Сталл 2 | h.s [rus]

Именно по этой причине у Людо появляются бока.

Слово "сон" ассоциируется у него с едой.

Когда Гарри оставляет его в своей комнате, он всегда дает ему лакомства, и я думаю, что это для того, чтобы загладить свою вину, потому что он ненавидит разлуку с Людо, даже если это просто в другой комнате.

Однажды он сказал, что беспокоится, что Людо думает, что у него проблемы, когда он оставляет его одного комнате, но я сказала, что половина веса его тела в лакомствах и горы игрушек сведут это на нет.

Разве комната, которая похожа на Диснейленд для собак с буфетом, действительно является наказанием?

Однажды он попытался оставить Людо не запертым и посмотреть, будет ли он просто игнорировать нас или уйдет куда-нибудь спать, когда я окончательно убедила Гарри, что мы не травмируем нашу собаку звуками совокупления.

Гарри получил удар носом в задницу и с того дня больше никогда не пытался это сделать.

Людо теперь остается запертым без исключений.

Гарри приказал мне оставаться на месте на стойке после того, как он расплавил мой мозг поцелуями, пока я не задыхалась, перед тем как уложить Людо спать, и я честно собиралась сделать то, что мне сказали.

Я действительно собиралась.

Но лед таял.

Гарри оставил рядом со мной импровизированный пакет со льдом из полотенца для посуды, и пока он не торопил свою сладкую задницу, лед начал таять в ткани и впитываться в мои джинсы.

Поэтому я подумала, что не будет ничего плохого в том, чтобы просто опрокинуть его в раковину и повесить полотенце на кран, чтобы потом не забыть бросить его в стирку.

Моя рука все еще пульсирует, но понемногу проходит.

- Хочешь быть непослушной сегодня, детка?

Громкий предупреждающий голос Гарри раздается у меня за спиной, поражая меня до глубины души, когда я вскакиваю и поворачиваюсь в его сторону с того места, где стояла у раковины.

Гарри стоит в дверном проеме кухни, его рука занесена над головой, он без рубашки, а его джинсы едва держатся на бедрах из-за расстегнутой молнии.

Я глотаю, не в силах сдержаться.

Его голова наклонена, глаза опущены на меня, и я знаю этот взгляд, он выворачивает мое нутро, от него колени хотят уйти из-под ног.

Гарри поднимает брови в знак поощрения к ответу, наблюдая за тем, как я стою напротив него, как ребенок, попавшийся за кражей печенья из банки.

- Лед таял, он впитался в мои джинсы - я просто положила его в раковину, - пытаюсь объяснить я, собираясь подойти к нему, но он бросает на меня укоризненный взгляд, чтобы я оставалась на месте.

Он поджимает губы, как будто обдумывая мой ответ, в то время как его глаза прослеживают мою фигуру, обжигая меня своим взглядом, когда он изучает меня от лица до ног и обратно.

- Не думаю, что лед был единственным, что намочило твои джинсы, любимая, - тянет он, смачивая нижнюю губу и фокусируя взгляд на моих раскрасневшихся щеках, затем он надувается, - Нельзя носить мокрую одежду, ты можешь простудиться - тебе придется снять ее.

Ну, теперь он просто драматизирует.

Мои брови дергаются вместе, когда он еще больше расслабляется, прислоняясь к дверному проему, задирая подбородок, в то время как его свободная рука регулирует твердость, плотно прижимающуюся к ткани его трусов, которые стали видны после того, как его джинсы были расстегнуты.

- Раздевайся.

Мои брови вздрогнули от его приказа:

- Что? Ты хочешь, чтобы я просто...

- Тебе не понравится, если мне придется подойти и снять их с тебя, Эбби. Раздевайся, - он прерывает меня, в его глазах под ресницами появляется тот самый темный огонек, от которого у меня пересыхает во рту.

Если честно, я была обнажена перед Гарри больше раз, чем одета, но в этом было что-то такое, от чего у меня внутри все переворачивалось.

Он жестом приказывает мне двигаться, пальцы, которые свисают над его головой, где его предплечье упирается в дверной проем.

Я решаю просто подчиниться, учитывая гнев, который он пытался подавить после сегодняшних событий - иногда я знаю, что лучше не злить его.

Иногда.

Мои руки двигаются, чтобы расстегнуть джинсы, не обращая внимания на боль в костяшках пальцев, а Гарри смотрит непоколебимыми глазами, фиксируя каждое движение, пока я успешно не высовываю свои ноги из джинсов, оставаясь только в нижнем белье и рубашке.

- Джинсы были единственным, что было мокрым? - спрашивает он, глядя мне в лицо, прежде чем его взгляд фокусируется на моих хлопчатобумажных трусах, - Проверь для меня.

Мой пульс учащается по его приказу, а кислород в комнате становится все гуще и труднее всасываться в легкие.

Мне кажется, что с меня сдирают кожу, когда он смотрит на меня, и этого достаточно, чтобы любая смелая уверенность, которую я могла бы иметь, превратилась в робкие руки и тревожные трепетания в моем животе.

Все его поведение и присутствие в данный момент пугает.

Вы когда-нибудь испытывали нервное предвкушение, наблюдая за тем, как надувается воздушный шар, становясь все больше и больше, в ожидании той секунды, когда он лопнет? Вот на что это похоже.

Спокойствие на его лице, зная, как яростно он кипит внутри, вызывает оцепенение в комнате.

Я оставляю одну руку висеть на боку, а другой провожу пальцами по ткани между бедер, и Гарри снова смело поднимает подбородок, но при этом не отрывает взгляда от моей руки: 

- Пальцами между ног, продолжай.

Я глотаю собственный вздох, когда опускаю пальцы ниже, прижимая их к ткани, прикрывающей мой центр. Мне хочется вздохнуть и вздрогнуть одновременно от облегчения давления.

- Ну? - спрашивает он, ожидая ответа, - Скажи мне, любимая, в каком они состоянии?

Я выталкиваю слова из горла, пока не потеряла решимость, мой голос напряжен от того, насколько подавляющей кажется атмосфера.

- Влажные.

Преуменьшение. Но у меня нет такого грубого описательного словаря, как у него, или его уровня постоянной уверенности.

Гарри щелкает языком, укоряя меня, но его глаза удовлетворенно опускаются, когда слова, которые я произнесла, повисают в воздухе:

- Похоже, от них тоже нужно избавиться. Давай, снимай их.

Мне требуется секунда, чтобы отдернуть руку, не желая расставаться с небольшим облегчением от этой пульсации, которая излучает тепло в нижней части живота и внутренней стороне бедер.

Однако его жесткий взгляд заставляет меня двигаться дальше, и в следующее мгновение я уже зацепляю большими пальцами трусы и тащу их вниз по ногам, пока они не падают с колен.

- Было бы грубо не избавиться от остального, - говорит он, глядя на мою рубашку, - Продолжай.

Он как будто вводит меня в транс, гипнотизируя видением его голого торса, ведущего в расстегнутые джинсы, вмятины на бедрах, переходящие в белую полоску трусов и на выпуклость, на которой образовалось влажное пятно, когда он периодически проводит большим пальцем по своему кончику.

Не говоря уже о его хриплом голосе, который словно вибрирует, поднимаясь из самых глубин голосовых связок, чтобы просочиться в мои уши и опуститься между ног.

Моя рубашка и бюстгальтер сброшены, мое сердце бьется сильнее с каждым предметом, который падает на пол, пока я не стою полностью обнаженная перед парой открытых нефритовых глаз с непристойным блеском в них. Я просто жду, что он сделает дальше.

Я вижу, как Гарри периодически сжимает челюсть, словно пытаясь сохранить самообладание, и обводит взглядом мою обнаженную фигуру, прежде чем сосредоточиться на моем лице:

- Я хочу, чтобы ты почувствовала себя. Просунь эти пальцы обратно между ног и не останавливайся, пока я не скажу. Я бы сделал это для тебя, но ты не была там, где я сказал тебе быть до моего возвращения.

Как бы я ни чувствовала себя незащищенной, просто стоя здесь, это почти облегчение, что он говорит это, чтобы я могла получить хоть какую-то передышку от этой боли в моей нижней половине.

Можно поклясться, что я - чертово меню Макдональдса с тем количеством заказов, которые он делает в данный момент.

Я берусь за раковину позади меня, чтобы хоть как-то удержать равновесие, потому что мои ноги слабеют от того, насколько прямолинейны его команды, и перемещаю другую руку вниз по животу, перебирая волоски на лобке, пока не скольжу ими к центру, прослеживая их медленными движениями по возбуждению, которое скользит по моей разгоряченной коже.

Мои губы раздвигаются от этого ощущения, из них вырывается тихий вздох, мои брови сжимаются от удовольствия, а Гарри сжимает челюсти так сильно, что я удивляюсь, как я не услышала треск его зубов.

Его собственные брови нависают над глазами, стягиваясь вместе под диким клубком кудрей, спадающих на лоб, пока он сосредоточенно следит за моими пальцами, отталкиваясь от дверного проема, чтобы встать прямо, он поправляет свою болезненно твердую эрекцию, прежде чем опустить руки по бокам.

Все его тело напряжено, каждый мускул натренирован, и что-то в нем сейчас кажется другим по сравнению с тем, когда он просто ведет себя как обычно. Я смутно узнаю в нем отголоски той ночи несколько месяец назад, после его кошмара, когда он чуть не втрхал меня в дверь спальни, вместо того чтобы принять свое "лекарство".

Это не выглядит так экстремально, как в ту ночь, но очень напоминает ее, он выглядит обеспокоенным. Возбужденным.

Гора гнева, который некуда девать.

Может, мне стоит купить ему боксерскую грушу? Или одну из этих надувных игрушек, которую бьешь, а она откидывается назад, чтобы ты мог ударить ее снова - мы могли бы нарисовать на ней лицо Дэвида. Или, может быть, мяч для снятия напряжения, знаете, один из тех, которые сжимаешь, и глаза выпучиваются.

Я не осознавала, что отвлеклась на другую мысленную касательную, пока Гарри не оказался передо мной, взяв мой подбородок между большим и указательным пальцами крепкой хваткой, чтобы привлечь мое внимание.

Глаза Гарри фокусируются на моих, интенсивность за его затемненными зрачками сверлит меня, заставляя мой живот сжиматься в узел в сочетании с робкими прикосновениями пальцев к моим складочкам.

- Скажи мне кое-что, Эбби, когда ты сегодня ударила этот кусок дерьма - что ты почувствовала? - его голос низкий, слова затянуты от любопытства и густой мороси потребности, покрывающей их, - Будь честной. Тебе понравилось? Тебе было хорошо?

Сначала я не знаю, как ответить, мой мозг работает не совсем лаконично, слишком затуманен ощущениями и откровенной ситуацией.

Мое тяжелое дыхание и отсутствие слов только поощряет его нажимать дальше, так как он держит мой подбородок, его другая рука переместилась на мою между ног, и он заставляет мои пальцы упираться в нервы, оказывая давление медленными круговыми движениями. Это заставляет меня задыхаться от воздуха, который я уже с трудом вдыхаю.

- Ты почувствовала прилив сил? Адреналин, проникающий в тебя? - он нажимает, наклоняя свое лицо ближе, чтобы наблюдать за моим выражением под тяжелыми веками, - Расскажи мне, что ты чувствовала.

Он сильнее надавливает пальцами на мои чувствительные нервы, и я задыхаюсь:

- Хорошо - мне было хорошо, - выдыхаю я, в то время как чувствую, что мои колени вот-вот подкосятся, и крепче хватаюсь за раковину, чтобы удержаться в вертикальном положении.

Он замечает неуверенность в моих глазах, краткую вспышку вины за признание того, что мне понравилось причинять боль другому человеку, и он поглаживает большим пальцем мой подбородок в успокаивающей манере, которая контрастирует с его поведением.

- Это нормально - иногда ты наслаждаться плохими вещами, милая девочка, принимая этого маленького дьявола в себе. Это не делает тебя плохим человеком. Это делает тебя человеком.

В данный момент у меня нет сил вести разговор о морали или приводить веские аргументы. Все, что я знаю, это то, что я не хочу быть кем-то, кто получает удовольствие от боли других людей. Я думаю, что Энди заслужил этот удар сегодня, но я не хочу бегать вокруг и бить случайных людей ради забавы.

Гарри останавливает мою руку, отводя ее от моего центра:

- У всех нас есть свои темные стороны - большинство из твоих вижу только я, не так ли?

То, как он это спросил, прозвучало совершенно риторически, как будто он констатировал общеизвестный факт.

Его слова звучат медленно, вылетая из его рта с такой незаконной тягучестью, что у меня побелели костяшки пальцев, которыми я все еще держусь за раковину.

Он тянет мою руку вверх, между нашими лицами, не сводя глаз с моих, и подносит мои пальцы к своим губам, калеча каждый нерв в моем теле, прежде чем поджечь его, когда он засасывает мои пальцы в свой теплый рот и проводит языком по моей коже.

Я не знаю, как, черт возьми, я все еще стою на ногах. Я просто смотрю на него с открытым ртом и забываю, что такое кислород.

Его губы сжимаются вокруг моих пальцев, его язык обхватывает их, когда он мучительно медленно вытаскивает их изо рта с довольным гулом и наклоняет голову.

- Думаешь, этот маленький дьявол в тебе может сделать мне больно, Эбби?

Я не думаю, что правильно поняла вопрос, мой разум слишком затуманен из-за того, что мои чувства были стимулированы до исступления, которое делает понимание почти невозможным.

- Я бы не причинила тебе вреда, - выдыхаю я, совершенно не замечая намекающего подтекста в его вопросе.

Губы Гарри на короткое мгновение подрагивают в уголках из-за моего расстроенного состояния и затрудненного дыхания, но это ощущение исчезает, когда он берет мою вторую руку, которая крепко держится за раковину, и прижимает обе мои ладони к своей груди.

Он опускает свое лицо к моему, проводит губами по моим разделенным губам и шепчет:

- Но что, если бы я хотел этого?

Я чувствую биение его сердца на своей коже, его грудь поднимается и опускается сильнее, чтобы соответствовать моему собственному неровному дыханию, и оно щелкает от того, что он спрашивает.

Его лицо перемещается к моей шее, подталкивая мою челюсть носом, чтобы его горячее дыхание щекотало мою кожу, прежде чем он прильнет ртом к моей коже и втянет в себя то, что наверняка будет темным синяком.

Мои ногти впиваются в его грудь, а в горле раздается сдавленный стон, когда его рот набрасывается на мою шею во влажных поцелуях с открытым ртом, от которых мурашки бегут по рукам.

Гарри стонет от царапин моих ногтей по его коже и перемещает свой рот к моему уху с густым голосом:

- Пожалуйста, детка? Сделай мне больно.

Его хватка вокруг моих запястий крепнет, он сильно прижимает мои руки к себе, мои ногти все еще впиваются в него, и сильно тянет мои руки вниз от его груди к его животу.

Мои ногти рвут его кожу, когда он тащит их вниз, его живот втягивается с резким вдохом, когда его тело содрогается со стоном, настолько непристойным, исходящим из глубины его груди, что я думаю, что потеряю сознание от этого звука.

Он отступает назад с совершенно дикими глазами, и мой взгляд падает на его торс, чтобы увидеть сердитые красные линии, украшающие его кожу, увидеть, как его мышцы подергиваются и напрягаются под ним с каждым тяжелым вдохом.

Я не могу побороть чувство вины за то, что оставила на нем следы, но как только Гарри замечает вспышку эмоций на моем лице, он возвращает мои руки к своей груди и ловит мой взгляд своим.

- Сделай это снова - сильнее.

Я вздрагиваю от того, как его манера поведения изменилась с властной на умоляющую потребность, прописанную в его тоне и лице.

Прежде чем я успеваю дважды подумать об этом, я снова впиваюсь ногтями и тяну их вниз с большей силой, не обращая внимания на резкое жжение в костяшках пальцев, выражение его лица, когда он закатывает глаза и сжимает челюсти с хныканьем сквозь зубы, заставляет меня с трудом сосредоточиться на чем-то еще.

Это такое странное чувство - бороться с моим главным инстинктом не причинять ему боль и в то же время иметь дело с образом его реакции, вызывающей огненную бурю глубоко в моих внутренностях.

Он тяжело вдыхает воздух через нос, держа глаза закрытыми, и я опускаю взгляд на его торс, задыхаясь, когда замечаю, что в некоторых красных линиях царапин есть слабый намек на кровь.

У меня сводит живот, когда я понимаю, что прорвала кожу, и мои руки в панике обводят следы.

Так держать, росомаха, ты заставила его истекать кровью!

- О боже - Гарри, мне так жаль - я не хотела... Ты в порядке...

Мое бешеное беспокойство обрывается, когда глаза Гарри открываются, его руки берутся за мою талию, и он тащит меня к кухонному столу рядом с раковиной, подхватывает меня и бросает на него так резко, что я пискнула в шоке от силы удара.

У меня нет времени, чтобы сориентироваться, потому что его руки берут мои колени и раздвигают мои ноги, он сам оказывается между ними, а его рот набрасывается на мой в поцелуе, таком жестком и лихорадочном, что мне приходится схватиться за его плечи, чтобы не упасть назад.

Его рука тянется к брюкам, стягивая джинсы и нижнее белье до самого низа, прежде чем он берется за свой член, прижимает его кончик к моему входу и делает паузу, чтобы провести им по моим складкам несколькими короткими дразнящими движениями, а затем снова помещает его у моего входа и подается бедрами вперед, чтобы погрузиться в меня полностью.

- О, черт, - задыхаюсь я в его рту, дыхание сбивается от резкого вторжения, пока мои мышцы пытаются приспособиться, в то время как Гарри хрипло произносит:

- Боже, Эбби... всегда так чертовски идеальна.

Я крепче прижимаюсь к его плечам, издавая еще один шокированный звук, когда он обхватывает руками мою поясницу, опускает голову на мое плечо, отводя бедра назад и подаваясь вперед, чтобы начать ритмично входить в меня в таком темпе, что у меня кружится голова.

Все напряжение внутри него, кажется, вырывается наружу с каждым толчком, с каждым разом все глубже и сильнее, пока он притягивает меня к себе.

Он пытается говорить сквозь резкие движения, задыхаясь и теряя дыхание:

- Ты единственный человек, кого я хочу просить причинять мне боль. Единственный человек, которому я позволю быть таким со мной, - ворчит он, делая особенно грубый толчок вперед, и, кажется, теряет рассудок от ощущений, которые испытывает.

Я пытаюсь вникнуть в его слова, но мой пульс стучит в ушах и кажется, что в моем мозгу есть помехи, мое тело просто пытается не отставать от него.

Мои руки скользят вверх по его волосам, запутывая мои пальцы в них так крепко, как только могу, что вызывает еще один громкий стон с его стороны, который только усиливает давление в глубине моего живота, который он бьет мои внутренности, подталкивая меня все ближе к разгадке.

Я обхватываю ногами его талию, отчаянно пытаясь удержаться, в то время как мне кажется, что меня буквально трахают до потери сознания, а он, похоже, изо всех сил пытается сохранить контроль над собой, не думая о своих движениях и полностью потерявшись в них.

Бывают моменты, когда Гарри просто груб, а бывают моменты, когда он безумен. День, когда он заставил меня нагнуться над своей машиной, или ночь, когда ему приснился кошмар и он трахнул меня о дверь спальни - вот такие моменты, и это еще один из таких моментов.

Я дергаю его за волосы, просто рефлекторно, когда стону "Ах! Харр - Господи Иисусе", откидывая голову назад, когда он сильнее вгоняет в меня свою длину. Оба наших тела горят, мы покрываемся потом и издаем бесстыдные звуки между рваными вдохами.

- Черт, - рычит он, перемещая свое лицо назад, чтобы оказаться напротив моего, его щеки раскраснелись, а волосы начали прилипать к голове от влаги, образовавшейся над бровями, - Не сдерживайся, Эбби - давай, будь жестокой.

Его голос отчаянный, но смелый, что соответствует его безумному взгляду в глазах, и он замечает мою кратковременную боязнь потянуть его за волосы сильнее, чем я уже сделала.

Я немного не в себе, я не знаю, сколько это слишком.

Он разворачивает одну руку вокруг меня, поднимаясь, чтобы оторвать одну из моих рук от своих волос.

Каждый мой орган сжимается в такой тугой узел, что я задыхаюсь от нехватки воздуха, когда он перемещает мою ладонь, чтобы прижать ее к его горлу, накрывает своей рукой мою, чтобы направить мои пальцы по бокам его шеи под челюстью.

Моя автоматическая реакция - отстраниться, но он держит мою руку там, не сводя взгляда с моей реакции, и я чувствую, как его кадык погружается в горло, когда он сглатывает.

Он серьезно хочет, чтобы я его придушила?

- Гарри, я не думаю, что могу..., - я пытаюсь заикаться, но он выбивает из меня слова резким движением бедер и качает головой.

- Ты можешь - не думай об этом. Я доверяю тебе.

Мой мозг так чертовски запутан, я привыкла к тому, что Гарри делает это со мной, но я никогда не делала этого ни с кем, и я не понимаю толчка возбуждения, который заставляет мой желудок делать бешеные сальто внутри меня. Я не знала, что могу получать удовольствие, делая это с кем-то.

Не говоря уже о том, что мои стены сжимаются вокруг него в то же время, когда все это происходит, и он изо всех сил старается поддерживать свой ритм.

Все мое тело дрожит от картинки, представшей передо мной, и ощущений от всего происходящего, но Гарри только подбадривает меня своим хриплым голосом, становясь все более бездыханным.

- Пожалуйста, детка, - умоляет он, глядя мне в глаза, словно умоляя меня забрать у него контроль, и я не думаю, что смогу выразить словами, что этот взгляд делает с моими бедными яичниками, - Я знаю, что это есть в тебе - нужно, чтобы ты показала мне. Это только для меня.

Нуждающийся тон в его голосе разрушает барьер моего страха, и я крепче сжимаю его горло, он убирает руку, как только чувствует это, позволяя своим глазам закрыться с глубоким стоном.

Его рука, которая держала мою, пробирается вниз между нашими телами, его пальцы находят мой чувствительный узел нервов, который заставляет меня вскрикнуть, когда он начинает быстро водить по ним своими пальцами, что только заводит меня еще дальше в туннель, в конце которого меня ждет пронзительный оргазм.

Меня только подстегивает выражение удовольствия, застывшее на его бровях, и то, как он вгрызается зубами в нижнюю губу, когда он опускает голову вперед и еще больше склоняется в захват моей руки на своей шее.

Возбуждение, проходящее через меня, разжигает мою уверенность, и я наблюдаю за его лицом, когда хватаю его за волосы так крепко, как только могу, оттягиваю его голову назад с большей силой, чем когда-либо, наблюдая, как его челюсть отвисает со стоном:

- О, черт - вот так, пожалуйста.

Это ощущение словно кипятит кровь в моем теле, проходя через меня, и я наблюдаю за этим, когда моя рука все еще крепко обхватывает его горло, я вижу, как мышцы и вены на нем напрягаются на его коже, и эта пульсация в моей нижней половине начинает распространяться по всему остальному телу.

Мои стенки начинают трепетать и сжиматься вокруг него, когда его пальцы работают быстрее, толкая его бедра в бешеных неровных толчках, а он вскрикивает от этих ощущений, и я притягиваю его вперед, чтобы он прижался лбом к моему.

Оргазм накрывает меня с головой: то, что начиналось как дрожь в нервах, превратилось в разрыв в животе, взрыв в конечностях, заставляя все тело конвульсировать и извиваться, а рот открылся, издавая звуки, едва похожие на человеческие.

Я вцепилась во влажные кудри Гарри с белыми костяшками пальцев и впилась пальцами в его шею, пытаясь избавиться от этого ощущения, что вызвало у него напряженный возглас "Вот дерьмо", а затем его рука, обвившая меня, крепко прижала меня к себе.

Проходит еще несколько нескоординированных, но жестких, диких толчков, прежде чем он наклоняется вперед и зарывается в меня, чтобы успокоиться и позволить своему собственному освобождению охватить все тело.

Я чувствую, как его тепло разливается во мне, когда он рушится на меня, и я обнимаю его руками за спину, когда его рука ложится на стойку, чтобы удержать нас от падения назад.

Гарри опускает свое лицо, чтобы прижаться к моей шее, пока мы оба вдыхаем воздух, как будто только что научились делать это в первый раз, и остаемся запутавшимися друг в друге, пытаясь собраться с мыслями.

- Ты единственный человек, который может это сделать, - он вздыхает, прижимаясь губами к моей шее, и звучит измученно, но в то же время так, будто он просто хочет, чтобы его обняли покрепче.

- Что сделать?

Несмотря на то, что у меня сейчас желе вместо гребаных рук, я крепче обнимаю его, все еще пытаясь полностью понять, что он хочет, как его настроение изменилось во время всего этого.

Он не двигается, просто крепко прижимает меня к себе, его тон доволен, но в нем есть какая-то интонация, как будто он не до конца понимает смысл того, что говорит.

- Сделать так, чтобы боль была приятной.

***