15
День: 1296; Время: 20
Борясь с сонливостью, Гермиона устало опускает глаза. Прошлой ночью слишком много мыслей бродило в её голове, мешая спать. Рон уехал вчера днём, и несмотря на то, что она понимает: сейчас не самое подходящее время для дурацких обид, выкинуть слова друга из головы не получается. Ей до сих пор больно, она злится, но эти переживания можно отложить до окончания войны и не терзаться ими сейчас... Именно поэтому после прогулки Гермиона вернулась поговорить с Роном, будто до этого ничего не было сказано.
Но ей всё же надо выплеснуть накопившиеся за грудиной эмоции — хотя бы для того, чтобы решить проблему со сном. Гермиона знает: у Малфоя нет никакого желания её выслушивать, но не сомневается, что он не упустит ни слова из её излияний, впрочем, как обычно.
— У меня такое чувство, будто на этой войне от меня никакого толку. Да, я в ней участвую, но уже не так, как в самом начале. У меня ощущение, что я сделала меньше, чем требовалось. И что я должна быть с Гарри и Роном — как и всегда.
Сперва ей кажется, что Малфой промолчит, — он сидит, уткнувшись в газету, и выражение его лица никак не изменилось с начала её тирады. Но он удивляет её и, вздохнув, отвечает:
— То, что ты не с ними, не означает, будто ты не вносишь свой вклад. Ты должна была это понять, хотя бы вспомнив о том, что с тобой случилось, — он потирает лоб. — Твою сообразительность и впрямь переоценивают.
— Я знаю, что вношу свой вклад, но я не знаю, достаточно ли этого.
— Грейнджер, ты хоть понимаешь, что они разыскивают крестражи? И что с тех самых пор, как они отправились на поиски, их команда лишь пару раз вступала в бой с Пожирателями Смерти? Что основная причина, по которой Поттера отсюда вытащили, — это стремление сохранить его в безопасности, чтобы он в принципе не мог оказаться под угрозой? Не сомневаюсь: посмотрев в лицо фактам, ты сообразишь, что, скорее всего, на этой войне ты сделала больше, чем они.
— Поиск крестражей намного важнее сражений. Не найди мы их — и проиграем все свои битвы, несмотря на их ценность.
— Битвы важны не меньше, если не больше. Без этих побед Поттеру в любом случае не видать удачи. Да кто вообще смеет заявлять, будто того, что ты делаешь, недостаточно? Никто. Ты здесь. Этого хватает.
— Просто... сейчас мне кажется, что я от них очень далеко. А ведь я всегда была с ними рядом. Рон же ведет себя так, будто я не имею никакого отношения к происходящему потому, что теперь я не с ними.
— В таком случае, это именно он не имеет отношения к происходящему, — тянет Малфой. — Грейнджер, может, сейчас самое время перестать мерить свою значимость тем, как сильно в тебе нуждаются другие люди?
Она замолкает и поднимает на него глаза: Малфой продолжает читать газету, словно секунду назад не озвучил ту сокровенную истину, которую кроме него, кажется, так никто и не понял. А может, он это всегда знал... как общеизвестный факт о её персоне.
Гермионе необходимо, чтобы люди нуждались в ней, рассчитывали на неё. Именно так она понимает, что чего-то добилась в этом мире. Зависимость других людей от её умений, ума, дружбы — вот то, от чего зависит она сама. И именно по этому критерию она всегда оценивала свою важность и результативность.
— Но таков мир. Связи с людьми — вот мерило наших жизней. Показатель того, кем мы являемся и что оставляем после себя.
— Связи, основанные на необходимости? Человек может завтра навсегда уйти из твоей жизни, но это не отменит того, что ты была неравнодушна к нему или изменилась под его влиянием. Ты всегда будешь частью его жизни, а он всегда будет тебя помнить. И то, что ему без надобности твоё самоубийство ради него, не означает, что он забудет о том, что испытывал — или до сих пор испытывает — привязанность к тебе.
— Но для формирования этой связи как раз и важно, чтобы он во мне нуждался.
— Нет. Он просто хочет, чтобы ты была рядом — именно так зарождается привязанность. Поттер, Уизли — да любой другой из твоих приятелей — не перестанут хотеть, чтобы ты была рядом, только лишь потому, что в тебе отпадёт нужда.
Потирая лицо, Гермиона пожимает плечами.
— Может быть.
— Кстати, к слову о нужде, — Малфой приподнимает кружку и, качнув ею в сторону кофейника, протягивает Гермионе. — Кофе?
— Сам налей, ленивец, — она собирается с силами, чтобы отправиться на боковую, и их явно не хватит на то, чтобы принести ему кофе.
— Грейнджер, — голос Драко звучит раздражённо, — мы вообще-то тут формируем связи. Я даже спокойно сидел и реагировал на все эти твои мелодраматические завывания. А это требует гораздо бо́льших усилий, чем чашка кофе. Ты что же, хочешь всё испортить?
Вскинув бровь, Малфой ухмыляется, продолжая протягивать ей кружку. Он излучает такое самодовольство, будто Гермиона уже выполняет его поручение. Ну уж нет!
— Не подав тебе кофе?
— Ага.
— Тогда, да, хочу, — он сердито зыркает на неё, и она усмехается. — Хорошая попытка. Обернул против меня мои же слова.
— А как иначе? Я же был слизеринцем.
— Ты он и есть, манипулятор.
— Несносная девица.
Гермиона в ответ качает головой, поднимается из-за стола и направляется в свою комнату.
— Эй, а кофе?
— C домовым эльфом тебе повезёт больше.
День: 1303; Время: 5
Откуда-то появляется слух о том, что она переспала с Роном во время его приезда. Гермионе и в голову не могло прийти, что желание уединиться в спальне для разговора обернётся таким количеством сплетен. Их с Роном всегда охотно обсуждали, а целая ночь, проведённая вместе за закрытыми дверями, однозначно подлила масла в огонь.
Лишь когда слухи доходят до неё самой, Гермиона гадает: уж не поэтому ли Малфой вот уже три дня её избегает?
День: 1306; Время: 14
— Думаю, финальное сражение не за горами, — делится Мэнди Броклхерст с Гермионой и Лавандой за кружкой сливочного пива.
— С чего ты взяла? — Лаванда подаётся вперёд, и Гермиона видит, как уши подруги буквально встают торчком от предвкушения новости, которой можно будет поделиться ещё с кем-то.
— Рон. В нём ощущалось нечто странное, пока он был здесь.
— Что именно? — теперь вопрос задаёт Гермиона.
— Такое чувство... будто он приезжал попрощаться.
День: 1308; Время: 17
Наконец-то застав Малфоя в одиночестве, Гермиона не даёт ему сбежать — что выливается во множество криков с её стороны и многократные попытки ретироваться с его. Когда она всё же в достаточной мере выводит Драко из себя, то оказывается не совсем готова к тому, как именно он выплескивает своё раздражение, хотя нельзя сказать, что этот способ ей не нравится.
«Идиот, я не была с Роном! Я уже лет сто его даже не целовала!» И кажется, этой информации Малфою достаточно — как раз в этот момент он бросается к ней.
Он берёт Гермиону прямо около стены: его ладонь упирается в стену возле её головы, а бёдра со звучными шлепками снова и снова подаются вперёд. Она пытается донести до Драко мысль, что такое происходит всякий раз, когда он старается её игнорировать, и ему уже стоит прекратить так себя вести. Похоже, среди стонов и вздохов Гермионы Малфой всё же улавливает суть, потому что сообщает: если именно это происходит тогда, когда он не обращает на неё внимания, то причин что-либо прекращать он не видит.
День: 1312; Время: 15
Гермиона ужинает в Норе в компании почти всех Уизли и кое-кого из друзей. Люпин выглядит напряжённым, но расслабляется, едва на пороге появляется Тонкс, которая через пять минут после своего прихода разбивает вазу. Фред пытается испечь кексы, но вся затея оканчивается мусорным ведром, полным сгоревших корок... Горе-повар всё же выносит четыре уцелевших куска, но пробовать их никто не решается. Билл и Чарли без остановки над ним подтрунивают, и Гермионе смешно наблюдать за тем, как Фреда дразнят старшие братья. Ведь обычно именно Фред и Джордж подшучивают над Роном и Джинни. Даже МакГонагалл кажется непривычно расслабленной. В доме тепло, а на столе — вкусная еда.
Гермиона ночует в одной кровати с Джинни и во всём признается подруге. Кажется, та относится к услышанному с пониманием, хоть и реагирует довольно сдержанно: она не настолько хорошо знает Малфоя и слишком далека от происходящего. Джинни уточняет: это же временная интрижка? То мимолетное увлечение, что помогает держаться в данный момент? И когда Гермиона затрудняется с ответом, им обеим становится страшно.
День: 1316; Время: 9
Она проводит наедине с Малфоем два с половиной дня: нет ни телевизора, ни книг, так что они разговаривают чаще, чем, наверное, хотелось бы Драко. Но он всё же идёт Гермионе навстречу: частично из-за её настойчивости, частично — по причине скуки. Так что она узнаёт кое-что о его детстве — и при этом старается избегать плохих мыслей — и делится с Малфоем собственными воспоминаниями. Они перебирают все безопасные темы, а затем затрагивают вопросы, которые поднимать не стоит, — если только не хотят разозлить друг друга... так что ссорятся они тоже предостаточно.
Тем не менее, покидая дом, Гермиона испытывает удовлетворение: она больше не ощущает неуверенности в выборе тем для беседы и не переживает по поводу молчания в компании Малфоя. Та лёгкая неловкость, что всегда царила в его присутствии, растворилась, и теперь она чувствует себя рядом с ним так же комфортно, как в обществе родителей и двух лучших друзей. По идее, Гермионе должно быть страшно, что она сближается с тем, от кого обязана прятать своё сердце, но она приходит к выводу, что для этого в происходящем кроется слишком много хорошего.
День: 1319; Время: 8
Она доставляет посылку в маленькую хижину в сельской местности, которая на самом деле представляет из себя магически расширенное убежище, дающее кров пятидесяти детям и заботящемуся о них персоналу. Гермиона проводит там целую неделю, играя с юными подопечными и делая всё возможное, чтобы помочь больным и раненым. В груди клокочет смесь из грусти и надежды, и именно здесь она понимает, чем хотела бы заниматься после окончания войны.
Мадам Помфри, отвечающая за этот приют, предлагает Гермионе пройти у неё стажировку при первой же возможности, и та с готовностью соглашается. Ей кажется, что как раз в этом и заключается её предназначение... в помощи людям.
— Возвращайся, когда сможешь.
— Обязательно. Спасибо, — Гермиона улыбается, обнимает целительницу и уходит, найдя, наконец, цель в жизни.
День: 1333; Время: 11
— Я думала, ты погиб.
На его лице мелькает замешательство и ещё какая-то эмоция — учитывая, что перед ней Малфой, это может быть что угодно.
— Почему?
В голове всплывает образ клочка бумаги с написанными наспех датой и названием города. Гермиона думает о том, что едва узнав о плачевных результатах операции, она отправилась на площадь Гриммо, о том, что МакГонадалл сказала, будто все выжившие находятся там же... и что Драко она не увидела. В мозгу крутятся мысли о том, как именно Малфой относится к доверию и личному пространству и как бы он взбесился, узнав, что Гермиона просматривала его вещи. Пусть они и не были спрятаны.
— Не знаю, — глядя на него исподлобья, она пожимает плечами. Чудовищная ложь.
Соври она лучше, наверняка бы Малфой всё равно это заметил. Он смотрит на неё так, как когда-то смотрел на Пэнси, — а в тот раз даже Гермиона понимала, что Паркинсон безбожно врёт. Прежде чем отвести глаза, он долгие пять секунд сверлит её пристальным взглядом. Не задает никаких вопросов — ей кажется, он понимает их бессмысленность. В конце концов, он же жив, верно? Вот и всё. Только это имеет значение.
День: 1333; Время: 23
Он перекатывает их так, что Гермиона оказывается сверху — и встречает его взгляд в замешательстве. Малфой облизывает губы, обхватывает её бедра и сначала тянет её вверх, а потом опускает обратно. Гермиона со стоном прижимает ладони к его груди — её смущение растворяется под напором ощущений. Она двигается вместе с Драко, подчиняясь его рукам, которые ползут к её соскам, едва она улавливает требуемый ритм.
Гермиона не против эксперимента, её обычная робость вытесняется острой жаждой и любопытством: меняя угол и темп, она, наконец, находит все те положения, что доставляют удовольствие им обоим. Вжимаясь в Малфоя, она выгибает спину и закусывает губу.
— Да, Грейнджер, — выдыхает он. — Да, вот так.
И Гермиона вдруг обнаруживает, что ей нравится быть сверху. Быть тем, кто контролирует ситуацию. Наверняка по выражению её лица это понял и Драко: улыбнувшись, он вскидывает бёдра, и она глубоко на него насаживается, скользя руками по его торсу.
День: 1340; Время: 10
Гермиона с грохотом опускает сковородку на горелку и хватается за ручку плиты. Она бы сейчас её вырвала, если бы сама каждый раз не расстраивалась, что все остальные уже вышли из строя.
— Я что-то натворил? — осторожно спрашивает Энтони, Гермиона в ответ заходится фальшивым и раздражённым смехом.
— Что? Ты? Нет. Нет. Это всё этот... заносчивый, злобный ублюдок.
— Грейнджер, обо мне говоришь?
Гермиона рычит от злости, хотя потом лишь посмеётся, вспоминая, какие именно характеристики заставили Малфоя сделать такое предположение.
— Вы тут все с комплексами, что ли? Полагаете, мир вращается лишь вокруг вас?
— Кажется, дело совсем плохо, — неуверенно замечает Энтони.
— Нет, что ты, ничего плохого. Всё в полном порядке, просто я скоро умру. И вот как раз поэтому всё просто отлично. Я же в руках профессионала, так что не сомневаюсь: сдохну я очень профессионально!
Она рывком распахивает дверцу холодильника, и та врезается в столешницу. Энтони морщится, прежде чем снова подать голос:
— Проблема в операции?
— Конец света, вот как это называется.
— Почему ты не перепишешь план, как мы уже проделывали раньше?
Гермиона поворачивается к Энтони лицом, и тот машет рукой в сторону Малфоя.
Обычно Малфой занимается планированием только тех миссий, в которых принимает участие сам. Но в последнее время он стал неофициально разрабатывать почти что каждую операцию. Не все в курсе, но если нужна хорошая стратегия, идти стоит к Драко. При наличии свободного времени он частенько откликается на такие просьбы, но помогает только тем, кому сочтёт нужным. У Гермионы есть подозрение: люди обращаются к нему не столько потому, что Малфой один из лучших стратегов, не гнушающийся изменениями уже утверждённого плана, а потому, что, застукай их руководство, отвечать придётся ему. Все попросившие об услуге оказываются его должниками, а потребовать он может всё, что угодно. Но как-то так сложилось, что обязательства перед Малфоем померкли перед угрозой смерти.
В его блокноте осталась всего пара десятков страниц — исписанные он вырывает. Гермиона помнит, как однажды застала Малфоя на заднем дворе: бумажные шарики, загораясь, разлетались по траве, словно феи. А ветер нёс тёмно-серый дым и пепел, оседающие на одежде и коже.
— Потому что не могу. Этот чёртов аврор удостоверился, что мы все разошлись. Он вполне доходчиво объяснил, что никакие изменения вноситься не будут. Даже если я что-то придумаю, у меня не получится проинформировать всех членов команды о новом плане. Так что мы в заднице. Мы все просто... эх!
Гермиона слишком зла, чтобы оставаться на одном месте, — она вылетает из кухни, оставляя за спиной Энтони: тот медленно выключает горелку, глядя подруге вслед.
Постепенно ярость Гермионы утихает, но в её груди по-прежнему бурлят волнение и беспокойство. Выныривая из своих мыслей, она испуганно вздрагивает, услышав громкий вздох и заметив светлую шевелюру. Малфой ворчит и ругается себе под нос, жалуясь на мебель и мебельщиков, — он подтаскивает диван к журнальному столику. Покончив с этим, слегка раскрасневшийся, он сдавленно выдыхает и плюхается на сиденье.
Откидываясь назад и устраиваясь со всем возможным комфортом, Драко сверлит Гермиону пристальным взглядом. Та моргает и переводит глаза на книгу, которую вот уже час пытается читать.
— Грейнджер, ты знаешь, что служит двигателем революции?
— Сердце.
— Мне кажется, нечто иное. Я бы назвал это готовностью. Готовность пойти на риск и пожертвовать всем в надежде на достижение того, без чего ты не мыслишь своего существования. Твоя жизнь, твои права, собственность, семья... да что угодно. Готовность иметь дело с последствиями своего бунта в независимости от успеха или поражения.
Гермиона закрывает книгу, откладывает её в сторону и, всматриваясь в Малфоя, пытается понять: это монолог или диалог? Она не знает, что на это ответить — кроме как, наверное, согласиться, — но слова, замершие на языке, кажутся какими-то жалкими.
— Требуется недюжинная сила и храбрость, чтобы решиться иметь дело с катастрофическими последствиями. Но если ты идёшь на такой риск, это значит, он того стоит. Грейнджер, ты готова отвечать за свои поступки?
— Последствия чего?
— Твоей операции.
— Я... Что именно ты имеешь в виду?
— Ты готова разработать другой план для возможного спасения ваших жизней?
— Я... не могу. Его в любом случае не получится реализовать.
— Ты.
— Я?
— Это сделаешь ты, — медленно поясняет он. — Ты же хорошо соображаешь, разве нет?
— Малфой, я не могу планировать подобные операции. Я... Для такой работы есть гораздо более подходящие люди. К тому же я не могу просто что-то предложить и рассчитывать, что мою идею одобрят остальные члены команды. Да у меня даже нет никакой возможности с ними связаться.
— Есть.
— Неужели?
— Ты же всех их увидишь перед началом операции, так? Конечно, тебе придётся изложить свою идею в присутствии аврора, но сделать он ничего не сможет.
— Он подаст на меня рапорт. Меня уже отстраняли, и что будет, если Грюм узнает об этом? Меня же до конца войны засадят за офисный стол или упрячут в тыл.
— Значит, ты не хочешь.
Малфой начинает вставать, но его движения ювелирно выверены. Гермиона замечает: он садится обратно ещё до того, как она просит его остаться.
— Если я могу помочь людям, то сделаю это. Но у меня нет плана. И я понятия не имею, с чего начинать.
— Именно поэтому я и собираюсь тебя научить, — он поднимает с пола коробку, устраивает её на столе, достаёт оттуда и раскладывает шахматную доску.
— Шахматы?
— Шахматы.
Малфой извлекает фигуры, располагая их на клетках, — Гермиона наблюдает за его сосредоточенным, задумчивым выражением лица, следит за длинными пальцами, выуживающими резные фигурки.
— Хорошо, Грейнджер. Я тот, кто принял на верхушке башни неверное решение, присоединился к Тёмной Стороне Волдеморта, чтобы помочь ему устроить геноцид магглов и магглорожденных. Ты — девочка, повстречавшая Мальчика-Который-Выжил и никогда не прекращающая сражаться с ним бок о бок во имя Света.
Гермиона замирает.
— А нельзя было просто сказать, что ты играешь чёрными, а я белыми? Это отдаёт мелодрамой.
Малфой сердито зыркает на нее.
— Мне нужно, чтобы ты прониклась ситуацией. Каждый твой ход — это борьба с Тьмой, каждый мой шаг — усиление угрозы. Жизнь или смерть. Поняла?
— Да. Да, хорошо.
Он протягивает руку и сбивает на пол к её ногам весь задний ряд белых фигур.
— Так лучше.
— Лучше? Ты же уничтожил половину моих фигур.
— Сколько у тебя членов команды? — Малфой вскидывает бровь.
— Ладно. Но и Пожирателей Смерти будет не так много, — она кивает на доску.
— Откуда ты это знаешь?
— Я... Ладно. По крайней мере, там не будет Волдеморта, так что чёрного короля можешь убрать.
— Откуда ты это знаешь? — мягко повторяет он, и Гермиона удивлённо на него смотрит.
— Ох. Ну... Да. Думаю, он может появиться.
— Очень даже может.
— Ладно. Чей ход?
— Грейнджер, не торопись. Нужно продумать и учесть любую мелочь, чтобы каждый ход стал максимально эффективным. Как вы попадёте внутрь?
— Не знаю. Это здание, так что...
— Сколько этажей?
— Три. Четыре вместе с подвалом.
— Хорошо, давай начнём с первого. Вас встретят как минимум четыре охранника, — чёрные фигуры вплотную приближаются к белым. Остальных своих «бойцов» Малфой расставляет по всему «этажу» на некотором отдалении друг от друга, а Волдеморта и двух Пожирателей Смерти оставляет в арьергарде, обозначая третий уровень. — Здесь второй этаж, здесь — подвал, они разделены одним этажом. Затем идёт третий...
— Почему они все настолько рассредоточены? Они же не будут находиться именно на этих позициях, так что какая разница? Как это может помочь?
— Если у тебя будет план, как одержать победу при таких исходных данных, твоим бонусом станет ситуация, при которой ты застукаешь их всех в одном месте и уничтожишь. Грейнджер, вот это — твой худший сценарий. Найди способ победить в таких условиях, и получишь универсальный план. Любое отклонение от него лишь облегчит твою задачу.
— Хорошо.
Устраивая пешку на позиции, Малфой поднимает глаза на Гермиону.
— Грейнджер, ты нервничаешь. Почему ты уже волнуешься? Не сумеешь собраться до того, как вы попадёте на вражескую территорию, и ты труп.
Она окидывает его испепеляющим взглядом.
— Не могу перестать. Всё это действует мне на нервы.
— Почему? Это же только фигурки на доске, разве нет? Тебе лишь нужно наилучшим образом их передвинуть и захватить Короля. Вот и всё.
— Это не просто фигурки. Это жизни.
— Вовсе нет. Куски мрамора на шахматной доске. Просто двигай их и добейся победы. Загони Короля в угол, Грейнджер, и выиграй игру.
— Выиграть игру? — она сглатывает, внимательно изучая доску.
Малфой обхватывает корону короля пальцами, заставляя фигурку покачнуться.
— Загони Короля в угол.
День: 1342; Время: 2
Если бы могла, она бы втащила пленного собственноручно — совсем как показывали в фильмах. Но Гермиона слишком маленькая и уставшая. Тем не менее она испытывает удовлетворение, когда министерские охранники просят её опустить свою добычу на пол и заковывают Крэбба-старшего в азкабанские кандалы.
«Фигурки на доске», — мысленно повторяет Грейнджер — именно эти слова помогли ей сохранить спокойствие во время операции. Загони Короля в угол. И пусть Волдеморт не участвовал в сражении, её план сработал безупречно, и она самостоятельно захватила в плен высокопоставленного Пожирателя Смерти.
День: 1345; Время: 12
Вопреки страхам Гермионы, Грюм не отстраняет её от работы — слишком уж гладко прошла операция. Все члены команды отделались лишь царапинами, а большинство обнаруженных Пожирателей Смерти было захвачены в плен. Грюм её с этим не поздравляет, но, отчитав за непослушание, крепко сжимает её плечо ладонью — и этот жест красноречивее любых слов.
Поблагодарить Малфоя у неё не получается — она с ним не видится, — но несмотря на радость и ощущение собственной силы, желание сказать спасибо никуда не девается. На третий день после сражения она просит одну женщину передать Малфою небольшое послание — та как раз с ним сегодня встречается.
Это всего лишь фигурка белого короля и приписка на клочке бумаги «Спасибо». Ответа Гермиона не ждёт, но, вернувшись, женщина с улыбкой протягивает ей записку.
Я бы мог учить тебя всю свою жизнь, но полноценной слизеринкой тебе никогда не стать. Грейнджер, неважно, насколько сильно́ сейчас твоё опьянение победой, ты никогда не сдашь своего идиотского Короля.
Она смеется и, запихивая бумагу в карман, слышит шуршание писем от Гарри и Рона.