13
День: 1237; Время: 20
— Слышал, ты в кои-то веки не завалила операцию.
— Ой, да иди ты.
Малфой подозрительно оглядывает Гермиону, а она улыбается — напоминание об успехе заставляет снова почувствовать себя счастливой. Она понимает: Малфой не может знать всех деталей, но её греет сам факт того, что до него дошла информация о победе, которая частично является и её заслугой.
— Это был не мой план, — Гермиона считает, что не имеет права приписывать себе этот успех полностью.
— Какой сюрприз, — протяжный голос Драко вызывает ассоциации с их профессором зельеварения.
Гермиона окидывает Малфоя острым взглядом и едва только протягивает руку, как он невозмутимо отодвигает миску с арахисом подальше.
— Ты не умеешь делиться?
— Нет.
— Какие-то детские комплексы.
— Или... я всего лишь не хочу, чтобы твои жадные ручонки прикасались к тому, что я сейчас отправлю в рот.
Она вскидывает брови.
— Что ж, не похоже, чтобы ты...
Гермиона обрывает себя, решая не продолжать, чтобы не смущаться. Малфой поворачивает к ней голову, забрасывает орешек себе в рот, и судя по дёрнувшемуся уголку губ, сообразил, что именно она намеревалась сказать.
— Не похоже на что?
— Да неважно.
— Закончи предложение.
— Нет. Малфой, у меня хорошее настроение, не порти его.
— Именно ты начала мне возражать... я лишь хочу, чтобы ты озвучила свою мысль полностью.
— А я совершенно не горю таким желанием, и раз уж это мой рот и мои связки, то, полагаю, мне и решать, как с ними быть.
— Ты трогаешь себя? Хм-м? За те места, что порой оказываются у меня во рту?
— Что? Послушай, я...
— Мастурбация, Грейнджер? Ты занимаешься этим?
Гермиона от смущения становится пунцовой.
— Я не собираюсь обсуждать это с тобой.
— А почему нет? Вот уж в чём ты должна себя чувствовать со мной комфортно, так это в вопросах секса.
— А я вот не чувствую. Так что замолчи.
— Грейнджер.
— Нет.
— Нет, ты не мастурбируешь, или нет, ты не собираешься отвечать?
Она не реагирует, с преувеличенным вниманием впившись взглядом в какое-то шоу, которое они смотрят уже минут двадцать.
— Покажи мне.
— Что?
Гермиона понимает: создавшаяся ситуация сейчас только ухудшится — Малфой проводит языком по губам, убирая соль, отставляет миску в сторону и разворачивается.
— Покажи мне, как ты достигаешь разрядки, когда меня нет рядом, — он облизывает свои длинные пальцы, смакуя и растягивая этот процесс.
— Но ты же з-здесь! — она даже начинает заикаться.
Малфой ухмыляется.
— К этому мы ещё вернёмся. А пока давай представим, что ты тут одна...
— Нет. Малфой, мне неудобно этим заниматься, и я не собираюсь это делать.
Прикусив щёку изнутри, он изучает её долгим взглядом. Потом поднимается на ноги, хватает кресло за подлокотники и переставляет его так, что оно оказывается прямо напротив Гермионы — теперь их разделяет лишь журнальный столик. Она наблюдает за ним с любопытством, не понимая, что именно Малфой собирается делать. Но тут он начинает расстёгивать ширинку.
— Малфой! Тут же... тут люди!
— Уже поздно. Все, кроме нас, спят.
— Но... — Гермиона замолкает, следя за тем, как он стягивает к икрам брюки и бельё и усаживается обратно — его возбуждение уже вполне заметно. — Всё же!
— Я предпочитаю не торопиться, если только желание не становится совсем уж мучительным, — он игнорирует её просьбу, откидывается на спинку и задирает рубашку. — Чем больше хочется, тем сильнее кончаешь.
Он сжимает свои быстро твердеющие соски, затем облизывает подушечки пальцев и пощипывает нежную кожу. Гермиона бормочет что-то себе под нос, её дыхание учащается, пока она заворожённо смотрит, как Малфой оглаживает свою грудь. Он чертит ногтями линии от пупка до сосков и обратно, и его член полностью твердеет. Полуприкрыв потемневшие глаза, он наблюдает за Гермионой и, обхватывая себя ладонью, вскидывает бедра.
— Мужчинам очень важны зрительные образы. Но, слава богам, у меня богатое воображение. Я думал о тебе ещё до того, как мы начали спать вместе, — Гермиона встречается с ним глазами, но тут же опускает взгляд на его мерно движущийся кулак. — Представлял себе, какая ты узкая, думал о твоей груди, сосках. О том, как ты выглядишь во время оргазма.
Из её горла невольно вырывается стон, и она задерживает дыхание, когда Малфой поднимает руку, облизывает ладонь и возвращает её на прежнее место. Ей жарко, воздух с трудом проходит в лёгкие, и чем дольше Гермиона смотрит на Драко, тем сильнее внутри разрастается возбуждение. Её пальцы беспокойно стискивают обивку дивана — она никак не может определиться, чем занять руки.
— Я фантазировал, что ты лежишь подо мной или седлаешь меня. Или я перегибаю тебя через стол или спинку стула и трахаю сзади. Думал о том, какая ты на вкус и какой влажной будешь для меня, — Малфой стонет, приподнимая яички ладонью. — А когда я обо всём этом узнал... то кончал ещё быстрее.
На несколько секунд он замолкает — на его скулах разгорается румянец, бёдра ритмично подрагивают. Малфой начинает дышать часто и мелко — Гермиона отлично помнит эти звуки.
— О чём ты теперь думаешь? — спрашивает она шёпотом, лишь бы только разрушить неловкость, которую ощущает от того, что сидит неподвижно, пока он... занимается этим.
— Иногда, — Малфой сжимает головку, и его голос становится ниже, — я думаю о том, что мы уже попробовали. Но обычно я представляю себе то, что ещё только хочу с тобой сделать.
— А прямо сейчас?
Он резко выдыхает.
— Твой рот. Горячий и влажный, и я толкаюсь в твоё горло.
Гермиона против воли закусывает губу. Она уже начинает потихоньку избавляться от своей робости и, наверное, когда-нибудь реализует его желание. Но точно не сейчас — слишком уж неподходящим кажется момент. Вместо этого Гермиона встаёт и стягивает джинсы и трусики — она уже две минуты как решилась на это. Рука Малфоя моментально замирает, Гермиона вспыхивает, но садится обратно и поднимает рубашку и бюстгальтер.
Отведя взгляд в сторону, она медлит и мнёт грудь пальцами.
— Грейнджер, оближи их.
Гермиона подчиняется, затем проводит ладонью по коже, как это делал он сам, пощипывает и перекатывает соски. Она пытается расслабиться и не думать о происходящем, как о некоем тесте, но слишком остро ощущает его взгляд на себе. Гермиона занималась такими вещами только лишь в тишине и уединении своей спальни, а теперь она мало того, что не одна, так ещё и позволяет Малфою смотреть.
— Раздвинь для меня ноги, — шепчет он, и Гермиона только сейчас замечает, что инстинктивно сомкнула колени. Глубоко вдохнув, она исполняет просьбу и тут же слышит его глухой стон. Она поднимает на Драко глаза: рука его лихорадочно движется, а губы приоткрываются, едва он встречается с Гермионой взглядом.
— О чём ты сейчас думаешь? — спрашивает она дрожащим голосом, словно этот вопрос может отвлечь Малфоя.
— Лишь о том, что я безумно хочу, чтобы ты прямо сейчас засунула в себя пальцы. Грейнджер, можешь сделать это для меня?
Она выдыхает и кивает, скользя по животу рукой.
— Раскройся больше... Шире.... Вот так, Грейнджер. А теперь... Идеально.
Негромко поскуливая от ощущений, она касается подушечкой клитора и осторожно погружает палец между складками. Гермиона не так уж часто практиковала подобное — не чаще одного раза в несколько месяцев с тех пор, как ей стукнуло шестнадцать. И ни разу с того самого момента, как начала заниматься сексом с мужчиной, устроившимся сейчас напротив. Её собственный палец кажется каким-то неправильным... размер, движения, ощущения — всё иначе, нежели с ним.
— Добавь ещё один, — будто бы прочитав её мысли, выдыхает Малфой, и она слушается — но всё равно что-то не так.
Гермиона старается проникнуть как можно глубже: вскидывает бёдра, откидывается назад. Её вторая рука сползает с груди и сжимает диванную подушку. Она пытается ласкать себя так же, как делает это он, но её пальцы короче, а прикосновения к клитору кажутся неуклюжими. Не отрывая взгляда от его кулака, Гермиона подаётся вперёд и бессознательно подстраивается под его ритм.
Малфоя накрывает оргазм: он резко дёргается вверх, замирает, и густые белёсые брызги орошают его грудь и кисть. Впившись зубами в другую руку, он что-то неразборчиво бормочет. Гермиона замедляет свои собственные движения, наблюдая за тем, как Драко опускается в кресло и, уткнувшись лицом в ладонь, рвано дышит. Но вот он приходит в себя, постепенно успокаивается и медленно поднимает веки, встречаясь с Гермионой глазами.
Она чувствует себя очень неуютно: словно ей надо всё бросить, убежать и где-нибудь спрятаться. Её захлёстывает смущение: ведь Малфой уже добился желаемого, а она ещё только в процессе. "Господи", — думает Гермиона, прикидывая, не стоит ли ей ретироваться в спальню... где она, скорее всего, продолжит начатое — необходимость в разрядке кажется жизненно важной. Она отводит руку в сторону, но застывает под малфоевским взглядом.
— Не смей, — предостерегающе хрипит он и стаскивает свою рубашку через голову.
— Но ты же... всё.
Отвлекаясь от вытирания рук и живота, Малфой косится на неё.
— А когда это означало, что и ты тоже кончила?
Он прав. Если Малфой достигал оргазма первым, он всегда потом заботился о её удовольствии. Может, Гермиона и была новичком с точки зрения практики, но она знала: согласно статистике, процент женщин, не достигающих оргазма после разрядки партнёра, достаточно высок. Малфой никогда о ней не забывал, и пусть до этого ей и в голову не приходило жаловаться, сейчас подобный расклад её категорически не устраивает.
— Но...
— Я знаю, что ты хочешь кончить, — Малфой поднимается на ноги, натягивает брюки и обходит столик.
— Я не... — она затравленно таращится на него.
— Позволь мне посмотреть, — шепчет он, усаживаясь на столешницу прямо перед ней. — Покажи мне.
Горячими и липкими ладонями он оглаживает её ноги, раздвигая их в стороны. Малфой не отводит взгляда от лица Гермионы, и ей кажется: так ещё хуже, чем когда он не спускал глаз с её промежности. Он поднимает с дивана её вторую руку и, не разрывая зрительного контакта, подносит к лицу — вбирает два пальца в рот, и она непроизвольно стонет. Его язык кружит по её коже, а большой палец выписывает круги на тонком запястье.
Он прекращает ласку и возвращает руку Гермионы к её груди — и теперь нехватка его тепла особенно остра. Его близость без прикосновений дразнит, заводит сильнее — ей так хочется раствориться в нём... а ещё лучше, чтобы он растворился в ней.
— Драко, — шепчет она, и Малфой с шумом втягивает в лёгкие воздух.
— Закрой глаза.
— Я хочу... нет, — она хочет видеть его, но боится сделать столь откровенное признание.
— Закрой.
На этот раз Гермиона подчиняется и тут же вздрагивает, почувствовав его дыхание на своей щеке. В предвкушении, её пальцы ускоряют ритм, она тянется вперёд, но не может дотронуться до Драко. Прикусывая губы и резко выдыхая через нос, она размазывает по своим соскам его слюну.
— О чём ты сейчас думаешь? — тихо спрашивает Малфой. Его слова — будто бы дуновение воздуха возле её уха.
— О тебе, — Гермиона честна с ним.
— И что я делаю? — наверное, Драко льстит её ответ. Позже её позабавит мысль о том, что было бы, назови она другое имя.
— Не прикасаешься ко мне, — недовольно откликается она, и Малфой усмехается.
— Как я могу коснуться тебя, если не знаю, где именно?
— Знаешь.
— Грейнджер, сейчас в своих фантазиях ты чувствуешь внутри собственные пальцы или мои?
Гермиона покрывается румянцем.
— Твои.
— Где ещё я тебя трогаю?
Она начинает понимать, чего Малфой добивается.
— Моя шея. Твой рот. Вот в этом месте... здесь, — как только Гермиона убирает палец, его губы тут же приникают к указанному местечку, и она со стоном наклоняется и упирается лбом в его плечо. — Твоя рука на моей груди.
Малфой обхватывает нежное полушарие, но тут же замирает, будто бы в ожидании дальнейших инструкций. Гермионе кажется, что он только лишь всё усложняет, но тем не менее накрывает его руку своей, направляя. Теперь ее бёдра непрерывно двигаются в такт собственной ладони, но этого мало.
— Я... Мне нужно больше, — выдыхает она.
— Добавь ещё один.
— Слишком много и... недостаточно глубоко.
— Всё хорошо. Просто добавь ещё один, — Малфой прикусывает её ухо, облизывает раковину. — Грейнджер, расслабься.
— Мне надо...
— Согни пальцы.
— Что?
— Согни их.
Гермиона следует полученному совету, и её дыхание сбивается — от новых ощущений она стонет и выгибается. Малфой отпускает грудь и обхватывает Гермиону за талию, прижимая теснее. Второй рукой он тянет её за ухо, заставляя откинуть голову назад, и, едва только она отодвигается от его плеча, вовлекает в поцелуй. Гермиона стонет ему прямо в губы — он рядом, и её тело ритмично движется в его объятиях. Стараясь сохранить равновесие, она обвивает шею Драко свободной рукой.
— Вот так. Сделай это для меня, — шепчет Малфой, не отрываясь от неё, и снова целует, а она так сильно впивается в него ногтями, что на светлой коже остаются следы.
— Я... Я... — Гермиона задыхается, чувствуя внутри зарождающийся оргазм — его близость так мучительна, но вдруг её пальцы замирают.
Сердце камнем ухает вниз, и Гермиона ошалело пялится в ошарашенные глаза Малфоя. Он окидывает взглядом вход в гостиную, и, судя по тому, как он сканирует пространство, там никого нет.
Оттолкнув Гермиону назад, он стаскивает со спинки дивана одеяло и накрывает её им. Её сердце отмирает и начинает болезненно биться в груди. Она уверена, что слышала хлопок двери, и не сомневается: Малфой его тоже слышал, несмотря на всё то спокойствие, с которым сейчас возвращает кресло на место. Если не брать в расчёт отсутствие рубашки, покрасневшую кожу и очевидное возбуждение, натягивающее ширинку, Драко выглядит совершенно нормально. Она же сама на себя непохожа. А если бы кто-то заметил, как она занимается самоудовлетворением? Ещё пятнадцать секунд назад она не сомневалась, что не сможет остановиться, пусть даже сам Гарри ворвётся в комнату.
Тело буквально ломит, и хочется заплакать от всех тех чувств, что бушуют внутри, не найдя выхода. Руки трясутся, дыхание затруднено, и Гермиона близка к тому, чтобы взвыть от разочарования.
Из кухни доносится какой-то шум, затем раздаётся звук закрывающейся дверцы холодильника. Услышав звон срабатывающей микроволновки, Гермиона вскидывает голову и ловит взгляд Малфоя. Он кивает в сторону дверного проёма и, поднимаясь, хватает её за руку и стаскивает с дивана.
— Драко, — одёргивая рубашку, Гермиона едва ли не всхлипывает. — Мне надо... Больно и... Я...
— Знаю, — тихо отвечает он и целует её прежде, чем она наклоняется, чтобы натянуть штаны. — Знаю, пошли.
Вцепившись ей в запястье, он приводит её в свою спальню — эта комната ближе всего расположена к гостиной — и как можно тише прикрывает за собой створку. Гермиона забывает о своих колебаниях, сомнениях и, едва Малфой запирает дверь, стягивает с себя джинсы — ноги почти что не держат её.
— На кровать, — обернувшись, он кивает головой в сторону означенного предмета мебели, сбрасывает брюки, отшвыривает их ногой в сторону и присоединятся к уже устроившейся на матрасе Гермионе.
Малфой не тратит время на то, чтобы избавить её от рубашки, и тут же входит в неё — и боже, это прекрасно. Как раз то, что ей было нужно, — ещё до того, как она себя коснулась. И что никак не смогут заменить её руки и пальцы.
Гермиона кончает в считанные секунды и кричит в ладонь Малфоя, зажимающую ей рот. Ощущения настолько сильные и яркие, что она крепко обхватывает Драко ногами, и ему приходится остановиться.
Придя в себя достаточно, чтобы поднять веки, она понимает, что, не сводя с неё глаз, Малфой всё еще движется. Гермиона хочет поблагодарить его за доставленное удовольствие, но вспоминает, что именно он выступил инициатором идиотской идеи о мастурбации в гостиной. Однако, как только её накрывает второй оргазм, зародившееся негодование напрочь выметает из головы. И теперь вряд ли она сможет хоть в чём-либо обвинить Малфоя.
Гермиона просыпается рядом с Драко в его кровати — в комнате горит свет, а за окном чернеет ночь. Они оба заснули в нелепых позах, и сейчас она утыкается лицом в малфоевское плечо, а её ноги лежат поверх его тела. Пусть и неумышленно, но она впервые не ушла от него сразу после секса. Гермиона настолько вымоталась, что даже не сообразила, что проваливается в сон, — пока, наконец, не очнулась. Похоже, Малфой был в таком же состоянии, учитывая, что он всё ещё спит, а она до сих пор здесь.
Сонная, она поднимается и, путаясь в одежде, еле влезает в джинсы. По дороге к двери выключает свет, тихо прикрывает за собой створку и на цыпочках крадётся в свою спальню.
День: 1243; Время: 8
— Ты... Ты что делаешь?
Стоя на коленях, Гермиона поднимает голову, затем выпрямляется, рассматривая фигуру, возвышающуюся в дверном проёме.
— Сажаю цветы.
— Зачем?
— Мне было скучно, — она пожимает плечами. — Я нашла эти семена в ящике у раковины и решила их посадить.
— Они растут в холоде?
— Понятия не имею.
— А тебе не кажется, что в таком случае в этом нет особого смысла?
— Нет, ведь я нашла себе занятие.
Нахмурившись, Малфой прислоняется к дверному косяку.
— В последнее время ты какая-то неестественно бодрая.
— Бодрая? — Гермиона снова пожимает плечами. — Мне просто кажется... всё, в некотором роде, налаживается.
— Идёт война.
— Спасибо за напоминание.
— А тебе разве надо об этом напоминать?
— Нет, это был сарказм, — настроение начинает портиться, и Гермионе кажется, именно это Малфой и ставил своей целью. — Знаешь, то, что ты сам вечно на всех злишься, совершенно не значит, что другие должны тебе уподобляться.
— Да мне плевать на других. Я...
— Хорошо, — Гермиона гасит зарождающийся конфликт в зародыше. — Хочешь помочь мне с растениями?
— Что?
— С растениями.
— Нет, — Драко окидывает её странным взглядом.
— Малфой, боишься запачкать руки?
— Я не занимаюсь садоводством.
— Это не опасно. Обещаю. Видишь?
— Грейнджер, ты можешь пачкаться, сколько твоей душе угодно, но я не вижу смысла измазываться в земле без особой необходимости.
— А что, если она уже на тебе?
— Что?
Вместо ответа Гермиона кидает в него горсть земли, но не рассчитывает силу удара: снаряд попадает не в рубашку, а в носок. Она выжидающе наблюдает, что Малфой будет делать: разозлится или решит отомстить? Драко изучает масштаб повреждений, затем, вскинув бровь, переводит взгляд на обидчицу.
— Ты как ребёнок. И теперь будешь это чистить.
— Неа, — Гермиона качает головой. — Не думаю.
— Ещё как будешь.
Она запускает в него ещё одним комком.
— Заставь меня.
— Ты что, идиотка? Действительно этого жаждешь?
— Малфой, не надо обзываться. Ты же не хочешь меня разозлить.
— Стерва, — с вызовом бросает он, но назад отступает слишком неспешно — очередная пригоршня грязи летит прямо в него.
Драко оглядывает влажное пятно на рубашке. Гермиона ухмыляется, и он медленно поднимает на неё глаза. В голове мелькает мысль, что, пожалуй, стоит встать и бежать подальше, но Гермиона почти никогда перед ним не пасовала, и этот случай не станет исключением. Малфой резко разворачивается и, ворча что-то себе под нос, исчезает в кухне.
— В душ направился? Будешь отмывать свою совершенную шкурку от этой гадости? Это же грязь! Ужас! — кричит ему вслед Гермиона. Качает головой и возвращается к своей импровизированной клумбе.
Она помнит: как-то Лаванда на полном серьёзе заплакала, упав во время урока Хагрида в грязь. Чтобы привести её в порядок, потребовалось лишь очищающее заклинание, и Гермионе кажется: существуют такие люди, которые слишком уж пекутся о своей внешности. Малфой всегда тщательно следил за собой, и пусть она видела его в совершенно неприглядном виде, наверное, кое-что в людях никогда не меняется.
Из мыслей её вырывает что-то ледяное, льющееся прямо на голову и живот. На секунду, ловя ртом воздух, Гермиона теряется, но, вскинувшись, замечает в дверном проёме улыбающегося Малфоя — он держит в руке пустой стакан.
— Я решил, тебе тоже не помешает небольшой душ.
— Ох... ох, ты об этом пожалеешь!
— Потише, Грейнджер... не зли меня, — передразнивает её он. Но не сумев побороть любопытство, интересуется: — Что это?
— Это, — бормочет Гермиона, ловко откручивая вентиль, — это шланг.
— Шланг.
— Не проходил на уроках маггловедения, да? — усмехается она. И едва Малфой успевает сообразить, что из этой странной штуки вылетает вода, Гермиона окатывает его с ног до головы.
— Грейнджер!
Она с хихиканьем смотрит, как Малфой срывается с места, затем подходит ближе и, дождавшись, пока он исчезнет из кухни, забирается внутрь. На заднем крыльце нет ступенек, так что ей всякий раз приходится то прыгать вниз, спускаясь, то карабкаться, чтобы попасть в дом. Гермиона тихо крадётся по кухне, перекрывая отверстие на шланге пальцем.
Она обнаруживает Малфоя в гостиной — он стягивает с себя мокрую одежду — и снова окатывает его водой. Драко что-то вопит про сумасшествие и игры в доме и, выругавшись, скрывается в коридоре. Гермиона пытается его преследовать, но длины шланга хватает лишь до выхода из гостиной. Наверное, ей стоило пожалеть, что она притащила эту штуковину в дом: не вся вода достигла цели, и теперь на ковре красуются лужи. Но она не чувствует никаких угрызений совести — в ней бушуют мятежный дух и, может быть, толика сумасшествия. Ощущения как тогда, когда Гермиона впервые осталась дома одна и съела целый пирог... её родителям стало бы дурно, узнай они об этом, да и ей самой было плохо, но та затея до сих пор кажется замечательной. Будь её мама с папой — да любой взрослый — сейчас здесь, ей бы сильно влетело. Но речь ведь идёт о министерском убежище, в котором никто по-настоящему не живёт, разве нет? А значит, это общая собственность. К тому же Гермиона просто обязана была отомстить.
Похоже, Малфой где-то отсиживается, так что её брошенные в коридор насмешки пропадают втуне. Довольная тем, что, по крайней мере, добралась до своего противника, Гермиона отступает к двери. В кухне она перестаёт чувствовать пальцем напор воды, и на мгновение её охватывает паника, что весь запас в колодце израсходован. Но беспокойство отступает, когда в поле её зрения появляется самодовольно ухмыляющийся Малфой.
— Ты как тут очутился?
Он не отвечает, без предупреждения дёргает шланг на себя — и тот легко выскальзывает из рук Гермионы. Она с писком подаётся вперёд, но Драко выскакивает за дверь и несётся к вентилю.
— Эй! Нет! Драко Малфой, положи...
Малфой снова включает воду, Гермиона замолкает, разворачивается и бежит вон из кухни, взвизгивая до хрипа в горле, как только в спину ей ударяет целый поток. Господи, она и понятия не имела, что это так холодно. Драко движется быстрее, так что струя лупит по ней всю дорогу до коридора. Спина заледенела, одежда второй кожей облепляет тело сзади, оставаясь при этом относительно сухой спереди.
Гермиона несётся к парадному входу, как, наверное, до этого сам Малфой: наверняка он теперь будет стоять в доме, карауля, а она как раз тут и выскочит. Использует его же хитрость против него — Гермиона жаждет реванша. Вообще-то, ничья у них именно сейчас, но она никоим образом не собирается оставлять последнее слово за Малфоем.
Но, кажется, Драко вовсе не намерен отступать — он подстерегает Гермиону на заднем дворе, когда она вылетает из-за угла.
— Не ожидала?
Она кричит, а Малфой с улыбкой перекрывает пальцем половину выливного отверстия, увеличивая радиус поражения. Гермиона никак не понимает, как он умудрился так быстро во всём разобраться... лично она постигла все премудрости водного боя лишь в одиннадцатилетнем возрасте.
— Стой! Не в лицо! Я же в лицо не целилась! — стараясь спрятаться, вопит она.
— Это потому что ты не такая коварная.
— Слизеринец! — фыркает Гермиона.
— Благодарю.
Гермиона сердито косится на него и меняет тактику: развернувшись, она несётся прямо на Малфоя. Закрыв лицо руками, бежит изо всех сил, скользя в грязи у самой цели. Её трясёт от холода, и Драко приходится обеими руками вцепиться в шланг, когда она пытается вырвать его оружие.
— Хитро́, Грейнджер, — смеётся он, вопреки сопротивлению нацеливая брандспойт ей на голову.
Тогда Гермиона поступает по-другому: наступает на шланг ногой и перекрывает подачу воды. Торжествующе смотрит, как Малфой на неё пялится, наклоняя наконечник. Гермиона пользуется его замешательством: едва он поворачивает шланг отверстием к себе, она убирает ногу и, закатываясь от смеха, наблюдает, как струя летит ему прямо в лицо. Он отплевывается, отворачивает сопло; Гермиона снова наступает на шланг, но Драко его выдёргивает. Обхватывает её рукой за плечи, разворачивает спиной к себе и направляет брандспойт прямо ей в лицо. Гермиона визжит, но, захлёбываясь, не может произнести ничего связного: лишь пытается отвернуться и изо всех сил вжимается в Малфоя.
Этого достаточно, чтобы в грязи Драко потерял равновесие — и вот они оба летят на землю. Гермиона чувствует, как воздух от удара вылетает из малфоевской груди. Она пользуется тем, что ушиблась меньше, и, вырываясь из захвата, разворачивается и зачерпывает пригоршню жижи. Грязь стекает сквозь пальцы, и с детским хихиканьем Гермиона размазывает её по лбу и волосам Малфоя. Он шокированно таращится в ответ — Гермиона злобно ухмыляется, но тут же получает свою порцию грязи. Дёрнувшись, она отскакивает в сторону и, пылая жаждой мщения, запускает в едва севшего Драко очередным снарядом.
Позабытый шланг валяется на земле, пока они оба топчутся в скользком месиве, стараясь измазать друг друга как можно сильнее. Гермиона подлетает к дому, соскребает с себя грязь и, снова вступая в бой, запускает ею в Малфоя. Наверное, Драко делает то же самое — в её спину и голову летят комья земли даже после того, как она скрылась в доме. Гермиона верещит, чувствуя, что её тянут за рубашку, вырывается и тут же с глухим звуком падает на пол.
Она пытается ползти вперёд, но Малфой подтаскивает её к себе и зависает сверху — понимая, что шанса на спасение больше нет, она поворачивается к Драко лицом. Его руки крепко прижимают её плечи к полу, он оглядывает кухню в поисках оружия, переводит глаза на неё — и в этот момент Гермиона разражается хохотом.
— Так... смешно, — стонет она, имея в виду и его внешность и то, чем они занимались последние пятнадцать минут.
Светлые волосы превратились в коричневые и прилипли к голове. Малфой выглядит так, будто разрисовал себе лицо грязью, — кожа видна всего лишь в нескольких местах. Он усмехается — даже его зубы перепачканы, — и Гермиона начинает смеяться ещё громче, поднимает руки и откидывается на пол, признавая поражение.
— Ты же принимаешь маггловские наркотики, да? Радуешься без причины, сажаешь растения, набрасываешься с водой и грязью на людей. Я кое-что слышал о марихуане. Ты высаживала её?
Гермиона не может успокоиться, и Малфой, сообразив, что ничего от неё сейчас не добьется, скатывается на пол рядом и старается отдышаться. Она затихает лишь через несколько минут — её скулы болят от смеха — и поворачивает голову к Драко.
— Это было так... по-детски. Но клянусь, давненько я так не веселилась.
— Знаешь, меня это пугает.
Она широко улыбается и качает головой, наблюдая, как Малфой сверлит взглядом потолок.
— Никогда не думала, что ты можешь быть таким.
Драко переводит глаза на Гермиону и, наверное, удивлённо приподнимает брови — определить это наверняка она не может.
— Каким таким?
— Весёлым. Ведущим себя как идиот... эй, погоди, — Малфой сердито зыркает на неё, и Гермиона ухмыляется. — Ты же знаешь, что я имею в виду. Я сказала, как.
— Это была самозащита.
— Ну, конечно! — да пусть говорит, что хочет. Гермиона же понимает, что с Малфоя не убудет, если он хотя бы раз подурачится как нормальный человек. — Мне холодно.
— Именно ты затеяла игры со шлангом в конце осени.
— Это была самозащита.
Он улыбается, отворачивается и снова упирается взглядом в потолок.
— Ну, конечно.
День: 1250; Время: 16
Гермиона два дня проводит с Джинни и каждые десять минут порывается обо всём ей рассказать. Но ей страшно и стыдно, как никогда раньше до этого. Одно дело знать, что ты делаешь, и получать от этого достаточно удовольствия, чтобы не останавливаться, и совсем другое — рассказать об этом кому-то, кто наверняка постарается объяснить, насколько это плохая затея.
«Он изменился», — сказала бы она подруге. Гермиона не совсем понимает, как именно, но этих перемен хватает, чтобы продолжать общение с ним. Есть в Малфое что-то притягательное, интригующее. Интересно, наркоманы испытывают именно такие чувства?.. Понимают, что делают что-то неправильное, и подозревают, что должны остановиться, но тот предел, который позволил бы бросить пагубную привычку, ещё не достигнут.
Иногда, не видясь с Малфоем несколько дней подряд, Гермиона проговаривает это вслух и смеётся над нелепостью своего сравнения. А иногда задаётся вопросом: а что бы она стала делать, окажись он рядом, когда она бы не была столь одинока.