22
День: 1444; Время: 14
Все вылазки, за исключением непредвиденных случаев или ситуаций, требующих действий днём, организуются по ночам. В магическом мире вокруг большинства убежищ Пожирателей Смерти выставлена защита, и любые маскировочные чары могут тут же выдать постороннее присутствие. Так что темнота служит естественным камуфляжем, который они вынуждены использовать. И Гермиона привыкает спать в светлое время суток или же вообще обходится без сна.
— Раз эти дома находятся в маггловском мире, почему мы не можем отправиться туда днём? Не похоже, чтобы...
— Потому что мы, вроде как, в бегах, — судя по улыбке, Джастин слишком много времени проводит среди гриффиндорцев.
— Если мы с кем-нибудь столкнёмся, нам в любом случае придётся применять магию — и в этом случае, чтобы сохранить контроль над положением, обыскать здание и выбраться оттуда, мы воспользуемся запасным планом. То, что мы не колдуем без особой причины, позволяет нам выиграть время, — Драко появляется впервые за этот день, и Гермиона надеется, что никто не заметил, как она подпрыгнула от звука его голоса.
Малфой проходит мимо Гермионы к холодильнику, избегая её взгляда. Она могла бы ему задать не меньше дюжины вопросов, но при этом готова озвучить только один — знал ли он раньше. Драко не удивила вчера беспечность Лаванды, он вёл себя так, словно ничего особенного не происходило. По крайней мере, паникуя, Гермиона запомнила всё именно так. Хотелось бы ещё уточнить, каков теперь статус их «отношений», но на такое она не осмелится.
Малфоевские чувства и мысли всегда были своего рода игрой в угадайку, но в этом есть и её собственная вина. Несмотря на напряжённость ситуации, Гермиона решила оставить всё так, как оно сложилось в самом начале. Хотя бы себе она в состоянии признаться: всё дело в страхе, что её настойчивость может либо оттолкнуть Драко, либо выдать её саму.
— Хороший план, — кивает Гарольд и отхлёбывает кофе.
Очевидно, Драко решил, что его подозрительность по отношению к Гарольду не стоит продолжения спора с Лавандой. Ни одна идиотская ухмылка не может быть основанием для обвинения в шпионаже.
— В этом же маггловском районе есть ещё один дом, адрес которого мы обнаружили в том здании с крысами. Он находится слишком далеко и от разрешённых точек аппарации, и от границы между мирами. Чтобы добраться туда, нам придётся воспользоваться маггловским транспортом.
Прежде чем покинуть штаб-квартиру на площади Гриммо, они сделали портключи во все известные им места. Недопустимость использования магии, кроме как в экстренных случаях, исключала возможность создания новых портключей. Джастин предложил угнать машину. Гермиона понятия не имела, что им делать.
— Ехать туда около часа, может быть, двух. Автомобиль? — Джастин склоняется над планом вместе со странно притихшим Симусом.
— Кажется, недалеко от нашего первого пункта назначения проходят железнодорожные пути. Доберёмся до второго места и сориентируемся по карте города.
— Хорошо. А маггловские деньги у нас есть? — Лаванда всем своим видом демонстрирует, что Драко идиот.
В комнате воцаряется тишина: за исключением Симуса, который продолжает пялиться на стопку бумаг, все впиваются глазами в Малфоя. Сам же Драко, выжидая, изучает плитку на полу. Выжидая, потому что знает: деньги есть у Гермионы, но он ничего не говорит и даже не смотрит на неё. Она никогда не видела, чтобы он хоть в чём-то кому-нибудь уступал. Что же сейчас послужило причиной такого поведения? Её реакция после ночи размышлений о произошедшем? Её страх прошлой ночью? Он злился или просто даёт ей время? Но оно ей совершенно без надобности.
Возможно, Малфой решил всё прекратить. Может, ему надоело, достало, что Гермиона превратила его в свой грязный секрет. Ей тут же захотелось запустить ему чем-нибудь в голову. Лишь бы только выбить из Драко его мысли.
Делая вдох, она закашливается, и все, кроме Малфоя, переводят взгляд на неё.
— У меня есть.
День: 1444; Время: 18
— Это место опустело несколько месяцев назад. Очередная. Трата. Времени, — похоже, Симус в бешенстве, и такой напор отнюдь не помогает справиться с бурлящим в Гермионе отчаянием.
— Рон где-то здесь. Все они, нам просто надо... — Гермиона замолкает — Симус свирепо зыркает на неё и демонстративно ускоряет шаг.
Её сердце подскакивает, а волосы на затылке встают дыбом. Симус испытывает злость гораздо чаще любой другой эмоции, но никогда ещё он не пугал Гермиону так, как сейчас. Она притормаживает, и прямо в неё врезается Джастин.
Он бормочет извинения, пожимает её руку и пристраивается рядом.
— Мы не сдаёмся, Гермиона. Это всего лишь раздражение.
— Знаю.
— Как далеко отсюда железнодорожная станция?
— Около тридцати минут ходу, — Гарольд дважды сверяется с часами.
— Отлично.
День: 1444; Время: 19
Ничего не говоря, Малфой хватает её за руку, не давая сесть. По крайней мере, это хоть сколько-нибудь привычное поведение, а не «Гермиона, я бы попросил тебя пересесть вон к той милой женщине, вместо того, чтобы занимать место рядом с этим криминального вида парнем. Будь так добра, пройди вперёд». В той параллельной вселенной, в которой оказалась Гермиона, она почти что ожидала подобную просьбу. Этот Драко за целый день ни разу на неё не взглянул — даже тогда, когда она нарочно раскритиковала его план.
Так что она садится и пялится на малфоевский затылок, наблюдая за тем, как Драко осматривает дородного мужчину рядом с собой, который, в свою очередь, тоже оценивает попутчика. Интересно, чувствуют ли другие люди исходящую от Драко угрозу, или она ограничена их миром и известностью его репутации? Но раз сосед всё же решил игнорировать Малфоя, видимо, тот производит не меньшее впечатление, чем этот мужик, выглядящий так, будто он только что освободился из тюрьмы. Глубокие порезы на челюсти и неимоверно утомлённый вид лишь дополняют картину.
— Драко, — ему не удастся избежать её вопроса, и судя по напряжённости его плеч, он это и сам понимает. — Я могу взглянуть на карту?
Гермиона пыталась найти способ донести до него следующее: она нормально относится к тому, что люди о них знают, она его не стыдится и не хочет прекращать их отношения. Она желала это продемонстрировать, но не слишком навязчиво, чтобы Малфой не подумал, будто это для неё значит слишком много, или же она так поступает только из чувства вины. Ей нужно знать, по-прежнему ли Драко хочет быть с ней. Гермиона понимает: выяснить это при помощи карты невозможно, но ей необходимо завязать общение.
По крайней мере, она в курсе, как вести себя с Малфоем, когда тот злится. Но Гермиона понятия не имеет, что он сейчас испытывает, и так расстроена, что готова врезать ему этой самой картой по голове.
Он молча передаёт ей сложенный лист, и она изучает его пару мгновений.
— Но это же тот город, из которого мы только что уехали.
— Да неужели? — наконец-то, наконец-то.
— О, — они же несколько часов назад договорились, что как только доберутся до населённого пункта, раздобудут другую карту. — Зачем ты вообще мне её дал?
— Потому что ты попросила карту, а это она и есть, — Малфой разговаривает с Гермионой как с ребёнком, но сейчас она закроет на это глаза.
Да чёрта с два! И она шлёпает его по затылку скрученной в трубку бумагой. Слишком уж велико было искушение. Драко резко оборачивается и впивается в неё свирепым взглядом — она почти что улыбается, но Малфой хватает её за запястье и сильно сжимает.
— Попробуй ударить меня ещё хоть раз, — предупреждает он и вырывает карту из её рук.
Это — злость. Ярость поверх той непонятной эмоции, что искажала черты Малфоя, пока он намеренно её игнорировал. Гермионе потребовалось десять минут, чтобы сообразить: наверное, он злится из-за её реакции прошлой ночью, и прийти к выводу: скорее всего, она бы тоже рассердилась, случись Драко повести себя так, будто весь мир разваливается на части из-за того, что кто-то узнал, что Малфой с ней трахается.
Драко гордый человек. Несмотря на отсутствие между ними настоящих отношений, вряд ли, кроме неё, существовал кто-то ещё, перед кем Малфой был бы так открыт. А Гермиона осторожничала, лишь бы удержать всё в секрете потому, что он — Малфой. Только разразись она вечером отвратительными извинениями и, возможно, слезами, всё обернулось бы хуже.
И сейчас Гермиона чувствует себя даже гаже, чем раньше.
День: 1444; Время:22
Она продолжает смотреть на него, и судя по его раздражению, он отлично об этом осведомлён. Гермиона уже видела Малфоя в маггловской обстановке, но лицезреть его стоящим на бензоколонке рядом с механиком и кучкой подростков в рэперском прикиде странно. Она трижды пытается ухватить пакет с попкорном, пока, наконец, не переводит глаза на полку.
Гермиона идёт к Малфою, а тинейджеры провожают её взглядами. За время войны она научилась распознавать отношение других людей. Наглая, ничем не подкреплённая самоуверенность, страх от незнания того, что именно из себя представляет противник, отвратительная жажда крови побеждённого. Драко, равно как Гарри и Люпин, излучает спокойную мощную уверенность. Ту самую, что приходит с умением убивать и осмыслением способности совершить убийство в случае необходимости. Это тёмное, пугающее, но контролируемое осознание своей силы. Гермиона, однако, сомневается, что когда-либо сможет избавиться от своего высоконравственного образа, поэтому когда она смотрит на подростков в ответ, те и не думают отвернуться.
— Попкорн так необходим? — в голосе Малфоя сквозит скука, а Гермиона это терпеть не может.
— Посмотрим, что ты скажешь, когда будешь снова воровать его у меня.
Он смотрит на неё: её нос приподнят, брови изогнуты в его обычной манере. Но, поймав этот пристальный взгляд, Гермиона придаёт лицу более нейтральное выражение, в её памяти всплывает та ночь, когда кто-то кашлял за их дверью. Она открывает рот, но не знает, что сказать, лишь чувствует — должна. Гермиона делает глубокий вдох, ощущая дыхание Малфоя на своей коже.
— Сэр?
Драко вскидывает глаза на женщину за прилавком и подходит к ней, оставляя Гермиону таращиться ему в спину.
— Карту города.
Продавщица отворачивается, и Гермиона готова поклясться: Драко бормочет что-то очень похожее на «Чёрт», и это сбивает с толку ещё больше. Что бы он ни разглядел в выражении её лица, кажется, его это не слишком порадовало. И Гермиона начинает нервничать сильнее: будто она провалила тест, хоть и была внимательна в классе.
Он тянется, чтобы забрать у Гермионы попкорн, и она, воодушевившись, проходит к кассе расплачиваться. Она прижимается плечом к его руке, и ни один из них не отстраняется.
День: 1444; Время: 22
Этот дом — лишь один из ряда точно таких же зданий, выстроившихся по обе стороны улицы. Они проникают в него через заднюю дверь: безмолвно напоминая о раненом плече, Драко неуклюже отступает, и Симус с Гарольдом всем телом врезаются в древесину. Они пробираются к кухне, когда в дверном проёме вдруг появляется обнажённый парень, и Гермиона подозревает, что они ошиблись адресом, — до тех пор, пока тот не вскидывает палочку.
Его убивает Джастин — от прикладываемого усилия плечи друга резко дёргаются вперёд. Всепоглощающий тёмный холод, разрывающий на части нутро и оставляющий шрамы, — вот что такое Авада. В течение всей своей жизни, думая об этом заклятии, Гермиона каждый раз будет испытывать накатывающую тошноту, терзаться опустошающим холодом от тех ощущений, что невозможно позабыть.
Гермиона перепрыгивает через тело не глядя — она уже давно уяснила, что остекленевшие глаза тоже нелегко вытравить из памяти. Необходимо отрешиться — лишь отсутствие эмоций позволяет выполнить свою работу, и Гермионе потребовалось несколько лет, чтобы это понять. Она так сильно переживает по каждому поводу, что было бы ложью утверждать, будто она справлялась со всем, но чёрт побери, если она не старалась.
Чтобы действовать быстрее, они разделяются на пары согласно плану Б, который вступает в силу в случае применения магии. Со стороны лестницы летит зелёный луч: Гарольд и Джастин бросаются вправо, Гермиона и Драко — влево, а Симус отвечает Убивающим заклятием и вместе с Лавандой несётся на второй этаж. Малфой всегда ставит их в одни и те же пары, и пусть они не обсуждали запасной план в деталях, сейчас они действуют почти что инстинктивно.
Распахнув первую дверь, Гермиона замирает так надолго, что этого времени хватило бы застывшей напротив женщине убить её четыре раза подряд. На лице её визави в неярком свете комнаты читаются те же эмоции: шок, страх, смущение, полная неуверенность — обе волшебницы, плотно сжав губы, вскидывают палочки.
Кто-то обхватывает её сзади за плечи, и она узнаёт Драко. Его рука скользит по её шее, когда он резко отскакивает от дверного проёма вместе с Гермионой. Едва с палочки Малфоя срывается заклинание, она дёргается, но он выкрикивает Ступефай. И это хорошо, потому что Гермиона никогда не смогла бы его простить. Никогда бы не смогла посмотреть Драко в глаза — она захлёбывается дыханием, осознавая правдивость этих мыслей.
— Отправь её портключом, — отрывисто командует он ей на ухо и отпускает. Гермиона засовывает дрожащую ладонь в карман и бросается вперёд.
Женщина пялится на неё невидящими глазами, её палочка валяется на полу, и Гермиона не в состоянии оторвать взгляд от выступающего живота, который может означать лишь одно. Пожирательница Смерти она или нет, но Гермиона не может придумать ни единого оправдания убийству беременной женщины. Почему-то это было последним, что она ожидала увидеть за дверью: у неё возникло такое чувство, будто она разом позабыла все известные ей заклинания и чары. На языке вертелось только лишь Убивающее заклятие, а в мозгу билось осознание невозможности его использования.
Но это оцепенение тянется недолго. Все мысли отходят на задний план, когда что-то тяжёлое попадает ей сначала в висок, потом в плечо, а затем проносится возле самого лица. Гермиона вскидывает голову в тот самый момент, когда женщина исчезает, и встречает безумные глаза рыдающего ребёнка.
— Чёрт,— выдыхает Гермиона.
— Ты... Что ты сделала с моей мамой? — маленький мальчик орёт так громко, что на его шее проступают вены, а лицо становится ярко-красного цвета.
Он хватает вазу, и она тут же врезается Гермионе в плечо.
— С твоей мамой всё в порядке. Она в порядке, она...
Он снова кричит — дико и отчаянно, так, как пятилетний ребенок не должен кричать никогда. Он бежит прямо на Гермиону — она по-прежнему стоит на коленях, встречая этот маленький комок ярости, и ловит его за плечи. Крошечные кулачки колотят её по лицу, пока одной рукой она лезет в карман за вторым портключом.
— Она в порядке! Обещаю тебе! Я просто отправила её в безопасное место, поэтому она... Я отправлю тебя к маме, ладно? Я собираюсь...
Неужели все дети вели бы себя именно так? Неужели это и есть их реакция на смерть родителей? Если бы дети убитых ею людей взглянули на неё своими глазами, полными боли и обвинений, смогла бы она когда-нибудь это забыть? Гермиона вдруг понимает, что ее трясёт, в груди затягивается тугой узел, и она чувствует внезапную, почти непреодолимую потребность обнять этого ребёнка.
Его ногти оставляют на её руках царапины, кровь забивается ему под ногти, и Гермиона выдёргивает из свёртка в кармане ленту.
— Мне очень жаль, — шепчет она и плачет — всё это так нелепо.
Она с трудом повязывает полоску ткани на детское запястье — мальчик рыдает и лупит её по щекам — и отскакивает, прежде чем срабатывает портключ. Ребёнок исчезает через две секунды, оставляя Гермиону стоять на коленях посреди пустой комнаты: по рукам её струится кровь, по лицу — слёзы. Гермиона никогда не умела общаться с жертвами войны — невинными очевидцами, видящими в ней либо помощь, либо объект для мести. Катастрофические последствия войны простирались гораздо дальше решения об использовании Непростительного заклятия. Страдали оба мира, в которых они сражались. И неизвестно, получится ли вернуть свои жизни и сможет ли Гермиона когда-нибудь перестать испытывать такое сильное чувство вины.
Всё ещё дрожа, она вываливается в коридор, где сталкивается с Драко, выходящим из другой комнаты. С бесстрастным видом он осматривается, анализируя ситуацию, как того требует инстинкт выживания. Они все одинаковы во время битвы: их лица принимают то неосознанное выражение, которое никто бы не хотел разглядеть в зеркале. Но уже секунду спустя облик Драко меняется, и что-то близкое к панике искажает его черты.
— Что за чёрт?
Гермиона вспоминает, что её руки перепачканы в крови, а слёзы она так и не удосужилась вытереть. По плечу и спине стекает что-то мокрое и липкое, но выглядит Гермиона гораздо ужаснее, чем чувствует себя на самом деле.
— Всё чисто? — она умудряется говорить ровно, пусть и тихо. Судя по тому, как решительно направляется к ней Малфой, все помещения в этой части дома он уже проверил.
— Заклятие?
Схватив Гермиону за шею, он тянет её на себя — наклонившись, она утыкается лбом в его грудь, предоставляя лучший обзор спины. Это так знакомо, некоторым образом утешает, и она выныривает из пучины своих невыносимо тяжёлых мыслей.
— Он решил, что я убила его мать. И что-то бросил в меня. Я в порядке, пусть... — она вскрикивает от пронзающей лопатку боли — Малфой отбрасывает на пол осколок стекла.
— Я не особо хорош в лечебных чарах, — выплёвывает он, и Гермиона не знает: он злится на неё или на себя за это вынужденное признание.
— Драко, что за чёрт! Ты просто... — Гермиона замолкает и сильно прикусывает губу — кожа натягивается на ране, провоцируя новую вспышку боли.
— Эт... — они оба вскидывают головы к потолку — сверху слышится громкий шум, а потом крик Лаванды.
Гермиона и Драко бросаются к лестнице. Гарольд уже поднялся и заворачивает за угол. Всклокоченный, с дикой гримасой, перепрыгивая через две ступеньки, несётся Джастин.
— Путь расчищен.
Джастин и Малфой спотыкаются о тело, лежащее прямо за углом. Гермиона перепрыгивает препятствие, но тут какое-то предчувствие заставляет её обернуться. Шестое чувство, выпестованное на этой войне, жизнью на грани смерти.
— Авада Кедавра! — не думая, кричит Гермиона. Сердце замирает и, едва только знакомая темнота захлёстывает с головой, тут же взрывается чередой бешеных толчков.
Драко выдыхает так резко, что волосы на шее у Гермионы встают дыбом. И этому, наверное, есть две причины: во-первых, Малфой забыл о своей обычной предосторожности, и как минимум двое (включая его самого) были бы уже мертвы, а во-вторых, в доме начинается пожар. Языки пламени облизывают стены, потолок, ступени лестницы. Женщина, обнаружившая себя после смерти своего соратника, яростно кричит, швыряется огнём, и заворачивает обратно за угол.
Кто-то пытается бороться с пламенем, Гермиона же поднимает руку и прижимает её к лицу тем самым движением, над которым подшучивал её отец во время их подушечных боев (О, всё что угодно, только не хорошенькая мордашка, да? Только не это!). Драко плечом задевает ей спину, и они оба стонут от боли. Гермиона влетает в стену, отскакивает и устремляется вслед за Малфоем.
— Нам нужно выбираться! — кричит сзади Лаванда. Хватает Гермиону за локоть, но та вырывается и продолжает бег.
Драко отпрыгивает от угла как раз вовремя — зелёный луч проносится мимо, исчезает в пожирающем стену пламени и взрывается зелёным фейерверком.
— Драко, у неё преимущество, не получится...
— Ребята, уходим! — орёт Джастин.
Малфой снова пытается повернуть, но Гермиона вцепляется в его плечо, всем весом подаваясь назад. С губ срывается крик боли — на порезе на спине расходится кожа, но, упав на пол, Гермиона замолкает под тяжестью Драко. Он быстро переворачивается, странно двигая плечом, — похоже, она потревожила и его раны тоже.
— Какого хера ты творишь? — от такой ярости в его голосе её внутренности обычно стягивает петлёй от страха — бешенство будто бы обдирает его горло, оседая на языке.
— Загадал последнее желание? — рявкает Гермиона в ответ — она больше не боится Драко Малфоя.
— Вся лестница в огне. Нам сейчас же нужно выбираться, — паникует Гарольд, пот льёт с него ручьём — настолько невыносимым становится жар.
— Драко, она собирается спалить весь дом вместе с собой...
Малфой рывком поднимает её на ноги, дёргая за одежду так, что трещит воротник.
Гермиона прикрывает веки от боли, Драко помогает ей выпрямиться: его потная ладонь скользит по её окровавленной руке. Она зло впивается в него ногтями, но это ничто по сравнению с выражением его глаз.
— Именно! Если она хочет сгореть заживо, значит, у неё есть какая-то информация... Твою мать!
Сожаление и гнев. Малфой знает: уже слишком поздно и нет никаких шансов что-то сделать.
Он подталкивает Гермиону вперёд и бежит по ступенькам вслед за ней — Джастин вздыхает с облегчением. Гермиона расшвыривает по сторонам охлаждающие чары — они не сбивают пламя полностью, но хотя бы дают возможность пробраться к выходу. Гарольд, Лаванда и Симус стоят на улице, когда остальная троица выскакивает через главный вход. До Гермионы доносится хлоп-хлоп-хлоп-хлоп — звук лопающейся на заднем крыльце кукурузы, слышащийся сквозь треск древесины и гул пламени.
— Гермиона... — начинает Лаванда.
— Я в порядке.
— Только выкини такое ещё раз!
— Драко? Успокойся, — осаживает его Гермиона — ей слишком больно, к тому же она очень беспокоится за Малфоя.
— Я?.. — в нём снова закипает ярость.
— Лестница на чердак была охвачена пламенем, та сумасшедшая стояла наверху, желая умереть и намереваясь выпустить Аваду, стоит тебе только показаться из-за угла! Драко, и ты ещё что-то говоришь о самоубийственной операции гриффиндорцев! Ты бы не смог выбраться оттуда живым. Собирался рискнуть своей жизнью, имея лишь ничтожный шанс на спасение? — она и не знала, что разозлилась настолько сильно, пока не начала орать.
Драко сердито смотрит в ответ, но его губы сжаты в тонкую линию, и Гермиона знает: на этот раз она победила. Наконец-то. На улице вспыхивают огни, и они с запозданием замечают, что свет зажигается по всему кварталу. Джастин переводит шальной взгляд с Гермионы на соседние дома, и Симус чертыхается сквозь зубы.
— Министерство и соседи скоро будут здесь, — констатирует Лаванда, но они уже бегут по улице, и гнев Гермионы постепенно стихает.
День: 1445; Время: 5
Они скрываются в лесу в течение пяти часов. Драко с ней не разговаривает, если не считать короткого «Сядь». Скатав и просунув куртку Гермионы между её спиной и деревом, он заставил её откинуться и зафиксировать этот валик плечом. О лечащих чарах вопрос даже не стоит — единственное, что они могут сейчас сделать, это остановить кровотечение. Драко сердито косится на Гермиону, заметив, что его рана снова открылась, — то ли из-за того, что она его дёрнула, то ли из-за того, как именно это произошло.
Бесконечная игра в шарады между Драко Малфоем и Гермионой Грейнджер вновь продолжается.
Самое значимое последствие битвы обнаруживается тогда, когда они углубляются в лес и Джастин наконец отвечает на вопрос, почему же они не воспользовались портключами. Кажется, Драко хватит удар, едва Джастин признаётся, что он потерял сумку в доме. У них остались портключи только в Министерство и больницу Святого Мунго, и все пять часов в лесу пропитаны злобой.
Гермиона старается заснуть, но адреналина в крови чересчур много, и каждый раз, закрывая веки, она видит глаза того маленького мальчика, что смотрит прямо на неё. К тому же ей по-прежнему не дают покоя те мысли, что было жизненно необходимо выплеснуть во время бега по улицам. Маленький мальчик, обнажённый юноша не старше семнадцати лет в коридоре, мучительный холод Убивающего заклятия, беременная женщина, вероятность гибели Драко, опоздай Гермиона хоть на секунду и не отпрыгни Малфой так быстро от того чёртового угла. Кто-то мог бы решить, что она уже привыкла к возможным смертям. Но Гермиона считает, что свыкнуться с подобным невозможно.
Они выбираются из леса, когда рассветает. Лаванда и Джастин трясутся от холода, хорошо отдохнувший Гарольд снова улыбается. Не говорящий ни слова Симус вышагивает впереди. Драко выглядит столь же уставшим, сколь измученной чувствует себя сама Гермиона — заходя в отель, она только и может, что жадно смотреть на рекламу завтрака.
— Две комнаты с двуспальными кроватями, пожалуйста, — голос Гермионы слишком дрожит, и сотрудник отеля за стойкой долго изучает её измождённое лицо и куртку Драко на её плечах.
Интересно, как он отреагирует, если она ему расскажет, что они только что пять часов подряд прятались в лесу после сражения, во время которого Гермиона убила человека Авадой, выпущенной вот из этой безобидной палки? Что на неё напал маленький мальчик, и она вся залита кровью — именно поэтому этот высокий статный парень одолжил ей свою куртку. Интересно, что сделает этот мужчина, если она скажет, что это всё и ради него тоже? Ради этого мира. И он никогда ни о чём не узнает.
— Путешествуете? — улыбается служащий, что-то печатая на компьютере, и Гермиона буквально чувствует, как Драко прикусывает себе язык.
— Да. Заснули в поезде и пропустили остановку, — Гермиона улыбается в ответ, а Драко окидывает её резким взглядом. Она не понимает причины этого, пока мужчина снова не подаёт голос. И Гермиона теряется, вспоминая, почему Драко считает, что ей нужно завязывать с враньём. Навсегда.
— А куда направлялись?
Она понятия не имеет, кто тянул её за язык, — нервничая, она перестаралась. В глазах мужчины любопытство сменяется подозрительностью.
— На свадьбу друга, — легко откликается Драко.
— О, надеюсь, вы её не пропустили.
— Пропустили.
Что ж, по крайней мере, этим можно объяснить резкость и нетерпеливость малфоевского тона.
— Что ж... — служащий замолкает, осторожно глядя на Драко. — Обычно мы не позволяем гостям останавливаться на пару часов, но сейчас у нас есть свободные номера.
— Отлично.
— Кредитная карта? — Малфой вопросительно приподнимает брови, очевидно не имея ни малейшего представления, о чём идёт речь, и протягивает купюры. — О, хорошо. Вот ваши ключи... 201 и 317.
— Спасибо, — Гермиона улыбается, забирает конверты со стойки регистрации и следует к лифту за Гарольдом и Джастином.
— Мы могли бы воспользоваться лестницей, — предлагает Гарольд.
— Я вас умоляю. После прошлой ночи я отказываюсь шевелиться, — бормочет Лаванда, утыкаясь лицом в его плечо.
Гермиона непроизвольно откашливается и пялится на ботинки Драко, пока звуковой сигнал не сообщает, что они приехали на второй этаж. Из кабины выходят все, кроме Симуса и Гарольда — эти двое замерли в дверях, не давая им закрыться.
— Кто где спит?
— Думаю, сначала нам надо кое-что обсудить, — тянет Драко и, не оглядываясь, идёт по коридору.
— Мне правда очень жаль, — Джастин прекрасно понимает, о чём именно пойдёт разговор. Прикусив губу, он опускает голову.
— Ошибки случаются, — быстро откликается Гермиона, пока кто-то не ляпнул что-то другое, и пожимает руку друга.
— Эта обойдётся нам слишком дорого.
Гермиона согласна — у неё осталось не так уж много сбережений, накопленных до войны. Господи, это как воспоминания о другой жизни.
— Никто не погиб, мы найдём выход.
Она вставляет ключ в скважину и открывает дверь, игнорируя желание заползти на ближайшую кровать. Обсуждение, душ, кровать, еда — вот такой порядок. Драко пересекает комнату и задёргивает шторы, Лаванда и Гарольд устраиваются на кровати, а Симус остаётся стоять у двери, словно намереваясь сбежать.
— Мне нужно в ванную комнату... — начинает Джастин.
— Мы и без тебя справимся, — улыбается Гарольд, отмахиваясь.
— Почему это? Он их потерял, а значит, он и должен вернуться обратно! — даже будучи уставшей, Лаванда пронзительно кричит от волнения.
— Вернуться обратно? — Гермиона качает головой, будто одного её вопроса недостаточно, чтобы продемонстрировать непонимание.
— Ты что, в лесу нас не слушала? Один из нас отправится в больницу. Нам нужны портключи в убежища, запасы медикаментов, еда... — Лаванда замолкает, оглядываясь на Драко. — А как попасть сюда обратно?
— Тем же самым маршрутом.
— Да мы тут навсегда застрянем! — взмахивает руками Лаванда.
Гермиона нервничает, но тут в ней подаёт голос здравый смысл. У них хватит денег только на три дня в гостинице, но что важнее, она не хочет терять время, желая снова приступить к поискам. Она даже не собирается спать дольше пяти часов. Если она может функционировать, значит, будет искать Рона. Она должна.
— День на то, чтобы всё раздобыть, пара часов на путь обратно. Это полтора дня, бестолочь, не преувеличивай.
— Ну, прежде чем ты продолжишь обижать мою девушку, — Гермиона впервые слышит, как Гарольд кого-то или что-то защищает, — отправиться вызываюсь я.
— Что? Милый, ты не можешь, а что, если тебя поймают?..
Они начинают перешептываться, что-то мурлыча друг другу, и всем присутствующим становится неловко. Джастин машинально открывает дверь, но Симус тотчас же так резко бьёт по створке, что чуть не задевает ею плечо друга. Все переводят на него взгляд, и Симус, уставившись на стену перед собой, произносит:
— Пойду я.
— Нет, уже вызвался Гарольд, — Лаванда кивает и улыбается своему парню.
— Если ты хочешь уйти, Финниган, пожалуйста. Но нам нужен тот, кто планирует вернуться назад.
Гермиона с любопытством косится на Драко, но, взглянув на Симуса, с удивлением отмечает, что он смотрит не на Малфоя, а прямо на неё.
— Я не предаю своих друзей, Малфой.
В комнате воцаряется тишина, и Гермиона не может избавиться от мысли, что все присутствующие в курсе происходящего, пусть она сама ничего не понимает. Она видела, что Симус бесился весь день и всю ночь, и сейчас у неё закрадывается подозрение, что все, за исключением её самой, знают причину. Озарение снисходит на Гермиону после того, как Лаванда бормочет ругательства себе под нос, и до того, как подаёт голос Джастин.
— Симус, друг, почему бы нам не пройтись?
— Никуда я не пойду. Я уже полночи ходил без всякого повода...
— Чем больше мест, в которых мы никого не находим, тем быстрее сокращается наш список... — Гермиона пытается сделать вид, что это его обычная истерика, но напряжение сгущается, и её сердце начинает бешено биться.
Симус знает. Он знает о ней и Драко, и судя по всему, услышал об этом от Лаванды — та, поднявшись на ноги, виновато смотрит на неё. Дыхание Гермионы убыстряется, и даже Гарольд перестаёт улыбаться.
— Заткнись.
— Симус... — начинает она несмело.
— Ты знаешь, что Рон может быть мёртв. Мёртв. А ты тут трахаешься с Малфоем, с тем мудаком, которого он ненавидит. А между тем его могут до смерти мучить малфоевские дружки.
— Рон не погиб, — Гермиона старается, чтобы её голос звучал зло, но она хрипит, и слова будто бы крошатся о зубы. — Вовсе нет! А то, чем занимаюсь я, тебя не касается, Симус Финниган! Не смей осуждать меня, у тебя нет никакого права...
— А разве не он...
— Даже не пытайся говорить мне о его прошлых предрассудках — не теперь, когда он столько сделал, в то время как ты стоишь здесь, не желая отказываться от прошлого и...
— Ты предательница, Гермиона! Ты трахаешься с Драко Малфоем...
— Членом Ордена, человеком — хорошим человеком, — который на нашей...
— Гермиона, а тебя это оправдывает? Ты...
— Хотелось бы знать, что ещё ты скажешь, Финниган.
Она не осознаёт, что находится на грани гипервентиляции, пока не слышит приближающийся голос Малфоя.
— Пошёл на хер. Нравится трахаться с пожирательским прихвостнем? Сыном того человека, что чуть тебя не убил? Он называет тебя грязнокровкой, когда...
— Симус! — кричат одновременно Лаванда и Джастин, Гермиона тянется к палочке, а за её спиной раздаются быстрые шаги Драко.
— ...своей маленькой грязнокровной шлюшкой, — Симус замолкает, поднимает руку, но Драко движется быстрее — хруст кости о кость разносится по всей комнате.
Гермиона шокированно следит за тем, как Симус выпрямляется и бросается на Драко — его пальцы впиваются в раненое плечо Малфоя, а кулак летит прямо в лицо противника. Малфой перехватывает запястье Финнигана и резко выкручивает — желудок Гермионы делает кульбит, когда комнату наполняет ещё один хруст. Симус воет, отводит кулак с перепачканными кровью костяшками и снова впечатывает его в челюсть Малфоя.
Джастин ловит Симуса за плечи как раз тогда, когда Драко опять бьёт Финнигана. Симус что-то кричит, но захлёбывается кровью. Финч-Флетчли умудряется приподнять друга и тут же получает локтем в живот, а Драко вскакивает на ноги. К тому моменту, как Гарольд вцепляется в Малфоя, тот как клещами впивается в горло Симуса пальцами — голова Финнигана прижата к стене, а ноги скребут по полу. Драко наклоняется, открывает рот, чтобы что-то сказать, но Гарольд оттаскивает его назад — Симус не успевает его пнуть.
Раскинув руки, Лаванда со слезами на щеках влезает между дерущимися.
— Хватит!
Гермиона втягивает в лёгкие воздух — чёрные точки в глазах пропадают, уступая место головокружению, — и только сейчас замечает, что всё это время она сдерживала дыхание. Она стоит, не шевелясь, лишь только руки трясутся, и даже если по лицу её текут слёзы, она вытирает их прежде, чем кто-то сможет это заметить.
Больно. Гораздо больнее, чем ей казалось. Пожирательский прихвостень? Да, было такое. Сын человека, который пытался её убить? Да. Но этот сын совсем не похож на отца, и Гермиона знает об этом с той свирепой ясностью, что иногда пугает её саму. Симус не прав, но не это волнует Гермиону. Поражает быстрота, с которой друг на неё накинулся.
— Чёртов ублюдок, — беснуется Симус.
— Ты зашёл слишком далеко, Финниган. Полагаю, ты должен...
— Однажды я убью тебя. На поле боя, в самой гуще событий. Моё лицо будет последним, что ты увидишь, — Симус говорит так спокойно, словно обдумывал эти слова уже очень давно, и они приносили ему успокоение. Наверное, так и есть. И Гермиону тошнит.
— Можешь поставить на кон свою жизнь — этого никогда не случится, — рычит Драко, вытирая с губ кровь.
— Что-то ты припозднился, Малфой. Слишком долго здесь обживался, — Симус лающе смеётся, и Гермиона переводит глаза на Драко. — Ты отлично притворяешься, но я вижу тебя насквозь. Запал на грязнокровку? Слишком близко ко...
— Хватит. Прекрати. Немедленно, — Гермиона ещё никогда не видела Лаванду в такой ярости.
Кажется, Симусу физически трудно подчиниться, но он всё же замолкает.
— Я отправляюсь в Мунго... Ублюдок мож... — он осекается — Гермиона швыряет к его ногам сумку с портключами. Драко и Лаванда отступают от рассыпавшихся по полу ключей, чтобы не отправиться ненароком в больницу. Симус, стиснув зубы, замирает, наклоняется, подбирает один. И пока не исчезает, сверлит взглядом Драко.
— Мне надо тоже отправиться? Убедиться, что он никому не расскажет, где мы... или мы сейчас уходим?
— Он не проболтается. Не станет рисковать всей операцией, несмотря на злость, — бормочет Джастин и, схватив полотенце, собирает в сумку оставшиеся портключи.
Драко Малфой только что встал на её защиту. Влез в драку, получил по физиономии, чтобы её защитить. Что люди делают в таких случаях? Сейчас при взгляде на него Гермиона чувствует лишь суматошное биение сердца и головокружение. Это же должно что-то значить. Дело не просто в вине за то, что Малфой частично является причиной той ситуации, в которой она оказалась. Ведь так?
Драко медленно проходит в ванную комнату и ударом ноги захлопывает за собой дверь. Створка закрывается неплотно, и Гермиона смотрит на зазор, когда её цепляет за локоть Лаванда.
— Мне так жаль. Я думала, он уже знал, и это как раз и было одним из поводов, почему он так ненавидит Малфоя, понимаешь? Я завела разговор... ничего не значащая болтовня вчера, типа «о, ну ведь правда глупо: Гермиона так переживала, что её друзья всё узнают». И... я лишь надеялась, он ничего не ляпнет, пока я сама не расскажу тебе, как облажалась.
— Всё в порядке, — сдержанно откликается Гермиона, и Лаванда начинает волноваться ещё сильнее. — Я собираюсь помыться.
— О, да, конечно.
Гермиона сбрасывает куртку Драко с плеч на пол. Надо будет отчистить её от крови. А может, Малфой просто выкинет её — такие пятна плохо отходят. Все отводят глаза, пока Гермиона идёт к ванной комнате. Она убеждается, что створка хорошо закрылась, и в течение четырёх секунд смотрит на плитку, прежде чем собраться с духом и перевести взгляд на Малфоя:
— Нужна помощь?
Он встречается с ней глазами в отражении в зеркале, замирает, а затем продолжает смывать кровь с руки.
— Я в состоянии справиться сам.
Гермиона не представляет, что ответить, избежав при этом неловкости, поэтому хватает свободное полотенце и открывает кран в ванне. Голова её занята несколькими вещами: насущностью принять душ и найти причину остаться; возможностью раздеться и залезть в ванну, чтобы отвлечь внимание; потребностью что-то сказать, чтобы вовлечь Малфоя в разговор, и необходимостью прекратить вести себя как маленькая идиотка и просто поцеловать его в благодарность.
— Можешь мне помочь?
Драко издаёт какой-то веселый звук, и, обернувшись, Гермиона с удивлением замечает, что его губы изогнулись.
— Это просто невыполнимая задача.
О... О, потому что именно этим Малфой занимается постоянно. Если он не злится, то насмехается над ней, чтобы не чувствовать собственную уязвимость. Ему нужно вести себя привычным образом, иначе всё полетит к чёрту.
— Ха-ха, — но голос её слишком скрипит. Она торопится, чтобы Драко опять не настроился на серьёзный лад: серьезный Малфой — злой Малфой, а значит, тот, с которым сложно иметь дело. — Моя спина.
Гермиона на мгновение замирает, потом рывком снимает футболку через голову, морщась от боли в плече. Высвободившись, она с радостью замечает, что внимание Драко теперь полностью приковано к ней. И делает вид, что внизу живота не начинает закручиваться возбуждение. Реакция Симуса неприятна, но она ожидаема. А вот поведение Драко было непредсказуемым, и оттого в груди зарождается чувство, которому Гермиона отказывается подыскивать название.
— Не этим, — она указывает на окровавленное полотенце, которое Малфой выжимает в раковину. При звуке её голоса он переводит взгляд на её покрывшееся румянцем лицо.
— Я ничем не болею.
— Знаю. Это понятно. Но... это же антисанитария...
Ухмыляясь, Драко вскидывает бровь.
— Хочешь сказать, моя кровь грязная?
Гермиона поджимает губы и запускает в него своим полотенцем, но сухая ткань не долетает до Малфоя. Драко усмехается, а Гермиона размышляет о том, как тяжело ей в последнее время справляться с его перепадами настроения. Она отстаивала его перед Симусом — так что Малфой должен быть в курсе её убеждений. Он, в свою очередь, тоже защищал её перед Финниганом, так что, наверное, они чуть больше открылись друг другу. Их взаимоотношения сбивают с толку. С толку сбивает Малфой. Но если быть честной, Гермионе это нравится. Драко же сам говорил, что она странная.
— Я лишь выжимал воду, — он берёт чистое сухое полотенце, и Гермиона кивает — вытираться влажным ей самой очень не нравится. — Ты собираешься принять ванну или пытаешься задохнуться в пару́?
— Ой, — она оборачивается через плечо, затем косится на Малфоя и снова краснеет. — А ты будешь принимать ванну?
Драко изгибает бровь, а Гермиона тем временем подбирает с пола брошенное полотенце. Неизвестно, перестанет ли она когда-нибудь робеть перед Малфоем, но несомненно, они оба, несмотря на свою сущность, готовы рискнуть, чтобы происходящее между ними не заканчивалось. К тому моменту, как Гермиона выпрямляется, Малфой успевает стащить свою рубашку.
При виде его плеча Гермиона шипит сквозь зубы: кожа местами синяя, местами лиловая и выглядит в целом плохо.
— Нам срочно нужны медикаменты.
Малфой пожимает здоровым плечом и начинает расстёгивать брюки.
— Сколько лет было ребёнку?
— Какому ребёнку? — он так легко переключает её внимание и, судя по играющей на губах улыбке, прекрасно это осознаёт.
— Тому, который превратил твои руки в фарш.
Это преувеличение. Мальчик оставил пять отметин на одном предплечье и семь на другом.
— Я бы дала ему пять.
— Удар что надо.
Стараясь сохранить равнодушный вид, Гермиона жадно осматривает голое мужское тело, впиваясь взглядом в дорожку волос, показавшуюся в расстёгнутой ширинке. Его нагота ей нравится — наконец-то она может себе в этом признаться. Малфой приподнимает лицо Гермионы и проводит холодными пальцами по воспалённому участку на челюсти.
— Синяк? — шёпотом спрашивает она.
— Да, — Драко тоже понижает голос.
Гермиона тянется ему навстречу, её горячие ладони скользят по его прохладной коже — губам, щеке, линии носа. Она думает, что стоит ей произнести «спасибо», как Малфой закроется от неё, поэтому решает показать свои чувства. Они всегда разговаривают действиями — слова кажутся неправильными.
— Мне надо сначала смыть кровь и грязь, чтобы вода... — она замолкает — Драко рывком стягивает с её бёдер штаны и бельё, но зрительный контакт не разрывает, поэтому Гермиона продолжает: — не стала грязной.
Драко наклоняется, чтобы окончательно избавить её от одежды, — носки Гермиона стягивает сама, как только он выпрямляется.
— Грейнджер, в этом и кроется смысл принятия ванны. Вода всегда становится грязной.
— Она даёт возможность расслабиться.
— Я и не спорю. Залезай.
Он вручает Гермионе полотенце, и она, неловко забравшись в ванну, садится на бортик, чтобы смыть кровь с рук. Она шипит и морщится от горячей воды и шершавости ткани, только теперь понимая, почему лицо и руки Драко были холодными. Она слышит за спиной звук расстёгивающейся молнии и шорох одежды, мельком думает о своих друзьях по ту сторону двери, но не переживает по этому поводу. Вот и ещё один способ доказать Драко своё отношение.
Малфой вытаскивает полотенце из её рук и сам залезает в ванну. Гермиона наблюдает, как он садится, прислоняясь спиной к краю. Драко выжидающе смотрит на неё, и она устраивается между его ног, сперва полностью его оглядев. Обхватив её бедра, он притягивает её поближе к себе — его ладони касаются плеч, а твердеющий член упирается в спину.
— Будет больно.
— Знаю.
— Я не буду осторожничать, как Браун. Я собираюсь смыть всю грязь.
— Знаю.
Гермиона терпит, но то, как она стискивает пальцами его колени, говорит о многом. Розовая вода стекает по ногам, и Драко периодически подаёт ей полотенце — ополоснуть под краном. И пока она занята этим, обводит подушечками пальцев её позвонки и опухшее плечо.
Гермиона думает, что в этой ситуации ей должен видеться особый смысл — год назад так бы всё и было, но сейчас её это вовсе не трогает. Её кровь для него — всего лишь кровь. Может быть, именно её кровь — та самая, которая десятки раз была на его руках, кровь его любовницы и друга. Наверное, Гермиону должна шокировать разница между этим моментом и периодом их обучения в Хогвартсе, но между этими точками на временно́й оси лежат годы, и каким-то неведомым образом ей всё ясно. Будто бы не было других путей, которыми можно было прийти к этой секунде.
— Готово.
Она в последний раз споласкивает полотенце и ждёт, пока грязная вода уйдёт в водосток. Затем отбрасывает его в раковину, но промахивается, вместо этого задевая вентиль крана. Не зная, что говорить, Гермиона гладит колени Драко и позволяет ему притянуть себя к груди.
— Ты не собираешься закатывать истерику, ведь так?
— Нет, — Гермиона качает головой, следя за его пальцами на своих бёдрах. — Подожду до окончания войны.
— Отличный момент.
— Чем ты хочешь заняться?
— О чём ты?
— После войны, — поясняет она.
— Так далеко наперёд я не загадываю.
— Пессимист.
— Мне лень.
— Враньё.
Гермиона шеей чувствует ухмылку Малфоя, которая исчезает, едва он целует её в скулу. Его ладони — теперь он знает, что нужно задействовать обе руки, — приподнимают её волосы, заставляя Гермиону обернуться. Он медленно целует её, и она, помня о его разбитой губе, нежно ему отвечает. Проводит языком по ранке, и наверное, Драко это нравится — теперь он целует её крепче.
Густые волосы частично рассыпаются — одной рукой Малфой проводит по её шее, боку, талии, скользит ладонью по животу, приподнимает грудь. Гермиона тяжело дышит через нос и неловко старается повернуться. Глаза Малфоя тёмные, он очень привлекателен. Обхватывая её ягодицы, Драко с плеском тянет Гермиону на себя.
Она прижимает ладони к его животу, с силой проводит по груди и, вовлекая Малфоя в очередной поцелуй, чувствует, как его кожа растягивается под её пальцами. Кажется, его губа начинает кровоточить — Гермиона ощущает во рту слабый металлический привкус, и ей наверное, должно быть неприятно, но это совсем не так. Наверняка Малфой тоже его заметил, его язык сплетается с её. Гермиона подаётся бёдрами ему навстречу, и он стонет ей прямо в губы.
— Кран, — бормочет он и толкается в ответ — Гермиона тут же вбирает в себя его язык.
— Что? — переспрашивает она: ей не особо важно, что он сейчас говорит.
Вроде бы, ему тоже, его рука поглаживает её живот, пальцы скользят по коже.
— Вода.
— Ага, — она понятия не имеет, что он имеет в виду.
Стоит ей обхватить член ладонью, как Малфой дёргается и, оторвавшись от её губ, перемещается к шее.
— Чёрт с ней, — стонет он, прижимается открытым ртом к её коже, вычерчивая языком какие-то знаки.
Гермиона вынуждена откинуть голову, ей приходится для опоры вцепиться Малфою в руку — его поцелуи уже добрались до её груди. И тут она понимает, что касается затылком воды. Моргая, она смотрит в потолок, пытаясь выловить хоть одну здравую мысль в затуманенном мозгу, — Малфой обхватывает её сосок губами, и она стонет, ещё крепче прижимая к себе его голову. Лаская её спину, он поднимается на колени и смотрит так, что у Гермионы перехватывает дыхание.
— Погоди, погоди... кран, вода, — она взмахивает рукой, неохотно отрывается от Драко и поворачивается лицом к крану. От этого вода новой волной переливается через бортик на пол, и Гермиона едва успевает закрыть кран, как Драко снова стискивает её бёдра.
Он подтягивает её обратно, и ещё больше воды выплёскивается на плитку. Одной рукой Малфой сжимает её ягодицу, а второй направляет себя. Жарко дышит в спину, сдувая капли с кожи Гермионы. Прикусывает её за ухо, и они оба стонут, когда она опускается на него.
— Чёрт, Гермиона.
Она осязает его слова, ощущает вибрацию его груди, чувствует, что сильная рука её обнимает, а плечи крепко прижаты к её собственным.
Она начинает двигаться быстрее, вода с каждым толчком переливается через край. Опустив руку, Гермиона переплетает свои пальцы с его — и ей плевать, что это очень личный жест. Малфоя это тоже не беспокоит, его вторая ладонь ползёт по её животу к груди, и она свободной рукой до боли вцепляется в бортик ванны.
— Драко, — шепчет она и опускает голову на его плечо, надеясь, что на здоровое.
Он пожимает им, и, распахнув глаза, Гермиона громко стонет — Малфой подаётся вверх, и её пальцы крепче стискивают под водой его ладонь. Она приподнимает голову и поворачивается, чтобы взглянуть на Драко, и он, наклонившись, так восхитительно-неловко целует её.
Гермиона защищала Драко Малфоя по ряду причин. И это определённо одна из них.