Глава 2. Хасссеши.
После первой недели в Святом Брутсе жизнь вошла в свое монотонное русло. Гарри, к своему удивлению, обнаружил, что безнадежно отстает от большинства своих одноклассников практически по всем предметам, и решительно вознамерился исправить это упущение. Однако вскоре безразличие, которое, казалось, испытывали по отношению к учебе абсолютно все, передалось и ему, и он плавно скатился до наименьшего количества работы, которое только было возможно. Временами это безразличие передавалось и персоналу школы, поэтому вскоре по школе пронесся слух, что ночное патрулирование коридоров почти полностью прекратилось.
После безумной первой недели учебы количество уроков тоже начало медленно сокращаться. Теперь им разрешали по несколько часов в день гулять во дворе, разумеется, при условии, что они не будут доставлять персоналу школы лишних неприятностей. Гарри вовсю наслаждался этими свободными часами, особенно с тех пор, как это предоставило ему и Тайлеру возможность играть с Вьюгой, его новой домашней совой.
Уже начался октябрь, когда Гарри снова умудрился влипнуть в неприятности. Он удрал во двор после отбоя, чтобы быстро повидаться с Вьюгой, и тут услышал приглушенные голоса с другой стороны здания. Прислушавшись, Гарри разобрал слабые мольбы о пощаде. Он бесшумно вернулся ко входу в школу и весь обратился в слух.
– Это был не я, клянусь! – в чьем-то умоляющем голосе уже сквозила паника, но это только усиливало веселье остальных. – Пожалуйста!
Не в состоянии больше просто стоять и выслушивать это, Гарри с силой распахнул входную дверь. Он ожидал увидеть пару крупных парней, задирающих младшего парнишку, возможно, лет одиннадцати-двенадцати. Уж чего он никак не ожидал увидеть, так это Тайлера Стивенса с подбитым глазом и кровоточащей губой, прижатого спиной к стене в углу. Его обступили полукругом не менее пяти парней, и все они были намного больше Тайлера. Громилы нехорошо ухмылялись, уверенные, что их жертва не сможет сбежать. Услышав стук двери, все они как по команде повернулись и уставились на Гарри. Но ему было все равно. Он подбежал к своему другу, опаляя яростным взглядом остальных парней, встал рядом с ним и только после этого осознал, что тоже теперь оказался припертым к стенке.
– Смотрите-ка, какой у нас тут бонус, парни! – прогнусавил ближайший, самый здоровый хулиган. – Добро пожаловать на вечеринку, Поттер.
Гарри бросил на него злой взгляд. Это был парень, в народе известный как Большой Том, и именно он был главарем этой банды. Гарри не мог припомнить, чтобы когда-нибудь слышал его фамилию, но кличка Большой Том просто идеально подходила для этого здоровяка, возвышавшегося высоко над ним. Как всегда, вид Большого Тома тут же напомнил Гарри более криминальную версию Дадли.
Когда Гарри оглянулся кругом и обвел глазами лица остальных парней, его тревога усилилась. Слева от него стоял Роберт Лайен, высокий мускулистый парень с очень короткими каштановыми волосами. Лайен был не особо разговорчив, но вел себя столь авторитетно, что его молчаливость просто не имела значения. Как вспомнилось Гарри, Тайлер когда-то рассказывал ему, будто Лайен убил двух человек в поножовщине. Его желудок сжался в нехорошем предчувствии.
Рядом с Лайеном стоял коренастый Тодд Уилкинс. Уилкинс вырос на улице, совсем как Тайлер, но его врожденное умение хорошо драться еще в раннем возрасте сделало его жестоким. Ллойд Ходжес и Лиланд Нэш тоже были здесь, и получалось, что банда Большого Тома собралась в полном составе. Ходжес был чуть крупнее обычного парня, но в банде он смотрелся меньше остальных. Впрочем, недостаток в габаритах он прекрасно восполнял великолепными боксерскими навыками. Ему нравилось принимать ленивый вид, отпуская свои черные волосы так, что они падали на глаза. Но это была только видимость добродушия, как понял Гарри еще на третьей неделе обучения, когда увидел, как Ходжес моет пол двенадцатилетним пацаном, который был настолько глуп, что решил запустить руку в его карман. Пятый член банды, Нэш, был почти таким же здоровым, как и сам Большой Том, а его бритая налысо голова придавала ему зловещий вид. Гарри тут же поймал себя на том, что отчаянно желает поменять эту компанию на Дадли, Пирса, Денниса, Малькома и Гордона.
Кто-то из банды Большого Тома чуть подвинулся в сторону, и Гарри тут же понял, чего именно Тайлер просил у них не делать. Том держал в руках змею, перекинув ее через плечи, и она то и дело извивалась и широко разевала рот, демонстрируя длинные белые клыки. Это была не очень большая змея – не больше пары футов в длину – но не было абсолютно никаких сомнений в том, что она ядовита. Гарри замер, загипнотизированный черными глазами без век и узором темных полос, разбегающихся по всей длине ее чешуйчатой коричневой спины.
Большой Том, казалось, наслаждался реакцией Гарри.
– Мы поймали ее сегодня утром прямо возле стены, – сказал он. – Теперь, кажется, у нас будет сразу две жертвы на вечер.
– Они считают, что я нечаянно услышал что-то, что не должен был слышать, – сказал Тайлер с паникой в голосе. – Но я ничего такого не слышал! Клянусь!
Большой Том пощелкал языком, как делают родители, когда журят маленького ребенка:
– Так-так, Стивенс, тебе следовало бы хорошенько подумать, прежде чем лгать мне. – Его голос был тих и убийственно спокоен.
– Ну, тогда отпустите хотя бы Гарри, – сказал Тайлер. – Он вообще тут ни при чем.
Большой Том расхохотался:
– Отпустить свидетеля? Ты и в самом деле не понимаешь смысла словосочетания «неискоренимые преступные наклонности», не так ли, Стивенс? Ну уж нет, Молния-Поттер никуда не пойдет.
При упоминании шрама в виде молнии Гарри неосознанно потянулся рукой ко лбу. Банда Тома расхохоталась.
– Ну ладно, – прошептал Том, глядя на змею сверху вниз и почти любовно поглаживая ее по чешуйкам на брюхе. – Развлекайся! – С этими словами он бросил змею на каменный пол перед Гарри и Тайлером и быстро отступил назад. Змея посмотрела на двух парней в углу и поползла по направлению к ним. Ее немигающие глаза опасно мерцали.
– Чего тебе от нас надо? – требовательно спросил Гарри. Он понимал, что это бесполезно, но ничего другого сделать не мог. – Мы ничего тебе не сделали.
– Эй, Поттер! – позвал Уилкинс. – Кажется, твоя попытка разговорить ее провалилась!
Банда Тома заржала, а змея продолжила свое неторопливое наступление.
Игнорируя насмешку, Гарри закричал на змею:
– Если ты так мечтаешь кого-нибудь укусить, почему бы тебе не цапнуть того, кто поймал тебя?! – Он указал на Большого Тома.
Змея замерла. А затем очень медленно повернулась кругом и устремила неподвижный взгляд прямо на Тома, после чего стремительно поползла к нему. Секунду поколебавшись, Большой Том развернулся и побежал, сопровождаемый своими друзьями.
– Подожди! – закричал Гарри. Змея снова остановилась и посмотрела на него. Возможно ли, чтобы змея понимала его речь? – На самом деле, я не хочу, чтобы ты его кусала. Пожалуйста, – продолжил он почему-то спокойным голосом, – мы не делали тебе ничего плохого. Прошу, не нападай на нас.
Змея зашипела на него, но сквозь шипящие звуки он разобрал слова.
– Я никогда и не напала бы на тебя, – сказала змея. – Не так часто можно встретить порядочного парселтонгиста.
– Парселтонгиста? – переспросил Гарри. Странное слово эхом отозвалось в его голове – он был уверен, что слышал его раньше, но не мог вспомнить, где и когда.
– Человек, который может разговаривать на языке змей, – пояснила змея. – Это довольно необычно, как, я уверена, ты уже знаешь. А встретить такого, который заступился бы за своего друга, как только что сделал ты... Это практически неслыханно!
– Эээ... Понятно, – сказал Гарри. Теперь, когда опасность вроде бы миновала, ему не терпелось отвести Тайлера назад в общую спальню, пока он не успел накликать еще какой-нибудь беды на свою голову. – А ты не будешь против, если я попрошу тебя не кусать еще и моего друга? – спросил он.
– Как скажешь, – ответила змея. – Все равно люди слишком велики для гадюки вроде меня. Я питаюсь в основном крысами. Знаешь, их тут массы.
Гарри кивнул. Он видел огромное количество крыс, рыскающих по школе ночью, а иногда и средь бела дня.
– Ну, тогда мы, пожалуй, пойдем, – наконец сказал он.
Змея кивнула, и Гарри повел Тайлера обратно в общую спальню. Когда они поравнялись со змеей, Гарри посмотрел вниз и спросил:
– Ксати, как тебя зовут?
– Хасссеши, – ответила змея.
– А я Гарри, – представился Гарри. – Гарри Поттер.
– Приятно познакомиться, Гарри Поттер, – прошипела Хасссеши.
Когда они завернули за угол и направились к лестнице, Гарри вдруг осознал, что Тайлер смотрит прямо перед собой, не моргая, а его руки сильно дрожат.
– Тайлер! – прошептал он, осторожно тряся друга за плечо. – Тайлер, что с тобой?
Тайлер моргнул и встряхнулся, как будто бы отходя ото сна. Он бросил на Гарри косой взгляд, а затем спросил:
– Что это было за шипение?
– Какое шипение? – спросил Гарри. – Ты имеешь в виду змею?
– Я имею в виду тебя! Что это за шипящие и свистящие звуки ты там издавал? Поначалу это выглядело просто нелепо, но потом стало похоже, что ты на самом деле разговариваешь со змеей, а она тебе повинуется.
– Но я разговаривал по-английски, – настаивал Гарри. – Ты должен был слышать. Я просто сказал змее, что если он хочет кого-нибудь укусить, то пусть лучше кусает Большого Тома, потому что именно он его поймал. А потом...
– Ее, – поправил Тайлер.
– Что? – переспросил Гарри.
– Он поймал ее. Та змея была самкой, это видно по ее окраске. Это Европейская гадюка, единственная ядовитая змея, типичная для Англии.
– Да, – сказал Гарри. – Она назвала себя гадюкой, но я не понял, что это значит. Гадюки очень опасны?
– Не для большинства людей, – ответил Тайлер. – Их яд почти так же силен, как и яд гремучих змей, но при укусе они выпускают его не в очень больших количествах. Это отчасти похоже на очень сильный пчелиный укус.
– Пчелиный укус? – с сомнением в голосе переспросил Гарри. – Тогда почему ты был так напуган?
– Я аллергик, – сказал Тайлер, пожав плечами. – Если честно, не могу поверить, что мы говорим сейчас обо мне. В смысле, ты же разговаривал со змеей. На ее собственном языке!
Гарри раздраженно вздохнул:
– Я же сказал тебе, что разговаривал по-английски. И она тоже, между прочим.
– Все, что я слышал – это шипение и свистение, – настаивал Тайлер. – А что еще ты ей сказал?
– Ну, когда она бросилась за Томом, я сказал ей остановиться, потому что на самом деле я не хотел, чтобы она его кусала. А затем она назвала меня парселтонгистом – так, судя по всему, змеи называют людей, которые умеют говорить на их языке – и пообещала не кусать нас. А когда мы уходили, я спросил, как ее зовут, и она ответила мне, что ее зовут Хасссеши.
– Вот! – воскликнул Тайлер.
– Что? – смущенно спросил Гарри.
– То имя. Когда ты сказал имя змеи, ты прошипел его таким же голосом, как и тогда.
– Я шипел? – Гарри был поражен.
– Повтори это, только на этот раз послушай, что именно ты произносишь, – скомандовал Тайлер.
– Хасссеши, – сказал Гарри. На этот раз, произнося имя, он услышал странный шипящий звук, раздающийся параллельно с его собственным голосом – должно быть, только это шипение и слышал Тайлер!
– Ты звал меня? – послышался слабый шипящий голос возле правого тапочка Гарри. Он посмотрел вниз и не удивился, увидев там Хасссеши, которая кольцами свернулась возле его ноги.
– Извини, – сказал Гарри. – Я не хотел тебя звать, я просто пытался сказать твое имя Тайлеру, но каждый раз это само по себе получалось на твоем языке вместо моего.
Хасссеши кивнула своей узкой головой:
– Имена змей могут быть произнесены только на языке змей, – мудро изрекла она.
– Куда ты направляешься? – спросил Гарри. – Тебе опасно находиться здесь, в школе.
– Я живу снаружи, – отозвалась Хасссеши. – В стене комнаты, в которой ты спишь, есть небольшая трещина. Я никому не мешаю, а они не знают, что я здесь. В любом случае, скоро наступит зима, и мне нужно поймать хорошую, толстую крысу, чтобы можно было впасть в спячку на несколько месяцев.
– Не хочешь прокатиться? – предложил Гарри. Он не мог поверить, что сам сказал это, фактически согласившись взять на руки ядовитую змею. Хасссеши кивнула в знак согласия, и Гарри бережно поднял ее правой рукой. Когда она обвилась вокруг его запястья, чтобы не упасть, Тайлер отступил на несколько шагов назад.
– Все в порядке, Тайлер, – сказал Гарри с обнадеживающей улыбкой. – Она живет с обратной стороны стены общей спальни и никогда не беспокоила нас раньше. Кроме того, она обещала не кусать никого из нас.
Тайлер кивнул, но по-прежнему держался на значительном расстоянии всю дорогу до общей спальни. После того, как Хасссеши скрылась в трещине стены, он повернулся к Гарри и прошептал:
– Я никогда больше не смогу здесь заснуть, зная, что та змея находится прямо за стеной.
– Почему нет? – спросил Гарри. – Думаю, она в каком-то смысле хорошая. И, в любом случае, теперь тебе хотя бы не надо волноваться, что она тебя укусит, правда ведь? А еще она скоро впадет в спячку. Держу пари, ты никогда ее больше не увидишь.
Тайлер так покачал головой, что Гарри сразу понял, что никакие заверения в мире не заставят его друга отказаться от собственного мнения.
__________________
Еще два дня Большой Том и его банда держались от Гарри и Тайлера на расстоянии. Напуганные очевидной способностью Гарри управлять маленькой гадюкой и униженные этим страхом, они не хотели давать ему возможность выставить себя идиотами перед кем-нибудь еще. Однако уже на третий вечер после той злополучной ночной стычки бесстрашие вернулось к ним.
Гарри был на улице, общался с Вьюгой в укромном уголке двора, когда она послала ему неожиданно тревожный взгляд и взлетела в воздух. Гарри обернулся через плечо, чтобы посмотреть, что же так напугало сову. Он тут же пожалел об этом поступке, потому что ему в лицо полетел крупный булыжник, который сломал Гарри нос и опрокинул его на землю. Мальчик сделал неловкую попытку подняться на ноги, но следующий булыжник ударил его в спину. Гарри перекатился в сторону, стараясь избежать следующего удара, и ему наконец удалось увидеть источник внезапного нападения. Справа раздался крик, и он обернулся в ту сторону как раз вовремя, чтобы заметить Вьюгу, взмывающую вверх и улетающую от Большого Тома. На щеке громилы красовалась жуткая глубокая царапина, оставленная, несомненно, острыми когтями совы. Том запустил следующим булыжником в крупную птицу, но она беззаботно увернулась, словно в насмешку.
Следующий булыжник бросил Нэш, однако на этот раз Гарри удалось уклониться от него и вскочить на ноги. Ему надо было найти кого-нибудь из персонала школы, и быстро, или же его просто-напросто сотрут в порошок. Бросив короткий взгляд через плечо, он уклонился от очередного булыжника и побежал. Том с бандой что-то прокричали ему вслед и бросились в погоню на всей возможной скорости. По мере того, как из сломанного носа вытекала кровь, у Гарри начинала кружиться голова. Если бы он стал отвечать на крики, доносящиеся из-за спины, эти здоровяки непременно догнали бы его, а никого из персонала школы в поле зрения до сих пор не было. Единственное, что могло бы сейчас выручить его – так это какое-нибудь оружие.
Быстро сменив направление, Гарри побежал в сторону здания, у стены которого он видел метлу с крепкой на вид рукояткой. Если он только сможет добраться до нее, ему удастся выиграть чуть больше времени. Хорошо нацеленный булыжник ударил его под колено, и Гарри упал, несколько раз перекувырнувшись. Том уже нависал над ним, а на его окровавленном лице была написана откровенная ненависть.
Действуя на чистом инстинкте, Гарри стремительно вытянул руку в направлении метлы, до которой по прежнему оставалось еще не меньше пяти шагов, и крикнул:
– Ассио!
Метла влетела в его подставленную руку, и он с силой ударил концом деревянной рукоятки Большого Тома в живот. Том согнулся вдвое, хватая ртом воздух, Гарри встал на ноги и снова бросился бежать. Внезапно ему нестерпимо захотелось улететь отсюда на метле. Это было абсурдно, конечно же, но это чувство накатило внезапно, взывая к нему точно так же, как и несколько секунд назад. Поддавшись этому чистому безумию, Гарри подскочил в воздухе, запрыгивая верхом на деревянную рукоятку, и тяжело рухнул на землю. Булыжник ударил его в спину, и Гарри остался лежать неподвижно. Силы его покинули, и теперь он просто ждал завершающего удара по голове, который, несомненно, погубит его.
Раздался свисток, воздух наполнился криками и тяжелым топотом ног. Посреди этой мешанины звуков он услышал голос Тайлера, который говорил:
– Я увидел, что они гонятся за тобой, и привел профессора Джонсона так быстро, как только смог.
Медленно и болезненно, Гарри перекатился на спину и открыл глаза. Большой Том и его банда были довольно грубо прижаты к стене несколькими наиболее крупными членами персонала. Когда появилась школьная медсестра с носилками, он снова закрыл глаза, и наконец-то позволил боли и изнеможению поглотить себя целиком.
* * *
Несмотря на то, что Гарри нанесли несколько весьма серьезных ушибов и сломали нос, остаток октября для него прошел относительно неплохо – можно было сказать, что он был настолько приятным, насколько вообще может быть приятной жизнь в Святом Брутсе. Большой Том и его банда были заперты в изоляции от остальных мальчишек, чтобы, как выражались члены персонала, «охладить их пыл». Гарри проводил дни, вяло посещая немногочисленные уроки и выполняя как можно меньше домашних заданий, а в основном просто бездельничая вместе с Тайлером все свободное время. Большинство вечеров они проводили, играя с Вьюгой. Симпатия Гарри к сове еще больше возросла после того случая, когда она пыталась защитить его от Большого Тома. Пару раз Гарри засыпал под неторопливые разговоры с Хасссеши, но ближе к двадцатым числам месяца она начала впадать в спячку. Он успел крепко привязаться к маленькой змее, и его огорчала мысль о том, что пройдут месяцы, прежде чем ему удастся повидаться с ней снова.
Но, тем не менее, больше всего радости в жизнь Гарри приносили его сны. Чуть ли не каждую ночь ему снилось лицо девушки с карими глазами, и эти сны давали ему надежду и силы, необходимые для встречи очередного унылого дня в школе Святого Брутса. Конечно, это было глупо, особенно если учесть, что, скорее всего, она существовала только в его фантазиях, но каким-то образом это не имело значения. Простая мысль о ней вызывала на его лице улыбку, и этого было достаточно.
По мере приближения Хэллоуина среди мальчишек начали распространяться слухи, что скоро к ним снова присоединятся Большой Том и его банда. Гарри все еще лелеял робкую надежду, что они могут так никогда и не вернуться назад, но все остальные, казалось, и не рассматривали такой возможности: Гарри и Тайлер, которые, как все знали, послужили причиной изоляции банды от остальных, подверглись обструкции. Никто не хотел быть уличен в общении с врагами Большого Тома.
Утром в Хэллоуин Том и его дружки вошли в столовую, окруженные аурой высокомерия и надменности, ясно демонстрирующей, что время, проведенное в изоляции, вообще никак не повлияло на их поведение. Гарри и Тайлер поспешно уплетали еду, с осторожностью поглядывая на новоприбывших.
Гарри не мог объяснить почему, но бетонная столовая и каменные коридоры Святого Брутса каким-то образом казались ему слишком пустыми для Хэллоуина. Пока он шел из одного класса в другой, или же погружался в свои мысли во время урока, в его воспоминаниях всплывали изображения множества Хэллоуинских декораций и украшений. Откуда появились эти образы? Могли ли они появиться таким же образом, как и его сны и другие странные вещи? Может ли оказаться, что все это – утерянные воспоминания о прошедших пяти годах, которые пытались самостоятельно восстановиться?
Разумеется, спрашивать об этих вещах самого себя было бесполезно, особенно если учесть, что некоторые из его снов включали в себя девушку с карими глазами в каменных коридорах Святого Брутса. Одно только это ясно давало понять, что эти сны просто не могли быть правдивыми. Наверное, он просто так сильно хотел, чтобы память к нему вернулась, что его мозг пытался каким-то образом придумать для него прошлое, пусть и ненастоящее. А что касается «волшебства», как Тайлер его называл, то этому должно было быть и другое объяснение – в конце концов, не было никаких доказательств того, что именно магия открыла ту запертую дверь и сделала другие подобные вещи.
Гарри глубоко вздохнул, когда громкое дребезжание звонка вернуло его к реальности. Все остальные мальчишки вокруг него уже собирали книги и направлялись на ужин. Войдя в столовую, Гарри снова ощутил странное чувство, что что-то не в порядке. Он огляделся вокруг и не заметил ничего необычного, но, возможно, именно в этом и состояла проблема? Разве не должно быть на Хэллоуин чего-то вроде праздничного пира? Он покачал головой. В Святом Брутсе вообще никогда не бывало никаких праздничных пиршеств. Им очень сильно везло, если на ужин попадалась еда, от которой хотя бы не тошнило.
– В чем дело? – неожиданно спросил Тайлер.
– А? – не понял Гарри.
– Ну, просто ты долго пялился в пространство, а затем покачал головой, как будто бы отмел в сторону какое-то предположение.
– Я просто думал, – невнятно ответил Гарри, набрав полный рот того, что, как предполагалось, было овсяной кашей.
– Думал о... – подтолкнул его Тайлер.
Гарри воспользовался моментом, чтобы проглотить скользкий ком каши и сделать глоток воды. В конце концов он пришел к выводу, что Тайлеру можно доверять, и сказал:
– Это глупо, правда. Я просто подумал, что поскольку сегодня Хэллоуин, то у нас должен быть большой пир с разной... ну, я не знаю... хорошей едой. А вместо этого мы едим такую дрянь.
Тайлер усмехнулся:
– Пир в честь Хэллоуина? Я знаю, что не очень хорошо во всем этом разбираюсь, Гарри, но я не слышал ни о ком, кто устраивал бы большой пир на Хэллоуин – за исключением ведьм, может быть. – Он подмигнул Гарри, но тот лишь покачал головой.
– Мы уже это проходили, – сказал он. – Я не имею ни малейшего понятия о колдовстве. И, в любом случае, настоящих ведьм не бывает. Как и волшебства, помнишь?
Тайлер понизил голос до шепота:
– Да, я действительно очень хорошо помню, как ты открыл дверь, просто прошептав «Алоха-что-то-там-такое». Если это было не волшебством, тогда чем?
– Я не знаю, ладно? – отрезал Гарри. – Послушай, не бывает никакого волшебства, так что просто выбрось это из головы. Этому должно быть другое объяснение.
– Как скажешь, приятель.
Они молча жевали до тех пор, пока не поняли, что больше не в состоянии запихнуть в себя ни грамма кислой массы, а затем направились в общую спальню, намереваясь заняться своими ежедневными домашними заданиями. С тех пор, как они оба прекратили прилагать особые усилия к выполнению своих уроков, делать их стало относительно легко, и к восьми часам они уже закончили. Остальное время до отбоя они провели, играя в крестики-нолики и виселицу, которую Тайлер использовал, как возможность донимать Гарри, подсовывая ему слова вроде «магия», «ведьма» или «метла».
Когда спальня погрузилась в молчание, не считая легкого храпа некоторых мальчишек, Гарри слегка подтолкнул Тайлера локтем и указал в сторону двери. Тайлер кивнул в знак согласия, они оба надели свои халаты и домашние тапочки и прокрались сквозь лабиринт из спящих мальчишек в сторону каменной лестницы. Оказавшись снаружи, Гарри направился в сторону дерева, на котором обычно сидела Вьюга, и мягко позвал ее. Крупная белая сова тут же отозвалась уханьем, а затем спикировала вниз и приземлилась на его вытянутую руку.
– Я все еще хочу узнать твое настоящее имя, девочка, – сказал Гарри тихим голосом. – Вьюга – это все-таки не совсем правильно, да?
Сова посмотрела на Гарри и так ухнула, что становилась совершенно ясно, что она с ним согласна.
Тайлер протянул руку, чтобы осторожно погладить белые перья на голове птицы, когда из-за угла здания донеслись чьи-то приглушенные голоса. Этого было достаточно, чтобы Вьюга немедленно взмыла в воздух. Гарри и Тайлер подбежали к стене здания, скрылись в густой тени и осторожо выглянули из-за угла.
Прямо возле наружной стены стоял Большой Том со своей бандой из четырех мускулистых громил. Все они взволнованно перешептывались, а потом Том вытянул вперед руку, и все замолчали. Гарри напряг слух, но не разобрал ни слова. Все, что он услышал – это кваканье лягушки с другой стороны стены. Большой Том усмехнулся, а потом ухнул, как сова.
– Он кому-то сигналит, – прошептал Тайлер. – Может быть, он собирается сбежать?
– Я в этом сомневаюсь, – ответил Гарри. – Даже если бы тут была лестница, было бы нелегко перебраться через колючую проволоку и все остальное.
На секунду повисло молчание, а затем что-то размером с футбольный мяч со свистом перелетело через стену. Большой Том подобрал упавший на землю предмет и начал разматывать его, и Гарри увидел толстый свитер. Когда он был до конца размотан, Том достал какой-то небольшой предмет, спрятанный с обратной стороны свитера, осмотрел его, а затем обернул свитер вокруг своей правой руки, в которой все еще был зажат неизвестный маленький объект.
– Нам надо спрятаться, – прошептал Тайлер. В его голосе звучал неподдельный страх, а когда Гарри посмотрел на друга, то заметил, что его лицо смертельно побледнело.
– Почему? – спросил Гарри. – Что это?
– У него пистолет! – прошипел Тайлер. – Та маленькая штуковина, которую он достал из свитера, была пистолетом, скорее всего, маленьким короткоствольным револьвером.
– Как ты узнал?
– Ты видел, как он обмотал тот свитер вокруг руки? – спросил Тайлер. – Это чтобы заглушить звук выстрела. Настоящие глушители достать сложно.
Убежденный этими доводами, Гарри отступил назад как раз тогда, когда Большой Том и его парни стали подходить к затененному месту, где скрывались Гарри с Тайлером. Однако прежде, чем мальчики успели дойти до входной двери школы, у них за спиной раздался громкий возглас, и они поняли, что обнаружены.
– Бежим! – заорал Гарри.
Они с Тайлером прорвались через дверной проход и вслепую побежали по коридорам, намереваясь держаться на значительном расстоянии от Тома и не дать ему нормально прицелиться. Они свернули направо, затем налево, затем снова налево, и обнаружили, что бегут по длинному прямому коридору. Гарри обернулся через плечо и увидел, что Большой Том остановился и прицеливается. Он не мог прицелиться как следует из-за обернутого вокруг руки свитера, но даже если Большой Том промахнулся бы, был велик шанс того, что пуля заденет одного из них, срикошетив от каменной стены узкого коридора. А раненую мишень будет гораздо легче прикончить. Даже не осознавая всего безумия своих действий, Гарри перестал бежать, повернулся лицом к Большому Тому, и, как только тот нажал на курок, Гарри вытянул руки вперед и заорал:
– Протего!
Даже с самодельным глушителем, выстрел из револьвера уж точно нельзя было назвать тихим. Гарри почувствовал, как будто что-то легко толкнулось ему в руку, а когда перевел взгляд вниз, то увидел расплющенную свинцовую пулю, лежащую на полу в нескольких шагах от него.
– Гарри, ну, идем же! – крикнул Тайлер, который наконец оглянулся назад и понял, что его друг больше не бежит. Он уже почти достиг конца коридора и теперь подпрыгивал на месте, пытаясь подчеркнуть весомость своих слов.
– Все в порядке, Тайлер, – сказал Гарри с уверенностью, которой на самом деле не испытывал. – Иди и приведи помощь. Я их задержу.
– Ты спятил? – вытаращил глаза Тайлер.
– Просто иди! – закричал Гарри. Он сможет ненадолго их задержать, но это будет непросто, особенно если ему придется беспокоиться еще и о безопасности Тайлера.
Том вместе с Лайеном, Нэшем и Уилкинсом рысью бежали по коридору по направлению к Гарри, остановившись только на расстоянии десяти шагов от него.
– Решил смириться с неизбежным, а? – спросил Том, поднимая пистолет. Он нажал на курок, и от приглушенного выстрела, раздавшегося в узких сводах коридора, у Гарри зазвенело в ушах. Через секунду сплющенная пуля упала на пол перед ним. Как и первая, она была как будто остановлена невидимым щитом.
– Черт, ну разумеется нет! – огрызнулся Гарри. Мягкий звук удаляющихся шагов Тайлера позади подсказал ему, что друг все-таки решил сбежать.
Том перевел взгляд с Гарри на расплющенные пули на полу, затем на свою замотанную в свитер правую руку, затем снова на Гарри, издал утробный рык и стремительным залпом выпустил все оставшиеся в пистолете патроны. Каждый раз Гарри чувствовал только легкий толчок напротив своих рук, с которым его невидимый щит останавливал пули.
Гарри с ненавистью смотрел на Тома, тот отвечал ему не менее яростным взглядом. Это был пат, и они оба это понимали. Если Гарри опустит свой щит и попытается сбежать, то окажется уязвим для следующей атаки Большого Тома и трех головорезов, стоящих у него за спиной.
«Три?» – спросил Гарри самого себя. – «Разве их было не четверо?»
На миг Гарри увидел, как напряженное выражение на лице Тома сменяется удовлетворенной ухмылкой, и понял, что попался. Он круто развернулся на месте, чтобы осмотреть коридор позади себя, но было уже слишком поздно: Ллойд Ходжес, отсутствующий член банды Большого Тома, сильно ударил его поперек головы алюминиевой бейсбольной битой мадам Дейвис. Рот Гарри немедленно наполнился солоноватым привкусом крови. Гарри попытался подняться на ноги, но был немедленно атакован оставшимися членами банды, которым удалось наконец пробиться через его теперь уже разрушенный щит. Страшные удары обрушились на Гарри со всех сторон, но он все еще пытался подняться. Ему каким-то образом удалось встать на правую ногу, но Ходжес нанес ему резкий удар бейсбольной битой в грудь, и он снова растянулся на полу.
Гарри попробовал перекатиться вбок, но чей-то локоть с силой ударил его в сухожилие под левым коленом, вызвав острую вспышку боли. Гарри еще не успел прийти в себя, когда чей-то ботинок врезался прямо в центр сухожилия под правым коленом. Обе ноги непроизвольно подогнулись, и Гарри обнаружил, что не может их выпрямить. Он перекатился на спину, неистово работая кулаками, но Большой Том со смехом схватил его правый кулак и впечатал его в стену.
Затем в стену с тошнотворным хрустом врезалась голова Гарри, но он продолжал бороться за ускользающее сознание. Поднявшись по стене, насколько это было возможно с почти полностью отказавшими ногами, он уставился на расплывающиеся фигуры прямо перед собой и как-то отстраненно подумал, что его очки, должно быть, каким-то образом разбились во время драки. Гарри из последних сил махнул кулаком, так ни по кому не попав, и тут же почувствовал мощный удар в челюсть, заставивший его голову снова врезаться в стену. Коридор огласился смехом Большого Тома и его банды. Они насмехались над ним, но кровь в голове Гарри стучала так сильно, что он их не слышал.
Вяло, уже зная, что остатки сил вот-вот покинут его, Гарри поднялся, опираясь на руки. Он посмотрел вверх как раз вовремя, чтобы увидеть, как Большой Том подносит к нему пистолет. Верзила ударил его пистолетом по лицу, и Гарри снова упал на пол. Теперь банда ржала еще громче, и Гарри знал, что это конец. У него не было ни единого шанса снова подняться на ноги. Его опять стали бить, но ему уже было так больно, что он почти не замечал их ударов, за исключением, пожалуй, бейсбольной биты. В конце концов, последний удар, обрушившийся на голову, отправил Гарри в благословенное беспамятство.
________________
Гарри Поттер проснулся, чувствуя себя более отдохнувшим, чем за все последнее время. На миг ему показалось, что он еще спит – в конце концов, он определенно лежал в кровати, а Гарри отлично помнил, что в Святом Брутсе у него никакой кровати нет – но когда он попытался перевернуться на бок, то обнаружил, что не может пошевелиться. Тут все его тело начало медленно наливаться болью, и он попытался открыть глаза. Обнаружив, что не может этого сделать, Гарри уже серьезно забеспокоился. У него было такое чувство, словно веки отекли и стали непомерно тяжелыми. Воспоминания о том, как его избила банда Большого Тома, медленно всплыли в голове, распространяя по телу волны паники. Где он сейчас находится? Мог ли Большой Том и другие спрятать его где-нибудь, чтобы дать оправиться, а потом избить снова? Он почти сразу отмел это предположение. Если бы он все еще находился в руках банды Тома, то уж точно не лежал бы в мягкой постели.
Внимание Гарри привлек звук открывающейся двери, и он напряг слух, пытаясь понять, что же все-таки происходит. Он услышал мелодичный звон стекла и шелест бумаги, а затем легкий скрип стула, как будто бы вошедший человек сел. Затем повисла тишина. Молчание все длилось, и Гарри ощутил тревогу. Почему посетитель ничего не говорит? И опять же, почему он должен, если Гарри притворяется спящим?
Гарри напряг отекшие веки, и ему удалось заставить левый глаз чуть приоткрыться. Очертания маленькой комнаты расплывались, но он смог разглядеть большой деревянный стол и ряд картотечных шкафов. За столом сидела невысокая полная женщина с седыми волосами, которая внимательно смотрела на Гарри.
– Я все ждала, когда же ты проснешься, – сказала женщина, наконец-то прервав молчание.
Ее голос был добрым и мягким, гораздо более добрым, чем все голоса, которые он вообще помнил. Женщина встала и подошла к кровати Гарри. Когда она приблизилась, Гарри смог разглядеть, что она одета в форму школьной медсестры. Медсестра пощелкала языком и печально покачала головой:
– И что же заставило тебя выйти из спальни после отбоя и наткнуться на эту банду хулиганов? – спросила она.
– Я... эээ... ну... – пролепетал Гарри.
У него пересохло во рту, а все лицо опухло, что чрезвычайно затрудняло речь. Медсестра терпеливо ждала. Он тяжело сглотнул и начал снова:
– Я дружу с полярной совой, которая живет во дворе. Я удрал из спальни, чтобы повидаться с ней, а потом услышал голоса из-за угла. Это оказались Большой Том и его банда. Кто-то перебросил ему через стену пистолет, Том увидел меня, и я побежал. Он попытался пристрелить меня, но промахнулся. В конце концов, они схватили меня в одном из коридоров и начали бить. А после этого я ничего не помню.
– Хммм... – Медсестра казалась глубоко задумавшейся. – Это сходится с версией событий мистера Стивенса. Хотя, я удивлена, что ты не упомянул, что он тоже там был.
Гарри секунду поколебался, прежде чем ответить:
– Я не хотел доставить ему неприятностей.
Медсестра казалась удовлетворенной этим ответом и кивнула:
– Мои записи показывают, что это уже второй раз, когда тебя избили до потери сознания в Святом Брутсе, это так? – Гарри кивнул. – На этот раз нет проблем с потерей памяти?
– Нет, – ответил Гарри. – Я все еще не могу вспомнить ничего после того лета, когда мне было десять, но последующие события помню нормально.
– Хорошо, – сказала медсестра. – Нам не надо беспокоиться хотя бы об этом. И, как я уверена, ты уже обнаружил, что на этот раз твои травмы куда более серьезны, чем в конце прошлого семестра. Скажи, ты случайно не помнишь, были ли у тебя подобные серьезные повреждения раньше? – Ее голос был очень заинтересованным. Гарри не мог понять, почему. Ведь это был не более чем обычный вопрос о его истории болезни.
– Нет, насколько я помню. А что? – спросил он.
– Ну... Просто учитывая особенности нападавших и то, как долго ты с ними пробыл, прежде чем твой друг, мистер Стивенс, привел помощь, сейчас ты должен быть не здесь.
– Что? Вы имеете в виду, что я должен быть в больнице или где-то еще? – спросил Гарри.
– Нет, мой дорогой, – очень мягко произнесла медсестра. – Я имею в виду, что ты должен быть в морге, – она на миг замолчала, чтобы дать Гарри время на обдумывание информации.
У Гарри голова шла кругом, но он постарался взять себя в руки, и медсестра продолжила:
– У тебя, – она остановилась, чтобы свериться с медицинской картой, которую держала в руках, – семь сломанных ребер, сломана шейная кость, небольшие трещины в правой берцовой кости и левом бедре, плюс еще несколько в плечах, руках и пальцах. Вот почему ты переведен на постельный режим: чтобы не нарушить процесс выздоровления. У тебя также небольшая контузия, сломан нос – снова – а еще несколько совсем незначительных трещин в черепе.
У Гарри закружилась голова. Он и не думал, что можно получить так много переломов одновременно. Судя по всему, пройдет немало времени, прежде чем ему удастся полностью восстановиться. Он понял только небольшую часть объяснений медсестры о его травмах, но одно только это уже звучало крайне паршиво.
– И вы утверждаете, – в конце концов сказал он, – что обычно люди не выживают после таких травм?
Медсестра мягко рассмеялась:
– О, святые небеса! Конечно же, нет, мой дорогой. Я утверждаю, что, хотя нападавших было много, твои повреждения относительно невелики. У тебя даже нет ни одной полностью сломанной кости – там только трещины. Ты должен был бы умереть от черепно-мозговых травм, но вместо этого у тебя только несколько едва заметных трещин в черепе, которые сами собой скоро заживут. У тебя нет даже ни одного выбитого зуба.
– И что вы хотите этим сказать? – спросил Гарри. Он понимал, что суть ее объяснений, должно быть, совершенно прозрачна, но сейчас у него жутко болела голова, а мысли разбегались от лавины только что обрушившейся на него информации.
– Я говорю, что учитывая факты, известные мне о парнях, с которыми ты подрался, а также то, что у них с собой было оружие – пистолет и бейсбольная бита – плюс то, что я слышала от мистера Стивенса и профессора Стиннеса, члена персонала, который в итоге пришел тебе на помощь, твои повреждения должны быть куда более тяжелыми. При нормальных обстоятельствах, любой из тех парней мог бы просто убить человека бейсбольной битой. Вот почему я говорила этой идиотке Дейвис, что самая глупая вещь, которую только можно придумать – это держать у себя в кабинете биту. Она оставила ее за закрытой дверью, как будто бы тут не живет сотня парней, умеющих вскрывать замки отмычкой! – женщина уже перешла на крик, и Гарри задался вопросом, не забыла ли она о его присутствии. – Ей следовало держать при себе перечный баллончик и соляной пистолет, как делают все остальные, но она настаивала, что метод психологического давления более эффективен.
– Но это были ненормальные обстоятельства? – поинтересовался Гарри, улучив в речи медсестры достаточно безопасный для вопроса момент.
– Что? – спросила она.
Однако прежде, чем Гарри успел ответить, женщина заговорила снова:
– Ах, ну да. Это не были нормальные обстоятельства. Аномальным в них был ты. Почему-то даже при том, что эти парни били тебя всем скопом, они не смогли нанести тебе какой бы то ни было непоправимый ущерб. Вы могли и не заметить, мистер Поттер, но вы сделаны из более прочного материала, чем все остальные.
– Как долго я был без сознания? – спросил Гарри. Теперь, когда он понял, что медсестра пыталась до него донести, ему отчаянно захотелось сменить тему разговора. В том, что сказала ему эта женщина, не было никакого смысла: он совсем не чувствовал себя «прочнее» других людей, особенно сейчас, когда лежал здесь, в лазарете, контуженный, избитый и прикованный к постели, с отекшими и не открывающимися глазами.
– Около пятнадцати часов, – ответила она. – И, раз уж мы заговорили о потере сознания: тебе стоит отдохнуть. Я собираюсь ввести тебе немного обезболивающего через капельницу. Один из его побочных эффектов – это сонливость, поэтому оно поможет тебе еще и заснуть. Я вернусь через некоторое время, чтобы проверить твое состояние.
Минуту спустя Гарри почувствовал, как небольшое количество прохладной жидкости вливается в вену через капельницу на его правой руке, а через несколько коротких минут он уже сладко спал.
Гарри сидел за небольшой партой. Прямо перед ним лежал кусок пергамента, а в его правой руке было зажато длинное вороновое перо. Пергамент покрывали слова «Я не должен лгать», написанные темно-красными чернилами. Он начал писать, и на странице снова возникли слова «Я не должен лгать». Он почувствовал саднящую боль c тыльной стороны правой ладони и, бросив на нее взгляд, обнаружил, что слова врезаны в кожу. Его глаза расширились от шока, когда порезы затянулись, но кожа на руке осталась покрасневшей и воспаленной. Комната начала вращаться, очертания смазывались, и в конце концов она полностью исчезла, а Гарри оказался в людном кабаке.
Он осторожно прошелся по помещению, пытаясь отыскать в толпе знакомое лицо. Однако вскоре Гарри начал спешить, каким-то образом чувствуя, что ему просто необходимо кого-то найти, хотя он не имел ни малейшего понятия, кто это мог быть. Гарри уже собирался сдаться в порыве отчаяния, когда подошел к окну и вдруг увидел ее, стоящую снаружи. Он безошибочно узнал в ней ту девушку, которая снилась ему раньше бесчисленное множество раз. Но в этот раз Гарри впервые видел что-то кроме ее лица. Он поспешил к выходу из кабака и выбежал на покрытую снегом улицу, вопреки всему надеясь, что она никуда не исчезла, пока он к ней бежал.
Он оглянулся вокруг и увидел, что девушка стоит рядом с высоким парнем примерно одного с Гарри возраста. Он не был точно уверен, но ему почему-то казалось, что есть что-то очень знакомое в его долговязой фигуре, покрытом веснушками лице и заплатанной мантии. Когда Гарри увидел клок огненно-рыжих волос, торчащий из-под зимней шапки парня, то почувствовал короткую вспышку узнавания. Гарри знал его. Девушку он тоже знал, но после того, как он столько раз видел ее во сне, он не был уверен, знаком ли с ней в реальной жизни, или только видел в своих снах. Направившись к девушке, чтобы получше ее рассмотреть, Гарри заметил, что она ниже его ростом. Хотя это было неудивительно, потому что только немногие девушки его возраста были такими же высокими, как он. Почти не отдавая себе отчета в своих действиях, Гарри протянул руку к вязаной шапке, скрывающей ее волосы. Как только его рука прикоснулась к шапке, лицо девушки начало исчезать. Она рассмеялась, а в ее карих глазах заплясали веселые искорки. А потом девушка исчезла.
* * *
Первая вещь, которую заметил Гарри, как только проснулся и его голова полностью прояснилась – это то, что отек век значительно спал. Ему потребовалось только небольшое усилие, чтобы открыть глаза, хотя разглядеть что-либо без очков было все еще трудно. Не то чтобы в лазарете было на что посмотреть, но если Гарри проводил много времени без очков, у него начинала болеть голова.
Уже через четверть часа после пробуждения Гарри услышал скрип открывающейся двери и приготовился поприветствовать медсестру, которая, должно быть, в очередной раз пришла его проведать. Но вместо этого он увидел выглядывающего из-за угла Тайлера.
– Ну наконец-то ты проснулся, – сказал Тайлер, присаживаясь рядом с кроватью. – Я сегодня уже три раза приходил, а ты даже не пошевелился.
Гарри слабо улыбнулся:
– Извини. Они накачали меня этими проклятыми обезболивающими. Что произошло?
– Ты провел здесь неделю, – ответил Тайлер.
– Неделю?! – воскликнул Гарри. – Я думал, только день!
Тайлер покачал головой:
– Прошла неделя. Они выставили отсюда Большого Тома и Ллойда Ходжеса – за нападение на человека со смертельно опасным оружием их отправили в тюрьму для несовершеннолетних преступников с повышенным уровнем безопасности. Но остальная часть банды по-прежнему здесь. Я слышал, они не собираются возвращать тебя в общую спальню. Считают, что это для тебя слишком опасно. Так что как только ты выпишешься отсюда, тебя отправят жить в отдельную комнату, для твоей же собственной безопасности.
– Для моей... – начал Гарри. Он был в ярости. Как они смеют так с ним поступать? Они собираются запирать его на ночь. Почему бы лучше не запирать тех, кто пытался его убить?
– Я знаю, Гарри, – успокаивающе сказал Тайлер. – Звучит невероятно погано, но мы ничего не сможем сделать. Но все не так плохо. Ты и в самом деле быстро идешь на поправку. Мадам Ганновер, медсестра, говорит, что тебя выпишут на следующей неделе, хотя обычно травмы вроде твоих лечат не меньше месяца. Она была очень впечатлена твоей генетикой. Хотя знаешь, что я думаю?
– И что же? – спросил Гарри. Уголки его губ чуть изогнулись в легкой усмешке. – Ты думаешь, что я так быстро выздоравливаю благодаря волшебству?
Тайлер усмехнулся:
– Ты все-таки согласен с этим, не так ли? Я видел, как ты остановил те пули. Ты не можешь больше этого отрицать.
Гарри закрыл глаза и откинулся на подушку.
– Нет, не могу. Как бы я хотел вернуть свои очки, – вдруг сказал он. – Без них меня постоянно донимают эти кошмарные головные боли.
– Они у меня с собой, – сказал Тайлер. Гарри открыл глаза и увидел, что его друг протягивает ему сломанную и покореженную металлическую оправу с несколькими осколками линз. – От них не много осталось, но я подумал, что ты не захотел бы, чтобы их выбросили. Хотя я не представляю, что ты будешь с ними делать.
Гарри слегка улыбнулся:
– Ты забыл, что сам говорил мне, Тайлер: я же ведьмак. Или как там называются ведьмы мужского пола?
Осторожно, чтобы не шевелить все еще загипсованной рукой, Гарри вытянул указательный палец правой руки на искореженные остатки своих очков и прошептал:
– Ассио!
Тайлер разинул рот от удивления, когда погнутая оправа и разбитые линзы вылетели из его рук, подлетели к изголовью кровати и застыли в воздухе прямо перед вытянутым пальцем Гарри.
Легко коснувшись проволочной оправы, Гарри прошептал:
– Репаро.
Очки тут же снова стали целыми.
– Чтоб мне провалиться! – прошептал Тайлер. – Когда ты этому научился?
Гарри пожал плечами:
– В последнее время я видел много снов и уделял особое внимание всему волшебству, которое там встречалось. Пока что единственная вещь, которая у меня не получилась – это улететь на той метле, когда Том со своей бандой швыряли в меня булыжниками. Я точно не знаю, почему это тогда не сработало, но... – он умолк на полуслове. – В любом случае, вот еще кое-что, – Гарри взмахнул рукой с вытянутым указательным пальцем в сторону очков и сказал: – Вингардиум Левиоса!
Очки поднялись в воздух и, повинуясь движению пальца Гарри, приземлились ему на переносицу.
– Класс! – прошептал Тайлер.
* * *
Прошло два дня, прежде чем мадам Ганновер заметила на Гарри его очки. Когда она спросила его об этом, он ответил, что очки ему прислал дядя, а Тайлер принес их в лазарет. Судя по всему, этот ответ удовлетворил любопытство медсестры, но ее подозрительность заставила Гарри снова задуматься об использовании магии. Он не хотел, чтобы кто-нибудь прознал о его новоприобретенных способностях. Тайлер был даже более взбудоражен открывающимися возможностями, чем сам Гарри. Но Гарри был не настолько наивен, чтобы считать, что и другие разделят энтузиазм Тайлера. Он помнил урок об охотниках на ведьм и инквизиторских кострах в начальной школе, и у него не было ни малейшего желания узнать об этом подробнее, испытав все на собственной шкуре.
Когда с его правой руки наконец-то сняли гипс, Гарри уставился на слабую линию белесых шрамов, пересекающую тыльную сторону ладони. Впервые он заметил их еще летом, когда целыми днями сидел на скале и смотрел в море. В то время они казались чем-то несущественным, своеобразным напоминанием о каких-то забытых драках, но теперь, как только он поднес руку ближе к глазам, его сердце забилось чаще. С такого близкого расстояния становилось совершенно очевидно, что эти шрамы были получены не в драке, потому что они сливались в очень разборчивые слова. «Я не должен лгать».
Гарри резко вздохнул, когда его мысли вернулись к прошлому, к тому сну об остром вороновом пере. Как он получил те шрамы? Могли ли ему присниться реально происходившие вещи? Но это было невозможно; перья не вспарывают кожу на руке, как по волшебству, когда вы пишите. Как по волшебству? А могли ли его причислить к «подросткам с неискоренимыми криминальными наклонностями» за то, что он был патологическим лгуном, на что столь явно намекало его наказание? С каждым днем у него все прибывало вопросов, но дать Гарри ответы на них было решительно некому.
К тому времени, как Гарри выписали из лазарета, стояла уже середина ноября. Весь двор покрылся тонким слоем снега, а в школьных коридорах стало сыро и холодно. Когда Гарри не находился в классе или столовой, его запирали в маленькой комнатушке, которую обычно использовали в качестве изолятора. Теперь у Гарри даже не было возможности побыть во дворе с Тайлером и Вьюгой, поэтому он часами сидел на каменном полу и пытался восполнить уроки, которые пропустил, пока лежал в лазарете.
– Ну ладно, – пробормотал Гарри самому себе, прочитав «Юлия Цезаря» Шекспира для урока мадам Дейвис. Немного подумав, он набросал заголовок своего сочинения: «Иды марта и безрассудство веры в пророчества».
Ко времени отхода ко сну Гарри успел закончить свое сочинение. Оставив карандаш и книгу лежать на полу, он прижался ухом к двери, чтобы проверить, никого ли нет в коридоре. Не услышав ни звука, он взялся дверную ручку и прошептал:
– Алохомора.
Щелкнул замок, Гарри быстро преодолел затемненный коридор и поднялся по каменной лестнице, ведущей к главному входу в школу. Осторожно выглянув из-за угла, чтобы убедиться, что путь свободен, он выскользнул во двор.
Было невероятно приятно снова вдохнуть свежий воздух, и Гарри несколько минут просто стоял на покрытой снегом траве и наслаждался морозным воздухом. Его внимание привлекло громкое уханье, и, задрав голову верх, мальчик увидел снижающуюся Вьюгу. Он вытянул вперед левую руку, и сова осторожно приземлилась на его недавно вылеченное предплечье. Сейчас птица показалась Гарри тяжелее, чем он помнил, и мальчик едва ее не уронил.
– Тпру, девочка! – сказал Гарри. – Мадам Ганновер сказала, что должно пройти некоторое время, прежде чем мои силы окончательно восстановятся. Думаю, она была права. Может, ты сегодня просто посидишь на какой-нибудь невысокой ветке?
Вьюга нежно ущипнула его клювом и перелетела на ветку, находившуюся на уровне его глаз.
Гарри глубоко вздохнул, а затем повернулся к своей пернатой подруге и сказал:
– Итак, Тайлер продолжает уверять меня, что я волшебник. – Вьюга вскинула голову, не отрывая от него пристального взгляда. Гарри неверяще рассмеялся. – Вообще-то, я думаю, что верю ему. Возможно, я и в самом деле «ненормальный», как всегда говорил дядя Вернон. Но знаешь что, Вьюга? Если я собираюсь стать ненормальным, то я стану самым лучшим ненормальным, каким только смогу, – сова захлопала крыльями и одобрительно заухала, вызвав у Гарри улыбку. – Мне просто надо найти способ вспомнить все те вещи, которые я когда-то знал, но забыл. Но между тем, думаю, мне не повредит немного практики.
Гарри быстро навалил небольшую гору снежков и следующие полчаса провел, призывая, отталкивая и левитируя их. Когда холод ночного воздуха начал подбираться к нему, мальчик обстрелял снежками наружную стену и направился обратно в школу. Только благополучно добравшись до своей комнатушки, Гарри понял, что ему необходим ключ, чтобы опять запереть дверь.
– Как я мог оказаться таким идиотом? – пробормотал он, опускаясь на каменный пол. Теперь он не мог спать. Что, если оставшиеся члены банды Большого Тома заявятся к нему? С незапертой дверью он становился чрезвычайно легкой добычей.
На следующее утро Гарри был вырван из полудремы звуком открывающейся двери. Он тут же поднял руку, готовясь вызвать щит или заставить незваного гостя вылететь в коридор, смотря по обстоятельствам. Но когда он вышел наружу, оказалось, что ничего такого не требуется. Там оказался всего лишь утренний охранник, пришедший, чтобы отпереть дверь.
– Кто открыл тебе дверь? – требовательно спросил охранник. Он был невысоким мужчиной с широкими плечами, похожий на военного. Его грубый голос идеально сочетался с внешним видом.
– Что? – спросил Гарри. – Эээ... Вы сами, только что.
Он знал, что эта фраза звучит страшно неубедительно, а когда Гарри произнес ее вслух, то понял, что она просто абсурдна. Разумеется, охранник знал, что дверь была открыта. Гарри почувствовал, что его ладони вспотели, и постарался принять невозмутимый вид.
– Не играй со мной, мальчик, – пролаял охранник. – Тебе известно, кто открыл дверь, и ты назовешь мне его имя!
Нервозность Гарри возросла, но одновременно он почувствовал укол злости. Кем воображает себя этот человек, споря с ним и выдвигая подобные обвинения? Его упреки были справедливы, но все же... их могло и не быть.
– Ой, я и забыл, – сказал Гарри, удостоверившись, что сарказм в его голосе более чем очевиден, – ночной охранник дал мне ключ, и я открыл дверь, чтобы убедиться, что у тех парней, которые хотят меня убить, не будет трудностей с попаданием внутрь. Вы же знаете, почему я здесь, правильно?
Охранник колебался. Был ли он шокирован реакцией Гарри, или же усмотрел логику в его яростной вспышке, Гарри так и не понял, но охранник коротко кивнул и направился обратно в коридор.
* * *
Положив свое сочинение на заднюю парту в классе литературы, Гарри осторожно приблизился к столу мадам Дейвис. Он знал, что она недолюбливает его с первого же дня занятий, когда подумала, что его ответ на вопрос – это попытка ее высмеять. Эта неприязнь только возросла, когда мадам Дейвис запретили приносить в школу любимую бейсбольную биту, которой Ллойд Ходжес избил Гарри до потери сознания. Гарри недоумевал, почему она ведет себя так, словно это он виноват в случившемся. Но отрицать то, что ее неприязнь только возросла после возвращения Гарри из лазарета, было просто невозможно. Может быть, она вела себя так, потому что чувствовала себя виноватой.
– Мадам Дейвис? – позвал Гарри.
– В чем дело, мистер Поттер? – раздраженно спросила она.
– Я хотел узнать, у вас случайно нет латинского словаря?
Глаза мадам Дейвис подозрительно сузились.
– Зачем? – спросила она.
Гарри пожал плечами:
– Мне просто нужно посмотреть одно латинское слово для сочинения по истории, – ответил он заранее приготовленную ложь.
Все с тем же подозрительным взглядом, Мадам Дейвис достала увесистую книгу с полки под письменным столом и протянула ему. Она пристально наблюдала за Гарри все время, пока он искал глагол «закрывать» и записывал его латинский перевод: Обфирмо. Затем, стараясь закончить побыстрее, Гарри вернулся к латинской части книги, нашел слово Обфирмо и записал английский перевод: «запирать ключом, запирать на засов, закрывать, застегивать». Затем он положил клочок бумаги с записями в карман и вернул книгу мадам Дейвис, которая все еще не отрывала от него пристального взгляда. Разумеется, ему было все равно. Как она смогла бы узнать, для чего ему на самом деле понадобилось это латинское слово?
– Вам лучше идти, Поттер, – сказала мадам Дейвис. – Я не хочу, чтобы вы оправдывались в своем опоздании на урок тем, что я вас задержала.
– Да, мадам, – сказал Гарри, поспешно собирая книги и выходя из класса.
В тот вечер, по дороге на обед, Гарри сделал крюк, чтобы занести книги в свою «личную комнату», как любил называть ее персонал школы. «Личная комната, как смешно!» – подумал Гарри. – «Больше похоже на карцер». Положив книги, он повернулся к закрытой двери и сделал глубокий вдох, извлекая из кармана помятую бумажку.
– Обфирмо, – прошептал он самому себе. – Предполагается, что латынь – это язык волшебников, ведь так?
Положив ладонь на ручку двери, он слегка повернул ее, чтобы убедиться, что дверь не заперта. Так оно и было. Закрыв глаза для концентрации, Гарри сказал твердым голосом:
– Обфирмо.
Раздался тихий щелчок. Он подергал дверную ручку, но она не поворачивалась. Гарри улыбнулся, прошептал отпирающее заклинание и направился на обед. Сегодня ночью он снова навестит Вьюгу.
Зайдя в столовую, Гарри поспешил к месту, где сидел Тайлер. Они принялись есть неподдающуюся определению зеленую массу, шепотом договариваясь встретиться во дворе после отбоя. С трудом проглотив столько «еды», сколько смог, Гарри пошел обратно в свою комнату, где приступил к упражнениям. Две недели неподвижного лежания на кровати привели к атрофии мышц, и мадам Ганновер в категоричной форме заявила, что ему надо делать упражнения каждый вечер. Он делал приседания, прыжки, поднимал ноги, а затем примерно двадцать минут бегал трусцой по периметру комнаты. Под конец пробежки у него так закружилась голова, что его стошнило прямо посреди комнаты. Почти рефлекторно, он взмахнул рукой по направлению к мерзкой луже и произнес:
– Эванеско.
Лужа бесследно испарилась, а Гарри был приятно удивлен своими способностями и мысленно отметил, что надо запомнить это заклинание.
Закончив зарядку и уроки, он надел пальто, открыл дверь своей комнатушки и прокрался по коридорам к выходу. Тайлер уже ждал его у дерева Вьюги.
– Чем хочешь заняться сегодня? – спросил Тайлер.
– Тренироваться, – просто ответил Гарри. – Я подозреваю, что на меня все еще могут напасть, так что мне лучше выяснить, как можно использовать магию в драке. Начинай лепить снежки.
Тайлер усмехнулся и присел на колени, чтобы слепить горку крепких круглых снежков. Гарри укрылся за одним из деревьев и вскоре, используя комбинацию призывающих и отталкивающих заклинаний, сделал большую кучу своих собственных снежков.
Сконцентрировавшись на изготовлении последнего снежка, Гарри не заметил, как ему в затылок полетел в высшей степени плотный комок снега. Он развернулся, уклонился от следующего броска Тайлера и сумел рявкнуть: «Абиго!» одному из своих собственных снежков. Снежок полетел в Тайлера, но тот с легкостью отбил его.
– Тебе следует придумать что-нибудь получше, Гарри! – насмешливо сказал Тайлер, бросая очередной снежок.
На этот раз Гарри был готов, поэтому лишь сказал спокойным голосом:
– Протего, – и снежок Тайлера, ударившись в невидимый барьер в нескольких шагах от Гарри, упал на землю.
– Абиго! – прошептал Гарри, на этот раз направляя снежок рукой вместо того, чтобы просто бросить его. Тайлер увернулся влево, но Гарри заставил снежок сменить направление, так что он врезался Тайлеру в грудь.
– Уже лучше! – воскликнул тот, ухмыляясь и стряхивая с пальто снег.
Еще минут двадцать они продолжали свое шутливое сражение, а затем Тайлер запросил перемирия.
– После того первого снежка я в тебя ни разу не попал, – жаловался он с широкой ухмылкой. – А ты с тех пор ни разу не промахнулся. Я промок до нитки, пойдем в школу.
Гарри кивнул в знак согласия.
– Спасибо, что помог попрактиковаться, – сказал он.
– Обращайся в любое время, – ответил Тайлер. – Я на тебя обиделся, но было очень весело.
Всю последнюю неделю перед Рождественскими каникулами Гарри был чрезвычайно занят: он проводил все свое свободное время, стараясь нагнать пропущенные уроки, а вечера были посвящены тренировкам. Каждый день после отбоя они с Тайлером удирали во двор, чтобы навестить Вьюгу и улучшить магические навыки Гарри. Впервые с тех пор, как Гарри попал в школу Святого Брутса, он начал чувствовать, что действительно занимается чем-то стоящим.
Странно, но Гарри обнаружил, что с нетерпением ждет Рождественских каникул, которые проведет с тетей, дядей и кузеном. Это вовсе не означало, что он неожиданно обнаружил в себе чувство привязанности к ним или что-то вроде того; он просто с нетерпением ждал стряпни тети Петуньи. Даже если Дадли все еще сидел на диете, обеды Дурслей никогда не станут настолько отвратительными, как еда в столовой Святого Брутса.
Разумеется, одной из отрицательных сторон возвращения к Дурслям на каникулы станет отсутствие возможности попрактиковаться в магии. Его чулан под лестницей был слишком тесным для этого. А он был не настолько туп, чтобы дать знать своим тете и дяде, что их самые страшные кошмары о том, что он ненормальный, в полной мере воплотились в жизнь. «Лучше подождать того момента, когда мне уже не придется туда возвращаться», – подумал Гарри. – «А потом я превращу их в жаб и уйду навсегда».