Серпентариум

 Утром в понедельник Гермиона проснулась бодрой и вполне отдохнувшей. Маленькая бутылочка зелья Сна без сновидений подмигивала ей с прикроватной тумбочки, напоминая, кому волшебница обязана своим свежим видом. После пробежки Грейнджер приняла душ, надела свежевыстиранную форму и расчесала пальцами непослушные кудряшки — она была готова к любым неожиданностям предстоящей недели и ощущала за спиной если не крылья, то хотя бы небольшой реактивный ранец. Все любовные переживания Гермиона задвинула на самую дальнюю полку, как уже привыкла делать в последние несколько месяцев, оставив на видном месте лишь один неоспоримый факт: ей нравится Малфой.

Причем довольно сильно.

И что с этим делать, гриффиндорка совершенно не знала.

Оптимизма придавал тот факт, что о ее маленькой слабости все равно никто не узнает, тем более сам слизеринец. По логике Гермионы это не может длиться вечно: она просто примет эту симпатию как болезнь, и постепенно с ней справится. В конце концов, до окончания школы остается чуть больше шести месяцев, а после — она не будет видеться с ним.

Как известно, лучше всего лечит время.

Перед уходом Гермиона проверила змеиное яйцо на нижней полке шкафа. Загляни сюда непрошеный гость — он ничего не увидит, благодаря отменным Дезиллюминационным чарам. Гриффиндорка сняла заклинание и убедилась, что толстый слой вечного сухого льда надежно защищает змеиный зародыш от вылупления, после чего вернула все обратно, схватила сумку и поспешила на завтрак.

За столом в Большом зале Гермиона застала только Гарри. Он сидел и медленно дожевывал свой сырный тост.

— Где все? — бодрым голосом спросила Гермиона, присаживаясь рядом.

Поттер похлопал ладонями, отряхиваясь от крошек, и усмехнулся.

— Рон получил от Молли громовещатель, ему нужно оправиться после пережитого, — ответил он. Затем, увидев вопросительный взгляд, добавил, — Он рассказал маме, что вы расстались.

— О, — только и вырвалось у Гермионы. Она догадывалась, что Молли расстроится, но чтоб присылать громовещатель... Это самая тяжелая артиллерия в системе наказаний семьи Уизли.

Когда Гермиона потянулась за омлетом, в Большой зал влетели совы. Через несколько мгновений перед гриффиндоркой упал свежий выпуск «Пророка» и письмо. Она бегло просмотрела заголовки на первой полосе и, не заметив ничего, требующего срочного внимания, взялась за небольшой белый конверт.

«Гермиона, деточка моя!» — с первых слов Гермиона поняла, что не только Рон сегодня получил весточку от Молли Уизли. Этот почерк она хорошо запомнила еще с записок, любовно оставляемых матерью большого семейства в дополнение к завтракам в Норе.

«Ты не представляешь, как я расстроилась, когда Рональд сообщил мне о вашем расставании. Надо заметить — очень немногословно. Мне даже пришлось допросить Джорджа, чтобы выяснить подробности. Ох, как Рональд мог! Как мог?!

Знай, для нас ты всегда будешь частью семьи. Что бы ни случилось, мы всегда будем рады тебя видеть. Ты чудесная девочка, и мое сердце всегда за тебя болит.

P.S. Я оборву своему сыну уши при следующей встрече».

Гермиона несколько раз перечитала письмо от Молли. Весь гнев, который она испытывала к Рону, растворился во времени, оставив после себя только легкое разочарование. Неужели она действительно не собиралась ехать на Рождество в Нору только из-за их разрыва?

Гарри откашлялся, привлекая внимание Грейнджер обратно к себе.

— Что там? — спросил Поттер, кивая в сторону письма в руках подруги.

— Письмо от Молли. Она обещала оборвать Рону уши, — Гермиона прикрыла рот рукой, стараясь скрыть улыбку.

— Ты бы слышала, что она обещала с ним сделать в громовещателе, — сказал Гарри, подливая себе кофе в чашку.

Несколько минут они завтракали в тишине, а потом Гермиона пересказала вчерашний разговор с Виктором. С каждым новым предложением ее голос становился тише, а Гарри хмурился все сильнее. Его непослушные пальцы нашли манжету рубашки и принялись теребить край.

— Теперь ты мне веришь? — спросила Грейнджер. — Насчет профессора Димова?

— Может быть, — задумчиво ответил Поттер.

— Гарри! — сдавленно возмутилась Гермиона. В Большом зале все еще было много учеников, которые могли услышать лишнее. — Почему ты так упорно отрицаешь даже малейшую возможность, что Димов мог быть с ней знаком?

— Я... — Гарри запнулся, — я не отрицаю. Просто не хочу гоняться за химерами, как это было со Снейпом.

— Не думаю, что мы гоняемся за химерами.

Гермиона строго посмотрела на друга, стараясь мысленно передать ему свое беспокойство. Раньше он всегда чувствовал, когда она права, и легко сдавался.

— Хорошо, я тебе верю, — заключил Поттер, шумно выдыхая. — Что мы можем сделать? Профессор Димов никуда не ходит, ни с кем не общается...

— Ходит, — тут же оживилась Грейнджер, и ее глаза заблестели. — В Запретный лес. Однажды я встретила его после тренировки, он наговорил мне гадостей и... — Гермиона отмахнулась, отгоняя прочь неприятные воспоминания. — А еще профессор общается с Хагридом.

— Ты предлагаешь следить за ним?

— Я предлагаю присматривать.

Пламя из возражений медленно гасло в его глазах.

— Ты меня убедила, — он поднял руки, капитулируя.

— Вот и отлично, — Гермиона вернулась обратно к еде.

Джинни и Рон на завтрак так и не спустились. Они пришли на Зелья с небольшим опозданием, позже Гарри назвал это «братско-сестринским моментом» — им нужно было что-то обсудить. Гермиона предположила, что они разговаривали о Стейси, потому что лицо Джинни было подозрительно довольным.

Весь урок Грейнджер старалась не смотреть в слизеринскую часть класса. Но, когда Симус Финниган смешал в неправильном порядке несколько ингредиентов и учинил небольшой взрыв, позади гриффиндорки раздался низкий бархатистый смех. Она едва повернулась, ухватив взглядом только длинную фигуру со светлыми волосами, и ее сердце тут же пустилось вскачь.

То, как Малфой смотрел на ее губы вчера в библиотеке... То, как он улыбался, болтая очередные глупости... Это было слишком.

Он весь — одно сплошное слишком.

Стоя посреди класса рядом с кипящим котлом, полным серо-фиолетовой жидкости, гриффиндорка почувствовала жар в груди, а затем ниже...

— Гермиона! — воскликнул Гарри, отпрыгивая от стола. Грейнджер вздрогнула. — Зелье убегает!

Она опустила взгляд на котел и ужаснулась: перед ней был первый в ее жизни «неуд». Зелье от боли в зубах вспенилось и полилось через край из-за неправильной температуры приготовления.

Проклятье!

***

Когда вечером гриффиндорка пришла в библиотеку, она по-прежнему была раздосадована неудачей на Зельях. Профессор Слизнорт посмотрел на варево в котле Гермионы с таким изумлением, что до самого звонка та больше не смела поднять головы. Она ругала себя за то, что отвлеклась, и ладно бы на мысли о чем-то важном — яйцах или змее.

Но, черт возьми, Малфой? Серьезно?

Гермионе не хотелось думать о себе как о девчонке, способной пустить все годы прилежной учебы под откос из-за глупой влюбленности.

Я не такая.

В подтверждение этому тезису Гермиона даже не взглянула на Малфоя в библиотеке. Она взяла несколько книг со стеллажа, который они еще не успели изучить, и демонстративно села за другой стол. Слизеринец, кажется, принял правила ее игры — тем вечером они не перекинулись и словом. При этом Гермиона кожей ощущала на себе его взгляд каждый раз, когда вставала за новой порцией литературы.

Возможно, он хотел бы немного поспорить?

Это была настоящая пытка: знать, что Драко смотрит, и не сметь даже повернуть голову в его сторону. Такое странное наказание она придумала себе сама — за плохое зелье против зубной боли. И страдала от него каждую секунду.

***

Во вторник на занятии по Защите от темных искусств Аберфорт огорошил всех новостью: завтра состоится урок по самообороне от вампиров.

— Спустя десять этапов согласований директор Макгонагалл и Совет попечителей, о чудо, дали добро, — сказал профессор, улыбаясь из-под густых усов. — Урок будет открытым для всех желающих с пятого по седьмой курс.

Класс зашептался.

— В наблюдатели мы пригласили мистера Уорпла, который специализируется на изучении вампиров, — прибавил Аберфорт.

Гермиона согласно закивала, сочтя это решение крайне предусмотрительным. Элдред Уорпл имел большой вес в магическом научном сообществе благодаря книге «Братья по крови: моя жизнь среди вампиров» и нескольким обширным статьям на эту тему.

— Вам нужно внутри факультета разбиться на группы по три-четыре человека и прислать список фамилий до сегодняшнего ужина. Занятие пройдет в Запретном лесу, задача предельно простая, — профессор выдержал интригующую паузу, — добежать до безопасного убежища.

Аберфорт почесал бороду, выжидая, когда взволнованный гул семикурсников стихнет.

— Можно использовать любые заклинания, — продолжал профессор, — кроме Непростительных, естественно. Господа вампиры, которые любезно согласились принять участие в этом уроке, наденут специальные магические доспехи. Их особенность заключается в том, что они поглощают и запоминают все заклинания, которые к ним применяются. Доспехи не полностью нейтрализуют атаки, просто не дают причинить большого вреда.

— Аберфорт, — рука Гермионы взлетела вверх раньше, чем она успела до конца сформулировать вопрос. Профессор кивнул, разрешая говорить, — Ммм... вы уверены, что это безопасно?

В классе послышались нервные смешки. Похоже, не одну Грейнджер волновал этот вопрос.

— Группка неопытных студентов... — неуверенно продолжала она, — в лесу...

— Я понимаю ваше беспокойство, — ответил Аберфорт, — мы предусмотрели специальную защиту и для учеников.

Профессор полез в карман своей темно-серой мантии и достал оттуда небольшой деревянный амулет. Когда спустя несколько секунд Гермиона поняла, что это магловский крест, ее брови нахмурились.

— Выглядит не очень-то надежно, — протянул Дин Томас, сидящий на первой парте прямо перед учителем.

Аберфорт залился смехом, в то время как ученики продолжали настороженно изучать деревянный крест на нитке в его руке.

— Разумеется, защита заключается не в самой религиозной символике этого предмета, — наконец пояснил Аберфорт. — Мы наложили на него дополнительные чары, не позволяющие вампиру вонзиться в ваши вены или артерии, — он поднял руку с крестом вверх и коснулся его волшебной палочкой, предмет тут же озарился бледно-розовым свечением. — На самом деле, я не думаю, что они вам в принципе понадобятся. Наши гости-вампиры не употребляют в пищу человеческую кровь уже несколько столетий.

Теперь Гермиона понимала, что целый месяц Аберфорт согласовывал с профессором Макгонагалл и Советом попечителей. Без всех этих мер предосторожностей он мог бы отправить учеников на верную смерть.

— И самая приятная часть завтрашнего урока, — Аберфорт убрал крест обратно в карман и оперся руками на преподавательский стол, — та команда, которая выбежит из леса в полном составе за самое короткое время, получит сто очков в копилку своего факультета.

— Вот это уже другой разговор, — Симус одобрительно хлопнул в ладоши, откидываясь на спинку стула.

Гермиона повернулась к Гарри, и тот кивнул, подтверждая намерение объединиться в одну команду. После урока они также договорились с обоими Уизли — их трио официально превратилось в квартет. Присутствие Рона поблизости перестало беспокоить Грейнджер уже некоторое время назад, и она не собиралась спорить с этим даже из упрямства.

***

Перед ужином Гермиона послала Малфою короткую записку, что не придет в библиотеку. Ей нужно было подготовиться к уроку самообороны и повторить основные заклинания против вампиров. Сто очков, которые обещал Аберфорт, очень бы помогли скрасить ее фиаско с разрушенной стеной в раздевалке. Кроме того, гриффиндорка сегодня дежурила по школе.

Встретившись с Падмой поздним вечером, Гермиона продолжала повторять про себя материал из учебника по ЗОТИ за третий курс.

— Что ты изучаешь в библиотеке вместе с Драко Малфоем? — вдруг нарушила тишину Патил.

Гермиона вздохнула и ответила с натянутой улыбкой:

— Я помогаю ему с Латынью.

Падма сморщила нос.

— У Когтеврана и Слизерина совместная Латынь. Он лучший на этих уроках, — ответила она.

— Конечно, лучший, — кивнула Гермиона, — ведь ему помогаю я. Взамен на тренировки по Общей физической подготовке.

Падма ни на секунду не поверила, но больше ничего не спросила.

Некоторое время они шли молча, пока вдруг не услышали легкий стук каблуков где-то вдали. Переглянувшись, префекты ускорили шаг. Не дойдя до поворота длинной галереи всего несколько метров, Гермиона и Падма столкнулись с Пэнси Паркинсон. Слизеринка на ходу поправляла одежду, позабыв при этом о макияже, который выдавал ее с головой: розовая помада была размазана по лицу, а под глазами растеклась черная тушь.

Внутри у Грейнджер все похолодело. Она быстро обошла Пэнси и заглянула за угол, но в соседней галерее было пусто.

— Паркинсон, ты видела, который час? — Падма приняла позу надзирательницы, сложив руки на груди и резко выпрямив спину. В ее тоне слышалось плохо скрываемое злорадство. — Вид у тебя... — когтевранка смерила нарушительницу тяжелым взглядом от носков туфель до самой макушки, — интересный.

— Патил, я уже иду к себе, — огрызнулась Пэнси, доставая из-за пояса юбки волшебную палочку. Быстрыми движениями она привела себя в порядок, не оставив больше никаких улик...

Гермиона стояла справа от Паркинсон и старалась глотать воздух максимально незаметно. Мысль, которая закрадывалась в кудрявую голову, была невыносимой: Пэнси только что с кем-то целовалась. Возможно, этим все не ограничилось. И, возможно, ее напарником в этом преступлении против школьных правил был не кто иной, как Драко Малфой, который сказал, что не встречается с Пэнси.

Ее ноги подкосились. Чтобы не свалиться слизеринке в ноги, Гермиона сделала несколько шагов и облокотилась на холодную каменную стену.

— Минус пятнадцать очков Слизерину, — победно сказала Падма, доставая формуляр для фиксации нарушений.

— Да пошла ты, — ответила ей Паркинсон и двинулась вперед, нарочно задевая Патил плечом.

Гермиона смотрела вслед высокой, гордой Пэнси, и ей отчаянно хотелось закричать. Или, может быть, задать прямой вопрос: с кем ты целовалась? Но, даже если слизеринка ей ответит честно, хочется ли Грейнджер знать правду? Если это был Малфой, в очередной раз подтвердится очевидная мысль — ему нельзя доверять.

Если это был не он, это все равно не означает, что у Гермионы есть какие-то шансы.

Не имеет значения, что ответит Пэнси, потому что между тобой и Драко не может быть ничего. Это абсурдно.

Гермиона снова злилась на себя, на Малфоя, на этот учебный год и даже на чертову змею. Ей хотелось обнулиться, выкинуть из головы весь посторонний мусор и обрести контроль над своими мыслями и чувствами. Она кипела внутри всю оставшуюся часть дежурства и не переставала до тех пор, пока не выпила успокоительного.

Слава Мерлину, в ту ночь ей ничего не снилось.

***

Проснувшись ранним утром, Гермиона поняла, что в последние два дня переборщила с успокоительными средствами, и теперь ее голова раскалывалась. Маленькие отбойные молоточки внутри черепной коробки не переставали отстукивать затейливую мелодию аж до третьего урока.

Гриффиндорка старалась в тот день не следить за взаимодействиями между Драко и Пэнси, но ее взгляд то и дело сворачивал в сторону слизеринского стола в Большом зале. Паркинсон и за завтраком, и за обедом сидела рядом с Теодором Ноттом и что-то щебетала ему на ухо, не переставая улыбаться. Малфой же не отрывал глаз от книги. Когда длинная челка падала ему на лицо, он с раздражением зачесывал ее обратно правой рукой с крупным серебряным перстнем на безымянном пальце. К своему сожалению, Гермиона отлично помнила, как холодный металл в сочетании с его теплыми руками ощущается на коже.

Мерлин, как ей хотелось на секунду вернуться в мэнор и снова зарыться пальцами в его волосы, ощутить мягкие губы слизеринца, прижимающиеся к ее рту...

— У тебя сейчас слюна потечет, — шепнула откуда-то слева Джинни.

Гермиона подпрыгнула на скамейке, чем вызвала у Уизли приступ противного девчачьего хихиканья.

— Я просто... — тихо начала оправдываться Гермиона.

— Не говори ничего, если не хочешь, — Джинни пожала плечами и вернула все свое внимание Гарри.

Гермиона прикусила губу. Теперь о ее маленькой тайне догадывалась младшая Уизли. Которая, кстати говоря, до недавнего времени была в команде будь-осторожна-с-Малфоем.

Как скоро поймут все остальные?

Как скоро заметит он все эти грустные взгляды в свою сторону?

***

Урок с вампирами назначили на семь часов, сразу после заката. У Гермионы кроме этого вечером стояло дежурство с Падмой, поэтому она попросила Аберфорта поставить их команду ближе к началу.

За пять минут до выхода Грейнджер встретилась с друзьями в гриффиндорской гостиной. Едва спустившись с лестницы, она заметила, что Гарри, Рон и Джинни оделись в старые спортивные костюмы, которые им выдали еще в сентябре. Сверху ее друзья накинули разномастные куртки, у кого что нашлось. И только Гермиона выделялась своей новой зимней экипировкой.

— Милый костюмчик, — сказала Джинни.

Гермиона с недоумением оглядела себя, а потом друзей.

— А вам разве не выдали такие же? — спросила Гермиона.

Гарри и Джинни переглянулись и покачали головой.

— Тогда откуда взялся мой костюм... — задумчиво протянула Грейнджер.

Может, профессор Макгонагалл?

Но это было бы совершенно неуместно с ее стороны...

В месте сбора возле Запретного леса уже толпились ученики, всего около шестидесяти человек. Пространство вокруг освещали лишь высокие деревянные факелы — атмосфера крайне мистическая, даже жуткая. Среди присутствующих Гермиона сразу заметила Аберфорта и директрису, также за всем происходящим пришел понаблюдать Гораций Слизнорт. Профессор зельеварения показательно суетился, привечая бывшего участника «Клуба Слизней» Элдреда Уорпла.

Несколько поодаль от факелов, практически в полной темноте, стояла группа из четырех вампиров. Ведьма узнала их по характерной светлой коже, которая, казалось, сияла изнутри. Они были одеты в длинные черные мантии с объемными острыми подплечниками. Силуэт почти карикатурный: вампиры напоминали больших летучих мышей.

Всего поучаствовать в практическом занятии вызвались двенадцать команд по четыре человека в каждой. На удивление, пришло много болельщиков: это были те, кто боялись заходить в лес, но хотели поддержать однокурсников.

Ровно в семь Аберфорт подозвал вампиров, и они, щурясь и прикрывая глаза руками, вышли в центр толпы. Профессор Слизнорт тут же чуть приглушил пламя, чтобы гостям удалось расслабиться. Самый высокий из них был Гермионе уже знаком — Сангвини, как и мистер Уорпл, посетил пару лет назад вечеринку Слизнорта. Рядом с ним стояла худенькая женщина по имени Джеральдина. Когда гриффиндорка пригляделась к ней повнимательнее, то обратила внимание на ее костлявые пальцы и длинный крючковатый нос. В целом вампирша напомнила Гермионе иссушенное дерево. Третий вампир был самым экстравагантным: волосы цвета болотной тины мягкими волнами струились по плечам и заканчивались лишь в районе локтей. Когда он улыбался, его губы растягивались в сплошную узкую линию, оставляя внутри смотрящего на него легкий осадок ужаса. Ко всему прочему у этого вампира не было обыкновенного имени — Аберфорт представил его как Часовщика.

— Жуть какая, — тихо сказал Рон, и взгляд третьего вампира тут же обратился к нему. Гермиона тихо шепнула Уизли, что у гостей превосходный слух. — Я уже догадался... — ответил он дрожащим голосом.

Четвертый вампир был самого маленького роста. Тучный мужчина с итальянской бородкой и моноклем стоял прямо, даже важно, и взирал на учеников, словно на стайку несмышленых овец. У него, в отличие от остальных, было полное имя: мистер Северин Балтасаре. И почему-то при взгляде именно на него волоски на шее Гермионы вставали дыбом.

В конце представили Элдреда Уорпла. Он вышел под нестройный хор аплодисментов — далеко не все ученики ознакомились с его произведениями в рамках факультативного летнего чтения.

— Я очень рад, что альма-матер считает мое присутствие на уроке подобного рода нужным, даже необходимым, — начал свою речь мистер Уорпл. Он говорил плавно и четко, как прирожденный оратор. — Мы с друзьями, — тут он указал на вампиров, — видим в этом большую общественную пользу. К сожалению, предыдущий состав Министерства магии не считал необходимым интегрировать детей ночи в волшебное сообщество. Он их боялся.

Гермиона приподнялась на носочки, чтобы лучше видеть мистера Уорпла.

— Я прекрасно понимаю, чему сегодня будут учить студентов — борьбе и самообороне против опасных существ, — он выдержал небольшую паузу. — Но из-за грубых ошибок прошлого, из-за политики игнорирования, мы столкнулись с ожесточением вампирского сообщества по отношению к волшебникам. Попадись вам в темном лесу один из них — его естественной реакцией будет попытка вас убить.

Послышались взволнованные вздохи.

— Чтобы выстраивать нормальный диалог с вампирами, вам сначала нужно научиться от них защищаться. Именно поэтому Сангвини, Джеральдина, Часовщик и Северин сегодня здесь. Они первые изъявили желание выйти из тени и стать проводниками между нашими мирами. И я надеюсь, что сегодняшний урок станет началом большой и светлой истории.

Мистер Уорпл коротко поклонился, и с импровизированной сцены его провожали уже более бодрые овации. Гермионе тоже понравилась его речь. Возможно, однажды и вампиры с волшебными способностями смогут ходить в Хогвартс. Таких, судя по статистике, только в Великобритании около двадцати.

Двадцать магов, которые учатся обращаться с палочками самостоятельно, потому что их боятся приводить в общество людей, — разве это не печально?

После небольшой официальной части Аберфорт раздал студентам обереги. Гермиона покрутила свой крест в руках, пытаясь определить, какие заклинания на него наложены. По ее подсчетам, сила была мощной, но неустойчивой, максимум ее может хватить на три-четыре часа.

В Запретный лес одновременно отправлялись четыре команды, Аберфорт лично провожал всех вглубь. Вампирам поручили преследовать учеников на протяжении всего обратного пути до безопасной территории. Они могли использовать любые приемы, кроме укусов, чтобы задержать студентов.

Первыми на задание шли три команды семикурсников: гриффиндорский квартет в лице Гарри, Джинни, Рона и Гермионы, отряд когтевранцев под предводительством Падмы Патил, а также компания слизеринцев: Драко Малфой, Блейз Забини, Дафна Гринграсс и Теодор Нотт. Пэнси Паркинсон, судя по всему, участвовать отказалась.

— Если вы заблудитесь или что-то пойдет не так, используйте заклинание Перикулум, — давал последние наставления Аберфорт. — Или призывайте Патронуса, если умеете.

Гермиона перевела взгляд с Аберфорта на Малфоя. Он стоял к гриффиндорке полубоком и о чем-то тихо разговаривал с Блейзом. Вдруг Забини кивнул в ее сторону, и Драко обернулся. С молниеносной скоростью Грейнджер спряталась за Джинни. Взгляд, которым ее наградила младшая Уизли, был красноречивее любой старой подколки Фреда и Джорджа. Гермиона тут же залилась краской.

Вскоре большая компания во главе с Аберфортом ушла в Запретный лес. Гермиона двигалась в самом начале колонны, рядом с учителем, и чувствовала себя здесь в чуть большей безопасности. Черные силуэты деревьев ловили на себе отблески Люмосов, превращаясь из-за игры теней в сказочных чудовищ. Несмотря на все, что гриффиндорка вместе с друзьями пережила за последние годы, ей было страшно. Реальный темный волшебник никогда не сравнится с ужасами, которые могут возникнуть в недрах богатой человеческой фантазии.

Аберфорт оставил команду Падмы у первого помеченного красной лентой дерева, и примерно через двести метров от того места остались слизеринцы. Еще через двести остановились гриффиндорцы.

— Удачи, — бодро сказал Аберфорт и потрепал Гарри по голове. Через несколько мгновений профессор скрылся в зарослях.

— Нам действительно нужна эта сотня очков?.. — спросил Рон, поежившись.

— Мы играем на интерес, — ответила ему Джинни. Она старалась храбриться, но даже присутствие рядом самого Гарри Поттера не внушало спокойствия. Тут и там раздавались совиные уханья, а иногда — чей-то приглушенный вой.

Наконец прогремел стартовый сигнал — звук, напоминающий клаксон ретро-автомобиля.

— Бежим? — спросил Гарри.

И вместо ответа гриффиндорский квартет бросился в ту сторону, куда совсем недавно ушел Аберфорт.

Гермиона никогда не отличалась топографической дезориентацией, к тому же у нее всегда было «Превосходно» по Астрономии, но на бегу рассмотреть звезды сквозь кроны деревьев представлялось совершенно невозможным. Им стоило остановиться, чтобы определить маршрут. Грейнджер затормозила. Гарри, который первым это заметил, уставился на нее в недоумении.

— Мы так заблудимся, — пояснила Гермиона. Друзья, не привыкшие сомневаться в ее компетенциях, послушно подошли ближе.

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы найти в небе Полярную звезду — самую большую в хвосте Малой Медведицы.

— Налево, — сказала Грейнджер, и только компания двинулась в нужном направлении, как прямо перед ними показался Часовщик. Гермиона вздрогнула и направила палочку в живот вампира, но Гарри оказался быстрее — точная Импедимента угодила ему прямо в грудь. Увы, из-за доспехов действие любого заклинания сокращалось в два, а то и в три раза.

Гриффиндорцы бросились бежать, перепрыгивая через торчащие из сугробов коряги. Ноги то и дело проваливались, а в кроссовки залетал снег. Не успели они преодолеть и пятидесяти метров, как Часовщик схватил Джинни со спины, и та громко закричала, уронив при всем прочем палочку. Гарри, которому ярость в секунду застлала разум, бросился к вампиру. Но тот подхватил младшую Уизли и взмыл в воздух. Раз — и Часовщик в обнимку с Джинни на дереве.

Вдруг справа послышался гром. Гермиона резко повернула голову и уловила совсем близко несколько вспышек заклинаний, которые осветили добрую четверть леса. Опомнившись, гриффиндорка вернулась взглядом к вампиру — у того на лице расползалось изумление. Он был похож на мима или грустного клоуна из-за своего большого рта и выразительных бровей в форме домика.

— Вы — Гарри Поттер? — спросил Часовщик, откидывая длинные зеленые волосы назад. Рядом с ним Джинни еле-еле держала равновесие, в то время как ее похититель чувствовал себя на ветке дерева, словно на ровном полу. Кажется, вампир был под впечатлением от встречи.

Гарри завис с палочкой в руке, не зная, нужно ли ему атаковать дальше.

— Эээ... да? — ответил Поттер неуверенно.

Часовщик вдруг спрыгнул с дерева, совершенно позабыв о Джинни. Младшая Уизли заверещала, чувствуя, что падает. Рон и Гарри резко бросились вперед, но вампир их опередил, ловко поймав ведьму. Гермиона вдруг почувствовала, как слабеют ее собственные ноги.

Джинни, злобно сопя, освободилась от объятий вампира и начала руками рыть снег в поисках собственной палочки. Остальные гриффиндорцы настороженно смотрели на Часовщика, не зная, чего от него ожидать.

— Я... — вампир быстро обернулся, настороженно прислушиваясь к шорохам, а затем снова посмотрел на учеников, — думаю, что вам это будет интересно. Она собирает армию среди наших.

— Кто? — Поттер тряхнул головой, показывая, что не совсем понимает собеседника.

— Эта... — вампир перешел на драматический шепот, — тварь.

— Змея? — переспросил Гарри. Тот быстро кивнул.

Гермиона, все это время внимательно прислушивающаяся к разговору, встрепенулась:

— Вы знаете, кто она?

— Ммм... — брови вампира заплясали в мимическом танце, — она называет себя Обиженной.

Грейнджер, уже несколько минут как потерявшая веру в реальность происходящего, открыла рот и снова его закрыла.

Обиженная? Что за безумие?!

— А нормальное имя у нее есть? — вдруг вмешался Рон.

— Что-то на «О», — голова Часовщика по-актерски завалилась на бок. — Не припомню точно.

— И чего она хочет? — спросила Гермиона.

Тем временем Джинни наконец нашла свою палочку и отпрыгнула от похитителя подальше.

— Оу, — его голова снова стала перпендикулярна земле, а голос повысился на несколько октав, — возмездия, я полагаю.

Вампир глупо хихикнул. Если изначально Гермиону напугал Северин Балтасаре, то сейчас она испытывала настоящий ужас от стоящего перед ней Часовщика.

Гарри воскликнул:

— За что, черт возьми? — он начинал выходить из себя. — Хватит разговаривать загадками!

— Больше я ничего не знаю, — вампир виновато развел руками, кланяясь.

Грейнджер вышла вперед. Она была не в силах унять свое волнение: от одного упоминания змеи кровь в ее жилах начинала закипать. Все потому, что крохи информации от посторонних людей могли заменить месяцы исследований в библиотеке.

— Прошу прощения, сэр, — Гермиона чуть поклонилась, перенимая экзальтированную манеру поведения Часовщика, — но нам очень нужны подробности.

— Прошу прощения, мисс, — передразнил ее вампир, — но я действительно больше ничего не знаю. Возможно, вам следует посетить ирландскую резервацию.

На этом Часовщик послал ученикам воздушный поцелуй и с молниеносной скоростью унесся в неопределенном направлении.

— Сэр, подождите! — закричал Гарри.

Но вампир даже не подумал остановиться. Гермиона присела на корточки больше не в силах держать вес своего бренного тела.

— Что это вообще было? — сказал Рон.

— Безумие, — покачал головой Гарри.

Гермиона тем временем усиленно обдумывала слова Часовщика.

Армия вампиров. Называет себя Обиженной. Настоящее имя начинается на «О»...

И резервация в Ирландии.

Гриффиндорка подскочила.

— Пора поделиться нашей информацией с Кингсли, — сказала она, поворачиваясь к Гарри. — Бессмысленно вести два параллельных расследования, когда речь уже идет не об одной сумасшедшей, а о сумасшедшей с армией вампиров.

— Всей информацией? — переспросил Гарри, интонацией намекая на что-то.

Гермиона в недоумении посмотрела на друга. Он несколько раз тряхнул головой и выпучил глаза, словно так она поймет быстрее...

Вся информация... Малфои!

Сообразив, она ответила:

— Всей, которая не подставит... — Гермиона замялась, подбирая верное слово, — моего приятеля. И старшего приятеля моего приятеля.

Поттер усмехнулся и, немного подумав, сказал:

— Нам нужно попросить у Кингсли что-то взамен.

— Например? — поинтересовалась Грейнджер, складывая руки на груди.

— Доступ к материалам их расследования.

— Справедливо, — она несколько раз кивнула.

— Вы можете, пожалуйста, ввести меня в курс дела? — вдруг подал голос Рон. Гермиона повернулась к нему и заметила его фирменный виноватый взгляд.

— А ты с нами? — спросил Гарри.

— Я же обещал, что когда дело запахнет жареным, то первым брошусь с тобой в бой, — сказал он, робко улыбнувшись.

— Технически, ты обещал броситься в бой, когда Кингсли пришлет мне сову с просьбой о помощи, — Гарри тоже сложил руки на груди, и теперь они с Гермионой оба выглядели как плохие полицейские. Рон почесал затылок.

— Я шучу, — сказал Гарри, понижая градус беседы. — Я расскажу тебе все. Пойдемте.

Он махнул рукой и поспешил в сторону безопасного убежища.

— Гарри, — окликнула его Грейнджер, и тот обернулся — все, что не подставит моего приятеля, помнишь?

Гермиона не была уверена в том, что Рон не натворит глупостей, узнав об украденном Люциусом яйце. Возможно, они смогут рассказать ему об этом, но позже. Значительно позже.

— Разумеется.

И они вчетвером поплелись в западном направлении. Вскоре Джинни и Гарри ушли вперед, а Гермиона вдруг оказалась наедине с Роном — впервые за очень долгое время.

— Кажется, многое изменилось, — сказал Уизли, поравнявшись с Грейнджер.

— Кажется, да, — ответила она, избегая его прямого взгляда.

Повисла дискомфортная пауза. Рон широко шагал, зачерпывая снег, и шмыгал носом. Адреналин, согревавший их с первой встречи с Часовщиком, медленно растворялся в организме, освобождая место для чувства холода.

— Малфой — твой новый приятель? — снова нарушил тишину Рон.

Гермиона раздраженно вздохнула. То, что она была готова терпеть Рона во время совместного досуга с друзьями совсем не означало, что она готова болтать с ним по душам.

— Рон, Гарри тебе все расскажет. Все, что пока мы можем тебе доверить, — насколько могла, спокойно ответила она.

— Просто будь...

— Не проси меня быть осторожной! — воскликнула Гермиона, резко разворачиваясь к Рону. Он стушевался от неожиданности. — Только не ты.

Для убедительности она пригрозила пальцем. Рон кивнул.

— Прости, Герми. Прости меня.

На секунду Грейнджер показалось, что он извиняется не только за неосторожную фразу. Но пока она была готова простить его лишь за это.

— Ничего, проехали, — ответила Гермиона и ускорила шаг.

Гарри, Джинни, Гермиона и Рон вышли из леса, кто бы мог подумать, самыми последними. Только они показались из-за деревьев, от толпы отделились профессор Макгонагалл и Аберфорт, и быстрым шагом направились к гриффиндорской команде.

— Вы в порядке? — спросила директриса, окидывая их взглядом. — Мы очень волновались.

— Да, — ответил за всех Гарри. — Просто заблудились.

Профессор Макгонагалл нахмурилась. Она бы в жизни не поверила, что Гермиона не сумела сориентироваться по звездам, находясь так близко к выходу из леса, но тем не менее промолчала.

— Мисс Патил неудачно упала во время задания и подвернула ногу, — сказала директриса, обращаясь к Грейнджер. — Все будет в порядке, но все ее дежурства я должна поделить между остальными старостами. Сегодня с вами будет патрулировать школу мистер Малфой.

Гермиона сглотнула. Ей придется в срочном порядке строить трехметровую стену, чтобы пережить два часа наедине со слизеринцем в темных коридорах Хогвартса. Хотя Падму, безусловно, было очень жаль.

Могла ли Пэнси Паркинсон наслать на когтевранку порчу?

Грейнджер совсем чуть-чуть потопталась около леса, провожая взглядом новый отряд учеников, и направилась к школе. Перед дежурством ведьма даже успела принять горячий душ, высушить волосы и переодеться.

Когда гриффиндорка спускалась по лестнице к месту сбора старост, урок самообороны уже должен был подойти к концу. Если их команда болталась в лесу целых тридцать минут, не спеша обсуждая с Часовщиком планы обезумевшей змеи, остальные точно должны управиться быстрее.

Несмотря на то, что Гермиона пришла на патрулирование сильно заранее, Малфой уже маялся в коридоре в ожидании напарницы. Он был одет не в форму, а в темно-зеленый свитер и серые брюки. Гриффиндорка даже не удивилась, поймав себя на мысли, какой он красивый.

— Заблудились, Грейнджер? — усмехнулся Малфой. — Серьезно?

— Да, — ответила Гермиона, подходя ближе. Слизеринец тут же выпрямился, словно напоминая, насколько сильно он ее выше.

— Купи себе компас, — сказал Малфой и развернулся.

Краткая перепалка, и можно начинать дежурство.

Гермиона, как и в прошлые разы, плелась чуть поодаль от Малфоя, но в этот раз он постоянно останавливался и дожидался, пока она его догонит. Бесконечные заминки начинали раздражать слизеринца, что было видно по сведенным к переносице бровям, поэтому гриффиндорка стала идти еще медленнее. Ей нравилось наблюдать за его расцветающим бешенством.

— Я даже не буду спрашивать, почему ты едва волочишься, — сказал он спустя полчаса невыносимо медленной прогулки.

— Вот и славно, — ответила ему Гермиона, широко улыбнувшись.

Малфой сверкнул глазами и поджал губы, стараясь при этом подстроиться под ее шаг. Это было нелепо, учитывая его бесконечные ноги. Все равно что променад жирафа и кролика. Дальше шли в тишине.

Молчание между ними позволило Гермионе обдумать два вопроса: стоит ли рассказывать Малфою о беседе с Часовщиком и нужно ли позвать его на встречу с Кингсли? Причина сомнений крылась отнюдь не в недоверии. Совместное расследование все сильнее привязывало их друг к другу, а чем больше у них общих секретов, тем сложнее будет отдалиться от слизеринца. Это бегство в обратную сторону.

— Как же громко ты думаешь, — вдруг сказал Малфой и скрипнул зубами. В этот момент они спускались по узкой винтовой лестнице в западной части замка.

Гермиона тут же напряглась и вопросительно приподняла брови.

— В каком смысле — громко думаю? — спросила она, и ее глаза округлились в ужасающей догадке. — Ты легилимент?

— Ты бы почувствовала, если бы я залез в твои мысли, — он покачал головой. — Сейчас я слышу неразборчивое, но крайне надоедливое жужжание прямо из твоей головы.

Малфой остановился, и Гермиона последовала его примеру. Она не поняла, серьезно он сказал про жужжание или пытался ее подразнить. Прошло уже полтора часа с того момента, как они начали патрулировать школу. Оставалось продержаться рядом с ним еще немного, и ведьма сможет подумать о его загадках, лежа в своей кровати.

Старосты все еще стояли на лестнице, скрытые от чужих глаз двумя пролетами вверх и вниз. Гермиона смутилась и опустила взгляд, не понимая, почему никто из них не предпринимает попыток пойти дальше. В просторный широкий коридор, например.

Она изучала носки его кожаных ботинок на шнуровке уже некоторое время, когда вдруг рука Малфоя резко взмыла вверх и тут же опустилась. Гермиона подняла голову и широко распахнутыми глазами посмотрела в его лицо. Оно было задумчивым и угрюмым. Меж бровей снова залегла эта хмурая складка.

Ему больше идет, когда он улыбается.

Драко несколько раз моргнул, и в его взгляде проявилась решимость. Одна рука слизеринца снова поднялась вверх и осторожно обхватила кудрявую каштановую прядь. Затем Малфой накрутил локон гриффиндорки на указательный палец, едва касаясь костяшками пальцев груди. Гермиона, совсем не ожидавшая такого развития событий, замерла. Она не смела даже дышать.

— Что это, Грейнджер? — спросил Малфой грудным голосом. Он быстро прошелся языком по своим сухим губам и добавил, — у тебя есть объяснение?

Гермиона снова не поняла его загадку.

— Объяснение чему? — переспросила она, стараясь не совершать резких движений.

— Почему мне так сильно хочется тебя касаться, хотя я прекрасно знаю, что нельзя? — его взгляд опустился ниже, на ее губы, а затем вернулся к глазам.

Было что-то совершенно новое в его тоне. Гермиона таяла от его голоса, его близости и запаха, а кожу покалывало от предвкушения прикосновений. По лицу Драко медленно расползался румянец цвета сладкой ваты, и, Мерлин, это был самый восхитительный оттенок розового, который гриффиндорка видела в своей жизни.

Малфой отпустил ее прядь. Они стояли друг напротив друга, зажатые узкими стенами каменной лестницы, и ее сердце отстукивало в груди стаккато. Только сейчас Гермиона нашлась, что ему ответить:

— Именно потому, что нельзя, тебе и хочется, Драко, — она заправила прядь волос за ухо. — На этом строятся все магловские трагедии.

Он усмехнулся.

— И как мне быть? — спросил Малфой, приподнимая брови.

— Держаться от меня подальше, — ответила гриффиндорка.

Драко тихо рассмеялся, и его ресницы затрепетали.

— Я пытаюсь.

И, противореча сам себе, он положил руки на ее талию. Гермиона на секунду зажмурилась, пытаясь совладать с нарастающим жаром в груди, но Малфой не дал ей времени привыкнуть к этой ситуации. Он вдруг притянул ведьму ближе и обнял.

Гермиона стояла с опущенными руками, ошарашенная, и прокручивала в голове слова, которые никак не ожидала сегодня услышать.

Да и вообще никогда, если быть предельно честной.

— Я могу тебя поцеловать? — спросил Малфой шепотом. Если своим объятием он вонзил Гермионе нож в сердце, то этим вопросом он провернул лезвие.

На подкорке своего сознания ведьма помнила: у них ничего не выйдет. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Стоя, заключенная в его объятия, она пыталась представить, могут ли они пойти на свидание, как нормальные люди, могут ли заявиться парой в гости к друзьям и родителям, и ответ был отрицательным. Максимум, что они смогут себе позволить, — это быть секретами друг друга. Встречаться урывками, стараясь не нарушить привычный уклад жизни. Прятаться по углам.

И кто вообще сказал, что Малфой будет готов хотя бы на это?

Может, речь вообще идет только о том, чтобы поразвлечься с заучкой и забыть о ней, как о простой школьной интрижке?

Что, в сущности, Гермиона о нем знает? Несмотря на знакомство, длиною в семь лет, ей совершенно ничего не известно о Драко Малфое.

Что он любит? Чего боится? Какие книги читает? Какой его любимый цвет?

Возможно, на последний вопрос она все-таки знала ответ, но на миллион других — нет. Открыть эту книгу и открыться перед ним самой может быть слишком опасно. Слишком больно. Если что-то пойдет не так, от нее не останется ни кирпичика, только один гигантский кратер. И, кажется, Гермиона не была готова рискнуть.

— В конце трагедий кто-то обязательно умирает, иногда они оба, — может, чуть более драматично, чем следовало, ответила Гермиона. Но именно так она в ту секунду и чувствовала. — Это слишком высокая цена за слабость.

— А ты можешь быть жестокой, Грейнджер, — по голосу казалось, что он усмехнулся.

Драко зарылся пальцами в каштановые кудри и глубоко вдохнул.

— Ты такая теплая, ты так пахнешь. Салазар... — его откровенность убивала.

Если бы Гермиона могла, она бы записала этот момент на пленку и пересматривала каждый вечер перед сном. Но пора было сворачивать сцену, пока кто-то из них не натворил глупостей. Она отстранилась, выставив руки вперед. По правде говоря — просто оттолкнула слизеринца. В его глазах промелькнуло сначала удивление, а потом еще какая-то эмоция, которую Гермиона определить не сумела.

— Давай не будем усложнять то, что с самого начала обречено на провал, — сказала она, опуская руки. Между ними снова появилось пространство. — Ты же сам просил, помнишь?

— Но... — Малфой попытался возразить.

— Если я позволю тебе это сделать, то потом не найду для себя ни одного оправдания, — не дала ему договорить Гермиона. Сейчас у нее не было сил спорить. — И тебе это не нужно, Драко. Это наваждение — не поддавайся.

Драко смотрел на гриффиндорку так, словно впервые видел. Уголки его губ опустились вниз, поникли плечи.

— Как бы я хотел, — очень тихо, почти едва слышно сказал он, — чтобы ты вызывала во мне ненависть.

Малфой посмотрел в сторону, разрывая зрительный контакт, и добавил уже чуть громче:

— Но в последнее время я испытываю только один гребаный восторг.

Гермионе словно ударили в солнечное сплетение. Ей захотелось схватить его руку и прижать к груди, но Малфой посмотрел на гриффиндорку теперь уже с такой злостью, что она тут же передумала.

— Осмотри западное крыло, — сказал Драко ледяным голосом, — я проверю южное.

Не дожидаясь ее ответа, Малфой быстрым шагом направился вниз по лестнице.

Гермиона смотрела ему вслед, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Она зажала рот рукой, чтобы не всхлипнуть слишком громко, и медленно осела на холодную ступень. Ведьма не понимала, что значат его последние слова, но внутри нее что-то щелкнуло.

Слезы катились по ее щекам еще долго. Пока она шла, захлебываясь, по темным коридорам западного крыла. Пока поднималась в Гриффиндорскую башню. Она ревела, сожалея о том, что не дала ему себя поцеловать. На слабых ногах Гермиона доползла до кровати и бросилась на покрывало. Обняв колени, гриффиндорка продолжала плакать.

Мог ли Драко испытывать то же, что и Гермиона? Одна вероятность того, что он может быть влюблен, переворачивала ее действительность. Сама мысль об этом заставляла все розы в ее груди распускаться пышным цветом.

Это ничего не меняет, Гермиона. Ничего не выйдет. Ни-че-го.

Да с чего ты это взяла?!

Гермионе было так тепло и уютно в своем коконе из предубеждений, так удобно было делить мир на своих и чужих, что одна возможность выйти из этого состояния пугала ее до чертиков.

А если он больше никогда не спросит, можно ли меня поцеловать?

Подумав об этом, она громко всхлипнула.

Значит, ты попросишь об этом сама. Если он, конечно, не пошлет тебя в ад после сегодняшнего представления.

Вот она — мисс противоречие во всей красе. Отказывается от того, чего хочет больше всего на свете, а потом жалеет.

Ведь именно так ведут себя самые умные ведьмы своего поколения, правда?

Примечания:

Арт к главе от IMPERINESS: https://t.me/alissaraut/1604

Если вам захотелось ударить автора и Гермиону за последнюю сцену, я совершенно не буду вас осуждать)