Чистокровный

     Гарри осторожно, чтобы не задеть пациентов, которые не могли его видеть под мантией-невидимкой, шёл по коридору больницы св.Мунго. Так позорно засыпаться на первом задержании, на которое сам напросился! В Африке он был постоянно начеку, а дома расслабился. Гарри возглавлял Подразделение по борьбе с терроризмом при Аврорате. Кроме него в подразделении пока никого не было. Прошло больше трёх недель, как они вернулись из командировки. На следующий день после возвращения, сова, утром отправленная Драко, вернулась обратно с его же письмом. Драко не пожелал отвечать. Сова вернулась с письмом и на второй, и на третий день. Драко ещё не остыл. Тридцать первого июля Гарри хотел отметить день рождения у себя дома, но друзья устроили ему закрытую вечеринку в ресторане, где собрались почти все одноклассники, отряд стажёров и переводчики. На следующий день Рон и Гермиона уехали отдыхать в Италию, Невилл и Джинни — во Францию. Постепенно почти все ребята из отряда разъехались отдыхать. В Лондоне остался только Майкл Корнер — они с Аньян готовились к свадьбе.

      Гарри забросал Малфоя совами — он посылал от одной до трёх сов в день. Все, как одна, возвращались назад с его же письмами. Малфой дулся и отвечать не спешил. Гарри один уезжать в отпуск не хотел. Он сходил в Отдел тайн и отдал им воспоминания, как запер свою комнату в палатке. Он не знал, чем ещё заняться. Поэтому в понедельник четвертого августа Гарри пришёл к Робардсу и потребовал работу. Когда начальник Аврората понял, что прогнать Гарри в отпуск не получится, то велел ему приходить завтра. Во вторник они вместе пошли к министру Шеклботу. Видимо Гавейн и Кингсли уже всё обсудили заранее и Гарри назначили командиром Подразделения по борьбе с терроризмом. Такого подразделения в Аврорате раньше не было, а современная обстановка этого требовала. Гарри получил достаточный опыт в Африке для того, чтобы возглавить подразделение. До сентября ему поручили подобрать людей в подразделение, разработать Устав, сформировать материально-техническую базу.
      За две недели он утвердил Устав подразделения в Министерстве, его состав в Аврорате, оформил запросы на артефакты в Отдел тайн, дал пару интервью в газеты. Пока ему не выделили свой кабинет, он сидел в общем зале с другими рядовыми сотрудниками Аврората. Он подружился с невыразимцами, они показали ему интересные новинки, и обещали удовлетворить все запросы по артефактам. В своё подразделение он хотел взять ребят, с которыми проходил стажировку. Но для пущей уверенности попросил у невыразимцев думосбор и детально просмотрел последний бой. И решил отказаться от Пикса, он убедился, что помощника бокора, которого Пикс убил при попытке к бегству, можно было взять живым. Слишком вспыльчивый характер и чрезмерная агрессивность Пикса помешали бы им в подразделении.
Завершив организационные вопросы, Гарри отправился в командировку в Африку с невыразимцами. Он помог им пройти на скрытую территорию бокора и развернуть там свой лагерь. Изнутри они должны были изучить чары, прячущие убежище бокора и снять их. Гарри с помощью змей отметил по периметру границу, за которой скрывалось поместье Оконво, ведь перейдя эту границу, невыразимцы не смогут вернуться назад без него.
      Через три дня Гарри вернулся в Аврорат. Ему хотелось настоящего дела. Поэтому, для приобретения опыта, он напросился взять его на задержание ведьмы, на которую поступила жалоба от соседей, что она варит запрещённые зелья.
      Ему велели самому в дом не соваться, а стоять во дворе у калитки. Во дворе дома у ведьмы росло много экзотических растений, которые хозяйка дома скорей всего использовала в зельеделии. Гарри привлекла лиана, он видел много лиан в Африке, но не ожидал увидеть подобное растение в Британии. Лиана не была похожа на виденные им в Африке, она вся была усыпана жёлтыми шарообразными соцветиями, на стеблях было множество крючков, похожих на звериные когти. Из дома вышла молодая женщина, Гарри решил, что это дочь ведьмы, и вежливо предложил ей вернуться в дом. Вместо ответа женщина что-то прошипела, и Гарри повис над землей, подхваченный когтями лианы, которые вцепились в мантию и подняли в его воздух. Гарри пару раз дёрнулся, но острые крючки держали крепко. Ведьма быстро удалялась, Гарри прекратил вырываться и обездвижил ведьму, послав в неё заклинание Петрификус Тоталус, а потом позвал на помощь. Гарри сам освободился от мантии, спрыгнул на землю, оставшись в мундире. Выбежавшие из дома авроры, увидев его, стали смеяться. Гарри не мог понять причину их заливистого смеха. Да, он расслабился, попал в силки лианы, но он же и задержал ведьму, которую они упустили. Руководитель операции велел весельчакам отправить ведьму в Аврорат, и обещал аврорам вечером провести «разбор полётов». Сам направил на Гарри палочку и произнёс: «Фините Инкантатем», а потом посоветовал сходить в клинику св.Мунго. Под его взглядом Гарри схватился за голову, на голове он нащупал нечто инородное, мягкое и пушистое, но смахнуть это не смог. Он аппарировал домой. Дома в зеркале он увидел у себя под носом длинные белые кошачьи усы, а на голове рыжие треугольные уши — причину смеха авроров. Надев мантию-невидимку, Гарри отправился в клинику.
      По описанию лианы, которое дал Гарри, колдомедик определил, что его подцепила лиана Ункария Томентоза (кошачий коготь), которая водится на Перуанском нагорье и в бассейне реки Амазонка. Кошачий коготь обладает многими лечебными свойствами. Цветёт лиана редко и пыльца Ункарии волшебная, еще плохо изученная. Когда он дёргался, на голову Гарри попала пыльца, вкупе с заклинанием ведьмы, это вызвало появление кошачьих ушей и усов. Ему ещё повезло, что у него не появился хвост и не отрасли кошачьи когти. Колдомедик дал ему зелье и обещал, что через день уши и усы исчезнут.
      Выходя от колдомедика, Гарри накинул мантию-невидимку и пошёл в каминный зал, прижимаясь к стенке, чтобы никого не задеть. Впереди себя он увидел Малфоя с ребёнком на руках. Гарри встревожился — с малышом что-то случилось, он заболел? Гарри пошёл за Малфоем. Из последней командировки Гарри не писал Драко писем. Вернувшись, он не стал посылать Драко сову. Малфой привык каждый день получать письма от Гарри, где он просит, приказывает, угрожает, умоляет встретиться и поговорить. Пусть даже Драко не читает письма, то всё равно догадывается, о чём речь. Перестав получать письма, Драко наверняка забеспокоился, не случилось ли с ним что-нибудь или, что Гарри охладел к нему, или хотя бы удивился, ну хоть какие-то эмоции испытал. После небольшого перерыва он собирался прийти к Драко домой, возможно, после смены тактики он не получит по морде и они смогут поговорить. Но если ребёнок заболел, то, конечно, Драко сейчас не до Гарри.
      Малфой поднялся на второй этаж и остановился перед аптекой. Гарри в стороне наблюдал, как тот вытащил из сумки, повешенной через плечо, кошель и пересчитал деньги. Незаметно проскользнув за Драко в аптеку, Гарри остался у входа. В помещении аптеки посетителей не было. Драко протянул рецепт грузноватой аптекарше лет сорока и попросил:
      — Ещё противорвотное для взрослых, пожалуйста.
      — Зелье для десён, — прочитала аптекарша рецепт. — Зубки режутся? — участливо спросила она.
      — Да, уже седьмой зубик, — горделиво ответил Малфой.
      — Детям до года зелья выдаём бесплатно, — сказала аптекарша, поставив на стойку флакон с зельем.
      — Нам будет год через два дня, — смущённо сказал Малфой.
      Аптекарша положила рядом с зельем какое-то яркое кольцо с цветными шариками.
      — А это подарок на первый день рождения — кольцо для прорезывания зубов.
      — Большое спасибо, — ответил Драко.

      — Вы хотели ещё противорвотное зелье. Пять галеонов девять сиклей восемнадцать канатов.
      — Сколько? — вырвалось у Драко, — пять с половиной галеонов?
      — Оно с приятной отдушкой, чтобы не противно было пить.
      — А попроще нет? Противное старинное средство за десять сиклей.
      — Увы, сейчас нет, может в следующем месяце поступит. Будете брать?
      — Спасибо, не надо, — удручённо сказал Драко и повернулся к выходу.
      — А зелье для малыша? — напомнила аптекарша.
      — О, спасибо, — снова развернулся Драко.
      Аптекарша подала ему свёрток. Драко положил его в сумку, и прежде, чем уйти, обратился к сыну:
      — Джимми, скажи тёте «до свидания».
      Он взял ручку ребёнка за предплечье и помахал ей, приговаривая:
      — Бай-бай.
      — Счастливо, Джимми, — ответила аптекарша.
      Драко вышел из аптеки, Гарри пошёл за ним. Он не мог понять, что происходит, неужели всё так плохо, у Малфоя нет несчастных пяти галеонов на зелье?
      Драко спустился на первый этаж, у выхода он задержался возле доски объявлений, изучая объявления в разделе «Требуются». Когда Драко отошёл от доски, Гарри встал на его место. В этом разделе было только два объявления, в одном искали специалиста по лечению ранений от экзотических существ. Понятно, что не оно заинтересовало Драко. «В больницу святого Мунго требуется санитар, на неполный рабочий день, желательно сквиб. Обращаться к старшей сестре-хозяйке», — гласило второе объявление. Но Драко не сквиб, это тоже не для него.
      Гарри обернулся — Драко выходил из больницы. У дверей было много народа, и Гарри задержался, пока всех пропустил. Выскочив наружу, он подумал, что потерял Драко, но потом заметил его на боковой дорожке, ведущей в сад при больнице. Гарри поспешил за ним. Драко прошёл по дорожке мимо скамеек, на которых сидели больные и их родственники, к детской площадке. На ней никого не было. Драко посадил Джимми на деревянного единорога, который стал плавно раскачиваться, как только ребёнок вцепился в ручки по бокам скакуна. Драко сел на скамейку напротив, сбросил сумку с плеча и устало вытянул ноги, подставляя лицо жаркому августовскому солнцу.
      Гарри не сводил глаз с довольного ребёнка. Впервые он мог его разглядеть. Широко распахнутые лучистые глаза, топорщащиеся тёмные волосики, пухлые розовые губки — да, такой прекрасный ребёнок мог родиться только у красавца Малфоя и чистокровного мага. Гарри вздохнул. А в какую красивую мантию одел его Драко — сиреневую с золотистыми снитчами. Гарри посмотрел на Малфоя, тот должен был с умильной улыбкой любоваться сыном. Но Драко был погружен в какие-то свои думы, хмуря брови.Безумно хотелось потрогать эти светлые шелковистые волосы, распустить хвост, разгладить складку между бровями и целовать, целовать, целовать…
      Джимми слез с единорога, нетвердыми шагами подошёл к отцу и вцепился в его ноги. Драко подхватил ребёнка и посадил к себе на колени. Он стал рассказывать сыну, что папе надо посоветоваться с тётей Панси, и они сейчас пойдут к тёте Панси в гости. Джимми стал ему вторить, лопоча: «Па-си-па, па-ни-па». Драко поцеловал сына в тёмную макушку и задумался. Джимми продолжал лепетать.
      Гарри неслышно подошёл и осторожно сел на краешек скамейки. Через минуту Драко словно что-то почувствовал и стал оглядываться по сторонам, потом принюхался.
      — Поттер? — спросил он.
      Гарри откинул капюшон, открывая лицо. Джимми замолкнул, увидев парящую голову в воздухе.
      — Какой не совсем приятный сюрприз! Никак надеешься заработать очередную медаль, выслеживая, не использует ли злостный рецидивист Малфой запрещённые заклинания, чтобы подтереть попку сыну? Ну как, успешно служба продвигается, а, бравый аврор Поттер? — презрительно спросил Драко. — И что это за произведение анималистического искусства у тебя на голове?
      Гарри смутился.
      — Я не выслеживал тебя, Драко. Вот на задании подцепил эту фигню, пошёл лечиться, и случайно тебя увидел, — ответил Гарри, снимая мантию-невидимку полностью.
      Драко как-то побледнел. Гарри даже показалось, что лицо у Драко стало зеленоватым. Драко подхватил сына подмышки и сунул ребёнка Гарри:
      — Подержи.
      Драко вскочил и, зажимая рот, бросился за скамейку в кусты. Гарри поставил мальчика себе на колени, внимательно вглядываясь в детское личико. Гарри слышал, как Драко рвало. Характерные звуки перемежались проклятиями в его адрес. Джимми безмятежно перебирал ножками в сандаликах на его коленях и тянулся ручками к его голове, пытаясь схватить за кошачьи усы.
      Драко вроде замолк.
      — Драко, у него глаза, — неуверенно сказал Гарри.
      — Какая наблюдательность, ты — настоящий аврор! У детей, к твоему сведенью, тоже есть глаза, как и у тебя, — съязвил Драко, подходя к ним.
      — Они зелёные…
      — Есть в кого, — ответил Драко, забирая ребёнка.
      Джимми захныкал.
      — Можно подумать только у меня… — начал Гарри, но Драко его не слушал, проверяя внутреннюю сторону подгузника у ребёнка.
      — Пора менять, дружок.
      Драко посадил Джимми на скамейку и расстегнул сумку. Тут он снова позеленел.
      — Поттер, пожалуйста, поменяй ему подгузник, всё в сумке, — попросил Драко и побежал в кусты. Там его снова вывернуло.
      Гарри никогда в жизни не менял подгузники. Но авроров учили оказывать первую медицинскую помощь. Поменять подгузник ведь не сложнее, чем вправлять вывихи и уничтожать Тёмных Лордов. Гарри вытащил из сумки пелёнку, цветной подгузник, расстелил их на скамейке, потом приподнял детскую мантию до груди и взмахом палочки уничтожил мокрый подгузник. Драко всё ещё рвало. Чем же он так сильно отравился? Заклинанием Гарри очистил и высушил кожу малыша и положил ребёнка спинкой на пелёнку. Джимми развеселился и норовил схватить его за кошачьи уши. Гарри приподнял ножки ребёнка и расправил под ним подгузник, положил на него мальчика и ловко продев между ножками переднюю часть подгузника, расправил её на животике. На подгузнике он обнаружил ряд кнопок и застегнул его. Проверив плотность прилегания, Гарри остался доволен собой, оказывается, он — великолепная нянька. Поставил Джимми на ноги и поправил мантию. Джимми всё-таки схватил его за ухо, было чувствительно, неужели там есть нервные окончания? Гарри поднял голову, ухо с трудом выскользнуло из цепких пальчиков ребёнка. Джимми засмеялся. Гарри свернул пелёнку. Подошёл Драко.

      — Отравился чем-то?
      Драко кивнул.
      — Ты ведь не убрал за собой? — спросил его Гарри.
      — Извини, привык экономить заклинания.
      Гарри поднял палочку и, направив её в сторону кустов, произнёс очищающее заклинание.
      — Спасибо, — сказал Драко и вытащил из сумки пустой пакет. — Давай сюда мокрый подгузник.
      — Не волнуйся, я его уничтожил, — ответил Гарри.
      — Что? Это был многоразовый подгузник!
      — То-то мне показалось странным, зачем там так много кнопок. Ну, подумаешь, подгузник.
      — Он стоит как сто одноразовых, даже больше.
      — Извини, откуда мне было знать.
      — Знаешь, Поттер, тебе пошли бы ослиные уши вместо этих. Ладно, Джимми, мы уходим.
      Драко повесил сумку на плечо и, подхватив Джимми, ушел, что-то ворча себе под нос. Ну и ладно, сам виноват, нужно было предупреждать, Гарри даже не знал, что бывают такие подгузники. Хотя Драко было не до этого, что с ним случилось, чем он отравился? И даже зелье себе не купил.
      На следующий день усы исчезли, а уши уменьшились. Гарри надел шляпу и пошёл в аптеку на Диагон-Аллею.

***

      Первым делом Драко сходил в Гринготтс. Ни на его имя, ни на имя Джеймса Сириуса Малфоя никаких денег не поступало. Значит, ему послышалось. Вот и хорошо, следовательно, он ничем не обязан Поттеру. Это освобождало его от необходимости встречаться с Поттером ещё раз. Видеть его не хотелось. Совсем. Никогда. Даже воспоминание о нём приносило боль. Как же больно будет видеть его. Самую сильную боль причинить может только самый близкий человек. До этого вся его жизнь была полна ожиданием, теперь ждать было нечего. Он вырвал Поттера из своего сердца, и ничего, что сейчас в груди зияет дыра — она затянется. Скоро. Потом. Когда-нибудь… А сейчас нужно жить дальше, растить сына, обеспечивать ему достойный уровень жизни.
      Как только Драко получил свитки с разработками рецепта обратно, он вернулся к работе и за пару дней доделал теоретическую часть. Не откладывая в долгий ящик, Драко попросил Панси посидеть с ребёнком, пока он сходит на фирму оформить авторские права на зелье магического предвиденья. Панси согласилась посидеть два часа, потом ей нужно было идти на репетицию.
      Когда Драко появился на своей старой работе, юриста на месте не было. Он зашёл в кабинет технолога узнать, когда появится юрист. В кабинете сидел Элвис Коэн, который пришёл работать в фирму за несколько месяцев до его увольнения. Он сказал, что юрист с начальником уже давно на каких-то переговорах и, возможно, они скоро придут. Коэн предложил подождать их. Они поговорили о делах фирмы, о коллегах. Время истекало, а юрист с начальником не появились. Тогда Драко попросил Коэна, как только вернётся юрист, передать в патентный отдел его рецепт для регистрации. А договор потом пусть пришлют совой.
      По дороге домой он скупил все газеты, которые писали о Поттере. Он, наверное, мазохист, раз читает всё подряд о человеке, каждое воспоминание о котором доставляло боль. Но как можно забыть Поттера, когда рядом, уже довольно резво, бегает его уменьшенная копия? К тому же сам Поттер не давал о себе забыть, забрасывая письмами. Самое неприятное, что ему приходилось разворачивать письма, чтобы убедиться, что это письмо от Поттера, а не с работы и не из отдела исполнения наказаний. Разговаривать с Поттером он не собирался, поэтому письма не читал, а только смотрел на подпись и снова отправлял обратно. Когда сова с письмом заставала Панси, Драко просил подругу посмотреть чьё это письмо. Панси, в отличие от него, письма читала, тем более что они были короткими, и не скупилась на комментарии, что не повышало настроения. Он сам мог думать о Поттере что угодно, но когда его костерила Панси, ему было жутко неприятно.
      Их с Панси позабавила статья в новом издании «Магический вестник», в которой задавались вопросом, что делал бывший Пожиратель с ребёнком на руках на встрече победоносных авроров из Африки. И кто мать ребёнка? Газетчики пришли к выводу, что это ребёнок Панси, и в подтверждение напечатали колдографию, где они втроём сидят в кафе, чёрные волосы Панси и ребёнка свидетельствовали, по их мнению, о родстве.
      Первой его заботой было решить, как жить дальше. Выплат по договорам хватало с лихвой на повседневные расходы. Но в августе заканчивалась аренда, придётся искать меньшую квартиру, а так не хотелось уезжать отсюда — это был идеальный вариант. Можно договориться с хозяевами об ежемесячной оплате, и урезать их с Джимми расходы, в крайнем случае, взять из банка деньги, которые ему остались после конфискации. Он не мог выбрать, переезжать ли в меньшую квартиру или запустить руку в деньги, которые хотел потратить на учёбу.
      Из-за переживаемого стресса его стало тошнить, особенно по утрам. Теперь каждое утро начиналось приступом рвоты, и только потом он мог нормально функционировать. И каждый раз он проклинал Поттера, что тот довёл его до такого состояния.
      В двенадцать месяцев Джимми надо было проходить очередной медосмотр, Драко пришёл на два дня раньше — у ребёнка прорезался новый зуб, и десна сильно воспалилась. Джимми осмотрели, взвесили и выписали рецепт на зелье для дёсен. В аптеке Драко хотел купить себе противорвотное зелье, но узнав цену, отказался от этой идеи. Он договорился с хозяевами дома о помесячной оплате, пока будет искать или другое жильё, или работу. Он отложил деньги на аренду за сентябрь, оставшихся денег хватало впритык до следующих авторских выплат на насущные нужды, и противорвотное в них не входило. Можно, конечно, занять у Нотта или Паркинсон, но пока острой необходимости не было, он может потерпеть.
      На первом этаже клиники он остановился у доски объявлений. Ему была нужна работа на полставки. На старое место он пока вернуться не мог, он прекрасно понимал, что технологический процесс отлажен на полный рабочий день, и никто его нарушать не станет. А тут предлагалась как раз работа на неполный рабочий день и без использования волшебной палочки.
      При каждом посещении клиники он водил Джимми на детскую площадку, качал его на качелях и катал на единороге. Как обычно он прошёл на площадку, в этот раз здесь было безлюдно. Драко посадил сына на деревянного единорога, а сам сел на скамейку — ему нужно было подумать.
      Он решил посоветоваться с Панси, ведь всё зависело от неё — сможет ли она сидеть с крестником, пока он на работе. Когда Джимми подошёл к нему, он объяснил сыну, что они сейчас пойдут к тёте Панси. Джимми принялся о чём-то лепетать.

      Драко снова почувствовал приступ тошноты. Обычно днём тошнота его не мучила. Что-то неуловимое витало в воздухе, тошнота накатывала сильнее. Это неуловимое пахло, и пахло …Поттером. На вырвавшееся болезненное «Поттер?» виновник страданий снял мантию-невидимку. На голове у него нелепо торчали тигриные уши и чутко подрагивали, под носом выросли жёсткие белые кошачьи усы. Поттер в последнее время перестал писать письма, и это жутко бесило, значит, не так уж и сильно тому хотелось с ним поговорить. С одной стороны, Драко этого и добивался, но в тот день, когда от Поттера не прилетела ни одна сова, дыра в груди словно увеличилась. Оказывается, Поттер сменил тактику и теперь следит за ним в мантии-невидимке. При виде Поттера глупое сердце радостно забилось, разум куда-то унёсся, покидая Драко, но у него оставались вбитые с детства манеры, которые не дали проявить истинные чувства, удачно пряча их за обвинением Поттера в слежке, и блестящее чувство юмора, позволившее проехаться по его вторым ушам. Тот уверял, что встретил его случайно, но тут Драко стало ещё хуже, он сунул ребёнка Гарри, а сам побежал в кусты — все его манеры пошли прахом. Возвращаясь назад, он придал лицу как можно более невозмутимое выражение. Но долго держать маску хладнокровия не смог — снова накатил приступ тошноты. Пришлось попросить Поттера поменять сыну подгузник. Ему полезно, может быть, близкое общение с сыном включит у аврора мозги. Тот лихо справился, уничтожив многоразовый подгузник. Ещё раз проехавшись по его ушам, Драко ретировался — именно Поттер, как источник стресса, вызывал приступы тошноты.
      Панси согласилась сидеть с Джимми, если он пойдет работать, но только до обеда, во второй половине дня она обычно репетирует. Заручившись её согласием, Драко пошёл устраиваться в больницу. Его взяли с предупреждением, что он не должен применять волшебство — оно может вредно влиять на нестабильную магию больных. В его обязанности входит уборка палат в отделении магических бытовых травм. Рабочий день — с восьми утра до двенадцати. На работу он должен выйти в понедельник. Оклад за четыре часа в день его вполне устраивал — аренда жилья в месяц была немного больше, и если умеренно тратить, у него должно на всё хватить. Ещё он питал большие надежды на последнее своё изобретение. Кстати, договор пока так и не прислали, надо будет узнать, в чём дело.
      На следующий день от Поттера пришла большая посылка, которую принесли две совы. В ней были упакованы противорвотное зелье, три пачки одноразовых подгузников, пять многоразовых подгузников, игрушечный крокодил и кольцо-прорезыватель для детей от года и старше с охлаждающим эффектом и музыкой.

***

      Гарри всё понял. Как только он разглядел глаза Джимми, он всё понял. Драко не пытается его обмануть. Драко сам верит, что Джимми его сын. Волна облегчения окатила его. Если Драко не имел намерения обмануть его, значит, он всё поймёт, нужно только объяснить ему.
      Посылку Малфой не вернул. Это был хороший знак. Гарри пошёл в магазин мётел и выбрал самую лучшую детскую метлу для самых маленьких. Если Драко принял помощь, то, может, и не выставит его за дверь, тем более в день рождения Джимми.
      Так и случилось, Драко впустил его со словами:
      — Не хочу омрачать первый день рождения сына скандалом, но ты ведь просто так не уйдёшь, если я попрошу?
      Гарри помотал головой.
      — Ну что же, можешь проходить.
      Гарри зашёл в квартиру.
      — Я пришёл поздравить…
      — Мне сейчас не до реверансов, нужно сына кормить, обед стынет.
      И Драко быстро зашагал на кухню, а Гарри за ним. На кухне Джимми сидел за столом в высоком детском стульчике. Драко тоже сел за стол, Гарри не стал проходить и остался стоять у дверей. Драко принялся кормить сына котлетой и какой-то зелёной смесью.
      — Что это? — удивился Гарри.
      — Овощное пюре, — ответил Драко.
      Гарри развернул свёрток, который всё время держал в руке.
      — Это для Джимми — метла для полётов.
      — Не рановато ли, — засомневался Драко, — я начал летать с трёх лет.
      — Сириус подарил мне метлу в годик и говорил, что у меня неплохо получалось.
      — Хорошо, спасибо. И за подгузники спасибо, за зелье и крокодила. Джимми он понравился.
      — Правда? — обрадовался Гарри.
      — Правда, — сухо ответил Драко и отвернулся к сыну.
      Обнадёженный хоть такой благосклонностью, Гарри приставил метлу к стене, и приступил к тому, зачем пришёл:
      — Драко, я должен извиниться перед тобой. Я обвинил тебя в обмане. Извини меня.
      Непримиримый взгляд Драко смягчился, мышцы возле рта едва заметно дрогнули — нет, не в улыбке, — но твердо сжатые губы расслабились. Это сподвигло Гарри выложить ему всё начистоту.
      — Я ведь и, правда, думал, что ты обманываешь меня. Но теперь я понял, что ты действительно веришь, что это мой сын. Драко, ты находишься в плену иллюзий.
      Драко заинтересованно посмотрел на него:
      — Продолжай.
      Ободрённый Гарри уже более уверенно сказал:
      — Я хочу освободить тебя от этих иллюзий. Да, у Джимми чёрные волосы и зелёные глаза, и ты решил, что это мой сын. Но это невозможно! Дети у мужчины могут родиться только от чистокровного волшебника. Это общеизвестный факт…
      — Ещё более известный факт, что Авада — смертельное заклинание, — перебил его Драко. — Но я знаком с одним знаменитым волшебником, который три раза подвергался этому заклинанию, и ничего, стоит сейчас передо мной, на вид вполне себе живой, здоровый и загорелый. Хотя может он головой повредился, раз не верит очевидному.
      В словах Драко была доля правды, на самом деле, доказанных авады было две, неизвестно, что было в первый раз — ведь авада не оставляет шрамов. Но все три эпизода объяснимы, и уже два волшебника — специалист по чарам и колдомедик — защитили диссертации по его случаю, а сколько ещё — пишут. Каждый раз, когда в Академии он проходил медосмотр, колдомедики радостно потирали руки, обследуя его дольше и тщательней других курсантов. Вспомнив колдомедиков, Гарри вспомнил исследование Гермионы.

      — Я принесу тебе эссе Гермионы, она будущий колдомедик и досконально изучила мужскую беременность с точки зрения колдомедицины. Доказано, что у полукровки как я, не может быть детей от мужчины. Кто-то другой его отец, кто был до меня.
      Драко свёл брови. Он продолжал кормить сына, но сузившиеся глаза дали понять Гарри, что он злится. Гарри решил, что зря затронул эту тему.
      — Прости, это не важно, кто был у тебя до меня. Я хочу сказать, что буду счастлив, если ты позволишь принимать участие в жизни Джимми. Я буду рад помогать вам, как и раньше помогал…
      Драко снова перебил его:
      — С этого места поподробней. Что ты имеешь ввиду, говоря, как и раньше?
Гарри замялся, итак, они подошли к больному вопросу. Вздохнув, словно перед прыжком в воду, он ответил:
      — Деньги. Я буду давать вам деньги. Ежемесячно.
      Драко вздрогнул, как от удара.
      — Я тебе не содержанка, чтобы брать у тебя деньги, — выкрикнул он.
Джимми удивленно уставился на отца и перестал есть. Гарри понимал Драко. Да, после двадцати тысяч, которыми он распоряжался сам, унизительно получать деньги небольшими порциями раз в месяц, словно подачки. Но надо объяснить Драко, что он не может ему доверять. Пока.
      — Драко, я не хочу тебя обидеть или как-то унизить. Это деньги для Джимми. Ребёнок ни в чём не виноват. Я буду давать деньги каждый месяц по…
      — Что значит «ни в чём не виноват»?
      — Он не виноват, что его настоящий отец бросил вас, или даже не знает о Джимми.
      Драко застонал и закатил глаза.
      — Клинический случай, — сказал он.
      Джимми доел котлету, Драко предложил ему ещё пюре, но Джимми отворачивался от ложки с едой. Тогда Драко вытер ему личико салфеткой и дал голубую чашку с кефиром или молоком. Джимми пил самостоятельно, а Драко пододвинул к себе тарелку с зелёной гадостью и доел пюре. Гарри вытаращил глаза. Мало того, что он ел еду противоестественного цвета, которую Гарри бы не стал даже пробовать, так он ел её той же ложкой, которой ел Джимми и из его тарелки. Куда делись его образцовые манеры?
      — Так на чём мы остановились? — невозмутимо спросил Драко, закончив есть.
      — Так вот, — опомнился Гарри, — боюсь, что ты не умеешь тратить крупные суммы денег.
      Брови Драко поползли вверх:
      — Откуда такое опасение?
      — В прошлый раз, когда я перевёл на счёт Джимми деньги, уже через пять месяцев ты написал, что вам не хватает.
      Драко открыл рот, но ничего не сказал. Так и сидел с открытым ртом несколько секунд, потом, видимо, вспомнил, что породистому аристократу не подобает так себя вести, и захлопнул рот — ему нечего было сказать. Гарри понял это как признание вины. Он ощутил, как сейчас стыдно и неловко Драко. И заторопился объяснить:
      — Драко, я тебя не осуждаю, ты привык к роскошной жизни. Я понимаю, что возможно ты даже не заметил, как потратил двадцать тысяч…
      — Сколько? — вырвалось у Драко.
      — Двадцать три тысячи, если быть точным, — ответил Гарри раздражённо.
Он что, притворяется? Как можно забыть, что истратил такую сумму денег? Или он передал управление счётом кому-то ещё? Опять всплыл вопрос о шантаже.
      — Драко, если кто-то вымогает у тебя деньги, скажи мне. Я аврор, я знаю что делать. Не бойся, я сохраню твой…
      — Что ты мелешь, Поттер? — вскричал Драко. — Какие тысячи, какой счёт? Гоблины ничего не…
      Гарри перебил его, твёрдо сказав:
      — Счёт на имя Джеймса Сириуса Малфоя-Поттера, управляющий счётом Драко Люциус Малфой. Открыт в сентябре прошлого года, в начале этого года пополнение ещё на три тысячи.
      Драко долго молчал. Гарри уже начал чувствовать тревогу. И тут Драко захохотал, громко, заливисто. Неужели он сошёл с ума?
      — Успокойся, Драко, — попросил Гарри. — Объясни, что случилось?
      Джимми звонко рассмеялся вслед за отцом.
      — Уилбур! — взвизгнул сквозь смех Драко.
      Всё понятно, отца Джимми зовут Уилбур. Драко сумел передать ему управление деньгами Джимми, и даже не узнал сумму на счёте.
      — Так зовут отца Джимми? — уточнил Гарри.
      — Да, именно так.
      Сердце Гарри упало, за что этому Уилбуру такое доверие? Или это всё-таки шантаж? А Драко немного успокоился и продолжал:
      — Моё второе имя — Уилбур. Драко Уилбур Малфой. А Джимми — Малфой, просто Малфой, никаких Поттеров. Джеймс Сириус Малфой. С чего ты взял, что моё второе имя — Люциус?
      Поттер задумался, действительно, с чего?
      Драко встал, чёткими, отлаженными движениями забрал у сына пустую чашку, вытер салфеткой белые молочные "усы", поставил грязную посуду в раковину. Палочкой Драко не пользовался, наверное, так ему было привычнее после стольких лет экономии заклинаний.Он вытащил ребёнка из-за стола и поставил на пол.
      — Я думал, что у чистокровных волшебников принято давать первенцам-мальчикам второе имя в честь отца, — ответил Гарри. — У Билла Уизли второе имя Артур, у меня — Джеймс. Я думал у всех так. Нет?
      — По разному, Гарри, нет единого правила. Ты же не захотел дать Джеймсу второе имя Гарри, решил назвать Сириусом.
      — Я же полукровка, и к тому же хотел сохранить память о крёстном, назвать сына как своего отца…
      Джимми побежал в гостиную, Драко последовал за ним. Гарри остался стоять, задумавшись. Когда он говорил Драко, что мечтает назвать своего сына в честь отца и крёстного, то думал о приёмном ребёнке. И вот у Драко есть сын, родной сын, он и для него не чужой. Зато они с Драко теперь как чужие. Ну почему в жизни всё так сложно?
      Когда он всё-таки прошёл к ним в гостиную, Драко сочувственно сказал:
      — Ты попал, Гарри.
      Гарри огляделся. В гостиной на ковре лежали игрушки, в том числе и зелёный плюшевый крокодил, который Гарри купил, потому что он напоминал ему об Африке. Джимми схватил его за хвост и потащил к дивану. Крокодил превосходил размером ребёнка. Джимми хотел закинуть крокодила на диван, и Гарри помог ему. Джимми стал сам карабкаться на диван.

      — Ты о чём? — спросил Гарри, не отводя глаз от ребёнка.
      — Гоблины вряд ли вернут тебе твои деньги. Они вцепятся в это золото мёртвой хваткой. Они любят золото и драгоценности, они обожают их пересчитывать, взвешивать, вести учёт. И неважно, что золото принадлежит волшебникам, самое главное, что хранится оно в их подземельях, это греет их души. Гоблины научились из своей страсти к золоту ещё и получать выгоду. Им плевать, что не существует таких людей, как Джеймс Сириус Малфой-Поттер и Драко Люциус Малфой. Самое главное, что золото, оформленное на них, лежит в их подвалах. Они будут лелеять его вечно, как золото семей, чей род прервался, например, таких как Блишвики, Урхарты и другие.
      — Гоблины должны были уведомить Драко Люциуса Малфоя, что он управляющий счётом до совершеннолетия Джеймса Сириуса Малфоя-Поттера. Почему они не среагировали, когда отправляли сову? Она не должна была даже улететь от них к несуществующему человеку.
      — Может быть потому, что им всё равно существует этот человек или нет? Они подошли формально, но де-юре к ним не подкопаешься. Попрощайся со своими деньгами.
      — Это деньги Джимми. Я уже не считаю их своими. Я разберусь с гоблинами.
      — Это вряд ли…
      Драко прибрал валяющиеся на полу игрушки и сказал:
      — У нас по расписанию горшок и дневной сон. Желаешь закончить визит?
      — А метла?
      — Не сейчас, Джимми перевозбудится и не заснёт.
      — Но мы не договорили.
      — Нам пора на горшок и в кроватку. Будешь ждать?
      Гарри кивнул. Драко унёс сына в детскую комнату, а Гарри остался его ждать. Он сел в кресло рядом с журнальным столиком. На нём лежали газеты, Гарри стал их перебирать. Это были разные издания, даже самые мелкие, о существовании которых Гарри и не подозревал, и везде была статья о нём. В последнее время газеты писали о нём не каждый день, но на столике лежали только те, в которых были статьи о Гарри Поттере. Под стопкой газет лежали вырезки с его фотографиями и интервью из более ранних выпусков.
      В комнату вошёл Драко и сконфузился, увидев в его руках вырезанные фотографии. Но Драко быстро взял себя в руки, подошёл к нему и забрал вырезки.
      — Это для Джимми, он должен знать, когда подрастёт, какой хра… герой его отец. Не надейся, я не буду скрывать от него, что это ты.
      Драко изменился в лице, обронил вырезки на столик, сказал: «Я сейчас» и бросился из комнаты, зажав рот руками — его снова тошнило. Всё понятно, почему его постоянно тошнит — потому что он ест еду странного цвета и подозрительной консистенции. Джимми ещё слишком мал для понимания, что принимать еду такого цвета опасно, и поэтому спокойно переваривает её. Но Драко, как он может это есть? Вот и объяснение его отравлениям, он съедает то, что не предназначено взрослому организму.
      Вернулся Малфой и сел на диван напротив.
      — Драко, тебе не стоило есть это дико-зелёное пюре, тебя от этого тошнит.
      — Оно из капусты брокколи, очень полезное.
      — Очень заметно, какое полезное.
      — Ладно, это пройдёт. Ты знаешь, я тут подумал, что сам ты вряд ли сможешь вернуть свои деньги у гоблинов…
      — Это деньги Джимми, и я не намерен их дарить гоблинам, — повторил Гарри.
      — В таком случае тебе нужен поверенный.
      Гарри задумался.
      — Пожалуй ты прав, — протянул он. — Это может затянуться, а у меня служба.
      — Я знаю, к кому ты можешь обратиться. Теодор Нотт закончил в прошлом году высшую юридическую академию. Он как раз специализировался по семейному и имущественному праву и магии наследования, потому что там не надо использовать палочку, — уточнил Драко. — Правда, у него почти нет практики, ведь никто не хочет обращаться к сыну Пожирателя смерти.
      — Так ты хочешь помочь Нотту? — спросил Гарри.
      — И тебе тоже. Ты, конечно, подозреваешь намерение нажиться за твой счёт. Но это не так. Наоборот, это будет выгодно вам обоим. Нотт согласится вести твоё дело за небольшую оплату — ему очень нужна работа.
      На лице Драко появилось сомнение — говорить или нет.
       — Хотя, — он всё-таки решился, — для тебя другие адвокаты могут сделать скидки. Это же такая реклама — раз Гарри Поттер пользуется услугами этого адвоката, значит — он лучший. Да, чтобы привлечь тебя, они, возможно, пойдут на уступки.
      — А могут и задрать ставки, когда узнают моё финансовое положение. Надо подумать насчёт Нотта, — ответил Гарри.
      — Нотт будет стараться, он закончил академию с золотым дипломом, — воодушевился Драко. — К тому же, Нотт — единственный выпускник за последние пятнадцать лет, изучавший эту специализацию. Все хотят осваивать запрещённые заклинания, потому что по ним много громких дел, да оно и интереснее, чем копаться в бумажных тонкостях. И нельзя сказать, что у Нотта совсем нет практики, он смог вернуть себе наследство матери, а сейчас ведёт дело Гойла, хотя Гойл не может платить почасовую ставку, Нотт получит процент от суммы, если они выиграют дело.
      — А если не выиграют?
      — Ну тогда Гойл будет должен Нотту. Но скорей всего они выиграют.Твой случай намного сложней, но раньше таких прецедентов не было, так что в Магической Британии нет никого, кто бы вёл подобные дела.
      — Не мой, а наш…
      — В смысле?
      — Это наш случай. Всё, что отсудит Нотт достанется Джимми.
      — Ты согласен? — обрадовался Драко. — Тогда я напишу Тео? Он много не запросит.
      — Да дело не в деньгах, я не хочу шумихи. Мне-то реклама как раз и не нужна. Нотт может гарантировать секретность?
      — Конечно, он может дать тебе Обет. А крупная адвокатская контора — вряд ли, чем больше контора, тем больше вероятность утечки. Так я напишу Тео, чтобы он связался с тобой?
      — Хорошо.
      — Но не думай, что это будет легко и быстро.
      — Если бы ты зарегистрировал сына на двойную фамилию, то сейчас не было бы никаких проблем. Значит, всё-таки ты сам не верил, что это мой сын, раз не дал ему фамилию Малфой-Поттер, — удручённо сказал Гарри, с облегчением возложив часть вины за путаницу с именами на Драко.

      Глаза Драко нехорошо заблестели.
      — А я ведь решил, что ты действительно сожалеешь и искренне хочешь извиниться. Вот ты и соизволил показать своё истинное отношение.
      Гарри осознал, какую глупость он сказал. Раз он верит, что Драко считает Джимми его сыном, как же он мог такое ляпнуть?
      – Драко, извини, я не хотел тебя обидеть, это сорвалось случайно с языка, само вырвалось.
      – Само вырывается то, что переполняет тебя, о чём ты всё время думаешь! – Драко едва сдерживался, чтобы не закричать. – Знаешь, Поттер я вынужден прекратить твой визит, и требую покинуть мой дом.
      – Но я же извинился! Мне было обидно, что я так глупо перечислил деньги, не проверив…
      – И поэтому ты решил обидеть и меня!
      - Мне жаль. Забудь мои слова. Ты ведь не хотел скандалить в день рождения. А я думал ещё посмотреть Джимми на метле.
      Из камина вышла Панси, но ни он, ни Драко не обратили на неё внимания.
      — Выметайся отсюда вместе с метлой! — кричал Драко.
      — Драко, ну прости…
      — Забирай свои подношения! — распалялся Драко всё больше и больше. — И зелье, и подгузники. Ах, как жаль, один сейчас на Джимми! Придётся его разбудить, чтобы снять.
      — Драко, успокойся!
      — Я сейчас тебе всё принесу. На пока, бери крокодила, — не утихал Драко.
      Драко взял игрушку с дивана и подошёл к креслу, на котором сидел Гарри. Сунув крокодила Гарри в руки, он замер. Порозовевшие от гнева щёки Драко снова побледнели.
      — Я верну тебе зелье, всё равно ни черта не помогает, — и Драко снова побежал в туалет.
      Гарри повернулся к Панси, та стояла, распахнув глаза. Встретившись взглядом с Гарри, она собралась и заговорила:
      — Поттер, оставь Драко в покое. Зачем ты его доводишь?
      — Я просто спросил, почему он не дал сыну двойную фамилию — Малфой-Поттер.
      Панси тут же завелась.
— Скажи на милость, как он мог дать ему фамилию Поттер без тебя? — ответила она. — Как ты себе это представляешь, приходит такой весь из себя Драко Малфой, бывший пожиратель, и просит, чтобы его сыночку дали вторую фамилию в честь национального героя, и что, ему тут же радостно выдадут метрику с твоей фамилией?
— Может и не радостно, но примерно так и представлял.
— Тебе в Африке голову так напекло, что до сих пор работать ей не можешь? Вы с Драко не состоите в браке! Нужно присутствие второго родителя при регистрации или его письменное согласие.
Гарри опустил голову.
— Пожалуй ты права.
— В том, что тебе голову напекло?
— Что у Драко не было возможности это сделать.
— И хорошо, что не было. А то с тебя хватило наглости потребовать убрать у сына свою фамилию.
— Нет, я бы никогда…
— Но ты же не считаешь Джимми своим сыном!
— Потому что это невозможно, я — полукровка.
— Поттер, ты — сильнейший волшебник современности! — воскликнула Панси. — Этого достаточно. Главное не чистота крови, а магическая сила.
— Вы с Драко заблуждаетесь.
— Не собираюсь больше с тобой спорить. Поттер, оставь в покое Драко, ты видишь, он болеет из-за тебя, — укоризненно произнесла Панси.
— Он отравился зелёной капустой, брокколи, кажется, — возразил Гарри.
Панси хмыкнула.
— Ты – его отрава, ты ранил ему душу. Каждое твоё письмо, каждое твоё появление растравляет ему рану. Он и так столько перенёс. Не мучай его больше.
Панси глубоко вдохнула и продолжила:
      — Поттер, скажи ему прямо, что между вами всё кончено, и больше не появляйся в их жизни. Он справится. Он нашёл работу, всё у него будет хорошо. Только он должен знать, что между вами ничего нет, он забудет и перестанет собирать статейки про тебя.
      — Драко сказал, что это для сына.
      — Ага, как же! Для сына хватило бы пары газет, а Драко скупает всё, где только есть упоминание о тебе. Отпусти его.
      Гарри помотал головой.
      — Я не могу. Я буду помогать.
      — Поттер, ответь мне, чего ты добиваешься?
      Гарри задумался, что ответить. Он хотел быть с Драко, и Драко скорей всего тоже этого хотел, но почему-то того страшно злило, что Гарри не считает Джимми своим сыном. А он не хотел жить во лжи.
      Вернулся Драко, он нёс с собой коробку с зельями и пачки подгузников, положил их на диван.
      — Можешь пересчитать, нет трёх подгузников и двух флаконов с зельем, извини, уже использовал.
      Гарри не шевельнулся. Панси радостно возвестила:
      — Как только Джимми проснётся, идём ко мне, я испекла торт на день рождения, отметим.
      — Конечно, Панси, — ответил Драко. — Кстати, метлу забыл. Сейчас принесу.
      Драко пошёл на кухню за метлой.
      — Драко, вернись, — позвал Гарри, — я ничего забирать не буду.
      Но Драко упрямо ушёл и вернулся уже с метлой.
      — На, забирай, — сунул он метлу Гарри в руки.
      Положив метлу в кресло, Гарри сказал:
      — Ничего я забирать не собираюсь, это всё для Джимми. Ты обиделся на меня, но Джимми не должен страдать из-за этого.
      — Поттер, уходи уже, — взмолился Драко, — меня от тебя снова тошнит.
      — Ладно, — согласился Гарри, увидев, что Драко снова побледнел. — А с Ноттом я свяжусь сам. До свидания.
И Гарри ушёл через камин.