281.
Гарри Стайлс
-Я тебя подвёл. - Мой голос звучал уговаривающе, по телу пробегал холодок, когда я произносил самые сокрушительные слова, а нога тревожно постукивала.
Я опустил голову, глядя в пол между колен. Я не знал, с чего начать, каждое слово, всплывавшее в моём спутанном сознании, было словом, которое она не заслуживала услышать. Я не думал, что дойду до этого, что признаюсь ей в таком, когда она доверяла мне и дарила мне всю свою прекрасную душу, всю свою любовь. Мне всегда хотелось повернуть время вспять и сделать всё по-другому, но сейчас было хуже некуда. Я бы всё отдал, чтобы повернуть время вспять и стать лучшим отцом.
Но я не мог.
Я поднял голову и посмотрел на неё, глядя на неё, лежащую в той же позе, в которой она пролежала два месяца, безмятежная и одинокая. Её веки были мирно закрыты, длинные ресницы слиплись. Я забыл, насколько она потрясающая. Я всегда знал, но у меня всё ещё сжимается грудь, когда я вижу её. Это чувство я могу даже описать, пока не почувствую его.
И Боже мой, она была воплощением неоспоримой красоты.
Я посмотрел на правую сторону её роста волос, увидев заживающий розовый шрам от аварии. Он был почти скрыт под волосами, но останется на её коже до конца жизни.
Я поднял руку и убрал прядь волос со лба ей за ухо, осознавая, как сильно мне не хватает этого ощущения. Хотелось бы услышать её голос, увидеть её взгляд. Но, наверное, она этого не хочет после всего, что она видела, как я всё испортил.
Не могу поверить, что не был здесь несколько недель, но я знал, что это потому, что боялся увидеть её в таком виде. Она была моей дозой реальности, и, возможно, если бы я приходил к ней каждый день, как раньше, я бы не погрузился так глубоко в свою катастрофу.
Я схватил её хрупкую руку своей, мягко обхватив её. Её рука была тёплой, но совсем не такой, какой я её помнил, потому что она не сдерживала мою. Мой большой палец гладил её ладонь, пока я смотрел на неё, и мне было так трудно говорить о своих ошибках.
-Я потерял нашего ребёнка. - От этих слов у меня заныли пазухи, но я старался сдержаться. Я не мог сломаться, не сейчас. Мне нужно было рассказать ей, что я сделал, чётко признать свои ужасные ошибки.
-В этот раз я сильно облажался, детка, и не знаю, простишь ли ты меня когда-нибудь. - Я замолчал, глядя на её умиротворённое состояние, в то время как комнату наполнял повторяющийся механический звук её кардиомонитора.
-Я... я просто хотел больше не чувствовать боли. Я просто хотел почувствовать что-то, кроме вины и боли, хотя бы на мгновение. Но это было худшее решение в моей жизни, потому что кайф, который я получал, разрушал всё вокруг. Я был настолько эгоистичен, что пренебрёг нашей дочерью, забыв, как мне повезло, что она у меня есть. Я... я не снимал её на видео, совсем нет. Я сказал тебе, что тоже уйду, и не ушёл. Вместо этого я вернулся к своим прошлым зависимостям и позволил им поглотить меня, как прежнего меня, потому что это всё, что я знал до встречи с тобой. - Мой голос несколько раз дрогнул от эмоций, глаза наполнились слезами.
-Ты никогда меня не простишь, я знаю. Я никогда не смогу простить себя, потому что не только я тебя подвёл, но и Брайар попала в эту систему из-за меня. Я... я обещал защищать её, а теперь она там, куда я ни за что не хотел её отпускать. - Я крепче сжал её руку, чувствуя, как колотится сердце в груди.
-Я ходил в Детскую помощь, и там сказали, что я не смогу навещать её, пока не начну соблюдать хотя бы неделю трезвости. Мне выдали столько бумаг, но так и не сказали, когда я смогу её вернуть. Мне не говорят, где она находится, только то, что я, возможно, смогу увидеть её через неделю в самой Детской помощи. Её нет всего шесть часов, а мне кажется, что прошли недели. Я просто хочу её вернуть, я так сильно облажался, — прошептал я, чувствуя себя хуже некуда.
-Без меня тебе было гораздо лучше... - Я опускаю голову и закрываю глаза, пытаясь дышать сквозь боль.
-Когда твой брат умер, я взял на себя смелость забрать тебя, потому что тогда ты была бы в безопасности от войны, если бы ты была под землёй. Но на самом деле это я подверг тебя опасности. А когда ты была прикована к этой кровати, я сказал тебе, что позабочусь о Брайар, и когда ты проснёшься, то почувствуешь, что ничего не потеряла. Н-но я даже этого не смог сделать, и если бы ты проснулась прямо сейчас, ты бы была убита горем, увидев меня сидящим здесь, в ломке, без нашего ребёнка на руках. - Я никогда не чувствовал себя таким виноватым, слова душили меня, ком в горле нарастал.
Она заслуживала гораздо лучшего, и самое печальное, что я говорил это уже много раз. Она цеплялась за жизнь, которая была сплошной катастрофой и гнетущим разочарованием. Когда я приходил к ней каждый день, я говорил ей только одно: проснись.
Но я...
я разрушил её жизнь, вместо того, чтобы она спокойно проснулась.
Я подвинул стул ближе к её кровати, к её изголовью, наклонившись вперёд, чтобы оказаться на самом краю. Я смотрел на её умиротворённое состояние посреди этого суматошного мира, о котором она не подозревала.
Моя рука покоилась на её мягкой щеке, большой палец нежно гладил её скулу. Я чувствовал, как уголки глаз наполняются слёзками, зная, что сейчас скажу.
-Ты можешь отпустить, Амелия, это... это нормально – отпустить, – прошептал я ей, держа её за руку.
Я не хотел, чтобы она меня отпускала, но, как и много раз до этого, я ставил свои желания ради неё выше её безопасности и счастья. С самого начала я был эгоистичен в отношении её любви и ставил её превыше всего.
Я никогда её не отпускал, и, возможно, мне стоило сделать это давно, чтобы ничего этого не случилось.
-Я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить. Но если ты меня слышишь, пойми, что со мной всё будет хорошо; с Брайар всё будет хорошо. Если ты хочешь быть свободной, пожалуйста, будь свободной. Нет ничего большего, чем ты хочешь, чем твоё счастье, Амелия. - Я покачал головой и пробормотал эти слова из своего ноющего сердца, как бы мне ни было больно.
-Мне всегда было трудно отпускать тебя, и я знаю, что с того момента, как мы вышли из-под земли, ты была физически свободна уйти от меня, когда бы захотела. Но эмоционально, мне кажется, я держал тебя в плену, и, возможно, ты знала это лучше меня, — пробормотал я, пытаясь сдержать слёзы. Я не хотел плакать, я хотел сказать ей как можно больше.
-Ты просто никогда не хотела причинить мне боль.
-Я знаю, ты любила меня, но я также думаю, что ты терпела всё, что я делал, потому что знала, что если ты уйдёшь, это меня разрушит. Я так много сделал тебе и другим, что любой человек, который меня не любил, никогда бы не оказался со мной в одной комнате. Думаю, именно поэтому ты была такой заботливой, ты просто хотела, чтобы я был счастлив, потому что жалела, каким несчастным я был до тебя, — прошептал я, заправляя ей волосы за ухо.
-А хуже всего было то, что у меня всегда было это чувство, но я был слишком эгоистичен, чтобы придавать ему значение, потому что боялся, что это правда. Но ты всегда ставишь моё и чужое счастье выше своего, и это неправильно, дорогая. Ты заслуживаешь поставить себя и своё счастье на первое место, и если это значит отпустить, то, пожалуйста, знай, я всё ещё буду любить тебя, хорошо? Ты не сделаешь мне больно. - Я вытер глаза тыльной стороной ладони от навернувшихся слёз, но всё ещё сдерживался.
Я поднёс её руку к губам, поцеловал костяшки её пальцев и закрыл глаза, просто прижимая их ко рту. Всё, что я слышал, был ровный писк машин. Я хотел, чтобы она проснулась и снова была со мной, снова полюбила меня и Брайар. Но поскольку я так сильно её люблю, мне ничего не было нужно больше, чем её счастье. И если, отпустив себя на небеса и став истинным ангелом, которым она всегда была, она будет счастлива, то я хочу, чтобы она сделала это, и никто не должен её удерживать.
-Я отпускаю тебя на свободу, милая, — прошептал я ей в руку.
-Будь свободной...
Мэри Адамс
Я разбирала книжную полку в гостиной, когда услышала неожиданный громкий стук во входную дверь. Бен был в аптеке, поэтому я сразу же немного занервничала: кто мог здесь быть? Я никого не ждала.
Я нахмурила брови, положила книгу на журнальный столик и осторожно подошла к двери. Снова услышала сильный стук, заставивший меня вздрогнуть, когда я оказалась ближе к двери. Казалось, будто они стучали всем кулаком.
Я схватилась за дверную ручку и открыла её, но, к моему облегчению, там стоял Гарри, а не кто-то незнакомый. Он оглядывался через плечо, опираясь обеими руками на дверной косяк.
-Боже, как ты меня испу...
Он повернул голову ко мне, и я сразу увидела, как его налитые кровью глаза блестят, а по лицу текут слёзы. Мои слова замерли, когда я увидела, насколько он раздавлен, да ещё и без Брайар. Казалось, он сдерживался, но это ему не удавалось, потому что его лицо было полно страданий, губы приоткрыты.
-Я н-не в порядке, — проговорил он, внезапно срываясь.
У меня сердце ушло в пятки, когда он уронил голову на руки, и слова слетели с губ. Он зажмурился, и впервые заплакал передо мной, наконец признавшись в своих истинных чувствах.
Не успела я и секунды сказать, как шагнула вперёд и обняла его. В ту же секунду, как мои руки коснулись его высокой спины, он снова прижался ко мне, крепко прижимая к себе и сжимая в дверях. Я чувствовала, как его сердце колотится у меня в груди, как он слегка дрожал от волнения.
Я повела его на пол в дверном проёме, крепко прижимая к себе, пока мы сидели на коленях. Я не могла поверить в происходящее, у меня не было времени осмыслить происходящее. Я была так удивлена, что он обнимает меня и наконец-то позволяет мне видеть, как он плачет.
Я закрыла глаза, когда он уткнулся головой мне в плечо, а моя рука круговыми движениями гладила его верхнюю часть спины. Не знаю, что довело его до такого состояния, но знаю только, что это был срыв, который надвигался уже давно. Что-то случилось, что довело его до такого состояния, и я боюсь, что это было, потому что Брайар не было рядом, а он бы ни за что не оставил её в машине.
Но сейчас меня беспокоил только он и то, что впервые за двадцать пять лет он наконец-то не в порядке.