282.
66 дней без Амелии
Гарри Стайлс
Прошло четыре дня с тех пор, как у меня забрали Брайар, и это был мой четвёртый день трезвости. За последние несколько дней я пережил много боли, как физической, так и эмоциональной. 96 часов я не принимал никаких наркотиков, и хотя это было хорошо, я постоянно чувствовал себя ужасно. Я перешёл от кайфа от кокаина и окси, который длился 3/4 дня, к тому, что теперь не длился весь день. Мои ломки были невероятно тяжёлыми, но я больше не позволю себе подобного после всего, что я сделал.
Эти четыре дня я провёл у Мэри, спал в комнате Адриана, что, как мне казалось, было бы странно, но, к моему удивлению, это было меньше всего меня беспокоило. Она предложила мне спать и в комнате Амелии, но это было слишком тяжело. Как бы мне ни хотелось почувствовать её запах на простынях и увидеть фрагменты её одежды, я боялся, что это заставит меня ещё больше по ней скучать, и я не был готов к новым душевным страданиям. Воспоминания о ней в моей голове и так уже могли меня разрушить.
Я признался Мэри во всём, что делал, во всём, что скрывал от неё. Я рассказал ей о своих проблемах с наркотиками и о том, что они заставляли меня делать – как они заставляли меня терять Брайар. Я знал, что она будет во мне разочарована, но, как ни странно, она проявила понимание – или, по крайней мере, так казалось. Она просто сказала, что всё будет хорошо, и что она поможет мне поправиться, чтобы я смог вернуть Брайар как можно скорее.
Мне хотелось сказать, что я могу просто сидеть дома один и поправиться, но я знаю, что отказ от помощи – одна из причин, по которой я всё потерял. Мне нужно было немного смирить свою гордость и понять, что в такие моменты я не могу всё делать сам, я должен начать позволять людям помогать мне, когда мне это нужно.
Потому что это уже не только я, но и моя дочь была на кону из-за моего решения.
Итак, мы с Мэри договорились, что первые несколько дней я останусь здесь с ними, а потом она приедет ко мне домой, чтобы вернуться к комфортной жизни в привычной обстановке.
Я очень благодарен Мэри, но не знаю, как это выразить. Я никогда не умел выражать благодарность никому, кроме Амелии, и даже тогда я не знаю, хорошо ли я справился. Надеюсь, она знала, как я ей благодарен.
Но меньше всего мне хотелось навязывать своё пребывание здесь. Думаю, Бен не совсем меня ненавидит, но я всё ещё не уверен, нравлюсь ли я ему больше, чем тот факт, что я отец его внучки. Скорее, он просто терпит меня, потому что Амелия меня любит. Так что я не знаю, как насчёт всего этого «я остаюсь здесь на несколько дней». Если почувствую, что он не хочет, чтобы я был здесь, я без колебаний уеду, опять же, не хочу навязываться.
Моя единственная цель — вернуть дочь, вытащить её из любой системы, в которой она сейчас находится, и никогда не отпускать обратно. Я оформил все документы, и они сейчас обрабатываются в Детской помощи. Я увижу её через пару дней, и это был мой единственный отсчёт — я так сильно по ней скучал.
Я смотрел в потолок комнаты Адриана, сложив руки на животе и погрузившись в свои мысли. Мэри втянула меня в довольно рутинную рутину. Я встаю в восемь, час занимаюсь спортом здесь, в этой комнате, завтракаю, слушаю музыку, помогаю Мэри с чем-то по дому, обедаю, иду навестить Амелию, ужинаю, ложусь спать читать. Хотя эта рутина звучит очень здоровой, я упускаю из виду то, что Брайар не выходит у меня из головы 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, и что я совершенно ничего не могу сделать, чтобы увидеть её. Я следую этой рутине, чтобы пережить дни, отвлечься от неё и от необходимости вернуться к искусственному комфорту.
Мои встречи с Амелией снова стали ежедневными, но вместо того, чтобы сидеть и смотреть на неё, с кружащимся в голове чувством вины, я попробовал что-то другое, чтобы насладиться общением с ней, а потом сокрушаться.
Я читаю ей, особенно её любимую книгу.
Спеши любить Николаса Спаркса. Я понимаю, что кажусь немного сумасшедшим, читая вслух взрослой женщине в коме, но это действительно отвлекает меня от переживаний о том, что она не проснётся, и позволяет просто наслаждаться временем, проведённым с ней.
Каждый день я прихожу около двух часов дня, придвигаю к ней стул, закидываю ноги на край её кровати, беру её проворную руку в свою и читаю её любимый сентиментальный любовный роман около часа.
Это была моя любимая часть дня.
Жанр книги не подходил для данной ситуации, потому что это была история о плохом мальчике и хорошей девочке, которая в конце концов погибает. Но я решил прочитать её Амелии, главным образом потому, что это была её любимая книга. Если она слышит всё вокруг, то ей, должно быть, скучно всё время слышать, кроме постоянного писка машин, и, возможно, ей просто хочется послушать какую-нибудь историю, чтобы развлечься.
Я схватил телефон с тумбочки Адриана, поднёс его к лицу и включил. Свайпом открыл фотоплёнку, открыв все видео и фотографии на телефоне. В свободное время я только этим и занимался – смотрел старые видео на телефоне. Это было для меня одновременно и горько-сладким, и утешением.
Я нажал на видео, снятое так давно, и увидел, что лежу в кровати, а Брайар спит у меня на груди – это было одно из моих любимых.
-Ты снимаешь видео? – спросил я, уткнувшись глазами в сгиб локтя. Амелия была надо мной и снимала.
-Может быть, — сказала она из-за камеры, села на кровать и обняла меня.
-Ты меня любишь? — спросила она, попросив камеру.
-Да, детка, — я улыбнулся ей на видео, пока Брайар спала на мне.
Мы были такими идеальными.
-Можешь просто положить телефон и поцеловать меня? — говорю я ей на видео, улыбаясь ей из-за телефона. Каждый раз, когда я смотрю это видео, я точно помню, как она выглядела в этот момент из-за камеры.
У неё была эта мягкая, лёгкая улыбка, едва заметная ухмылка, когда я просил её поцеловать меня.
Видео закончилось, и я стал искать другое, наткнувшись на кадр, где я кладу телефон на прикроватный столик. Я нажал на кнопку и увидел, как кладу телефон, прежде чем подбежать к изножью кровати, а Брайар стоит на четвереньках посередине одеяла.
Я помню это видео, это было в тот день, когда она впервые поползла, когда Амелии не было дома, и я попытался заставить её повторить это на видео.
-Ладно, Брайар, давай попробуем впервые поползать. - Мой фальшивый голос на видео пытался скрыть тот факт, что она ещё не ползала.
На видео я опустился на колени у изножья кровати, лицом к ней, а она улыбалась мне беззубой улыбкой. Вот это да, она так выросла с тех пор...
-Давай, детка. - Я похлопал по изножью кровати.
Она посмотрела на меня на видео и просто упала на живот, смеясь. Я встал и подбежал к ней, подхватив её за бока, чтобы она снова встала на четвереньки.
-Не вставай, ладно? - с надеждой говорю я, прежде чем вернуться к краю кровати и снова опуститься на колени. Я поджал губы, чтобы поцеловать её.
Она упала на живот, высунув язык из открытого рта.
Я смотрел, как моя голова падает, и фыркнул, сдаваясь.
-Брайа...
Когда видео остановилось, я не осознал, что затаил дыхание, пока в груди не сжалось. Эти видео – единственное, что осталось у меня от Амелии и Брайар – и смотреть их было так горько и сладко. Как бы они меня ни огорчали, они также дали мне мотивацию исправиться. Мне нужно было вернуть эти счастливые времена, хотя бы ненадолго, прежде чем я уйду на войну. Я знал, что с Амелией всё не определено, но я точно знал, что Брайар снова будет со мной.
Она принадлежит мне, и где бы её сейчас ни держали, я молюсь, чтобы с ней обращались по-доброму.
Мэрайя Эллингтон
-Объявление через 5 минут перед домашним заданием! – крикнула нам Элора, наша приёмная мама, снизу лестницы, когда я вошла в свою спальню и сняла рюкзак.
Объявление? Какое объявление мы услышим во вторник в 15:30?
Я бросила рюкзак на кровать и пошла к двери, чтобы закрыть её и переодеться. С тех пор, как мы переехали в новую приёмную семью, меня перевели в школу с единообразным обучением. Дом хороший, гораздо лучше нашего старого. И он больше, у меня впервые появилась своя комната. Элора — наша новая приёмная воспитательница, и она действительно очень добрая. Кажется, она действительно заботится о нас, в отличие от Джин.
Приятно видеть, что другие приёмные дети, с которыми я выросла, улыбаются, а на их коже больше нет отметин. И впервые мне не было страшно возвращаться домой или видеть отметины в школе. Элора действительно заботилась о нас: вчера ей исполнился тридцать один год, и мы устроили ей небольшую вечеринку-сюрприз. Она так обрадовалась, что расплакалась.
Я переоделась из школьной формы в удобную одежду и вернулась к рюкзаку, чтобы достать учебник истории и тетрадь. Мы все должны делать домашнее задание сразу по приходу домой, но после этого у нас есть остаток дня, чтобы заниматься чем угодно, кроме череды домашних дел. Могу точно сказать, что нагрузка на нас сократилась вдвое. Раньше Джин каждый день заставляла нас чистить дымоходы и полировать все стеклянные поверхности в доме, а Элора поручала нам заниматься лишь мелочами, например, мыть посуду и выносить мусор, и то только когда подходила наша очередь.
-Пойдём! - Эмма открывает мне дверь, не стуча, как обычно, но, к счастью, я переоделась.
-Иду, иду. - Я прижимаю книги к груди и иду к двери.
-Как думаешь, что она хочет нам сказать? — спрашивает Эмма, держа в руках блокнот, пока мы идём по коридору.
Эмма была в приёмной семье совсем недавно, она здесь уже около месяца. Но она моя ровесница, и мы стали очень хорошими друзьями. Приятно, когда она рядом, но она не умеет стучать.
-Кто знает, — пожимаю я плечами.
Я спускаюсь по лестнице в большую гостиную, где сидели остальные дети, кто в школьной форме, кто без. Элора стояла посреди комнаты, ожидая, пока мы все рассядемся, прежде чем начать разговор.
-Не волнуйтесь, это ненадолго, — говорит она. Её волнистые светлые волосы собраны сзади, синее платье с цветочным принтом до щиколоток и тёмно-синий кардиган сверху.
Мы с Эммой садимся на пол, скрестив ноги и держа в руках домашнее задание. Как только все садятся и перестают говорить, она начинает:
-Значит, здесь будут небольшие перемены на какое-то время, — неопределённо говорит Элора.
-Вы же не уходите, правда? — тут же спрашивает Эмма.
Я уже говорила, что она тоже любит перебивать людей?
-Нет, — улыбается она и качает головой.
-Никто не уходит, но кое-кто к нам присоединится, — уточняет она.
-У нас новый приёмный ребёнок? — спрашивает Энтони с дивана, всё ещё ссутулившись в форме.
-Ну, насколько нам известно, только временно. Детская помощь пытается выяснить, какие решения принять в отношении этого ребёнка, потому что его только вчера забрали от родителей, и ему нужно место, где о нём позаботятся, пока он со всем разберётся. - Она сообщает нам.
-Почему его забрали?
-Ну, я не могу вам этого сказать, но нам нужно будет освободить для него немного места на ближайшее время и проявить к нему любовь, как вы проявляете любовь друг к другу. Она будет боят... — сказала Элора, когда стук в дверь прервал её.
-На самом деле, кажется, это она, — сказала она, подходя к двери и скрываясь из виду.
Мы все обменялись взглядами, сбитые с толку внезапностью происходящего. Мне всегда жаль новичков, приходящих в систему, интересно, сколько ей лет? Может быть, она будет моего возраста, и у нас с Эммой появится другая подруга, а не те, кто помладше.
-Спасибо, — сказала Элора, прячась за дверью, кому-то, кого мы тоже не видели.
Она закрыла дверь, и на руках у неё оказался ребёнок.
Младенец.
Вдруг по комнате раздался говор, и дети поняли, что у нас здесь никогда не было ребёнка. Самым младшим был Саймон, ему было пять.
Элора возвращается в гостиную, и когда она подходит ближе, у меня внутри всё сжимается. Малышка сидит у неё на руках, держа большой палец во рту, её тёмные густые волосы пронзают зелёные глаза. И я сразу понимаю, что видела этого малыша раньше.
Боже мой.
-Это Брайар, ребята. - Элора мягко улыбается, а Брайар молча сидит у неё на бедре, молча глядя на нас.
Это ребёнок Гарри и Амелии, она уже подросла, но я бы узнала эти глаза где угодно.
Боже мой, что же случилось, что она здесь оказалась? Меня тут же затошнило, и тревога охватила всё тело. Элора сказала, что это временно, значит, Гарри, а не Амелия, не мог умереть, верно? Если бы они умерли, это было бы навсегда.
Обычно я не зацикливаюсь на таких крайностях, но в последний раз, когда я видела Гарри, он просто убил нашего жестокого приёмного воспитателя. Он и так был крайне агрессивен, поэтому сам факт нахождения его дочери здесь меня очень тревожил.
-Она такая маленькая, — шокировано спрашивает Эмма.
-Разве таких детей сразу не удочеряют?
-Ну, её пока не могут удочерить. Юридически она всё ещё находится под опекой родителей, но пока они оформляют все документы, она живёт с нами, — говорит она, а голова Брайар лежит на её плече.
-Как она будет выносить мусор? - Энтони спрашивает, надеюсь, в шутку, и все тихонько хихикают.
-Очень смешно. Я знаю, что у нас никогда не было ребёнка похожего на неё, но это может быть полезно для всех вас. Дети прекрасны, и хотя я не хочу, чтобы вы привязывались, пожалуйста, сделайте так, чтобы она почувствовала себя любимой. - Элора улыбается нам, глядя на Брайар, сидящей у её левого плеча.
-Сколько ей лет? — спрашивает Саймон.
-На следующей неделе ей исполнится годик, так что будем надеяться, что всё наладится, и она вернётся к родителям. А пока мне нужно будет поставить детскую кроватку в одной из ваших комнат. Я бы поставила свою, но она слишком мала. Кто-нибудь согласится позволить Брайар спать с ними на...
-..Хорошо. - Я поднимаю руку, прежде чем она закончила, и мои глаза округляются от моего нетерпения.
-Мэрайя, отлично, спасибо. - Она улыбается мне и кивает.
-Почему ты хочешь делить комнату с младенцем? - Эмма качает головой рядом со мной, бормоча что-то так, что я её слышу.
-Эм... потому что она милая, и кто-то должен за ней присматривать, верно? Лучше в моей комнате, чем у Энтони. - Я пожимаю плечами.
-Эй! — обиженно говорит Энтони, заставляя меня закатить глаза.
-Отлично, всё решено. Брайар побудет в комнате Мэрайи какое-то время, так что в машине есть детская кроватка, стульчик для кормления и другие вещи, и мне понадобится ваша помощь, чтобы всё это установить, — говорит Элора.
-Мэрайя, не хочешь подойти и подержать её секунду, пока я разгружу машину?
-Да, конечно. - Я киваю и встаю, чтобы забрать её.
Она протягивает мне малышку, с которой я тайно встречалась раньше, пока все остальные встают, чтобы помочь Элоре разгрузить детские вещи. Я держу её на руках так, чтобы она оказалась на уровне головы. Её ярко-зелёные глаза широко раскрытыми смотрели на меня, а я всё ещё не понимала, зачем она здесь.
Никто не знал, что я знакома с этим ребёнком, потому что никто не знал, что я на самом деле знала Гарри и Амелию. Все думают, что они были обычной парой, которая спасла меня в тот день, когда я упала с дерева. Никто не знает, что на самом деле я жила у них дома и что я была на дереве, потому что бежала от того, что узнала о них.
Все из гостиной вышли на улицу, так что мы остались только вдвоём, глядя друг на друга с одинаковым выражением лица, нервно.
-Что твой отец натворил, а? — шепчу я ей риторически, поддерживая её предплечьем под ягодицы.
Я помню, что она была более... улыбчивой, когда я видела её в последний раз. То есть, я не так уж много времени проводила с ней, но помню, что она была очень громкой и радостной. Она выглядела одновременно испуганной и растерянной, интересно, через что ей пришлось пройти, чтобы дойти до этого. Молюсь, чтобы это не было чем-то ужасным.
Она кладёт свою маленькую головку мне на плечо, хватает моё ожерелье и просто держит его в своей крошечной ладошке. Я вздохнула и погладила её по спине.
-Здесь ты в надёжных руках... не волнуйся, — пробормотала я, прижавшись щекой к её голове.