283.
День 67 без Амелии
Гарри Стайлс
Я стоял перед её дверью, тревожно хватаясь за край футболки. Я нервно почесал затылок, правой ногой стуча по земле. Я немного вспотел и слишком сильно прикусил внутреннюю сторону щеки. Я стою здесь уже около шести минут, я знаю это, потому что мысленно считаю секунды. Я знаю, что должен это сделать, просто открыть дверь, но я так нервничал.
Я схватился за золотую дверную ручку, и моя вспотевшая рука чуть не соскользнула с неё. Ненавижу, что так нервничал из-за такого, единственное, чего я боялся, — это себя и то, что я буду делать, когда окажусь по ту сторону.
Я схватился за ручку и повернул её, на мгновение замерев и закрыв глаза, прежде чем распахнуть дверь. Мои глаза оставались закрытыми, когда меня обдало холодным потоком застывшего воздуха, а рука крепче сжала ручку, не желая открывать глаза.
Я мысленно сосчитал до трёх, заставляя себя открыть глаза.
Спальня Амелии.
Я избегал этого, видя её комнату. Она была именно такой, какой я её помнил, но на этот раз это была не просто спальня моей будущей жены, а спальня моей жены, которая, возможно, больше никогда не ступит на этот свет.
Я стоял в дверях, глядя в её розовую спальню с неубранной кроватью и вещами на полу. Казалось, она всё ещё здесь. Я был в этой комнате всего пару раз в жизни, но один её вид вызывал во мне ностальгию по мгновениям, проведённым с ней.
Я вздохнул, прежде чем войти, чувствуя, как холод усиливается, потому что в эту комнату, очевидно, не заходили со времён Амелии, и двери были закрыты.
В воздухе витал какой-то аромат, приятный, мягкий. Я не мог точно сказать, какой именно, но это было просто напоминание о ней. Когда наш дом сгорел, всё, что принадлежало Амелии, исчезло. Мне не за что было держаться, не осталось ничего, что принадлежало бы ей.
Но эта комната была полна её физических частиц, и это было почти ошеломляюще. Я прошёл путь от полного отсутствия её присутствия до целой комнаты. Всё, чего она когда-то касалась, носила, в чём спала, на что смотрела. Словно всё здесь было золотом, бесценными артефактами.
Я тихо вошёл в комнату, подойдя к её неубранной кровати. Я уставился на складки на простынях, где она когда-то лежала. В голове мгновенно промелькнули образы её сна. Я провёл кончиками пальцев по цветочному одеялу, подойдя к краю кровати, где лежал чёрный носок.
Я осторожно схватил носок и поднял его, понимая, что он слишком велик для ноги Амелии. Я выгнул бровь, но посмотрел на свои ноги и увидел, что на мне те же носки, и чуть не забыл. Это был мой носок, и, должно быть, я оставил его здесь в тот день, когда отец Амелии разбудил нас бейсбольной битой, застав меня полуголым в её постели.
-Мои двери заперты. - Она шепчет мне в шею, соблазняя меня на этой маленькой кровати, зная, что я не смогу сбежать от её прикосновений, даже если захочу.
-Твой отец буквально убьёт меня, если узнает, что я здесь, не говоря уже о том, чтобы заниматься с тобой сексом под одной крышей, – шепчу я, пока она перекатывается на меня и начинает нежно целовать его подбородок.
-Мы будем тихими. И они давно спят. - Она садится, расставив ноги, кладёт руки мне на голую грудь и дразняще потирается обо мне через трусы.
В её карих глазах мелькает искра неповиновения.
-Ты убиваешь меня. - Я посмотрел на неё, покачав головой, зная, что это не лучшая идея, но также зная, как сильно я её хочу. Она была такой соблазнительной соблазнительницей, единственным человеком, кто когда-либо околдовал меня так, что я хотел её умолять.
В голове крутились воспоминания об этой спальне, месте, где мы пробыли недолго, но где у нас появились воспоминания. Я помню ту ночь, словно это было вчера: мы тихо занимались сексом в этой кровати, пока Мэри не постучала в дверь, и мне пришлось спрятаться в шкафу.
-Гарри? — услышал я чей-то голос у двери, к которой стоял спиной. Я вздрогнул, обернулся и увидел Мэри, прислонившуюся к дверному проёму.
-О, э-э, я просто...
-Тебе не нужно оправдываться, это нормально — хотеть войти сюда. Я понимаю, — говорит она, прежде чем я продолжаю.
На мгновение воцарилась тишина, пока мы стояли в паре метров друг от друга. Воздух был неподвижен, и в комнате можно было услышать, как упала булавка.
-Приятно знать, что она когда-то была здесь, — бормочу я, почёсывая затылок.
-Знаю. Раньше я избегала заходить сюда или в комнату Адриана с тех пор, как их обоих не стало. Но теперь приятно просто посидеть в ней немного. Я не убираюсь здесь, потому что вид такой комнаты всегда вызывает у меня чувство, что она вернётся. Это успокаивает, — говорит она, обводя взглядом комнату, не отрываясь от дверного проёма.
-Да, приятно, — говорю я, глядя на одежду на полу и полуоткрытый шкаф.
-Я ненадолго уйду, мне нужно кое с кем встретиться, — говорю я.
-Хорошо, ужин в шесть. - Она поджимает губы, улыбается, разворачивается и выходит. Я положил носок обратно на кровать, решив оставить его здесь, чтобы добавить аутентичности спальне.
Её комната была как музей, мне не хотелось ничего трогать и возвращаться к прежнему виду. Мне хотелось посмотреть на вещи в её комнате и понять, что она когда-то их туда положила.
Я посмотрел на её белый стол у двери в комнату, заметил, как он был завален вещами, но некоторые вещи были опрокинуты, например, её пенал и тому подобное. В конце стола было свободное место, и я сразу вспомнил, почему.
Держа руки на её бедрах, пока её пальцы запутывались в моих волосах, я грубо поднял её на стол. Вещи падали на пол, но в тот момент нам было всё равно. Не выпуская её губы из рук, я стянул футболку за воротник, целуя её шею, пока её ноги обнимали меня, а между нами лежал её беременный живот. Я схватил её футболку и разорвал её пополам, обнажив грудь. Микрофибры полностью исчезнут, прежде чем я наброшусь на её грудь губами.
Я смотрел в пространство за столом, и воспоминания о близости нахлынули на меня. Мы снова нечасто бывали в этой комнате, но определённо создали здесь кое-какие воспоминания.
Я отстранился, направился к двери и тихо закрыл её за собой. Я мог бы потеряться там навсегда, но у меня были дела и поважнее, чем вспоминать дорогие сердцу моменты с Амелией. Если я слишком углублюсь, кто знает, что я буду чувствовать.
Я иду по коридору, спускаюсь по ступенькам к выходу. Я слышал, как Бен и Мэри разговаривают на кухне, так что мне не пришлось ни с кем общаться перед уходом. Я выхожу на улицу, в удивительно солнечный день, спускаюсь по ступенькам к машине.
Было около одиннадцати, и у меня были планы зайти к кое-кому перед Амелией. Я не знал, как эти планы осуществятся, потому что собеседник даже не подозревал о моём визите. Но я рискнул.
Я сел в машину, вытащил из бардачка солнцезащитные очки. Завёл мотор и поехал, готовый к почти часовой поездке. Я не очень хорошо представлял, куда именно еду, но примерно представлял, где это.
Дорога была довольно далеко, но эта мысль уже давно крутилась у меня в голове, и, кажется, пришло время.
Я включил радио на фон, чтобы не думать только о трагедии. Мне было так больно осознавать, что я не увижу Брайар, у неё скоро день рождения, и если я её не увижу, то не знаю, что буду делать. Я молился каждую ночь, чтобы с ней всё было в порядке, где бы она ни была. CAS не сообщает мне, где она остановилась, из-за правил. Я был зол, но не виню их, потому что если бы они сказали, у меня бы возник соблазн поехать туда и украсть её ночью.
Это только ухудшит ситуацию. Мне нужно хоть раз соблюсти правила, если я хочу вернуть Брайар.
Радио включило новости. Я держал одну руку на руле, а локоть другой опирался на подоконник, прикусив нижнюю губу.
«Срочные новости: финальная битва между Malignant и Спасением состоится ровно через два месяца сегодня, в центре Эшборна. С Malignant нужно покончить навсегда, чтобы мир мог жить в полной гармонии. Это не учения и не шутка. Жителям Эшборна необходимо покинуть помещения до 23:59 накануне вечером, иначе они пострадают от последствий. Магазины будут закрыты и забаррикадированы, больницы и клиники будут остановлены на 24 часа. Повторяю, это не учения. С Malignant раз и навсегда разберутся, чтобы заплатить за весь причинённый ими вред» - Мужчина в рации говорил, заставляя меня крепче сжимать руль.
Два месяца, мне осталось жить два месяца.
Я в отчаянии выключил рацию, решив ехать молча.
Я не контролировал эту войну. Если я не пойду, они придут за Брайар и Амелией. Мне нужно было держать цель подальше от них как можно дольше, и если смерть была для этого нужна, то я должен был это сделать. Но покинуть Брайар было неописуемо тяжело для родителя, особенно потому, что её второй родитель может никогда не проснуться.
Я еду быстрее по дороге, пытаясь избавиться от мысли о неизбежной судьбе, которую мне предстоит пережить всего через шестьдесят дней. Это будет грандиозно, они буквально перекрывают Эшборн из-за этого и заставляют всех эвакуироваться. Это будет ад.
Я выбросил все мысли из головы, сосредоточившись на другом, например, на том, как добраться до места. Я еду ещё около сорока пяти минут, молча наблюдая за проносящимся мимо миром сквозь солнцезащитные очки.
Найдя то, что искал, посреди пустыни, я свернул на парковку, где стояло около сотни машин. Я припарковался и вышел. Солнце светило прямо на меня, когда я стоял перед огромным зданием, которое выглядело очень красиво. Здание представляло собой огромный, привлекательный фасад в испанском стиле. Вокруг дорожки к дому росло много зелёной травы и цветов.
Я поднялся по каменным ступеням, прошёл мимо сада, где люди занимались йогой вокруг огромного фонтана, который обрушился на меня с ушей. Я проследовал по ступеням к главному входу, большие высокие двери которого были распахнуты настежь. Войдя внутрь, я увидел женщину в белом, сидящую за большим столом в фойе и печатающую на ноутбуке. Я подошёл к столу, снял солнцезащитные очки, и она посмотрела на меня с сиденья.
-Добро пожаловать в реабилитационный центр «Окридж». Вы пришли кого-то зарегистрировать или навестить? — спросила она с улыбкой.
Я сунул солнцезащитные очки в карман рубашки, положив руки, покрытые татуировками, на стол.
-Я здесь, чтобы увидеть Лиама Пейна, пожалуйста.