All about us

— Джеймс! — услышал он тихий голос, вторгшийся в его сон. — Проснись!

Прохладные пальцы прикоснулись к его плечу. Джеймс, спавший лицом в подушку, приподнял голову, лениво разлепил глаза и обернулся к источнику шума. Перед ним стояла Грейс. Длинные светлые волосы свободно струились по плечам, на которые был накинут тонкий атласный халат ядовито-розового оттенка. Одна её рука покоилась на плече Джеймса, а другая придерживала мшисто-зеленый балдахин.

— С днём рождения! — торжественно прошептала она.

Джеймс перевернулся на спину и откинул одеяло. Его рука скользнула вверх по внутренней стороне её бедра.

— Пришла подарить мне свою девственность?

Лицо Грейс вытянулось от возмущения, а покрасневшие от гнева щёки не могло скрыть даже тусклое освещение слизеринских спален. Она поджала губы и отступила в сторону. Алан, возникший рядом, шлёпнул Джеймса по вытянутой руке и послал ему испепеляющий взгляд.

Возможно, именно это глупое благородство Харпера и вызывало симпатию Грейс.

— Пошутить нельзя! — фыркнул Джеймс, поднимаясь с кровати.

Алан с досадой закатил глаза. Грейс взяла с незанятой прикроватной тумбы плоскую коробку, украшенную белым бантом.

Слизеринское общежитие делилось на множество небольших дорого обставленных комнат, в отличие от гриффиндорского и равенкловского, которые имели по две просторные общие спальни для каждого курса. Джеймсу и Алану повезло ещё больше — третья кровать в их комнате пустовала, с тех пор как Эдвард Селвин перевёлся в Дурмстранг.

В коридоре хлопали двери, студенты суетились, собираясь на первый учебный день. Грейс грубо ткнула острым краем коробки в грудь Джеймса. Он поморщился от боли, но послушно откинул крышку. На зеленом бархате лежало иссиня-чёрное воронье перо, искусно оправленное в серебро.

— Спасибо, — сказал Джеймс. — Не девственность, но сойдет.

Грейс направилась к выходу с перекошенным от гнева лицом. В дверях она обернулась и оценивающе взглянула на Джеймса.

— Невозможно подарить то, чего у тебя больше нет.

Алан закашлялся, подавившись глотком сырого воздуха. Грейс захлопнула дверь с такой силой, что балдахины на всех трёх кроватях задрожали, а с низкого потолка посыпалась пыль. Джеймс плотно сомкнул челюсти. Мальсибер удалось испортить ему настроение даже в такой знаменательный день.

— Так, сейчас достану свой подарок, — с преувеличенным энтузиазмом сказал Алан. — К сожалению, он не такой изысканный, как у Грейс, но, думаю, тебе понравится.

Харпер распахнул дверцы шкафа и принялся перебирать вещи. Спустя пару секунд в его руках оказалась бутылка, которую он примостил в изножье кровати Джеймса к другим подаркам.

— Гленливет! Ему тоже восемнадцать!

— Магловский виски? — удивился Джеймс, вскинув брови.

— Дорогой магловский виски, — поправил Алан.

Джеймс представил, как скривилось бы лицо Дейны, если бы она узнала, что её парень дарит друзьям вещи, не принадлежащие магическому миру. С губ против воли сорвался смешок. Алан подозрительно покосился на Джеймса, но тот лишь отмахнулся и пошёл в душ.

Спустя полчаса они отправились на завтрак. Слизеринский стол приветствовал именинника громкими аплодисментами, а однокурсники желали ему всё, что только приходило им в голову. Джеймс, ещё вчера раздавший своим подопечным листы с расписанием, сегодня планировал упиваться блаженным бездельем и безраздельным вниманием. Он пытался отыскать за столом Гриффиндора Лили и Альбуса, но они будто сквозь землю провалились.

— Имоджен рвёт и мечет, — шептала Амита Забини своим подругам, но так, чтобы слышали абсолютно все. — Полная Дама обзавелась усами, и теперь весь Гриффиндор пытается выяснить, кто это сделал. Портрет снимут и отправят на реставрацию, а вход в их гостиную будет охранять сэр Кэдоган!

— Мерлин, он же полный псих! — ужаснулась Вивиан Нотт, любуясь своим отражением в чайной ложке.

— Ты ведь не расскажешь сестре, кто за этим стоит, Ами? — бесцеремонно вмешался Алан. — Мне совершенно не нужно, чтобы Гойла наказали и выгнали из команды.

— Или наш факультет оштрафовали, — многозначительно добавил Джеймс.

Девушки притихли и поспешили заверить ребят, что Имоджен точно ничего не узнает от них.

Большой зал наполнился хлопаньем крыльев и уханьем сов. К Джеймсу одновременно спикировали две сипухи. Бурая принадлежала дяде Рону и тащила огромную коробку. Серая прилетела от Трэвиса Таунсенда. В горле пересохло, и Джеймс сглотнул. Он взял письмо Трэвиса, но не стал открывать, а запихнул его на самое дно сумки, воровато оглядываясь. Пушка, сова дяди Рона, больно ущипнула его за палец, стараясь привлечь внимание к своей ноше.

— Успокойся, такое он не пропустит, — сказал Алан, скармливая сипухе печенье.

Внутри коробки был трайфл, приготовленный мамой. Джеймс улыбнулся. Мама всегда волновалась, что он единственный в семье Поттеров праздновал свой день рождения в школе. Она каждый год готовила его любимый трайфл и присылала в Хогвартс. Джеймс представил, как Джинни, нагруженная работой, хлопочет над угощением с утра пораньше, а затем отправляет его портключом из Франции в Англию. В груди потеплело. Впрочем, это ощущение быстро развеялось, стоило ему осознать, что трайфл прислал дядя Рон, а значит мать с отцом так и не помирились. Миссис Поттер изо всех сил старалась скрыть, что всё шло вкривь и вкось, но её дети были слишком взрослыми, чтобы не замечать это.

— Успеешь отнести в спальню перед защитой от темных искусств? — уточнил Алан, глядя на трайфл.

— Я могу отнести, — вызвалась Морейн Ранкорн, заправляя волосы за уши. — У меня сейчас свободный урок.

Джеймс благодарно улыбнулся и передал ей коробку. Он часто выручал Морейн, которая с трудом справлялась с обязанностями старосты. Бедняга Ранкорн боялась собственной тени и тряслась от беспомощности каждый раз, когда кто-то нарушал правила в её присутствии.

Джеймс прочёл длинное письмо с поздравлениями от тёти Гермионы. В конверт был вложен чек, а на обороте была неаккуратная приписка от дяди Рона: «Не спусти всё на шлюх и наркотики». Знаменитый юмор Уизли.

Мама писала о погоде во Франции и о том, как гордится, что Джеймс — её сын. Он ласково провёл рукой по буквам на пергаменте, нащупывая пальцами углубления в тех местах, где она давила на перо слишком сильно. В конверте тоже был чек. Кажется, родственники решили, что Джеймс сам разберётся, что ему нужно.

Алан толкнул его в плечо, указывая на часы. Джеймс поднялся и отправился вместе с остальными семикурсниками на первый в этом году урок защиты от темных искусств с новой преподавательницей. Грейс семенила неподалеку, но не приближалась, усиленно разыгрывая перед ним оскорблённую невинность.

Раздалось деликатное покашливание. Джеймс и Алан одновременно обернулись. Позади них стояла Дейна Эйвери с надменным выражением на лице. Джеймс бросил на друга понимающий взгляд.

— Как староста прикрою вас, — заявил он, похлопывая Алана по плечу.

— На самом деле, мне нужно поговорить с тобой, Поттер, — отчеканила Дейна.

Мерлин! Почему именно сейчас?

— О чём? — спросил Алан, переводя подозрительный взгляд с Джеймса на Дейну.

— Мне нужна помощь с занятиями, — невозмутимо сообщила Эйвери, вцепившись в ремешок сумки.

— Да ладно? — брови Алана поползли вверх. — С какими?

— Тебе настолько плевать на всё то, что я говорю, или ты просто не способен запомнить, с какими предметами у меня сложности? — пошла в атаку Дейна.

Она сложила руки на груди, гневно глядя на Алана. Харпер не стал спорить, но и убежденным не выглядел.

— Я сейчас, — примирительно сказал Джеймс.

Алан нахмурился и ушел, не проронив больше ни единого слова. Когда эхо его шагов затихло, Дейна раскрыла рот.

— Скажи, что хотела поздравить меня с днём рождения, — перебил её Джеймс. — На этом разойдемся.

Звонкий удар колокола возвестил о начале занятий.

— Ты ничего не хочешь мне объяснить? — яростно зашипела Дейна.

Эйвери едва держала себя в руках. Джеймс заозирался по сторонам. Свидетели сейчас ни к чему. Он резко сократил расстояние между ними. Глаза Дейны распахнулись от неожиданности, а затем наполнились слезами — Джеймс с силой вцепился в её плечо. Сумка с учебниками выскользнула из рук девушки и с глухим стуком упала на пол.

— Что такое? Совесть замучила? — с угрозой в голосе уточнил он, прижимая Дейну к стене.

Страх, промелькнувший в голубых глазах, был красноречивее любых слов. Дейна попыталась вырваться, но Джеймс крепче вцепился в неё, заставив Эйвери охнуть от боли.

— Мы должны... — начала она.

— Единственное, что ты должна — это не привлекать к себе внимание, — снова перебил её Джеймс.

Он разжал хватку на плече Дейны и отстранился. Она слегка покачнулась, но устояла на ногах. Тяжело дыша, Эйвери прожигала его ненавидящим взглядом.

— Что скажет Алан? — Джеймс попытался воззвать к благоразумию этой упрямой девчонки.

— Этот вопрос волнует меня в последнюю очередь! — взорвалась она.

— Я скажу ему, что мы говорили о нём, чтобы не возникло лишних вопросов, — вслух рассуждал Джеймс. — И хватит ходить со скорбным лицом, будто тебя завтра в Азкабан упекут. Ты сама хотела этого.

Дейна ничего не ответила. Она медленно подняла свою сумку с пола и пошла в сторону кабинета защиты от тёмных искусств, стараясь не смотреть на Джеймса. Если верить часам на его запястье, они опаздывали на урок уже на пятнадцать минут.

Джеймс прибавил шагу, догоняя Дейну. На её лбу залегли морщинки, будто она что-то обдумывала. Ему оставалось только уповать на понятливость Эйвери и надеяться, что Дейна постарается забыть всё, что их связывало.

Джеймс толкнул дверь кабинета. Дейна вошла вслед за ним. Их появление прервало речь профессора, высокой рыжеволосой девушки. Она была молода, едва ли намного старше самого Джеймса, и показалась ему смутно знакомой. Все, включая преподавательницу, с интересом уставились на опоздавших. План незаметно занять свои места провалился. Джеймс даже издалека видел, как Грейс неодобрительно поджала губы.

— Урок начался двадцать минут назад, — напомнила профессор, сверкнув глазами. — Где вы были всё это время?

Её взгляд остановился на значке старосты, приколотому к мантии Джеймса, а потом метнулся к Дейне.

— У нас случилась маленькая неприятность, — пояснил Джеймс, натягивая на лицо самое льстивое выражение, — личного характера. Но мы всё уладили, профессор... эм...

Он с ужасом осознал, что не запомнил имя этой девушки. Джеймс почувствовал, как жар заливает щеки, и потупил взгляд. Надо же было так облажаться в первый учебный день!

— Профессор...? — переспросила она, ожидая ответа.

Дейна неловко переминалась с ноги на ногу, будто хотела сбежать.

— Вы не смогли запомнить имя собственного преподавателя, мистер Поттер? Я ожидала от старосты школы больших способностей.

До Джеймса донесся глумливый смешок, и он готов был поклясться, что это мордредова Имоджен Забини.

— Подойдите ко мне, — распорядилась профессор, усаживаясь за стол.

Джеймс и Дейна направились к ней, стыдливо переглянувшись. Профессор написала что-то на пергаменте, но так, чтобы они не увидели, а потом скатала его в тугой свиток и запечатала заклинанием.

— Отнесите это, пожалуйста, своему декану. Вместе. Раз у вас личные проблемы.

Профессор протянула свиток Дейне. При этом она так неприятно улыбнулась, что Джеймс понял — у этой преподавательницы он точно не будет числиться в любимчиках.

— Скажите, что вы от профессора Веббер, — любезно напомнила она.

Джеймс подумал, что после такого унижения они не забудут фамилию этой преподавательницы никогда. Он посмотрел на Алана, который делал вид, что погружен в чтение, но его глаза даже не двигались.

— Держу пари, теперь ты счастлива, — раздражённо сказал Джеймс, закрывая двери.

— Вполне, — хмыкнула Дейна.

Никто из них не пытался вновь заговорить, пока они не оказались у кабинета профессора Демпси. Джеймс неуверенно постучал. В конце концов, декан может быть на уроке и придётся тащиться в другой конец замка.

— Войдите! — раздался приглушенный голос профессора.

Джеймс дернул ручку двери, обдумывая, что сказать, чтобы выйти сухим из воды.

— Мистер Поттер? — удивился Родерик Демпси. — Мисс Эйвери? Что вы здесь делаете?

Профессор захлопнул увесистую папку и отложил перо в сторону, заинтересованно рассматривая своих студентов. Густые каштановые локоны, выразительные голубые глаза в обрамлении длинных тёмных ресниц и точёные скулы Родерика Демпси заставляли не одну девушку вздыхать по нему. Джеймс даже сомневался, что Роза так пылко признавалась в любви профессору трансфигурации только под действием приворотного зелья. Его очаровательная внешность не соответствовала характеру, но позволяла легко располагать к себе людей.

— Профессор Веббер просила передать вам, — смущенно пробормотала Дейна.

Профессор Демпси коснулся палочкой свитка, и пергамент развернулся. Джеймс смотрел, как его глаза метались туда-сюда, а брови сдвинулись к переносице. Декан оторвался от пергамента и посмотрел на них.

— Опоздание в первый же учебный день? — раздосадованно поинтересовался он.

Дейна виновато отвела глаза. Внутри Джеймса всколыхнулось неудовлетворенное чувство справедливости.

— Простите, профессор, — начал он, — это моя вина.

Дейна бросила на него изумлённый взгляд.

— Я заметил, что мисс Эйвери испытывала трудности с обучением в прошлом году, и предложил свою помощь, — продолжал Джеймс с фальшивым раскаянием в голосе. — Мне следовало подождать более подходящего момента, профессор, но я был немного обеспокоен тем, как много баллов может потерять наш факультет.

Дейна, покрасневшая до корней волос, кипела от злости и негодования из-за того, что он выставил её глупой. Профессор Демпси смотрел на Джеймса с гордостью. Родерик высоко оценивал тех, кто ставил нужды Слизерина в приоритет.

— Это достойно уважения, — сдержанно похвалил профессор. — Однако профессор Веббер, — он кивнул на пергамент, лежащий перед ним, — настаивает на наказании. Мисс Эйвери, вы можете вернуться на занятие. О времени вашей отработки я сообщу вам позже. Мистер Поттер, задержитесь.

Дейна попрощалась с профессором и покинула кабинет, не забыв перед этим будто случайно отдавить Джеймсу ногу острым каблуком. Вместе с Эйвери ушло напряжение, поселившееся в каждой клеточке его тела. Он даже не осознавал, что её близость так влияет на него.

— Джеймс, я надеюсь, что ты сможешь уладить недоразумение, возникшее между тобой и профессором Веббер, — сразу перешёл к делу декан.

Он открыл папку, обмакнул перо в чернильнице и продолжил заполнять бумаги.

— Профессор Макгонагалл хочет видеть тебя в числе студентов, которые отправятся представлять нашу делегацию в Париж. Ты понимаешь, что это не просто увеселительная прогулка. Мы должны произвести лучшее впечатление. Конечно, тебе, как сыну Гарри Поттера, следует выбрать защиту от тёмных искусств. Это было бы символично.

Профессор Демпси оторвал взгляд от пергамента и строго посмотрел на Джеймса.

— Вы наказываете меня французскими каникулами? — съязвил тот.

— А ты предпочитаешь убирать дерьмо за гиппогрифами? — парировал профессор Демпси.

Джеймс промолчал. Он не грезил о поездке во Францию, но, видимо, до этого никому нет дела.

— Если хочешь, можешь проявить толику участия и расспросить сестру об её успехах в анимагии, — предложил профессор Демпси.

— Она тоже должна отправиться в Париж представлять семейство Поттеров? Меня одного недостаточно?

— Профессор Макгонагалл надеется собрать всю коллекцию, — усмехнулся декан. — Можешь идти.

Джеймс нахмурился, но послушно покинул кабинет. Грейс не обрадуется, если Альбус сумеет обойти её по оценкам на зельеварении. Она бредила этой поездкой. С другой стороны, всегда есть большая доля вероятности, что Ал облажается.

Возвращаться на урок не было никакого желания. Он прекрасно понимал, что в случае чего профессор Демпси непременно прикроет его. Мысли Джеймса вернулись к Дейне. Она вела себя неосмотрительно, и это заставляло его внутренности скручиваться тугим узлом от беспокойства. Он покопался в сумке. Как у старосты факультета у него был доступ к расписанию студентов Слизерина. Джеймс надеялся, что прихватил его с собой. Пергамент был на месте, и он улыбнулся. Оттолкнувшись от стены, он направился в противоположную сторону от кабинета защиты от тёмных искусств.

На первом этаже Джеймс столкнулся с Лили, которая вывернула из бокового коридора. Он злорадно усмехнулся, а сестра закатила глаза.

— Как чувствовала, что не стоит идти этим путём, — пробормотала Лили.

— Чутьё тебя не подвело, — насмешливо отозвался Джеймс, подстраиваясь под торопливый шаг сестры. — Я как раз думал о тебе и твоей бездарности. Уже профессор Демпси потерял всякую надежду на то, что ты справишься с превращением сама, и попросил меня помочь тебе.

Лили остановилась.

— Скажи, что не будешь этого делать, — простонала она. — Не хочу терпеть твоё сомнительное общество.

Джеймс протянул руку к её шее и накрутил на палец золотую цепочку. Лили напряглась. На крыльях кулона-снитча заискрились солнечные блики.

— Ты так хорошо летаешь, — задумчиво произнес он. Лили шумно сглотнула. — Могла бы быть какой-то птицей, например? Так было бы проще следить за парнем собственной кузины.

Джеймс понизил голос и доверительно прошептал:

— Я слышал о твоих подвигах в башне Равенкло.

Он отпустил кулон, который скользнул в вырез блузки Лили, и многозначительно поводил кулаком вверх вниз, имитируя всем известные движения. Щёки сестры сравнялись по цвету с её пламенными волосами. Как часто случалось с ней, стоило ей выйти из себя — она теряла контроль.

Лили яростно потянула концы его галстука в разные стороны, туже затягивая узел на шее. Застигнутый врасплох Джеймс вцепился в рыжие волосы, отчаянно хватая ртом воздух. Голова Лили запрокинулась назад, и она взвизгнула. Какое-то время они яростно возились, не желая уступать друг другу.

— Давай на счёт три, — предложила Лили со слезами в голосе. — Раз, два. Три!

Джеймс ослабил хватку на рыжих локонах. Лили отпустила галстук. Джеймс с наслаждением вдохнул воздух и закашлялся. В горле нещадно першило.

— Быстро же ты сдалась, — прохрипел он, потирая след от галстука на шее.

— Боялась, что тебе понравится, и ты кончишь, — ядовито произнесла Лили, скривившись. Тушь размазалась вокруг её глаз, придавая ей сходство с конопатой пандой.

От неожиданности Джеймс разразился смехом, напоминающим карканье. Общение с близнецами редко приносило ему удовольствие. Но в такие моменты, когда они нарушали правила, пошло шутили или делали что-нибудь по-настоящему мерзкое, он острее всего чувствовал их родство.

— Нет, не в этот раз, — сипло ответил Джеймс, отсмеявшись.

Лили смотрела на него, как на психа. Видимо, не на такую реакцию она рассчитывала. Покачав головой, Лили пошла дальше. Джеймс увязался за ней.

— Разве тебе не надо заниматься какими-то идиотскими делами старосты? Или уроками? Ну или общаться с друзьями? Или они тебя тоже не выносят?

— Я просто хочу получить поздравление с днём рождения от любимой сестрёнки, — пропел Джеймс. — И вообще, где твоя благодарность? Я столько времени знаю о твоих грязных делишках в башне Равенкло и до сих пор не сказал ничего Алу. Только это маленькое обстоятельство отделяет Берка от неминуемой смерти.

Лили спрятала лицо в ладонях. Весь язык её тела буквально кричал о том, как она хочет, чтобы Джеймс исчез. Будто вспомнив что-то, Лили отняла руки от лица и уставилась на него.

— Что ты обсуждал с Мэй после ужина первого сентября? Я вас видела.

— Алиса рассказала мне о своих трепетных чувствах. Все эти: «Джеймс, возьми меня прямо сейчас». Быть чертовски сексуальным иногда утомительно. Приходится отшивать всяких второсортных заучек, на которых пускает слюни Ал. Я посоветовал ей обратиться к нему. Только он страдает неизлечимым дурновкусием.

Это действительно раздражало. Альбус будто не замечал, что дотошная надоеда Лонгботтом ему не пара. Джеймсу нравилась Челси. Девис была красивой, веселой, не обладала диктаторскими замашками Волдеморта и доводила его младшую сестру до бешенства одним своим присутствием.

Лили молча сверлила Джеймса обвиняющим взглядом.

— Что? — не выдержал он.

— Какой же ты ублюдок...

— Только не говори, что именно это она и сделала, — проговорил он.

На душе вдруг стало легко и весело. Лили нахмурилась.

— Почему тебе постоянно нужно всё портить?

— Мне нужно всё портить? — возмутился Джеймс. — Твоя Лонгботтом сама пришла ко мне. Пусть Альбус тщательнее выбирает объекты для привязанности.

— Не смей говорить ему! — пригрозила Лили, ткнув пальцем в его рубашку.

Её ноготь тут же окрасился в белый цвет.

— Делать мне больше нечего, — отмахнулся Джеймс.

Лили смотрела на него недоверчиво, будто прикидывала, сколько ему понадобится времени, чтобы не утерпеть и всё выложить брату.

— Это ты дал Малфою то дурацкое задание? — спросила она. — Хотел, чтобы мама на меня разозлилась?

— Почему, если с тобой или Алом что-то происходит, это обязательно должно быть моих рук дело? — холодно осведомился Джеймс. Эта игра ему порядком надоела. Лили поёжилась, и он продолжил: — Это не я. Но если ты помнишь, пунктик на Малфоев не только у нашей матери. Розу тоже можно доводить таким образом. Раз её парень не выбрал тебя.

— Я не такая свихнувшаяся сука, как ты, — выплюнула Лили с омерзением.

— Нет, вы с Алом — точь-в-точь как я, что бы ты там себе ни фантазировала.

Джеймс развернулся и сделал несколько шагов, собираясь оказаться от Лили как можно дальше. Но она последовала за ним. Рука сестры нерешительно замерла на плече Джеймса, будто Лили раздумывала: оттолкнуть его или нет. Спустя мгновение она прижалась щекой к его спине. Джеймс не оборачивался.

— Ты же знаешь, что я люблю тебя больше жизни? — тяжело вздохнула Лили. — Просто ты мне не нравишься.

Джеймс горько усмехнулся и брезгливо стряхнул её руку с плеча.

— Мне не нужна твоя жизнь. Как и твоя любовь.

Эхо его шагов гулко разносилось по коридору, а Лили так и не двинулась с места. Почему именно в день его рождения всем нужно сойти с ума?

Джеймс двинулся к теплицам. Ещё на подходе он услышал звучный голос профессора Лонгботтома, который рассказывал пятикурсникам о целебных свойствах Китайской жующей капусты. Джеймс заглянул в окно теплицы номер шесть. Хьюго выделялся на фоне сокурсников внушительным ростом. Но не его он пытался отыскать.

Потом Джеймс заметил её. Русые волосы были стянуты в высокий узел, а на щеке красовалось грязное пятно. Джеймс обошел теплицу так, чтобы оказаться у ближайшего к ней окна. Когда их взгляды пересеклись, он повел подбородком в сторону. Она прикрыла голубые глаза и кивнула. Её рука тут же взлетела вверх, а Джеймс поспешил убраться, чтобы его не заметили другие студенты.

Ему пришлось подождать ещё какое-то время, прежде чем Рейна Эйвери покинула теплицу.

— Что такое? — обеспокоенно спросила она.

Джеймс протянул руку и костяшками пальцев стёр грязь с её щеки.

— Твоя сестра.

Рейна нахмурилась, а потом поджала губы.

— И что ты хочешь от меня?

— Чтобы ты напомнила ей о правилах.

Рейна виновато отвела глаза. Многие шептались, что она не настолько красива, как старшая сестра, но Джеймс был не согласен. Ему нравились её длинные русые волосы и пухлые губы. А от удивительной сообразительности Рейны он и вовсе был без ума. Дейна напрочь лишена такого ценного преимущества.

— Хорошо, — кивнула Рейна. — Я могу идти?

От громкого вопроса с крыши теплицы вспорхнула стая ворон, укоризненно каркая.

— Нет, — он взял её за руку. — Скажи Алану, что я перед тобой извинился, хорошо?

— Разве ты извинился? — уточнила Рейна, подозрительно сужая глаза.

— Нет, но ты ведь всё равно ему так скажешь?

Рейна вытерла вспотевший лоб рукавом мантии. Руки девушки были затянуты в защитные перчатки.

— Не знаю, я подумаю, — на её губах появилась коварная улыбка. — Может, если ты расскажешь мне, как покорить твоего брата, я буду более сговорчива.

Джеймс ухмыльнулся. Слизеринцы остаются слизеринцами и везде ищут выгоду для себя.

— Ты уверена, что тебе нужен парень только и мечтающий трахнуть собственную сестру?

— Нет, не нужен. Поэтому мне нравится Альбус, а не ты.

Джеймс рассмеялся. Вот кто действительно заслуживал носить фамилию Поттер. Рейну будет приятнее видеть на семейных ужинах, чем дотошную Мэй.

— Кажется, у него разбито сердце, — доверительно сообщил Джеймс. — Вот только я думаю, что твоя сестра будет изо всех сил мешать этому.

— Она не узнает, — заявила Рейна и, развернувшись на каблуках, зашагала к теплицам.

Джеймс ещё долго смотрел ей вслед, привалившись к шершавой каменной кладке. Он надеялся, что Рейна сможет повлиять на сестру.

Джеймс не вернулся на урок защиты от темных искусств и пошёл на нумерологию. Этот предмет не посещали ни Алан, ни Грейс, и ему удалось избежать изнурительных расспросов. В течение всего дня он получал сов от родственников с поздравлениями и подарками. Письмо от отца тоже пришло, и Джеймс не знал, радоваться этому или нет.

Вечером в гостиной все слизеринцы были в приподнятом настроении, предвкушая вечеринку. Джеймс отстраненно наблюдал за приготовлениями, будто это был чужой праздник, который не имел к нему никакого отношения.

Девчонки не упустили случая нарядиться. Даже Грейс щеголяла в длинном золотом платье, расшитом бисером, хотя Джеймс был уверен, что она и здесь найдет возможность насолить ему. Шёлк отражал огонь камина, превращая Мальсибер в подобие солнца, что озаряло ярким светом мрак подземелья. Джеймс не мог оторвать от неё взгляд.

— Что? — спросила она, заметив его интерес.

— Принесешь торт? — попросил Джеймс.

Грейс кивнула и ушла, прихватив с парящего подноса бокал с вином. Джеймс дождался, когда она скроется в разветвлении коридоров, и отправился за ней. Это была маленькая веселая игра, из которой он хотел выйти победителем.

Джеймс тихо распахнул дверь собственной спальни. Грейс повернула голову, но совершенно не выглядела удивлённой. Она сделала глоток вина, будто думала, что ей необходим алкоголь, чтобы пережить этот вечер. Лицо Грейс освещало синее пламя. Этому заклинанию его научил отец, и позже Джеймс продемонстрировал свои навыки друзьям. Пламя не обжигало, а только грело. Джеймс, Алан и Грейс часто использовали его в неуютном холоде подземелий и в продуваемых сквозняками коридорах. Вызывали пламя, а потом становились спина к спине, образуя треугольник. Они даже заслужили пару отработок за эту безобидную шалость.

— Помнишь мои шестнадцать? Мама тогда приготовила такой же трайфл. А я тебя измазал...

Грейс не ответила, только пальцы крепче стиснули бокал, а на лице промелькнул страх. Значит, помнила. Она повела плечом, будто пытаясь отмахнуться от картин, что настойчиво лезли в голову.

— ...и поцеловал, — напомнил Джеймс, подходя ближе.

Грейс упрямо смотрела на ярко-синие языки пламени и игнорировала его слова. Будто, если ей удастся как следует притвориться, что она ничего не слышит, то ничего и не произойдет. Но они слишком долго откладывали этот разговор, и у Джеймса не осталось терпения.

Его рука опустилась на её бедро, чувственно скользя вверх по золотому шёлку платья. Грейс прикрыла глаза и судорожно вздохнула, давая ему надежду, что сегодня они положат конец их бесконечному соревнованию.

Раздался скрежет, бокал треснул, и красное вино хлынуло на платье и пол. Джеймс чувствовал, как по его ладоням стекают капли. Грейс распахнула глаза и разжала ладонь. Осколки стекла мелодично зазвенели по паркету.

— Я сейчас дам тебе что-нибудь, — растерянно прошептал Джеймс, отступая.

Он распахнул дверцы шкафа, чувствуя, как жар заливает щёки. Джеймс схватил первый попавшийся под руку свитер и протянул его Грейс. Он постарался придать лицу безразличное выражение, хотя сердце в груди неудержимо колотилось от волнения. Грейс натянула свитер поверх золотого платья и нервно одернула рукава. Тягучая неловкая атмосфера заполнила пространство. Синие язычки пламени задорно мерцали в отражении разлитого на полу вина. Джеймс неожиданно осознал, что из всех вещей инстинктивно выбрал изумрудно-зелёный свитер Альбуса.

— Чёрт! — воскликнула Грейс. — Мы совсем забыли о магии.

Она вытащила волшебную палочку, залечила руку, а потом заставила вино исчезнуть с платья и остальных поверхностей. На Джеймса Грейс старалась не смотреть.

Дверь с шумом распахнулась. В комнату ввалился Алан и кинул на свой стол какие-то бумаги.

— Что там? — полюбопытствовала Грейс.

— Моё эссе по трансфигурации, — пояснил Алан. — Только что закончил. Я уверен, Роди меня ненавидит. Кому ещё дали задание на лето? Только мне.

— Ты был ужасен на экзамене, — насмешливо откликнулась Грейс и торопливо выскользнула за дверь.

— Иди в гостиную, Джеймс! — распорядился Алан, скидывая мантию. — Я сейчас вынесу трайфл, а ты сделаешь вид, что никак не ожидал этого.

Джеймс вышел в коридор. Грейс нигде не было видно, будто она настолько хотела сбежать, что смогла аппарировать в стенах Хогвартса. Он яростно пнул дверь, и та с грохотом закрылась.

— Чем чаще вы будете хлопать дверью, тем менее эффектно это будет выглядеть, — прокричал Алан.

Оказавшись в гостиной, Джеймс огляделся по сторонам. Эми Трэверс читала старинный трактат, Гилберт Хиггс и Лестер Роули пытались разобраться с новым магическим фейверком. Фортейн Флинт бросала полные страсти взгляды на Огастуса Нотта, который пытался спрятаться за широкой спиной Итона Гойла. Скорпиус Малфой развалился в кресле и лениво потягивал огневиски. Грейс нигде не было.

— С днём рождения тебя! — напевал Алан, левитируя перед собой трайфл.

Свет восемнадцати свечей отражался от глянцевой поверхности крема. Мама умела зачаровать взбитые сливки так, чтобы они не свернулись и не потекли. Наверное, это был какой-то семейный секрет. Слизеринцы радостно, хоть и в разнобой, напевали слова песни.

— А теперь загадай желание! — велел Алан.

Джеймс мученически закатил глаза и погасил свечи. Ребята захлопали в ладоши, и по гостиной пронесся радостный ропот.

— Ты не видел Грейс? — спросил Джеймс у Себастьяна Аббота.

Трайфл был аккуратно нарезан, но слизеринцев больше интересовала возможность утонуть в море выпивки.

— Она вроде ушла, — пожал плечами Себастьян.

Джеймс плеснул себе огневиски. Он не отыщет Грейс за пределами гостиной. Скорее всего, она специально так всё подстроила. По какой-то неведомой причине, ей нравилось изводить его. Недоумение и растерянность сменились злостью, как часто бывало при взаимодействии с Грейс. Напиток обжег горло. Джеймс задумчиво вгляделся в зеленоватый блеск огневиски. В подземелье всё приобретало инфернальный оттенок. Опустошив стакан, он со стуком опустил его на стол и направился к выходу из гостиной. Не было никакого шанса найти её, но злость, бегущая по венам, не позволяла остаться на месте.

Дорога, ведущая к Большому залу, была пустынна. Джеймс постоял какое-то время возле парадных дверей замка и вышел на улицу. Полная луна освещала квиддичное поле, над которым кто-то носился на метле. До боли знакомый стиль полёта привлёк внимание, и Джеймс, не отдавая отчёта своим действиям, потащился туда.

Альбус выделывал в воздухе замысловатые фигуры высшего пилотажа. Он камнем бросался вниз, а потом резко, у самой земли, набирал высоту. Кто-то наблюдал за ним с трибун, но с такого расстояния Джеймс не мог определить, кто именно. Заметив брата, Ал круто спикировал, будто собираясь протаранить его. Джеймс не двинулся с места. Он знал, в чём заключался смысл этого грязного приёма, и не сомневался, что Ал в последний момент затормозит метлу перед ним. Мама научила их этому трюку. Но нет. Альбус увёл метлу вверх, и повис над Джеймсом вниз головой.

— Мы будем репетировать тот знаменитый поцелуй Человека-паука и Эм-Джей? — сардонически поинтересовался Джеймс, запрокинув голову.

Красно-золотая мантия развевалась позади Альбуса, как знамя, но он выглядел совершенно чужеродно на её фоне. Его лицо презрительно скривилось.

— Дождя не хватает, — откликнулся он, выправляя метлу. — Я думал, ты брезгуешь смотреть кино, это ведь так по-магловски.

Джеймс проигнорировал очевидную подначку. Альбус спрыгнул с метлы и уставился на него.

— С днём рождения! Мой подарок где-то в общей куче. Надеюсь, что тебе понравится.

Он отвёл взгляд, заинтересовавшись прутиками на метле, будто ему было неловко в компании старшего брата. Фигура на трибунах зашевелилась.

— Ты мог бы прийти на мою вечеринку, — зачем-то сказал Джеймс. — Подарил бы лично.

— Вампиры были бы против, если бы я нагрянул в ваш склеп, — цокнул языком Ал, по-прежнему не смотря на него.

— Хьюго же приходит в гостиную Розы, — напомнил Джеймс.

— Не то чтобы его туда звали, — усмехнулся Ал. — Он отгадывает загадки. Это не то же самое, что знать пароль.

Силуэт на трибунах попал в пятно лунного света, и Джеймс узнал Реджину. Это перед ней Ал так красовался? Приугасшая ярость вспыхнула внутри с новой силой.

— Я думаю, что твой подарок всё равно не сравнится с тем, что преподнесла мне Мэй, — злобно прошипел Джеймс.

Альбус поморщился, как от удара. Напряжение буквально стекало с него почти ощутимыми в воздухе волнами.

— Что ты имеешь в виду? — в голосе Ала зазвенела сталь, а лицо ожесточилось.

— Ну она была так любезна со мной первого сентября, — пустился в воспоминания Джеймс. — Умоляла об ответных чувствах. Но я не стал марать об неё руки.

Джеймс шагнул ближе. Альбус стиснул зубы и таращился на него с угрозой. Он тоже сделал шаг, высоко задирая подбородок.

— Ты — чёртов ублюдок, — процедил Ал.

Он откинул метлу и схватил Джеймса за грудки. Ал был ниже ростом, но его неконтролируемая агрессия и импульсивность зачастую давали ему преимущество. Джеймс испытывал странное мучительное наслаждение, осознавая, что он способен вызвать у человека такие яркие эмоции.

— И что ты сделаешь, слабак? — подзадоривал он брата. — Ударишь меня?

И Альбус действительно это сделал. Скулу обожгло огнём, и Джеймс почувствовал металлический привкус крови во рту. Он толкнул Альбуса, тот споткнулся об собственную метлу и растянулся на траве. Джеймс со всей силы пнул его в живот. Альбус застонал. Реджина вскрикнула и побежала к ним.

— Это ты зря, — сказал Джеймс, потирая скулу.

Альбус злобно сверкнул глазами и заехал ему ногой в колено. Он потянул Джеймса вниз — и вот они уже яростно молотили друг друга кулаками, катаясь по земле.

Вспышка яркого света на миг озарила поле, и братьев отбросило друг от друга. Джеймс больно стукнулся затылком о землю.

— Салазар, что вы творите?

Над ними возвышалась Реджина. Палочка, зажатая в её руке, ходила ходуном. Испуганный взгляд метался от одного брата к другому. Поттеры медленно поднялись, стряхивая пыль с одежды. Из разбитого носа Ала хлестала кровь. Мышцы Джейса ныли от боли, рассеченные губа и скула саднили.

Реджина подступила к Альбусу, протягивая ему белоснежный носовой платок. Не в силах больше наблюдать эту тошнотворную сцену, Джеймс отвернулся. Внутри бушевало странное чувство, напоминающее ревность.

— Что. Здесь. Происходит? — отчеканила взявшаяся словно из ниоткуда Лили.

Она смерила Джеймса сердитым взглядом, а Реджина поспешила отойти от Альбуса подальше. Лили обхватила лицо брата ладонями, осматривая причиненный ему вред. Проявить толику сочувствия к Джеймсу она не торопилась.

— Со мной всё в порядке, — отмахнулся Ал с раздражением.

Джеймс предоставил им возможность разобраться со всем самостоятельно и поспешил в Хогвартс. Не так он представлял себе итог этого вечера. С другой стороны, стоило ли удивляться, что день, незадавшийся с самого утра, закончился потасовкой с братом? Реджина догнала Джеймса у парадных дверей замка.

— Я застала драку Поттеров. Такое, наверное, только раз в жизни бывает.

— А я думал, ты останешься с Алом, чтобы корчить из себя заботливую нянечку, — глумился Джеймс. — Или Лили сошла с ума от ревности и спугнула тебя?

— Кто-то точно сошел с ума от ревности, — последовал невозмутимый ответ Реджины. — Вот только я не уверена, что Лили.

Джеймс остановился. Ему не нравился этот спокойный, непоколебимый тон Реджины. Стремясь доказать ей и себе, что её самообладание рассыпется в прах, стоит Джеймсу проявить к ней хоть каплю внимания, он шагнул ближе. Её глаза удивлённо расширились, но она не отстранилась. Джеймс грубо притянул Реджину к себе. Она протестовала, но скорее всего, для вида. Едва их губы соприкоснулись, Реджина запустила пальцы в его волосы. Поцелуй выдался страстным, болезненным и злым, но Джеймс торжествовал — он оказался прав. Как бы Реджина ни старалась сделать вид, что ей всё равно — это было не так. Она только глубже вязла в своих чувствах к Джеймсу, когда ему было абсолютно наплевать на неё. Реджина будет прощать его, чтобы он ни сделал. Мелочная радость горячила кровь, и Джеймс углубил поцелуй, задирая её юбку. Было чертовски приятно знать, что кто-то любит тебя настолько, что готов пожертвовать собственной гордостью.

Опомнившись, он отстранился, тяжело дыша.

— Не здесь, — сказал Джеймс, глядя в затуманенные глаза Реджины.

И хоть трахнуть её посреди коридора, куда в любой момент мог нагрянуть любой желающий, было адски заманчиво, он отмёл эту идею. Джеймс схватил её за руку и потащил в сторону подземелий, чувствуя сладостное предвкушение.

Гостиная Слизерина была почти пуста, только Грейс одиноко свернулась в кресле у камина. Джеймс развязно прижал к себе Реджину, пошло скользя по её шее языком. Пусть у Грейс не останется сомнений в том, чем именно он будет заниматься в своей спальне.

Оказавшись в комнате, Джеймс усадил Реджину на стол. По поверхности были разбросаны какие-то бумаги, но он не стал убирать их. Возбуждение сводило с ума, и Джеймс хотел быстрее утолить его. Он стянул трусики с Реджины, и она расставила ноги, призывно улыбаясь. Джеймс расстегнул ширинку и резко вошёл в её податливое тело. Реджина вскрикнула от боли и впилась зубами в его плечо. Всё было именно так, как они любили: страстно, до одури горячо и мучительно грубо.

Джеймс рванул её блузку, чтобы оставить дорожку из укусов на ключице Реджины. Она обхватила его ногами, вынуждая замедлить темп и сделать их наслаждение острым до боли. Он нашел её губы, и они слились в яростном поцелуе. Пальцы Джеймса до синяков сжимали бедра Реджины. Она льнула к нему, скользила руками по спине и плечам. Джеймс слегка отстранился, ускоряя толчки. Реджина запрокинула голову и смотрела на него из-под полуопущенных ресниц, как на величайшую в мире драгоценность. Он немного презирал её за такую покорность, но и отчаянно в ней нуждался.

— Я люблю тебя, — тихо сказала она, проводя длинным ногтем по скуле Джеймса.

Он зашипел от боли, совсем забыв о том, что именно туда его и ударил Альбус. Реджина начала извиваться, то запуская руки в волосы Джеймса, то царапая ногтями шею. Хотелось, чтобы она царапала сильнее, глубже, чтобы содрала с него кожу, пропитанную отчаянием и сомнениями.

Трясущимися руками Реджина притянула его к себе и уткнулась в плечо, заглушая надрывные стоны. Это окончательно снесло крышу. По натянутым, как струна, нервам будто прошёл разряд тока, и Джеймс кончил со сдавленным вздохом. Пульсирующее наслаждение разливалось по телу, а сердце каменным мотыльком трепетало в груди.

Дверь со скрипом отворилась, избавив Джеймса от необходимости ответить что-то на признание Реджины.

— Почему именно мой стол, блять?! — шокированно прокричал Алан.

Дверь с грохотом захлопнулась, и Джеймс понял, что действительно случайно занял место Харпера. Мерлин, он трахал Реджину прямо на его эссе по трансфигурации. Она слезла со стола с неловкой улыбкой. Джеймс впился в её губы жадным поцелуем, который предназначался совсем не ей.

— Иди к себе, — велел он. — Я разберусь с Аланом.

Реджина кивнула, быстро привела себя в порядок, а потом выскользнула в коридор. Харпер вернулся в комнату, осуждающе пялясь на Джеймса.

— Я думаю, что с этим справится очищающее заклинание, — сказал он, кивая на листы бумаги.

— К Салазару, сожги это! — буркнул Алан и достал из сумки свиток. — Перепишу ещё раз. Лучше запомню. Ты же знаешь Роди, он будет мучить меня до последнего.

Джеймс пригляделся. Почерк показался ему подозрительно знакомым. Его озарила внезапная догадка.

— Ты что, заплатил Хьюго, чтобы он сделал твоё задание по трансфигурации?

— Не всем же быть гениями! — упрекнул его Алан, раздраженно складывая руки на груди, а потом с беспокойством добавил: — Что с тобой? Выглядишь так, будто играл в квиддич с Гремучей ивой.

Джеймс подошел к зеркалу. Ссадины и царапины украшали его лицо, губа была разбита. Самое обидное, что ушибы не беспокоили его, пока он не вспомнил о них. Джеймс отыскал бадьян и принялся обрабатывать лицо. Интересно, Альбус сам справился или пошёл в Больничное крыло? Вряд ли он или Лили умеют вправлять нос.

— Тебя наказали за опоздание? — уточнил Алан, переписывая эссе.

Джеймс знал, какие подозрения скрывались за этим невинным вопросом. Он почувствовал укол совести и нервно закусил губу. В один миг ему захотелось оказаться от Алана как можно дальше, и дело было вовсе не в идиотском домашнем задании.

— Роди посоветовал налегать на защиту, чтобы поехать в Париж.

Ответ звучал обтекаемо, безопасно и не позволял трактовать его слова двояко.

— Твой дядя не хочет вернуться к преподаванию?

Джеймс хмыкнул. Был в их школьной жизни период, когда должность профессора защиты от тёмных искусств занимал Рональд Уизли. В тот год из Азкабана сбежали несколько сторонников Волдеморта. Джеймс с ужасом вспоминал то время. Дядя Рон развлекался тем, что постоянно назначал отработки ему, Алу, Розе и Хью. Джеймс вздохнул с облегчением, когда всех беглецов переловили, и профессор Уизли отправился восвояси. Впрочем, другим студентам дядя нравился. Алан и вовсе заслужил халявное «Превосходно» за то, что пару раз заполнил школьные ведомости.

— Не думаю, — сказал Джеймс.

Алан печально вздохнул, и его плечи опустились.

Джеймс вышел из комнаты. Гостиная была пуста. Видимо, Грейс уже легла спать. Не зная чем заняться, он отправился бесцельно бродить по коридорам школы. Возможно, удастся поймать каких-то шаловливых полуночников.

Поднимаясь по мраморной лестнице, он увидел Пейшенс Спенсер. Эта девушка всегда забавляла Джеймса своей непримиримой ненавистью к нему. Хотя он даже не прикладывал никаких усилий, чтобы вызвать у неё подобную антипатию.

Они шли навстречу друг другу, и Джеймс полагал, что Спенсер специально заденет его плечом. Но, видимо, она была слишком чванлива, чтобы опускаться до таких детских выходок. Они разминулись, но Джеймс не упустил случая поддеть эту высокомерную стерву.

— Раскроешь мне тайны будущего, принцесса?

Пейшенс обернулась. Теперь она находилась на несколько ступеней ниже, чем Джеймс, и смотрела на него снизу вверх. Черты её лица исказила пугающая злорадная усмешка.

— У тебя нет будущего, Джеймс Поттер