя оправдываю. Постоянно возвращаться к этому разговору, ожидая, что я буду посыпать голову пеплом.

— Ты совершенно ненормальный! — Гермиона подняла с земли меч, потом добралась до сумочки и схватила ее, а затем быстрым шагом направилась к замку. Она даже не оборачивалась, чтобы не появилось соблазна вернуться и ударить его.

Ты действительно думала, что его слова не могут тебя задеть?

***

Гермиона вкладывала злость в каждую букву конспекта, пока сидела на Арифмантике. Она искренне не понимала, как в одной голове могут сосуществовать две диаметрально противоположные вещи — «в последнее время я испытываю только один гребаный восторг» и «меня тошнит от того, какая ты».

И это я — сплошное противоречие?!

Ведьма очень легкомысленно отнеслась к умению Малфоя задевать за живое. Он ведь всегда зрит в самую сущность человеческой души и жалит в самое уязвимое место — это его суперспособность.

Жирная черная клякса растеклась по пергаменту. Гермиона тяжело вздохнула и быстрым движением палочки стерла пятно.

Вот бы так же легко можно было избавиться от бесконечных мыслей о нем.

А лучше — от этой дурацкой, абсолютно неуместной симпатии.

***

В четверг после обеда Гарри отправился на суд Винсента Крэбба. Его не было всего пару часов, и когда Поттер вернулся в Хогвартс, окончательный приговор бывшему однокурснику все еще не вынесли.

— Выглядит он хреново, — сказал Гарри, когда вся компания собралась у Гермионы в комнате. Рон и Джинни расположились на подушках на полу, Поттер занял кресло, а хозяйка спальни села на кровать. — Он скинул килограммов пятьдесят. И кожа такая желтая. Брр.

Его передернуло.

— Что хотели от тебя? — спросила Джинни. Тяжелая участь Винсента Крэбба ее волновала мало. Все время, пока Гарри был в Визенгамоте, младшая Уизли не сводила взгляда с наручных часов.

— Задали пару вопросов о том, как Крэбб вел себя в школьные годы. И о последней нашей встрече в Выручай-комнате.

— И что ты сказал? — поинтересовался Рон.

— Как есть, — легко пожал плечами Гарри. — Что он всегда был на побегушках у Малфоя-младшего.

Гермиона вздрогнула.

Нельзя сказать, что она совсем забыла о том, как Драко вел себя раньше. Просто... Просто те плохие воспоминания покрылись новым слоем из хороших. Несколько обезоруживающих улыбок, помощь в поимке змеи и, разумеется, один короткий поцелуй — все это застилало Гермионе глаза.

«Меня тошнит от того, какая ты».

Гермиона поймала на себе встревоженный взгляд Джинни и тут же постаралась вернуться мыслями к друзьям. Несмотря на то, что у нее это вполне успешно получилось, в конце вечера младшая Уизли задержалась. Она подождала, пока мальчики выйдут из комнаты, и переместилась к Грейнджер на кровать.

— Я не знаю, что происходит у тебя с Малфоем, — начала она торопливо, — но ты можешь поговорить со мной об этом, если захочешь.

Гермиона посмотрела в пол, а потом опять на подругу. Внезапно Грейнджер стало стыдно.

За что?

За симпатию к Малфою или за то, что кто-то о ней узнал? Ведь это на самом деле принципиальный вопрос. Первый вариант предполагал, что она беспокоится о шаткости своих убеждений, а второй — постыдное малодушие.

— И что изменилось? — тихо спросила Грейнджер. — Ты ведь просила держаться от него подальше.

— Будет хуже, если ты закроешься от нас, — ответила Джинни, и в ее взгляде вдруг промелькнула грусть. — Я не фанатка Драко Малфоя, но я твоя подруга. И если тебе нужно будет выговориться, то ты знаешь, к кому идти.

Гермиона кивнула.

— Спасибо, но ничего не происходит, — сказала Грейнджер.

Она не знала, почему упрямится. Почему не может вербализировать то, что так сильно ее беспокоило и занимало все мысли. Ведь это была Джинни — ее самая близкая, если не единственная подруга.

— Точнее, больше не происходит, — добавила Гермиона и сжалась, ожидая теперь новых вопросов.

— А что происходило? — Уизли старалась скрыть обеспокоенность в своем голосе, но воспитание Молли брало верх. Джинни не могла не быть мамочкой.

Гермиона поерзала на кровати, раздираемая внутренним противоречием. Сказать это вслух — значит, признать факт, что это правда произошло. Что это не плод ее воображения. И в это же время — поделиться наконец хотя бы сотой частью своего груза. Разделить переживания.

— Мы целовались, — на выдохе сказала Грейнджер.

Уизли выдала какой-то нечленораздельный звук.

— Хорошо, — сказала Джинни, а потом зачем-то повторила, — хорошо. Я... это не самое страшное.

Гермиона прыснула.

Не самое страшное, значит?

По-моему, это чертова катастрофа!

— Один раз? — зачем-то уточнила она. Гермиона кивнула. — Ладно, мы это переживем.

Уизли передвинулась ближе и сжала плечо подруги.

— Я не уверена, но это могло повториться... вчера, — Грейнджер виновато посмотрела на Джинни.

Точнее, это бы точно произошло, не оттолкни она слизеринца.

— Мне поговорить с ним?

Гермиона раскрыла в ужасе глаза. Сама мысль о том, как Джинни снова угрожает Малфою Летучемышиным сглазом или чем-то еще, казалась унизительной. Будто он принудил ее к поцелую, и теперь его следует наказать.

— О нет, ни в коем случае!

— Тогда... как я могу тебе помочь? — она нежно погладила Гермиону по предплечью.

— Просто закрывай мой рот, когда я в очередной раз буду смотреть на него в Большом зале, — сказала Грейнджер и робко улыбнулась.

Джинни хмыкнула, соглашаясь.

Пусть и ненадолго, но Гермионе стало легче. Она действительно была рада даже крошечной возможности обсудить Драко Малфоя с кем-то кроме «докси» в ее собственной голове.

Как бы она ни злилась на слизеринца за утренний разговор, этого недостаточно, чтобы перестать о нем думать. Скорее всего, ее ждет долгий и болезненный процесс ампутации Драко Малфоя из ее головы и сердца.

***

Вечером он не пришел в библиотеку. Гермиона снова успела истязаться переживаниями за несколько часов, просиженных в одиночестве. Ее бесило, что развернувшаяся мелодрама между ней и Малфоем снова мешала делу: уничтожению яиц и поимке змеи.

Неужели ей опять придется заявиться в слизеринскую гостиную и взять Драко на слабо, чтобы он вернулся к исследованию?

Или закончить все самой? Сколько бы времени на это ни понадобилось.

Всего почти за три недели они нашли десять цветовых формул заклинаний — чуть больше половины. Разумеется, это был огромный шаг вперед, но все еще не победа.

Перед сном Гермиона придирчиво осмотрела свою старую спортивную форму, которую надевала на пробежку сегодняшним утром. Она совершенно не годилась для тренировок в конце ноября, а значит — ей пора было выяснить, откуда взялась новая. Потому что на покупку дополнительного комплекта у гриффиндорки не было лишних денег.

— Винки? — позвала Гермиона. — Винки?

С глухим щелчком в ее комнате появилась школьная домовиха.

— Да, мисс? — ответила она без особого энтузиазма.

— Около месяца назад мне принесли новый комплект спортивной формы, — гриффиндорка старалась быть такой вежливой, насколько вообще могла. — Ты не знаешь, откуда она взялась?

— Винки знает, — кивнула эльфийка. — Ее принесла Дейзи, домашний эльф семьи Малфой.

Гермиона недоверчиво посмотрела на собеседницу.

— А зачем? — спросила гриффиндорка, сцепляя руки за спиной в замок.

Винки затеребила ухо.

— Эльфы не отчитываются за поручения своих хозяев, мисс.

Кажется, она не собирается помогать.

— Ты можешь узнать у Дейзи, кто именно из Малфоев попросил принести мне эту... чужую форму?

Держу пари, дело рук Августины!

— О нет, мисс, форма не чужая! — вдруг воскликнула Винки, словно ее лично оскорбило одно предположение Гермионы. — Она была совершенно новая и специально для вас!

— Может ли это быть ошибкой, Винки?

— В Хогвартсе учится какая-то другая Гермиона Грейнджер? — домовиха сложила руки на груди.

Общение с Добби явно пошло на пользу Винки, и она научилась отвечать с чувством собственного достоинства.

— Так ты сможешь поговорить с Дейзи? — Гермиона улыбнулась, стараясь загладить вину за излишнюю напористость.

— Винки попробует, — нос эльфийки гордо задрался.

— Спасибо.

С хлопком та исчезла.

Гермиона вернулась к форме, разложенной на кровати. На ней не было ни бирок, ни логотипов, которые бы дали представление, в каком именно магазине ее купили. К тому же при соприкосновении с тканью гриффиндорка ощущала легкое покалывание на кончиках пальцев — явный отпечаток магии. Мало того, что форму купили, к ней применили несколько заклинаний для сохранения прочности и тепла. Или... ее создали с нуля, уже изначально вкладывая особые магические свойства в ткань?

Кажется, Гермиона уже знала ответ на свой вопрос. Через час снова появилась Винки и подтвердила догадку гриффиндорки.

Как давно Драко не наплевать, замерзну ли я во время пробежек? И что кроется за этим жестом?

***

В пятницу после обеда весь седьмой курс согнали на внеплановый урок мадам Помфри, посвященный, о Мерлин, методам контрацепции. С самого утра по школе ходили слухи, что Филч после отбоя застукал кого-то в подсобке за пикантным занятием. Больше всего Гермионе не нравилась теория, что провинившиеся ученики были слизеринцами.

Такие занятия проводились и раньше, начиная с четвертого курса. Гермиона, в отличие от многих, считала их важными и полезными, но, несмотря на это, ходила на них с неохотой. Подстегиваемые гормонами парни, да и некоторые девушки заставляли мадам Помфри каждый раз бледнеть и краснеть своими двусмысленными вопросами. В том числе, например, Симус Финниган, Блейз Забини и Дафна Гринграсс. Как бы бедная женщина ни старалась держаться прямо и строго профессионально, в конце концов ученики доводили ее до полного исступления. Гриффиндорке было ее очень жаль в эти моменты.

Но в этом году урок прошел на удивление спокойно. Судя по всему, большая часть бывших шутников успела познать прелесть любви и уже не считала контрацепцию чем-то смешным. Их реакция была взрослой.

Адекватной.

В ту часть большого класса-амфитеатра, где сидел Малфой с друзьями, Гермиона за целый час не посмотрела ни разу. Ее ладони потели при одной мысли о нем в контексте урока полового воспитания.

***

Когда Гермиона зашла в Большой зал в субботу утром, то сразу поняла — что-то произошло. Она выхватила газету из рук младшекурсника, не в силах дождаться собственного экземпляра, и принялась читать.

«Убит сотрудник Министерства магии».

Воздух тут же покинул ее легкие.

«Сегодня ночью произошло еще одно нападение на сотрудника Отдела тайн. Мистер Тейт умер в результате перелома шейных позвонков, его тело нашли на заброшенной фабрике в Ист-Энде. По предварительным данным, магическая змея душила чиновника, перед этим нанеся ему множественные телесные повреждения. Колдомедики выдвинули гипотезу о пытках.

Как заявил мистер Сэмюэлс, руководитель Отдела тайн и непосредственный начальник убитого, Калеб Тейт в пятницу был на работе. Он даже немного задержался, чтобы сдать недельный отчет. Сфера его профессиональных обязанностей засекречена, но источник, близкий к Министерству, заявил, что мистер Тейт занимался изготовлением магических ключей для доступа к хранилищам. К сожалению, подтвердить или опровергнуть эту информацию мы пока не можем.

Министерство магии по-прежнему не дает никаких комментариев по этому делу. На счету безымянной змеи уже семь нападений, в том числе с летальным исходом. Напомним, что в октябре она совершила покушение на министра Кингсли Бруствера».

Гермиона вернула «Ежедневный Пророк» испуганному мальчику и поспешила к столу, где уже сидели ее друзья. У них не было газеты, но по их бледному виду Грейнджер поняла, что об убийстве они уже знают.

— Привет, — Гермиона приземлилась на скамейку рядом с Гарри. Он держал Джинни за руку, пока та незаметно всхлипывала. Рон тем временем тупо уставился в стол.

Вопрос «что случилось?» вертелся на ее языке, но она никак не могла его озвучить. За последние несколько лет они пережили много смертей близких. Но незнакомцы со страниц газет, как бы это цинично ни звучало, редко вызывали подобную реакцию. Гермиона посмотрела на Гарри, но тот лишь покачал головой, давая понять — не сейчас.

Позже Гермиона узнала, что Калебу Тейту было всего двадцать пять. А еще он учился с Чарли Уизли на одном курсе и даже делил с ним комнату. Пару раз он приезжал в Нору во время летних каникул и по очереди катал Джинни и Рона на спине.

И этот парнишка сегодня ночью умер.

***

Гермиона не сообщила Малфою о встрече с Кингсли и в субботу вечером шла в кабинет директора вдвоем с Гарри. То, что она доверяла Драко, ну, или стремилась к этому доверию, еще не означало, что Министерство отнесется к нему так же. Его присутствие на этом внеплановом собрании Ордена Феникса может вызвать вопросы. И, если кто-то начнет копать и узнает о яйце в пруду мэнора, всей семье Малфой не отвертеться.

Как бы гриффиндорке ни претила мысль, что так она косвенно заботится о благополучии Люциуса Малфоя, она обещала, что не сдаст отца Драко. Пусть слизеринец и считает, что Грейнджер постоянно обманывает, чтобы добиться своего, но это слово Гермиона сдержит.

Так, по крайней мере, она себя оправдывала.

Кингсли сидел в кресле напротив директрисы, облаченный в темно-синюю шелковую мантию. По периметру в разных углах стояли авроры, вытянувшиеся в струнку. Только их глаза беспокойно бегали по комнате, стараясь засечь и предотвратить малейшую опасность. Охрану поставили даже в ближайших к комнате коридорах — сегодня они явно подготовились лучше, чем во время Бала Примирения.

Заметив Гарри и Гермиону, министр встал и пожал руки обоим. Его глаза засветились теплом, а на лице появилась добрая, даже отеческая улыбка.

— Гермиона, — сказал Кингсли громко, — я хотел поблагодарить тебя лично за свое спасение.

Грейнджер улыбнулась в ответ. Она помнила, как Бруствер спасал их жизни на пятом курсе, когда они угодили в ловушку в Отделе тайн.

— Надеюсь, ты сменил охрану, — сказал Гарри, оглядывая авроров. Один из них поджал губы и выпятил грудь вперед.

Когда все расположились вокруг стола, профессор Макгонагалл выжидающе посмотрела на Поттера. Именно по его инициативе в школу прибыла целая делегация из Министерства. Откашлявшись, Гарри начал говорить:

— У нас есть информация, что змея собирает союзников в ирландской резервации вампиров.

Директриса удивленно посмотрела на своего ученика из-под очков. Кингсли переместился в кресле, чтобы лучше видеть лицо Поттера.

— Откуда у вас эта информация?

Перед собранием Гарри и Гермиона договорились, что не будут раскрывать Часовщика. Они предположили, что если бы он мог поделиться этим напрямую с кем-то из Министерства, то уже бы это сделал.

— Не важно, — Поттер покачал головой.

— Это... — Кингсли никогда не нервничал. Совсем. И даже сейчас его лицо оставалось спокойным и добродушным, хотя голос немного дрогнул, — это серьезное обвинение, Гарри. Если авроры придут в резервацию вампиров без веской причины, это может спровоцировать их недовольство. Мы и так с большим трудом удерживаем порядок в тех окрестностях.

— Мистер Поттер, — вмешалась профессор Макгонагалл, — вы должны рассказать, откуда вам это известно.

— Я не могу, — упрямился Гарри.

Они не были уверены, что это не подвергнет Часовщика опасности. Насколько Гермиона знала, к тем, кто сотрудничает с Министерством, вампиры относятся примерно так, как чистокровные к предателям крови. Еще несколько десятилетий назад существовали законы, сильно ограничивающие «детей ночи» в правах, — многие это прекрасно помнили.

Кингсли вздохнул.

— Хорошо, значит, нам придется положиться на твое слово.

— У вас есть хотя бы предположения, откуда взялась эта змея и почему она нападает? — нетерпеливо вмешалась в разговор Гермиона. Все это время она еле сдерживалась, чтобы не перебить Гарри.

Кингсли сложил ногу на ногу и откинулся на спинку кресла, видимо, ожидая очень долгого разговора.

— Нам известно ее настоящее имя, — он кивнул. — И немного о ее жизни в Америке.

— Почему вы не объявили ее в розыск? — Гермиона чуть не подпрыгнула в кресле.

— Потому что никто не знает, как она выглядит и живет ли под настоящим именем, — успокаивающим тоном начал объяснять Кингсли. — Ее статус...

— Маргинальный, — подсказала Гермиона.

— Зачем же существует целый отдел в Министерстве, который должен заниматься немагическими существами вроде этой змеи, если он абсолютно бесполезен? — терпение никогда не было сильной стороной Поттера, но сейчас он заводился особенно быстро. Ему снова не давала покоя его одежда, которую он уже несколько минут дергал.

— Гарри, никто не спешит регистрировать свой статус маледиктуса, вампира и даже оборотня, потому что это подразумевает контроль. Жизнь по определенным правилам. Все они чувствуют свое преимущество перед системой, оставаясь в тени, — ровным тоном ответил ему министр.

— Вам не кажется, что в таком случае систему нужно реформировать? — встряла в спор Гермиона. — Создать настолько выгодные условия, чтобы у двери вашей комиссии выстраивалась очередь из вампиров, оборотней и маледиктусов?

— Я это прекрасно понимаю, Гермиона, — отчетливо выговаривал Кингсли каждое слово, — но это не приоритетная задача для Министерства сейчас. Не сразу после войны. У нас десяток непойманных Пожирателей смерти. Змея-убийца. Все силы даже непрофильных отделов брошены на это.

Гермиона прикусила язык. Она, как никто другой, умела расставлять приоритеты, но совершенно терялась, если речь шла о чужом благополучии. Ей всегда хотелось помочь всем. И пусть это был идеалистический взгляд на мир.

— Давайте вернемся к теме. Что вам известно о змее? — сказал Гарри, отпуская ворот кофты.

— Я не уверена, что вам действительно стоит углубляться в это дело... — профессор Макгонагалл подалась вперед.

— Минерва, — оборвал ее Кингсли, — мы же просто разговариваем.

Директриса поджала губы, но возражать перестала. Пока.

— Признаться, известно не так много, — начал Кингсли, — ее имя, по крайней мере, по документам — Мэри Гудман. Так ее зарегистрировали, когда она попала в приют.

Гермиона достала блокнот и начала записывать все, что говорит Бруствер, совершенно не обращая внимания на неодобрительный взгляд директрисы.

— Год рождения? — спросила Грейнджер, закусывая кончик пера.

— Мы не знаем.

— Где она жила до приюта?

— Тоже.

— Особые приметы?

— Ни одной фотографии.

— Что вам тогда вообще известно? — воскликнул Гарри.

— Мистер Поттер, проявите терпение, — сказала профессор Макгонагалл, и Гермиона была с ней согласна.

— В приюте она прожила три года и сбежала оттуда шестнадцать лет назад. Директриса этого... заведения, — Кингсли поморщился, и все присутствующие поняли, что приют был не самым образцовым, — переехала с семьей в Англию почти сразу после этого.

— Их убили прошлым летом? — спросила Гермиона, чувствуя, как в голове постепенно складывается паззл.

Бруствер медленно кивнул.

— Что с ней было потом? — Грейнджер вернулась к конспекту.

— Некоторое время она работала в цирке.

— И его владелец тоже умер.

Снова кивок.

— А дальше — пустота, — Кингсли развел руками. — Словно она испарилась.

Гермиона нахмурилась. Льюисы работали в отделе контроля популяции магических тварей — их смерть точно не случайна. Она озвучила свою мысль.

— Да, но это косвенная связь, — Кингсли помотал головой. — Мы несколько раз посылали запрос американскому министру с просьбой прокомментировать убийство Льюисов и получали отказы.

— Разве это не странно? — задумчиво протянула Гермиона.

Теперь она точно знала, что ни при каких обстоятельствах не пропустит встречу с миссис Саламандер. Для отказа в сотрудничестве с Министерством магии Великобритании должна быть веская причина.

— Не то слово, — ответил ей Кингсли, хотя вопрос был скорее риторическим.

Некоторое время все присутствующие обдумывали новую информацию.

— Она действительно дочь Нагайны? — нарушил тишину Гарри.

Кингсли вздохнул.

— Это одна из рабочих теорий, — министр поменял порядок ног и снова откинулся на спинку, — проклятие крови, которое обращает женщин в змей, очень редкое. Не уверен, что наберется и десяток таких по всему миру.

— И каков план? — Гарри сел на край кресла, уперев локти в колени. — Что мы будем делать?

— Вы — ничего, пока не окончите школу, — сказала профессор Макгонагалл.

— Но это нечестно! — Поттер вскочил.

В присутствии Кингсли, который разговаривал с ними, как со старыми боевыми товарищами, предостережения директрисы переставали иметь для Гарри вес. И Гермиона могла его понять — они действительно пережили слишком много и не могут просто отсиживаться в школе. Да, борьба с Волан-де-Мортом предполагала участие Гарри, им пришлось бросить его на амбразуру. Но теперь Поттеру кажется оскорбительным тот факт, что с ними до сих пор обращаются, как с детьми.

За их плечами война.

— Гарри, — тем не менее Гермиона предостерегла его от излишнего проявления эмоций.

— Что вы будете делать с резервацией вампиров в Ирландии? — спросил он, игнорируя подругу.

Кингсли несколько устало потер веки.

— Отправим туда отряд авроров на переговоры.

— Я пойду с вами, — бросил Гарри.

— Мистер Поттер! — ахнула профессор Макгонагалл.

— Это исключено, — Кингсли жестко махнул ладонью, словно отрезая этот вариант. — Это очень опасно.

— Вы издеваетесь? — Поттер нервно хохотнул. — Уничтожать крестражи — вот что было опасно!

Гарри мог смириться со второстепенной ролью в этом деле, но только до сегодняшнего утра. Когда он увидел, как плачет Джинни по Калебу Тейту, убийства перестали быть абстрактными. Поттер опять начал это чувствовать — дыхание самой смерти прямо в затылок. А это чувство всегда сводило его с ума.

— Гарри, ты еще не окончил школу... — постарался пояснить Кингсли свою категоричность. — Ты не аврор.

— Так сделайте, черт возьми, исключение! — сказал он, оборачиваясь к министру всем телом и вскидывая руки. — Это первый раз, когда я действительно прошу к себе особого отношения.

— Мистер Поттер, не выражайтесь, — одернула его профессор Макгонагалл.

— Ты все еще очень импульсивен. И молод, — защищал свое решение министр. — И подвержен поступкам на эмоциях.

Гарри повернулся к директрисе.

— Поднимите все мои профориентационные тесты за последние несколько лет и посмотрите на графу «кем вы хотите стать после школы». В каждом я написал, что буду аврором, — профессор снова поджала губы. — Скажите, я лгу?

Директриса молчала, пристально смотря на Поттера сквозь толстые стекла очков.

— Скажите! — требовал он.

— Нет, мистер Поттер, там действительно это написано, — ответила она, плотно сжимая сухие скулы.

Гарри развел руками, словно говоря: «Что и требовалось доказать».

— Я правда не думаю, что это возможно, — утомленно сказал Бруствер. — Может, в следующем году, когда ты сдашь экзамены...

— В следующем году будет поздно!

Гарри потряхивало. Гермиона схватила друга за край кофты, давая понять, что она рядом.

— Чего вы боитесь, мистер Поттер? — спросила профессор Макгонагалл.

— Я боюсь, что следующим погибшим может стать Артур Уизли, — Гарри сглотнул. — Или Невилл, который, просто напоминаю, убил мать этой сумасшедшей.

Все замолчали. Гермиона схватилась за виски, пытаясь унять зарождающуюся головную боль.

— Я должен ее поймать, — сказал он тихо. — Либо вы берете меня в команду, которая курирует это дело, либо я займусь этим сам.

— А мы ему поможем, — сказала Гермиона.

Она не сомневалась в том, что если Кингсли не сдастся, уже завтра Гарри будет на границе с Ирландией. И это точно не закончится ничем хорошим.

— Вы не бессмертный, Поттер, что бы вам ни говорили последние восемнадцать лет, — профессор Макгонагалл была так зла, что даже пропустила слово «мистер». — Это правда опасно.

— Я совершеннолетний и уже могу принимать собственные решения. Единственное, что отделяет меня от поступления в Аврорат, это сдача ЖАБА. Думаю, никто не расстроится, если вы закроете на это глаза.

Один из авроров икнул.

— Вы хотите бросить учебу? — спросила директриса.

Гермиона сжалась внутри. Она не могла представить Хогвартс без Гарри, который, ко всему прочему, во время ее уроков будет выполнять опаснейшие миссии.

— Я вернулся сюда после войны, чтобы стать аврором. Если у меня получится перескочить одну ступень, то я не буду возражать.

— Мне нужно подумать, — ответил Кингсли.

Правда ли он собирается это делать, ни Гермиона, ни Гарри не поняли.

Когда напряженная беседа подошла к концу, Грейнджер перехватила министра в коридоре. Поттер же остался на «пару слов» в кабинете директора.

— Гермиона? — Бруствер остановился, жестом прося авроров немного разойтись.

— Что с теми яйцами? — протараторила Грейнджер свой вопрос. — Которые нашли в поместье Малфоев.

— Мы собираемся их уничтожить.

— А есть какая-то проблема? Почему вы не сделали этого сразу?

Гермиона старалась как можно незаметнее прощупать почву. Продвинулось ли Министерство дальше в своем исследовании, чем она с Малфоем?

— Есть сложности, — Кингсли склонил голову и прищурился. Гермиона почувствовала, что по ее лицу прямо сейчас расползаются красные пятна. Что бы ни говорил слизеринец, обманывала и притворялась она отвратительно.

— Гипотетически, — Грейнджер призывала себя к спокойству, — если я предложу вам решение, я смогу рассчитывать на новые подробности по этому делу?

Кингсли удивился, но уже через несколько секунд смог вернуть своему лицу маску непроницаемости.

Политик.

— Гермиона, ты, безусловно, очень умная ведьма, но наши лучшие заклинатели уже несколько месяцев бьются над разгадкой защиты. Как ты сможешь это сделать?

— Вы недооцениваете потенциал библиотеки Хогвартса, — уклончиво ответила Грейнджер и слегка улыбнулась.

— Вам что, настолько скучно в школе? — со смехом сказал Кингсли и покачал головой.

— И все же? — ее брови приподнялись.

— Если ты действительно найдешь способ уничтожить яйца, я возьму тебя на работу на следующий же день после выпускного.

— Пока меня интересуют только подробности дела. Но спасибо.

— Хорошо, — Бруствер еще раз хохотнул.

Он начал уходить, но Гермиона опять его окликнула.

— Почему поместье Малфоев обыскали только спустя несколько месяцев после ареста?

Кингсли почесал подбородок и отвел взгляд. Кажется, Грейнджер застала его врасплох своим вопросом.

— Дыра в имущественном законодательстве, — ответил наконец он. — Некоторые дома чистокровных аристократов нельзя осмотреть по решению одного Визенгамота, нужно подтверждение от Гринготтса.

Лицо Гермионы вытянулось.

— Гоблины не хотели сотрудничать со следствием? — уточнила она.

— Вроде того.

Гермионе не понравился настолько уклончивый ответ, но настаивать она не стала. В этот раз.

— Ммм... — протянул Бруствер, словно что-то вспомнив. — Передай от меня Малфою-младшему слова благодарности. Насколько я знаю, вы были вместе, пока не услышали мой крик.

Гермиона кивнула, отводя взгляд.

Ей не понравилось и это вместе.

Кингсли попрощался с гриффиндоркой и в окружении авроров пошел прямо по коридору. Гермиона прижала к груди блокнот с кучей новой информации, уже предвкушая, как будет ночь напролет обдумывать каждую деталь.

***

На последнее дежурство на этой неделе Гермиона шла без энтузиазма. Она не разговаривала с Малфоем с той ссоры и совершенно не хотела нарываться на второй раунд.

Как только Гермиона пришла на место сбора, слизеринец тоже вынырнул из-за угла. Он окинул гриффиндорку хмурым взглядом и двинулся вперед по галерее. Послав несколько мысленных заклятий в белобрысый затылок, она двинулась следом.

Ненавижу.

— Малфой, — минут через десять не выдержала Гермиона.

Он даже не замедлил шаг.

— Не знала, что ты так быстро сдаешься, — снова бросила она ему в спину.

Слизеринец на мгновение замер, но так и не посмотрел на нее. Гермиона прокашлялась и продолжила:

— Я имею в виду твою помощь в поиске заклинаний.

Он резко остановился, так, что Грейнджер чуть не влетела в него, и полез в карман. Порывшись, он достал маленькую бумажку, развернулся и вручил ее Гермионе. Затем молча пошел дальше.

Гриффиндорка, совершенно сбитая с толку, развернула записку и увидела там два новых заклинания.

Он... он продолжал искать, просто без меня?

— А если бы я не спросила, когда бы ты мне ее отдал? — Гермиона прекрасно понимала, что сейчас раздраконит его, но не могла совладать с этим порывом. Вентиль гидранта уже сорвало.

— Грейнджер, — прошипел он, — у меня голова болит от твоего голоса.

Гермиона фыркнула.

— Заткнись, — по слогам почти пропел Драко.

Он нарывается.

— Ох, — раздался ее несколько преувеличенный возглас, — а я собиралась рассказать тебе, как на самом деле зовут эту женщину-змею... Как жаль, что ты не выносишь мой голос.

Он снова остановился, и на ее губах расплылась хитрая улыбка. Малфой медленно обернулся и с недоверием посмотрел на гриффиндорку.

— И как же? — одна его бровь взлетела вверх.

Она провела пальцем по губам, показывая, что не может говорить.

— Я тебя придушу, — сказал он тихо, но с угрозой. — Я клянусь, ты меня доведешь.

Гермиона дернула плечом, словно все его угрозы — пустой звук. Слизеринец в один шаг преодолел расстояние между ними и схватил ее за руку. Она задрала голову, встречаясь с ним взглядом. Его глаза снова выглядели почти черными, как беспокойные воды, в которых тонут даже опытные моряки.

Что говорить о глупой ведьме, которая и плавать-то толком не умеет?

Малфой дернул ее руку, принуждая говорить. Ее так и подмывало ляпнуть, что в прошлый раз, когда он стоял так близко, то был чуточку нежнее.

— Рассказывай, — его тон был приказным.

Гермиона вздохнула, отгоняя непрошенные образы.

— Мэри Гудман, — сказала она. — Но она вряд ли пользуется этим именем.

— Откуда тебе известно?

— Она представляется именем на «О». Или зовет себя Обиженной. Ну, знаешь, как у королей и герцогов? Карл Великий или Филипп Добрый...

Малфой смотрел на нее, как на сумасшедшую.

— Серьезно? — она несколько раз моргнула и вытаращила глаза. — Ты настолько не в контексте магловской истории?

— А с чего бы мне быть в контексте? — он снова дернул ее руку. — Ближе к делу.

Она закатила глаза.

— Похоже, что она родилась и выросла в Америке, — Малфой не сводил с Гермионы глаз, — несколько лет прожила в приюте. Потом работала в цирке. А затем исчезла.

— Как ты это узнала? — он все еще выглядел так, будто она это все только что придумала.

— От Кингсли.

Малфой отпустил ее руку.

— И когда же ты с ним виделась?

По его тону было понятно, что он был бы не прочь поприсутствовать на этой встрече. Но Гермиона нисколько не жалела, что не позвала его, учитывая эмоциональное выступление Гарри. О котором она, кстати, еще собиралась поговорить с Поттером.

— Час назад.

Малфой кивнул сам себе и прикусил нижнюю губу. Она невольно засмотрелась.

Черт.

— Он передавал тебе слова благодарности, — сказала гриффиндорка, когда отвисла.

— Какая прелесть, — фыркнул слизеринец и отступил от Гермионы. Она тут же почувствовала, что запах его тела стал менее насыщенным, и ей это очень не понравилось.

Малфой развернулся, намереваясь продолжить патруль. Грейнджер тут же выпалила:

— А еще она собирает армию из вампиров.

Драко издал звук, похожий на рык. Он резко крутанулся на пятках, возвращая внимание ей.

— Был бы рад услышать всю информацию сразу, а не по частям, — пальцы на его правой руке сжались в кулак.

— Как жаль, что в моих жизненных целях нет задачи тебя радовать.

Его глаза сверкнули — Гермиона могла поклясться, что видела в них Адское пламя. Малфой немного потянул шею, словно разминаясь, и та хрустнула. По ее телу тут же побежали мурашки — от макушки и до середины спины.

Это абсолютно ненормальная реакция на чужую ярость.

— Почему из вампиров? — спросил он низким голосом.

Гермиона развела руками.

— Потому что между ними есть что-то общее?

— Например?

— Они отверженные, — сказала Гермиона таким тоном, будто это очевидно. — Находятся в серой зоне.

Малфой, кажется, стал расслабляться телом, но его мозг зашевелился так же судорожно, как ее час назад, когда они беседовали с Кингсли.

— В этом есть смысл, — заключил Драко. И еще немного поразмыслив, добавил, — и у них общий враг, — он сделал многозначительную паузу, — система.

— Я знаю.

Вот оно. Это чувство всегда возникает между ними при выполнении совместной работы. Так было, когда они гнались за змеей, когда доставали яйцо из пруда и когда часами сидели в библиотеке. Словно их мозги объединяются в один сверхразум.

Вау.

Гермиона соврала бы, сказав, что это ее не возбуждает.

Ты ненормальная.

— Еще какие-то новости или мы можем продолжить исполнять свои обязанности?

Ведьма приподняла бровь. С каких пор Малфой стал прилежным старостой? Он ведь даже не надел чертову форму.

— Возможно, я смогу чуть больше узнать о тех сотрудниках американского Министерства.

— И как же? Дай угадаю, Оборотное?

Гермиона сложила руки на груди.

— Я смотрю, ты тоже нашел свой колодец с неисчерпаемой темой.

А ведь это он еще не знает о вылазке Гарри и Рона в слизеринскую гостиную на втором курсе.

— Планирую победить тебя твоим же оружием, — он отзеркалил ее позу.

— Я еду в Нью-Йорк на рождественские каникулы. Там... — Гермиона запнулась, — у меня будет доступ к первоисточнику.

— Устроишь спиритический сеанс?

На его губах показалась кривая ухмылка.

— Нет, кое-кто из МАКУСы согласился поговорить со мной.

Он снова прикусил губу, не отрывая от ведьмы взгляд.

— Ты поедешь одна? — спросил он после продолжительных размышлений.

— Нет, с Рольфом Саламандером и Полумной Лавгуд.

Теперь фыркнул Малфой.

— Более способной команды по спасению мира не нашлось? Может, еще Долгопупса с собой возьмете?

Гермиона одарила слизеринца убийственным взглядом.

— Почему с тобой не едет Поттер? Или хотя бы кто-то из Уизли? — допытывался он. Его указательный палец начал выстукивать нервный ритм по локтю.

— А почему они должны? — Гермиона дернула головой, не в силах постичь логику его вопросов.

— Потому что ты собралась ехать с кучкой недотеп в другую страну, чтобы расспрашивать незнакомых людей о гребаном убийстве?

— Мне не нужны телохранители, — возмутилась ведьма. — Я еду туда просто поговорить кое с кем.

Она в последний раз на него посмотрела и двинулась вперед, ясно давая понять, что на этом разговор окончен.

Дальше они шли молча и за оставшуюся часть дежурства не встретили ни одного нарушителя.

— До встречи, — бросил Драко.

Но Гермиона не дала ему уйти. За последний час тихой прогулки она пришла к выводу, что им стоит кое-что прояснить.

— Малфой, — сказала она, — мы с тобой... как бы связаны общими секретами и общей целью.

Его лицо за секунду стало насмешливым, и Гермиона зарделась. Ей нужно снизить уровень патетичности.

— Ох, эм... — она растерялась.

— Грейнджер, я вообще-то хочу выспаться перед твоей долбаной тренировкой.

— Так вот, — Гермиона решила протараторить свою мысль, и будь что будет. — Чем быстрее мы отбросим все побочные проявления нашего... взаимодействия, тем лучше.

— Побочные проявления? — его брови полезли так высоко вверх, что Гермионе начало казаться — у них нет предела возможностей.

Не заставляй меня называть вещи своими именами.

— Просто... — она посмотрела вверх, стараясь мысленно связаться напрямую с Мерлином, чтобы тот послал Малфою понимание. — Просто давай придерживаться правил, чтобы не портить дело.

Он закатил глаза.

— Хорошо, Грейнджер. С этого момента никаких больше, — он изобразил кавычки в воздухе, — побочных проявлений нашего взаимодействия. Только дело.

— Спасибо, — она выдохнула и уже было развернулась в сторону нужного ей коридора, как Малфой ее позвал.

— Грейнджер, — он перекатился с пятки на носок и обратно, — я поеду с тобой в Нью-Йорк.

Ее рот непроизвольно открылся.

Очень-очень-очень плохая идея.

— Пригласили в гости только меня, я не думаю, что это будет уместно...

— Ты собралась там жить?! — его возглас был таким громким, что Гермиона содрогнулась. Она совершенно забыла, что Малфой не в курсе, к кому она едет.

— Это хорошие люди... — оправдывалась ведьма.

— Я еду с тобой, — теперь уже он показал, что разговор окончен, и пошел в сторону подземелий.

Дерьмо.

Как показала практика, за пределами школы ей намного труднее удерживать себя от глупостей. А на другом континенте? Вообще без шансов.