All about us

Лили развалилась на подоконнике, опираясь на шероховатую каменную стену. Пока остальные веселились на праздничном ужине в Большом зале, ей составляла компанию только густая темнота гриффиндорской спальни. Луна скрывалась за плотными грозовыми облаками, и Лили изо всех сил напрягала зрение, чтобы разглядеть знакомые очертания, утонувшие в вязком мраке.

Нервно дергая босой ногой, она отсчитывала минуты проведённые в одиночестве. Мысли об Эллиоте и Розе периодически всплывали на поверхности сознания, будто садистский мозг выжидал подходящий момент, для того чтобы вновь окунуть её в мучительную ретроспективу.

Лили поёрзала, устраиваясь поудобнее. Она задумалась и не сразу заметила тень, отделившуюся от замка. Лили ухватилась за возможность отвлечься и принялась усиленно рассматривать тёмный силуэт. Следом потянулась и вторая фигура. Значит, какая-то парочка решила устроить любовное рандеву.

Внутри разгорелся нешуточный интерес, и Лили наудачу махнула палочкой, шепнув заклинание. Ящик комода отъехал вперёд, и оттуда выскользнул омнинокль. Лили с победной улыбкой наблюдала, как устройство плывёт к ней в руки.

Но, прежде чем она успела перехватить омнинокль, вторая тень шагнула в квадрат золотистого света, исходящего от огромного окна. Лили с изумлением узнала Мэй. Забытый омнинокль со стуком врезался в подоконник. Лили выругалась, поднимая прибор. Её мысли лихорадочно носились в голове, обгоняя одна другую. К кому Мэй крадётся посреди ночи? У неё тайный роман? Лили была удивлена. В последнее время подруга в открытую флиртовала с Алом. Может, это он?

Лили поднесла омнинокль к глазам, торопясь настроить окуляры. Наконец-то она отчётливо увидела Мэй, перевела взгляд на таинственного незнакомца и... обомлела.

Это был вовсе не Альбус, а Джеймс.

Он, казалось, услышал чужие шаги и обернулся. Удар молнии на секунду ослепил Лили, но она успела заметить брезгливое удивление, застывшее на лице брата. Видимо, Джеймс не ожидал, что столкнётся с Мэй. Запоздалый раскат грома прозвучал в небе.

Лили словно вросла в деревянную поверхность подоконника. Она дождалась молнию. Теперь нужно идти становиться анимагом. Но сцена, разворачивающаяся внизу, не отпускала. Лили отстраненно наблюдала, как губы Джеймса издевательски кривятся во время разговора, но на его лице всё равно читалась растерянность.

Первые дождевые капли разбились о подоконник. Лили, словно очнувшись, отложила омнинокль и глубоко вздохнула. Ей нужно уйти, пока сюда не нагрянула толпа перевозбужденных соседок. Джеймс и Мэй могли обсуждать что угодно, начиная от обязанностей старост и заканчивая расписанием дуэльного клуба. Лили спрыгнула на пол, пытаясь внушить себе мысль, что ей не о чём волноваться, но настырный внутренний голос твердил об обратном.

Она ушла вглубь круглой просторной комнаты, не оглядываясь на распахнутое настежь окно. Лили присела на пол, сняла половицу и достала хрустальный фиал. Внутри сосуда булькнуло кроваво-красное зелье. Лицо Лили озарила ликующая улыбка, хоть на душе и скребли кошки.

Упругие капли дождя уже вовсю барабанили по полу спальни. Но Лили не обратила на это и унции внимания. Она прижала хрустальный фиал к груди и, смеясь, вскочила на ноги. Потом распахнула дверь, сбежала вниз по лестнице, пересекла гостиную, которая понемногу заполнялась гомонящими учениками, миновала проём и оказалась в коридоре. Лили давно приметила один просторный тупичок в Северной башне и направилась туда, надеясь, что там её никто не потревожит.

Она нашла этот закуток вместе с Эллиотом, и они договорились, что воспользуются им для превращения. Берк уговорил домовиков принести туда зеркало, чтобы полюбоваться трансформацией во всей красе.

Перед глазами, словно в калейдоскопе, замелькали обрывки воспоминаний о той ночи. Горячие поцелуи, обжигающие прикосновения, губы Эллиота, шепчущие её имя. Она поверить не могла, что он забыл об этом. Усилием воли Лили подавила тревожные мысли. Сейчас не время оплакивать потенциальную любовь всей жизни. Нужно взять себя в руки.

Добравшись до тупика, Лили облегчённо выдохнула. Она расположила острие палочки напротив сердца и пронесла дрожащим от волнения голосом:

— Amato Animo Animato Animagus!

Лили поднесла фиал ко рту и выпила зелье. Кожу и внутренности обдало жаром. Двойное биение сердца в груди сильно ускорилось, словно желая проломить ребра. Лили пожалела, что впопыхах забыла избавиться от мантии. Палочка выпала из ослабевших пальцев, а в голове вспыхнул образ животного. Лили чуть не заплакала от досады. Только не это!

Но было уже поздно...

Она допустила ошибку и испугалась. Нельзя пасовать перед внутренним зверем. Почуяв её страх, животная сущность взяла верх над разумом.

Лили рухнула на колени. Тело уменьшалось, кожа темнела, на груди и животе проступала тёмно-рыжая шерсть. Лили пыталась остановить трансформацию, но тщетно. В зеркале она видела, как нос удлиняется, а лицо превращается в уродливую морду. Лили оглушила какофония звуков, недоступных ей прежде. Она хотела зажать уши руками, но вместо этого только ткнулась кожистыми крыльями в мордочку. Язык прошелся по длинным клыкам, из горла вырвался писк.

Новое тело слушалось плохо. Разум животного ей не подчинялся. Она лихорадочно хлопала крыльями, но даже не осознавала куда направляется. Её тянуло вниз, будто к шее привязали камень. Влетев в стену замка, Лили рухнула на каменный пол.

Летучая мышь больше не шевелилась.

* * *

Грейс Мальсибер часто давала себе обещания. Это было так просто. Фраза «я никогда не...» часто срывалась с губ, накрашенных розовым блеском. Но сказать — не значит сделать, и большую часть обещаний Грейс не выполняла.

Так случилось и на этот раз. Она продержалась целое лето и была уверена, что с дурной привычкой покончено навсегда. Но стоило переступить порог Хогвартса — и обманываться дольше не получилось. Дождавшись (когда свалит Джеймс) окончания ужина, Грейс направилась туда, куда тайно таскалась весь прошлый год.

Миновав несколько пролётов боковой лестницы, она свернула в коридор, ведущий к Залу наград и остановилась перед пыльным гобеленом, где был выткан Варнава Вздрюченный, обучающий троллей балету. Картина с точно таким же изображением висела в коридоре восьмого этажа, и это всегда заставляло Грейс улыбаться. До неё донёсся шум какой-то возни, женский возглас, а позже кто-то угрожающе произнёс:

— Ты покойник, Поттер!

Кажется, это Гойл. Удивительно, прошлогодняя драма продолжалась. Грейс замерла, прислушиваясь.

— Придержи язык, — голос Имоджен Забини звучал на октаву выше. Тревожный звоночек. — Ещё раз увижу вас за разборками — отведу к деканам.

Чуть помедлив, чтобы не выглядело так, будто она подслушивала, Грейс отдёрнула гобелен и шагнула в узкий потайной коридор. Итон Гойл вцепился в отвороты мантии Альбуса Поттера и яростно дышал тому прямо в лицо. Имоджен держала их обоих под прицелом волшебной палочки, а на её груди в неровном свете факела блестел вожделенный значок Старосты школы. Грейс неодобрительно нахмурилась. На нее обратились три удивлённых взгляда, и она расплылась в очаровательной улыбке.

На лбу Имоджен билась жилка. Видимо, она с трудом держала себя в руках. Забини с раздражением откинула длинные черные волосы за спину, будто те нанесли ей личное оскорбление.

— И ты здесь! — сказала она, угрожающе щурясь.

Грейс закивала, изображая почтение к этой сучке. Имоджен обратилась к Поттеру и Гойлу:

— Надеюсь, вы оба меня услышали и такого больше не повторится.

Она строго на них посмотрела. Гойл выпустил Поттера, и они синхронно отступили друг от друга, как будто выполняли движение в танце. Имоджен презрительно хмыкнула.

— Минус десять очков с каждого из вас!

На лице Поттера застыла смертельная скука. Он вольготно прислонился к окну, рассматривая капли дождя, стекающие по стеклу. Гойл крепко сжал челюсти. Грейс была уверена, что вот-вот услышит, как скрипят его зубы. Потом он развернулся, ссутулил плечи и пошёл прочь, громко топая.

— Тролль уродливый, — прошипел Поттер, едва слизеринец скрылся из виду.

— Когда уводишь чужих девушек, всегда есть вероятность, что тебя отметелят, — серьёзно поведала ему Грейс.

— Она не была его девушкой! — возмутился Поттер, зелёные глаза сердито сверкали. — Мы, кажется, уже решили этот вопрос на поле! Я выиграл...

— Конечно! — Грейс всплеснула руками от переполнявших её эмоций. — Ты его битой оглушил... Чудесный гриффиндорский поступок!

— Хватит! — велела Имоджен, наблюдая за перепалкой. — Альбус, только дай мне повод — и я буду требовать, чтобы тебя лишили значка. Ты меня услышал?

На лице Поттера появилась маниакальная усмешка. Он скрестил руки на груди и с вызовом задрал подбородок, глядя на Забини, как на грязь под ботинками.

— Внезапная глухота приключилась. Может, повторишь?

Забини выглядела оскорбленной до глубины души. Как это старания новоявленной старосты не оценили? Хоть Альбус Поттер и был конченым ублюдком от взъерошенной макушки до пяток, Грейс с мстительным удовлетворением следила, как щёки Имоджен заливает гневный румянец.

— Я скажу профессору Лонгботтому, — сердито сообщила Забини.

Поттер демонстративно зевнул.

— Валяй.

Имоджен испустила яростный вздох, крылья точёного носа затрепетали. Казалось, она старается выдумать какой-то хлёсткий ответ, чтобы сбить с Поттера спесь, но у неё не выходит. Напустив на себя высокомерный вид, Имоджен удалилась, нарочно задев Альбуса плечом. Тот даже не шелохнулся.

Как бы Джеймс ни открещивался от родства с братом, Грейс они казались похожими, как две половинки одного яблока. Наверное, если бы про трех Поттеров сняли сериал, ему бы могли дать название «Два с половиной социопата». Трагикомедия с печальным финалом. Альбус и Джеймс пытались бы встроиться в общество, но каждый раз с треском проваливались. Лили бы старалась повлиять на них, но в итоге поняла бы, что у неё тоже есть серьёзные проблемы. Обратиться что ли в «Нетфликс»? Стриминговые платформы с руками оторвут такой сюжет.

Грейс решила оставить эту идею как запасной вариант. Если в магическом мире ничего не получится.

Поттер, не обращая на неё внимания, полез во внутренний карман мантии и достал пачку сигарет и зажигалку. Вспыхнул огонь, Ал с наслаждением затянулся и выдохнул кольца дыма в лицо Грейс. Он откинул голову назад, наблюдая за её реакцией из-под опущенных ресниц. Ноздри Грейс усиленно втягивали пропитанный никотином воздух.

— Альбус, — сладко промурлыкала она, бросив на него проникновенный взгляд.

Он противно усмехнулся, точь-в-точь как Джеймс, но покорно полез рукой в карман.

— Не смогла смириться с поражением. И куда тебя это привело? Снова ко мне.

Грейс усмехнулась отсылке к магловской культуре. На Слизерине люди так не шутили. Но этот Поттер носил красно-золотой галстук и плевать хотел на чистокровные порядки. А она действительно не смогла отказаться от вредной привычки.

Поттер прикурил от своей сигареты и протянул Грейс вторую, уже зажженную. Она с благодарностью приняла её. Но этого было мало. Грейс затянулась. Дым оседал в горле, вызывая першение. Грейс шагнула к Поттеру. Зелёные глаза насмешливо наблюдали за ней. Кажется, Поттер догадывался, что она собиралась сделать, но не препятствовал. Рука Грейс скользнула в карман его мантии и вытащила из него пачку сигарет.

— Знаешь, Мальсибер, — задумчиво протянул он, — можно расслабиться и другим способом.

— И каким же?

— Перепихнуться.

Грейс заливисто рассмеялась.

— Если нужна моя помощь...

— Не нужна.

Альбус многозначительно вскинул густые брови. Кажется, на сегодня Грейс израсходовала весь свой запас устойчивости к поттеровскому юмору. Она глубже затянулась, чтобы кровь быстрее доставила никотин к мозгу. Возможно, тогда Грейс с достоинством вынесет ещё парочку выходок Джеймса. Она жалела, что не смогла избавиться от дурацкой зависимости, но Слизерин её не щадил.

Грейс докурила и собралась уходить, как вдруг Поттер произнёс:

— Знаешь, почему все слизеринки шлюшки?

Грейс покачала головой. На подходе очередная искромётная острота.

— В их подвале всегда влажно, — ответил Поттер и, опередив Грейс, нырнул за гобелен.

— Но ни одна тебе не дала, — парировала она.

— Я не просил, — донесся до Грейс приглушённый голос Поттера.

Ну теперь она была уверена на сто процентов, что идиотское чувство юмора являлось ещё одной общей чертой Альбуса и Джеймса.

Грейс прошлась волшебной палочкой по мантии на манер пылесоса, избавляясь от запаха сигарет. Убедившись, что пахнет духами с ароматом левкоя, Мальсибер направилась в слизеринские подземелья.

Ещё один год в стенах Хогвартса принёс новое разочарование. Грейс была уверена, что станет старостой в этом году, но профессора распорядились иначе. Значок уплыл в руки Забини. В какой-то степени Грейс винила в этом Джеймса. Руководство школы в открытую покровительствовало людям с фамилией Поттер.

Грейс всегда была в Хогвартсе будто не к месту. Если честно, она была не к месту абсолютно везде.

Всё началось за многие годы до рождения Грейс. В тот самый миг, когда её дед проникся идеалами Лорда Волдеморта и стал одним из первых Пожирателей смерти. Её отец последовал примеру своего отца и был отправлен в Азкабан. Спустя четырнадцать лет он оказался на свободе в ходе массового побега, устроенного Волдемортом. Потом отец снова оказался в Азкабане. И снова сбежал. Он сражался за идеалы своего Повелителя в битве за Хогвартс, но на этот раз поймать его не удалось.

Креус Мальсибер осел в тихой деревушке неподалёку от Солсбери. Именно там он и познакомился с матерью Грейс. Она не знала, что подтолкнуло родителей друг к другу: любовь или отчаяние. Когда Грейс была маленькой, этот вопрос её не интересовал, а когда выросла — спрашивать было неудобно. Её мать была маглой и занимала должность мэра Солсбери, а отец... отец мечтал указать немагическому населению их законное место. Спустя год после их романа появилась Грейс. Знакомые её матери считали этот союз мезальянсом. Отец Грейс вызывал у них справедливые опасения. Мать игнорировала все доводы против. Возможно, не хотела замечать очевидное.

В любом случае, жизнь сделала крутой вираж, расставив всё по новым местам.

Той дождливой ночью, которая изменила всё до неузнаваемости, в дом заявился отряд авроров под предводительством Рональда Уизли. Их с мамой даже не должно было быть там. Но судьба распорядилась иначе. Они опоздали на поезд и остались. Отца схватили, в скором времени прошел суд, и Креус Мальсибер вновь был заключен под стражу.

Маленькая Грейс совершенно не понимала, что произошло. Волшебство, магические войны, проклятия — всё это было чуждо ей. Знакомые и друзья матери обсасывали таинственное исчезновение её мужа, а на Грейс свалилось клеймо брошенного ребенка.

На этом странности и проблемы не закончились. Оказалось, что имя Грейс Мальсибер не значилось в списке будущих учеников в Книге доступа школы Хогвартс. Она обладала магической силой, это Рональду Уизли подтвердила директор Макгонагалл. Но на страницах книги Грейс Мальсибер так и не появилась. Минерва Макгонагалл лично вписала её имя перед зачислением.

Грейс распределили на Слизерин, и она радовалась, что поступила на факультет, где когда-то учился отец. Какой глупой и наивной она была тогда, совсем не понимая, что проваливается в змеиную нору.

Грейс стала парией. Полукровки и маглорождённые косились на неё из-за того, кем являлся её отец. Отпрыски Пожирателей сторонились из-за матери.

Впрочем, это длилось недолго. Ровно до того момента, как к ней проявил интерес Джеймс Поттер. Он сам подошёл познакомиться, сообщив, что знает о том, кто она такая, и что в его семье не один год бились над загадкой Книги доступа. Грейс с удовольствием приняла его дружбу, плохо представляя, что за человек перед ней.

Позже она столкнулась с тем, что ей приходилось всегда находиться в тени Джеймса. Он мог вытворять странные вещи, высказывать крамольные мысли, и никто не рисковал с ним связаться, потому что его отец — Гарри Поттер. Даже на Слизерине, факультете, состоящем из детей и внуков Пожирателей смерти, которые пытались убить Избранного, Джеймс был как рыба в воде. Грейс выводило из равновесия это раболепное трепетание перед знаменитой фамилией. К мнению Джеймса прислушивались, ставили в пример, игнорируя его потребительское отношение к другим. Грейс постоянно боролась с противоречивыми эмоциями, которые он у неё вызывал.

Мальсибер прикладывала много усилий, чтобы преуспевать в учебе, быть оцененной и принятой. Но, даже выбиваясь из сил, ощущала, что делает недостаточно, чтобы сравниться с Джеймсом Поттером. Блестяще окончив шестой курс, Грейс была уверена, что седьмой станет годом её личного триумфа. Она считала, что идеальные оценки и статус Старосты школы немного компенсируют грехи её отца в глазах общества. Но реальность оказалась жестока.

Сжимая пачку сигарет в кармане мантии, Грейс остановилась у стены, шепнула пароль и вошла в гостиную Слизерина. Здесь царило радостное возбуждение. Ученики оживлённо переговаривались и с предвкушением ждали игру в фанты, которую придумал Джеймс. Желающие поучаствовать писали на клочках бумаги задание, которое нужно выполнить, и бросали в остроконечную шляпу. Если игрок вытягивал фант и не мог выполнить загаданное, то обязан был заплатить штраф. Если сделал, что требовалось — проходил в следующий тур. И так пока учебный год не подходил к концу. Приз делился между людьми, которые не успели выбыть.

Грейс ни разу не доходила до финала, а в этом году не собиралась участвовать. Однако другие ребята с нетерпением ждали старта игры.

В кресле возле камина одиноко сидел Алан. Он с тоской смотрел на пляшущие язычки пламени. Грейс направилась к нему, круто развернувшись на каблуках, и уселась на подлокотник, скинув руку Алана. На его будто посыпанном корицей лице появилась улыбка, которая ещё недавно заставляла сердце Грейс трепетать.

— Альбус стал капитаном Гриффиндора, — сообщил Харпер, продолжая отстраненно пялиться в огонь.

— И ты говоришь это мне, потому что...

— Я пропустил какой-то сбор, где ты запретила это обсуждать? — уточнил Алан, запрокидывая голову, чтобы посмотреть на неё.

— Альбус Поттер и квиддич — две темы, на которые мне совершенно наплевать!

Алан пихнул её локтем в бедро.

— По твоей физиономии можно предположить, что с Эйвери ты так и не помирился. Вряд ли ты с такой печалью рассуждал бы о Поттере.

Алан медлил с ответом. Сначала он задумчиво провел пальцами по лбу, откидывая непослушные русые пряди, потом соединил руки в замок и уставился на них, избегая поднимать глаза на Грейс.

— Я не подходил к ней больше...

— Боже, это что, бунт? — с усмешкой поинтересовалась Грейс.

Это была шутка, но Алан выглядел странно собранным. Грейс напряглась.

— Я решил дать судьбе шанс.

— Что?

Грейс не понимала, что он имеет в виду. Мимо них прошла Фортейн Флинт, держа в руках остроконечную шляпу, и Алан бросил туда клочок пергамента. Грейс покачала головой, отказываясь участвовать. Проём раскрылся, и в гостиную вошел Джеймс. Он был немного мокрым и растерянным.

— Ты что, забыл заклинания для сушки? — ехидно спросила Грейс, стоило ему приблизиться к ним.

— Люблю дождь, — серьёзно сказал Джеймс. — В нём можно спрятать слезы девушки, которой разбил сердце.

Это прозвучало так самодовольно и по-идиотски, что Грейс сердито закатила глаза.

— Ох, этот Джеймс Поттер! И почему дорога в слизеринскую гостиную ещё не выстлана мокрыми трусиками твоих фанаток?

— Ты права, это большое упущение с их стороны.

Позади галдела толпа. Игра началась.

— Подкинуть чесоточный порошок в форму равенкловцев? — удивился Себастьян Аббот, обводя взглядом гостиную. — Ребят, мы это уже делали!

Морщинки на лбу Алана разгладились, и он усмехнулся.

— Помни, Грейс, мы говорим о самом Джеймсе Поттере. Он не оплодотворяет девушек взглядом только потому, что не хочет плодить бастардов.

Они громко рассмеялись, заставив людей с удивлением обернуться на них. Джеймс нахмурился.

— Очень смешно! Решили объединиться против меня?

— Украсть у Сельмы амортенцию? — возмутился Огастус Нотт, прочитав задание. — Да это невозможно!

Нотт покосился на Грейс, и она поспешила отвести взгляд. Нет, парень, это не сработает.

— Скорее не против тебя, а против твоей заносчивости, — пояснил Алан, ничуть не смутившись.

Грейс всегда завидовала этой черте Харпера. Он мог без обиняков заявить о своём мнении и отстоять его. Иногда Грейс казалось, что если бы не Алан, их дружбы попросту бы не существовало. Она и Джеймс были словно две древние мраморные колонны, поврежденные варварами. По всем законам логики им следовало рассыпаться в прах. Но Алан Харпер, как гибкая виноградная лоза, прочно скреплял их друг с другом.

Взгляд Джеймса смягчился.

— Могу найти Рейну и принести ей свои извинения. Я был не в настроении. Отец опять не явился...

Грейс изумлённо уставилась на Джеймса. Он редко открыто высказывал недовольство в сторону отца. Ей — никогда. Но для Алана сделал исключение. Джеймс периодически упоминал, что Харпер для него как брат, которого у него никогда не было. Но Грейс считала, что он говорит так, чтобы побесить Альбуса.

Словно почувствовав неловкость, витавшую в воздухе, Джеймс потрепал по макушке проходящего мимо первокурсника.

— Лис, как ты вырос! Помню, когда видел тебя в последний раз, ты у меня в руках помещался. Я выбрасывал вас с братом из окна третьего этажа, а Ал ловил внизу.

— Стандартные выходные у Поттеров, — пробормотал Алан.

— Они — волшебники. Я был уверен, что всё будет в порядке.

Мальсибер вновь ощутила угасшее раздражение. Мальчик выглядел грустным, и сердце Грейс обливалось кровью. Она запомнила их с братом на распределении. Мальчик обиженно скуксился и торопливо зашагал в сторону спален. Видимо, недовольство отразилось на лице Грейс, потому что Джеймс вскинул брови и произнёс:

— Не надо их жалеть. Они те ещё засранцы...

— Пригласить Лили Поттер на свидание в Хогсмид, — донёсся до них громкий безразличный голос Скорпиуса Малфоя.

Гомон и улюлюканье стихли. Взгляды присутствующих скользили от Поттера к Малфою и обратно. Все напряжённо ждали, что произойдёт дальше. Казалось, что Скорпиус даже не дышит. Его пальцы нервно теребили клочок пергамента.

— Мы будем скучать по тебе, Малфой, когда Ал тебя с метлы скинет, — сказал Джеймс, а затем обратился к Алану: — Кажется, Чарли всё-таки придётся играть в основном составе.

И Джеймс расхохотался. Скорпиус нахмурился и засунул пергамент в карман брюк. Алан выглядел раздосадованным. Видимо, ему не понравилось, что квиддичный сезон может начаться с новых проблем для команды. В прошлом году Харпер чуть не выгнал Гойла из-за той драки с Альбусом.

Фортейн протянула шляпу следующему игроку, и все радостно завопили.

— Думаете, Малфой выполнит задание? — спросил Джеймс, кивнув на Скорпиуса.

— Ты волнуешься, что он совратит твою сестру? — с деланным равнодушием уточнил Алан.

— Я переживаю, что Кубок выиграет Гриффиндор.

Джеймс и Алан пустились в пространные рассуждения о шансах на победу, и Грейс почувствовала, как её мозг отключается. Она распрощалась с ребятами и отправилась спать, радуясь, что этот день наконец-то подошёл к концу.

* * *

Альбус торопился в башню Гриффиндора, перепрыгивая через несколько ступеней мраморной лестницы. Он совершенно не боялся напороться на одну из ступенек-обманок, ибо прекрасно выучил их расположение ещё на первом курсе. Альбус плохо владел магией, поэтому полагался исключительно на собственную память. Или на Лили. Но её здесь не было.

Мысли о сестре вызывали беспокойство. Первая молния уже ударила, и дождь лил как из ведра. Альбус надеялся, что в этот момент Лили вовсю осваивает свою анимагическую форму. Внутренности скрутило узлом от тревоги, а пальцы задрожали. А что, если ситуация с Эллиотом и Розой настолько вывела её из равновесия, что Лили не сможет сосредоточиться и навсегда застрянет в облике получеловека-полуживотного? Альбус замер на мгновение, так и не опустив ногу на ступеньку.

Какая-то его часть (та самая, наличие которой он упорно отрицал) упивалась исступленной радостью. Альбус дико ревновал Лили к Розе. Эллиот вызывал справедливые опасения. Лили была упорной, она легко могла добиться расположения Берка. Но судьба благоволила Альбусу Поттеру и решила обе эти проблемы. Ботинок с шумом опустился на мрамор.

Альбус подумал, что с Лили точно всё в порядке. Он был уверен, что почувствовал бы, если с сестрой приключилось бы что-то по-настоящему плохое.

Полная Дама встретила его укоризненным взглядом, но пропустила внутрь. Ал едва не лишился слуха от обрушившегося на него галдежа. Зато можно быть уверенными, что заглушающие работают исправно. Альбус осмотрелся, пытаясь отыскать глазами Мэй, но она как сквозь землю провалилась. Видимо, он проведет вечер в одиночестве, потому что Скотт отправился на свидание с какой-то равенкловкой сразу после ужина.

Альбус двинулся к камину — вся выпивка обычно находилась там. На диване возле очага сидела Роксана в компании подружек. Они весело хихикали, строя глазки пятикурсникам. Завидев его, Рокси отсалютовала ему бутылочкой сливочного пива. Не теряя времени даром, Альбус потянулся к стаканам, расставленным по столу, взял один и принюхался. Это оказался сок, смешанный с огневиски.

— Я могу подождать, пока ты напьёшься, а потом попроситься в команду без отборочных? — уточнила Роксана, наблюдая за тем, как он наливает себе ещё.

Ал с наглой ухмылкой покачал головой.

— Никаких поблажек. Пройдут только лучшие.

— Фред передал тебе бутылку огневиски, — понизив голос, сообщила Роксана. — Сказал, что если ты продолжишь славную традицию их с Луи побед, он пришлёт целый ящик.

— С этого и надо было начинать! Твои шансы попасть в команду резко увеличились.

Ал сел в потёртое кресло и опустошал стаканы с выпивкой, пока липкое чувство тревоги внутри не сменилось на бесконечное алкогольное блаженство. И всё же, без друзей было тоскливо.

Точно услышав его мысли, проём распахнулся, и в гостиную вошла Мэй. Лонгботтом выглядела слегка безумно. Её мантия и волосы промокли, будто она стояла под проливным дождём очень долго. Косметика потекла, сделав её похожей на героиню всех тех сопливых фильмов, что так любила Лили. Но даже в таком виде Мэй казалась Альбусу самой красивой девушкой Хогвартса.

Их взгляды пересеклись, и Лонгботтом направилась к нему. В голубых глазах горела странная решимость. Альбус поднялся на ноги, игнорируя слова Роксаны, которые были адресованы ему.

Они встретились под люстрой. Блики сотен свечей играли на волосах Мэй, придавая им магнетическое сияние.

— Мне нужно с тобой поговорить, — её голос звучал хрипло.

Мэй развернулась и пошла к винтовой лестнице, ведущей к мужским спальням. Альбус, спотыкаясь, поплелся за ней. Это выглядело так странно. Мэй ничего не говорила, и Ал заволновался, словно очнувшись.

— Что-то случилось? Ты вся мокрая.

Он стянул свою мантию и накинул ей на плечи. Даже затуманенным алкоголем рассудком он понимал, что это не поможет. Но Мэй благодарно улыбнулась и толкнула дверь спальни. Ал шагнул за ней.

Она повернулась к нему, её глаза лихорадочно сканировали каждый дюйм его лица, и она медленно, будто под чарами помех, скинула обе мантии на пол. Он сглотнул.

Внизу бесновалась толпа, но Альбусу казалось, что эти люди так бесконечно далеки от него. Здесь были только он и Мэй. Она шагнула ближе, закрыла глаза и прижалась к его губам. Этот момент принадлежал только им вдвоём.

Внутри него будто взорвались мириады звёзд. Альбус ласково сжал лицо Мэй в ладонях, углубляя поцелуй. Он столько раз представлял это в своих фантазиях, что сейчас у него не осталось и унции сомнений. Руки Мэй скользнули вниз по его груди к животу, а потом звякнула пряжка ремня. Её ладонь прикоснулась к затвердевшему члену. Альбус судорожно выдохнул и застонал. Его пальцы торопливо рванули пуговицы на рубашке Мэй, обнажая кожу на её груди. Язык Альбуса прошелся по девичьей шее, вырывая у неё из горла тихие всхлипы.

Они упали на ближайшую постель. Альбус так и не понял, его это кровать или нет. Ладонь Мэй дразняще поглаживала член, задевая головку. Было очень жарко, чертовски горячо, и он чувствовал, что вот-вот кончит. Альбус отстранился, разводя колени Мэй в стороны. Школьная юбка задралась до самого живота, упругая грудь, обтянутая белыми кружевами, тяжело вздымалась.

Альбус отодвинул трусики Мэй в сторону и с наслаждением заскользил в ней пальцами. Она задрожала и громко застонала. Альбус целовал её губы, пока не почувствовал странный солёный привкус во рту.

Он резко отпрянул. По щекам Мэй текли слёзы из-под полуприкрытых век.

— Черт... Прости! Я сделал тебе больно?

Мэй раскрыла рот, словно собираясь что-то сказать, но издала какой-то булькающий звук и разрыдалась. Ал растерялся, не зная, что сделать. Он осмотрелся по сторонам, словно ожидая какой-то подсказки. Пространство расплывалось вокруг него. Мэй вскочила с кровати, вытирая слёзы уголком блузки.

— Прости, я должен был быть аккуратнее... — неуверенно пробормотал Альбус. Возбуждение сходило на нет, оставляя после себя вину и горечь. — Я слишком много выпил и перестал себя контролировать.

Мэй судорожно хватала ртом воздух, словно не могла вздохнуть. Противоречивые чувства разрывали Альбуса изнутри. Он понимал: что-то не так. Но никак не мог уловить, что именно.

— Я люблю тебя, Мэй, — сказал он отчаянно.

Глаза Лонгботтом расширились от ужаса, и она бросилась к двери. Альбус хотел побежать за ней, но осознал, что на нём только нижнее бельё. Он совершенно не помнил в какой момент разделся.

Ал лихорадочно натягивал брюки и рубашку. Пальцы дрожали, а в голове была мешанина из мыслей и образов.

В гостиной Мэй не оказалось; вокруг был шум и толкотня. Альбус решил, что Лонгботтом, скорее всего, у себя в спальне. Он шагнул на лестницу, но не добрался даже до десятой ступени. Каменное покрытие вдруг стало идеально ровным, и он рухнул на пол гостиной.

— Поттер атакует женские спальни! — закричал Ник Андополис, и девчонки дружно заверещали.

Альбус пытался восстановить сбитое дыхание. Моргнув, он наткнулся взглядом на дорогие женские туфли на каблуках, которые кружились и расплывались перед глазами.

— Ищешь Лили? — поинтересовались туфли знакомым голосом.

— Нет.

— Припоминаю день нашего знакомства, — отозвались туфли. — Ты валялся в моих ногах и просил позвать Лили. И плакал.

— Пошла ты, Спенсер, — ответил Ал, пихая туфли рукой и медленно поднимаясь. — Мне было одиннадцать!

Голова кружилась, ушибленная спина болела. Звуки были неестественно громкими и били по барабанным перепонкам. Альбус зажмурился и вновь открыл глаза, пытаясь сфокусироваться на Пейшенс Спенсер. Её каштановые волосы, собранные в высокую причёску, украшала какая-то дурацкая мшисто-зелёная шляпа, смутно похожая на драже «Берти Боттс» со вкусом шпината.

Пейшенс смотрела на него с веселым недоумением, и Альбус действительно вспомнил момент их знакомства. Это была первая ночь в Хогвартсе. На распределении Альбус испытал настоящий стресс, пытаясь уговорить шляпу отправить его в Гриффиндор. Бестолковая шляпа упорно твердила, что ему там не место. Однако после пятиминутных раздумий всё-таки распределила Альбуса туда, куда он хотел.

— Сделай милость, поднимись в женскую спальню и посмотри там ли Мэй.

Пейшенс без вопросов подчинилась. Альбус был ей за это благодарен. Он был не готов объяснять кому-либо причину своего смятения.

— Там нет никого, кроме Рейчел, — сообщила Пейшенс, вернувшись.

Она скинула дорогие туфли, стащила шляпу и с остервенением бросила её в камин. Пейшенс с каким-то диким восторгом наблюдала, как языки пламени пожирают дорогую ткань.

— Зачем ты это сделала? — возмутилась Имоджен. — Сейчас вся гостиная провоняет дымом!

Забини нацелила палочку на шляпу — и та исчезла. Бросив злой взгляд на Альбуса и Пейшенс, Имоджен удалилась с гордо поднятой головой.

— Староста на страже порядка, — буркнула Спенсер.

— Почему ты так одета? — наконец-то спросил Альбус. — Тебя не было в поезде...

— Спасибо, что заметил, — с издёвкой отозвалась Пейшенс. — Я была на свадьбе сестры. Она вышла замуж за сто семидесятилетнего миллиардера. Ох уж эта большая и чистая любовь! А с тобой что? Выглядишь так, будто получил палец Лили по почте.

Альбус чувствовал, как последние остатки самообладания покидают разум. Он приложил пальцы к вискам, надеясь облегчить хаотичное течение мыслей в голове.

— Я сейчас. Подожди меня здесь.

Пейшенс кивнула и опустилась в кресло у камина, где ещё недавно сидел сам Альбус. Он поднялся в спальню, принял отрезвляющее зелье и умылся. Мысли немного пришли в порядок, а окружающее пространство больше не расплывалось перед глазами. Он привёл спальню в порядок и повесил обе мантии в шкаф. Кровать всё-таки принадлежала ему.

Пейшенс ждала внизу. Пока его не было, она успела избавиться от вычурной причёски, и её каштановые локоны свободно рассыпались по плечам. В карих глазах горел неподдельный интерес.

— Так что произошло? Где все?

Альбус уселся на диван и кратко пересказал ей все события этого дня, умолчав только о том, что произошло между ним и Мэй. Он ещё не был готов поделиться с кем-то такими унизительными подробностями своей жизни. Впрочем, по лицу Пейшенс можно было предположить, что она догадалась о том, что Альбус что-то не договаривает.

Рядом приземлился Лоркан. В его больших глазах плескалось такое вселенское отчаяние, что Альбус сразу понял — Скамандер замыслил какую-то пакость.

— Ты в порядке? — спросила Пейшенс, глядя на первокурсника.

— Я хочу к маме, — ответил Лоркан, его глаза наполнились слезами.

— Ох! — Пейшенс прижала руку ко рту, а вторую протянула, чтобы потрепать Скамандера по плечу.

Ал перехватил её запястье. Он слишком хорошо был знаком с детьми Луны и знал, чего от них можно ожидать. Пейшенс прожгла его недовольным взглядом и вырвала руку. Она шептала Лоркану какие-то слова утешения, и Ал убедился, что был не прав. Когда Скамандер ушел, он задал вопрос, который уже некоторое время крутился у него на языке.

— Ты ведь можешь сделать мне предсказание?

Пейшенс оскорбилась. Она изобразила, будто закутывается в воображаемую шаль и поправляет невидимые очки на манер профессора Трелони, а затем погрозила Альбусу пальцем.

— Внутреннее око не зрит по приказу!

— Но ты помогла мне с экзаменом, — напомнил Ал.

— Да, но это полнейшая чушь. Я не буду рассказывать, что ждёт тебя в будущем. Иногда об этом лучше не знать, — с тоской в голосе сказала она.

— Но ты знаешь?

— Что-то знаю. Но тебе не скажу, — она игриво показала ему язык. — Хочешь, погадаю?

Пейшенс достала из кармана крохотную колоду, увеличила её заклинанием и с азартом перетасовала.

— Колесо судьбы! — воскликнула она, глядя на карту.

— Кажется, оно только что по мне проехалось...

Пейшенс подсела к Альбусу и положила голову ему на плечо.

— Я правда не могу, — сказала она. — Неизвестно, как это отразится на твоём будущем.

Альбус тяжело вздохнул. Рука Пейшенс ласково погладила его по спине. Он действительно хотел знать, отразится ли произошедшее на их отношениях с Мэй.

— Ал, — позвала Пейшенс. Её голос дрожал от испуга. — Я прилипла к твоей рубашке.

— Что?

Он попытался отстраниться от неё, но Пейшенс потянулась за ним. К её щеке намертво пристала белая ткань его школьной рубашки.

— Лоркан...

— Я убью его, — прошипела Пейшенс.

И как бы они ни пытались, рубашка Ала никак не хотела отклеиваться от щеки Пейшенс. Переглянувшись, они решили разобраться с этим вопросом утром.

Засыпая, Альбус чувствовал легкий лимонный аромат исходящий от подушки. Так пахла Мэй.

Он хотел верить, что всё ещё можно исправить.