Глава 5. Нора.
Когда Гарри Поттер проснулся, то поначалу испугался непривычного ощущения теплых солнечных лучей на коже – он никогда не спал там, куда мог проникнуть солнечный свет. Открыв глаза и оглядевшись вокруг, Гарри понял, что ему нравится это ощущение. Это было гораздо лучше, чем просыпаться в сырых подземельях или в пыльном чулане под лестницей. Гарри сел на земле, и тут события предыдущей ночи накатили на него удушающей волной. Он с тихим стоном рухнул обратно на спину. Хасссеши умерла. Да, она была просто змеей, но она относилась к Гарри с куда большей человечностью, чем большинство людей, которых он знал. Он долго лежал без движения среди деревьев, полностью отдавшись сожалению и скорби.
Уже перевалило за полдень, когда громкое уханье с ветки дерева над головой Гарри вернуло его к реальности. Посмотрев вверх, он увидел Хедвиг. Сова сидела на ветке и выжидающе смотрела на него. Гарри наконец-то поднялся, разминая затекшие мышцы и потирая глаза. Хасссеши умерла для того, чтобы он мог сбежать из школы Святого Брутса и начать счастливую жизнь, так что не время тонуть в отчаянии и упиваться жалостью к себе.
Гарри открыл свой рюкзак и осторожно, чтобы не потревожить тело Хасссеши, достал тетрадь и ручку. Затем он начал писать письмо.
"Дорогой Рон,
Прошлой ночью на меня напали волшебники. Я сбежал на украденной метле, но не знаю, куда идти. Я не могу вернуться туда, где был раньше, и ни в коем случае не собираюсь возвращаться к Дурслям. Но мне больше некуда идти. Хотел бы я рассказать, где находился до этого, но я просто не мог. Не потому, что не хотел. Я пытался рассказать тебе и Гермионе, где я, в одном из писем, но мне по каким-то причинам не удалось этого написать. Это вообще нормально?
В любом случае, я все еще не могу сказать, где нахожусь, но теперь уже потому, что сам не знаю. Я буду прятаться в небольшой роще до наступления темноты: не хочу, чтобы мой полет на метле увидели магглы. А идти по улицу с метлой в руке будет не менее опрометчиво.
Пожалуйста, скажи, где ты, чтобы я мог тебя найти, раз уж наоборот никак не получится. И умоляю, поспеши. Я не знаю, смогут ли те волшебники, которые напали на меня прошлой ночью, выследить меня. Мне хотелось бы вылететь сразу же после наступления темноты.
Надеюсь, скоро увидимся,
Гарри."
Гарри терпеливо ждал еще несколько часов после наступления темноты. Он сидел, ходил, лежал и даже забирался на дерево, чтобы проверить, не летит ли где Хедвиг. Он осматривал небосклон так много раз, что уже сбился со счета. За это время мальчик даже попытался починить метлу, которая теперь была покрыта засохшей грязью. Но уже пару минут спустя он понял, что на это требуется куда большая сноровка. В конце концов, как только стемнело, Гарри услышал над головой громкое уханье.
– Хедвиг! – воскликнул он. – Я уже начал беспокоиться. Ну ладно, ладно, я начал беспокоиться сразу же после того, как ты улетела, но это неважно. Ты принесла письмо?
Сова спустилась на нижнюю ветку и протянула ему лапу с письмом. Он отвязал его и быстро пробежался глазами по пергаменту.
"Гарри,
На тебя напали? Как тебе удалось украсть метлу? Извини, что мы не сообразили, что ты и правда не мог сказать, где находился. Это очень странно. Я расскажу об этом Дамблдору сразу же, как отправлю письмо.
Тебе было бы очень сложно самостоятельно добраться до Хогвартса, даже зная направление, так что рассказывать тебе путь сюда просто бессмысленно. Даже если не учитывать того факта, что если ты прилетишь сюда, на тебя все тут же набросятся: твое исчезновение наделало много шума и никто кроме нас не знает, что ты выходил с кем-либо на связь. Наверное, будет лучше, если ты полетишь ко мне домой. Я напишу маме, чтобы она ждала твоего приезда. В любом случае, семестр скоро закончится и мы увидимся, когда я вернусь домой, если не раньше.
Нора (так мы называем наш дом) находится рядом с Оттери Сент-Кэтчпоул, это на реке Оттер. Наш дом располагается немного к югу от города, он скрыт холмами и деревьями, но ты легко сможешь разглядеть его с воздуха. Это единственный дом за многие мили вокруг, так что ты его ни с чем не спутаешь.
(После этого абзаца Рон сделал грубый набросок карты Англии с отмеченной на ней рекой Оттер, Оттери Сент-Кэтчпоул и Норой).
Прежде чем отдать письмо Хедвиг, я хочу рассказать, что произошло, когда она прилетела с твоим письмом. Она каким-то образом умудрилась попасть в замок и влетела прямо в кабинет трансфигурации. МакГонагалл, естественно, была просто взбешена тем, что сова прервала ее урок, и отобрала у меня письмо до того, как я успел его прочесть. Думаю, она собиралась зачитать его вслух классу, чтобы поставить меня в неудобное положение, но едва увидев, что там написано, она смертельно побледнела и вернула письмо мне. После этого она сказала мне уйти и «позаботиться об этом прямо сейчас». Так что теперь я прогуливаю трансфигурацию и мне даже не надо притворяться больным. Спасибо!
Я знаю, что ты торопишься, поэтому закругляюсь. Надеюсь, с тобой все в порядке.
Будь осторожен,
Рон."
Внимательно изучив карту, Гарри решил, что ему нужно лететь на юг или юго-запад, а затем повернуть строго на запад. Сложив письмо и взвалив рюкзак на плечи, он оседлал украденную метлу и поднялся в воздух. Хедвиг летела рядом с ним. Решив, что уже набрал безопасную высоту, Гарри достал из заднего кармана палочку крысоподобного волшебника и положил ее на раскрытую ладонь.
– Указуй, – прошептал он. Палочка покрутилась и указала на север. Мысленно отметив направление, в котором надо лететь, Гарри убрал палочку обратно в карман и направил метлу в более-менее правильную сторону. После этого он полетел со всей возможной скоростью, которую позволяла метла.
Гарри казалось, что он летит вот так, плотно прижавшись к рукоятке метлы, уже бесконечно долго. На такой высоте было очень холодно, и куртка Гарри совсем не спасала от пронизывающего ветра. Холодный воздух пробирал до самых костей. Спустя несколько часов полета он достиг побережья и повернул на запад, в сторону реки Оттер. Его лицо и руки совсем онемели. Метла двигалась очень быстро, но Гарри казалось, что он не летит, а ползет, словно черепаха. Он с сожалением вспоминал небольшие костры, которые разводил на полу своей комнатушки в школе Святого Брутса, и то тепло, которое от них исходило. Затем его мысли перешли к Хасссеши, от ярости по поводу ее смерти кровь так закипела в жилах, что на миг Гарри стало даже жарко.
Когда было уже примерно четыре часа утра, он наконец-то увидел вдалеке огоньки маленькой деревушки. Он изучил близлежащие холмы и излучину реки и почувствовал, как в груди загорается надежда. Это было то самое место. Неподвижно зависнув в воздухе, он достал из кармана письмо Рона и склонился над ним. Было слишком темно, и он не мог разобраться в нем как следует. Он указал на пергамент в своей левой руке и сказал: «Люмос». Тонкий луч света осветил лист. Как следует запомнив расположение Норы по отношению к деревне, он пробормотал: «Нокс» и положил письмо обратно в карман.
Используя Заклинание Компаса, Гарри быстро вычислил новое направление и снова отправился в путь, на этот раз слегка повернув к югу. Теперь он летел медленнее, старательно высматривая внизу отдаленный от остальных дом. Но он видел лишь непроглядную темноту. Мог ли Рон ошибиться, когда рисовал карту? Нет, такого быть не могло. Это ведь был дом Рона, он должен знать его точное расположение.
«Возможно, это не та деревня», – подумал Гарри, сделав круг и возвращаясь назад, к сияющему огнями маленькому городку. Он пролетел над круглосуточной бензозаправочной станцией и круто спикировал вниз, приземляясь за бензоколонкой, чтобы его никто не увидел. Он положил метлу возле металлической обивки стены направился ко входу в здание. Однако сделав всего два шага, мальчик заколебался. Что, если кто-нибудь найдет его метлу, пока он будет внутри? Если эта не та деревня, которая ему нужна – и даже если та – Гарри сильно сомневался, что сможет дойти до Норы пешком. С другой стороны, он не мог заявиться к магглам с метлой наперевес, причем с метлой, явно предназначенной для полетов. В конце концов, скрестив пальцы наудачу и надеясь, что никто не сочтет его психом, если он заявится к ним в столь поздний час, он шагнул на бензозаправочную станцию.
Нос Гарри тут же уловил запах приготовленной в микроволновой печи еды, и его желудок громко заурчал. Он поймал себя на мысли, что очень хотел бы знать заклинания, вызывающие прямо из воздуха еду – или деньги – но тут же погнал эту мысль прочь. Если он так и будет продолжать стоять здесь и мечтать о всяких нереальных вещах, это никак не поможет ему справиться с голодом. Он осторожно подошел к прилавку, за которым сидел скучающий парень примерно двадцати лет, вперив невыразительный взгляд в экран маленького телевизора. Гарри прочистил горло, и парень перевел взгляд на него.
– Извините, – начал Гарри, – я хотел бы узнать... Это Оттери Сент-Кэтчпоул?
Мужчина выглядел очень удивленным. Он окинул Гарри долгим взглядом, а потом медленно кивнул.
Гарри издал вздох облегчения:
– Хорошо. Ну, спасибо вам.
Он начал пятиться обратно к двери, когда его желудок издал даже более громкое урчание, чем раньше. Он вдруг понял, что в последний раз ужинал два дня назад. Разумеется, нормально он не ел с самых Рождественских каникул, проведенных у Дурслей, но сейчас ему было некогда об этом думать. Мужчина за прилавком снова уставился в телевизор, а Гарри вышел за дверь и направился к обратной стороне здания.
Метла все еще лежала там же, где Гарри ее оставил, и, схватив ее покрытую грязью рукоятку, мальчик вздохнул с облегчением. Он с неохотой взобрался на метлу и снова поднялся в воздух. Конечно, ему нравилось летать, но на земле было намного теплее, и ему очень не хотелось снова очутиться под порывами пронизывающего ветра. Увы, другого выхода не было, так что он взмыл в чернеющее небо и снова направился к югу.
На этот раз Гарри попытался сделать свои поиски более упорядоченными, пролетая над холмистой местностью зигзагами. Если верить карте, Нора должна была находиться где-то здесь, но Гарри не видел ни малейшего намека на зажженные огни, которые, как обещал Рон в своем письме, должны были гореть всю ночь.
Свет! Ну конечно! Если он не может разглядеть никаких огней с воздуха, то, возможно, родители Рона просто забыли включить свет. Гарри поспешно указал на землю и сказал: «Люмос». Узкий луч света, исходящий из его руки, осветил вершину дерева, находящегося как минимум в сотне футов внизу. Он повел луч света дальше по окружающей местности, выхватывая из темноты довольно-таки большой яблоневый сад.
Гарри принялся летать кругами, все еще освещая землю внизу. Он посмотрел вправо и увидел, что в той стороне яблоневый сад заканчивается, а за ним начинается огород. Гарри медленно подлетел к огороду и заметил, что за ним что-то есть. Его сердце забилось чаще, когда он слегка поднял руку, и луч света вырвал из темноты довольно кривобокий дом. Гарри стал снижаться и очутился прямо перед входной дверью, на которой висела табличка. Направив луч на нее, Гарри прочитал: «НОРА».
– Нокс, – прошептал он, слезая с метлы. После этого мальчик подышал на занемевшие пальцы и потер руки друг о друга, пытаясь хоть немного согреть их. Глубоко вздохнув, Гарри громко постучал в дверь.
Через несколько секунд изнутри послышалось шарканье, и мужской голос спросил:
– Кто там?
– Эээ... Это Гарри. Гарри Поттер.
– Открой дверь, Артур, – громко прошипел женский голос с той стороны двери.
– А откуда нам знать, что ты действительно Гарри Поттер? – громко спросил мужчина, которого, как предположил Гарри, звали Артуром. Когда он закончил говорить, у Гарри над головой зажегся свет, освещая крыльцо Норы. Гарри с удивлением заметил, что это был не обыкновенный электрический свет, а каким-то образом заключенный в одном месте огонек пламени.
– Рон разве не написал вам, что я приеду? – на пробу спросил Гарри. Почему они не впускают его внутрь? Ночь выдалась необычайно холодной, к тому же, усталость от многочасового полета на метле без еды и отдыха давала о себе знать.
– Нет, – ответил мужчина по имени Артур. – Если ты и правда Гарри Поттер, тогда ответь: как мои сыновья вызволили тебя из дома твоих дяди и тети летом перед твоим вторым курсом в Хогвартсе?
Гарри задумался. Этот мужчина ожидает, что Гарри сможет дать ответ на вопрос, о котором знает только сам Гарри и близкие ему люди. Он попытался заставить себя вспомнить об этом, но всем, чего он добился, была головная боль.
– Послушайте, – сказал Гарри сквозь дверь; изнеможение в его голосе было более чем очевидно. – Я действительно Гарри Поттер, и мне очень нужно попасть внутрь. Я не знаю ответа на ваш вопрос, потому что не могу вспомнить ничего из своей жизни с тех пор, как мне было десять. Прошлой ночью на меня напала группа волшебников, и с тех пор я в бегах. Рон написал мне, как сюда добраться и сказал, что сообщит вам, что я приеду, и я не знаю, что там у него произошло. Я голоден и измотан, поэтому, если вы не собираетесь меня впускать, просто так и скажите, чтобы я смог наконец найти место, где смогу лечь и уснуть.
За дверью началось неистовое перешептывание, но Гарри никак не мог разобрать, что именно говорили. В конце концов, женщина слегка повысила голос и прошипела:
– Артур Уизли, ты откроешь эту дверь сейчас же! Если это окажется глупой шуткой, то кое-кому придется иметь дело с очень рассерженным рыжеволосыми. Но если это и правда Гарри, а ты откажешься его впустить, тогда тебе придется иметь дело со мной!
Дверь открылась без дальнейших пререканий, и глазам Гарри предстал высокий лысеющий мужчина в очках и полная приземистая женщина с добрым выражением лица. У них обоих были огненно-рыжие волосы, они были одеты в ночные рубашки и сжимали в руках деревянные волшебные палочки. Едва посмотрев на Гарри, женщина рванулась вперед и заключила его в такие тесные объятия, что мальчик с трудом мог дышать.
– Мы так беспокоились о тебе, – прорыдала женщина. – Где ты был все это время? – продолжила она, все еще тесно прижимая его к груди. Гарри стоял неподвижно, не зная, как реагировать на такое бурное проявление эмоций. Судя по всему, эта женщина очень хорошо знала его, но он не имел ни малейшего представления о том, кто она такая. Ну, он пришел к выводу, что эта женщина и есть мама Рона, но ничего больше он о ней сказать не мог.
Когда Гарри уже начал задыхаться в ее крепких объятиях, она наконец-то отступила назад, вытирая набежавшие слезы. Гарри уже открыл было рот, чтобы начать говорить, но тут в комнату влетел какой-то предмет, более всего напоминающий пушистый серый теннисный мячик. Предмет пролетел мимо Гарри и начал кружить вокруг головы матери Рона.
– Ты... Я... Стой! – воскликнула она, пытаясь поймать предмет свободной рукой. Гарри просто стоял и глупо таращился на происходящее. В конце концов, женщина убрала волшебную палочку в карман и схватила маленький шарик обеими руками. Когда она разомкнула их, Гарри смог увидеть маленькую серую сову, к лапке которой был привязан пергамент.
– Полагаю, это письмо Рона, – сказал Артур. – Давай, Гарри, заходи. Не то, чтобы мы тебе не доверяли, просто... Ну, никто не может чувствовать себя в безопасности в наши дни. – Он провел Гарри в гостиную и усадил его в потертое кресло. Когда они все расселись, он повернулся к своей жене и спросил: – Ну а теперь, Молли, скажи пожалуйста, что там написал Рон?
Женщина прочистила горло и начала зачитывать письмо Рона:
«Дорогие мама и папа,
Надеюсь, дома все в порядке. У меня не так много времени, так что сразу перехожу к делу: Гарри направляется в Нору. Он начал писать нам с Гермионой несколько недель назад...
– И он нам не говорил? – воскликнула Молли, обращаясь к мужу. Тот ничего не ответил, и она вернулась к чтению:
...но Дамблдор попросил нас держать это в тайне.
– А, тогда ладно.
Так что Дамблдор, Гермиона и я (ну, теперь еще и вы) – единственные, кто знает о Гарри. Еще это известно МакГонагалл, потому что последнее письмо от Гарри пришло прямо на уроке Трансфигурации. Вы можете спросить об этом у него самого – я написал ему об этом в письме.
Вы должны знать, что Гарри потерял память. Он ничего не помнит о Магическом мире, Хогвартсе и даже о нас. Так что, пожалуйста, не злитесь, когда он вас не узнает. Он сказал, что прошлой ночью на него напала группа Темных магов. К счастью, Гарри удалось сбежать, но ему было некуда идти, поэтому я объяснил ему, как добраться до Норы. Я решил, что вы не будете против.
– Ну конечно же, мы не возражаем, – улыбнулась она.
Надеюсь, вы получите это письмо раньше, чем придет Гарри, но я на это особо не рассчитываю, потому что Хедвиг быстрее Сычика, а если у Гарри приличная метла, то он сможет обогнать их обоих, как только получит мое письмо.
В школе все хорошо, но Гермиона сводит меня с ума своими учебными планами.
Надеюсь, скоро увидимся,
Рон.
Когда Молли закончила чтение, в гостиной повисла долгая пауза. Гарри было ужасно неуютно просто сидеть там с двумя абсолютно незнакомыми людьми. Тут его желудок издал громкое урчание, нарушая повисшую тишину, и женщина по имени Молли тут же вскочила на ноги.
– Святые небеса, мальчик мой, ты, должно быть, умираешь от голода, – воскликнула она. – Когда ты в последний раз ел?
Гарри на минуту задумался перед ответом:
– Прошлой ночью. Нет, погодите, это было позапрошлой ночью. Я поужинал, потом на меня напали и я сбежал. На следующий день я не ел ничего, и той ночью я получил письмо от Рона. А потом я добрался сюда.
– Бедняжка, – с жалостью сказала Молли. – Немедленно иди на кухню. – Она буквально силой втащила его в довольно тесную кухню, в центре которой стоял деревянный стол. – Сейчас я тебя чем-нибудь накормлю. Дай-ка подумать... – Она начала суетливо передвигаться по кухне, и уже через несколько секунд перед Гарри лежало больше еды, чем он ел за всю прошедшую неделю, и она была такой вкусной, что мальчик даже не мог вспомнить, когда так хорошо ел в последний раз.
С жадностью поглощая сосиски, Гарри не мог не благодарить родителей Рона, хотя ему пришлось говорить с набитым ртом. Он ожидал упреков в отсутствии хороших манер, но их не последовало. Кем были эти люди?
– Гарри, – сказал Артур. – Я хотел бы узнать, не можешь ли ты рассказать нам...
– Дай мальчику поесть, Артур, – негромко перебила его Молли. – Мы можем обсудить все утром. Бедный ребенок летел на метле всю ночь, ему нужно отдохнуть.
Как только Гарри покончил с едой, Молли отправила его спать в комнату Рона. По пути наверх Гарри забрал из прихожей свой рюкзак, поднялся по лестнице и наконец-то подошел к двери с табличкой «Комната Рона». Он был настолько вымотан, что даже не стал включать свет, а просто бросил сумку на пол и рухнул на кровать, радуясь, что этой ночью никто не будет заставлять его переживать заново весь ужас последних событий.
Во сне уголки его губ чуть поднялись в довольной улыбке: Гарри опять снилась девушка, которая уже так давно занимала все его мысли. Очень скоро, Гарри был уверен, он увидит ее наяву, и это делало его сны еще более приятными.
На следующее утро за завтраком Молли уже не стала защищать Гарри от расспросов. Вообще-то, это она первой попросила его рассказать всю историю целиком.
– Гарри, дорогой, – сказала она, левитируя тарелку с яичницей на стол. – Теперь, когда ты хорошо отдохнул, не мог бы ты рассказать нам о том, где был все это время? – это был вопрос, но Гарри знал, что у него нет выбора: ему в любом случае придется рассказать ей обо всем.
– Конечно, Мол... эээ... миссис... – он замолк.
Молли по-доброму рассмеялась и сказала:
– Дорогой, ты спокойно можешь называть нас мистером и миссис Уизли, хотя если ты будешь звать нас Молли и Артуром, мы тоже не будем против. Не так ли, Артур?
– Ну конечно не будем, дорогая, – ответил он.
– Эээ... Думаю, что лучше буду называть вас мистером и миссис Уизли, – сказал Гарри. Затем, сделав глубокий вдох, он начал рассказывать свою историю: – Первое, что я помню – это как я проснулся в своей старой кровати в доме моих дяди и тети и понял, что потерял память. Все воспоминания о том, что происходило с тех пор, как мне было десять, казались просто размытым пятном. А когда я пытался вспомнить хоть что-нибудь, у меня начинала жутко болеть голова. Дядя Вернон говорил что-то о том, что в конце прошлого семестра меня ударили по голове, и я решил, что именно это послужило причиной потери памяти. Но сейчас я даже не знаю, что и думать.
– Заклятие Забвения, несомненно, – пробормотал мистер Уизли.
– Что? – спросил Гарри.
– Заклятие Забвения, – повторил мужчина. – Это такой вид магии, который изменяет воспоминания человека. Тот, кто наложил его, мог бы сделать это и получше: он должен был заменить твои настоящие воспоминания на ложные, а не просто заставить тебя все забыть. Ну ладно, продолжай.
– Хорошо, – сказал Гарри. – В тот день мы уехали на лето из города, а вернулись только перед самым началом школьных занятий. Они сказали мне, что я хожу в... хожу в... Почему я не могу произнести это идиотское название? – громко спросил он. – Вы случайно не знаете, почему я физически не могу сказать или написать название школы, в которой учился?
Мистер и миссис Уизли обменялись быстрыми взглядами, и мистер Уизли сказал:
– Думаю, что это лучше спросить у профессора Дамблдора. Сегодня утром он прислал записку, в которой сообщил, что зайдет к нам позже. Ты сможешь спросить обо всем у него.
– Ну ладно, – сказал Гарри, рассудив, что уж несколько часов подождать он сможет. – В любом случае, Дурсли отправили меня в школу для действительно плохих детей – вообще-то, это была школа только для мальчиков – и там я и находился все это время.
Следующие полчаса Гарри рассказывал, как ему начали сниться сны о приключениях в Хогвартсе, как он в конце концов нашел письмо Рона на Рождественских каникулах. Затем он рассказал, как его подруга-змея Хасссеши узнала имя Хедвиг, и Гарри смог связаться с Роном и Гермионой. Во время своего рассказа он старательно избегал малейшего упоминания о том, что колдовал, потому что у него не было волшебной палочки, а, как он уже понял, никто кроме него самого не мог колдовать без палочки. Это не значило, что он не доверял мистеру и миссис Уизли, просто ему хотелось оставить это на время в тайне, пока он самостоятельно во всем не разберется. Гарри также избегал упоминаний о Тайлере, потому что не видел смысла втягивать во все это своего друга больше необходимого.
– Подумать только, Рон несколько недель с тобой переписывался и даже не побеспокоился нам об этом сообщить! – возмущенно воскликнула миссис Уизли, когда Гарри ненадолго прервал свой рассказ.
– Это был приказ Дамблдора, Молли, – деликатно напомнил ей муж. – Если бы Рон пошел против Дамблдора и рассказал бы все нам, ты бы уже на следующий день прислала ему вопиллер за непослушание.
– Я знаю, – вздохнула миссис Уизли. – Мне просто хотелось бы... О, неважно. Продолжай, Гарри.
– Два дня назад я сидел и разговаривал с Хасссеши, – сказал Гарри. – И она сказала мне, что меня разыскивает злая крыса с серебряной лапой. – Миссис Уизли судорожно вздохнула, но ничего не сказала, поэтому Гарри продолжил: – Она сказала мне быть настороже и уползла в большую дыру в стене. Не прошло и пяти минут, как из этой самой дыры выползла та самая крыса с серебряной лапой. Хасссеши дождалась удобного момента и прыгнула ей прямо на спину, вцепившись зубами. А потом крыса стала разбухать и... превратилась в мужчину, – Гарри неожиданно остановился, вдруг представив, насколько нелепо звучит его рассказ, особенно для людей, привыкших к магии. А пораженные взгляды обоих Уизли лишь укрепляли его подозрения.
– Я знаю, что это звучит дико, но так оно и было, – сказал Гарри. Если даже мистер и миссис Уизли ему не верят, то кто вообще поверит?
– Мы знаем, дорогой, – ласково проговорила миссис Уизли. – Просто... ну, эта крыса – Скабберс – жила в нашем доме много лет. Она принадлежала моему сыну, Перси, а затем перешла к Рону. Конечно, это было до того, как у нее появилась серебряная лапа, и мы все думали, что это просто обыкновенная крыса. Так было вплоть до твоего третьего курса в Хогвартсе, когда выяснилось, что это на самом деле Темный маг, который скрывался ото всех в облике крысы.
Гарри молча уставился на миссис Уизли. Она не только поверила в его рассказ, но еще и знала волшебника-крысу. Правда, она знала его только в облике крысы, но, тем не менее, совпадение было поразительным.
– Что случилось потом, Гарри? – спросил мистер Уизли.
– Что? А, ну да, – Гарри встряхнул головой, прогоняя ненужные мысли. – После того, как он превратился в человека, он сжал в своей серебряной руке голову Хасссеши и... – его голос сорвался, а в глазах защипало.
Миссис Уизли успокаивающе положила ему руку на плечо и сказала:
– Ну ничего, ничего. Ты можешь не рассказывать, если не хочешь.
Гарри покачал головой и сделал глубокий вдох.
– Нет, – тихо сказал он. – Я хочу, чтобы вы знали, что произошло. Мужчина – тот, которого вы назвали Скабберсом – он размозжил Хасссеши голову своей серебряной рукой.
– Бедное дитя! – воскликнула миссис Уизли. Возведя глаза к потолку, она пробормотала: – Неужели этот ребенок пережил недостаточно потерь за свою жизнь?
– Все в порядке, миссис Уизли, – сказал Гарри, смахивая с ресниц слезы. – Она знала, что делает, и я не должен преуменьшать ее жертву. Ирония заключается в том, что убив Хасссеши, Скабберс убил и самого себя. Весь ее яд оказался в его теле. После этого он напал на меня со своей волшебной палочкой, но мне удалось уклоняться от заклинаний, пока яд не подействовал. Когда он умер, я на всякий случай забрал его палочку и сбежал. Я применил магию, чтобы открыть входные ворота школы, но снаружи на меня напало еще несколько волшебников. Я увидел валявшуюся у ворот метлу, взял ее и поднялся в воздух. К счастью, только у одного из волшебников была метла, поэтому мне пришлось сражаться только с ним. В любом случае, мне удалось сделать так, что он врезался в стену школы, а я улетел. Я летел очень долго, но в конце концов мне пришлось приземлиться, чтобы не заснуть прямо на метле. Проснувшись, я написал Рону, и он объяснил, как сюда добраться.
– Невероятно, – выдохнул мистер Уизли. – Разумеется, все это следует хранить в строгом секрете, – быстро добавил он. – Как тебе известно, Гарри, у нас применение магии несовершеннолетними вне школы считается незаконным, если, конечно, человек не попадает в опасную для жизни ситуацию. Конечно, то, что ты нам только что рассказал, подходит под это определение, но лучше будет избежать вопросов совсем. Особенно после того, как ты попал в неприятности, используя прошлым летом магию против пары дементоров.
– Я... Что? – в замешательстве спросил Гарри.
– Прошлым летом на тебя и твоего кузена напали два дементора, и тебе удалось отразить их атаку, – объяснил мистер Уизли. – Вокруг этого инцидента поднялась большая суматоха, потому что Министерство пыталось дискредитировать тебя, но в итоге ты был оправдан по всем статьям.
– Амбридж, – пробормотал Гарри самому себе, на минуту забыв спросить, кто такие дементоры.
– Ты помнишь? – удивленно спросил мистер Уизли.
– Нет, – печально ответил Гарри. – Гермиона рассказывала о ней.
– Понятно, – сказал мистер Уизли, глядя на часы. – Великий Мерлин, как летит время! Боюсь, мне пора. Я опаздываю уже на пять минут.
Миссис Уизли на прощание поцеловала мужа в щеку, и он поспешно скрылся за дверью.
– Миссис Уизли? – напряженно позвал Гарри.
– Да, дорогой?
– Я... эээ... я хочу попросить вас об одном одолжении, – сказал он. Она ободряюще кивнула, и он продолжил: – Дело в том, что я... принес с собой тело Хасссеши.
Глаза миссис Уизли расширились от удивления, но она ничего не сказала.
– Я хотел бы узнать, не будете ли вы против, если я ее здесь похороню?
– Разумеется, я не против, дорогой, – сказала она. – Возле фруктового сада дети сделали нечто вроде кладбища для животных. Я понимаю, что она была для тебя чем-то большим, чем просто домашней любимицей, но, боюсь, это лучшее, что я могу предложить.
– Да что вы, все нормально, – заверил ее Гарри.
Сбегав наверх за рюкзаком, Гарри последовал за миссис Уизли в тот сад, над которым он летел на метле прошлой ночью. Там, за садом, был небольшой огороженный участок с лежащими на нем широкими камнями. Приглядевшись внимательнее, Гарри увидел, что на каждом камне было написано имя питомца и изображена его фотография. Маленькой кладбище оказалось последним пристанищем кота Рыжика, совы Линдберга и лягушки Топпера.
– Линдберг был первым, кого мы здесь похоронили, – объяснила миссис Уизли. – Он был нашей первой совой – он был уже старым, когда Артур учился в школе. Артур назвал его в честь знаменитого маггловского летчика. Когда Линберг умер, Чарли было всего четыре, но он знал, что отец назвал его в честь того же маггла, что и сову, – миссис Уизли мягко рассмеялась. – Он был так опечален смертью совы, что нам пришлось провести небольшую похоронную церемонию и похоронить Линдберга здесь. И с тех пор это превратилось в своего рода традицию. Когда умер мой старый кот, Рыжик, мы сделали то же самое для него. А когда Билл учился на шестом курсе, умерла его жаба, Топпер, и Джинни настояла, чтобы Топпера тоже похоронили здесь. Когда несколько лет назад серьезно заболел Скабберс, мы уж было решили, что скоро здесь придется похоронить еще одного питомца, но... – она тяжело вздохнула, не закончив фразу.
Гарри осторожно перешагнул через невысокую ограду и сел на колени. Взяв маленькую лопатку, он начал копать. Спустя несколько минут Гарри выкопал достаточно глубокую яму и осторожно опустил внутрь тело Хасссеши. Миссис Уизли наколдовала широкий камень, похожий на остальные, и достала волшебную палочку, чтобы нанести на него рисунок змеи.
– Извини, Гарри, но... – миссис Уизли с минуту поколебалась, прежде чем продолжить: – Я не знаю, как нарисовать ее голову.
– Если вы скажите, как это делается и пообещаете никому не рассказывать, я сам могу попробовать, – предложил Гарри.
Некоторое время миссис Уизли колебалась. Наконец, она прошептала:
– Ну ладно, но только один раз.
Гарри внимательно наблюдал, как женщина взмахивает волшебной палочкой, чтобы выгравировать на камне картинку и надпись, а затем миссис Уизли протянула ему свою палочку и камень. Тяжело сглотнув, Гарри мысленно представил Хасссеши – такой, какой она обычно была, когда он рассказывал ей о девушке, которая ему снилась, или когда она смеялась над его глупыми шутками. Затем мальчик произнес заклинание, и картинка в его воображении перенеслась на камень. На картинке Хасссеши свернулась кольцами, вытянув голову вверх. На ее лице была широкая усмешка.
– Ты уверен, что хочешь, чтобы она выглядела именно так? – нерешительно спросила миссис Уизли.
– Ну да, – ответил Гарри. – А что?
– Ну... просто это выглядит несколько... устрашающе.
Гарри невесело рассмеялся:
– Она улыбается, миссис Уизли. Она так выглядела, когда думала о чем-то действительно забавном.
Миссис Уизли с трудом подавила дрожь, а Гарри тем временем выгравировал над рисунком: «ХАСССЕШИ» большими, четкими буквами. Затем он перевел палочку на пространство под рисунком и добавил: «Настоящему другу в битве со злом. В жизни и смерти, она доказала, что в мире есть по-настоящему благородные змеи».
Гарри печально и торжественно засыпал землей маленькое тело змеи, а потом поставил камень во главе получившегося пригорка.
– Прощай, Хасссеши, – прошептал он. – Спасибо за все. Я никогда тебя не забуду.
Долгую минуту они молчали, затем Гарри поднялся и последовал за миссис Уизли в дом. Он уже почти дошел до задней двери, когда крошечная сова Рона спикировала откуда-то сверху и принялась кружить прямо перед ним. Гарри вытянул руку, схватил пушистый мячик и осторожно отвязал от лапы кусок пергамента. Пока он разворачивал и читал письмо, Сычик мельтешил вокруг, восторженно ухая.
Дорогой Гарри,
Извини, что письмо, которое я отправил маме и папе, запоздало. Надеюсь, это не доставило тебе особых неприятностей. Я надеялся, что мне удастся приехать домой и повидаться с тобой, но Дамблдор и МакГонагалл сказали, что мне надо готовиться к экзаменам. Гермиона считает так же (между прочим, это ужасно подло с ее стороны). Как будто бы они действительно ожидают, что после такого я начну усердно заниматься!
Я просто хотел сказать, что мне очень жаль, что нам не удастся встретиться в ближайшее время. Когда я разговаривал с Дамблдором, он сказал, что будет сегодня в Норе во второй половине дня. Но опять же, если учесть, с какой скоростью летает Сычик, он уже успеет побывать там и вернуться обратно, прежде чем ты получишь это письмо. Береги себя и не давай маме слишком себя опекать.
Рон.
– Что пишет Рон? – спросила миссис Уизли, когда Гарри закончил читать. Она придерживала для него кухонную дверь, и он быстро зашел внутрь.
– Просто что не получил разрешение повидаться со мной, потому что ему надо готовиться к экзаменам, – ответил Гарри. – И что сегодня сюда придет профессор Дамблдор, но мистер Уизли мне уже об этом сообщил.
– Ну, надеюсь, Рон хотя бы в этом году возьмется за ум и подготовится к экзаменам заранее. По словам Гермионы, он обычно играет в шахматы или читает книги о квиддиче вместо того, чтобы повторять учебный материал, а накануне экзаменов впадает в панику.
– Миссис Уизли, – нерешительно начал Гарри, – а если Рон не вернется до самого начала летних каникул, как вы думаете, можно мне увидеть какую-нибудь из его фотографий? В смысле, думаю, я видел его в одном из своих снов, но точно не знаю.
Миссис Уизли бросила на него взгляд, в котором доброта почти граничала с жалостью.
– Ну конечно, мой дорогой, – сказала она. – Садись за стол.
Гарри подчинился, и миссис Уизли принесла из гостиной фотографию в большой деревянной рамке, которая до этого висела на стене. Она любезно положила фотографию на стол прямо перед Гарри.
– Этот снимок сделали несколько лет назад. Боюсь, мы все не слишком любим фотографироваться.
Гарри расширившимися от удивления глазами смотрел на кучу рук, ног, лиц и рыжеволосых голов на фотографии прямо перед собой.
– Это все ваши дети? – неверяще спросил он. – Думаю, я никогда раньше не видел такой большой семьи.
Миссис Уизли рассмеялась:
– Да, и ты со всеми из них знаком. Это Рон, – сказала она, указывая на младшего мальчика, которому на фотографии, казалось, было не больше тринадцати лет. – Я никогда не забуду его первые письма из Хогвартса. Он был так счастлив, что у него так быстро появился настоящий друг – я имею в виду тебя. – Она вздохнула, вспоминая о тех далеких временах. – А это Фред и Джордж, они близнецы. Будь с ними осторожен – они любят подшучивать над людьми. Следующий – Перси, – она указала на мальчика в очках. – Он работает в Министерстве. А это Чарли. Он работает с драконами в Румынии – ты встречался с ним пару лет назад, когда он доставлял кое-что в Хогвартс.
– Драконы? – задохнулся Гарри. – Вы имеете в виду, что драконы – это не просто... мифы? – Хотя Гарри знал, что окажись это правдой, он не сильно удивится. В конце концов, он разговаривал со змеей, колдовал и летел через полстраны на метле. Но мысль о настоящих драконах была волнующей.
– Ну разумеется, они существуют на самом деле, – сказала миссис Уизли. – Ты даже сражался с одним из них на Турнире Трех Волшебников на своем четвертом курсе.
– Я что? – воскликнул Гарри. – Эээ... извините. Я просто... ну, в смысле, это несколько странно – узнавать о себе что-то подобное. Они на самом деле дышат огнем?
– Ну конечно же, да. Но ты настолько хорошо летал, что дракон не причинил тебе вообще никакого вреда. Ни один человек, видевший тебя на метле, не мог отрицать, что полеты у тебя в крови.
После недавнего опыта магической дуэли на метлах Гарри не мог поспорить с ее последним утверждением.
– А кто это с длинными волосами и серьгой?
– О, это мой старший, Билл. Я бы очень хотела, чтобы он позволил мне хоть немного укоротить ему волосы, но он упирается и настаивает на том, что хочет их отращивать. Не знаю, как он умудряется ходить на работу с огромным клыком, висящим в ухе, но... В общем, думаю, такое бывает, когда проводишь слишком много времени в обществе гоблинов.
Гарри уже было спросил, как Билл умудряется проводить слишком много времени с гоблинами, но передумал. Он не хотел, чтобы миссис Уизли еще больше возмущалась по поводу внешнего вида своего старшего сына. Вместо этого он спросил:
– А у вас разве нет еще и дочери? Как вышло, что она не попала на фотографию?
– О, на самом деле она там, – ответила миссис Уизли с легкой улыбкой. – Она просто прячется где-то на заднем плане. – С этими словами миссис Уизли ткнула волшебной палочкой в изображения Фреда и Джорджа, и они разошлись в стороны, открывая Гарри вид на маленькую девочку с такими же рыжими волосами, как и у ее братьев. Она вперилась взглядом в пол, а длинные волосы заслоняли все ее лицо.
– В чем дело? – спросил Гарри. – Похоже, что она не хочет, чтобы ее увидели. Она и правда такая застенчивая?
– Только рядом с тобой, – ответила миссис Уизли, негромко рассмеявшись. – Скорее всего, она убьет меня, если узнает, что я тебе это рассказала, но ты и так обо всем рано или поздно узнаешь. Когда она впервые встретила тебя, то была настолько тобой очарована, что не могла даже находиться с тобой в одной комнате без того, чтобы не покраснеть и не сделать какую-нибудь глупость. Бедняжка, она так от этого страдала. Разумеется, потом она это переросла. К сожалению, фотография была сделана в то время, когда она только проходила через это.
Гарри не знал, как на это реагировать. Он знал, что был далеко не уродом, но мысль о том, что кто-то может потерять от него голову до такой степени, была просто смехотворной.
– Теперь, когда ты знаешь всех в нашей семье, – наконец сказала миссис Уизли, – мне нужно немного прибраться перед приездом профессора Дамблдора.
Все утро Гарри провел, помогая миссис Уизли по дому. Было немного странно видеть, что она использовала магию для всего подряд, в то время как ему самому это не разрешалось, но мальчик все равно был рад помочь. Он смахнул пыль с мебели в гостиной и помыл посуду, оставшуюся после завтрака, а миссис Уизли тем временем работала в саду. Затем он помог приготовить обед, хотя в основном его помощь заключалась в нарезке овощей и в помешивании тушеного мяса в большой кастрюле – а, насколько он знал, с обеими этими задачами миссис Уизли легко могла справиться с помощью волшебной палочки. Даже помешивая готовящееся рагу, Гарри был полон благодарности к этой женщине за то, что она потратила целое утро, помогая ему почувствовать себя нужным и необременительным.
В два пятнадцать, когда они только-только сели за стол обедать, раздался стук в дверь. Миссис Уизли поспешила открыть дверь и вернулась обратно в столовую в компании старого высокого волшебника в темно-синей мантии. Его белая борода спадала до талии и сливалась с длинными белыми волосами. Гарри тут же вспомнил картинку Мерлина из своего учебника по литературе. Волшебник посмотрел на Гарри поверх своих очков-половинок мерцающими голубыми глазами, и уголки его губ приподнялись в улыбке.
– Добрый день, Гарри, – сказал мужчина. – Я профессор Дамблдор.
Гарри кивнул:
– Я догадался, что это вы, – сказал он, продолжая разглядывать профессора.
– Присаживайтесь, Альбус, – сказала миссис Уизли. – Вы уже обедали?
– Нет, Молли, еще нет. И не постыжусь признаться, что надеялся поспеть как раз к столу, чтобы отведать одно из твоих изумительных блюд, – сказал он, подмигнув. Миссис Уизли покраснела и стала раскладывать по тарелкам мясное рагу.
– Сэр, – сказал Гарри, надеясь, что его слова не покажутся грубыми, – не могли бы вы мне рассказать, что произошло? Я имею в виду, вы случайно не знаете, почему я потерял память, и обо всем остальном?
Пожилой человек лишь печально улыбнулся.
– Что? – спросил Гарри, неожиданно забеспокоившись. – Я сказал что-то не то?
– Нет, Гарри, все в порядке, – беспечно отозвался Дамблдор. – Я просто задумался о прошлой нашей с тобой беседе один на один. Но чтобы ответить на твой вопрос, мне надо попытаться разгадать причины твоего исчезновения и потери памяти.
Дамблдор зачерпнул ложку рагу.
– Пока несколько недель назад ты не связался с одним из своих друзей, Рональдом Уизли, никто в Магическом мире ничего не слышал о тебе с прошлого июня, когда ты покинул Хогвартс. С тех пор некоторые волшебники и ведьмы – как те, кто заботился о тебе, так и те, кто хотел причинить тебе вред – прочесывали всю страну в поисках мальчика по имени Гарри Поттер. Возможно, ты этого и не осознаешь, Гарри, но ты был чрезвычайно хорошо спрятан.
– Ну да, я даже не мог сказать Рону о том, где нахожусь, но, тем не менее, крыса Скабберс – кажется, его звали так – каким-то образом нашла меня.
Дамблдор поднял брови, а морщины на его лбу стали отчетливее.
– Понятно, – медленно сказал он. – Возможно, будет лучше, если ты сначала обо всем мне расскажешь? А затем мы вместе решим, в каком направлении двигаться дальше.
Согласившись с решением профессора, Гарри снова рассказал о своем пребывании в Святом Бруте, вновь избегая малейшего упоминания о Тайлере Стивенсе. Он также старательно опускал в своем рассказе моменты с использованием магии без палочки, чтобы избежать возможных проблем. В течение всего рассказа Дамблдор не спускал с него внимательного взгляда, его голубые глаза, казалось, видели Гарри насквозь, и оттого у последнего возникало очень неприятное чувство, что старый волшебник абсолютно точно знает, какие моменты своего рассказа Гарри пропустил.
В конце концов, когда обед был съеден, а рассказ Гарри подошел к концу, Дамблдор задумчиво сказал:
– Предположение Артура представляется мне наиболее верным: я почти уверен, что ты подвергся Заклятью Забвения. Как он уже говорил, конкретно это Заклятье Забвения довольно слабое, оно не было наложено профессиональным Обливиайтером. Однако прежде чем мы сможем говорить о том, чтобы снять его, нам надо установить личность наложившего его.
– Зачем это нужно, сэр? – спросил Гарри. – Разве вы не можете просто вернуть мне воспоминания? Тогда я смогу вспомнить, кто наложил заклятие.
Дамблдор улыбнулся наивности вопроса.
– Если бы все было так просто, – сказал он. – Однако Заклятие Забвения может быть безопасно снято только той палочкой, которой было наложено. И боюсь, что до тех пор, пока мы не найдем ту палочку, которая забрала твои воспоминания, их невозможно вернуть – и до этого времени нам придется положиться на случайные сны и вспышки воспоминаний. Однако не меньше меня беспокоит тот факт, что ты не можешь рассказать о том, где был все это время. Это похоже на чары Фиделиус, и это также объясняло бы, почему мы так долго не могли тебя найти, но здесь есть несколько несоответствий. Видишь ли, чары Фиделиус – это очень сложная магия, с помощью которой можно спрятать тайну внутри человеческой души. Человек, которому доверяется секрет, становится Хранителем Тайны. С момента наложения чар и до момента их снятия тем же самым человеком, который произнес заклинание, единственный способ узнать тайну – это услышать ее непосредственно от Хранителя.
Гарри слушал профессора с неослабевающим вниманием, старательно запоминая информацию. В конце концов, он твердо вознамерился все разузнать о том, что с ним произошло.
– И зная все это, – сказал Дамблдор, – кажется логичным предположить, что твои учителя и одноклассники в школе, в которой ты находился, должны были узнать о твоем местонахождении через Хранителя Тайны. Хотя такое и возможно, но выглядит эта версия чрезвычайно неправдоподобно, и она не может дать ответ на следующий вопрос: откуда Питер Петтигрю – волшебник, которого ты упоминал, как Скабберса – и его компаньоны узнали, где ты находишься?
– Ну, это же очевидно, разве нет? – спросил Гарри. – Должно быть, этот самый Хранитель Тайны рассказал им, где меня искать.
– Я так не думаю, Гарри, – ответил Дамблдор. – Если бы твой Хранитель Тайны хотел передать тебя в их руки, он не стал бы ждать столько времени. Нет, этому должно быть какое-то другое объяснение.
– Но неужели у тебя нет никаких версий, Альбус? – спросила миссис Уизли.
– Конечно же есть, Молли. Я предполагаю, что кто бы ни наложил на Гарри чары Фиделиус – возможно, это был тот же самый человек, что и стер ему память – он хотел лишь спрятать его от волшебного сообщества. Этот факт в сочетании с тем, что этот конкретный волшебник или ведьма не был особо силен в сложных чарах, мог оставить некую трещину в защите. Пока Гарри был где-то спрятан, его не мог найти ни один волшебник или ведьма, исключая тех, кому сказал об этом месте сам Хранитель Тайны. Однако магглы могли с легкостью найти его и войти с ним в контакт.
– А что насчет Скабберса – я имею в виду, Питера как-его-там? Как он меня нашел, если Хранитель Тайны ничего ему не рассказывал? – спросил Гарри.
– Прошу не забывать, Гарри, что это только теория, – напомнил ему Дамблдор. – Но, как я полагаю, причина, по которой Питер Петтигрю смог тебя найти – это его способность превращаться в крысу. Видишь ли, несмотря на то, что твое местонахождение было скрыто от магов, Скабберс – или Хвост, как его еще называли – был простой крысой. А, следовательно, он мог узнать твое местонахождение, но не мог раскрыть его никому из своих товарищей. Вот почему, как я думаю, он пошел в школу один, оставив остальных дожидаться тебя снаружи, где остальные тоже могли увидеть тебя. Несовершеннолетний волшебник без палочки и воспоминаний о магическом обучении, без сомнения, представлялся им легкой добычей, – он вздохнул. – Кажется, некоторые люди никогда не умнеют.
Гарри не вполне понимал, что хотел сказать профессор своим последним замечанием, но в тот момент его волновало совсем другое.
– Так вы сказали, что кто-то стер мне память, а затем попытался спрятать от всего Магического мира? Кто мог пойти на все это из-за меня? В смысле, я же всего лишь шестнадцатилетний мальчишка. Естественно, у меня не может быть много врагов.
Дамблдор и миссис Уизли в унисон фыркнули.
– Когда к тебе вернется память, Гарри, ты тоже увидишь юмор этого замечания, – сказал Дамблдор.
– Вы имеете в виду... У меня и правда так много врагов? – недоверчиво спросил Гарри.
– К сожалению да, мистер Поттер, – сказал старый профессор. – И список этот растет изо дня в день, как и список твоих союзников. Однако сейчас лучше на этом не задерживаться. Первым делом нам надо восстановить твои воспоминания, но кое-что в нашей версии о чарах Фиделиус меня тревожит. Видишь ли, чтобы спрятать тебя с помощью этих чар, необходимо получить твое согласие – что в данных обстоятельствах крайне нежелательно для нас.
Миссис Уизли неестественно рассмеялась.
– Ты всегда пытаешься заставить их вырасти слишком быстро, Альбус, – сказала она. – Ну конечно же, Гарри не смог бы принять подобное решение самостоятельно. Он еще не дорос до этого.
Дамблдор резко повернулся и перевел на нее пораженный взгляд.
– Ну конечно, – прошептал он. – Мне следовало подумать об этом раньше: Гарри не смог бы дать разрешение на подобное заклинание. Это может сделать лишь... – он внезапно остановился.
– Его законный опекун, – закончила миссис Уизли напряженным шепотом, больше напоминающим рычание.
Гарри почувствовал, что у него отвисла челюсть, и он мог бы поклясться, что с Дамблдором произошло то же самое.
– Прошу прощения, Молли, но мне кажется, что нам с Гарри лучше поспешить на одну важную встречу, – сказал Дамблдор, резко поднимаясь на ноги. – Пойдем со мной, Гарри.
Гарри поднялся и последовал за ним к выходу из Норы.
– Альбус, подожди, – воскликнула миссис Уизли, поспешно их догоняя. – Куда вы идете?
– Кажется, пришло время сделать одну вещь, о которой мне следовало позаботиться еще очень давно, – загадочно сказал Дамблдор. Он сделал широкое движение палочкой, будто бы очерчивал большой круг, и из воздуха возникла длинная темно-серая мантия с большим капюшоном.
– Надень это, Гарри, – сказал он. – Я не хочу, чтобы тебя узнали – по крайней мере, пока.
Когда Гарри закутался в мантию и опустил на лицо капюшон, Дамблдор создал точно такую же мантию для себя и последовал его примеру.
– Мы можем задержаться, но не волнуйся. Все будет хорошо, – сказал директор, обращаясь к миссис Уизли. Женщина все еще стояла рядом с дверью, не зная, что ей делать: беспокоиться или радоваться тому, что Дамблдор наконец попытается разрешить проблемы Гарри. Также она немного злилась на то, что ее в дальнейшие планы не посвятили. – Передай от меня привет Артуру, если он придет с работы до нашего возвращения.
Повернувшись к Гарри, он сказал:
– А теперь возьми меня за руку и не отпускай. Сейчас мы будем аппарировать.
Гарри, который не имел ни малейшего понятия о том, что значит «аппарировать», просто сделал то, что ему велели. Через секунду у него в глазах потемнело, и возникло очень неприятное ощущение, словно его протаскивают сквозь узкий резиновый шланг. Гарри крепче сжал руку Дамблдора и попытался вдохнуть. Ему не хватало воздуха. Однако уже через секунду мальчик обнаружил, что снова стоит на улице, под яркими солнечными лучами, и может дышать полной грудью.
Сделав несколько жадных глотков кислорода, чтобы восстановить дыхание, Гарри провернулся к директору:
– Почему вы не предупредили меня, что я не смогу дышать?
– Чшшш! – приказал ему старый волшебник. Гарри не мог разглядеть выражения его лица, потому что оно было скрыто широким капюшоном. – Мы не хотим, чтобы кто-нибудь узнал тебя по голосу, – добавил он хриплым шепотом. – Я не предупредил тебя, потому что недостаток воздуха – это не более чем иллюзия, внушенная мозгу, который все еще мыслит в рамках маггловского мира. Со временем ты легко научишься аппарировать без малейшего дискомфорта. Извини, если это перемещение тебя напугало, но тот факт, что ты аппарируешь впервые, и что это является для тебя своего рода потрясением, поможет тебе быстрее научиться этому искусству. А теперь, полагаю, будет лучше, если мы зайдем внутрь. Околачиваться у дверей этого паба – не лучшая идея, уж поверь.
Тут Гарри наконец-то огляделся вокруг и понял, к своему величайшему изумлению, что они уже не возле Норы. Вместо этого они стояли в грязной улочке какого-то незнакомого города, на пороге захудалого трактира. На стене трактира висела огромная вывеска с приколоченной к ней кабаньей головой, которая слизывала кровь с белой скатерти. Гарри невольно содрогнулся, удивляясь, почему Дамблдор привел его в такое место. Так и не придя к какому-либо выводу, он решил вести себя как можно более осторожно. Он твердо вознамерился не использовать магию при свидетелях, не желая проблем с министерскими законами. Разумеется, это намерение не распространялось на ситуации, в которых ему может понадобиться колдовать для самозащиты.
Гарри следом за Дамблдором вошел в тускло освещенный паб. Заведение представляло собой маленькую грязную комнатушку, которая насквозь пропахла мокрой шерстью каких-то животных. Отвратительный запах вызывал тошноту. Следуя за директором к барной стойке, Гарри вертел головой, приглядываясь к остальным посетителям, и заметил, что они с Дамблдором – не единственные, кто предпочел скрыть свои лица.
Остановившись у барной стойки, Дамблдор пододвинулся к бармену вплотную и прошептал тем же низким хриплым шепотом, что и на улице:
– Канареечная помадка.
Гарри был полностью сбит с толку этим заявлением, но старый бармен, казалось, все понял. Он коротко кивнул и провел обоих через заднюю дверь в захламленную спальню, а затем вышел, оставив их в одиночестве.
Как только дверь захлопнулась, Дамблдор взмахнул палочкой, заставляя исчезнуть наколдованные мантии, и сказал:
– Извини меня за эту секретность, Гарри, но, боюсь, сейчас мы сделаем кое-что не вполне этичное. И лучше, чтобы Молли об этом не узнала. Ну разумеется, она бы в конечном итоге согласилась, но мне не хочется, чтобы она потом напоминала мне об этом случае до конца жизни. А теперь, прежде чем мы начнем, скажи мне, пожалуйста, одну вещь. Тебе известно, как пользоваться волшебной палочкой?
– Эээ... да. Думаю, да, – нерешительно ответил Гарри.
– Прекрасно, – сказал Дамблдор. – Можешь продемонстрировать?
– Вообще-то, да, – сказал Гарри. – Но у меня не будет неприятностей из-за использования магии вне школы? Мистер Уизли упоминал об этом.
– Гарри, я твой директор, а не какой-нибудь служащий Министерства, следящий за правопорядком. И, между нами говоря, у Министерства в любом случае нет способа узнать, что магию применял именно несовершеннолетний. Большей частью они полагаются на то, что родители-волшебники смогут самостоятельно присмотреть за своими детьми. Единственные, за кем действительно наблюдает Министерство – это те, кто живет только с магглами, как ты. Однако, учитывая обстоятельства, в которых ты оказался, я склонен считать, что в последнее время Министерство уже не отслеживало незаконное колдовство в доме Дурслей.
– Почему нет? – спросил Гарри.
– Потому что я подозреваю, что тот, кто за всем этим стоит, позаботился, чтобы Министерство не заметило незаконное применение магии. Разумеется, это значит, что мы имеем дело с кем-то, у кого есть очень большие связи в Министерстве. Нам надо быть очень острожными, чтобы не выдать себя – вот почему нам приходится скрывать лица за капюшонами мантий. А теперь, если не возражаешь, я хотел бы, чтобы ты показал мне какое-нибудь колдовство. Выбери любое.
– Хорошо, – сказал Гарри, поднимая волшебную палочку, которую забрал у мертвого Питера Петтигрю. Держать ее было довольно непривычно, и Гарри вдруг понял, что, не считая того раза, когда миссис Уизли помогла ему выгравировать надпись на могильном камне для Хасссеши, он использовал ее лишь однажды – для заклинания Компаса.
Указав палочкой на одну из подушек на кровати, Гарри сказал: «Ассио». Подушка полетела к нему, но прежде, чем она приблизилась вплотную, он оттолкнул ее с помощью заклинания к другому концу комнаты и произнес: «Диффиндо», совершая рассекающее движение палочкой. Подушка распалась на две части, а по комнате полетели перья. Затем Гарри произнес: «Репаро» и вернул целую подушку на кровать. Он повернулся к директору со слегка напряженной улыбкой, ожидая реакции старого волшебника.
– Очень хорошо, – сказал Дамблдор своим обычным голосом, в котором сложно было уловить какие-либо эмоции. – Я ожидал, что ты сделаешь что-нибудь вроде трансфигурации чашки в мышь, но, думаю, это потому, что даже после стольких лет я испытываю некоторую слабость к своему старому предмету.
Гарри уткнулся взглядом в пол. Ему неожиданно стало стыдно за то, что он испортил чужую вещь, даже несмотря на то, что в следующую же секунду починил ее.
– Извините, профессор, – пробормотал он. – Но я не помню ни одного трансфигурирующего заклинания.
– Не важно, – сказал Дамблдор, ободряюще похлопав его по плечу. – Очень скоро ты все вспомнишь. Правда, многие из твоих воспоминаний могут оказаться очень непростыми, и тебе придется к ним привыкать. А теперь, как ты, наверное, уже догадался, мы навестим твоих дядю и тетю.
Следующие пять минут Гарри очень внимательно выслушивал план Дамблдора, который поможет склонить Дурслей к сотрудничеству. Затем Гарри снова взял директора за руку и приготовился к аппарации. Через секунду они оба исчезли.
Когда они с громким хлопком переместились, Гарри тут же огляделся вокруг и обнаружил, что они стоят совсем рядом с домом Дурслей, в месте, которое не видно с улицы. Следуя плану Дамблдора, они неспешно прошли по садовой дорожке к дому номер четыре по Тисовой улице. Не глядя по сторонам, Гарри поднялся на крыльцо и громко постучал в дверь. После этого он замер в нерешительности.
Минуту спустя дверь открыл крепкий, упитанный мужчина с редеющими волосами и пышными черными усами. Секунду он глядел на Гарри, удивленно хлопая глазами, а затем втащил его в прихожую за воротник рубашки.
– Тебя отправили домой, не так ли? – прошипел он. – Снова ввязался в драку?
Казалось, он уже готов впечатать Гарри в стену, но от этого опрометчивого поступка его остановил холодный голос, раздавшийся из-за спины:
– Не совсем так, мистер Дурсль. Мы с Гарри просто проходили мимо и решили нанести вам визит.
Когда дядя Вернон медленно повернулся к по-прежнему распахнутой настежь двери, Альбус Дамблдор спокойно перешагнул через порог и притворил за собой дверь.
– Вы... Но... – заикался дядя Вернон, глядя на Дамблдора расширившимися от ужаса глазами. Попытавшись взять ситуацию в свои руки, он решительно выпятил грудь. – А теперь послушайте...
– Боюсь, что вынужден попросить вас отпустить мистера Поттера. Даже несмотря на то, что он ваш племянник, я не могу позволить вам обращаться с ним подобным образом, – сказал Дамблдор, неторопливо направляя волшебную палочку на мужчину.
Взгляд дяди Вернона метался от волшебной палочки в руках старого волшебника к Гарри и обратно. Затем он отпустил воротник рубашки племянника, словно обжегшись, и начал пятиться в сторону кухни. Дамблдор тут же опустил палочку и с безмятежной улыбкой на губах последовал за мужчиной. Он коротко кивнул Гарри, и тот двинулся следом.
– Вернон! Кто к нам прихо... – услышал Гарри голос тети Петуньи. Однако выглянув из кухни и увидев Дамблдора, она осеклась на половине слова. – П-профессор? – нерешительно спросила она.
– Добрый вечер, Петунья, – ответил Дамблдор все тем же жизнерадостным голосом, каким приветствовал дядю Вернона. Дядя к этому времени уже дошел до самой кухни и оказался припертым к стене Дамблдором и Гарри.
– Я... я вижу, вы наконец-то нашли Гарри, – наконец сказала она, безуспешно пытаясь говорить своим обычным голосом.
– Действительно, – ответил Дамблдор. – Я не хочу отнимать у вас время, поэтому мы просто заберем школьные вещи Гарри и уйдем. Где они хранятся?
– Ну... э... понимаете ли... – нерешительно начала тетя Петунья. Гарри никогда в жизни не видел, чтобы тетя так суетилась и волновалась. Он неожиданно нашел зрелище краснеющей и бледнеющей под пронзительным взглядом директора тетушки чрезвычайно забавным.
– Он забрал все вещи с собой, когда уезжал в последний раз, – неожиданно сказал дядя Вернон. Гарри с трудом удержался от смеха, обнаружив, что голос дяди стал на октаву выше, чем обычно.
– Понятно, – сказал Дамблдор, задумчиво поглаживая бороду. – Тогда у нас появляется проблема, не так ли? Видите ли, Гарри не помнит, что брал с собой чемодан или какие-то другие вещи.
Он особенно выделил слово не помнит, продолжая сверлить тетю Петунью немигающим взглядом.
Петунья могла лишь испуганно ловить воздух ртом.
Увидев реакцию жены, дядя Вернон воскликнул:
– Мы в этом не виноваты! Мальчишка никогда не был образцом ответственности...
Тетя Петунья издала приглушенное рыдание.
– Ну хорошо, – прошептала она. – Это мы сделали. Мы его спрятали.
– Петунья!
– Нет, Вернон! – закричала она. – И неважно, что мы дали самим себе обещание, что выбьем из него всю... – она запнулась на секунду, как будто бы решая, какое слово выбрать, – магию, – она слегка передернула плечами. – На этот раз мы зашли слишком далеко.
Дядя Вернон уставился на нее, разинув рот, а его лицо покраснело и с каждой секундой все больше и больше напоминало гигантскую сливу.
– В таком случае, не позволите ли просмотреть ваши воспоминания? – продолжил Дамблдор.
Тетя Петунья закрыла глаза. Ее лицо приняло болезненное выражение, но она все же кивнула.
– Чудесно! – воскликнул Дамблдор. Он взмахнул волшебной палочкой, и на кухонном столе появилась каменная чаша. Дядя Вернон издал странный булькающий звук, но никто не обратил на него внимания. Старый волшебник поднял палочку и прикоснулся к виску тети Петуньи.
– Вам нужно сконцентрироваться на том воспоминании, которое я ищу, – негромко сказал он. Петунья кивнула, продолжая держать глаза зажмуренными. Через секунду Дамблдор уже отвел палочку от виска Петуньи, и от нее теперь тянулась нить полупрозрачной серебристой паутины. Он аккуратно поместил ее в каменную чашу.
– А теперь, – произнес он, – мы просмотрим их.
Дамблдор дотронулся волшебной палочкой до серебристой массы, и туман в чаше начал закручиваться спиралью, словно его мешали. Вращаясь, серебристая нить все больше расплывалась и начинала светиться. Стоило Гарри задуматься над тем, что именно, по предположению директора, они собираются смотреть, как из каменной чаши начали появляться размытые серые фигуры. Через секунду они застыли неподвижно, и Гарри увидел самого себя, сидящего на заднем сиденье машины дяди Вернона. Спереди сидели его дядя и тетя. Все молчали, и Гарри увидел, что в уголках глаз его двойника-воспоминания блестят слезы. Казалось, он готов вот-вот рассмеяться, а в следующую секунду уже выглядел готовым разразиться рыданиями.
Гарри наблюдал за разворачивающимся перед ним воспоминанием. Ему было чрезвычайно любопытно, что же послужило причиной такого состояния его двойника. Пока он над этим раздумывал, машина остановилась перед домом номер четыре по Тисовой улице. Он наблюдал за самим собой, вытаскивающим большой сундук и птичью клетку из багажника машины и направляющимся к дому.
Дотащив сундук до входа в гостиную, Гарри с удивлением услышал тонкий женский голос, который произнес: «Инкарсерус!». Мальчик не успел ничего предпринять и оказался лежащим на полу, между сундуком и опрокинутой клеткой, крепко связанный магическими путами. Над ним нависла низкорослая женщина с дряблым жабьим лицом. На ее губах играла недобрая улыбка, а глаза злобно щурились.
– Послушайте-ка, – начал дядя Вернон, – я не собираюсь терпеть подобное в своем доме. Мы договаривались, что...
– Мне очень жаль, мистер Дурсль, – ответила женщина своим тошнотворно сладким голосом, – но, разумеется, вы понимаете, что мальчика надо усмирить. Мы же не хотим, чтобы он все испортил, ведь так?
– Я убью вас, – прошипел Гарри, борясь с путами. – Придет день, когда останемся только вы и я, один на один, и вам не пережить этого дня.
Даже несмотря на то, что Гарри лежал на полу связанный, его голос оставался убийственно серьезным.
Ведьма беззаботно рассмеялась:
– О, мистер Поттер. Думаю, вы уже должны были запомнить, что вам не следует говорить такую вопиющую ложь. Возможно, это поможет вам держать язык за зубами, – она взмахнула палочкой и вызвала из воздуха кляп, не позволяющий мальчику издать ни звука. Гарри пронзил женщину яростным взглядом и затих, продолжая неравную борьбу с магическими путами.
– Хватит с меня этой абракадабры! – завопил дядя Вернон, который к этому времени уже принял легкий пунцовый оттенок. – Я согласился встретиться с вами только потому, что вы пообещали помочь нам с мальчишкой, но вместо этого вы занимаетесь... занимаетесь этим в моем доме. Или говорите уже свои предложения, или выметайтесь отсюда!
Ведьма приторно ему улыбнулась и взяла с ручки кресла свой блокнот.
– Вы воспитывали своего племянника с пятнадцати месяцев, и – пока ему не исполнилось одиннадцать и ему не сказали о том, кто он на самом деле – вы изо всех сил пытались, – она сверилась с блокнотом, – «выбить из него дурь». Это правда?
– Да, – ответил дядя, все еще поглядывая на женщину с недоверием. Гарри казалось, что единственная причина, по которой дядя Вернон еще не выгнал ведьму за порог, заключалась в том, что дяде просто не мог не нравится кто-то, кто только что связал его племянника прямо у него на глазах.
– Очень хорошо, – продолжила она своим мерзким тонким голоском. – Я здесь для того, чтобы предоставить вам возможность «выбить из него дурь», как вы говорите. Я могу заставить мистера Поттера забыть обо всем, что связано с Магическим миром, и он снова станет просто вашим племянником, без каких-либо воспоминаний о магии.
Глаза Гарри расширились от ужаса и он закричал, совсем позабыв о том, что кляп зажимает ему рот. Он начал бороться с веревками еще более яростно, чем прежде. Дядя Вернон вздрогнул при слове «магия», но кивнул, предлагая гостье продолжать.
– Я позабочусь о чемодане мальчика и его сове. Больше они ему не понадобятся. А теперь все, что от вас требуется – это просто обращаться с ним так же, как и всегда, и не упоминать ни о чем, связанным с его школой, друзьями и так далее. О, и, думаю, будет лучше, если вы всей семьей отправитесь в долгий летний отпуск на тот случай, если кому-нибудь из его друзей придет в голову его проведать. Есть вопросы?
– Да, – ответил дядя Вернон. – В прошлый раз, когда мы пытались сбежать от этих уродов из его школы, они следовали за нами повсюду, куда бы мы ни направлялись. Как нам удастся избежать подобного на этот раз?
Ведьма крайне фальшиво рассмеялась и ответила:
– В прошлый раз вы не пользовались моей поддержкой. Все, что мне нужно – это ваше разрешение на то, чтобы спрятать его с помощью магии. И тогда его никто и никогда не найдет.
– А что будет осенью, когда придет время идти в школу? – спросил дядя Вернон.
Она улыбнулась своей слащавой улыбкой и сказала:
– Я позабочусь о его зачислении в Школу Святого Брутса для трудных подростков с неискоренимыми криминальными наклонностями. В любом случае вы всем говорили, что он учится именно там. В этой школе обучается довольно много ребят, так что никто не обратит внимания, что его там никто не помнит.
– Отлично, – сказал дядя Вернон. – Тогда предлагаю покончить с этим. И я не хочу, чтобы вы делали еще что-то из... из этого в моем доме. Просто спрячьте мальчишку и заставьте его обо всем забыть, а затем уходите.
– Ну разумеется, – ответила ведьма. Она указала палочкой на сундук Гарри и совиную клетку и пробормотала: «Эванеско», заставляя их исчезнуть.
– Когда он проснется, прошедшие несколько лет будут казаться ему размытым пятном, – добавила она. – Скажите ему, что в конце семестра в его школе произошла драка, в которой он получил сильный удар по голове, и по этой причине ничего не помнит.
Она указала палочкой на Гарри и, коротко рассмеявшись, очень четко сказала: «Обливиайте».
Воспоминание закончилось, а туманные фигуры медленно рассеялись и снова скользнули в каменную чашу.
– С вашего позволения, Петунья, я хотел бы оставить это воспоминание у себя, – сказал Дамблдор. Тетя Петунья кивнула в знак согласия, и он взмахнул палочкой над чашей, заставляя ее исчезнуть. Гарри предположил, что она просто вернулась туда, откуда старик ее вызвал.
– Кто это был, профессор? – выпалил Гарри, уже не способный сдерживать любопытство.
– Ее имя – Долорес Амбридж, и она занимает важную должность в Министерстве Магии, – ответил Дамблдор.
– Амбридж... Подождите, это не та самая учительница, которая наградила меня этим? – спросил Гарри, указывая директору на линию тонких белых шрамов на тыльной стороне ладони.
Дамблдор мрачно кивнул.
– Мы должны действовать очень осторожно, Гарри. Это куда более серьезно, чем я предполагал, и может занять куда больше времени, чем нам хотелось бы. Однако если мы ее слишком запугаем, она может залечь на дно, и тогда наши шансы вернуть тебе воспоминания будут близки к нулю.
– Если это все... – начал дядя Вернон, наконец вернувший себе способность связно изъясняться.
– Нет, мистер Дурсль, это еще не все, – твердо сказал Дамблдор, обрывая его на полуслове. – Петунья, думаю, не стоит упоминать, насколько я разочарован. Я ожидал подобного поведения от твоего мужа, но никак не от тебя. Что случилось с той восторженной девчушкой, которая привыкла проводить вечера, переписываясь со старым директором своей сестры?
Гарри уставился на Дамблдора, разинув рот. Он и правда только что признался в том, что они с тетей Петуньей были друзьями по переписке?
Все еще рыдая, тетя Петунья подняла взгляд и посмотрела директору в глаза. У нее было жесткое выражение лица, и Гарри так и не смог понять, было ли это оттого, что она отрицала слова директора, или же от сожаления.
– Она умерла вместе со своими родителями, – ответила тетя яростным шепотом.
Дамблдор вздохнул:
– Как долго ты цепляешься за эту обиду, Петунья? Неужели ты до сих пор продолжаешь винить свою сестру в том, что потеряла родителей в столь юном возрасте?
– Она ничего не сделала, чтобы помочь им! – выкрикнула тетя Петунья.
– Потому что не могла ничего сделать, – закончил Дамблдор тихим голосом. – Петунья, тебе лучше, чем большинству магглов известно, что даже у магии есть свои пределы. Твои родители были тяжело больны, и ни маггловская медицина, ни магическая, не могли спасти им жизни. Твоя обида по отношению к сестре лишает тебя не только той близости, которая у вас когда-то была. Она также лишает тебя возможности построить более близкие отношения со своим приемным сыном, – и Дурсли, и Гарри одновременно содрогнулись от такой постановки слов. – И это приносит ему несоизмеримо большую боль, нежели тебе. Ты сохранила Гарри жизнь, это правда, но тебе следовало дать ему несколько большее. Тебе следовало подарить ему семью. Так сделай это теперь, Петунья. Отпусти обиду и живи дальше.
Тетя Петунья уткнулась лицом в ладони и глухо зарыдала, бессильно рухнув в кресло.
– Думаю, теперь нам пора идти, – наконец сказал Дамблдор. – Гарри?
Гарри кинул последний взгляд на сотрясающуюся в рыданиях тетю и последовал за директором к выходу из дома.