Серпентариум

 В понедельник Гермиона пропустила утреннюю пробежку. Впервые с тех пор, как она начала заниматься Общей физической подготовкой самостоятельно. Когда прозвенел будильник, гриффиндорка честно пыталась встать с кровати, но шум дождя за окном ее так убаюкивал, приглашая вздремнуть еще немного, что сопротивляться было невозможно.

Один раз — ведь от первого и последнего прогула ничего не будет, верно?

И Гермиона поддалась. Ее веки мягко закрылись, казалось, буквально на секунду. Но когда в дверь забарабанили, гриффиндорка уже сквозь сон поняла — она проспала все на свете. Гермиона подскочила, накинула на мятую школьную форму пушистый розовый халат, и побежала открывать. На ходу она бросила взгляд на часы — стрелки на них уже перевалили за десять утра.

Я проспала первый урок и половину следующего. Черт...

За дверью стоял Рон.

— Гермиона, ты в порядке? — спросил Уизли, встревоженно вглядываясь в ее лицо. — Ты заболела?

— Я проспала, — виновато ответила гриффиндорка. — Спасибо, что разбудил. Я сейчас быстро соберусь и пойду на следующий урок.

— Ты можешь не торопиться, сейчас уже идет Общая физическая подготовка, — он вошел внутрь и начал беззастенчиво оглядывать комнату Гермионы.

— Точно, — смутившись, ответила она. Рон раньше не был в ее спальне, и это немного нервировало.

— Я тебя подожду, если ты не против, — сказал Уизли и приземлился в уличной мантии прямо на белые простыни Гермионы.

— А ты почему не на уроке? — Гермиона подошла, за руки подняла его с кровати и пересадила в кресло, которое уже успело стать гостевым.

— В перерыве сбегал к мадам Помфри и пожаловался на несварение. Хорошо, что с лета у меня завалялась пара блевательных батончиков. Мадам Помфри отправила профессору Димову сову с уведомлением, что я не могу присутствовать на уроке по состоянию здоровья, — Рон довольно улыбнулся.

— Рональд Уизли.... — строго сказала Гермиона и подошла к шкафу. Она достала плечики с запасной школьной формой, придирчиво оглядела рубашку на предмет помятостей или пятен, но, не обнаружив ни того, ни другого, удовлетворенно кивнула.

— Что? Ты сама прогуляла занятие Слизнорта. Он так ругался, что тебя не было...

— Я впервые в жизни проспала! — гриффиндорка в возмущении повернулась к Рону, но тот смотрел на нее с весельем, явно поддразнивая. — Да ну тебя.

Гермиона отмахнулась и уже хотела пойти в ванную, но Уизли ее перехватил. Он встал, преградив путь, и с улыбкой протянул одну руку гриффиндорке.

— Что? — спросила Гермиона. Она аккуратно положила форму на кресло, где только что сидел Уизли.

— Иди сюда, — сказал Рон.

Гермиона подумала о том, что до следующего урока у нее оставалось не больше двадцати пяти минут, и внезапные нежности не входили в ее планы, но его руку все-таки приняла и подошла ближе. Рон дернул Гермиону на себя, завлекая в объятия. Она подчинилась и уткнулась носом в его шерстяную жилетку, которая источала тот самый, уже родной запах Уизли — хозяйственное мыло, мятная зубная паста и... дом.

Безопасность.

Это ее Рон — такой уютный и теплый. Очень знакомый.

Гермиона обхватила его руками и крепко прижалась.

— Я тоже скучал по тебе, — шепнул он куда-то в макушку. — Ты пойдешь со мной на свидание? На настоящее свидание, в Хогсмид.

— Пойду, — ответила Гермиона, не поднимая головы.

— Хорошо, через две недели.

— Договорились, — тихо ответила Гермиона. Она чувствовала, как Рон поглаживает ее по спине и волосам.

— Мы в воскресенье играем с Когтевраном. Будет много тренировок, в том числе и утренних. Но ты можешь заглядывать иногда на поле. Я буду очень рад тебя видеть.

Гриффиндорка кивнула. Они еще несколько мгновений простояли так, в обнимку, а потом Рон немного отстранился. Гермиона догадывалась, зачем.

Он хочет поцеловать тебя.

Несколько секунд она думала, хочется ли ей того же самого, но так и не пришла к однозначному ответу. Все по-прежнему было сложно.

Рон, кажется, расценил ее пассивность за отказ и теперь уже отстранился совсем, давая Гермионе возможность проскочить в ванную. Она с облегчением захлопнула за собой дверь и сползла по ней вниз.

Почему я ничего не чувствую, когда он касается меня?

Спустя восемь минут Гермиона уже стояла в своей спальне, полностью готовая выдвигаться на учебу.

— Вот бы Джинни собиралась по утрам так же быстро, как ты, когда всем в Норе нужно было в ванную, — сказал Рон.

— Я впервые в жизни проспала урок, мне сейчас некогда прихорашиваться, — пожала плечами Гермиона. — Ну что, пойдем?

— Да, пойдем. Кстати, забыл тебе сказать, что профессор Макгонагалл собирает всех старост сегодня в семь вечера в Малом бальном зале. Понятия не имею, где он находится, но готов поставить галлеон, что ты знаешь...

— Да, я знаю, где Малый бальный зал. Он на третьем этаже, в южной части замка, — ответила Гермиона. — А зачем профессор нас собирает?

— Этого она не сказала, — Рон почесал затылок и вышел из комнаты. Гриффиндорка проследовала за ним.

***

На обеде Малфой в сопровождении своей слизеринской свиты прошел к столу, даже не взглянув на Гермиону. Она некоторое время тревожно прислушивалась, нет ли на той стороне зала каких-то смешков. Но нет — Малфой и его дружки сидели тихо, медленно жевали и не обсуждали ничего интересного. Спустя пять минут в зал вошла Паркинсон и тоже не обратила никакого внимания на гриффиндорский стол. Она села к девочкам, перед этим послав Малфою игривый воздушный поцелуй. Гермиону передернуло.

Интересно, что было на вечеринке после того, как Нотт и Паркинсон вернулись? Малфой получил свой поцелуй за победу от Пэнси?

Гермиона перевела взгляд с Паркинсон обратно на Малфоя. Он лениво поднес зеленое яблоко ко рту и откусил, от чего внутри Гермионы что-то шевельнулось. Сегодня он выглядел как-то странно. Когда Гермиона думала о Малфое (не то чтобы это происходило часто), ее подсознание всегда подкидывало образ слизеринца в середине шестого курса. С осунувшимися щеками и забитым взглядом. Тогда ему было шестнадцать, он был худым и бледным.

То, что Гермиона видела сейчас, сильно отличалось от воспоминания почти двухлетней давности. Малфой стал немного выше, плечи — шире, а с лица исчезло замученное выражение. Его волосы с тех пор отросли, поэтому пряди падали на лоб, так, как вчера на вечеринке, и ему периодически приходилось зачесывать их назад руками. Он выглядел старше. На смену подростковой угловатости пришла мужская красота, так резко контрастирующая с его отвратительным характером.

— Гермиона, ты сейчас прожжешь в нем дырку своим гневным взглядом, — шепнул справа Гарри. — Все в порядке?

Гермиона, опомнившись, отвернулась от стола напротив и посмотрела на друга.

— Прости. Просто... у меня остались вопросы, — едва слышно ответила она.

— У меня тоже. Обсудим позже?

Гермиона кивнула и вернулась к запеченной картошке, которая уже успела остыть.

Почему семью Малфоев арестовали в начале мая, а обыскали поместье только в июле?

Почему Люциуса выпустили из тюрьмы, если о яйцах он почти ничего не знал? Какие другие полезные сведения он передал Визенгамоту?

Должны ли мы кому-то рассказать о третьем яйце, пока не случилось ничего ужасного?

Какая следующая цель у этой чертовой змеи?

Гермиона не могла сложить пазл всего происходящего в идеальную картинку. Вчера им с Гарри удалось многое выяснить — план с Оборотным зельем был хорош. Но, несмотря на достаточно успешную «операцию», у гриффиндорки по-прежнему были вопросы. Много вопросов.

К концу обеда Гермиона решила, что обо всем этом узнает как-нибудь в обход Драко Малфоя. В конце концов, вытрясет информацию из Министерства. Даже если ей придется ради этого опять кого-нибудь оглушить или в кого-нибудь обратиться — она найдет все, что нужно. И покончит с этой чертовщиной.

***

Вечером Гермиона вместе с Роном поднялась на третий этаж к Малому бальному залу. Около высокой темной двери уже толпились остальные старосты — Малфой, Пэнси Паркинсон, Лиза Эверетт, Селена Уишоу, Энтони Голдстейн и Эрни Макмиллан. Чуть поодаль стояли Падма Патил и Ханна Аббот.

Профессор Макгонагалл появилась ровно в семь. Она открыла дверь и одним движением палочки зажгла внутри свечи на канделябрах. Комната осветилась мягким и теплым светом, так что теперь ее можно было внимательно осмотреть. Гермиона была здесь впервые, хоть и читала раньше о Малом бальном зале в книге «История Хогвартса». Раньше здесь проводились камерные приемы, примерно сто лет назад, а теперь помещение простаивало за неимением подходящих по формату мероприятий. Золотые обои с вензелями успели выцвести и потускнеть, каменный пол украшал толстый слой сероватой пыли. Повсюду стояли сундуки и мешки, иногда мешающие пройти, а также стулья с обшарпанной бархатной обивкой и круглые столики на одной ножке. Ученики нерешительно прошли вглубь помещения и выстроились полукругом напротив директора.

— Рада, что все смогли выкроить минутку в своем плотном расписании, — начала профессор Макгонагалл. — В этом году, с подачи Министерства Магии, в Хогвартсе пройдет первый Бал Примирения, и мы надеемся, что в дальнейшем он станет ежегодной традицией нашей школы. Суть вечера заключается в том, чтобы, во-первых, почтить память всех погибших во Второй магической войне, а во-вторых — чтобы помочь сторонам, ранее враждующим друг с другом по тем или иным причинам, примириться. Вам, как старостам, предстоит вместе с преподавателями подготовить Хогвартс к мероприятию — оформить Большой зал, написать сценарий, разбить учеников на пары и помочь им подготовиться к первому танцу.

— Профессор, что значит «разбить учеников на пары»? Разве суть бала не в том, чтобы каждый мог пригласить более-менее приятного партнера и хорошо провести с ним время? — подал голос Малфой. Гермиона едва заметно покосилась на него — он стоял чуть позади Пэнси Паркинсон и легко придерживал ее за талию. Вряд ли это было заметно профессору Макгонагалл, но вот гриффиндорка видела все прекрасно.

— Не в этот раз, мистер Малфой. Это не просто танцы для старшеклассников, это повод для учеников с разных факультетов найти точки соприкосновения и преодолеть прежние разногласия. Поэтому нами было принято решение, что пары на первый танец сформируются случайным образом. Ну, или почти случайным, — по-девичьи игриво пожала плечами директор. — О том, как это распределение пройдет, я тоже предлагаю подумать вам.

— У меня есть идея, профессор, — сказала Падма.

— Прекрасно, мисс Патил. Задержитесь после собрания, мы обсудим. Важное замечание — это мероприятие обязательно для посещения всем ученикам седьмого курса. Младшие могут прийти по желанию и остаться в зале только на официальную часть, до отбоя. На вечер приедет министр Кингсли Бруствер. Также будет пресса. Я попрошу вас проследить, чтобы все прошло хорошо. И, разумеется, чтобы показать остальным пример — вы сами будете танцевать, без возражений. Репетиции будут проходить по субботам, чтобы не мешать учебному процессу, здесь — в Малом бальном зале. Но перед этим комнату нужно прибрать. С помощью домовых эльфов, разумеется. Я бы хотела поручить это вам, так как вещи в сундуках и мешках сначала нужно пересмотреть, выкинуть все лишнее и оставить пригодное для использования.

— Я могу взять на себя уборку, — сказала Гермиона. Ее передернуло от одной мысли о том, что кто-нибудь вроде Пэнси Паркинсон будет раздавать эльфам королевские приказы по уборке.

— Хорошо, мисс Грейнджер. Спасибо.

— Можем ли мы, в качестве исключения, самостоятельно выбрать себе пару? — спросил Рон.

— Разумеется, нет, мистер Уизли. Правило распространяется на всех. Нам бы хотелось, чтобы случайное распределение принесло свои плоды и показало ученикам, что дружить можно вне факультетов.

Мы и без бала дружим вне факультетов. Проблемы с этим есть только у Слизерина.

— Завтра утром я объявлю о бале, вам же нужно выбрать себе ту часть подготовки вечера, в которой вы хотите участвовать. Буду ждать ваших предложений до конца этой недели. Первая репетиция танца пройдет уже в эту субботу, поэтому, мисс Грейнджер, уборку нужно начать незамедлительно. Сам вечер состоится двадцать четвертого октября. Если вопросов больше нет, вы можете идти.

— Хорошо, профессор, — уныло ответили ученики и поплелись к выходу из зала, перешагивая препятствия.

— Гермиона, зачем ты вызвалась помогать с уборкой? — спросил Рон по пути в башню Гриффиндора.

— Мне бы не хотелось, чтобы эльфы возились с этим в одиночку.

— Это же их работа, они за это получают зарплату.

— Ну и что, — Гермиона пожала плечами. — Может, ты хочешь мне помочь?

— Прости, но у нас тренировки почти каждый день. Гарри разошелся не на шутку...

— Ладно, ничего. Думаю, я справлюсь.

Несколько пролетов лестницы они прошли молча.

— Как дела дома? — спросила Гермиона.

Рон вздохнул. Кажется, тема была не из самых приятных.

— Джордж совсем... расклеился. Перестал приходить на семейные ужины по выходным, почти ни с кем не общается. Когда мама в магазине, он ее почти не замечает. Словно Джордж где-то не здесь.

— Я думала, ему станет немного легче со временем, — тихо сказала она.

— Я тоже. Мы все переживаем, но он... Это больно. Видеть, как живой брат на твоих глазах превращается в мертвеца.

— Мне жаль, Рон.

— Зато у Билла и Флер хорошие новости, — улыбнулся Рон. — Они ждут ребенка — оказывается, моя невестка уже на шестом месяце.

— Долго же они скрывали! — изумилась Грейнджер.

— И не говори. Правда, там есть какие-то сложности... Флер в Мунго. Колдомедики говорят, что все будет хорошо, но ей нужно беречь себя.

— Они уже знают, кто родится?

— Пока нет. Флер хочет устроить вечеринку, когда выйдет из больницы. Знаешь, где все дарят подарки и разрезают цветной торт, чтобы узнать пол ребенка...

— Бейби шауэр?

— Точно. По мне, глупость какая-то, но, если Флер чего-то хочет — ее не переубедить.

— А мне кажется, это мило.

— Ну, не знаю.

Внезапно из двери на пятом этаже показалась Стейси. Гермиона с удивлением осознала, что практически не виделась с охотницей в последнее время, кроме тренировок по квиддичу на прошлой неделе, и почти ничего о ней не слышала. Стейси выглядела иначе — она словно потускнела, высохла, как цветок на жаре.

— Привет, Стейси, — самым дружелюбным тоном, на какой была способна, сказала Грейнджер.

— Привет, Гермиона, — без энтузиазма ответила та. — Рон, — ему она коротко кивнула.

Стейси не стала задерживаться для беседы и поспешила вниз.

— Что с ней? — спросила Гермиона, проводив девушку взглядом.

— Не знаю, — отмахнулся Рон.

— Вы перестали общаться?

— Почему? Нет, у нас все хорошо.

— Вы больше не тусуетесь вместе, — не унималась Грейнджер.

— Мы и раньше не так уж часто тусовались, — Уизли отвел взгляд и стал рассматривать портреты на лестнице.

— Разве? Мне показалось, что у вас много общего. И что вам интересно друг с другом, — задумчиво сказала Гермиона. Ей не давало покоя то, как холодно Стейси встретила Рона, с которым еще пару недель назад они так весело проводили время на занятии Гарри по ЗОТИ.

— Тебе показалось.

Гермиона замолчала. Они уже подходили к башне.

Вечером гриффиндорка получила две записки. Одна была от Падмы — когтевранка приглашала Гермиону в четверг на тестовое распределение по парам для Бала Примирения, вторая — от Гарри. Поттер очень извинялся за то, что не нашел сегодня времени на разговор из-за предстоящего матча по квиддичу, и обещал заглянуть в ближайшие дни. Гермиона выкинула записки в мусорку, устало плюхнулась в кресло и открыла учебник по Зельям.

***

В четверг Малфой явился на тренировку даже раньше Гермионы. Когда она после пробежки подходила к их обычному месту у спортивных снарядов, слизеринец уже упражнялся с мечом. Утро было непривычно теплым и солнечным для начала октября, поэтому Малфой снял ветровку, оставшись только в черной кофте с длинными рукавами. Она плотно облегала его тело, подчеркивая широкий разворот плеч и длинные руки. Малфой оживленно крутился с оружием в руках, нанося рубящие удары по невидимому противнику. Длинные светлые волосы то и дело падали на лицо, поэтому слизеринцу периодически приходилось дергать головой, чтобы смахнуть надоедливые пряди с глаз.

Еще пара месяцев, и он сможет собирать волосы в хвостик.

Гермиона улыбнулась, представив Малфоя с прической а-ля луковица.

— Что стоишь, Грейнджер? — прокричал Малфой, не отвлекаясь от воображаемого поединка. — Присоединяйся.

— А ты почему такой энергичный, Малфой? Что-то принял с утра пораньше? — ответила Гермиона и достала меч из бисерной сумочки, которую спрятала между камнями перед пробежкой. Ей надоело каждое занятие трансфигурировать новый.

— Просто день хороший, — он на секунду остановился и пожал плечами, мельком взглянув на Гермиону.

Она с опаской подошла ближе и заметила, что слизеринец улыбается каким-то своим мыслям. Одними уголками губ, едва заметно.

Ну все, он окончательно свихнулся.

Малфой танцевал с мечом, повернувшись к гриффиндорке левым боком. И только когда он развернул корпус и поменялся с невидимым врагом местами, Гермиона заметила на его шее маленькие фиолетовые пятнышки.

Мерлин, это что — засосы?!

Кровь прилила к щекам Гермионы.

Невероятно, что кто-то занимается... такими вещами в школе!

Малфой наконец закончил свой поединок и обратил внимание на гриффиндорку. Он направил на нее меч и приподнял одну бровь.

— Защищайся, Грейнджер.

Гермиона вяло приняла стойку, готовясь отражать шквал ударов. Малфой сделал первый выпад, размахнулся и одним движением выбил меч из рук гриффиндорки.

— Может, тебе начать отжиматься? Руки, как печеночный пудинг, — сказал он.

— Приму это к сведению, — буркнула в ответ Гермиона и наклонилась за мечом.

— Почему ты такая худая? — вдруг спросил Малфой. Гриффиндорка подняла взгляд от земли и заметила, с каким вниманием он рассматривает ее фигуру.

— Это невежливый вопрос.

Слизеринец хмыкнул и снова направил на нее лезвие меча. Они фехтовали около получаса, и все это время Гермиона невольно смотрела на синяки на шее Малфоя. От этого зрелища внутри нее что-то бурлило от злости и негодования. Она пыталась понять, почему это так ее задевает.

Это против правил школы, вот и все.

Гермиона отмахнулась от навязчивых мыслей и продолжила защищаться. После дуэли на мечах они пошли к скалодрому. Это препятствие шло у гриффиндорки лучше всего, но по-прежнему недостаточно идеально для сдачи зачета.

— Грейнджер, ты опять забываешь разгружать руки. Неужели ты не чувствуешь, что они трясутся? — с раздражением давал комментарии Малфой где-то за спиной у Гермионы. Она забралась на высоту около полутора метров над землей.

— Разумеется, я чувствую! — крикнула на него гриффиндорка.

— Так перенеси вес вниз, на ноги, в чем твоя проблема?

— Я не понимаю, как!

— Согни колени, — подсказывал Малфой. — Мерлин, зачем ты выпячиваешь свой тощий зад мне прямо в лицо? Ноги разведи, таз — ближе к стене.

Гриффиндорка подвинулась, но чуть не потеряла равновесие.

— Ближе, говорю!

Гермиона почувствовала, как теплая рука Малфоя настойчиво прижалась к низу ее спины, подталкивая корпус к скалодрому. Большой палец лег точно на обнаженную полоску тела между ветровкой и брюками. От того места, где прикоснулся слизеринец, вмиг по всему телу гриффиндорки распространился жар. За этим странным ощущением последовали мурашки — они побежали вниз по шее и спине, чертовски испугав Гермиону.

Это еще что такое?

— Малфой, не трогай меня! — Гермиона мигом спрыгнула со стены, прерывая физический контакт. Она посмотрела на него с такой злостью, что на несколько секунд слизеринец даже растерялся.

— Что?

— Никогда-меня-не-трогай, — медленно повторила Гермиона, делая акцент на каждом слове.

— Грейнджер, ты рехнулась? — на ее глазах Малфой менялся в лице: челюсти сжались, а между бровей залегла глубокая складка. — Я бы ни за что в жизни по доброй воле не стал тебя трогать, — сказал он тихо, но очень четко, делая шаг на гриффиндорку. Гермиона попятилась. — Но кто виноват в том, что ты такая слабая и жалкая, что за целый месяц тренировок так ничему и не научилась?

— Может, потому что ты — хреновый тренер? — ответила она с вызовом, но голос все равно дрогнул на слове «хреновый».

Он смотрел на нее с такой яростью, какой Гермиона, на удивление, не видела уже давно. Не отрывая взгляд, Малфой приближался, Гермиона отступала назад, пока не уперлась спиной в стену.

— А может, потому что ты — дерьмовая ученица? Настолько ущербная, что не можешь запомнить элементарных правил скалолазания?

— Не смей называть меня ущербной! — взвизгнула гриффиндорка.

Губы Малфоя скривились в усмешке:

— Предпочитаешь «поганую грязнокровку»?

— Предпочитаю, чтобы ты заткнулся, — Гермиона сжала руки в кулаки, уже готовясь съездить ему по лицу.

Ненавижу.

Они стояли так близко, что девушка могла бы сосчитать все ресницы на веках слизеринца, если бы вдруг возникла такая необходимость. Он буквально навис над ней всем своим длинным телом. Взгляд Гермионы опустился на его губы.

Не смотри, не смотри, не смотри.

— Точно? — спросил Малфой.

Точно — что? О чем мы, черт возьми, разговаривали?

Гермиона глубоко вдохнула и почувствовала тот самый запах — цитрус, пряности и что-то терпкое. Как тогда, в спальне, когда он гладил ее бедро.

Это была не ты, а Пэнси Паркинсон.

Верно...

Гермионе очень хотелось его ударить. Кулаком и прямо в нос, со всей силы. А потом кричать на него, долго и громко, пока он не сойдет с ума.

— Я помогу ему замолчать, если нужно.

Гермиона вздрогнула и резко повернула голову. Она настолько сконцентрировала все свое внимание на Малфое, что не заметила, как к ним кто-то подошел. А точнее — подлетел. В нескольких метрах от них стоял Рон, одетый в тренировочную форму для квиддича. В руках он держал метлу.

Утренние тренировки перед игрой в воскресенье. Черт!

— Уизел, какой неприятный сюрприз, — сказал Малфой, делая шаг назад от Гермионы.

— Ты все это время занималась с Малфоем? — спросил Рон, глядя на Гермиону таким взглядом, словно она совершила действительно нечто ужасное. Девушка больше всего ненавидела этот его взгляд — разочарованный, обвиняющий. Разбивающий сердце на тысячу кусочков.

— У-у-у... Я не собираюсь участвовать в этой драме. До воскресенья, Грейнджер, — равнодушно бросил Малфой.

Замолчи.

— Ты больше здесь не появишься, понятно тебе? — Рон перевел взгляд с Гермионы на Малфоя.

— Скажи это вашей сумасшедшей гриффиндорской старухе, — с улыбкой сказал слизеринец.

— Малфой, я серьезно. Ты больше к ней не подойдешь, понял? — Гермиона видела, как лицо ее парня покрывается красными пятнами. Он бросил метлу на землю и шагнул по направлению к Малфою.

— И что ты мне сделаешь? — хмыкнул тот.

— Узнаешь.

Слизеринец хохотнул, махнул рукой и направился к замку.

— Я еще не договорил!

Но Малфой уже его не слушал. Гермиона очень боялась, что Рон сейчас его догонит, и начнется драка. Она вся сжалась — ей было страшно и стыдно одновременно.

— Гермиона, ты обманула меня! — сказал Рон и опять посмотрел на нее тем самым взглядом.

— У меня не было выбора... — виновато ответила Грейнджер.

— Не было выбора прийти ко мне и честно все рассказать? Ты серьезно?

— Рон, ты бы не понял и вспылил. Прямо как сейчас.

— Гермиона, ты занималась с ним здесь — сколько? Месяц? Наедине с чертовым Малфоем! Что вы тут делали, пока я вас не прервал?

— Ничего такого! Просто спорили.

У Гермионы правда не было никаких сомнений, что сейчас они с Малфоем пытались убить друг друга взглядами.

— Он... он пытался поцеловать тебя? — спросил Рон дрожащим голосом и поджал губы.

Гермиона опешила.

— Конечно нет! — горячо ответила она. — Мы тренировались, а потом начали ругаться. Рон, это же Малфой — в какой вселенной мы с ним можем поцеловаться?

— В любом случае, ты обманула меня. Если бы я не узнал случайно, когда бы ты мне рассказала?

У Гермионы не было ответа. В последние недели она пыталась решить более насущные проблемы — узнать побольше о яйцах, змее, Люциусе Малфое. Разговор с Роном о Драко на фоне всего происходящего выглядел пустяком, с которым она планировала разобраться позже. В самом деле, здесь не происходило ничего, о чем стоило беспокоиться.

— Однажды я бы рассказала, Рон. Гарри был в курсе. И Джинни. Я заверила их, что все хорошо, и Малфой не пытается мне навредить...

— Так значит, ты рассказала всем, кроме своего парня?

— Рон... Послушай меня...

— Все, Гермиона, нам не о чем больше разговаривать.

— Рон, подожди!

Но Уизли уже схватил метлу и взмыл в воздух.

Первый всхлип сдавил гриффиндорке горло. По щекам покатились слезы, а спустя несколько секунд девушка перестала себя сдерживать и разрыдалась. Плакала Гермиона по Рону или по себе — она не знала. Ей было ужасно обидно от того, что как бы она ни старалась, все равно что-то шло не так. Чувство, словно она бесконечно плыла против течения — также утомительно и совершенно бесполезно.

***

Вечером в Малом бальном зале они были втроем — Падма Патил, Ханна Аббот и Гермиона. Гриффиндорка успела прийти в себя, умыться и переодеться, и сейчас она стояла перед однокурсницами, словно с ней не произошло ничего неприятного.

Но вот внутри все болело — из-за Рона, из-за собственной глупости и трусости. И, конечно, из-за Драко Малфоя.

Почему тело так странно реагирует на него?

Что это? Страх?

Гермиона прогнала эту мысль и сконцентрировалась на том, что говорит Падма. Сейчас она показывала им маленькую фарфоровую вазу с розами, которая должна работать по принципу Кубка трех волшебников. Без телепортаций на кладбище и последующих смертей, разумеется.

— Ну что, начнем? — сказала Патил. Гермиона и Ханна кивнули. — Я уже поместила туда все имена студентов с седьмого курса. Нужно протянуть руку, и ваза выдаст маленький свиток с вашей парой на бал.

— Как второй человек узнает, что его кто-то вытянул? Или бумажку нужно достать каждому? — спросила Гермиона.

— Нет, если ваза выдала свиток одному, на руке второго появится имя его партнера. Надпись исчезает сразу, как человек ее прочитает.

— Умно.

— Спасибо. Профессору Макгонагалл тоже понравилось.

— Я первая. Не хочу затягивать, — сказала Ханна Аббот. Она решительно раскрыла ладонь над вазой, и сосуд начал светиться. Через несколько мгновений показался свиток — он замер между горлышком вазы и рукой пуффендуйки.

— Ты можешь его взять, — подбодрила девушку Падма.

Пальцы Ханны сомкнулись вокруг свитка, и ваза перестала сиять, словно кто-то нажал на кнопку выключения. Пуффендуйка нетерпеливо развернула бумажку — напряженное выражение ее лица сменилось облегчением.

— Невилл Долгопупс. Слава Мерлину.

— Теперь я, — сказала Падма. Она повторила все то же самое, что только что сделала Ханна, только вот имя внутри свитка когтевранку не слишком обрадовало. Она нахмурилась. — Теодор Нотт. Я надеюсь, он придет на бал трезвым...

— Сочувствую... — пробормотала Грейнджер.

— Теперь ты, Гермиона, — сказала Ханна. Гриффиндорка вздохнула и медленно поднесла ладонь к вазе.

Только не Малфой. Только не Малфой. Только не Малфой.

Появился свиток. Гермиона осторожно его взяла и начала разворачивать.

Только не Малфой. Только не Малфой. Только не Малфой.

Аккуратным почерком Падмы на листочке было выведено два слова: «Драко Малфой». Эти два слова, которые Гермиона хотела бы забыть навсегда, насмешливо смотрели на нее со свитка.

— Да вы, черт возьми, надо мной издеваетесь... — пробормотала Гермиона, медленно закрывая глаза.

Вдох. Выдох.

— Падма, по какому принципу работает ваза? Как ты ее заколдовала? — спросила Грейнджер и смяла свиток в руке.

— Она анализирует темперамент волшебника, интеллектуальные и магические способности... А потом ищет ему пару с похожими качествами.

— Но ведь распределение должно было быть случайным?

— Нужна была хоть какая-то система, чтобы ваза не объединила учеников с одного факультета. И чтобы в вечере был какой-то смысл, мы решили подобрать пары с наибольшим потенциалом взаимодействия.

— Чушь какая. Между мной и Малфоем не может быть никакого потенциала взаимодействия. И уж тем более — между нами нет ничего общего.

— Не называй мою вазу чушью. Она, судя по всему, считает по-другому.

— Значит, ваза ошиблась! — почти закричала Гермиона. — Падма, я не могу танцевать с Малфоем. Я и так провожу с ним больше времени, чем с собственным парнем и друзьями. Сделай что-нибудь!

— Это всего лишь один танец, Гермиона, — осторожно сказала когтевранка.

— И три недели подготовки к нему! — Грейнджер негодовала. — Пожалуйста, найди мне другого партнера, кого угодно, пока еще другие ученики не распределены.

— Я не могу, Гермиона, это нечестно. Твоя пара на Бал Примирения — это Драко Малфой. И чем раньше ты с этим свыкнешься, тем лучше. Суть мероприятия именно в том, чтобы преодолеть прошлые разногласия.

— У нас с ним нет «прошлых» разногласий. Только настоящие.

— Мне жаль, что тебе достался не тот партнер, которого ты бы хотела видеть рядом с собой в этот вечер. Но подумай о том, что между вами намного больше общего, чем тебе кажется. Возможно, именно поэтому Малфой тебя и раздражает.

— Падма, ты сама себя слышишь? Я рисковала жизнью ради того, чтобы мы сейчас могли продолжать учиться в Хогвартсе, готовиться к идиотскому балу и строить планы на будущее. Я скиталась по лесам Великобритании в поисках крестражей, стерла своим родителям память, видела смерть стольких людей, что тебе и не снилось. А ты говоришь мне, что между мной и бывшим Пожирателем есть что-то общее? Да я лучше удавлюсь, чем стану хоть немного похожей на него!

— Гермиона...

— Падма, подумай о том, сколько в таком случае общего между тобой и алкоголиком Теодором Ноттом.

Гриффиндорка развернулась и покинула Малый бальный зал. Она так громко топала, что звук ее шагов отдавался от стен коридора гулким эхо.

Она в своем уме? Они все сошли с ума?

Гермиона негодовала. Все это напоминало какую-то насмешку — словно она попала в день сурка, где есть только один Драко Малфой. Бесконечно. Каждый гребаный день. Везде, куда бы она ни посмотрела — только он.

Гриффиндорка решила, что прямо сейчас пойдет к профессору Макгонагалл. Будет просить, умолять, но прекратит все взаимодействие с Малфоем и наконец наладит свою жизнь. Наладит свои отношения с Роном.

А если не получится — она запустит в слизеринца Аваду Кедавру, и все решится само по себе.

Гермиона застала профессора Макгонагалл за привычным делом — директор просматривала свитки за столом в своем кабинете.

— Мисс Грейнджер, что привело вас в такой час?

— Профессор, я не могу танцевать с Драко Малфоем на Балу Примирения. Это совершенно невозможно.

— Простите? — недоуменно посмотрела на нее профессор Макгонагалл из-под оправы очков.

— Мы сейчас провели тестовое распределение партнеров, и мне достался Малфой. Опять. Поймите, — Гермиона сделала несколько шагов по направлению к директорскому столу. — Общение с ним абсолютно деструктивно для меня.

— Мисс Грейнджер, вы преувеличиваете...

— Нет, мэм, я преуменьшаю, — со всей серьезностью сказала Гермиона. — Я хочу вернуться на занятия профессора Димова, только бы не заниматься с Малфоем. Я готова дежурить в два раза чаще, только если не с ним. И я лично подмету весь Хогвартс перед балом, если это спасет меня от танца в паре с этим...

Гермиона тяжело дышала, а профессор продолжала изумленно смотреть на нее. Спустя пару молчаливых секунд директор наконец заговорила:

— Мисс Грейнджер, естественно, я не буду насильно заставлять вас заниматься с мистером Малфоем. Если вы действительно хотите вернуться на уроки Общей физической подготовки, то мы обсудим это с профессором Димовым. Но я не могу не ставить вас вместе на дежурства, потому что есть определенное расписание...

— Я никогда не дежурю с Роном Уизли. Почему нельзя составить график таким образом, чтобы я больше не пересекалась с Малфоем?

— Потому что вы с мистером Уизли учитесь на одном факультете. Если вы не заметили, то когтевранцы, слизеринцы и пуффендуйцы никогда не дежурят вместе. И вы, соответственно, тоже. Что же касается бала — я не могу сделать для вас исключение. Если ваза назначила вам в пару мистера Малфоя, значит, она видит в этом смысл. Я лично помогала мисс Патил заколдовать сосуд.

— Профессор, мне начинает казаться, что я схожу с ума. Или что Малфой послан мне в этом году за какие-то грехи — я не знаю...

— Мисс Грейнджер, он обидел вас? — серьезно спросила преподаватель.

Что?

— Он был Пожирателем смерти...

— Я не об этом. Он сделал вам что-то плохое после окончания войны?

Гермиона замолчала. Память подкидывала «идиотку», «ущербную» и, конечно, «поганую грязнокровку». Но для Малфоя раскидываться оскорблениями было как пожелать доброго утра для нормального человека — обыденность, совершаемая на автопилоте. Она давно перестала действительно обращать на это внимание.

— Какие поступки мистера Малфоя заставили вас так эмоционально отреагировать? — продолжала профессор.

В воскресенье он пытался поцеловать меня, думая, что я Пэнси Паркинсон.

В понедельник он обнимал Пэнси Паркинсон за талию на собрании старост.

Сегодня он явился на тренировку с засосом на шее.

А потом случайно притронулся ко мне так, что сердце чуть не проломило грудную клетку.

— Подумайте, действительно ли вы хотите вернуться на занятия профессора Димова и сообщите мне о своем решении в понедельник, — сказала профессор Макгонагалл, не дождавшись ее ответа. — Я постараюсь, насколько это возможно, реже ставить вас в пары на дежурство. Но танец на Балу Примирения, к сожалению, остается за вами. Пройдите через это достойно — в жизни вам тоже будут не всегда попадаться только приятные люди. А сейчас, спокойной ночи, мисс Грейнджер.

Профессор Макгонагалл вернулась к свиткам, давая понять, что разговор окончен. Гермиона вышла из кабинета директора, не чувствуя больше себя собой. Теперь она стала человеком, способным испытывать к Драко Малфою что-то еще, кроме отвращения.

Но что? Что это за чувство? Страх? Любопытство? Подозрение?

Это возбуждение, дурочка. Он тебя привлекает.

Гермиона приросла к полу посреди темного коридора. Открытие было внезапным и совершенно обескураживающим. Она вспомнила о том, как сегодня на тренировке черная спортивная кофта обтягивала широкие плечи Малфоя, и ее щеки загорелись. А от мысли о том, как приятно ощущались его руки на ее бедре и пояснице, заныл низ живота.

О Господи. О Господи...

Она закрыла руками лицо.

Вот теперь я точно в полном дерьме.