Сталл 2 | h.s [rus]

- ЭНДИ БЫЛ ТАМ? - Гарри кричит, стоя перед Джимми, который стоит рядом с диваном, на котором я сижу.

- Да, но дай мне закончить! - Джимми врывается в нетерпении.

- Итак, Энди был весь такой, - говорит Джимми высоким плаксивым голосом, изображая комичное выражение лица, - Если бы я был твоей матерью, я бы тоже покончил с собой.

- Что он тебе сказал? - Гарри шипит сквозь зубы, все его тело напряжено, а руки сжимаются в тугие кулаки на боку.

- Но потом! - восклицает Джимми, сжимая руки в кулаки, - Ты бы видел, как Персик накинулась на него!

Джимми бьет кулаками по воздуху короткими быстрыми очередями, перепрыгивая с ноги на ногу, почти попадая Гарри по лицу, но даже Гарри не вздрагивает.

- Она такая "Па-пау-пау"! А потом, - он сжимает кулаки у бедер, подтягивая колено, - "Ба-бах! Блядь, чуть не пробила ему череп! Клянусь богом, у меня там почти встал!

Я просто сижу и молча наблюдаю за ними, жуя куриный наггетс из Хэппи Мила на моих коленях, который Джимми остановился, чтобы взять для меня по дороге домой.

Он сказал, что герои заслуживают Хэппи Мил.

Я также думаю, что больше никогда не смогу слушать песню Hero - как только она заканчивалась, Джимми начинал ее снова. Он даже спел ее бедному подростку в кафе.

Гарри смотрит на меня, его брови взлетают вверх, а губы на мгновение расходятся, прежде чем выражение его лица меняется, он опускается передо мной с обеспокоенными глазами и кладет руки мне на колени.

- Ты ударила Энди?

- И разбила его яйца, как пару яиц для омлета. Ты бы слышал, как он визжал, как маленькая киска! Рухнул на землю, как мешок с дерьмом, и удивительно, что он не сосал большой палец, когда мы уходили, - Джимми добавляет, наклоняясь и указывая на Хэппи Мил у меня на коленях, - Ты собираешься это доесть?

Я качаю головой, вежливо улыбаюсь Джимми и протягиваю ему коробку, он берет ее жадными пальцами и опускается на диван, чтобы запихнуть в рот остатки наггетсов.

Я обращаю свое внимание на Гарри, на мгновение ловлю его взгляд, затем опускаю руки на колени и пожимаю плечами.

- Он заслужил это, я ничего не могла поделать.

- Какой рукой? Покажи мне, - Гарри беспокоится, и я поднимаю руку, которая теперь распухла вокруг костяшек, и вздрагиваю, когда он берет ее в свои ладони.

Я ударила Энди гораздо сильнее, чем Дэвида.

Он поджимает губы в ровную линию, осматривая ее, и между его бровями образуется глубокая складка, когда он выдыхает тяжелый воздух через нос и проводит большим пальцем по кольцу на моем пальце:

- Это будет синяк, но не похоже, что ты что-то сломала - сильно болит?

Я качаю головой, наблюдая за выражением его лица, пока он рассматривает мои костяшки пальцев:

- Нет, просто пульсирует.

Глаза Гарри переходят на мои, когда он кладет мою руку обратно мне на колени, а его голос переключается с мягкой певучести на предупреждающий низкий тон.

- ...Он хоть пальцем тебя тронул? - он спрашивает, глядя на меня таким напряженным взглядом, что у меня внутри все сворачивается.

Я смотрю вниз, на его руки, лежащие на моих коленях, и качаю головой:

- Нет, не трогал. То есть он схватил меня за запястье, когда я пыталась уйти, но он не...

- Значит, он прикасался к тебе, - говорит Гарри низким голосом, в котором кипит гнев, готовый вот-вот вскипеть.

Джимми фыркает от смеха, который заставляет его подавиться и он разражается приступом кашля, но затем вдыхает:

- Да, я сказал ему, что он труп из-за этого. Повезло, что я не..., - Джимми прочищает горло и снова кашляет, прежде чем начать есть еще один наггетс и говорить с набитым ртом, - Ему повезло, что я не выстрелил ему в голову, но я не хотел, чтобы кровь попала на Персик.

- Я убью его, Эбби, - говорит Гарри грубым многообещающим тоном, не обращая внимания на то, что Джимми задыхается во время еды.

- Я знаю... Я не знаю, о чем он или моя мать думали..., - начинаю я, но Гарри прерывает меня, удерживая мои глаза своими.

- Нет, Эбби. Я реально собираюсь убить его, - Гарри говорит без колебаний в своем голосе, - Я знаю, что обещал тебе не делать этого. Но это зашло слишком далеко - он слишком часто подходил к тебе слишком близко, он труп, время вышло. С меня хватит этого дерьма, он использовал свой последний шанс.

Я наблюдаю за его лицом в поисках любого намека на преувеличение, но его нет. Он вкладывает смысл в каждое слово, и я не знаю, как к этому относиться.

Действительно ли Энди заслуживает смерти? По сравнению с Дэвидом, Энди безобиден. Конечно, он ужасный человек и совершил ужасные поступки, но стоят ли они того, чтобы из-за них убить его?

Достаточно ли просто ненавидеть его, чтобы лишить его жизни?

Я не забыла, что он сделал со мной. Но где грань между всем этим?

Я очень стараюсь найти баланс между моими моральными принципами и всем этим, потому что, как бы я ни смотрела на вещи с точки зрения Гарри, если я отброшу все свои ценности, я знаю, что в итоге возненавижу себя.

Я пытаюсь найти свое место в этом мире, в котором я сейчас нахожусь вместе с Гарри, оставаясь при этом верной тем убеждениям, которые важны для меня.

Просто жить в реальности, где решением всех проблем является убийство, все еще сложно.

- Если меня не пригласят, я буду очень зол, - говорит Джимми, наблюдая за нами, вытирая руки, чтобы избавиться от крошек, а затем облизывая пальцы, чтобы убрать остатки соуса для макания, - Потому что я мечтал подгадить этой сучке.

- Не сейчас, Джимми, - ругается Гарри, наблюдая за моим неуверенным выражением лица, и, если быть до конца честным, он воспринимает это гораздо лучше, чем я думала.

Я ожидала гораздо больше криков.

Я не совсем уверена, что ответить Гарри, и мой разум все еще в смятении от всего, что произошло сегодня.

Гарри вздыхает в ответ на мое молчание, сжимает пальцы на моих руках и пожевывает нижнюю губу.

- Джимми - я хочу поговорить с Эбби о сегодняшнем дне. Я поговорю с тобой позже обо всем этом, хорошо? Спасибо, что был там сегодня и привез ее домой в целости и сохранности, а с этим дерьмом Энди мы разберемся завтра, - Гарри говорит, глядя на Джимми, его голос все еще дрожит от его вспыльчивости, но он старается держать себя в руках.

Джимми делает паузу, просто смотрит на Гарри, медленно моргая, затем смотрит на меня: 

- Знаешь, к этим манерам, которые ты ему привила, придется привыкать. Обычно он просто говорит мне "свали" - я не жалуюсь, просто иногда в его тело словно вселяется какой-то вежливый демон, и это жутковато.

- Да свали ты уже домой, Джимми", - огрызнулся Гарри, но затем наклонил голову, приподняв брови, - Так лучше?

Джимми поднимается с дивана и встает, ухмыляясь:

- Всегда знаешь, как задобрить меня, Стайлс, и это никогда не надоедает. Хочешь, обниму тебя, нюня с мягким членом?

- Блять. Вали отсюда. Джимми, - сквозь зубы говорит Гарри, глядя на него и все больше заводясь, - Ты нарываешься.

- Ты нарываешься, - передразнивает Джимми, покачивая головой, что заставляет Гарри скрежетать зубами, но потом Джимми смотрит на меня, - Я тебя люблю, Персик, спасибо еще раз за то, что была моим маленьким героем сегодня. Я не знал, плакать мне или апплодировать.

- Я клянусь чертовым богом, Джимми! - Гарри рявкает на него, и Джимми начинает идти назад к входной двери с ухмылкой, останавливаясь лишь ненадолго, чтобы погладить Людо по голове, прежде чем повернуться на пятках и пойти к двери.

- Грустно покидать вас, но держу пари, вам нравится мой эффектный уход, до скорого, сучки, - поет он громким голосом, покачивая задницей, когда доходит до входной двери и открывает ее.

- Пока, Джимми, - кричу я, прежде чем он закрывает дверь, и слышу крик "Люблю тебя, Персик!" с другой стороны двери после того, как она закрывается.

Как только дверь закрывается, Гарри встает, хватаясь за мои руки, чтобы потянуть меня за собой.

- Пойдем, приложим лед к руке.

Я смотрю на его плечи, когда он поворачивается и берет меня за запястье, чтобы повести меня за собой в сторону кухни, через дверной проем гостиной, и я бросаю на него странный взгляд, хотя он меня не видит.

- Ты воспринял это лучше, чем я думала.

Да. Не считая обещания убить Энди.

- Лучше? - спрашивает он, оглядываясь через плечо, пока мы идем к кухонной стойке.

- Ты спокойнее, чем я ожидала, - замечаю, удивленно вздрагивая, когда он поворачивается, обхватывает меня за талию и поднимает с земли, чтобы водрузить на деревянную столешницу.

Гарри прижимает ладони лицом вниз, по обе стороны от моих бедер, наклоняется вперед и опускает свое лицо вниз, чтобы скользнуть взглядом между моими глазами.

- Мне требуется весь мой самоконтроль, чтобы не схватить пистолет, выйди через эту входную дверь, найти Энди и решить, собираюсь ли я забить его до смерти или просто использовать его в качестве мишени, пока он не истечет кровью. Я имел в виду то, что сказал, Эбби, каждое слово, с меня хватит, - он говорит это серьезным тоном, наблюдая за моей реакцией.

Я отвожу лицо назад на его слова, больше ошеломленная их резкой убежденностью, чем содержанием.

- ...Значит, не очень спокойно? - спрашиваю я с нервной улыбкой.

Я знаю, что нам придется поговорить об этом как следует, но, кажется, мой мозг сегодня достиг предела без обсуждения убийства моим парнем моего бывшего.

Уголки губ Гарри подергиваются, но тут же исчезают, и он снова встает, идет к холодильнику, чтобы взять немного льда и завернуть его в полотенце для посуды, прежде чем снова подойти ко мне.

- Я очень стараюсь не сделать все еще хуже. Я чертовски зол... Просто хочу убедиться, что с тобой все в порядке, - признается он, осторожно беря мою руку, которая ударила Энди, и прикладывая к ней импровизированный пакет со льдом, - Я знал, что сегодняшняя встреча была плохой идеей. Я должен был пойти с тобой.

Я гримасничаю от ощущения, смеси холода и жжения от того, насколько нежной кажется моя рука, это заставляет Гарри бросить на меня извиняющийся взгляд, когда он смотрит на мое лицо.

- Это очень больно? - он спрашивает, положив мою руку на колени и прижимая пакет со льдом к костяшкам пальцев, свободной рукой он убирает несколько выбившихся прядей за мое ухо, пока его глаза ищут мое лицо.

Я качаю головой, пытаясь скрыть дискомфорт на своем лице:

- Все в порядке, все не так уж плохо.

- Ты дерьмовая лгунья, детка, - замечает он, поднимая брови, и наклоняется вперед, чтобы прижать нежный поцелуй к моим губам, который контрастирует с гневным напряжением, исходящим от его тела, - Значит, твоя мать планировала это? Всю эту историю с Энди? - спрашивает он, отстраняясь, не в силах скрыть раздраженную вспышку в своем тоне, когда он упоминает об этом.

Я просто киваю, прикусив губу, и смотрю вниз на свои колени, чувствуя досаду на себя за то, что я вообще пыталась поговорить с матерью.

- Да... Я думаю, Энди и Дэвид разговаривали с ней. Как обычно, накормили ее кучей лжи. Она поверила им. Я сказала ей, что больше не хочу ее видеть.

- Она чертова идиотка, - Гарри бормочет, поднимая пакет со льдом, чтобы посмотреть на мои костяшки, а затем снова прикладывает его к ним, - Ты даешь людям шансы, хотя они этого не заслуживают. Ты слишком добра к людям.

Я могу сказать, что Гарри сдерживает то, что он действительно хотел бы сказать, но это не мешает мне чувствовать себя глупо из-за всего этого.

Весь сегодняшний гнев рассеялся, и я осталась только с реальностью того, кто моя мать, и того, что она сделала и сказала мне сегодня.

- Ей повезло, что меня там не было, - он добавляет, его ноздря дергается в раздражении, а челюсть напрягается, - Если бы Энди причинил тебе боль, я не знаю, что бы я...

- Но он не причинил, - вклиниваюсь я, видя беспокойство на его лице, как будто эти старые воспоминания снова преследуют его.

Вместо этого я пытаюсь разрядить обстановку.

- Я сделала ему больно, - пытаюсь я изобразить уверенную ухмылку и надуваю грудь, - Я сделала его своей сучкой.

Гарри оттягивает губы в сторону, борясь с улыбкой, которая выдаёт себя уголками его глаз, прежде чем он наклоняет голову вперёд и качает ею с усмешкой.

- Ты слишком много времени проводишь с Джимми.

- Нет, - возражаю я с возмущенным видом, но я знаю, что он прав.

Я не могла даже представить, что сделаю кого-то своей сучкой до того, как встретила Джимми.

Гарри прижимается лбом к моему плечу, прижимаясь к моей шее:

- Я просто рад, что ты в порядке... Хотелось бы, чтобы твоя рука не была повреждена.

- Да. Но все в порядке, моя рука будет в порядке, - я уверяю его, поднимая свободную руку, чтобы провести пальцами по его волосам.

Внезапно я чувствую желание спросить его о чем-то, хотя, вероятно, сейчас не тот момент, но я не могу ничего поделать с тем, что это повторяется в моей голове.

- Гарри, эм... Как ты думаешь... Как ты думаешь, мой отец стыдился бы меня? Того, кто я сейчас?

Я не могу остановиться от того, какой тихий и неуверенный у меня голос, и я ненавижу то, как легко моя мать посеяла этот сорняк в моей голове, чтобы он разросся.

Гарри поднимает лицо и смотрит на меня из-за моего случайного вопроса, смятение застыло на его бровях, но его глаза выглядят яростными.

- Почему ты спрашиваешь меня об этом? Это твоя мама так сказала?

Я отвожу взгляд от его глаз и пожимаю плечами:

- Возможно, она упоминала об этом.

- Посмотри на меня, Эбби.

Его строгий голос возвращает мои глаза к его глазам, и он наклоняется ближе, не сводя с меня твердого взгляда.

- Я не знаю твоего отца. Но я знаю, что любой мужчина был бы счастливейшим отцом на земле, если бы имел тебя в качестве дочери. И если он не гордится тобой так же, как я - как должен гордиться любой, значит, он тебя не заслуживает. Не смей больше слушать то, что говорит эта женщина.

Я поджимаю губы, опускаю плечи и коротко киваю ему, чувствуя, как мое сердце раздувается от убежденности его слов, но в нем всегда будет оставаться эта рана, которая не проходит из-за того, что он ушел и понятия не имеет, кто я теперь.

Гарри кажется противоречивым в своей мягкости, которую он пытается сохранить в себе, в то время как он имеет дело со всем накопившимся гневом, который он так привык выпускать наружу.

Это похоже на то, как кувалда пытается быть мягкой, как облако.

Гарри забирает пакет со льдом из моей руки и кладет его рядом со мной, вставляя его между моих ног, и поднимает руки, чтобы обхватить мою челюсть.

Несмотря на то, что мышцы его рук натренированы и напряжены, это такое нежное прикосновение.

- Я люблю тебя такой, какая ты есть. Никогда не позволяй никому заставлять тебя сомневаться в этом, - он говорит так искренне, что я думаю, не стоит ли мне просто избавиться от своего сердца, если он собирается просто трахать его каждый раз.

- Я тоже люблю тебя таким, какой ты есть, - говорю я ему, имея в виду больше, чем он может понять, и он прижимается своим лбом к моему.

- Ты украла мою фразу. Грубо, - дразнит он, его губы кривятся в уголках.

Я вздергиваю нос, и мои губы сами собой расплываются в искренней улыбке:

- Я просто позаимствовала ее.

От этого его улыбка только усиливается, и весь сегодняшний стресс и ужасные обстоятельства начинают таять, словно их и не было, и я снова укутываюсь в это теплое одеяло внутри нашего пузыря.

Гарри хмыкает, держась за мои бедра и притягивая меня ближе, его нос прижимается к моему:

- В такие дни, как сегодня, мне хочется запереть тебя в доме и никогда не выпускать. Держать тебя здесь в целости и сохранности.

- Если бы ты собирался быть запертым здесь со мной, это было бы неплохо, - говорю я, прижимаясь к его носу, и мои внутренности тают, превращаясь в слизь, которая полностью противоположна раздражению, все еще присутствующему в Гарри.

Его способность быть таким нежным и в то же время таким резким настолько же восхищает, насколько и сбивает с толку.

- Ты не найдешь меня ни в каком другом месте, любовь моя, я буду там, где будешь ты, - отвечает он, его тон смягчается, как жидкое масло, которое глазирует его губы, скатываясь с них.

- Но для ясности, ты не можешь буквально запереть меня в доме, - добавляю я с обвиняющим взглядом, зная, что сценарий, о котором он говорит, не совсем гипотетический.

Он выпячивает нижнюю губу, и теплый игривый взгляд его зеленых глаз не соответствует тому, как напряжено его тело, как напряжена его челюсть и как не исчезает складка между бровями.

- Нет, я могу, - надувается он, наполовину игриво, но я также знаю, что он безумно серьезен.

- Ты не можешь просто запереть меня навсегда, чтобы люди не могли причинить мне вред, Гарри, - рассуждаю я, но он отступает назад и бросает на меня вызывающий взгляд.

- Да? Давай проверим?

Так трудно не рассмеяться над тем, каким ребенком он иногда бывает, зная, что он искренен в этом, хотя это и смешно.

Гарри притягивает меня ближе, устраиваясь между моих ног, и опускает голову назад, чтобы прижаться к моей шее, щекоча ее губами, вдыхая глубокий вздох, как будто он пытается успокоить себя, но у него ничего не получается.

- Я просто хочу запереть тебя и выбросить ключ, остаться здесь и держать тебя только для себя.

Я обхватываю его за плечи и прижимаюсь щекой к его волосам:

- Если бы только жизнь так работала.

Я бы хотела этого.

Мы остаемся так на мгновение, наслаждаясь близостью друг к другу, но когда Гарри наклоняется ко мне еще больше, и твердость его джинсов прижимается ко мне, я поднимаю голову и смотрю на него сверху вниз.

Гарри не смотрит на меня, вместо этого он приникает губами к той части моей шеи, где она соединяется с плечом, плавно опускает руки к моей спине и притягивает меня к себе, переворачивая сладкую атмосферу в искрящуюся за долю секунды.

- Я думала, ты сердишься? - спрашиваю я, чувствуя оцепенение от внезапной перемены в его поведении. Мое дыхание сбивается, когда он сильнее кусает мою кожу, становится очевидно, что он намеренно оставляет следы.

- Да. Я в ярости, - он хмыкает, когда наконец оттягивает губы назад, чтобы провести ими по моему горлу и прижаться носом к моей челюсти, - Но я не могу выбросить из головы образ того, как ты бьешь этого ублюдка по лицу - я пытался не думать об этом, но просто не могу остановиться, - добавляет он низким голосом, - Несправедливо, что меня никогда нет рядом, чтобы увидеть, как ты делаешь такие вещи.

Когда Гарри подается вперед, сильнее прижимая свою эрекцию ко мне, при этом он крепко притягивает меня к себе, обхватив сзади, в моей голове всплывает термин "сердитый стояк".

По какой-то причине в моей голове возникает образ пениса с выпученными глазами и сердитыми бровями, и мне требуется все, чтобы не фыркнуть.

Не время.

Будь серьезной, Эбби.

- Тебе станет легче, если я ударю кого-нибудь перед тобой? Чтобы ты не чувствовал себя обделенным? - предлагаю я полушутя, улыбаясь про себя тому, как жутко он говорит об этом.

Гарри отстраняется, чтобы посмотреть на мое лицо, его зрачки расширяются, а глаза становятся тяжелыми, он толкается бедрами вперед, чтобы доказать свою точку зрения:

- Чувствуешь, какой я сейчас твердый? Только подумав об этом.

Он наклоняется вперед и проводит губами по моим губам, а затем покусывает мою нижнюю губу, и темная капля в его многообещающем густом голосе заставляет меня сжать ноги вокруг него.

- Если бы я увидел, как моя маленькая мышка кого-то бьет, я бы за долю секунды прижал тебя к ближайшей стене, я бы сошел с ума. Мне было бы все равно, где мы находимся и кто это видит. Я бы не смог себя контролировать.

Я сглатываю сухость, от которой внезапно пересохло во рту, и смотрю на него с приоткрытыми губами, пока мое дыхание учащается.

Гарри вообще очень напряженный человек. Но в данный момент напряженность усиливается от его накопившейся агрессии, которую он пытался сдерживать, чтобы сосредоточиться на моем благополучии, и я вижу по сжимающему желудок похотливому выражению его лица, что он умирает от желания выпустить ее.

- Просто что-то есть в том, чтобы увидеть мою милую девочку такой жестокой, - пробормотал он, закрывая глаза, и резко вдохнул сквозь зубы, словно представляя себе это, и выдохнул низкое разочарованное "Блять".

Тот факт, что насилие так возбуждает его, должен был меня обеспокоить, но никак не должен разжигать жар в моем животе.

Он сумасшедший. Но, очевидно, я тоже, так что, думаю, все в порядке.

Когда Гарри позволяет своим глазам открыться, он опускает их на меня, и они такие прожорливые и леденящие душу, что, кажется, я слышу, как хнычет мое влагалище.

Гарри облизывает нижнюю губу, не сводя с меня глаз, затем повышает голос.

- Людо, пойдем, мальчик. Пора вздремнуть.

***

Семья Сталла: