Серпентариум

 Малфой воспринял предложение Гермионы «отбросить все побочные проявления их взаимодействия» чересчур буквально. Теперь на тренировках он общался с Гермионой с соблюдением всех правил формальной вежливости. Из его речи исчезли двусмысленные поддразнивания, которые иногда можно было принять за флирт, а также любые оскорбительные гадости.

— Грейнджер, пожалуйста, будь внимательнее, — говорил он безэмоционально.

Его язык будто потерял всю изобретательность и стал отвратительно стерильным. Как бы непристойно это ни звучало.

Была и другая крайность. Малфой ежедневно посылал в гриффиндорскую башню сову с дотошным отчетом о проделанной работе в библиотеке и заклинаниях, которые ему удалось найти. Всего, кстати, они обнаружили шестнадцать цветовых формул. Грейнджер и без того тонула в делах, которых с приближением конца семестра становилось только больше, а теперь ей приходилось ко всему прочему читать длинные свитки со всякой чушью. Например, в третьем «рапорте» Драко очень увлекся описанием овечьей шкуры, из которой была изготовлена книга с нужным заклинанием, и посвятил этому полметра бумаги. Действительно важная информация никак не была помечена в тексте, поэтому ведьма на грани исступления продиралась через шелуху малфоевского бреда и отыскивала там смыслы. Получив пятый такой отчет, она не выдержала. Вместе с пушистым филином с крайне высокомерным выражением на пучеглазом лице улетела и ее записка: «Бумага, которую ты сейчас держишь в руках, проклята на чесотку. Спокойной ночи, если ты, конечно, сегодня сможешь уснуть».

На следующий день несчастный графоман пропустил занятия, потому что вместе с мадам Помфри избавлялся от сыпи. Месть не заставила себя долго ждать, и уже через два дня сухари в супе Гермионы вдруг стали жирными мадагаскарскими тараканами.

Так они и пришли к нейтралитету, который изредка разбавлялся мелкими детскими пакостями. Но с тех пор Драко, слава Мерлину, перестал вести себя как самая чопорная задница Великобритании.

***

Через неделю после встречи с Кингсли Гарри пришло письмо из Министерства. Едва прочитав первые строки, он поднялся со скамейки и вышел из Большого зала. Гермиона проводила друга слегка удивленным взглядом, но решила поинтересоваться содержанием послания позже. Сейчас ее внимание привлекло другое: в столовую вошел Невилл в сопровождении двух мужчин в аврорской форме. Долгопупс, красный как вареный рак, едва плелся к своему обычному месту за столом.

— Невилл? — спросила Джинни, кивая в сторону двух мужчин, которые отошли к стене Большого зала. Туда же сейчас смотрели все присутствующие за обедом ученики.

— Министр настоял, — ответил он, и в этот момент краска добралась до кончиков его ушей.

— Они что, везде теперь с тобой ходить будут? — вклинился Симус Финниган.

Невилл кивнул.

— А зачем?

— Возможно, я тоже есть в списке у той змеи, — Долгопупс пожал плечами и уткнулся взором в стол.

— В каком списке? — Джинни сглотнула.

Судя по реакции Уизли, Гарри не обсуждал опасения за жизнь одноклассника со своей девушкой.

— Они полагают, что змея может попытаться меня убить, — сказал Невилл и с отчаянием посмотрел на Джинни. Оставшуюся часть обеда никто больше не задавал вопросов.

Гермиона бросала задумчивые взгляды на авроров, прикидывая, способны ли эти двое справиться со змеей. У нее с Малфоем это получилось весьма посредственно на Балу Примирения.

С другой стороны, в магическую полицию кого попало не берут, ведь так?

Невилл быстро поел и ушел в сопровождении авроров. Всю дорогу до двери его преследовали несдержанные шепотки.

***

После обеда гриффиндорка направилась к теплицам, чтобы укрыть ростки любистока на зиму. Это был последний семестровый проект по Травологии. К ее счастью, дверь в шестую оранжерею была открыта.

— Привет, — Грейнджер вздрогнула от неожиданного приветствия. Из-за большого пушистого куста показалась голова Рольфа Саламандера.

Гермиона толком не общалась с ним в последнее время, за исключением уроков по Первой колдомедицинской помощи. Но даже там они успевали перекинуться лишь парой слов: кто-то из них двоих отвлекался, и беседа сходила на нет. Единственным источником новостей о нем и Полумне была Ханна Аббот.

Казалось бы, какая связь?

Но логика в этом действительно присутствовала: Аббот была влюблена в Долгопупса, Долгопупс — в Лавгуд, а Лавгуд встречалась с Саламандером. И обо всем этом Грейнджер против своей воли узнавала во время дежурств.

— Я не понимаю, что в ней нашел Невилл, — морщила нос Ханна во время вчерашнего патрулирования, — она ведь явно не в себе.

— Полумна замечательная, — возмутилась Гермиона. — Не понимаю, почему ты к ней пристала. Между ними с Невиллом ничего нет.

— И тем не менее, — фыркнула Аббот.

Гермионе не хотелось продолжать этот разговор. Уже в третий раз она пыталась убедить однокурсницу в том, что Полумна не виновата в симпатии Долгопупса. Как и не виновата в том, что ему не нравится Ханна.

В этом вообще никто не виноват. Это просто случается.

Ты просто, черт возьми, влюбляешься. Даже если тебе этого не хочется.

— Падма сказала, — продолжала пуффендуйка, — что Полумна и Рольф... ну, знаешь... — ее глаза округлились, — ни разу не спали друг с другом. Представляешь?

— Откуда ей-то об этом знать?

Вопрос был скорее риторическим, потому что у Падмы Патил уже давно была репутация главной сплетницы Хогвартса. Слава Мерлину, что у когтевранки было необъяснимое чувство уважения к Гермионе, и она редко лезла к ней с болтовней. Всего пара вопросов о Роне. И о Малфое. Почти безобидное приятельское любопытство. Но вот если Падма чувствовала назревающий скандал... Она тут же выпускала своих вездесущих агентов вроде Ханны или Парвати и собирала слухи по всей школе. Эта хищница могла бы заменить Риту Скитер, когда та наконец засобирается на пенсию.

Хотя я все же надеюсь, что она направит свои таланты в мирное русло.

Сейчас, стоя в теплице, Гермиона вспомнила вчерашний разговор с напарницей по дежурству и смутилась. Рольф снова был одет как герой с обложки журнала «Мой волшебный сад»: комбинезон, высокие резиновые сапоги и новенькие перчатки. Совершенно безвредный и очаровательный. Завершала его деревенский образ шляпа с сеткой, чтобы навозные мухи не лезли в лицо. Подумав об удобрении, Гермиона тут же почувствовала характерный запах перегноя и отходов животной жизнедеятельности.

— Как дела? — спросила Гермиона, подходя к грядкам любистока. В каждую была воткнута табличка с именем студента, который отвечал за тот или иной участок. Гриффиндорка нашла свой, и, как только ее рука оказалась в непосредственной близости от дощечки, под «Г. Грейнджер» появилось: «Главная зануда Хогвартса».

Малфой.

Прибью.

— Прекрасно, — ответил Рольф, а затем скрылся за кустом клещевины и несколько раз обрызгал его из пульверизатора. Запах навоза теперь смешался с чем-то едким и химическим. — Рад, что ты зашла, — он снова выглянул и улыбнулся. — Нужно обсудить нашу поездку.

Гермиона одним движением палочки смахнула оскорбление со своей именной таблички и переместилась к другой грядке.

— Все в силе? — громко спросила она, чуть приподнимаясь на корточках, чтобы Рольф ее услышал.

Только гриффиндорка приблизилась к малфоевскому любистоку, как ее тут же ударил слабый разряд защитного заклинания.

Ах ты ж...

— Да, с небольшими изменениями, — крикнул в ответ Саламандер.

Несколько контрзаклинаний, и грядка стала беззащитной...

— Мистер Лавгуд неважно себя чувствует, — продолжал Рольф. — И мы решили не оставлять его одного на Рождество. Поедем двадцать шестого декабря.

— Хорошо, — Гермиона подняла вверх большой палец.

Отложенное Калворио или Вермикулюс ?

Боюсь, за повторное членовредительство он заложит меня профессору Макгонагалл...

— Я закажу билеты.

Гермиона резко поднялась и вопросительно посмотрела на приятеля, большая часть тела которого была скрыта за листвой.

— Билеты? Мы полетим на самолете?

Ей было удивительно слышать, что выходец из семьи волшебников предпочитает магловский транспорт.

— Ну да, — он выглянул из-за куста. — Почему ты удивлена?

Она озвучила то, о чем подумала пару секунд назад.

— Ты давно интересовалась расценками на межконтинентальные портключи? — Рольф выглядел так, словно Гермиона сказала совершенную глупость.

— Никогда, если быть честной, — она пожала плечами и виновато улыбнулась.

— Такой будет стоить, как крыло самолета.

— А, — только и вырвалось у Грейнджер. — Окей.

— Мне нужен будет твой магловский паспорт, — Рольф в последний раз опрыскал куст и поставил средство на полку рядом.

— Хорошо.

Гермиона переминалась с ноги на ногу, не зная, как бы помягче сообщить о еще одном попутчике в этой безумной поездке.

— Кстати, — прервал затянувшуюся паузу пуффендуец. Грейнджер посмотрела на него и заметила, что Рольф сейчас тоже выглядит слегка взволнованным, — моя мама собирается уходить из МАКУСы.

— Ого, — только и смогла вымолвить гриффиндорка.

— Если честно, — он взял в руки секатор и отрезал пожелтевший лист, — я беспокоюсь за нее. И меня ужасно нервирует твоя поездка ко мне домой.

Гермиона подошла чуть ближе, уже позабыв о малфоевской грядке.

— Я никогда не стану использовать информацию, которой поделится твоя мама, против нее же. Я обещаю.

В последнее время я слишком много переживаю за чужих родителей.

— Ладно. Я... я тебе доверяю, — он слегка улыбнулся и продолжил остригать клещевину.

Гриффиндорка решила, что унять нервозность поможет какое-то действие, поэтому вернулась к своему любистоку.

— Рольф, — прочистив горло позвала Гермиона, — закажи четыре билета.

Повисла недоуменная тишина.

— Гарри Поттер тоже поедет? — в его голосе был плохо скрываемый ужас.

Кажется, в представлении Саламандера гриффиндорское трио — это отряд спецагентов Министерства магии, который отправляется задерживать его семью с поличным.

— Нет, — ответила Гермиона. — Драко Малфой.

— А-а, — послышался нервный смешок, — хорошо.

— Не волнуйся, мы вас не потесним, — уточнила на всякий случай она, укрывая свою грядку соломой.

— У нас большой дом, — воскликнул Рольф и чуть не выронил секатор, — разумеется, вы останетесь у нас. Правда, моя бабушка очень консервативна, поэтому вам будет лучше ночевать в разных комнатах...

Теперь была очередь Гермионы изумленно замолчать.

— Вы ведь встречаетесь? — осторожно поинтересовался Рольф. Он встал на цыпочки, чтобы лучше видеть сидящую на земле собеседницу.

— Мерлин, конечно нет, — выдохнула Грейнджер. Она поднялась на ноги. — Почему ты так решил?

— Вы очень много времени проводите вместе. И он приходил пару часов назад, чтобы написать что-то на твоей табличке, — Рольф расплылся в улыбке. — Тайное любовное послание. Мило.

— Только вот он написал, что я зануда. Абсолютно ничего милого, — фыркнула Гермиона. — Нет, мы не встречаемся.

— Ладно, — пуффендуец поднял руки, признавая ошибку. — У него есть магловский паспорт?

Гермиона закусила губу. Естественно, у Малфоя не могло быть магловского паспорта.

— Нет, — ответила она, — но я что-нибудь придумаю.

Рольф кивнул, и дальше они доделывали работу, болтая на отвлеченные темы. Гермиона хихикала над его рассказами об американской школе волшебства и делилась своими историями из детства среди маглов.

Грядка Малфоя так и осталась нетронутой в тот день.

***

Когда ведьма вышла из теплицы, было уже темно. Рольф остался собирать листья на корм, отказавшись от помощи, поэтому к замку Гермиона шагала в одиночестве. Ноги то и дело проваливались в свежий снег, и уже через пару минут ее ботинки насквозь промокли. Гриффиндорка мысленно ругала себя за то, что опять забыла применить водоотталкивающее заклинание, когда вдалеке вдруг показался высокий черный силуэт. Она присмотрелась и...

Профессор Димов.

Гермиона достала палочку и применила к себе Дезиллюминационные чары. От макушки вниз растеклось неприятное ощущение, словно на ее голову положили подтаявший кубик льда. Учитель быстрым шагом двигался к хижине Хагрида. Гермиона поспешила за ним вниз по склону, уже не обращая внимания на сырую обувь.

Несколько дней назад она попросила Гарри наблюдать за профессором Димовым на уроках. Следить за его реакцией на разные темы разговоров, искать триггеры. Поттер сначала ответил что-то невразумительное, но недовольный взгляд подруги заставил его поклясться, что он отнесется к этому заданию со всей ответственностью.

Сейчас же Гермиона бежала за профессором, отставая от него на добрую сотню метров. В какой-то момент тот остановился, прислушиваясь, и гриффиндорка тоже замерла. Лишь одним резким движением она скрыла свои следы на снегу. Повертевшись вокруг своей оси, Петар Димов подошел к хижине и постучал. Хагрид открыл дверь практически сразу, словно только и ждал прихода этого гостя. Грейнджер подкралась к окну, которое после реконструкции стало чуть больше и ниже, и достала из бисерной сумочки удлинитель ушей. Она сказала команду «Двигайтесь!», и кончик прибора пополз в открытую форточку. Вскоре послышался добродушный смех Хагрида, а затем низкое одобрительное урчание профессора по Общей физической подготовке. Гермиона на всякий случай обновила чары невидимости.

— Уезжаешь на Рождество, значит? — спросил Хагрид.

— Есть дела, — неопределенно ответил Петар Димов.

— Пропустишь великолепный ужин. Эльфы обычно запекают гуся. А еще лимонный пирог!

— В другой раз.

— Куда едешь, коли не секрет?

— Прости, Рубеус, не могу сказать.

— Министерские дела?

— Вроде того.

Гермиона мысленно отметила, что профессор не хочет делиться подробностями поездки даже с Хагридом, своим единственным приятелем в Хогвартсе.

— Мне тут Розмерта передала бутылочку малиновой настойки. Будешь?

— Давай, — снова односложно ответил Петар Димов.

Дальше слышались только бренчание кухонной утвари и звон стекла. Наконец приготовления закончились, и беседа возобновилась.

— А я хотел повидаться с мадам Максим, — сказал с грустным придыханием Хагрид. — Но она не ответила ни на одно письмо. Темпераментная! Злится не пойми за что...

— Женщины, — фыркнул профессор Димов, шумно отхлебывая напиток.

Гермиона поморщилась.

— Как твои поиски? — спросил Хагрид приглушенно, что-то пожевывая.

Гриффиндорка вся обратилась в слух, но ответа долгое время не следовало.

— Это еще что за... — раздалось совсем близко, словно профессор Димов прогремел Гермионе в самое ухо.

Хагрид гулко рассмеялся.

— Видел эту штуку в магазине Фреда и Джорджа Уизли. Но запамятовал, как она называется.

Сердце Гермионы бешено забилось в груди. Она окинула взглядом свою фигуру, которая по-прежнему сливалась с окружающей средой, и начала быстро сворачивать удлинитель ушей.

— Гоменум ревелио, — раздраженно прошипел профессор, и это было последнее, что услышала Грейнджер. Как только предмет для прослушивания покинул пределы хижины Хагрида, она со всех ног понеслась к замку, бросая за спину заметающие следы заклинания.

Добежав до двери, она оглянулась. Но за ней, слава Мерлину, никто не гнался.

***

Когда Гермиона вошла в гостиную Гриффиндора, она увидела Гарри. Друг сидел один и, заслышав шаги, быстро что-то спрятал в карман и оглянулся.

— А, это ты, — сказал он с облегчением и прошелся пятерней по волосам, которые и так были в полном беспорядке.

— Ждал кого-то другого? — спросила Гермиона, на ходу снимая мокрые ботинки. Ее дыхание все еще было шумным и сбивчивым из-за пробежки по сугробам.

— Скорее наоборот никого не ждал, — ответил Гарри.

Гермиона бросила взгляд на часы: время ужина. Она приземлилась на ковер возле камина и подставила руки и ноги к огню. Жар медленно обволакивал озябшее тело, даруя ощущение уюта. Вскоре друг присоединился к ней. Поленья весело потрескивали, а Грейнджер ждала — она чувствовала, что Поттеру хочется чем-то поделиться.

Наконец он пошарил рукой в кармане и достал оттуда небольшой блестящий предмет.

— Гарри, это... — воскликнула Гермиона, — аврорский значок?

— Тшш... — запротестовал он, оглядываясь, словно сейчас происходило дело чрезвычайной секретности. — Я еще никому не говорил.

Она взяла значок с протянутой ладони и покрутила его, пытаясь рассмотреть в отблесках огня мельчайшие детали. Монограмма из двух букв «М», покрытая черной глазурью, обрамлялась позолоченным кольцом. Конструкцию завершала толстая игла, способная проколоть плотную ткань аврорской мантии.

— Это тебе прислали из Министерства? — спросила Гермиона, передавая значок обратно.

Поттер кивнул.

— Что-то вроде аванса, — он спрятал свой новый трофей в карман. — После нового года я буду ходить на курсы подготовки к аврорской службе. По вечерам и выходным.

— Это в каком-то смысле компромисс, — сказала Гермиона.

Ей было странно смотреть на своего лучшего друга прямо сейчас. Он действительно становился аврором?

— А еще я поеду на переговоры с вампирами. В качестве консультанта.

— Консультанта? — переспросила она.

— Консультанта по всякой непонятной чертовщине, — он улыбнулся. — Это прямая цитата из письма.

Гермиона рассмеялась. Затем она нашла руку своего лучшего друга на ковре и крепко ее сжала.

— Как я смогу отпустить тебя одного? Без нас?

Гарри вздохнул.

— Никто не собирается бросать меня в пекло, — он покачал головой и добавил, — к сожалению, никаких серьезных заданий, пока я не сдам министерский экзамен.

Несколько мгновений она смотрела на друга, впитывая каждую освещенную камином черточку, а затем сказала:

— Я все равно буду за тебя переживать.

— Знаю, — он мягко улыбнулся и сжал ее руку в ответ. — Я боюсь оставлять вас.

Гермиона подвинулась ближе и положила голову на плечо Поттера.

— Мы будем здесь, — сказала она и глубоко вдохнула. От Гарри пахло стиральным порошком и печеньем, — в безопасности.

— В Хогвартсе?! — несколько преувеличенно воскликнул он.

— Да, звучит безумно, — уголки ее рта подрагивали.

Гарри приобнял Гермиону за спину, и они замолчали. Ей хотелось сохранить это воспоминание в сердце навсегда и возвращаться к нему в минуты, когда лучшего друга не будет рядом. Когда он будет заниматься всякими важными вещами в качестве аврора.

— Вам нужно поговорить с Роном, — вдруг нарушил тишину Поттер.

Все тело Гермионы тут же напряглось. Она начала отстраняться, но друг только крепче прижал ее к себе.

— Он больше не встречается со Стейси, — его голос был протяжным и слегка печальным. — И ему очень жаль.

— Так пусть он сам мне об этом скажет, — в интонации Гермионы, наоборот, нарастало возмущение. Она снова попыталась отодвинуться, и в этот раз Гарри не препятствовал. Они смотрели друг на друга, перекидываясь мячиком беспокойства, как делали это уже тысячу раз раньше.

— Я бы хотел, чтобы он приглядывал за тобой и Джинни.

Гермиона повернулась лицом к огню. Ее носки уже успели высохнуть, а тело окончательно согреться и прийти в себя. Но в душе ведьмы тем временем зарождался протест.

Неужели Гарри не понимает?

— Ты же не думаешь, что мы снова будем вместе? — спросила она, наблюдая, как танцует яркое пламя.

Гарри откинулся назад, упираясь на руки, и теперь Грейнджер не видела даже его профиля.

— Нет? — переспросил он.

— Нет, — ответила Гермиона.

Она подтянула ноги к груди и уперлась подбородком в колени.

— Хорошо, — просто сказал он, — я понял.

— Тебе нравилась эта мысль? — она потерла глаза, чувствуя, как накатывает усталость. — Ты с Джинни, а я с Роном. Семья в полном смысле этого слова.

— Да, если честно. Но... — он грубо почесал щеку, и послышался шорох от соприкосновения ногтей с щетиной, — все оказалось сложнее на практике.

Гермиона повернула голову и посмотрела на Гарри, на его растрепанные волосы, поношенную кофту и легкую небритость на лице. На фоне общего растрепанного вида особенно сильно выделялись ясные, проницательные глаза, которые уже так много видели.

Ей ведь и самой нравилась эта мысль о большой семье Уизли, где для нее, как и для Поттера, уже было нагрето место.

Раньше. Но не сейчас.

— Мы могли бы... — она на секунду взглянула вверх, чтобы остановить непрошенные слезы, — снова стать друзьями с Роном. Однажды.

— Если он сильно постарается, — Поттер слабо улыбнулся.

— Очень сильно постарается, — Гермиона вернула ему улыбку.

Они снова замолчали, разглядывая друг друга. Спустя какое-то время Гарри отвел глаза, и его брови нахмурились.

— А еще есть Малфой, — сказал он.

Ох, это скользкая дорожка.

— Что — Малфой? — переспросила она.

Гарри развернулся к подруге, подбирая под себя ноги.

— Он рядом. В каком-то очень извращенном смысле.

Грейнджер издала какой-то нечленораздельный звук не то удивления, не то смешка.

— Я в этом не уверена, — покачала головой она. — Малфой просто... болтается где-то поблизости.

И изводит меня в своей раздражающе-привлекательной манере.

— У нас был... — Гарри поморщился, словно ему неприятно продолжать, — разговор.

Ее спина резко выпрямилась.

— Разговор? О чем? — Гермионе трудно было не выдать свою взволнованность.

— Я был на взводе из-за письма от Кингсли, — начал объясняться Гарри, — и... он просто пришел мне на ум сразу после Рона. Малфой ведь, — он почесал затылок, — очень помогал тебе в последнее время.

— И что ты ему сказал?

— Чтобы он присматривал за тобой, — Поттер легко пожал плечами. — Пока ты разбираешься со всем этим... змеиным омлетом.

Гермиона сглотнула.

— А он? — ее голос чуть дрогнул. Чувства, которые и так уже бурно кипели в сложносочиненном сосуде ее сердца, готовы были в любой момент прорваться наружу.

— Он сказал, чтобы я шел на хуй, — ругательство Гарри произнес скривившись. — А потом все-таки добавил, что не даст тебе сделать что-то безрассудное. Никакого самоубийственного геройства в его смену.

Странно, но эта надменная грубость со стороны слизеринца растеклась теплым медом по ее сердцу.

— Но я по-прежнему прошу тебя быть осторожной с ним, — добавил Поттер.

— Почему ты так зациклен на этом? Дело ведь... — она махнула рукой, стараясь придать своим словам легкомысленности. Будто эта тема совсем ее не волнует, — уже давно не в том, что он был Пожирателем?

— Нет. Он просто очень, — Гарри несколько раз открывал и закрывал рот, силясь до конца сформулировать мысль, — притягательный для женщин? Думаю, это проблема.

Гермиона удивленно приподняла брови.

— Я боюсь, эээ... — казалось, Поттер уже пожалел, что начал этот разговор, — что он разобьет твое сердце. Если вдруг...

Гермиона неожиданно рассмеялась.

— Эй! — Гарри подался вперед. — Я серьезно!

Он потянулся к ней и схватил за плечи. Гермиона продолжала смеяться над пунцовыми щеками Гарри. Было ощущение, словно она разговаривала о мальчиках со старшим братом, а тот, в свою очередь, хотел провалиться сквозь землю.

Наконец она успокоилась и прижалась своим лбом к его.

— Малфой мог бы тебе понравиться? — негромко спросил друг.

Гермиона сделала несколько глубоких вздохов, прогоняя последние отголоски веселья.

— Я не настолько глупа, — ответила Грейнджер, — чтобы поверить в возможность отношений с ним.

В глазах Гарри снова появилась тоска.

— Он ведь уже тебе нравится?

Все это время крошечная частичка Поттера верила в домик на четверых где-нибудь в английской глуши. Для него с Джинни и для них с Роном. Но этого больше нет. И вряд ли однажды будет.

— Я не настолько глупа, Гарри, — повторила она.

Гермиона подалась вперед и обняла друга.

— И я не дам ему разбить мое сердце, — совсем тихо сказала Грейнджер. Он обнял ее в ответ.

Когда позже Гермиона ложилась спать, ее переполняло огромное чувство любви к Гарри вперемешку с беспокойством за него, и этот коктейль разбивал сердце, а затем склеивал его обратно.

И так продолжалось бы до бесконечности, если бы ведьма не уснула. Отяжелевшие веки наконец закрылись, и последним образом того дня были ярко-зеленые глаза Гарри Поттера.

***

В воскресенье Гермиона взялась за чтение свежего выпуска газеты только к обеду. Утром у нее была тренировка, а затем несколько часов занятий с отстающими. В суматохе она совсем позабыла о последнем заседании Визенгамота по делам семьи Крэббов и теперь с жадностью поглощала новости, отложив тарелку с реальной едой.

Винсента в конце концов приговорили к десяти годам заключения в Азкабане, его матери дали три года, а отца ожидал поцелуй дементора. Все имущество семьи переходило теперь во владение Министерства магии в счет уплаты ущерба для казны. За время сумятицы в правительстве было растрачено несколько сотен тысяч галлеонов для подкупа разных европейских ведомств и чиновников. В серых схемах участвовал в том числе и отец Теодора Нотта, наиболее приближенный к бывшему министру Пию Толстоватому. Марионетке Волан-де-Морта. Эти обстоятельства, как утверждал «Ежедневный Пророк», вскрылись только сейчас. Теперь этот новый факт означал еще и пересмотр дела для Нотта-старшего.

Гермиона снова и снова пробегалась взглядом по строчкам, осознавая, что один из ее одноклассников получил настолько серьезное наказание.

Настолько пугающее: десять лет.

Она подняла глаза от газеты и посмотрела на стол напротив. Малфой читал книгу, подперев голову рукой. Непослушная челка снова и снова падала ему на лицо, но в какой-то момент слизеринец отчаялся и перестал ее поправлять. Полуденное солнце плясало на серебристых прядях, но Гермионе казалось, что он весь был сделан из света французского побережья, откуда берет начало его немыслимо древний аристократический род. Бледная кожа отливала розовым, нежным цветом, а черная рубашка от преломления лучей стала графитовой. Такой же насыщенно-серой бывает его радужка в моменты злости или, о проклятое девичье сердце, возбуждения. Длинные пальцы лениво перевернули страницу, а затем, словно почувствовав на себе чей-то взгляд, Малфой поднял глаза. И улыбнулся.

Это был как удар в живот. Гриффиндорка всего на секунду представила себе, что Драко мог получить те же десять лет в Азкабане, если бы в его пользу никто не дал показаний, и ей захотелось побежать к нему. Ущипнуть или дать книгой по голове, чтобы убедиться, что он реальный. Прослушать все припасенные оскорбления, пару раз огрызнуться в ответ.

Но ведь вот он, прямо перед ней. Живой и вполне благополучный: сидит в Большом зале, читает книгу, кусает яблоко.

Грейнджер вернулась к газете, чувствуя, как кожу начинает покалывать. Не зная, куда себя деть, она накрутила тяжелую прядь на палец.

Спустя несколько минут слизеринец ушел в сопровождении Блейза Забини. На всякий случай ведьма проверила, нет ли в ее супе тараканов, и взялась за ложку. Постепенно душевный порыв начал сходить на нет, и Гермиона задумалась. Она размышляла о том, что побудило ее полгода назад дать показания в защиту Драко Малфоя.

Настойчивость Гарри?

Обостренное чувство справедливости?

Благодарность за молчание в решающий момент?

Почему она заступилась за Драко Малфоя, а о судьбе Винсента Крэбба вспоминала лишь тогда, когда натыкалась на его имя в «Ежедневном Пророке»?

Гермиона рассуждала об этом еще несколько часов. Вскоре перед ней встало еще два похожих, но очень важных вопроса:

Делает ли человека немножечко лучше тот факт, что в его окружении есть люди, готовые за него заступиться?

Становится ли он лучше, если способен вызывать в других сострадание?

Отчего-то ей вспомнился разговор с Августиной Малфой. «Он не похож на своего отца. В нем абсолютно нет жестокости. Да, много злости, много обиды и задетой гордости. Если вы уже видите в нем что-то особенное, раз смогли его полюбить, помогите другим людям разглядеть это в Драко. И он станет самым достойнейшим человеком по вашим современным меркам», — сказала тогда ведьма, глядя на прекрасные поздние розы.

Может, Гермиона и в самом деле видела в Драко нечто особенное еще задолго до того, как успела узнать его получше?

Или сейчас она просто искала оправдание своей влюбленности, а показания в пользу Малфоя-младшего были случайностью?

***

Тем вечером Теодор Нотт сильно напился. Кто-то из младшекурсников нашел его в полуобморочном состоянии в совятне и побежал за Филчем. Естественно, новость сразу разлетелась по школе: уже через десять минут несколько десятков учеников стояли в коридоре возле главной двери, наблюдая, как смотритель втаскивает слизеринца в замок.

— Все по своим спальням, — скомандовала профессор Макгонагалл. — Живо!

Студенты начали неохотно расходиться. Гермиона стояла практически до последнего, не сводя глаз с одноклассника, который полулежал возле стены. Весь грязный, с прилипшими ко лбу волосами и дико несчастным выражением на лице. В тот момент, когда к Грейнджер подошла Джинни Уизли, намереваясь увести подругу из главного холла, Драко и Блейз о чем-то тихо заговорили с директрисой.

Единственным, что гриффиндорка услышала, было:

— Пожалуйста, не отчисляйте его.

Гермиона бы тоже об этом попросила, если бы могла.

На этом воскресные скандалы в Хогвартсе не закончились. Позже, уже в своей комнате, Грейнджер услышала шум, доносящийся из общей гостиной. Она схватила палочку и побежала вниз.

— Что ты пытался подслушать под дверью, сопляк? — вопил профессор Димов, хватая Рона за грудки.

Голубые глаза Уизли бегали по лицу учителя, пытаясь осознать, о чем тот толкует. Гарри, который тоже только спустился, попытался вмешаться, но тут же был отброшен с глухим стуком к противоположной стене. Его очки съехали на носу, а глаза закатились от боли.

— Что происходит? — громко спросила Гермиона на правах префекта.

Несмотря на внешнее спокойствие, в ней бушевал страх. Ведь это именно она вчера подслушивала разговор профессора с Хагридом. Петар Димов проигнорировал гриффиндорку и тряхнул Рона еще раз.

— Я не понимаю, о ч-ч-ем вы, — заикаясь, пролепетал Уизли.

— Не ври мне! — взвыл профессор.

Гермиона сделала несколько шагов, выставляя вперед палочку.

— Отойдите от него, сэр.

— Уйди сама, грязнокровка!

Шрам от кинжала Беллатрисы Лестрейндж заныл фантомной болью. Профессор лишь на секунду обернулся, но Гермиона увидела в его глазах такую знакомую жгучую ярость, что ее внутренности мгновенно сплелись в морской узел.

— Это ведь твои братья-недоумки изобрели прослушку? — продолжал Димов. — Твои?!

Это была последняя капля.

— Депульсо!

Гермиона отбросила профессора от Уизли, и тот улетел в диван.

— Не смейте называть их недоумками! — закричала Грейнджер так громко, что даже люди на портретах попрятались. — Каждый из семьи Уизли — герой войны! Не трогайте Рона!

Она снова наставила палочку на профессора, задыхаясь от злости.

— Не смейте называть меня грязнокровкой, — добавила Грейнджер срывающимся голосом, и кончик ее палочки засветился красным огнем.

— Гермиона, — тихо раздалось откуда-то справа.

Гарри.

Она прикрыла глаза.

Дыши.

Дыши.

Вот так. Еще раз.

— Это я подслушивала ваш разговор, — опуская палочку сказала ведьма. Ее начинала бить мелкая дрожь от осознания, что же она натворила.

Шок на лице профессора медленно сменялся гневом.

— В кабинет директора, — прошипел он, — живо.

— Отлично, — сказала она, трясущимися руками убирая оружие в задний карман. — Только Рон и Гарри пойдут со мной. Как свидетели вашего непрофессионализма.

Гермиона вышла из гостиной первая. Всю дорогу ее сердце билось так, словно она снова отправлялась на битву.

Битву против тех, кто использует слово грязнокровка.

В этот же день профессор Димов был отстранен от должности. Пока что временно, но Гермиона была рада и этому. Единственное, что ее беспокоило, — она так ничего и не узнала о его связи со змеей. Но затем гриффиндорка решила, что пусть лучше этот психопат держится подальше от детей. А убийцу они и без него найдут.

В понедельник профессор Макгонагалл объявила, что сама проведет промежуточную аттестацию по Общей физической подготовке. А до тех пор, пока они не разберутся с профессором Димовым или не найдут нового учителя, занятия будет вести мадам Трюк. Теперь Гермиона теоретически могла вернуться на Общую физическую подготовку и перестать тренироваться с Малфоем.

И от этой мысли ей становилось тоскливо.

У Теодора Нотта дела обстояли лучше, чем у профессора Димова: его не отчислили. Удивительно, но это было его первое серьезное правонарушение за семь с половиной лет в Хогвартсе. Слизеринца отстранили от всех походов в Хогсмид и заставили каждый день сдавать тест на алкоголь, но в целом он достаточно легко отделался.

Грейнджер была рада за Теодора Нотта.

***

Во вторник, первого декабря, Гермиона долго прогуливалась по окрестностям школы. Падал крупный пушистый снег, сугробы с каждым часом становились выше и выше, напоминая о приближении Рождества. Праздник она все-таки решила провести у Уизли, как бы неловко для всех это ни было. На днях Джинни сказала, что Флер собирается рожать в первых числах января, а значит, это последний шанс увидеть ее беременную. Не то чтобы Гермионе были очень интересны женщины в положении, просто эту изящную ведьму было сложно представить с огромным животом.

Любопытство пересиливало.

Сразу после Рождества ей предстояла увлекательная поездка в Нью-Йорк в сопровождении Драко Малфоя. Гарри только выразительно приподнял брови, когда Гермиона ему об этом сообщила. А вот Джинни в приватном разговоре с подругой предложила сходить в магазин женского белья.

— Ты невозможна, Уизли, — сказала ей Грейнджер.

— Ты еще пожалеешь, что не воспользовалась моим советом, — фыркнула она в ответ. — Когда Малфой будет снимать твои трусы с ромашками.

— Он не будет снимать с меня трусы! — воскликнула Гермиона, густо покраснев.

Мерлин, лучше бы они советовали мне держаться от него подальше.

Гермиона отмахнулась от этих воспоминаний и спрятала смущенную улыбку в шарф. В последнее время ее голова была переполнена: в конце семестра младшекурсники повально записывались на дополнительные кружки в надежде улучшить свои оценки. Гриффиндорка разрывалась между Трансфигурацией и Заклинаниями, стараясь объяснить основы как можно большему количеству людей. Но сегодня она взяла выходной и после уроков просто бездельничала.

Ей было приятно несколько часов думать о ерунде. Никаких превращений крыс в чашки.

Вечером Гермиона приняла долгий душ и даже сделала маску для волос, а затем прилегла с книгой на кровати. Ее мама всегда запрещала читать лежа, потому что, по ее мнению, это «портило глаза». Но ее родители сейчас были в Австралии и совершенно ничего не помнили о своей дочери, поэтому Грейнджер разрешила себе побыть бунтаркой.

Когда гриффиндорка поняла, что ее веки слипаются от усталости, она умылась, переоделась в пижаму и выключила свет. Но уснуть ей не удалось, потому что едва ее голова коснулась подушки, в дверь забарабанили.

Гермиона с раздражением поднялась, накинула розовый халат и поспешила к двери. За ней оказался Драко Малфой, к виску которого Джинни Уизли приставила волшебную палочку.

— Он долбился в портрет пять минут, — пояснила подруга. — Разбудил всю башню.

Гермиона в изумлении открыла рот.

— Надо поговорить, — сказал слизеринец, пристально смотря на Грейнджер. — Убери палочку, — это уже предназначалось для младшей Уизли.

Джинни фыркнула и опустила руку.

— Если что, кричи, — сказала она и пошла вниз по лестнице.

Драко, не дожидаясь приглашения, отодвинул Гермиону в сторону и вошел в ее спальню. Гриффиндорка тем временем продолжала ошарашенно смотреть прямо перед собой.

— Дверь закрой, — продолжал раздавать указания слизеринский принц.

Грейнджер на автопилоте сделала то, что он сказал, и повернулась к непрошеному гостю. Его лицо было непривычно серьезным.

— Что случилось? — спросила она.

— Кажется, я нашел два последних заклинания, — ответил Драко, присаживаясь в кресло.

Когда до Гермионы дошел смысл его слов, она округлила глаза.

Это означало, что теперь они могут уничтожить яйца.

Примечания:

Арт с Гарри и Гермионой от Ирины Кулиш: https://t.me/alissaraut/1982

Портрет Рольфа: https://t.me/alissaraut/1832