Глава 3. Рон.
Поездка на автобусе от школы Святого Брутса обратно в Сюррей заняла несколько часов. Но она казалась Гарри короткой по сравнению с двадцатью минутами, проведенными в машине с дядей Верноном, который находился в отвратительном расположении духа.
– Не понимаю, почему они отправили тебя домой на каникулы, – бурчал он, злобно поглядывая на Гарри, пока они мчались по шоссе. – Лучше бы они просто собрали вас всех там, заперли на ключ и выкинули ключ в реку!
Гарри притворялся, что не слышит его. Если его воспоминания о предыдущем опыте общения с дядей были верны, то лучшим выходом будет просто сидеть и молчать. Дядя Вернон ворчал без остановки всю дорогу до дома, но Гарри было все равно. Если честно, ему приходилось регулярно сталкиваться с раздражительностью дяди, а иногда и выслушивать от него оскорбления, но, по крайней мере, он никогда не вмешивался в жизнь своего племянника. Плюс, на эти каникулы приятной переменой в жизни Гарри окажется стряпня тети Петуньи. Она может заставить всех следовать диете Дадли, как летом, но, в конце концов, тетя никогда не поставит на стол ничего совершенно несъедобного – даже для Гарри.
Как только Гарри вошел в прихожую, ему достался приветственный удар в челюсть от Дадли. Но он лишь встряхнул головой и улыбнулся кузену.
– Знаешь, Дад, – сказал он, – после того, как мне врезали по лицу бейсбольной битой, твои удары кажутся не такими уж и сильными.
Дадли скривился и снова замахнулся на Гарри, просто чтобы доказать, что его удары очень даже сильные, но Гарри легко увернулся и быстро проскользнул в свой чулан под лестницей. Там он вытянулся на узкой кровати во весь рост и принялся дожидаться ужина.
Каникулы проходили совсем не так плохо, как Гарри опасался. Дадли все еще пытался поймать его и избить, но Гарри удавалось мастерски этого избегать. Пару раз он чуть не использовал магию для самозащиты, но успел вовремя себя остановить. Если Дурсли узнают о том, что он волшебник, его выставят на улицу еще до наступления темноты. И куда он тогда пойдет?
В Рождественское утро Гарри не удивился, когда Дадли получил гору подарков, в то время как самому Гарри подарили лишь старую давно поломанную марионетку с порванными лесками, завернутую в выцветшую упаковочную бумагу. К сожалению, этот жалкий подарок был лучшим из всех, что он когда-либо получал от Дурслей.
Зато праздничный ужин был просто восхитителен. На столе стояла индейка, ветчина, жареный картофель и все остальные любимые блюда дяди Вернона и Дадли. Оказалось, что диета Дадли отложена до конца рождественских праздников, и все были благодарны тете Петунье за эту поблажку. Хотя самому Гарри не позволили выбирать блюда для праздничного ужина, он все же смог хорошенько насладиться изобилием вкусной еды, прежде чем вернуться в свой чулан под лестницей.
Лежа на кровати, Гарри мечтал о том, как было бы чудесно открыто практиковаться в магии. Тут его взгляд упал на марионетку, подаренную Дурслями. Он улыбнулся и прошептал:
– Как считаешь, Пиноккио? Мы можем заставить тебя танцевать, как настоящего мальчика?
Следующий час Гарри потратил на то, чтобы навести чары Левитации на каждый из пальцев своей правой руки: по одной на каждую из конечностей марионетки, и одну для головы. Когда он закончил, то мог с легкостью заставить куклу двигаться, просто пошевелив пальцами. Прошло еще полчаса, в течение которых он заставлял куклу бегать, ходить, прыгать и танцевать по всей кровати. В конце концов, Гарри так устал, что едва мог держать глаза открытыми. Не утруждая себя переодеванием в пижаму, он лег на кровать и тут же уснул. Возможно, из-за того, что впервые за месяц он был по-настоящему сыт, или же это оказалось простым совпадением, но подсознание Гарри выбрало именно эту ночь для того, чтобы дать ему шанс раз и навсегда проверить, было ли все, что ему снилось, реальными воспоминаниями, или же обыкновенными снами.
Была уже поздняя ночь, Гарри выходил из кухни, только что втихаря перекусив. Поднимаясь по лестнице в кромешной темноте, он пробормотал себе под нос:
– Сейчас мне не помешало бы использовать Люмос.
Мальчик тихо поднялся по лестнице и вошел во вторую спальню Дадли. Там он присел на пол и потянул на себя отходящую половицу. Та поддалась, открывая взгляду небольшую нишу. Гарри достал из кармана сложенный лист бумаги и положил его в нишу, затем вернул половицу на место, лег на кровать и закрыл глаза.
В тот же миг Гарри проснулся. В чулане стояла непроглядная тьма, и он не смог разглядеть циферблат часов. Но, судя по тому, что из-под двери не пробивалось полоски света, а в доме было тихо, Дурсли уже легли спать. Гарри тихо подошел к двери и потянул за ручку. Когда он открыл дверь чулана, слабый лунный свет, лившийся через окно, осветил ему дорогу. Оглянувшись кругом и никого не увидев, Гарри направился к лестнице. К сожалению, при следующем шаге пол под его ногами громко заскрипел. Гарри замер. Наверху зажегся свет, и Гарри одним мощным прыжком преодолел расстояние до чулана, но было уже слишком поздно.
– Мальчишка! – прошипел дядя Вернон, загораживая ему путь. – Почему это ты шляешься по дому в такой час?
– Я не... – начал Гарри.
– Тихо! Я не хочу слушать твои жалкие оправдания. Ты сейчас же отправишься в свой чулан!
Гарри опалил дядю Вернона яростным взглядом и вернулся в чулан, сетуя на свою невезучесть. Он присел на кровать и принялся ждать, когда же дядя вернется в свою спальню, но в следующую секунду снаружи послышалось звяканье ключа.
– Посмотрим, как тебе удастся шляться по дому теперь, – сказал дядя Вернон, закрывая дверь чулана. Гарри не стал возражать, и после минутной паузы на лестнице раздались тяжелые шаги.
Сидя в темноте, Гарри размышлял о своем сне. Тогда он выходил из кухни и, поднимаясь по темной лестнице, пробормотал что-то о заклинании «Люмос». Могло ли оно иметь какое-то отношение к свету? Направив вперед указательный палец правой руки, он прошептал:
– Люмос.
Из кончика пальца заструился узкий луч белого света, освещая тесный чулан. Гарри опустил руку, чтобы погасить свет, но ничего не произошло, свет остался. Он потряс рукой и, почти не осознавая своих действий, прошептал: «Нокс». Лучик света погас.
– Надо запомнить два этих заклинания, – с легкой усмешкой сказал Гарри самому себе. Он больше никогда не останется в темноте.
Прошло пять минут, затем десять, а Гарри все сидел на краю кровати. Когда прошло пятнадцать минут, он решил, что теперь будет безопасно предпринять новую вылазку. Подойдя к двери, он прошептал открывающее заклинание и вышел в освещенный лунным светом коридор. Убедившись, что поблизости никого нет, Гарри прошептал: «Люмос» и направил узкий луч света на темную лестницу. На этот раз он очень осторожно обошел скрипящие половицы и без труда добрался до места назначения. Еще раз воровато оглянувшись, он открыл дверь во вторую спальню Дадли и шагнул внутрь.
В комнате царил полный хаос. Сломанные игрушки, компьютерные игры и другие вещи Дадли были разбросаны по полу, полкам, старому письменному столу и даже по кровати. Эта комната составляла полную противоположность остальной части дома, в котором тетя Петунья всегда поддерживала прямо-таки хирургическую чистоту. Гарри решил, что причиной этому послужил тот факт, что это была единственная комната в доме, за исключением его чулана, в которую тетя Петунья не заходила вообще никогда. В обоих этих случаях она держала дверь закрытой и притворялась, что за ней просто ничего нет.
Гарри постарался как можно скорее закрыть дверь, не нарушая тишины, и стал разгребать завалы игрушек в том месте рядом с кроватью, где, как он предполагал, была отходящая половица. Вдруг старый скейтборд с шумом покатился по деревянному полу – звук получился неожиданно громким, и Гарри отчаянно захотелось узнать заклинание, которое могло бы воспрепятствовать проникновению звука в соседние комнаты. После минутной паузы, в течение которой он усиленно прислушивался, но не слышал ничего, кроме громкого храпа Дадли из соседней комнаты, Гарри потянул на себя половицу, как делал во сне. Она поддалась.
«Чем дальше, тем лучше», – подумал он. Пока что его сегодняшний сон в точности соответствовал реальности. Почти дрожа от предвкушения, Гарри направил луч света в открытую нишу и тихо выругался. Она была пуста. Даже если раньше там было что-то спрятано, то сейчас в нише было пусто.
Гарри чуть повернулся влево, намереваясь водрузить половицу на место, когда лучик света вырвал из темноты кусок бледно-желтого листа в уголке ниши. Гарри задержал дыхание, вопреки всему надеясь, что это было чем-то важным – чем-то, что даст толчок к возвращению памяти. Он медленно и аккуратно вытащил маленький лист бумаги и, развернув его, обнаружил, что это была совсем не бумага – это был пергамент. Гарри словно в замедленной съемке развернул пергамент и направил луч света на его желтоватую поверхность. Руки мальчика чуть подрагивали от волнения, когда он скользил глазами по строчкам письма:
Дорогой Гарри,
Надеюсь, твое лето проходит нормально. Я знаю, ты не хочешь говорить о том, что случилось в конце прошлого семестра, и я не могу тебя в этом винить. Я изо всех сил постараюсь, чтобы тебя никто этим не беспокоил. Здесь столько всего происходит! Мы все очень загружены работой, но я не могу написать ни о чем конкретном. Мама говорит, что они боятся, что почту могут перехватить. В любом случае, прошу, дай нам знать, что с тобой все в порядке, а то мама спрашивает меня каждые пять минут, не получал ли я весточки от тебя. Просто отправь короткое послание с Хедвиг. Пожалуйста, а то мама меня просто с ума сведет.
Мы придем и заберем тебя, как только сможем. Не давай магглам действовать себе на нервы.
Твой друг,
Рон.
Гарри ошалело уставился в письмо. В нем не было ничего очень уж шокирующего, но что-то странное определенно было. К примеру, оно лежало в полу во второй спальне Дадли, хотя было адресовано только Гарри. Что в нем было такого секретного, чтобы прятать его так далеко? Никто никогда не копается в его чулане; почему он не мог просто спрятать письмо там? Еще одна странность состояла в самом письме. О чем оно? Кто может «перехватывать» почту Гарри? Может быть, дядя Вернон? Или полиция? В конце концов, напомнил Гарри самому себе, он же подросток с неискоренимыми преступными наклонностями.
Пока в голове Гарри бродили столь неспокойные мысли, он серьезно задумался еще и о загадочных событиях конца прошедшего семестра. В письме никак не могло говориться о той драке в прошлом году, из-за которой он лишился памяти – если бы это было так, тогда он вспомнил бы, как прятал его. Значит, в нем должно говориться о чем-то, произошедшем раньше – возможно, год назад или даже более. Еще один вопрос состоял в этом странном имени – Хедвиг, и в слове магглы. Кем бы этот человек по имени Хедвиг? Что означало слово «маггл»? Он гадал, не было ли это своего рода шифром, которым он пользовался со своими партнерами по преступлениям. Правда, Рон упоминал в письме о своей матери, но это тоже могло быть какой-то кличкой или шифром.
Но даже в круговороте этих спутанных мыслей, одна вещь в сознании Гарри стояла особняком. Письмо заканчивалось словами «твой друг». До этого момента Гарри считал, что Тайлер стал его первым в жизни другом. А теперь он вдруг понял, что, возможно, у него были еще какие-то друзья до того, как он потерял память. Более того, имя Рон вызывало у Гарри какое-то смутное чувство узнавания. Единственная загвоздка состояла в том, что он не имел ни малейшего представления о том, как связаться с Роном, или Хедвиг, или кем-нибудь еще, кого он знал раньше. В записке не было никаких адресов или номеров телефона, а имя Рон встречается слишком часто, чтобы попытаться найти его, исходя только из имени. С другой стороны, имя Хедвиг было очень редким, но Гарри был абсолютно уверен, что это было кличкой или чем-то вроде того. В конце концов, какой родитель назовет своего ребенка Хедвиг?
Особенно громкий всхрап из комнаты Дадли вырвал Гарри из размышлений, и он тут же вспомнил, что лежит на полу возле кровати во второй спальне кузена. Бережно спрятав письмо в карман, Гарри тихо водрузил половицу на место и накрыл ее сверху каким-то сломанным барахлом Дадли. Затем, все еще подсвечивая себе дорогу светом из указательного пальца, он спустился с лестницы и вернулся в чулан. Там он закрыл дверь, потушил свет и рухнул на кровать, надеясь, что сны подскажут ему, как найти Рона.
Гарри сидел в просторной библиотеке, а на столе перед ним громоздилась гигантская кипа учебников. Рядом с ним сидела девушка с копной каштановых волос, которая снилась ему раньше. Она низко склонилась над каким-то списком, и водопад вьющихся волос мешал Гарри разглядеть ее лицо. С минуту он гадал, не это ли та самая красивая девушка, которая снилась ему так часто. Идея казалась не лишенной смысла, и мальчик вытянул руку, чтобы убрать в сторону пышные волосы и рассмотреть ее лицо. Но не успели кончики его пальцев коснуться каштановой гривы, как девушка заговорила, и Гарри отдернул руку.
– Я составила список заклинаний для последнего тура, – сказала она. – Ты уже знаешь некоторые из них, но я думаю, что тебе в любом случае надо попрактиковаться. Сейчас я спешу на урок, так что если у тебя возникнут вопросы, можешь задать их после, – она положила список прямо перед Гарри, перекинула сумку через плечо и ушла, крикнув ему на прощание: «Пока!» Похоже, ему никогда не удастся как следует рассмотреть ее лицо.
Гарри бросил взгляд на кусок пергамента прямо перед собой. Там было написано:
– Петрификус Тоталус.
– Инсендио.
– Диффиндо.
– Протего.
– Импедимента.
– Заклинание компаса («Указуй»).
– Редукто.
– Ступефай (контр-заклинание: Энервайт).
Не забудь: если будешь с кем-нибудь сражаться, «Финита Инкантатем» уберет большинство проклятий и сглазов.
Гарри резко распахнул глаза и отчаянно попытался не забыть заклинания из списка, бестолково шаря руками в темноте в попытке найти что-нибудь, чем их можно записать. После двух минут мучительных поисков он проклял собственную тупость и прошептал: «Люмос». С помощью света Гарри смог найти обломок карандаша, валявшийся в углу. Он так и не смог найти какой-нибудь обрывок бумаги, поэтому достал из кармана письмо Рона и накарябал заклинания из своего сна на обратной стороне пергаментного листа. Хотя Гарри не имел ни малейшего представления о том, что делают эти заклинания, все они выглядели достаточно знакомыми, поэтому он смог удержать их в голове достаточно долго и записать без проблем. К сожалению, Гарри не решился попробовать сотворить их в доме Дурслей, не зная, какой они окажут эффект. Проверке придется подождать до возвращения в Святой Брутс после Нового года.
______________________
Первые три дня после Рождественских каникул школа Святого Брутса для трудных подростков с неискоренимыми преступными наклонностями была охвачена всеобщей суетой. Так же, как и в сентябре, когда занятия только начинались, профессора задавали большие домашние задания, а ночные патрули были необычайно активны.
Из-за возобновившейся бдительности персонала Гарри не рискнул удрать ночью из своей комнаты, потому что боялся, что его поймают разгуливающим по школе после отбоя. Вынужденная изоляция на пару с угнетающей атмосферой школы Святого Брутса начали тяжело давить на Гарри с первых же дней учебы, и казалось, единственная вещь, сохраняющая его в здравом рассудке – это успокаивающие сны о прекрасной незнакомке. Она являлась ему во сне уже на протяжении месяцев, и хотя Гарри так и не удалось выяснить, существует ли она на самом деле, эта девушка стала для него символом надежды в этом унылом месте.
К счастью, в скором времени апатия учеников передалась и персоналу Святого Брутуса. К концу второй недели занятий преподаватели снова махнули на учеников рукой и вполне довольствовались тем, что на их уроках хотя бы не вспыхивает драк. Примерно в то же время ночные патрули стали сокращаться, пока не исчезли совсем. Судя по всему, охрана уповала на то, что если произойдет что-то действительно серьезное, их поднимет сигнал тревоги.
Так что не было ничего удивительного в том, что уже спустя две недели после начала нового семестра Гарри снова рискнул покинуть свою комнату после отбоя. В субботу, на вторую неделю после возвращения от Дурслей, он решил, что бродить ночью по школе уже стало относительно безопасно. Он надел шапку и пальто, чтобы не замерзнуть, и тихо двинулся ко входной двери старого строения по длинным темным коридорам.
Оказавшись на улице, Гарри направился прямо к развесистому дереву, на котором обычно сидела Вьюга. Он тихо посвистел, и сова отозвалась низким уханьем. Затем она сделала несколько кругов над деревом и наконец-то приземлилась на вытянутую руку мальчика. Ежедневные упражнения Гарри возымели, судя по всему, определенный эффект, потому что он обнаружил, что мышцы восстановились до такой степени, что он снова мог держать крупную птицу без видимых усилий.
– Эй, девочка, – мягко сказал он, – скучала по мне?
Вьюга кинула на него взгляд, ясно говорящий: «Ты еще спрашиваешь!»
Гарри рассмеялся:
– Я хочу попрактиковаться в нескольких новых заклинаниях. Хочешь посмотреть?
Сова ответила тем, что перелетела на одну из нижних веток дерева, с которой открывался превосходный вид на то место, где стоял Гарри.
Подгоняемый желанием поскорее опробовать новые заклинания, Гарри набрал горсть крупных камней, не сильно отличающихся от тех, которыми швыряли в него Большой Том со своей бандой в октябре, и разложил их в ряд возле наружной стены. Одобрительно кивнув самому себе, Гарри вытащил лист пергамента с накарябанным на нем списком заклинаний и вслух прочел первое из них: «Петрификус Тоталус».
Убедившись, что правильно произнес волшебные слова, он указал на первый камень и сказал твердым голосом:
– Петрификус Тоталус.
Ничего не произошло.
Надеясь, что не тратит время впустую, Гарри перешел к следующему заклинанию и, все еще указывая на камень, сказал:
– Инсендио!
Камень тут же оказался охвачен пламенем, а снег вокруг него растаял от жара. Гарри в шоке отпрыгнул назад и смотрел, словно зачарованный, как гаснут яркие огоньки.
– Неплохо, – прошептал Гарри, чувствуя, как губы растягиваются в усмешке. Встряхнув головой, он перешел к следующему заклинанию. Поскольку пламя не нанесло камню какого-либо видимого вреда, он указал на него снова и сказал:
– Диффиндо.
На секунду Гарри подумал, что заклинание не сработало, и слегка поддел камень носком своего потертого ботинка. Половина камня упала в сторону: он оказался разрезан ровно на две части. Гарри неверяще уставился на свой палец, который он использовал для сотворения заклинания, а затем попробовал его не следующем камне. И снова он оказался разрублен пополам. Гарри негромко присвистнул и отметил про себя, что конкретно этим заклинанием лучше не разбрасываться просто так.
Вьюга одобрительно заухала, и Гарри заглянул в свой список в поисках очередного заклинания. Протего он уже знал, поэтому перешел к следующему. Указав на булыжник, он сказал:
– Импедимента.
Ничего не произошло. Он поддел камень носком ботинка, но все осталось по-прежнему. Пожав плечами, мальчик двинулся дальше. Становилось холодно, и Гарри знал, что скоро ему придется вернуться в свою комнату.
Следующее заклинание в списке Гарри значилось как «Заклинание компаса», и девушка с густыми волосами из его сна написала рядом с ним «Указуй». Гарри некоторое время стоял озадаченный, потому что впервые встретил заклинание на английском языке и теперь удивлялся, как такое возможно. Наконец, он направил указательный палец на булыжник и произнес:
– Указуй.
С камнем ничего не произошло, но рука Гарри непроизвольно повернулась и теперь указывала куда-то за его спину.
– Странно, – вслух сказал он. – Какой в этом смысл?
Повинуясь порыву, он повернулся кругом, указал на старое каменное здание и повторил: «Указуй». На этот раз его рука только слегка повернулась влево и теперь снова указывала в том же самом направлении. Гарри произнес это заклинание еще дважды, и каждый раз его палец останавливался, указывая в одном и том же направлении.
Неожиданно Вьюга защелкала клювом, привлекая его внимание, и мальчик увидел, что сова пикирует на него сверху, зажав в когтях небольшую ветку. Она вложила ветку во все еще вытянутую руку Гарри и вернулась на свое насиженное место на дереве. Мальчик перевел взгляд с ветки на сову и обратно.
– Что это, Вьюга? – спросил он. – Чего ты от меня хочешь?
Она только ухнула в ответ и выжидающе уставилась на него. Гарри в тысячный раз поймал себя на том, что мечтает знать совиный язык.
Все еще держа в руках ветку, он решил снова попробовать заклинание компаса. Однако на этот раз вместо его руки в направлении школы указала ветка. Заинтригованный, Гарри положил ветку на свою раскрытую ладонь и сказал: «Указуй». Она один раз обернулась кругом и остановилась, указывая своим узким концом в том же направлении, что и раньше. Гарри широко улыбнулся сове.
– Спасибо, – сказал он. Птица горделиво выпятила грудь, и Гарри прищелкнул языком, а затем вернулся к своему списку заклинаний.
Быстро сверившись со списком, он указал на один из булыжников у стены и произнес:
– Редукто.
Булыжник взорвался, покрывая Гарри пылью и каменными осколками. Он мысленно поблагодарил свое плохое зрение, из-за которого носил очки, иначе его глаза, несомненно, могли сильно пострадать из-за летящих во все стороны осколков.
– С этим тоже надо быть поосторожнее, – пробормотал Гарри, отряхивая с пальто пыль.
Последним действующим заклинанием из списка оказался Ступефай. Еще одно заклинание служило лишь для того, чтобы устранять эффекты других проклятий и сглазов. Подняв руку, чтобы проверить заклинание на одном из оставшихся камней, Гарри услышал у себя за спиной треск ветки. Он замер. Кто мог последовать за ним во двор посреди ночи? Могло ли получиться, что кто-то из персонала все еще патрулировал школьные коридоры? Гарри отбросил эту мысль почти сразу же: если бы его заметил кто-нибудь из членов персонала, то тут же накричал бы на него. Мальчик вдруг подумал, что это, должно быть, кто-то, кто уже видел, как он применяет магию, но все еще не боится к нему приближаться. Мышцы Гарри напряглись. Трое человек из банды Большого Тома все еще оставались в школе Святого Брутуса, и все они видели, как Гарри остановил выпущенные в него пули. Если на него собираются напасть, то это произойдет в любую секунду.
Решив, что терять время и дальше в высшей степени глупо, Гарри резко обернулся и метнулся влево. Он указал на темную фигуру, маячившую прямо перед ним, и выкрикнул первое же всплывшее в голове заклинание:
– Ступефай!
Из кончика его пальца вылетела вспышка красного света, которая устремилась прямо в грудь незваного гостя, освещая его лицо. Гарри в ужасе смотрел, как Тайлер Стивенс падает на землю и остается лежать без движения.
Гарри подбежал к своему другу и стал трясти его за плечи.
– Тайлер, – неистово шептал Гарри. – Тайлер, очнись!
Тайлер не двигался. Чувствуя, как в груди поднимается паника, Гарри принялся лихорадочно нащупывать пульс своего друга. Но заметив, что грудь Тайлера медленно поднимается и опадает, словно он просто глубоко спит, мальчик почувствовал, что дышать стало легче.
«Пергамент!» – неожиданно подумал Гарри. К заклинанию, которое он применил к Тайлеру, было контр-заклинание, которое мальчик записал на том куске пергамента. Он ощупал свой карман, но там было пусто. В конце концов, он пришел к выводу, что, должно быть, выронил его, когда подумал, что кто-то собирается на него напасть. Гарри начал судорожно искать клочок пергамента на покрытой снегом земле, но ночь выдалась темная и было сложно что-либо разглядеть, особенно маленький кусок пергамента.
– Если бы только у меня был свет, – пробормотал Гарри, и тут же стукнул себя по лбу за тупость. Ну конечно, у него был свет! Он был с ним все время. Узкий луч света, исходящий из кончика пальца, позволил Гарри в считанные секунды отыскать пергамент.
– Энервайт, – прочитал он. «Есть». Вернувшись к неподвижной фигуре Тайлера, Гарри прикоснулся к другу кончиком пальца и прошептал:
– Энервайт.
Глаза Тайлера широко распахнулись, и он уставился на Гарри.
– Я не знаю, что это было, – начал он, садясь и потирая ушибленный о землю затылок, – но это было по-настоящему круто! – последнее заявление сопровождалось широкой ухмылкой.
– Я не сообразил, что это ты, – объяснил Гарри, хотя Тайлер, казалось, вообще не замечал его промаха. Вообще-то, он выглядел крайне взбудораженным одной только мыслью, что его вырубили волшебным заклинанием.
– На самом деле, меня это не волнует, – утешил его Тайлер. – Как ты научился это делать? Я имею в виду, раньше с помощью волшебства ты мог только передвигать предметы.
– Мне приснилось, что одна девушка дала мне список заклинаний, – ответил Гарри. – Наверное, она тоже волшебница, потому что в другом моем сне она использовала отпирающее заклинание, чтобы открыть дверь. В любом случае, когда я проснулся, то записал все заклинания из ее списка.
– Превосходно! – прошептал Тайлер. – Ну, так что делают остальные заклинания?
– Я не уверен насчет всех, – начал Гарри. – Инсендио зажигает огонь, Диффиндо – это что-то вроде режущего заклинания – с его помощью я разрезал пару булыжников ровно пополам, – а Редукто заставило камень взорваться. Там было еще одно заклинание под названием «Заклинание компаса», которое заставляло ветку у меня в руках указывать в ту сторону. – Он указал в направлении, в котором поворачивалась ветка при произнесении заклинания.
– Север, – сказал Тайлер.
– Что?
– Там север. Посмотри, вон Полярная звезда, – и действительно, высоко в небе, в том направлении, куда указал Гарри, ярко сияла Полярная звезда. – Наверное, это что-то вроде компаса у волшебников. Удобно, но и в половину не настолько круто, как вырубить меня или что-нибудь взорвать. Какие ты еще не пробовал?
– Я все попробовал, – ответил Гарри. – Ну, все, за исключением Фините Инкантатем, которое просто убирает сглаз или проклятие. Петрификус Тоталус и Импедимента вообще ничего не делают с камнями. Я не удивлюсь, если это даже не настоящие заклинания.
– Они должны работать, если работают все остальные, – настаивал Тайлер. – Может быть, они просто не действуют на камнях. Я имею в виду, то заклинание, которое ты только что применил ко мне, скорее всего, никак не отразилось бы на камне. Сложно вырубить неживой объект, ты так не считаешь?
– Хорошо, – согласился Гарри. – Думаю, ты прав. Но как мне проверить оставшиеся два?
– На мне, конечно же! – ответил Тайлер. Он широко ухмылялся, а его глазки-бусинки взволнованно сияли. Гарри вдруг забеспокоился, что его друг приложился головой о землю чересчур сильно.
– Тайлер, – рассудительно начал Гарри, – мы не знаем, как действуют эти заклинания. Я не хочу случайно причинить тебе вред.
Тайлер посмотрел на друга таким взглядом, словно он пропустил что-то крайне очевидное.
– Я не эксперт по латыни, Гарри, но даже моих скромных познаний хватает на то, чтобы понять, что Петрификус означает «окаменеть», а Тоталус означает «полностью». Значит, Петрификус Тоталус должен просто заморозить меня на месте, пока ты не применишь то оставшееся заклинание, чтобы освободить меня. А Импедимента – это, очевидно, «помеха», то есть оно помешает мне приблизиться к тебе или чему-то еще. Давай, попробуй применить их.
Хотя Гарри и не хотел этого признавать, он не мог отрицать, что в объяснениях Тайлера был определенный смысл. Все еще не желая навредить своему другу, он решил пойти на компромисс:
– Как насчет того, чтобы ты кинул в меня снежок, а я остановлю его Импедиментой?
Тайлер на миг задумался над этим предложением, а затем кивнул, загребая довольно-таки большую горсть снега и хлопая по нему со всех сторон, чтобы слепить плотный шарик.
– Готов? – спросил он.
Гарри вытянул вперед руку:
– Давай!
Тайлер подбросил снежок по направлению к Гарри по высокой дуге, предоставляя ему достаточно времени для того, чтобы четким и твердым голосом произнести: «Импедимента». Снежок почти замер в полете. Он повис в воздухе, продолжая очень медленно двигаться по направлению к Гарри.
– Я говорил! – воскликнул Тайлер.
– Говори тише, – предупредил Гарри, и Тайлер встревожено огляделся кругом, словно предупреждение Гарри могло тут же привести сюда весь школьный персонал. Гарри выхватил из воздуха плотный снежок и кинул его обратно Тайлеру, который с легкостью его поймал.
– Теперь кинь снежок быстрее, – скомандовал Гарри.
– Сам напросился. – Глаза Тайлера мерцали в неярком лунном свете, и он с силой бросил снежок прямо в голову Гарри.
– Импедимента! – Гарри не собирался кричать, но снежок летел так быстро, что он сделал это инстинктивно. И снова, будто кто-то включил замедленную съемку, снежок очень медленно двинулся вперед. Без какой-либо причины, просто чтобы проверить еще одно заклинание, Гарри указал на него и сказал: «Фините Инкантатем».
И тут же прежняя скорость снежного шара восстановилась, и прежде, чем Гарри осознал, что произошло, снежок ударил его прямо в лицо. Смех Тайлера эхом отдавался в пустом дворе, и Гарри не смог к нему не присоединиться. В конце концов, это и правда было довольно-таки забавно.
– Давай проверим последнее, Гарри, – предложил Тайлер между приступами хохота.
Гарри начал счищать снег с очков.
– Как? – спросил он.
– Просто брось его в меня. Давай, будет весело!
Гарри покачал головой. Иногда Тайлер вел себя ну прямо как маленький ребенок
– Я не сделаю этого, Тайлер. Я должен быть уверен в действии заклинания, прежде чем испытывать его на ком-либо.
– Я же говорю тебе, оно заморозит меня на месте, а потом ты скажешь Фините-что-то-там, и я разморожусь. Это не так сложно, – настаивал Тайлер.
– Ну хорошо, – согласился Гарри, сдаваясь, – только не говори потом, что я тебя не предупреждал. А если это причинит тебе вред, можешь забыть о том, чтобы еще хоть раз увидеть, как я колдую.
– Согласен. – Несмотря на все усилия, Тайлер не смог сдержать нетерпения в голосе.
Гарри с неохотой указал на своего друга и сказал тихим неуверенным голосом:
– Петрификус Тоталус.
Со смесью восхищения и страха он смотрел, как руки Тайлера прижимаются к бокам, а все тело словно завердевает.
– Тайлер? – позвал он, но ответа не было. Подойдя ближе, Гарри опять направил указательный палец в сторону своего друга и пробормотал: – Фините Инкантатем.
– Это было блестяще! – воскликнул Тайлер.
– Ты уверен, что в порядке? Ничего не случилось?
– Прекрати беспокоиться, я в порядке, – сказал Тайлер, отмахиваясь от его беспокойства. – Хотя это было немного жутковато. Я просто заморозился, но по-прежнему мог видеть и слышать, что происходит вокруг. Я даже не дышал и не чувствовал биения своего сердца, но не испытывал головокружения, как при задержке дыхания. Это было похоже на... Ну, я хотел сказать, что это было похоже на волшебство, но это ведь и в самом деле было волшебством.
– Я рад, что ты в порядке, Тайлер, но нам лучше вернуться в школу. Уже очень поздно, а еще я чертовски замерз.
Тайлер кивнул в знак согласия и, пожелав Вьюге спокойной ночи, ребята потащились обратно к дверям школы, а затем вниз, к комнатам, в которых они ночевали: Тайлер к общей спальне, а Гарри к своему маленькому уединенному изолятору. Мальчик убедился, что закрыл за собой дверь, а затем рухнул на кровать и почти мгновенно уснул.
________________________
В следующие два месяца однообразная жизнь Гарри никак не изменилась. Он ходил на уроки, прилагал минимальные усилия для выполнения домашних заданий и практиковался в магии каждую ночь после отбоя. К середине марта он мог с одинаковой легкостью выпускать заклинания обеими руками и даже ногами.
Проведя столько ночей в своей комнате в полном одиночестве, Гарри подпрыгнул чуть ли не до низко нависающего потолка, когда его разбудил мягкий голос, шипящий прямо в ухо:
– Доброе утро, Гарри Поттер.
Когда первоначальная паника прошла, он огляделся вокруг и увидел маленькую коричневую змею с узором черных полос на спине.
– Доброе утро, Хасссеши, – с улыбкой сказал Гарри. – Прошло много времени, не так ли? Как твоя зимняя спячка?
– Лучше, чем снаружи, на морозе, – ответила змея. – А как поживаешь ты? – Она так испытующе смотрела на него, что Гарри не удивился бы, окажись, что змее уже и так известен ответ на ее вопрос.
– Вскоре после того, как ты впала в спячку, Большой Том со своей бандой опять напали на нас с Тайлером. Мне удалось ненадолго их задержать, но один из этой банды подкрался ко мне со спины. Они застали меня врасплох. К счастью, Тайлер сумел убежать и привести помощь, и они не успели меня прикончить, но я все равно провел много времени в лазарете.
Хасссеши сочувствующе кивнула:
– Ты должен был позволить мне укусить его, когда у меня была такая возможность, – прошипела она. – Это не нанесло бы ему непоправимого вреда, но прошло бы довольно много времени, прежде чем он смог бы нормально сидеть.
– Теперь его в любом случае здесь нет, – сказал Гарри. – Его и Ходжеса отправили в тюрьму для малолетних преступников. Хотя по-настоящему интересным является нечто другое. Я кое-что выяснил о себе, пока ты дремала где-то за стенами, – он наклонился ближе к маленькой змее и шепотом, словно боясь, что их могут услышать, сказал: – Я – ведьма.
На секунду повисла тишина. Затем Хасссеши нарушила ее кашлем и свистящим дыханием, которого Гарри никогда от нее раньше не слышал. Он уже начал беспокоиться, когда вдруг понял, что змея вообще-то не кашляет – странные звуки, которые он слышал, оказались смехом рептилии.
– Чего смешного? – требовательно спросил он. Способность творить волшебство стала важной частью его жизни за последние месяцы, а мысль о том, что один из его немногочисленных друзей найдет это забавным, сильно раздражала.
Хасссеши некоторое время пыталась справиться со смехом, затем поднесла кончик хвоста к глазу, словно стирая воображаемые слезы, и ответила:
– Если ты ведьма, дорогой, то тебе лучше уносить поскорее ноги из этой школы для мальчиков, пока никто об этом не прознал. – Затем она добавила каким-то возвышенным тоном: – Ведьмы – это девушки, Гарри. Ты – волшебник.
– Волшебник? – тупо переспросил Гарри. Затем, когда смысл этих слов дошел до него, он ухмыльнулся: – Я – волшебник. – Это звучало весьма неплохо.
Хасссеши улыбнулась ему, обнажая ослепительно белые клыки, но Гарри видел, что она именно улыбается, и не чувствовал угрозы.
– Ты можешь разговаривать с другими животными, или только со змеями? – неожиданно спросил он.
– Все животные могут общаться между собой, хотя мы не всегда можем разговаривать друг с другом напрямую. Это сложно, но мы, как правило, можем изложить наши основные точки зрения, – ответила Хасссеши. – А что, есть другие животные, с которыми ты хотел бы поговорить с моей помощью?
– Да, – Гарри с облегчением увидел, что такое предположение ее не оскорбило. – Видишь ли, у меня есть еще один друг-животное, Вьюга. Вообще-то, я уверен, что это не настоящее ее имя, но я не узнаю, как ее зовут на самом деле, пока не поговорю с ней. Это полярная сова...
Гарри внезапно прервало пронзительное шипение Хасссеши.
– В чем дело? – тут же спросил он, беспокоясь, что сказал что-то не то.
– Гадюки и хищные птицы – враги, – прошипела змея; ее черные глаза неожиданно ярко замерцали в темноте комнаты. – Если я приближусь к твоей подруге-сове хоть на несколько метров, то стану ее ужином.
– Она не причинит тебе вреда, Хасссеши, – сказал Гарри примирительным, как он надеялся, тоном. – Я буду все время держать тебя на руках. Я не позволю случиться ничему плохому, обещаю. Просто мне хочется, чтобы ты узнала ее настоящее имя, вот и все.
Хасссеши долго думала, прежде чем наконец кивнуть своей маленькой ромбовидной головой.
– Я сделаю это, – в конце концов сказала она. – Но если это окажется какой-то глупой шуткой, я укушу не колеблясь.
– Не окажется, – пообещал Гарри. – Как насчет того, чтобы пойти сегодня ночью?
Хасссеши кивнула. Вдруг со стороны двери послышался звук поворачиваемого в замочной скважине ключа.
– Иди, – прошипел Гарри. Однако в этом не было необходимости: при первом же донесшимся снаружи звуке Хасссеши с удивительной скоростью заскользила по полу и скрылась в дыре в стене.
– Подъем, – прогнусавил охранник в открытую дверь.
– Я уже проснулся, – пробормотал Гарри. Поспешно взяв халат и полотенце, он направился в душ, чтобы успеть освежиться перед завтраком.
Весь день мысли Гарри были целиком заняты планированием встречи Хасссеши и Вьюги, поэтому ему трудно было сконцентрироваться на уроках. Он не раз получал замечания за невнимательность, хотя и не понимал, как учителя об этом догадываются; в конце концов, как минимум половина класса во время уроков витала где-то в своих мыслях.
Ко времени, когда все отправились спать, Гарри вышел из своей комнаты, чуть дрожа от волнения и предвкушения. Хасссеши, казалось, нервничала даже больше, чем он: змея то и дело сворачивалась на полу кольцами и выпрямлялась обратно. Решив наконец, что они выждали достаточно времени, Гарри предложил Хасссеши левую руку, и змея скользнула на нее, оплетая запястье своим телом. Ее ромбовидная голова устроилась на ладони мальчика. Они бесшумно прошли по коридорам и выскользнули во двор.
Приблизившись к дереву Вьюги, Гарри как обычно негромко посвистел. Крупная сова ухнула в ответ, и через секунду мальчик увидел, как она снижается по направлению к нему.
– Сегодня посидишь на ветке, девочка, хорошо? – спросил Гарри.
Вьюга вопросительно на него посмотрела, но все же сменила направление и устроилась на нижней ветке дерева. Она повертела головой из стороны в сторону и выжидающе уставилась на Гарри.
– Вьюга, – начал Гарри, вытягивая вперед левую руку, – это Хасссеши.
Сова распушила перья и яростно защелкала клювом, подняв ужасный шум, и вытянула одну из когтистых лап, чтобы схватить змею. Хасссеши угрожающе зашипела, обнажая длинные белые клыки.
– Нет! – закричал Гарри, резко отдергивая Хасссеши от Вьюги. – Она – мой друг, Вьюга, как и ты. Я знаю, что вы враждуете в природе, но, прошу тебя, забудь об этом ненадолго. Я принес ее сюда только для того, чтобы она выяснила для меня твое настоящее имя. Это не розыгрыш, обещаю.
Постепенно оба животных успокоились. Хасссеши прекратила шипеть и выставлять напоказ клыки, а Вьюга привела перья в порядок.
Гарри опустил взгляд на Хасссеши.
– Спроси ее, – прошипел он.
Хасссеши вытянулась вверх и издала мягкое шипение, ее раздвоенный язык быстро замелькал в воздухе. Постепенно она начала раскачиваться из стороны в сторону в странном ритме, то шипя, то замолкая. Казалось, прошла вечность, прежде чем она снова опустилась на ладонь Гарри и замерла в ожидании.
Теперь наступила очередь совы. Она взволнованно заухала, защелкала клювом и переступила ноги на ногу. Затем она распушила перья и несколько раз хлопнула крыльями. Сова почти непрерывно крутила головой – сначала направо, затем налево, – а ее уханье образовывало какую-то навязчивую мелодию. Наконец, она взлетела в воздух, пролетела три круга и снова приземлилась на ветку, выжидающе глядя на Хасссеши.
– Ну? – спросил Гарри у змеи.
– Обещаешь, что больше не попросишь меня ни о чем подобном? – спросила Хасссеши в ответ.
– Обещаю, – сказал Гарри.
– Отлично. Сову зовут Хедвиг.
Гарри вдруг почувствовал головокружение и едва не упал, когда до него во всей полноте дошел смысл сказанного Хасссеши. Хедвиг, тот, с кем он должен был передать письмо своему забытому другу, Рону, был с ним все это время.
– Спасибо, Хасссеши, – только и смог выдохнуть Гарри. Затем, правой рукой пригладив перья полярной совы, он прошептал: – Спасибо, Хедвиг.
* * *
Тук. Тук. Тук.
Рональд Уизли проснулся от того, что кто-то громко стучался в окно гриффиндорской спальни мальчиков в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс.
– Кто-нибудь, впустите проклятую сову внутрь, – пробормотал он в подушку.
Тук. Тук. Тук.
Стук продолжился, и вскоре стало понятно, что Невилл Лонгботтом, Симус Финниган и Дин Томас – ребята, с которыми Рон делил общую спальню – уже ушли на завтрак. Рон, который в это воскресное утро надеялся поспать чуть подольше, издал громкое рычание, вылез из кровати и проковылял к окну. Однако когда он открыл окно и бросил взгляд на сову, влетевшую в комнату, его глаза расширились от удивления, а сон как рукой сняло.
Прошел почти год с тех пор, как он в последний раз видел белую полярную сову, и Рон не раз гадал, увидит ли он ее – или ее хозяина и своего друга, Гарри Поттера, – когда-нибудь снова. И вот она здесь, протягивает ему лапу с привязанным к ней письмом. Медленно, словно любое резкое движение могло заставить ее исчезнуть, Рон отвязал письмо и развернул его. Оно было написано на маггловской бумаге чем-то вроде маггловских чернил, но почерк несомненно принадлежал Гарри. С бешено колотящимся сердцем Рон приступил к чтению.
"Дорогой Рон,
Я прошу прощения за то, что не писал раньше, но до недавнего времени я ничего не мог отправить с Хедвиг. В школе все хорошо – большей частью тут очень скучно, но, думаю, этого и следовало ожидать, верно? Я просто хотел, чтобы ты знал, что я оправился от произошедшего прошлым июнем. Дай мне знать, как там у тебя дела. Можешь послать ответ с Хедвиг.
Гарри Поттер."
– Что?! – заорал Рон, глядя на письмо. – Ты бесследно исчезаешь почти на целый год, и лучшее, что ты можешь нам сказать – это: «Извините, я не писал раньше»?! – все еще кипя от ярости, он натянул школьную мантию и вихрем слетел вниз по лестнице в общую гостиную Гриффиндора. Оглядевшись вокруг, Рон увидел, что в гостиной остался всего один человек – Колин Криви, неприметный худой пятикурсник.
– Эй, Колин, – позвал он, пытаясь утихомирить прорывавшуюся в голосе злость и недовольство, – ты не видел Гермиону?
Колин пожал плечами:
– Я не уверен, но думаю, она в библиотеке, – сказал он.
– Верно, – сказал Рон, отодвигая в сторону портрет Полной Дамы и направляясь в библиотеку. Пять минут спустя он вошел в библиотеку и, разумеется, обнаружил там Гермиону Грейнджер, которая сидела за высокой стопкой толстых книг.
– Гермиона, – прошептал он, немного задыхаясь после пробежки от гриффиндорской башни.
Гермиона перевела взгляд со своих книг на него и подняла бровь.
– Если ты опять хочешь попросить списать у меня сочинение по Зельям, можешь не утруждаться; я уже сто раз говорила, что его надо написать самостоятельно и заранее, Рональд Уизли, – сказав это, девушка вернулась к чтению, не дожидаясь ответа.
Рон удержался от саркастичного ответа; сейчас было не время для ссоры. Вместо этого он прошептал:
– Я пришел сюда не для того, чтобы говорить о Зельях. Я пришел, чтобы поговорить об этом! – с этими словами он положил письмо Гарри поверх книги, которую читала Гермиона.
Гермиона секунду смотрела на письмо, а затем громко охнула, заработав от библиотекарши Мадам Пинс строгий взгляд. Однако вскоре ее лицо помрачнело, и она подняла взгляд на Рона:
– Тебе не кажется несколько странным, что это письмо пришло именно сегодня, спустя столько времени? – спросила она.
Рон тупо уставился на Гермиону:
– Какая разница, в какой день оно пришло?
Гермиона вздохнула:
– Рон, какой сегодня день? – терпеливо спросила она.
– Эээ... – он огляделся в поисках календаря. – День рождения Фреда и Джорджа. Но я все равно не понимаю, какое это имеет отношение к Гарри.
Гермиона закатила глаза:
– Первое апреля, Рон – вот что сегодня за день. Ты не находишь, что это несколько странно: прошло десять месяцев с тех пор, как мы получили последнюю весточку от Гарри, а теперь, к полной неожиданности, прямо первого апреля к нам приходит от него письмо?
– Но зачем Гарри нас разыгрывать? – спросил Рон, все еще неуверенный в предположении подруги.
– Я не то имела в виду, Рон. Я имела в виду, что это может быть письмо не от Гарри. Кто-то просто мог жестоко подшутить над тобой.
Лицо Рона запылало, когда он наконец осознал, что Гермиона пытается ему сказать.
– Это почерк Гарри, Гермиона, и это письмо принесла Хедвиг. Оно точно пришло от Гарри, но в нем определенно есть что-то странное. Взгляни на это: «В школе все хорошо». В какую проклятую школу он ходит? В смысле, это звучит так, словно он даже не знает, что пропал.
Услышав, что письмо принесла Хедвиг, Гермиона изучила его более внимательно. Прошло не меньше двух минут, прежде чем она наконец подняла взгляд на Рона и прошептала:
– Мы должны пойти к Дамблдору.
Рон и Гермиона спокойно вышли из библиотеки, но, едва переступив порог, перешли на бег. Они пересекли длинный коридор и поднялись на два лестничных пролета, затем резко свернули направо и не останавливались до тех пор, пока не достигли коридора, единственным обитателем которого была каменная горгулья, охранявшая вход в кабинет директора. Когда они наконец остановились, Рон выжидающе посмотрел на Гермиону.
– Как думаешь, какой тут пароль? – спросил он.
– Не знаю! – раздраженно воскликнула она. – Что, очень похоже, что я часто бываю в кабинете директора?
– Ну, тогда как мы собираемся попасть внутрь? – требовательно спросил Рон.
– Как... – Гермиона уже хотела сказать какую-нибудь колкость, но тут каменная горгулья неожиданно отпрыгнула в сторону, освобождая дорогу профессору Дамблдору. Старый волшебник в ярко-алой мантии спокойно им улыбался и совсем не казался удивленным тем, что пара студентов яростно спорили чуть ли не на пороге его кабинета.
– Доброе утро, мистер Уизли, мисс Грейнджер, – сказал профессор, подмигивая. – Что привело вас в этот захолустный коридор в столь чудесный день? Вы зачем-то хотели меня увидеть?
– Да, сэр, – поспешно ответил Рон. – Видите ли, сегодня утром я получил это письмо, – он протянул Дамблдору смятый лист, и тот внимательно прочитал его, а потом пригласил обоих студентов в свой кабинет.
Когда они все удобно устроились в креслах, Дамблдор снова изучил письмо, на этот раз более внимательно. Спустя целых три минуты – Рону они показались тридцатью – он приложил кончик своей волшебной палочки к бумаге и закрыл глаза. Вскоре он снова посмотрел на студентов и сказал:
– Вы правильно сделали, что принесли письмо мне. – Гермиона засияла. – Я верю, что это письмо в действительности написал мистер Поттер. Как оно прибыло?
– Хедвиг – сова Гарри – принесла его ко мне в спальню, – ответил Рон.
– Понятно... – Дамблдор погрузился в размышления. – Кто-нибудь из вас видел Хедвиг с тех пор, как Гарри пропал?
– Нет, сэр, – в унисон ответили они.
– Как, я уверен, вы уже заметили, мистер Поттер упомянул в своем письме о кое-каких странных вещах.
– Странных? – громко перебил его Рон. – Это звучит так, словно он свихнулся! Его не было сколько, уже десять месяцев? И все, что он может сказать – это «извините, что не написал раньше»? – Рон неожиданно замолк и покраснел, когда до него дошло, что он кричит на директора.
Однако Дамблдор продолжил говорить, словно ничего не произошло:
– Похоже, он попал в какую-то беду, хотя, откровенно говоря, я не имею ни малейшего представление, что бы это могло быть. Судя по всему, Гарри пытается что-то скрыть, вам так не кажется?
Ребята кивнули, и Гермиона заговорила:
– Что насчет той части письма, где он говорит о школе? Не думаете ли вы, что это может быть чем-то вроде замаскированного сообщения? Я имею в виду, это же, судя по всему, не настоящая школа, верно?
– Кого это волнует? – раздраженно спросил Рон. – Давайте просто найдем его, чтобы я смог набить ему морду за то, что он исчез и всех перепугал!
– Боюсь, что все не так просто, мистер Уизли, – сказал Дамблдор, слегка нахмурившись.
– Почему нет? – спросил Рон. – Все, что нам надо сделать – это написать ответ, дать его Хедвиг и проследить за ней, чтобы узнать, где сейчас Гарри.
Гермиона закатила глаза:
– Ты не можешь проследить за почтовой совой, Рон. Честное слово, тебе это уже должно быть известно. Как бы ты не пытался проследить за совой, она всегда сумеет оторваться от тебя задолго до того, как доставит сообщение.
– Вы как всегда правы, мисс Грейнджер, – сказал Дамблдор. – Невозможно проследить за почтовой совой, легче поймать тень.
– Сэр, – начала Гермиона, – не думаете ли вы, что Гарри пытался связаться с нами с помощью шифра? Например, когда упомянул школу и июньские события?
Директор соединил кончики своих длинных пальцев и вздохнул:
– Хотел бы я знать, мисс Грейнджер. Очевидно, события прошлого июня с наибольшей вероятностью относятся к битве в Министерстве Магии и к смерти крестного Гарри, но с другой стороны... – он замолк, повисла долгая тишина, и каждый погрузился в мысли о том, что Гарри мог попытаться этим сказать.
Спустя несколько минут Рон нарушил тишину, спросив:
– Профессор, что нам теперь делать? Была у меня идея послать ему вопиллер...
– Нет, Рон! – настойчиво сказала Гермиона. – Что, если он где-то, где взрывающееся письмо принесет ему неприятности? Из того, что мы знаем, он может оказаться у кого-нибудь в плену. А вдруг он привязывает письма к лапе Хедвиг через прутья решетки и надеется, что их не перехватят?
– Хорошо, что ты тогда предлагаешь ему написать? – спросил Рон.
– Я бы посоветовал ответить на вопросы Гарри и задать свои собственные, – ответил Дамблдор. – Попробуй спросить у него, где он, чтобы мы могли послать за ним кого-нибудь. Однако не исключено, что он может не захотеть письменно сообщить о своем местонахождении, особенно учитывая таинственное содержание этого письма.
Рон кивнул, а Гермиона сказала:
– Спасибо, сэр.
После этого они поднялись и направились к выходу.