Глава 3
> «Когда дитя перестаёт быть ребёнком? Когда берёт в руки оружие? Когда теряет смех? Нет. Когда в его сердце поселяются чужие голоса — и он начинает слушать их.»
— из фрагментов «Книги Вечных», раздел «Наследники».*
Глава III
Тени в зеркале
Сначала всё было мелочью.
Гарри стал аккуратнее держать перо. Его почерк, раньше неровный, будто выцарапанный, теперь обрёл плавность, как будто сама рука знала, как выводить буквы древнего стиля. Гермиона однажды заметила это и удивилась:
— Ты что, тренировался писать?
Гарри пожал плечами. Он не тренировался. Просто так выходило.
На уроках он начал держать палочку чуть иначе — не как мальчишка, копирующий движения учителей, а как тот, кто чувствует её вес и силу. Словно палочка сама подстраивалась к его руке.
Его шаг стал тише, осанка ровнее. Даже в зеркале он начал видеть другого себя: в глазах отражалась какая-то глубина, чуждая прежнему Поттеру.
Ученики это замечали.
— Поттер, ты стал… другим, — однажды пробормотал Невилл, когда Гарри помог ему с заклинанием. — Даже голос у тебя звучит… увереннее.
Гермиона, наоборот, напряглась. Она чувствовала холод в его словах. Иногда он мог язвительно заметить про «грязную кровь», и хотя говорил это без ярости, её сердце сжималось.
Рон же хмурился всё чаще. Для него перемены Гарри были похожи на предательство — будто друг отдалялся, становился чужим.
А Драко Малфой смотрел на него с новым интересом. В его взгляде не было прежнего презрения. Скорее — признание равного. И Гарри это нравилось
Ночи стали другими.
Хель приходила к нему чаще всех. Иногда он видел её в образе молодой женщины с белыми косами, иногда — как крылатую фигуру в плаще из инея. Она гладила его волосы, нашёптывала слова утешения:
— Ты не обязан быть их оружием. Ты — наш сын.
Соран являлся реже. Но когда он приходил, Гарри ощущал холод до костей. Бог тьмы учил его простым вещам: держать в руке силу, не позволять эмоциям затмевать разум.
— Магия — это порядок. Или хаос. Ты должен выбирать, — говорил он. — Но никогда не отдавай себя полностью ни тому, ни другому.
Хронос приходил неожиданно. Однажды Гарри увидел его сидящим на подоконнике своей спальни, играющим с песочными часами. Бог времени рассказывал истории — о падении Атлантиды, о маге, который пытался остановить время и растворился в его потоке, о пророчествах, которые менялись в зависимости от выбора человека.
— Помни, мальчик, — сказал он однажды, подбрасывая золотую монету, — время всегда даёт второй шанс. Но не каждому.
Всё изменилось на уроке Защиты от тёмных искусств.
Профессор попросил студентов разбиться по парам для тренировочной дуэли. Гарри вышел против Малфоя. Раньше он бы напрягся, боялся опозориться. Но сейчас… он смотрел на Драко спокойным, холодным взглядом.
— Готов, Поттер? — усмехнулся Малфой.
— Всегда, — тихо ответил Гарри.
Заклинания вспыхнули. «Экспеллиармус!» — палочка Драко вырвалась вперёд. Гарри поднял щит, но сделал это иначе — не механическим движением, а так, как учил его во сне Соран: не палочка защищает мага, а маг укрывает себя щитом силы. Барьер возник мгновенно, плотный, почти осязаемый.
Ученики ахнули. Даже профессор замер.
— Что это?.. — прошептал Драко, ощутив сопротивление щита.
Гарри сам не знал. Но в груди ощущал чужую силу, холодное одобрение. Хель шепнула в его сознании: «Хорошо, дитя. Но осторожнее…»
Барьер исчез так же быстро, как появился. Но ученики успели увидеть.
И с этого дня в Хогвартсе пошли слухи: Поттер владеет какой-то неизвестной магией.
Ночью, когда Гарри сидел у окна в Гриффиндорской башне, он вдруг ощутил жгучую боль в шраме. Но она была иной, чем прежде. Не просто боль — это был взгляд. Кто-то смотрел на него через эту связь.
И там, в глубине, Гарри почувствовал чужое любопытство. Холодное, расчётливое. Почти знакомое.
— Ты изменился, мальчик… — шёпот Тома Риддла коснулся его разума.
Гарри сжал кулаки. Впервые он не испугался. Он ответил мысленно:
— И это только начало.