Глава 2. Хогвартс-экспресс
Гарри положил билет обратно в конверт и, нащупав еще одну бумажку, пробежался глазами.
ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА
«ХОГВАРТС»
Форма
Студентам-первокурсникам требуется:
Три простых рабочих мантии (черных).
Одна простая остроконечная шляпа (черная) на каждый день.
Одна пара защитных перчаток (из кожи дракона или аналогичного по свойствам материала).
Один зимний плащ (черный, застежки серебряные).
Пожалуйста, не забудьте, что на одежду должны быть нашиты бирки с именем и фамилией студента.
Книги
Каждому студенту полагается иметь следующие книги:
«Курсическая книга заговоров и заклинаний» (первый курс). Миранда Гуссокл
«История магии». Батильда Бэгшот
«Теория магии». Адальберт Уоффлинг
«Пособие по трансфигурации для начинающих». Эмерик Свитч
«Тысяча магических растений и грибов». Филли-да Спора
«Магические отвары и зелья». Жиг Мышъякофф
«Фантастические звери: места обитания». Ньют Саламандер
«Темные силы: пособие по самозащите». Квентин Тримбл
Также полагается иметь:
1 волшебную палочку, 1 котел (оловянный, стандартный размер № 2), 1 комплект стеклянных или хрустальных флаконов, 1 телескоп, 1 медные весы.
Студенты также могут привезти с собой сову, или кошку, или жабу.
НАПОМИНАЕМ РОДИТЕЛЯМ, ЧТО ПЕРВОКУРСНИКАМ НЕ ПОЛОЖЕНО ИМЕТЬ СОБСТВЕННЫЕ МЕТЛЫ.
Гарри озадаченно потер нос. Почему так мало учебников? Список сократился вдвое... если не втрое. И это притом, что добрая половина писателей была ему (вообще-то Риддлу, но не суть) незнакома. Кто такая Миранда Гуссокл¹? А Ньют Саламандер? Разве он не был исключён из Хогвартса? Становление его книги учебным пособием для юных магов было мягко говоря не самой лучшей идеей². Впрочем, эта странность почти наверняка объяснялась тесными отношениями упомянутого с Дамблдором.
«А, ладно, это не моя забота,» — подумал Гарри. В прошлом он проучился в Хогвартсе четыре года, поэтому волноваться за неполные, фрагментарные знания особо не приходилось. Проблему составляли лишь последние три курса, но и это было решаемо посредством наставников в лице Снейпа и мистера Шайверетча, хотя последнего видеть в деле мальчику пока не посчастливилось.
Но на какие деньги ему покупать все это? Конечно, у него осталось немного с тех галлеонов, что он выпросил у той заблудшейся девчонки, но это все гроши. Несмотря на всю изворотливость риддловского ума, Гарри за всю свою работу в лавке так и не удалось выпросить у зельевара ни кната. Последний аргументировал это тем, что мальчик уже получил еду и кров и ни в чем другом нуждаться не должен. Естественно, у Гарри были мыслишки разжиться маленькой долей от платежей клиентов, но в последний момент всегда останавливал себя. Мало ли что он там наобещал в порыве одержимости (состояние, в которое его ввел зельевар во время обмена клятв, по-другому назвать язык не поворачивался)?
«Отправься я в Хогвартс под личиной Волчка, можно было бы смело обобрать Малфоев. У них почти наверняка завалялся старый комплект учебников, да и мантий у Драко полнище,» — размышлял Гарри. Думая о Малфоях, он больше не чувствовал того трепета, который охватывал его при упоминании чистокровных, ведь за этот год он не только пристально наблюдал за провалами и успехами Драко, но и, ко всему прочему, стал свидетелем театра одного актера в лице Люциуса Малфоя. Ну, а Абраксас... Абраксаса он знал еще Риддлом, поэтому относился к нему более чем нейтрально.
Гарри хмыкнул.
Мистеру Шайверетчу теперь было не отвертеться. Хотел он того или нет, а потратиться придется.
***
Через неделю зельевар вызвал его к себе. Когда Гарри вошел внутрь, первым делом в глаза бросился маленький стеклянный пузырек, зажатый в кулаке мужчины. Жидкость внутри была красивого лилового цвета с зелёными и чёрными вкраплениями. Раздумывая, что это было за зелье³, Гарри опустил взгляд на стол. Там было еще пару подобных пузырьков и флаконов, что озадачило мальчика еще больше.
— Ты пришел, — констатировал зельевар, не отрывая взгляда от жидкости, переливавшейся на свету. Гарри просто кивнул. Поняв, что говорить мальчик ничего не собирается, он страдальчески закатил глаза к потолку и протянул руку, в которую тот тотчас вложил сложенную бумагу. Мистер Шайверетч развернул листок со списком необходимых вещей к школе и почувствовал, как в горле у него начало першить. От откашлялся: от этого першения надо отделаться, иначе его сейчас начнет душить жаба жадности. В любом случае, оплачивали все Малфои, потому можно было особо не волноваться.
Гарри терпеливо ждал. В конце концов, зельевар, видимо, сообразил, что выглядит глупо, выбрался из кресла и, вынув из шкафа небольшой сверток, перехваченный черной лентой, протянул:
— Переоденься и жди меня в подсобном помещении. И смотри, не забудь снять артефакт.
Гарри, до того стоявший безмолвно, при этих словах встрепенулся. Получается, они, наконец, отправлялись за покупками. Впрочем, об этом стоило догадаться еще тогда, когда зельевар за вчерашним ужином попросил его прийти завтра и прихватить с собой список школьных принадлежностей. Но... снять артефакт? Гарри с сомнением поглядел на серебряный браслет. Интересно, как сильно он изменился внешне за эти полутора года? И изменился ли вообще?
— А как мне снять эту штуковину? — спросил он наконец. Гарри уже не раз и не два пытался это сделать за все то время, что он провел в долине, но без толку. Браслет будто приклеился к руке, как муха к липучке.
Мистер Шайверетч выразительно хлопнул себя по лбу, после чего, обнажив волшебную палочку под напряженным взглядом мальчика, взмахнул ею и в то же время зачитал какое-то заклинание: с сухим щелчком браслет треснул, открываясь. Гарри посмотрел на свои руки. Те побелели, и запястья стали тоньше, миниатюрнее. Ногти сделались длинными, похожими на заостренные керамические пластинки⁴. Неожиданная мысль отвлекла Гарри от разглядывания своего тела.
— А как мы собираемся закупаться, если поисковые отряды авроров прочесывают местность? — спросил он с подозрением, и тогда зельевар объяснил ему план Абраксаса Малфоя. Гарри даже восхитился. Нет, он, будучи Риддлом, конечно, знал, что Абраксас Малфой обладает недюжинным умом, но чтобы настолько... Мда. Чистокровных определенно не стоило недооценивать.
Вежливо попросив зельевара трансфигурировать ему псише, Гарри, пыхтя, понес его в подсобку и поставил к стене. Стараясь не смотреть на уродливые шрамы, он быстро переоделся, после чего, разобравшись с ногтями, едва не обломавшимися в процессе переоблачения, принялся пристально разглядывать себя. Ну что тут сказать? Он почти не переменился за эти полутора года, разве что волосы отрасли и теперь просились под ножницы парикмахера. И, хотя Гарри не вырос ни на дюйм, он немного набрал в весе, из-за чего перестал напоминать выходца из того света.
Из одежды на нем была одета белая рубашка, светлые брюки и модные бежевые мокасины. В общем, одежда была опрятна и подобрана со вкусом (Малфои, одним словом), но на его миниатюрной фигуре она висела как на вешалке, и сразу было понятно, что рубашка на нем, скорее всего, с чужого плеча. Еще и в сочетании с этими лохмами... Гарри поморщился. С волосами надо было что-то делать. Его взгляд опустился ниже, к недовольно прищуренным зеленым глазам, и мальчик поспешно стер с лица презрительную гримасу.
«Похож,» — вдруг подумалось мальчику, когда лицо его разгладилось, и он повторно оглядел себя с ног до головы. Да, он был похож на мать, и это было странно. Почему? Что же, наверное, потому, что в биологической науке это было практически невозможно. Как-никак, черный цвет доминировал над всеми остальными, и все же он оказался рыжим. Нет, Гарри бы еще понял, если бы у отца был рецессивный ген рыжих волос и доминантный ген темных⁵, но это было не так. Насколько он знал, Поттеры по наследству были брюнетами, и Гарри тоже когда-то, но был темноволосым... или нет?
Гарри задумчиво потер нос. Он вспомнил события минувших дней, вспомнил, как все закрутилось, стоило тете сорвать с него амулет, и подумал, возможно ли, что он с рождения был рыжим, и его родители по какой-то причине решили скрыть это? В конце-концов, он вполне себе мог оказаться бастардом, но чтобы мать изменяла отцу... Нет, даже думать об этом не хотелось.
— Ну как, юноша, ты готов?
Гарри вздрогнул. Не только потому, что мистер Шайверетч никогда в прошлом не обращался к нему, как к юноше, но и потому, что это был старческий женский голос. Гарри с быстротой, не вязавшейся с его годами, выхватил лезвие⁶ и резко обернулся. Напротив него стояла пожилая женщина в длинной черной юбке и лиловой блузке с жабо, поверх которой был накинут серый жакет, застегнутый на все пуговицы. Очки в дорогой оправе подчеркивали ее главные человеческие качества — серьезность и ответственность. Впрочем, увидев лезвие в его руках, старушка неприлично расхохоталась, и ее серьезность как ветром сдуло.
— Мистер Шайверетч? — неуверенно протянул Гарри.
— Угу, он самый, дружок, — хихикнула... хихикнул зельевар.
Гарри успокоился.
— Надо полагать, Оборотное?
Он вспомнил все те пузырьки и флакончики на столе зельевара и только уверился в этой мысли.
— В точку! — кивнул мистер Шайверетч, после чего, взглянув на наручные часы, заключил: — Нам следует поспешить, дружок. Самолет отходит через час. И что это с твоими волосами?
Вынув из сумочки палочку, он пару раз помахал ею в воздухе, и Гарри стал счастливым обладателем маленького гнездышка на голове. Впрочем, подумал мальчик, оглянувшись на зеркало, так даже привычнее. Главное, отросшие волосы укоротились, а со всклокоченностью жить можно, хотя риддловская сущность и воротила нос.
Мистер Шайверетч снял с каминной полки чашу с летучим порохом и протянул ее вдруг отшатнувшемуся мальчику. Зельевар недоуменно изогнул бровь.
— Что с тобой?
Гарри вымученно улыбнулся, рука невольно легла на грудь. Камин пробуждал в нем не самые лучшие воспоминания, а зельевар хотел, чтобы он еще и полез внутрь. Нет уж, увольте. Лучше уж он по старинке, на такси, доберется до аэропорта, нежели будет путешествовать по каминной сети.
— С детства не люблю огонь, — как можно небрежнее отозвался Гарри, стараясь не обнажать слабости. Впрочем, скептичное выражение лица зельевара прямо-таки говорило, мол, все твои потуги бравиться смешны и бесполезны. — Может, аппарируем? — уже менее уверенно протянул он, на что мужчина обреченно выдохнул и взял его за руку.
***
Весь путь до Германии Гарри терпеливо отвечал на вопросы мистера Шайверетч, который во время полета не переставал вертеть головой. Сначала зельевар восхитился наличием бесплатной еды в самолете, но, вежливо уточнив у стюардессы общую стоимость билета, едва не плюнул с досады. Гарри не понимал этого его поведения, ведь все расходы были полностью покрыты Малфоями. Кстати, о расходах. Гарри смерил мистера Шайверетча задумчивым взглядом, размышляя, как последнему удалось вынудить Абраксаса Малфоя выделить им такую крупную сумму (ну, не добровольно же он это сделал). Перед глазами невольно встала картина того, как зельевар вымогает у бедного Абраксаса деньги... Знал бы Гарри, как недалек он был от истины.
По прибытию в аэропорт в Трире, который по праву считался старейшим городом Германии и по совместительству местом, где было сосредоточено наибольшее количество волшебников в стране, на входе в терминал их остановила служба охраны, которая в этот день была особо усиленна. Гарри хмыкнул. Очевидно, немецких шпионов было полно и на самом борту, и те уже оповестили кого надо. Для приличия пограничники попросили их пройти через металлодетектор, который не без помощи местных магов противно запищал, и с чистой совестью повели для виду сопротивлявшегося зельевара под Обороткой и самого Гарри на допрос. Сначала маги втирали им что-то на своем немецком, потом на ломаном английском, но, в конце-концов, плюнули на это бесполезное дело и в срочном порядке вызвали англоязычного представителя местной власти.
— Вы и есть шпионы? — вкрадчиво поинтересовался аврор, присаживаясь напротив. Высокий лоб, длинный нос, мужественный подбородок, целеустремленный взгляд голубых глаз — все в нем выдавало признаки принадлежности к той нации, что в свое время хотела завоевать и подчинить себе весь мир. Гарри, понятное дело, невзлюбил его, лишь только завидев.
— Нет, мы не шпионы, — скривил губы мистер Шайверетч, рассеянно любуясь своими ногтями и изображая на лице приличное пренебрежение и равнодушную скуку.
— Верю. Шпион бы не кинулся на вооруженных авроров с перцовым баллончиком и уж тем более не покусал бы местного главу правопорядка, — отозвался мужчина, смерив старушку насмешливым взглядом. Обычно от таких взглядов многим становится не по себе, но мистер Шайверетч был настолько толстокож, что лишь поморщился.
«Вы забыли добавить еще кое-что,» — хмыкнул Гарри, вспомнив яростный крик зельевара. «НАСИЛУЮТ!» — прочувственно вопил он почти на ультразвуке, и так до самой комнаты допроса.
— В любом случае, — немец перевел взгляд на Гарри, — вопрос о том, почему Великобритания не уведомила местные власти о пересечении границы пусть и несовершеннолетним, но магом остается открытым. Как иностранцы, вы обязаны были зарегистрировать перелет в Министерстве магии Великобритании и уже потом, получив разрешение на пересечение границы, садится в самолет⁷.
У зельевара после этих слов нервно дернулся глаз.
— Если Вы думаете, что шутить над пожилой женщиной смешно, спешу Вас заверить, сейчас мне не смешно нисколько, — заявил он хмуро. — И, как было уже сказано, в шпионской деятельности я никогда не была замечена, потому Ваши эти кодовые слова о «магах» и прочем ни о чем мне не говорят.
«Вот уж точное выражение: весь мир — театр, а люди в нем — актеры, » — хмыкнул Гарри, а потом задумался. Интересно, что такого сделал зельевар, раз уж даже аврор не опознал в нем волшебника?
На невозмутимом лице аврора отразилось удивление.
Потом, как будто что-то вспомнив, мистер Шайверетч стал копаться в своей сумочке, которую с боем, но удалось отстоять в той суматохе, и, видимо, найдя искомое (по крайней мере, его звучное «аха!» Гарри объяснял именно этим), вытащил на свет божий какую-то мятую бумажку, в которой мальчишка безошибочно узнал листок со списком необходимых вещей к школе. Решивший было, что это перцовый баллончик, аврор успокоился и теперь с интересом взирал на предмет в руках пожилой женщины.
— Надо полагать, это также Ваших рук дело, — сказал зельевар, после чего бросил скомканную бумажку мужчине прямо в лицо. Немец, увернувшись, быстро провел палочкой над бумагой и, убедившись в ее безвредности, развернул. — И как Вам только удалось подговорить сову доставить нам письмо? Подумать только, Школа Чародейства и Волшебства! Вот придумали же люди! — продолжал тем временем ворчать мистер Шайверетч.
Отлично понявший ситуацию аврор поспешил успокоить разошедшегося зельевара, после чего, показав им пару фокусов, чтобы убедить в правдивости существования Магического мира, повел их в волшебный квартал, который Гарри мог описать тремя словами: чисто, аккуратно, красиво. Волшебники были спокойными и вежливыми; он ни разу не слышал, чтобы торговцы кричали, зазывая покупателей, или чтобы что-то беспардонно пролетало над головой, как это нередко бывало в Косом переулке.
После краткой экскурсии мистер Шайверетч начал рассыпаться в любезностях перед аврором, после чего, дождавшись, пока последний не аппарирует, на пару с Гарри быстренько так смылся. Хотя, слежка за ними все еще велась, они как ни в чем не бывало слонялись из лавки в лавку, а к обеду решили перекусить мороженым. Когда немцы убедились, что никакой опасности они не представляют, на что, к неудовольствию Гарри, понадобилось время, равное шести часам, оба британца облегченно выдохнули, после чего основательно принялись за покупки. Зельевар отправился в аптеку за нужными ингредиентами, а после и за вещами, необходимыми к зельеварению, в то время как сам Гарри, закупив учебников к школе (повезло еще, что в Германии, несмотря на дороговизну, все же имелись иностранные книги), отправился к одному из портных, коих, в отличие от той же Диагон-аллеи, было море вокруг.
Первое же ателье, просторное и малолюдное, как позже выяснилось, оказалось самым настоящим символом роскоши, атрибутом богатства и высокого положения. Закупались тут обычно чистокровные, как наиболее обеспеченные волшебники, ну и некоторые богатые купцы. Несмотря на внешний вид, а именно на не по размеру одежду, да еще и маггловскую, владелец магазина оставался утонченно вежливым по отношению к Гарри, первым порывом которого было убежать. Правда, потом мальчик вспомнил, что больше не оборванец, который не мог ничего себе позволить, а Гарри Поттер, «мальчик, который выжил», и положение обязывало его выглядеть и вести себя пристойно. Ну, а касаемо тех магов, что стояли за его несчастливым детством... В общем, волноваться за них особо не приходилось. В конце-концов, то, что он был воспитан магглами, еще не значило, что он должен одеваться в каком-то секонд-хенде, как это было с малоимущим Риддлом из приюта.
— Чего желает, junger Herr⁸ ? — вежливо поинтересовался невысокий пузатый немец с пышными седыми усами и бакенбардами, и Гарри озвучил взрослому свои желания.
В целом, много времени в этой лавке Гарри не потерял. Готового комплекта не было... Скорее всего, в эту эпоху такого понятия вообще не было. Портной, тщательно обмерив его, записал требования и пообещал к утру все закончить. На ткани Гарри не поскупился: исключительно паучий шелк, бархат и парча⁹. Так же исключительно темно-зеленого, темно-синего и черного цвета, потому что Гарри еще Риддлом не терпел все яркое. В прибавок к комплекту повседневной одежды он также запросил комплект парадной одежды с несколькими комплектами белья с полотенцами. Как его позже уверил продавец, всего этого хватит на года три, если не больше, и одежда по мере взросления будет сама подстраиваться под особенности фигуры владельца.
Магия, одним словом.
Попрощавшись с продавцом, Гарри направился туда, где они с зельеваром обусловились встретиться. Дожидаясь мужчину, он не преминул заглянуть в лавку, где продавали дорожные чемоданы. В отличие от портного, владелец магазина встретил Гарри не так радушно, впрочем, он скрывал это за маской холодной любезности.
— Здравствуйте, — поздоровался Гарри, чтобы сразу дать понять, что он англичанин и о немецком ни слухом, ни духом.
— Молодой джентльмен готовится к поступлению в Дурмстранг? — спросил продавец, рассматривая его. Улыбнувшись, Гарри не стал ни подтверждать, ни опровергать его предположение, однако мужчина уверенно продолжал: — И, конечно же, Вам потребуется хорошая дорожная сумка, чтобы уместить туда все необходимое для учебы?
Гарри тихо хмыкнул. Ну, хоть где-то ценилась практичность: британцам только подавай громоздкие чемоданы. Прикинув, сколько галлеонов у него осталось, и представив перекосившееся лицо зельевара, Гарри сказал:
— Посоветуйте мне лучшее из своего ассортимента.
Лавочник тут же подобрался.
— Как Вы можете увидеть, у меня много разных изделий, в которые встроены такие дополнительные возможности, как уменьшение объема вещей для более компактной упаковки или же функция быстрого обнаружения нужного вам предмета, вариантов много...
Мужчина повел его вдоль рядов, время от времени указывая то на одну, то на другую сумку. Гарри смиренно выслушал речь волшебника о достоинствах и недостатках предложенного им ассортимента школьных сумок, после чего остановил свой выбор на небольшой дорожной сумке с высокой грузоподъемностью и на брезентовой сумке, мягкой и удобной, которую намеревался использовать в повседневной жизни, таская учебники и другие предметы первой необходимости.
Закончив с этим, он встретился с мистером Шайверетчом, все также щеголявшим под Обороткой, и поделился с ним новостями. Гарри едва не рассмеялся, увидев, как обычно самонадеянный зельевар скорчил рожу и надулся, узнав, какую сумму он потратил за этот вечер. И все же последний не мог не признать его правоту, потому, поворчав для виду еще немного, мужчина успокоился и повел Гарри в «Gregorovitch Zauberstäbe¹⁰», чтобы, наконец, приобрести последнему волшебную палочку.
Лавка именитого мастера волшебных палочек, Майкью Грегоровича¹¹, оказалась не очень большой и, если бы не мебель, которой тут было немного, нельзя было бы даже подумать, что здесь вообще кто-то есть. Лишь небольшая стойка, за которой, проводя какие-то расчеты, сидел хозяин лавки, говорила об обратном.
— Sie sehen nicht wie ein elfjährigen Jungen¹², — сказал мастер, не поднимая головы. В отличие от свежевыпустившегося когтевранца Гаррика Олливандера, который, как показалось при встрече юному еще тогда Риддлу, буквально болел своим фамильным делом и временами казался не от мира сего, уже немолодой Грегорович был равнодушным и, если можно было так выразиться, сторонним «наблюдателем», задавшимся целью не служить людям, но совершенствовать свои творения. Впрочем, это было объяснимо. Достаточно было вспомнить слухи, гулявшие среди слизеринцев в начале двадцатого века. Дескать, Грегоровичу посчастливилось стать обладателем Бузинной палочки. Правда, потом он рассказал об этом своим клиентам, так сказать, в рекламных целях, что ожидаемо привело к пропаже этой самой Бузинной палочки. Только за достоверность этой информации Гарри не ручался. — Bitte verlassen Sie die Laden¹³.
О чем там вещал Грегорович, Гарри мог только догадываться, но, судя по тону, ничего приятного.
— Et Latine loqui¹⁴? Или, может быть, английский? — поинтересовался мистер Шайверетч, но был грубо проигнорирован. Видно, сквибам и магглам тут были не рады. Зельевар дернул уголком губ, не то намечая улыбку, не то сдерживаясь, чтобы не плюнуть.
Поняв, что оставлять в покое его не собираются, Грегорович недовольно хмыкнул и посмотрел на Гарри.
— На первокурсника Дурмстранга ты не тянешь, а потому покинь лавку, мальчик. Где находится выход, ты знаешь.
— Как невежливо, — усмехнулся Гарри. В его глазах промелькнуло негодование, именно промелькнуло на секунду, пока он отвечал, а после исчезло. Про себя мальчик выругался. Можно было подумать, он повинен в том, что ростом не вышел. Все претензии к родителям и морившим его голодом... Впрочем, неважно. — Выгоняете, по сути дела, даже не выслушав.
Грегорович скептично изогнул бровь, мол, что ты там мелешь.
Вместо ответа Гарри протянул ему листок со списком необходимых вещей. Пройдясь быстрым взглядом по аккуратным строчкам, мастер волшебных палочек хмыкнул, как видно, не проникся. Но тем не менее, он поднялся и, махнув Гарри, подвел его к огромному шкафу с пугающим количеством маленьких палочек внутри. Чуть сместив взгляд, мальчик обнаружил прислоненные вдоль стены разнообразные посохи: от обычных деревянных до вычурных и изящно украшенных. Гарри знал, что посохи были хороши для энергозатратных заклинаний, в то время как палочки были предназначены для тонкой работы с заклинаниями и просто для повседневного пользования. Вообще, к магическим усилителям не стоило привыкать. Лучше уж обходится пусть и слабенькой, но беспалочковой магией, нежели вдруг остаться беззащитным из-за обычного «Экспеллиармуса»¹⁵ противника. Впрочем, спешить с этим не стоило. На малое совершеннолетие, а оно наступало в четырнадцать лет, открывались вспомогательные магические силы волшебника, и окончательно формировалось магическое ядро. Именно в этот период открывалось, достаточно ли силен маг, чтобы овладеть беспалочковой магией, или нет. Риддлу вот фортуна улыбнулась, и он оказался на удивление сильным для своих лет магом, по могуществу сопоставимым с некоторыми чистокровными волшебниками.
— На первой полке пустышки, на второй, третьей и далее — уже палочки с сердцевинами, — кратко изложил Грегорович и попросил его провести рукой над пустышками, чтобы определить соответствующую древесину.
— А мерки и показания? — недоуменно спросил Гарри, помня опыт Риддла в лавке Олливандера.
Грегорович смерил его таким взглядом, словно сомневался в его умственных способностях.
— Если бы подбор палочки зависел от длины пальцев или размера рук, волшебники бы разорились, ежегодно приобретая магические усилители за баснословные деньги, — наконец, отмер он.
— Да, это логично, — подумав, согласился Гарри.
Он походил вдоль шкафов, периодически касаясь пустышек, и прислушался к себе. Отозвались две древесины: тис, из которого когда-то была сделана палочка Тома, и вишня¹⁶. Потом Грегорович велел ему повторить этот же процесс, но только с палочками на полках четыре и семь. Там, как понял Гарри, были палочки из древесин тиса и вишни, но теперь с наличием сердцевин внутри. Откликов было несколько, и все же того странного чувства близости, почти единства, что испытал на своей шкуре Риддл, не было.
Грегорович бросил на него проницательный взгляд:
— Ни одна не подошла?
Гарри кивнул. Мастер некоторое время молчал, потом прищурился и посмотрел на сиротливо стоявший в сторонке шкаф, за стеклянными дверцами которого виднелись очередные волшебные палочки. Правда, в отличие от тех, что были испытаны Гарри, палочки эти выглядели причудливо. Причудливо, но красиво.
— А почему бы и нет? — задумчиво протянул Грегорович, после чего, махнув мальчику рукой, велел следовать за ним. Палочек в последнем шкафу оказалось совсем немного, буквально пару штук, потому мастер смел их с полок и разложил на стойке. — Это экспериментальные образцы, полученные путем работы с нестандартными сердцевинами. Хоть мне и кажется, что представленные палочки непригодны для колдовства, вполне может статься, что они просто дожидаются своих хозяев. Палочки из тиса тут нет, зато имеется та, что из вишни. На вот, попробуй... Четырнадцать дюймов, древесина палочки из-за высокого количества в нём смолы очень гибкая.
«Да-да, столько-то дюмов, гибкая... это мы уже проходили в лавке Олливандеров. Главное, чары надзора утратят свою силу, стоит мне покинуть Германию.»
Изящная, почти черная, палочка внушала ощущение безопасности и покоя, а рукоять, обмотанная отливавшей серебряным блеском лентой, приятно грела руку. Верхняя часть ее была вырезана в виде свивавшихся и переплетавшихся друг с другом лоз. Прямо посередине было отверстие, в котором был неподвижно закреплен белый камень. Приглядевшись, Гарри заметил, что внутри полупрозрачного камня стоял туман, первозданный туман: он клубился, светился и одурманивал единовременно и единообразно.
— Это... сердцевина? — с сомнением спросил Гарри. Он никогда не слышал, чтобы минералы использовали в качестве ядер магических усилителей. И ладно бы только это, но ведь сердцевина еще и торчит наружу! Каков смысл в ношении палочки, ядро которой можно так просто уничтожить? — Я имею ввиду, это ведь драгоценный камень... Как он вообще может усилить палочку, если не обладает никакими полезными магическими свойствами?
— Это не просто драгоценный камень, — поморщился Грегорович, смерив мальчика раздраженным взглядом. — Это лунный камень, образованный из слюны балаура¹⁷. Много лет назад во время экспедиции в самое сердце острова отряду наемников, который я тогда сопровождал, повезло наткнуться на кости древнего балаура. Эти драконоподобные существа вымерли давным-давно, но даже в самом расцвете своей жизни они редко когда порождали драгоценные камни, что уже говорить о таком редком материале, как лунный камень. Правда, так как способ применения камней остается неизвестен, они совершенно бесполезны для магов, а потому не пользуются особым спросом. Использовал же я лунный камень в качестве сердцевины, так как обнаружил, что, в отличие от обычных минералов, внутри имеется магическая субстанция в чистом виде. Однако, камень настолько прочен, что за полутора месяца мне удалось отковырять всего несколько крупиц, сам минерал не поддавался.
«Потому сердцевина и торчит, — понял Гарри. — Она такая большая, что не помещается внутри.»
— В любом случае, я удивлен, что из всех магов, которых я обслужил, палочка выбрала именно тебя, пацан, — пробормотал Грегорович, который уже отчаялся дождаться волшебника, которому удалось бы хотя бы вызвать искры из палочки. — Наверное, это и есть судьба.
Гарри сжал палочку тонкими пальцами.
— Судьбы не существует, — сказал он, не поднимая головы. — Есть лишь выбор.
***
Сегодня был очень важный день, и все должно было пойти по плану. Драко Малфой пристально вглядывался в зеркало, тщательно зачесывая волосы назад. На зимних каникулах отец обещал научить его заклинаниям для укладки волос, и тогда ему больше не придется, подобно каким-то магглам, проводить часы перед зеркалом, чтобы предстать перед светом в наилучшем виде.
В этот момент позади него с характерным хлопком появился Добби. Домой эльф, скручивая уши в трубочки, проблеял:
— Старший хозяин сказал поторопиться. Добби здесь, чтобы сопроводить юного хозяина в Малый Зал.
Добби был диким эльфом, которого едва живым нашел в лесу и приютил дед. Когда Добби впервые попал сюда, то был всего лишь младенцем. Родившийся в лесу домовой никак не мог ассимилироваться с родовой магией Малфоев, потому был каким-то зашуганным и не таким, каким привык видеть домовых эльфов Драко.
Малфой бросил последний взгляд на свое отражение. Волосы — гладко причесаны, одежда — без единой складки и морщинки. Драко нацепил на лицо скучающее выражение и брезгливо взял Добби за руку, и они трансгрессировали на первый этаж. У камина их уже ждали «maman et papa». Последний величественно кивнул ему, галантно поцеловал руку маме, шагнул вместе с ней в камин и исчез в зеленом пламени.
Драко зачерпнул из горшочка горсть летучего пороха и уже собрался назвать адрес, когда вдруг по какому-то наитию обернулся и встретился глазами с дедом. Абраксас Малфой стоял, прислонившись к проему арки, скрестив руки на груди. Сегодня на нем была распахнутая на груди шелковая рубашка и темно-зеленый шелковый халат. Драко был настолько изумлен его появлением, что даже забыл вежливо поздороваться. Он так давно его не видел.
— Ты уже отправляешься? — равнодушно поинтересовался дед и, оттолкнувшись от арки перехода, сделал несколько шагов ему навстречу.
— Да, — неуверенно кивнул Драко.
Абраксас Малфой встал напротив него, вглядываясь ему в лицо. Вдруг он наклонился к мальчику, несколько мгновений пристально вглядывался в лицо — словно что-то искал. От его взгляда становилось очень неуютно, и Драко стоило больших усилий не отвернуться.
— Драко.
Малфой-младший посмотрел в серо-голубые глаза, в которых была лишь боль, и поежился. Дед никогда прежде не был так серьезен с ним.
— Драко, — повторил он и аккуратно, почти невесомо, коснулся его щеки. Чуть опустив голову, он обхватил ладонью затылок внука и прижался к нему лбом. У Драко буквально перехватило дыхание. — Запомни то, что я тебе сейчас скажу, внук, — вкрадчиво произнес он. — Не повторяй моих ошибок. Не будь как все Малфои, не соблюдай всех этих принятых ханжами псевдоистин. Твой отец следовал заповедям наших предком, и посмотри, что с ним стало: желая избавиться от нечистокровных и магглов, он присоединился к какому-то полукровному бастарду, только чтобы потом быть заклейменным, подобно какому-то скоту. Я сам участвовал в теневом заговоре против магглорожденного министра магии Нобби Лича, в результате которого потерял намного больше, чем приобрел. Потому прошу тебя, не повторяй моих ошибок. Не принимай за голос разума предрассудки Малфоев, но и не забывай при принятии какого-то серьезного решения учитывать интересы своего рода.
Закончив, Абраксас Малфой резко отстранился и ушел. Драко проводил удаляющую фигуру деда неуверенным взглядом. Что дед пытался сказать ему? И полукровный бастард... Говорил ли он о Том-Кого-Нельзя-Называть? Но ведь последний был чистокровным магом из рода Слизерин!
Драко поморщился. Он не любил говорить и думать о вывешенном «грязном белье» Малфоев. Хотя он лично и не знал Темного Лорда, рассказов матери было достаточно, чтобы возненавидеть¹⁸ его. Тот не только пытал магглов, но и убивал чистокровных, пытал собственных приспешников, которых принуждением заставлял служить себе и творить ужасные вещи. Как утверждал отец, он, как и многие другие Пожиратели Смерти, был под «Империусом»¹⁹, и Драко ни на миг не сомневался в этих словах. И ладно бы еще грязнокровок, но себе подобных чистокровных, пусть и из противоборствующей стороны, отец ни за что не стал бы убивать по собственной воле. В конце-концов, как неоднократно повторяла мать, чистокровные маги стали вырождаться уже давно, а с приходом той войны... потерь было не счесть. Чего не скажешь о магглах, плодившихся подобно кроликам и назойливых, как мухи. Драко скривился.
Оказавшись на платформе, мальчик чинно выслушал нотации родителей, обнял их на прощание и, взобравшись на поезд буквально в последний момент, поплелся по коридору искать свободное купе. Почти все они, конечно же, оказались забиты галдящими студентами разных возрастов. Лишь в предпоследних двух купе были свободные места, и Драко, долго не думая, постучался в купе слева. Там сидели трое ребят его возраста и двое, что постарше. Все в той же одежде, что и у него, все с одинаково высокомерными и надменными взглядами, что сразу выдавало в них истинных аристократов. Многих из них Драко знал еще со скучных балов и званых ужинов: это были Маркус Флинт, который, судя по всему, был здесь за старшего, Дафна Гринграсс, Теодор Нотт и Панси Паркинсон.
— Думал, уже не дождусь, Малфой, — проворчал Флинт. — Уже искать тебя собирался. А где Крэбб и Гойл? Взрослые сказали присмотреть за вами. И что бы там не говорили о чистокровных другие, у слизеринцев то еще шило в заднице, уж я могу сказать это наверняка.
— Выбирай выражения, — осадила его девушка приятной наружности. Она посмотрела на Драко. Выражение ее лица смягчилось, и она снисходительно произнесла: — Я — Джемма Фарли²⁰, староста факультета Слизерин.
— Драко Малфой, — представился блондин. Фарли знала его имя, однако этикет обязывал. Он с тоской вспомнил время, проведенное в долине. Уж там о манерах беспокоиться не приходилось.
Поезд между тем вырвался из темного и узкого туннеля, по которому он ехал до этого, и помчался по зеленой равнине. Первокурсники, пытаясь впечатлить старших, сначала завели скучный разговор об аристократических замашках, но под конец уже заспорили, чей род древнее. Когда спор дошел до точки кипения, дверь в купе распахнулась, и на пороге показались двое массивных ребят, Грегори Гойл и Винсент Крэбб. Когда они были еще детьми, отец не без согласия Гойла и Крэбба старших заставил мальчишек принести Драко магическую вассальную клятву. Драко не знал, что в сущности дает ему вассалитет и какие, как у сюзерена, у него есть возможности и права. Отец не спешил просвещать его на эту тему, хотя Грегори и Винсент, как ему казалось, получили от своих родителей всю подноготную. Может, отец считал, что Драко будет злоупотреблять полученной властью? В любом случае, Гойл и Крэбб пришли как нельзя вовремя.
Тем временем Флинт на пару с Фарли наколдовали заклинание расширения пространства, позволяя всем комфортно, не теснясь расположиться в купе.
Драко, махнув рукой только севшим товарищам, вышел в коридор.
— Ты куда попер, Малфой? — изогнул бровь Маркус.
— Погляжу на Поттера, — буркнул блондин. Его что, до конца года опекать так будут?
Флинт с Джеммой как-то странно переглянулись, а первокурсники тихо зашушукались. Драко вопросительно изогнул бровь. Этот жест он перенял у крестного. Наконец, староста отмерла и сказала:
— Ты, наверное, не знаешь, но Поттера нет в поезде. Вплоть до отправления поезда авроры дежурили у дверей вагонов, но Поттера так и не застали. Ты едва успел на поезд, потому-то и не заметил сновавших туда-сюда авроров.
Драко замер, не веря своим ушам.
— Сдается мне, что знаменитость-то наша копытки отбросила, — лениво протянул Флинт, и Малфой впервые почувствовал, как у него нестерпимо чешутся кулаки. Но нельзя, нельзя. Маркус — не Магнолий — размажет по стенке и не заметит.
— Это было очевидно уже тогда, когда совы перестали реагировать на его имя, — хмыкнула Паркинсон. Драко посмотрел на нее, но ничего не ответил, злость до сих пор пылала в нем. До того сидевшая безмолвно Дафна Гринграсс смерила его задумчивым взглядом.
— Вы с Поттером ведь родственники? — спросила она.
— Он приходится мне троюродным дядей со стороны матери, — неохотно ответил Малфой.
— Другими словами, по гобелену ты можешь отследить, жив он или нет, — продолжала проницательная девочка. Ответил Драко не сразу, долго раздумывал, отвечать ли вообще. Но, наконец, буркнул:
— Со смертью леди Вальбурги Блэк двери родового гнезда закрылись для посторонних. Потому у нас нет доступа к фамильному древу Блэков и я не могу сказать наверняка.
То малое, что он оставил невысказанным, восполнил Флинт:
— Даже если бы ты смог краем глаза взглянуть на гобелен, это ничего бы тебе не дало. Род Поттер с недавних пор носит на себе клеймо предателей крови²¹, потому Джеймса Поттера, а следовательно, и его сына почти наверняка выжгли с гобелена.
И сразу все замолчали. Тот факт, что герой всея Британии является предателем крови, как-то позабылся детьми. Вообще, если задумываться об этом, полукровок, а следовательно, и предателей крови наплодилось слишком много за последнее десятилетие. Хорошо еще, что чистокровные рода не забывали отсекать своих полукровных бастардов, в противном случае клеймо предателей крови легло бы на всех членов рода. Те же, к примеру, Уизли и Поттеры. Впрочем, рыжих ублюдков, как неоднократно выражался «papa», никак нельзя было сравнивать с пусть утратившим былое величие, но родом Поттеров.
— Гарри Поттер совсем не обязательно предатель крови, — заметила Джемма. — Как последний член рода, он вполне мог получить прощение Магии и снятие клейма. Это уже случалось в прошлом, потому не стоит списывать Поттера со счетов. — Тут она выразительно посмотрела на Дафну и Панси.
— Тоже мне, сваха нашлась, — брякнул Флинт, за что огреб от старосты по голове. Драко закатил глаза, глядя на все это представление. — Малфой, гаденыш, стоять! Теперь-то ты куда идешь?
— Просто так, проветриться, — небрежно отозвался блондин, раздвигая дверцу шкафа-купе.
— Проветриться?
— Да.
— Послушай, зная тебя, неугомонного, я ни за что в жизни не поверю, что ты просто так взял и понесся в коридор только потому, что тебе приспичило проветриться.
Драко сощурился и хотел было уже нагрубить Флинту, когда вдруг в разговор вмешалась Джемма.
— Пусть идет, Маркус, — равнодушно сказала она, даже не глядя на Малфоя. — Он ведь не настолько глуп, чтобы находить проблемы на ровном месте. В противном случае, слизеринцы не простят ему баллов, потерянных еще до начала учебного года.
Драко почувствовал, что лицо у него пошло красными пятнами от гнева. В том, что это была угроза, он не сомневался. Прищурившись, он зло посмотрел на взрослых слизеринцев и стремглав выбежал из купе. И плевать на то, что о нем после этого подумают однокурсники.
Громко хлопнула дверь купе, и Драко неожиданно со всего маху в кого-то врезался. Мальчик, на которого он налетел, зашатался и чудом не упал, сумев в последний момент уцепиться обоими руками за рукоять, которой запиралась сдвижная дверь. Точеное, бледное лицо, красиво очерченные губы, слегка курносый, но очень аккуратный нос и струившаяся в пол мантия, темно-синяя ткань которой вполне могла посоперничать в глубине цвета с ночным небом. У незнакомца были колдовские зеленые глаза, которые, казалось, даже слегка светились, и ярко-рыжие волосы, но не грязно-медные, как у тех же Уизли, а именно рыжие. Челка, которая, по-видимому, должна была закрывать шрам на лбу, растрепалась и свесилась на левый глаз, являя взору молнию.
«Это... Гарри Поттер!»
Словно разгадав взгляд Драко, мальчик поспешно пригладил челку и, крепко схватив его за руку и странно смотря ему в лицо, затащил в первое попавшееся купе. Удостоверившись, что они одни, мальчик закрыл на цепочку и запер дверь. Драко несколько раз открыл рот, чтобы что-то сказать, но так и не смог произнести ни слова. В купе воцарилась напряженная тишина.
«Я уверен, это он, но... — Малфой с сомнением поглядел на героя всея Британии. — Как так получилось, что авроры прозевали его?»
— Гарри... — медленно сказал мальчик, и Драко опомнился.
— Что?
— Меня зовут Гарри.
— А... Малфой, — поморщившись, блондин стряхнул с себя проклятую рассеянность и продолжил уже более уверенно. — Драко Малфой.
И снова молчание. С минуту они смотрели друг-друга. Наконец, не сдержавшись, Гарри прыснул в кулачок, а затем, совсем по-детски, залился веселым озорным смехом. Драко тоже засмеялся, и оба они, согнувшись, хохотали так несколько минут.
***
Авроры в алых мантиях, как и ожидалось, дежурили на платформе номер девять и три четверти, выискивая среди студентов героя всея Британии. Гарри подправил свою непослушную шелку и, надев на лицо маску приветливости, двинулся в сторону одного из вагонов.
— Ты, я вижу, ранняя пташка, — пробормотала девушка с короткими серыми волосами и темными глазами. Гарри не сразу признал в ней аврора. На вид лет восемнадцать, не больше. Едва ли прошел год, как она окончила курсы подготовки мракоборцев и поступила на работу в Министерство магии.
— Я просто был так взволнован, что не смог уснуть.
— И что же тебя взволновало? — фыркнула девушка, и кончики ее волос волшебным образом порозовели.
«Метаморф!» — вдруг с восторгом сообразил Гарри. Это была достаточно редкая врожденная способность. Волшебники всегда опасались носителей этого дара, ведь метаморф был способен как принимать внешность любого человека, так и трансформировать часть своего тела в зависимости от необходимости. Например, отрастить когти, способные резать кости, превратить руки в щупальца, вырастить на коже непробиваемую стальную чешую или клыки, превратиться в животное и даже растечься по полу тонким слоем слизи, чтобы затем незаметно миновать противника и восстановить первоначальную форму вне опасности²². Мерлин, неужто люди в министерстве настолько слепы?
У Гарри уже начали бегать глаза, пока он пытался сообразить, как бы ненавязчиво так принудить ее показать больше. Наконец, он выдал самую ослепительную из арсенала Тома улыбку. Известно, что эмоции — это то, с чем метаморфу справляться труднее всего.
— Ты, — коротко, но всеобъемлюще ответил мальчик.
— Маленький обольститель, — со смехом заметила девушка. Ежик коротких волос приобрел цвет розовой жевательной резинки. Поведение Гарри ее явно позабавило, особенно учитывая, какое страдальческое выражение появилось на его лице после этого замечания.
«Что ж, линия поведения чарующего принца отпадает, — подумал Гарри. — Только не с моей нынешней внешностью. Мне больше подходит маска добродушного простеца.»
— А ты тоже отправляешься в Хогвартс? — пробормотал Гарри, опустив покрасневшее лицо. Он рассчитал все правильно. Девушка почувствовала себя, ну, если не виноватой, умиленной уж точно.
— Да ты не обижайся — это же так мило! — улыбнулась она и не без гордости пояснила: — Я уже окончила Хогвартс и теперь вот работаю аврором. Ловлю темных магов, знаешь ли.
«Ну, с темными магами ты, конечно, загнула²³, » — заметил про себя герой всея Британии.
— Авроры? Ааа, это что-то типа магических кондукторов, да? — И он невинно так похлопал глазами.
— Что? — поперхнулась воздухом ведьма. — Нет, конечно, нет. Авроры это скорее магический аналог этих... как его... копов, вот! И мы тут, знаешь ли, на очень важном задании, — нравоучительно произнесла она.
— Ищете преступника? — полюбопытствовал Гарри, уже зная ответ.
— Скорее уж знаменитость, — хмыкнула розововолосая. — Ох, кстати об этом! Совсем вылетело из головы...
Она стукнула себя по лбу и, вынув палочку, стала зачитывать заклинания, отменяющие эффекты маскирующих чар. Убедившись в истинности его внешности, она бесцеремонно убрала челку с его лба.
— Не Гарри Поттер, — заключила она.
«Точнее, он самый, » — мысленно хмыкнул Гарри. Просто шрам он еще на вокзале усердно замазал тональным кремом. С министерства сталось бы оккупировать всю платформу, потому он и озаботился вопросом маскировки преждевременно. Он было занервничал, когда девушка упомянула «копов», но, как оказалось, она была не слишком-то и знакома с маггловским миром, раз уж не смогла раскусить обыденный трюк с тоналкой. Не Гарри Поттер... И как же безбожно она испортила всю министерскую конспирацию!
— Ты могла бы просто попросить, — застенчиво произнес Гарри, поняв, что слишком задумался. Увидев, с каким недоумением на него посмотрела розововолосая, пояснил: — Потрогать меня. Ты могла попросить, и я ни за что не отказал бы такой красивой девушке.
Воспользовавшись минутным замешательством ведьмы, он взобрался в вагон, чмокнул ее в щёку и ураганным порывом ретировался с места преступления. Вдогонку полетел возмущенный крик: «засранец!» — но было поздно — Гарри успел забаррикадироваться в купе, что в хвосте вагона.
«Будем надеяться, что ей столько же лет, сколько мне показалось на вид, — размышлял Гарри. — Получилось бы неудобно, окажись она семидесятилетней старушкой, изменившей внешность. С метаморфов сталось бы.»
Через час поезд тронулся. Гарри вытащил из сумки комплект школьной формы и переоделся, не желая и дальше щеголять в одежде, купленной Абраксасом Малфоем для посещения Германии, что висела и казалась на несколько размеров больше. Последний наверняка ориентировался по его фальшивой внешности Волчка.
Когда тональный крем на лбу остался лежать какими-то жалкими пятнами, мальчик решил смыть макияж в уборной. Не то, чтоб он не знал банального «Агуаменти»²⁴, совсем напротив. Гарри просто не хотелось рисковать — ведь по приезду в замок его палочку вполне могут проверить на последние заклинания с помощью «Приори Инкантатем»²⁵. И вообще, в Хогвартсе «Агуаменти» изучался только на шестом курсе Заклинаний, так откуда воспитанный магглами герой всея Британии мог его выучить?
Правда, стоило Гарри покинуть купе, как он нос к носу столкнулся с Малфоем. А если точнее, то столкнулся с ним блондин, и не нос к носу, а подбородок ко лбу. Мощным ударом тот сбил Гарри с ног, и он чуть не упал, вовремя ухватившись за рукоять сдвижной двери. Когда он снова поднял взгляд, глаза Малфоя вспыхнули радостным удивлением.
«Он знает! — едва не застонал Гарри и больно схватил блондина за руку. Тот даже не сопротивлялся, позволяя Гарри затолкнуть его в купе. — Блин! Блин! Блин! Ну почему из всех возможных вариантов именно Драко?! Я ведь так хотел избежать встречи с ним...»
Наконец, он успокоился.
— Меня зовут Гарри.
— Что? — спросил опомнившийся блондин. У него было такое растерянное лицо, что Гарри едва сдержался, чтобы не рассмеяться. И все же это стоило того, чтобы увидеть это пораженное выражение лица заносчивого Малфоя.
— Меня зовут Гарри, — терпеливо повторил он.
— А... Малфой, Драко Малфой.
И тут Гарри не сдержался, позволив себе созорничать и засмеяться. Драко подхватил его смех, схватившись за живот. Так они смеялись и всхлипывали довольно долго. И когда они, наконец, успокоились и смогли снова посмотреть в глаза друг другу, Драко спросил:
— А... как ты прошел под самым носом авроров и не попался?
Гарри смущенно потер кончик носа.
— Замазал шрам тональным кремом. Я не привык быть в центре внимания, да и привыкать не хочется.
Драко недоуменно изогнул бровь, мол, что это.
«Ладно, посмотрим насколько еще хватит терпения Малфоя. Интересно, сбежит ли он, узнав, что воспитывался я магглами, м-м?» — рассеянно подумал Гарри, а вслух произнес:
— Ну, эта такая маггловская штука. Ее используют, чтобы сделать свое лицо белее, ну или замазать прыщи и уродливые шрамы.
— Маггловская?! — Драко смешно выпучил глаза. Сильнейшее сомнение промелькнуло на его лице, быстро переродившись в замешательство, которым он одарил Гарри. — Но ты ведь Гарри Поттер! Герой магического мира, победивший Того-Кого-нельзя-Называть!
«Эй, эй, куда столько драматизма? Тебя так послушаешь, ты не пользуешься туалетом или твой отец не ведет бизнес в маггловском мире. Или, может быть, ты думаешь, что чистокровные с самого начала щеголяли в костюмах и смокингах? Нет, дружок, они, как и другие маги древности, носили мантии на голое тело,» — закатил глаза Поттер. Даже недолюбливавший магглов Риддл понимал всю важность не магов и их открытий. Видимо, Люциус еще не успел просветить свое нерадивое чадо на этот счет.
— Признаться честно, — Гарри почесал затылок, — до недавнего времени я даже не знал, что являюсь магом. Видишь ли, я рос в доме своих дяди и тети, а потом меня приютила старушка Нэнси. Правда, она не любит, когда я ее так называю, — пояснил он, вспоминая легенду, придуманную Шайверетчем и Малфоем. — В общем, все они были магглами. И узнал я о магическом мире только по чистой случайности. Как-то летом мы со старушкой Нэнси полетели в Германию, навестить ее давнюю подругу, но на пограничным контроле нас задержали маги и устроили «разбор полетов». После аврор повел нас в магическую часть Трира, где мы купили все нужные принадлежности для школы.
Драко плюхнулся на сидение, шумно вдохнул воздуха, словно эта новость его убила, затем застыл, выкатив глаза. Гарри понял, что блондин должен переварить услышанное, а это, видимо, произойдет нескоро, поэтому приступил раскладывать на столе еду, предусмотрительно припасенную у себя в сумке. В любом случае, был уже обед, да и Малфою не будет лишним подкрепиться, вон какой бледный. Впрочем, это у него, наверное, семейное, как впрочем, и у самого Гарри. От матери, так сказать, досталось.
— Но... но ведь Дамблдор и министерство в один голос утверждали, что ты был спрятан в секретном и безопасном месте. Об этом писали все газеты! — неверяще пробормотал Малфой. — А ты все это время был у магглов?! Да лучше бы мои родители тебя усыновили... Магглы! Вот уж точно те, кто смогут защитить героя всея Британии!
Гарри, однако, не обратил внимания на сарказм, зацепившись за фразу об усыновлении.
— Усыновить меня? — озадаченно спросил он, уже зная, о чем пойдет речь.
Драко совсем не аристократично хлопнул себя по лбу.
— Точно! Ты же не знаешь! — пробормотал он. — Мы с тобой родственники по женской линии: моя мать была внучатой племянницей твоей бабушки со стороны отца. Мать хотела взять над тобой опеку, но... — Драко замялся, но продолжил. — Это были не самые лучшие времена для Малфоев, и нам ни за что не позволили бы это сделать.
«Каким разговорчивым вдруг стал, — хмыкнул Гарри. — Впрочем, грех не воспользоваться таким кладезем информации.»
Он присел рядом с Малфоем, взял его за руку и, доверчиво заглянув ему в глаза, тихо сказал:
— Расскажи мне о моей семье.
Гарри знал, что это было низко — пользоваться наивностью Драко в собственных целях, позволить ему прикоснуться к мечте стать его другом, заведомо зная, что не позволит ей исполниться. И Малфой рассказал. И о Поттерах, и о Блэках. Все, что знал от отца и матери и из книг. Гарри слушал внимательно и не перебивал его. Иногда он задавал вопросы, Драко как мог подробно на них отвечал. Когда речь зашла о Сириусе Блэке, Малфой лишь мельком упомянул, что он был отсечен и изгнан из рода. Гарри на это лишь мысленно пожал плечами, мол, изгнан, значит, совершил преступление против рода. В каждом роду были выродки. Как поговаривали магглы, в семье не без урода. Правда, для вида он уточнил, что именно подразумевается под отсечением от рода в магическом мире. У магглов это была обычная практика. Люди, изгнанные из своих семей и опустившиеся на социальное дно, были сплошь и рядом. Достаточно было вспомнить обитателей «Норы».
— Не сравнивай магов с магглами, — хмыкнул Драко. — В магическом мире изгнание это самое ужасное, что может произойти с волшебником. Ведь с изгнанием маг отсекается от Родовой магии и становится если не сквибом, так слабым магом уж точно.
Гарри, глубоко вздохнув, откинулся назад.
— Как все трудно. Не представляю, как с этим справляются магглорожденные. Они же ничего не знают!
Эту простую истину он уяснил, еще будучи Риддлом. В Хогвартсе царил закон джунглей, при которым выживали только самые приспособленные. И ведь проблема даже не в учебе, нет, если очень сильно постараться, любой магглокровка потянет программу, что уже говорить сейчас, когда убрали столько трудноусвояемых, но нужных дисциплин. Нет, проблема заключалась в другом, в самом устройстве магического мира. То, что является само собой разумеющимся для чистокровных и некоторых полукровных магов, представляется загадочным и неуловимым для выходцев из маггловского мира. Как говорится, незнание закона, не освобождает от ответственности. То же и здесь.
Никто тебе не поможет, если сам себе не поможешь.
— В том-то и дело, что ничего не знают! — презрительно бросил Малфой. — Приходят в магический мир со своими законами и пытаются изменить его под себя! Я думаю, что в Хогвартсе должны учиться только дети волшебников.
«Звучит категорично,» — подумал Гарри. Лично ему казалось, что проблема не в самих магглорожденных, но в таких магах, как Дамблдор, которые вместо того, чтобы просвещать выходцев из маггловского мира, пытаются равнять с ними чистокровных. Те же аристократы вполне могли заняться этим вопросом, ведь из магглорожденных могла выйти дешевая рабочая сила. Ну, а если смотреть шире, в будущем из них вполне можно было бы даже вытянуть вассальную клятву или приобщить к семейным делам. В конце-концов, способные люди всегда были востребованы как в маггловском мире, так и в магическом.
Разговаривая так, они подъехали к Хогсмиду.
***
После неудачной операции по обнаружению «мальчика, который выжил» старый лев Скримджер был зол²⁶. Да что там зол — он был в бешенстве. Аластор Грюм видел, как ярость буквально исходит от него волнами. Но он не взорвался. Говорил он негромко, но лучше бы уж кричал. Зато скоро бы остыл. В таком расхристанным состоянии чувств бравые авроры видели своего начальника впервые, поэтому сразу прониклись серьезностью ситуации. Грюм скосил глаза на свою ученицу. Вот уж чего не скажешь о Нимфадоре.
Аластор задумался. Разве он не был таким же? Размышляя об этом, аврор прислушался к себе. Хм. Нет, его это тоже не трогало. Не дай Мерлин, эту толстокожесть Нимфадора переняла у него...
Спустя четверть часа Тонкс почувствовала, что глаза у нее начинают слипаться, а слух уже не улавливает ничего. Вспомнив свое бытие в академии авроров, Тонкс подперла подбородок рукой и стала спать с открытыми глазами. Эта способность спать на ходу часто выручала ее прежде, понадобилось и теперь. Не прошло и нескольких секунд, как она совершенно отключилась.
Наконец, собрание закончилось. Сидевший позади Аластор Грюм с каменным лицом треснул ладонью по затылку своей ученицы. Когда и это не помогло, рявкнул так громко, что Тонкс подскочила на месте и тут же отрапортовала в воздух:
— Есть продолжить поиски!
— Какие к черту поиски?! — гаркнул Грюм, усаживая ученицу обратно.
Нимфадора недоуменно огляделась и почесала затылок. В зале, кроме них двоих, никого не было.
— О, так собрание закончилось, — пробормотала она, после чего с любопытством спросила: — Так что там с Поттером?
— Поиски решили сворачивать, — с несколько странным выражением ответил аврор. — Нету пацана, и все тут. Может, Пожиратели угробили или еще кто.
Тонкс потянулась. Хотя именитого Гарри Поттера весь мир был готов носить на руках, лично ей он не казался кем-то особенным. Смешно говорить о восхищении к человеку, которого никогда не видел. Да, ей было интересно, как он пережил чертову Аваду или что именно произошло в ту роковую ночь, но не более. И вообще, детей трудно воспринимать всерьез, даже если эти самые дети убивают Темных Лордов в полутарогодовалом возрасте.
Кстати, о детях.
Девушка вспомнила того маленького мерзавца с платформы и хмыкнула. Ах стервец! Это же надо! Впрочем, сама виновата. Как любит говорить Грюм: «Постоянная бдительность!». Правда, чем-то мальчик напомнил ей неугомонных близнецов Уизли. Впрочем, нет, не их, но... дядю Сириуса?
Тонкс подняла руки и сцепила пальцы на затылке.
Когда она была совсем маленькой, она ненавидела свой дар. Может, ненавидела, потому что боялась, боялась в любое мгновение превратиться в неизвестно кого. До семи лет Тонкс даже не знала свою истинную внешность. Ее лицо все время меняло очертания, тело расплывалось, становясь то худым как тростинка, то жирным и бесформенным как у свиньи. Соседские дети боялись ее и разбегались, только завидев на старой детской площадке ее закутанную в мантию фигуру. Нимфадора плакала, злилась, не разговаривала с родителями целыми днями. Возможно, будь у матери доступ к родовой библиотеке Блэков, они бы что-то придумали, а так пришлось работать с тем, что есть.
Единственной отрадой стал кузен матери, беспечальный Сириус Блэк.
Дядя часто навещал ее. Если она грустила, он пытался развеселить ее комплиментами. Например, говорил что-нибудь такое: «О, я сражен наповал Вашими пушистыми кроличьими ушами, миледи!» или «Я теперь не смогу уснуть, вспоминая Ваши очаровательные свиньи бока!». Обычно это заканчивалось избиением Сириуса подушкой и громким лающим хохотом. Но когда и это не помогало, он садил ее к себе на колени и показывал ей колдографии Мародеров, как с гордостью именовал себя и своих друзей. Сириус рассказывал о шалостях, которые они вместе проделывали еще, будучи студентами, вспоминал общие победы и неудачи, говорил о них так, что невозможно было не заразиться его жизнерадостным отношением к жизни. Тонкс часами слушала его рассказы о том, какие замечательные люди Джеймс, Лили, Ремус и Питер, какие они ненормальные ублюдки, но его ублюдки. Она слушала и безумно завидовала его дружбе с ними.
Да, дядя Сириус многому ее научил. Показал, как настраивать гитару, научил играть некоторые простенькие песни. А однажды, ворвавшись в их дом посреди ночи, с горящими глазами и взволнованным лицом вручил ей артефакт, способный блокировать дар метаморфа. Тогда она впервые увидела настоящую себя.
У них были одинаковые глаза: у нее и у Сириуса. И она часто садилась напротив зеркала, широко раскрыв свои необыкновенно красивые светло-серые глаза, рассматривая их, любуясь своими темными, как вороново крыло, волосами.
Так, она зажила жизнью обычного ребенка и стала посещать маггловскую школу, что была неподалеку от дома. Когда ей исполнилось восемь и она более или менее научилась контролировать свой дар и перестала нуждаться в артефакте, Сириус стал водить ее на рок-концерты, тащить с собой через всю Британию. Мама злилась, говорила, что это опасно, особенно сейчас, но Блэк был неумолим.
А потом он просто перестал приходить. Ни письма, ни весточки. Тонкс садилась напротив окна и терпеливо ждала его изо дня в день, но его все не было. А потом случилась та проклятая ночь Хэллоуина, когда Поттеры были убиты, а Сириус Блэк отправлен в Азкабан. Это известие спровоцировало такой сильный магический выброс, что Нимфадора пролежала в кровати почти месяц и за это время окончательно убедила себя в невиновности Сириуса. Дядя был обвинен в убийстве двенадцати магглов и Питера Петтигрю, одного из памятных Мародеров. Но это не могло быть правдой. Не только потому, что Сириус, в отличие от других чистокровных волшебников, не воротил носа от магглов и даже в некоторой степени восхищался ими, но и потому, что он очень дорожил своими друзьями и скорее бы убил себя, нежели Питера.
Таким образом, лишь только Нимфадора стала на ноги, то тут же отправилась на «Ночном Рыцаре» в Дырявый Котел и уже оттуда — в министерство. Однажды им с Сириусом подфартило так, что авроры задержали их после неудачной шутки над Люциусом Малфоем, потому она была неплохо осведомлена о внутреннем убранстве министерства.
И когда на ее заявления о невиновности Сириуса Блэка пожилой аврор в Атриуме спросил, где ее родители, тем особым голосом, которым разговаривают люди наедине со слабоумными, Тонкс разозлилась и твердо решила стать аврором. Так, по окончанию школы она записалась на курсы подготовки мракоборцев и стала работать на министерство. Раз уж никто не собирался ничего не предпринимать, она сама спасет Сириуса, став Главой Аврората и оправдав его или просто-напросто похитив его из тюрьма, что будет не сложно с её-то способностями метаморфа. Конечно, всегда можно было в наглую так, на глазах всего волшебного мира, снести Азкабан к чёртовой матери, но это на крайняк.
— О чем это ты задумалась? — с подозрением спросил Аластор, когда ее волосы окрасились в зловещий красный цвет. Опомнившись, Тонкс бодро похлопала наставника по плечу:
— Я вот думаю: заказать малиново-шоколадного мороженого с дроблёными орешками или клубнично-арахисового... Ах да, не хотите составить мне компанию в Фортескью?
Ответом ей стала очередная затрещина.
— Больно же!
***
¹ — Миранда Гуссокл (англ. Miranda Goshawk) — знаменитый автор многих учебников по магии. Является автором серии книг по Заклинаниям «Стандартные книги заклинаний», в которую вошли семь учебников для каждого курса. Родилась в 1921 году, в то время как Том Риддл — в 1926. Вообще, в Поттер вики и в Pottermorе не указано ни то, в какой магической школе она обучалась, ни то, выходцем какой страны она являлась. Автор предположил, что она из США, другими словами, окончила Ильверморни. На эту мысль натолкнул следующий отрывок из английской статьи: «New York had the highest population of Goshawk families in 1880.» Если вкратце о содержании статьи, в США семей с именем Гуссокл в промежутках между 1880 и 1920 годами насчитывалось рекордное число. Таким образом, несмотря на разницу в возрасте всего в пять лет, Том Риддл не мог быть знаком с Мирандой Гуссокл, особенно учитывая вышеуказанный факт.
² — Автор не имеет ничего против Ньюта. Будем надеяться, что и Гарри, узнав о нем больше, тоже проникнется к нему симпатией. В любом случае, один из его питомцев подверг опасности человеческую жизнь. И автор думает, что это не лучший пример для подражания подрастающим школьникам. Посудите сами, Вы узнаете, что какой-то ученик чуть не угробил кого-то, его исключают, а потом вдруг он становится таким крутым магом, что по его учебникам начинают обучаться дети. Разве школьники после этого не наплюют на правила, зная, что удастся потом выкрутиться?
³ — Интересная особенность оборотного зелья: зелье после добавления частиц того, в кого хочет превратиться волшебник, меняет свой цвет, консистенцию и вкус. Эти качества напрямую зависят от характера человека-«образца». Так, когда Гарри Поттер превращался в Грегори Гойла, он сравнивал вкус Оборотного зелья со вкусом перепревшей капусты, и снадобье имело болотно-зелёный цвет. Зелье с частицей Винсента Крэбба было тёмно-коричневым. А перед операцией «Семь Поттеров» шестеро членов Ордена Феникса пили зелье, чтобы обратиться в Гарри, и, как заметила Гермиона, оно выглядело куда приятнее, чем в предыдущих случаях и имело ярко-золотистый цвет.
Потому-то Гарри и не смог распознать, что за зелье было в руках Шайверетча.
⁴ — Итак, артефакт меняет внешность, это да, но сама эта фальшивая внешность не подвергается изменениям. Потому Гарри, будучи Волчком, не переживал рост волос, ногтей и вообще каких-либо внешних изменений. Все шрамы, что он мог получить в долине, также не будут отображаться на его внешности, если только не на той, что истинна. Таким образом, он не знал, что оброс, вплоть до того дня, как он снял артефакт.
⁵ — Так-с, народ, вспоминаем биологию. Рецессивный ген — (Recessive) генетическая информация, которая может подавляться воздействием доминантного гена и не проявляется в фенотипе. Доминантный ген (dominant gene) — господствующий ген, выраженный в фенотипе независимо от присутствия в геноме другого аллеля этого гена. Ну, а если на нормальном языке... Существует три случая: 1) Когда ребенок наследует как от матери, так и от отца доминантый ген (например, черные волосы), то и рождается он следовательно брюнетом; 2) Когда ребенок наследует рецессивный ген одного родителя и доминантый — другого, в итоге преобладает доминантый ген, и рождается он опять же брюнетом; 3) Когда ребенок наследует оба рецессивных гена, он рождается, к примеру, блондином. Бывает и такое, что ребенок наследует рецессивный ген от матери, а также рецессивный ген бабушки или дедушки со стороны отца, и, хотя сам отец, к примеру, брюнет, рождается блондином. Ну, вы поняли.
⁶ — По мнению автора, причина, почему Гарри носит при себе лезвие, очевидна. Помните случай с появлением Северуса Снейпа в лесу? Уже тогда у мальчика было лезвие, что нельзя назвать чем-то необычным, принимая во внимание тот факт, что он ежедневно занимается гербологией с Астреей и ухаживает за растениями в долине.
⁷ — Было бы странно, если бы границы стран не охранялись иностранными волшебниками. Думается, автору не нужно объяснять, почему?
⁸ — Junger Herr в переводе с немецкого значит следующее: «Молодой человек».
⁹ — Как автору, мне тоже порой хочется побаловать своих героев. В конце-концов, у Гарри было непростое детство. Хотя, будет вернее сказать, Гарри-Том-Джеймс-Риддл-Поттер...
¹⁰ — «Gregorovitch Zauberstäbe» — так гласит вывеска магазина Грегоровича, что говорит о его принадлежности к немцам. В русской Поттер вики Вы этого не найдете, потому настоятельно советую пролистать английскую версию.
¹¹ — Майкью Грегорович (англ. Mykew Gregorovitch) — знаменитый мастер волшебных палочек, видимо, так же почитаемый в Восточной Европе, как и мастер Олливандер в Великобритании.
¹² — «Ты не похож на одиннадцатилетку.»
¹³ — «Потому будь добр, покинь лавку.»
¹⁴ — «Говорите на латыни?»
¹⁵ — Экспеллиармус — заклинание обезоружения. Выбивает палочку из рук противника. При попадании в человека производит мощный толкающий эффект.
¹⁶ — Гаррик Олливандер так описал древесину вишни: «Это очень редкое для волшебных палочек дерево создает палочки удивительной силы. Больше всего они ценятся студентами японской волшебной школы Махотокоро, где быть владельцем вишневой волшебной палочки считается особо престижным. Западные покупатели волшебных палочек должны выбросить из головы мысли о том, что розовые цветы живого дерева делают их легкомысленными или чуть ли не декоративными, потому что из вишни получаются палочки, обладающие действительно смертоносной силой независимо от сердцевины, но если она соединена с сердечной жилой дракона, то она ни в коем случае не должна попасть в руки волшебнику без исключительного самообладания и силы ума.
¹⁷ — Балаур — в румынской мифологии существо, похожее на дракона, хотя драконы тоже присутствуют в румынской мифологии. Балаур может достигать больших размеров, он похож на змея с крыльями, ногами и множеством голов (обычно тремя, иногда семью или двенадцатью). Балаур является традиционным персонажем многих румынских сказок, где он представляет собой персонификацию зла. Обычно его побеждает Фэт-Фрумос, чтобы освободить принцессу. В Валахии также считается, что слюна балаура может образовывать драгоценные камни.
https://mythological-creations.fandom.com/ru/wiki/%D0%9C%D0%B0%D0%BB%D0%BE%D0%BE%D0%BF%D0%B8%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%BD%D1%8B%D0%B5_%D1%81%D1%83%D1%89%D0%B5%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B0
Лунный камень — относительно редкий минерал группы калиевых полевых шпатов, разновидность низкотемпературного ортоклаза. Название дано за сияющие голубые переливы, причиной которых является тонкопластинчатое строение минерала.
¹⁸ — Вам не кажется, что слишком уж сильно Волдя ополчился на Малфоев? Понятное дело, что они «скользкие» и все такое, но кто из ПСов таким не был? Да и Нарцисса вряд ли была в восторге от Того-Кого-Нельзя-Называть, потому вполне могла наговорить подобного Драко. С другой стороны, говори они Драко вещи своими именами, тот же Дамблдор провел бы краткий курс легилименции, и был бы у него компромат на Малфоев.
¹⁹ — Империус (англ. Imperius) («Империо» образовано от лат. Imperiose — «повелительно» или от лат. imperium — «приказание», «(по)веление», «распоряжение», «владычество», «власть над кем-либо») — одно из трёх «Непростительных заклятий», полностью подчиняет человека воле наложившего это заклятие волшебника. Многие Пожиратели Смерти остались на свободе, сдав своих соратников или голося о невиновности и нахождении под действием Империуса.
²⁰ — Джемма Фарли (англ. Gemma Farley, год рождения 1974-76) — студентка факультета Слизерин, в 1991 году была старостой факультета и встречала речью первокурсников, среди которых были Драко Малфой, Грегори Гойл, Винсент Крэбб и Пэнси Паркинсон.
²¹ — Джеймс Поттер является «предателем крови», так как женился на маглорожденной, а значит, вся семья несёт на себе клеймо «предателей крови», Отрывок из https://harrypotter.fandom.com/ru/wiki/%D0%9F%D0%BE%D1%82%D1%82%D0%B5%D1%80%D1%8B. По той же логике любой полукровка является Предателем Крови. Знаю, что мама Ро что-то там напутала, но не боитесь. В моем случае этот термин носит совсем другое значение, и в не скором времени змейки поймут это.
²² — Конечно, ничего такого в Гарри Поттере и в помине не было, но это еще не значит, что этого не может быть. Во-первых, в книгах и фильмах мы видели одного единственного метаморфомага — Тонкс. Во-вторых, вполне вероятно, что Нимфадора просто еще не совладала со своими способностями или слишком слаба магически.
²³ — Сомневаюсь, что с падением Волди темные маги высовывают свои носы из своих нор.
²⁴ — Заклинание создания воды (англ. Water-Making Spell), также называемое «Агуаменти» — заклинание, материализующее воду в виде струи из конца палочки. Может использоваться как для питья, так и для различных других потребностей: например, тушения пожара, в хозяйственных целях. В Хогвартсе «Агуаменти» изучается на шестом курсе предмета Заклинания, а также входит в перечень заданий на Жутко Академической Блестящей Аттестации.
²⁵ — Приори Инкантатем (англ. Priori Incantatem) — особое заклинание, применение которого к волшебной палочке вызывает в обратном порядке последние магические действия, произведённые этой палочкой. При этом из проверяемой палочки появляются образы предметов, на которых использовались заклятия. Контрчары к «Приори Инкантатем» — «Делетриус».
²⁶ — Скримджер, по описанию книги, внешне походил на «старого льва с густой гривой темно-желтых волос, тронутых сединой».