Противоядие

Глава 9

Гермиона не помнила, как добралась до своей комнаты. Она была уверена, что переживания из-за ссоры с Северусом не дадут ей заснуть, пока он не придёт. Но стоило ей лечь на подушку, как её сознание погрузилось во мрак, и она уснула глубоким беспамятным сном.

Проснулась она поздно. Субботнее осеннее солнце светило на кровать, не давая игнорировать его яркий тёплый свет. Девушка открыла глаза и осмотрелась. В ногах спал Живоглот в своей любимой странной позе, пушистым животом кверху. А вторая половина кровати так и осталась заправленной.

Гермиона внимательно всмотрелась в комнату, отчаянно желая найти хотя бы какие-то признаки присутствия здесь Снейпа этой ночью. Но не нашла. И от этого осознания сердце сжалось до боли, и слёзы моментально выступили на глазах. Обломки храма внутри неё впивались в лёгкие и кололи рёбра изнутри.

- Что же я наделала? – прошептала она и со слезами упала на подушку.

Северус всю ночь провёл в кабинете, в исследованиях и чтении. Он наивно полагал, что сможет забыться в этом, загрузить свой интеллект настолько, что он сможет вытеснить чувства, как раньше, но не вышло. Он читал, делал записи, но в голове всё звучали слова.

«...да и ко всему прочему он слизеринец!» - звучал настойчивый голос Гермионы.

И его охватывала такая злость, что он ставил кляксы пером поверх своего кривенького, но интеллектуального почерка. Приходилось останавливаться, выводить кляксы волшебством и продолжать, но хватало его ненадолго.

«Теодор умён и образован, он любознателен и смел, но ведь это не важно, так? Для выпускницы Гриффендора.» - эхом звучал его собственный голос.

И злость с глубокой обидой и сожалением перемешивались в его душе. Казалось, как так может быть? Гермиона, такая невероятная, умная, чуткая, рациональная и любознательная, такая... идеальная. И вдруг говорит такие слова, такие злые, чужие, плоские... Слова, которые так сильно задели его. Разве Слизерин – приговор? Разве вообще важен факультет для личности волшебника?

Её слова словно разрушали тот светлый образ, который приходил ему во снах, который заставлял ожидать вечера и даже улыбаться. Образ, который уже слишком сильно повлиял на его такую мрачную неприглядную жизнь, вдруг начал рассыпаться на части. И он не знал, что с этим делать.

А её несдержанность... То, с каким жаром и юношеским максимализмом, практически сломя голову, она заступилась за него... Возможно она хотела как лучше, но подобное поведение для него подчеркнуло её незрелось и горячность, которой он, казалось, до этого за ней никогда не наблюдал.

Всю ночь эти пугающие мысли преследовали его, и с восходом солнца он замкнулся в них, отстранился от мира и реальности и не знал, что с этим делать. Куда податься? В эти моменты он жгуче горевал по Дамбулдору. Он всегда легко угадывал, что у Северуса на душе, как бы хорошо он это ни скрывал. Альбус смотрел в самый корень и вытягивал на поверхность то, чего ты сам не видел и о себе не знал, и всё становилось так понятно, но возможно даже сложнее, чем было.

После обеда Гермиона заставила себя встать. Усталость прошла, хотя общее состояние оставляло желать лучшего. Но лежать и жалеть себя было не в её характере. Хоть она и не могла представить, что будет дальше и есть ли в её арсенале подходящие слова для исправления ситуации, но так тяжело она не переносила даже ссоры с Роном на протяжение всей их дружбы и не только её.

Мысли о Снейпе били её словно волны бьют скалы. Она чувствовала жгучие вину и сожаления о своих словах. Как она могла так неразумно публично сорваться на Нотта, в присутствии коллег? Никаких доказательств, никаких аргументов, просто глупая предвзятость к нему из-за факультета и детского опыта. Хоть Нотт был ей неприятен, о том, каким он, в сущности, был человеком, она действительно ничего не знала, а годы могут сотворить с человеком многое. И она позволила себе эту грубую ошибку, чем так сильно обидела Северуса. Как жаль, что нельзя вернуться назад и всё исправить! Как жаль, что она не придержала свой вспыхнувший к нему гнев! Она почувствовала такую злость на себя, она ведь вела себя, как подросток, более того, как совершенно злой и неразумный подросток. И теперь ей предстояло столкнуться с последствиями.

Единственным выходом сейчас для неё было – заняться спасением детей. Их отношения как будто висели на волоске, но дети не должны были пострадать из-за этого.

Она пересмотрела свою тетрадь с записями про Салазара Слизерина. И хотя она мало что знала о том, какие мысли могли бы посещать самого основателя Хогвартса, ей казалось, что всё должно быть намного проще, чем она думала изначально. И она достала волшебную палочку.

- Экспекто патронум! – произнесла она.

Живоглот только лениво повёл ухом, наблюдая, как серебристый свет из палочки Гермионы вылетает в окно.

С тяжёлым сердцем Гермиона взяла себя в руки, оделась и направилась в свой кабинет. Она смотрела себе под ноги, чтобы не вызывать лишнего внимания несколько припухшими глазами. Но это был выходной и поток учеников в коридорах был куда разряженее.

Гермиона зашла в кабинет и закрыла за собой дверь. Она подошла к своему столу и скрестила руки на груди, размышляя о том, за что ей взяться, пока она ждёт ответа. Но вдруг камин в её кабинете вспыхнул.

Девушка резко обернулась. Из камина вылетел слегка обгоревший листочек – конверт. Гермиона подбежала, чтобы схватить его, пока он не упал, но не успела, и он залетел под одну из парт. Она наклонилась и взяла его, но едва не обожглась. И вдруг она краем глаза уловила что-то. Там далеко, на полу, прямо у входа в кабинет что-то лежало. Она, недолго думая, поднялась и направилась туда.

Удивительно, но под задней партой, что расположена почти у двери, тоже лежал конверт. Он был затоптанный и грязный. Она осторожно взяла его и, движимая каким-то неясным любопытством, открыла.

Она ахнула и чуть не выронила оба письма их рук.

«Враги наследника, трепещите! Ты следующая, грязнокровка!»

И снова этот печатный шрифт. Но это не мог быть Форрест Розье, никак. И всё же это была угроза. Снова.

Она просидела несколько минут, осмысляя произошедшее, и внутри всё сжималось. Ей так хотелось рассказать все свои мысли Северусу. Но она не знала, с чего начать, что сказать ему. Из задумчивости её вырвал пепел, осыпавшийся на её джинсы с обгоревшего конверта. И она развернула и его.

«Гермиона, как я рада получить от тебя известие! Я понимаю, что дело срочное, потому отправляю тебе письмо камином, надеюсь, оно не успеет сгореть по пути. Я бы и сама пришла, но в последнее время мне тяжело передвигаться, малыш постоянно пинается. Кстати, представляешь, у нас с Гарри будет сын! Я так рада! Я знаю, что делать с мальчишками, всю жизнь с ними прожила, а вот с девочкой, боюсь, было бы сложно.

Но я отвлеклась. Да, Гарри действительно любит поговорить во сне. Но я лишь один раз слышала от него что-то похожее на Парселтанг. Не уверена, что это оно, но он мне рассказывал этот сон – ему снились крестражи, поэтому возможно тебе это подойдёт. Он говорил, что пытался открыть какой-то, всё время повторял фразу вроде «». Я её хорошо запомнила, но не уверена, что могу передать её с помощью письма, надеюсь, это поможет тебе.

Очень хотела бы увидеться с тобой, скучаю.

Твоя Джинни.»

Вот оно! Гермиона схватила оба письма, любовно засунула в карманы и, оставив здесь все записи, направилась прочь из кабинета.

Она шла прямиком к гостиной Слизерина и была так сосредоточена, что плохо замечала происходящее вокруг. Не заметила она и Снейпа, что появился в коридоре, ровно, когда она повернула из него в соседний.

Он лишь мельком заметил её локоны и остановился. Всё внутри него перевернулось только от этого быстро ускользающего отблеска её, но он не смог понять, что он чувствует. Он так хотел догнать её и обнять, сказать, что всё хорошо, поцеловать, но почему-то стоял на месте и не шевелился. Ему потребовалось время, чтобы заглушить сотрясающие его противоречивые чувства. И направился в кабинет директора.

Поднявшись, он постучал, и Минерва милостиво пригласила его внутрь.

- Да, Северус? – посмотрела на него директор над очками-полумесяцами.

- Я провёл опрос всех пуффендуйцев о прошлом вечере, но, как и ожидал, ничего нового не узнал о произошедшем. – сказал он, - Никто не видел нападения, никто не знал, где мисс Розенберг была и почему именно она ему подверглась, предположений тоже нет.

- Да, пожалуй, это будет непросто. – кивнула МакГонагалл, - Спасибо, Северус, отсутствие информации – тоже информация, продолжим поиски ответов.

Он молча кивнул и хотел было выйти, но старая мудрая волшебница и не думала оставлять свои мысли несказанными.

- Ты куда? – спросила она и поднялась из-за стола.

- Продолжать поиски ответов. – ответил он отстранённо.

- Я заметила, что Гермионы не было на завтраке и на обеде тоже. – вкрадчиво сказала она, - Ей нездоровиться?

- Я... не знаю. – медленно ответил Снейп.

- Так я и думала. – она сняла очки с носа и сурово посмотрела на него, - Я заметила твоё негодование её поведением, Северус. И думаю, что ты наворотил дел после того, как вы оба покинули мой кабинет.

- Она вела себя недостойно и опозорила меня. – сказал он, отведя взгляд в сторону, стараясь не думать изо всех сил.

- Чем это? – усмехнулась МакГонагалл и поднялась со стула и обошла стол, - Девочка заступилась за тебя, когда того не сделал ты сам. Да, возможно, форма подачи несколько пострадала, но, если ты не заметил, она провела несколько дней в поисках и чтении, только глупец не заметил бы её истощения! Я права? Думаю, можно сделать на это скидку, тем более что ранее за ней подобного не замечалось, да и её действия были не такими уж предосудительными, чтобы так сильно расстраиваться.

Она пристально посмотрела на него.

- Её публичная защита... была мне неприятна. – медленно сказал он, - Я не считаю, что мои взгляды и поступки повод для публичного обсуждения.

- Надеюсь, ты сказал ей об этом?

- То есть?

- Вы поговорили?

Он молча посмотрел на МакГонагалл, и где-то в глубине его чёрных глаз мерцали мысли.

- Ох, Северус... - вздохнула она, прочитав по его глазам.

- Это не твоё дело, Минерва. – отрезал он, собравшись уходить.

- Стой, Северус! – настойчиво позвала она, - Дай мне закончить.

Он нехотя остановился, но дружеские чувства и доверие к ней не дали ему возобновить попытку сбежать, и он обернулся на неё. МакГонагалл подошла к нему.

- Я согласна с тобой, что Гермиона была слишком горяча и неосторожна на язык вчера. – аккуратно сказала она, - Но я вижу, что ты тоже отличился. Я вижу эту перемену, я знаю тебя. Ты такой прекрасный человек, Северус, но порой такой холодный. Даже такие удивительные волшебники, как Гермиона, совершают ошибки, и совсем не со зла. Или ты думал, что всё будет идеально?

Он смотрел ей в глаза, не произнося ни слова.

- Не будет. Я понимаю, с твоим характером сложно быть в отношениях, мой дорогой Северус. – мягко говорила она, - Но неужели она хотела тебя обидеть, а? Конечно, тебе больно, потому что тебе важно её мнение. Но чтобы иметь то, чего у нас никогда не было, иногда приходится делать то, чего мы никогда не делали. В твоём случае – р-а-з-г-о-в-а-р-и-в-а-т-ь.

- Я уже сказал, Минерва, это не твоё дело. – отчеканил он без эмоционально.

- Северус, ради Мерлина! – со злостью сказала она, - Я твой друг! Я вижу и знаю, какую мрачную ношу ты на себя взвалил. Я несколько лет жду, что однажды появится кто-то, кто соберет твоё потрепанное сердце по кусочкам. Поэтому не смей мне говорить, что это не моё дело, и, чёрт возьми, перестань быть идиотом и поговори с ней!

Она замолчала и подошла близко к нему.

- Ты ведь любишь её? – спросила она тихо.

Он этих слов всё внутри вспыхнуло огнём. Его взгляд, казалось, обострился, брови нахмурились, а губы разомкнулись, чтобы вдохнуть больше воздуха. Минерва смотрела своим старым мудрым выцветшим взглядом прямо в его душу, и он больно пронзал её, истязая, сжимая и растягивая. Он никогда не позволял себе думать об этом, никогда не задавал этот вопрос и никогда не отвечал на него, потому как всю свою жизнь любил лишь её – Лили. И сама мысль о любви для него была давно забытой, запретной, похороненной вместе с ней. Но лицо собеседницы вдруг разглядилось.

- Тогда, пожалуйста, соберись, наконец. – повелительным тоном сказала пожилая волшебница.

Гермиона была уже близка к своей цели, оставалось пару поворотов и лестница. Она быстро повернула за угол и столкнулась с вытянутой фигурой, от чего оба они ахнули.

- Смотри куда идёшь, Грейнджер! – возмутился Теодор Нотт.

- Отстань, Нотт. – фыркнула она и уже собралась уйти.

Но вдруг остановилась. Её вчерашние резкие слова с болью отозвались у неё в голове. И как бы сильно то, что она собиралась сделать, ни возмущало её гордость, всё же она повернулась.

- Стой, Нотт! – позвала она уходящего коллегу.

Парень остановился и с недоверием посмотрел на окликнувшую его девушку. Она сделала несколько шагов к нему.

- Слушай, - нехотя начала Гермиона, - я вчера сказала кое-что лишнее в твою сторону. И хотя ты, конечно, ведёшь себя как полный кретин, а тем более позволяешь себе не лестные замечания в мою сторону при любом удобном и не очень случае, я не должна была так безосновательно обвинять тебя, Нотт.

Слизеринец ошарашенно смотрел на неё с поднятой бровью. Но в его серых глазах не было усмешки.

- Это что, извинения, Грейнджер? – удивлённым тоном спросил он.

- Я дважды повторять это не буду. – ответила Гермиона, серьёзно глядя на него.

- Что ж, я, пожалуй, тоже был слишком груб. Такими словам не бросаются в приличном обществе, и мне не стоило уподобляться своим подростковым наклонностям. – ответил он.

Гермиона крайне удивилась таким словам. И хотя каждый звук, произнесённый из его тонких губ, разил аристократизмом и самомнением, эти слова были сказаны не просто так, и явно имели вес.

- Спасибо. – нерешительно сказала Гермиона, - Ну, мне пора.

И она развернулась, чтобы уйти.

- Ты куда так настойчиво идёшь? – вдруг спросил Нотт.

- Э-э, к гостиной Слизерина. – ответила она, удивлённая его интересом, - Хочу открыть эту статую.

- Пошли. – так же неожиданно сказал он.

- А?

- Ты же не думаешь, что тебе, выпускнице Гриффиндора, удастся разгадать тайны Слизерина? – сказал он в ответ, - Ну же, не тупи, Грейнджер, пошли.

И они направились вдвоём. Гермиона не могла передать своё удивление такой внезапной компанией, но обнаружила, что она ей не так уж неприятна. Теодор Нотт никогда не был зачинщиком издевательств над ней, да и не скажешь, что он сильно помогал в этом Малфою, хоть и по понятным причинам, не заступался за жертв своего друга. Но сейчас, при всём недоверии к нему, Гермиона была рада, что извинилась.

Через пять минут эта крайне необычная пара уже была у статуи.

- И что ты хочешь делать, Грейнджер? – спросил он, - Насколько я понимаю, новых зацепок у нас нет.

- Это не совсем так. – сказала она и достала из кармана письмо от Джинни, - У меня есть новая фраза на Парселтанге.

- Но почему ты думаешь, что она поможет? Та же не помогла. – с небольшой, но не очень злой усмешкой проговорил Теодор.

- Мы не знаем её значение, и, хотя я понятия не имею, почему Тайная Комната нам не открылась, тут я думаю, всё проще. – с умным видом говорила Гермиона, - Это был кабинет, куда Слизерин должен был ходить довольно часто. А потому шифровки только лишь Парселтангом должно было быть вполне достаточно, ты так не думаешь? – она посмотрела на листик, - И если нам действительно так сильно повезло, то у нас есть нужное слово.

- Да ну? – с недоверием поднял бровь он.

- Смотри. – Гермиона перечитала фразу, указанную в письме, подошла к статуе и посмотрела в змеиные глаза-изумруды, - Ссайа хасси эппп.

Глаза змей сверкнули ярким зелёным светом. И позади них, в толще лестницы выдвинулась вперёд каменная панель и отъехала в сторону, открывая тёмный лестничный пролёт.

Оба молодых учителя заворожённо смотрели на происходящее.

- Как ты, чёрт возьми, это провернула? – не то ругая, не то хваля, спросил её необычный спутник.

- Да я просто рассуждаю логически и... - она посмотрела на Теодора, его взгляд так сильно требовал ответа, что она перешла к фактам, - Ну, я предполагала, что нужно лишь попросить статую, чтобы она нас впустила, на змеином языке, конечно, потому что во времена Слизерина, как и сейчас, змееустов практически не встречалось. Я спросила у Джинни Уизли – ты помнишь её – она жена Гарри теперь, может быть она слышала или знает, что-нибудь на змеином языке. Она написала мне фразу, которую Гарри произнёс во сне, и из контекста сна, который он ей пересказал, я предположила, что это фраза означает что-то вроде «Откройся». Ну и, как видишь, так и оказалось.

Теодор помолчал.

- Ты чёртов гений, Грейнджер. – произнёс он, - Только не обольщайся, больше я подобного не скажу.

- А этого мне достаточно. – улыбнулась ему она, - Идём внутрь?

Вопрос прозвучал витиевато, на первом же слоге Гермиона усомнилась в том, что может рассчитывать на компанию Теодора и дальше. И хотя она не могла сказать, что его присутствие было ей приятно, но оно было крайне любопытно.

- Пошли. – кивнул он.

Оба они вооружились палочками и вошли внутрь.

Лестницей явно никто не пользовался уже много десятилетий, а то и столетий, но паутины здесь не было. Только странная сырость, почему-то не сопровождаемая плесенью. Ступеней через двадцать на стенах появились светильники, которые вспыхнули зелёным огнём, как только незваные гости подошли к ним.

И вот они вышли в зал. Это была мрачная библиотека без окон, посередине стоял большой котёл из металла, назвать который даже Гермиона не взялась бы, на полу были высечены разные узоры, расходившиеся стройными кольцами от котла. По всем стенам были шкафы, где можно было видеть не только книги, но и различные мрачные артефакты, среди которых угадывались Тёмные магические предмеры. Рабочий стол был завален свитками, которые было страшно трогать, чтобы они не рассыпались, потому Гермионе пришлось приложить титаническое усилие, чтобы воздержаться от их чтения.

- Ого. – только проговорил Нотт, глядя на это.

- Да уж. – поддержала его эмоцию Гермиона.

- Как думаешь, это то, что мы искали? – сказал он откуда-то из дальнего угла помещения.

Гермиона обернулась и стремительно направилась к Теодору. Он стоял перед большой круглой железной дверью, на которой было изображено несколько литых змей. Гермиона сразу узнала её – именно такая дверь была там, внизу, куда они с Роном спускались шесть лет назад.

- Это она. – сказала Гермиона, глядя на дверь.

- Тайная Комната?

- Да. – кивнула Гермиона.

Пусть следующее её действие и было наивно, но она заметила, что змеи расположены не совсем так, как на той двери в подземельях, и это заставило её просто дёрнуть дверь, ухватившись за одну из железных змеиных голов. И дверь поддалась.

- Ты, кажется, родилась под счастливой звездой, Грейнджер. – удивлённо сказал Нотт, - Она не заперта.