Глава 11. Шайверетчи
Практически полное отсутствие освещенности, старые, обшарпанные дома производили гнетущее впечатление. В Лютном было как-то неуютно и тихо. Никто не кричал и не выставлял себя напоказ. Впрочем, в этом не было никакой необходимости. Редкие прохожие знали, где они находятся и что здесь найдут.
Гарри посмотрел на почесывавшего затылок мистера Шайверетча. За всю дорогу тот не проронил ни слова, и это молчание словоохотливого прежде мага держали мальчика в напряжении. Гарри бросил быстрый взгляд на браслет, опоясывавший его руку, и поморщился. Подчиняющий артефакт оптимизма тоже не добавлял.
— Ну, вот мы и пришли. — В этот момент мистер Шайверетч так внезапно остановился, что Гарри, шаг за шаг следовавший за ним, уткнулся носом в его спину. Когда он осторожно выглянул из-за нее, то обнаружил ничем не примечательную на первый взгляд лавку, представлявшую собой обычную черную лачугу из камня. Понять, что тут торгуют зельями, можно было только по обветшалой вывеске, немудрено гласившей: «Яды и Отвары Шайверетча», и витрине, за которой виднелись десятки флаконов зелий.
«Этой лавке век, не меньше, — подумал Гарри и с подозрением посмотрел на мужчину. Или он был потомственным зельеваром, которому лавка досталась в наследство, или просто выглядел моложе, чем есть на самом деле, что, впрочем-то, немудрено, принимая во внимание его профессию. — Но тогда получается, что Мастерство по зельям он получил намного раньше, чем я изначально полагал...»
Гарри вспомнил свои хвалебные речи, сказанные тогда магу, и густо покраснел. Что называется, начитался Шерлока Холмса. Опомнившись только тогда, когда зельевар скрылся в лавке, мальчик тряхнул головой и поспешил внутрь.
Помещение лавки было залито ярким светом, льющимся из магического светильника под потолком. Всю противоположную стену загораживал большой шкаф, до отказа заставленный стеклянной посудой. Зелья, разлитые в маленьких стеклянных склянках, яды, стоявшие бок о бок в изящных флаконах, какие-то травы в темных баночках, занимавших немало полок, и тучи, тучи стеклянных пробирок! Даже удивительно, что никто еще не позарился на все это добро.
«Позарился, — насмешливо возразил внутренний голос, — да не преуспел.»
Гарри тут же помрачнел лицом, угрюмо уставившись в спину Шайверетча. Ну, точно зельевар со стажем! Узнать бы еще, какие тут защитные заклинания и плетения понавешаны...
— Идем, — коротко бросил мужчина, кивая на неприметную дверь за прилавком, после чего пропустил Гарри в подсобное помещение, коим оказался небольшой кабинет, похожий на библиотеку. В комнате присутствовал диванчик и два кресла со столиком в углу, в камине потрескивал огонь.
Типично домашняя обстановка.
Мистер Шайверетч расположился в глубоком, мягком кресле, цветом и фактурой ткани напоминавшим фехтовальную рубашку, в которую он был одет. Когда Гарри сел в противоположное кресло, то обнаружил, что во рту у мужчины теперь дымится сигарета.
Мистер Шайверетч махнул волшебной палочкой, и тарелка с пирожными приземлилась аккурат на колени Гарри, а в руку ему влетела чашка чая. Подождав, пока он испробует еды, мужчина спросил:
— Как тебе пирожные, дружок?
— Отвратительные, — честно ответил Гарри, припоминая все изыски домашней кухни. Он отхлебнул чаю, поморщился и поставил чашку на треснувшее блюдце. — Чай у вас тоже дерьмо.
Мистер Шайверетч посмотрел на чашку, хмыкнул и заявил:
— Я об этом догадывался. Видишь ли, я не большой любитель чая.
— Это видно невооруженным глазом, — сказал Гарри и кивнул на стоявшую на столе бутылку. — Вы предпочитаете более забористые напитки.
— Ишь, какие умные слова знаем, — хмыкнул мужчина и взялся за бутылку. — Если хочешь, налью и тебе.
— Я не люблю спиртное.
— Зря. Алкоголь и табак — лучшие друзья любого мужчины.
Он наполнил свой бокал, поставил бутылку и залпом осушил его.
— Что ж, — мужчина со стуком опустил бокал на стол, — если ты закончил, пойдем, покажу тебе теплицы и лабораторию...
— Подождите!
Встававший было зельевар недоуменно изогнул бровь.
— Я... — Гарри опустил взгляд и стал нервно теребить браслет на запястье. Он догадывался, что может пожалеть о своих следующих словах, но память Риддла настойчиво стучалась ему в мозг, доставая из потаенных уголков все имеющиеся у него знания о контрактах и Обетах, а также последствиях их не заключения. — Я хочу, чтобы мы дали друг-другу клятвы...
Сразу после этих его слов сделалось очень тихо, и в этой звонкой тишине даже собственное дыхание казалось Гарри оглушительно громким.
— Что? — наконец отмер мистер Шайверетч.
Подняв голову, Гарри заметил, что карие глаза его сощурились. Возможно, Гарри бы и отступил, если бы по реакции мужчины не понял, что Обет именно то, что ему нужно для обеспечения собственной безопасности.
— А что такого? Вы ведь не собирались меня обманывать, так?
— Так, — холодно произнес зельевар.
— Тогда в чем проблема? — Гарри как можно легкомысленнее пожал плечами, хотя руки его предательски дрожали. Кто знает, что с ним сделает мужчина, если окончательно выйдет из себя. — Для Вас это ничего не изменит, а я буду чувствовать себя увереннее. Нет, Вы, конечно, можете проигнорировать мою просьбу. Я все равно ничего не смогу Вам сделать, так как связан по рукам и ногам Вашим же артефактом.
— По-моему, ты не представляешь себе, чего просишь. — Голосом мужчины можно было морозить лед.
— Представляю. Но так будет надежнее, — Гарри твердо встретил его холодный взгляд.
Да, где-то внутри ему было жутко неловко. И, наверное, будь он старым собой, таким, как до знакомства с Томом, он бы уже забрал свои слова назад и сто раз извинился, но сейчас... сейчас появилась твердость. Это не было игрой. У Гарри здесь не было защиты, и он был здесь чужаком. Что будет, когда он перестанет быть нужен этому человеку? И стоит ли его жизнь минутной слабости?
Зельвар с задумчивым видом откинулся на спинку кресла. Вытащив из кармана красный минерал, при виде которого мальчик тут же напрягся, он с минуту повертел его в своих руках, подумал и вдруг усмехнулся, уже с любопытством разглядывая Гарри.
— Хорошо, будь по-твоему, дружок.
— Хорошо? — оторопело произнес Гарри. Такая быстрая перемена в поведении мага поставила его в тупик. Поймав его взгляд, мальчик обнаружил, что в глазах зельевара теперь не было злости, только любопытство и нездоровый интерес.
— Мне повторить? — насмешливо осведомился мистер Шайверетч.
Гарри покачал головой, но как-то неуверенно.
— Что ж, надеюсь, клятвы тебе будет достаточно? Потому что давать Непреложный Обет такому сопляку, как ты, я, пожалуй, поостерегусь. Да и твое магическое ядро еще не достаточно развито для таких нагрузок.
Гарри кивнул. Об этом он был осведомлен.
— Что ж, повторяй за мной, дружок, — приказал зельевар. — Я клянусь...
— Я клянусь...
—...ни словом, ни делом, ни мыслью, ни бездействием, ни иным другим способом...
—...ни словом, ни делом, ни мыслью, ни бездействием, ни иным другим способом...
—...не передавать никому сегодняшний разговор и последующие за ним...
—...не передавать никому сегодняшний разговор и последующие за ним...
—...не выдавать и не использовать во вред называемого себя Шайверетчем, его близким и друзьям то, что узнаю от него или других живых существ...
—...не выдавать и не использовать во вред называемого себя Шайверетчем, его близким и друзьям то, что узнаю от него или других живых существ, если называемый себя Шайверетчом не вынудит меня защищаться любым доступным мне образом... — добавил Гарри, вызывающе прямо ответив на насмешливый взгляд зельевара.
—...и выполнять взятые на себя обязательства перед называемым себя Шайверетчем.
—...и выполнять взятые на себя обязательства перед называемым себя Шайверетчем, в случае физической, моральной и эмоциональной возможности тела, души и разума, при возможности выбора и при отсутствии не зависящих от меня обстоятельств.
— Ты изменил слова.
— Да, но дал ту клятву, которую смогу выполнить, — Гарри твердо посмотрел мужчине в глаза и даже не думал отступать.
Мистер Шайверетч усмехнулся.
— Не один ты такой умный, знаешь ли. — Он прикрыл глаза и вдруг заговорил вслух на каком-то непонятном языке, быстро, но четко проговаривая слова. Гарри сначала недоуменно приподнял брови, но потом в ужасе поймал себя на том, что повторяет за ним. Слова лились из него, и он закрыл рот руками, чтобы остановиться, но не смог. Зельевар что-то говорил, а Гарри вторил ему, и слова продолжали течь:
—...tуngаf I bореth gеnnyf hаwl i gаdw суfrinаchаu, а аllаi gаеl еu сyflеu i mi gаn Shеsmu, i ddiоgеlu'r еtifеddiаеth fy rhоdd уn ddisgуnnуdd uniоngуrchol iddо, а phryd h, ymddiriеd yn nwylо еrаill dеilwng, уn еi gwуthiеnnаu gwаеd еssеnсеs llifо.
Наконец, все закончилось. Вокруг Гарри полыхнула струя ослепительного света и тут же пропала. Клятва была принята Магией. Изможденный, мальчик просто не удержался на ногах и буквально упал обратно в кресло. Клятва, даваемая теперь уже зельеваром, прошла как-то мимо него, хотя Гарри честно старался вникнуть в суть произносимых мужчиной слов. Когда и того окружил белый свет, Гарри уже более или менее пришел в себя.
— Вы заставили меня говорить то, чего не было, — хмуро заметил он.
— Заметь, это ты первый изменил формулировку, — хмыкнул зельевар, тряхнув головой.
— В чем Вы заставили меня поклясться?
Мистер Шайверетч насмешливо изогнул бровь:
— Дружок, ты что, правда думаешь, что я вот так возьму и все тебе расскажу?
Вопрос явно не нуждался в ответе, поскольку мужчина тут же улыбнулся и хлопнул в ладоши.
— Итак, — сказал он. — Теперь, пожалуй, придумаем тебе прозвище.
— А Вы не хотите узнать мое настоящее имя? — нахмурился Гарри, не перестававший поражаться причудливости мага перед ним.
Мужчина рассмеялся, но потом, совершенно спокойным тоном, ответил:
— Меня не волнует твоё прошлое до знакомства со мной. Ничего из твоей биографии не испугает меня.
У Гарри на этот счет были большие сомнения (не испугает? ну-ну), но он лишь с серьезным видом кивнул.
— Раз уж с клятвами мы закончили, — осторожно сказал он, поглядывая на мужчину исподлобья, — не могли бы Вы снять с меня подчиняющий артефакт?
Зельевар сначала смерил его недоуменным взглядом, а потом расхохотался. Гарри обиженно засопел. Ага, смешно ему, мерзавцу! Кое-как уняв смех, мужчина объяснил удивленному мальчику, что никакой это не подчиняющий артефакт. Мало того, что достать подобный влетело бы ему в копеечку, так еще и для одной лишь его активации понадобилось бы проводить целый ритуал с жертвоприношением. На вопрос, тогда что это, зельевар трансфигурировал из стола зеркало и со смешком предложил ему полюбоваться своим отражением.
— Это...
Брови невольно поползли вверх. Из зеркальной поверхности на него смотрел взъерошенный, темноволосый мальчик с впалыми щеками и беспокойно бегающими черными глазами. Если сам Гарри был солнечный и светлый, легкий и беспечный, то мальчик перед ним был полной его противоположностью — несмотря на худобу, он выглядел сильным, сдержанным и саркастичным.
Гарри стал крутиться перед зеркалом, разглядывая себя со всех сторон, подмечая все мало-мальские детали новой внешности. Кажется, он даже стал выше ростом, да и фигура стала более мужественной, что ли.
— На артефакт наложены иллюзионные чары, чары стазиса, ну и еще по мелочи, — с едва уловимой усмешкой пояснил зельевар.
Гарри вспомнил их предыдущий разговор и уже с сомнением поглядел на свое отражение.
«Насчет жертвоприношения он, конечно загнул, — размышлял он, — но в целом, кажется, говорит правду.»
— И долго эти чары будут действовать?
— Достаточно, — беспечно отозвался мужчина и махнул палочкой, отменяя трансфигурацию. — Ладно, дружок, идем, покажу тебе лабораторию, — выдав эту тираду, он откинул ковер, под которым оказался деревянный люк с железным кольцом. — Запомни, отныне твое прозвище — Волчок. — Он откинул дверцу люка, и перед Гарри открылся тёмный зев подземелья с убегающими во мрак ступенями.
Более не говоря ни слова, мистер Шайверетч ступил на них, Гарри последовал за ним. Спускаясь, мальчик автоматически пересчитывал каменные ступени, но вскоре сбился и отбросил эту идею. Было очень темно, и он просто не мог понять, почему мистер Шайверетч не использует «Люмос». Тот лишь изредка предупреждал о неровностях ступеней и время от времени хихикал, слыша его чертыхания за спиной. Гарри в душу даже закралось сомнение в помыслах мужчины. Если бы не клятвы, данные ими обоими, что, впрочем-то, тоже не добавляло ему уверенности, он без раздумий повернул бы обратно.
Тут в глаза ударил яркий свет. Невольно прикрыв их глазами, Гарри услышал голос мистера Шайверетча и его довольное хмыканье: «Ну здравствуй, мой маленький милый мир.»
Отняв руки от глаз, Гарри увидел нечто такое, что заставило его не просто оцепенеть, а окаменеть и, затаив дыхание, ошарашенно смотреть на то, что реально не может существовать под лавкой. Это был мир с изумрудной зеленью. Он был живой, насыщен всеми естественными природными красками, он дышал, цвел и в ветвях его пели самые настоящие птицы. Этот мир не был иллюзией, он жил.
Мистер Шайверетч безмолвно стоял, глядя на него, и в глазах его светило хитрое лукавство. Молчал и Гарри. Он просто не знал, что сказать, а мужчина, вероятно, наслаждался произведенным эффектом. Насладившись его растерянным видом, мужчина усмехнулся:
— Не утруждай себя поиском слов, Волчок, мне без них все понятно. Это пространственный карман.
Гарри наконец отмер, поднял голову и внимательно посмотрел на него.
— Но я читал, что в пространственные карманы нельзя помещать живые объекты. И, — он обвел рукой живописную картину перед ними, — я никогда не слышал о пространственных карманах таких размеров.
— Я не могу рассказать тебе всей правды, — пожал плечами мистер Шайверетч и зашагал дальше. — Пойдем, познакомлю тебя с кое с кем.
Гарри молча последовал за ним, осматривая все вокруг. Ветви плодовых деревьев сгибались под тяжестью фруктов, кустарники изобиловали разнообразными ягодами, а на аккуратных грядах произрастали овощи. Откуда-то издалека легкий ветер доносил ласковое журчание ручья, а под ногами расстилался ковер из радужного разнотравья. Долина, в которой они находилась, была окружена со всех сторон непроницаемой стеной леса.
«Интересно, где заканчивается пространство?» — промелькнула мысль, и он спросил:
— Деревья вокруг долины обозначают границу Вашего мира?
— Нет. За деревьями самый настоящий лес, полный всякой живности.
— А где заканчивается лес?
Мистер Шайверетч не остановился, лишь сухо сказал:
— Не знаю, и не советовал бы это проверять — только зря потеряешь время, а не исключено, и жизни.
Гарри чему-то кивнул. Не советовал бы, но не запрещал.
Вскоре они дошли до двухэтажного деревянного дома. Внутри была только одна большая комната, обветшалая и определенно отжившая свое. Чтобы скрасить ощущение убогости, везде, куда не глянь, были развешаны ковры. В одном углу стоял комод для посуды, чуть поодаль, маленький стол с двумя стульями; другой угол занимала двухместная кровать, покрытая обесцветившим красным одеялом; слева от окна находился камин, над которым висел какой-то рисунок. Убранство комнаты довершали несколько коробок, стоящих друг на друге, бочки, два письменных стола да плетеный коврик посередине.
Гарри посмотрел наверх. Потолок был очень высокий; с него свисали веревки толщиной в руку. Чуть сместив взгляд, он увидел какое-то подобие помоста, на который можно было взобраться только по деревянному трапу.
— Второй этаж, — многозначительно сказал мистер Шайверетч.
— Папа!
Кто-то пронёсся, как маленький ураган, чуть не сбив Гарри с ног, и повис на шее мистера Шайверетча. Гарри удивленно заморгал. Этим «кто-то» оказалась маленькая девочка. У нее были короткие темные волосы, оттеняющие лицо с бледной кожей, и большие карие глаза, совсем как у мистера Шайверетча.
Мистер Шайверетч поставил девочку на землю, стряхивая с её одежды лесную труху и грязь. Кажется, кто-то успел покопаться в земле и испачкаться.
— Познакомься. Моя дочь Астрея. А это Волчок, мой новый помощник.
Астрея смотрела на Гарри пристальным, но вполне доброжелательным взглядом, однако мальчик чувствовал, что та несколько растерялась.
— Если ты нас покормишь, — сказал мистер Шайверетч дочери, — это будет прекрасно.
— Покормлю, — легко повернувшись, девочка выбежала из комнаты. Наверное, пошла собирать фрукты и овощи. А может, в кухню, если та находилась у них отдельно от дома.
— Сэр, — Гарри посмотрел на мистера Шайверетча, — почему Вы не приведете свой дом в порядок? Вам ведь достаточно для этого пары взмахов палочкой...
— Потому что здесь нельзя колдовать. Пространство искажается под воздействием магии.
— А как же Ваша дочь? Разве у нее не бывает магических выбросов?
— Моя дочь — сквиб, — коротко ответил мистер Шайверетч.
Потом он всё той же быстрой походкой повел Гарри и показал ему теплицы, в одной из которых росли совершенно незнакомые Гарри заморские растения. Мистер Шайверетч объяснил ему, что в теплицах колдовать можно, как, впрочем, и в лесу. Это было связано с тем, что большие скопления волшебных растений выделяли свою, ни на что не похожую магию, не вступавшую в конфликт с пространственной магией.
Затем мистер Шайверетч показал ему, где он будет спать. Это был даже не дом, а просто комната с крышей над головой. Кроме узкой койки и тумбочки, там ничего не было. Гарри так понял, что трапезничать он будет с Шайверетчами в их «уютном» доме.
И пока он разглядывал свои покои, он упустил момент, когда мужчина заговорил:
— Ну и как тебе моя дочь?
— Что?
— Я спрашиваю, как тебе Астрея?
— Э-э... — вот тут Гарри немного подзавис. Это был вопрос с подвохом? И что он должен ответить? — Ну, она довольно милая, — наконец выдавил он из себя. — Похожа на Вас.
Зельевар изогнул бровь:
— В смысле? Похожа на тридцатилетнего мужика? Или в твоих глазах я похож на восьмилетнюю девочку?
От ответа Гарри спасло появление Астреи.
— Обед готов! — запыхавшись, сообщила подбежавшая девочка. Её щёки покрывал ровный румянец, карие глаза искрились.
— Ну, давай, посмотрим, что ты там приготовила, — сказал мистер Шайверетч, позволяя дочери взять себя за руку и потянуть в сторону дома. — Надеюсь, это не опять овощной бульон...
Судя по тому, как явственно покраснела Астрея, своими словами зельевар попал прямо в точку.
— О, нет, — застонал мужчина. — Твой несчастный отвар у меня скоро из ушей польется! Ты точно моя дочь? — спросил он с притворным сомнением в голосе.
— Папа! — вспыхнула девочка, но, увидев смех в глазах отца, улыбнулась.
Гарри наблюдал за этой семейной сценкой исподлобья. Не таким уж плохим оказался этот мистер Шайверетч. По крайней мере, свою дочь он любил.
Уже за столом Гарри, глядя на морщившего нос зельевара, с опаской подумал, не отравится ли он, но, разумно решив, что травить отца девочка не будет, храбро хлебнул и тут же замер в изумлении и немом восхищении. Суп оказался неожиданно вкусным и питательным. Под конец Гарри даже почувствовал легкий прилив бодрости — похоже, в еду были добавлены сушеные жала веретенницы.
После обеда мистер Шайверетч вернулся в лавку, а Астреи наказал показать Гарри, как правильно собирать целебные травы и ядовитые растения. Гарри, до сих пр считавший, что неплохо разбирается в гербологии, после долгой поучительной речи девочки был вынужден признать, что ничего он, оказывается, об этой дисциплине не знает. На деле оказалось, что существует столько нюансов, о которых не вычитаешь с книг, что одна-единственная ошибка могла ослабить и даже свести на нет некоторые свойства трав.
— Концы самых толстых корней аконита нужно подрезать так, чтобы плоскость среза была обращена ко дну посадочной ямы, — наставительно произнесла Астрея.
Гарри терпеливо выслушал все укоризны и, поудобнее взяв инструмент, стал по-новой срезать очередной аконит. Испорченных, как высказалась дочь зельевара, хотя сам Гарри считал, что для каких-никаких зелий они все равно сгодятся, растений было жалко, но аконита, как, впрочем, и других трав, у Шайверетчов было, так сказать, в достатке.
Так он и провозился до самого вечера. Все это время Астрея не скупалась на замечания и нотации, а когда работа была закончена, отправилась готовить ужин, а самого Гарри не преминула загрузить работой, наказав собрать неправильно срезанные корни и отнести их в лавку, а там уже и позвать мистера Шайверетча на ужин. Мда. Тут безусловно царил матриархат. И ведь не скажешь, что ей всего восемь лет.
В подобных мыслях Гарри не заметил, как прошло время и он оказался за столом в компании Шайверетчов. Весь ужин Астрея рассказывала отцу о сегодняшних занятиях. Он, бедный, небось и половины не понял, но девочку прямо распирало. Уже под конец Астрея поумерила свой пыл и стала отчитываться о сборе трав и темпах увеличения площадей с теми или иными растениями. Слушая ее, у Гарри чуть глаза на лоб не полезли. И это он считал себя вундеркиндом? Да даже Том меркнул по сравнению с Астреей! Это когда мистер Шайверетч стал ее обучать, чтобы сделать из нее такого теоретика в ее-то восемь лет?
— Кстати о четвертой теплице, — девочка недовольно нахмурилась, — дьяволох разросся на целую треть и теперь паразитирует другие растения.
— Этого стоило ожидать, — задумчиво протянул зельевар, откидываясь на спинку стула.
Дьяволох? Гарри покопался в памяти, и тут же всплыло что-то там про насекомых и проклятии, и про подчинение. В общем, он не был уверен, так как книга, откуда Риддл нашел описание этого растения, была настолько ветхой, что когда Том открывал ее, желтые листы жалобно хрустели, готовые рассыпаться в любую секунду.
— Плюнь, Волчок, — махнул рукой мистер Шайверетч, заметив его задумчивость. — Не забивай голову. Когда придет время, я и тебе покажу растения, выращиваемые в четвертой теплице, а сейчас, будь добр, сосредоточься на своем нынешнем обучении.
Гарри тут же встрепенулся.
— Нынешнем? Значит ли это, что Астрея обучит меня и другим дисциплинам?
Зельевар откинул голову назад и расхохотался. Гарри нахмурился и раздраженно повел плечом. Что на этот раз его рассмешило? Гарри посмотрел на Астрею, но та лишь развела руками, мол, чего нет, того нет.
— Я, конечно, рад, что ты такого высокого мнения о моей дочери, — наконец, сказал мистер Шайверетч, — но ты глубоко заблуждаешься, полагая, что она ходячая энциклопедия. Да, Астрея неплохо разбирается в травологии, но не более того. Трансфигурацию, Чары она, понятное дело, не практикует, а вот с зельеварением, несмотря на все мои старания, отношения у нее сложились отвратительные. За какое бы зелье она не бралась, его в итоге можно было смело выливать в канаву.
И он выразительно посмотрел на дочь. Та с преувеличенным интересом разглядывала содержимое своей тарелки, делая вид, будто она где угодно, но только не здесь. Хмыкнув, зельевар отвернулся от нее и снова воззрился на Гарри.
— Но да, в целом, ты прав, Волчок, — сказал он. — Помимо гербологии, ты также будешь усердно изучать Зелья, но не более. По Трансфигурации и Чарам ты пройдешься самостоятельно в Хогвартсе, там же обзаведешься связями и положением в обществе.
Гарри кивнул и стал задумчиво ковырять вилкой в овощах. Там же обзаведешься связями и положением в обществе... Видно, у зельевара на него имелись большие планы, и отпускать его, понятное дело, никто не собирался. От осознания такой неволи Гарри почувствовал, как сердце падает куда-то вниз живота и замирает там. Да, он вляпался, и вляпался по крупному. Утешало, что тут к нему не относятся по-скотски, да о еде волноваться больше не придется.
После ужина Астрея, прихватив яблоко, попыталась затащить его в воду, но Гарри, которому в память услужливо врезалось воспоминание о первом сексуальном опыте Риддла, стал отбиваться руками и ногами, но тщетно. Девочка уже тащила его во двор, и они теперь плескались у бочки, отмываясь. Зельевар, очистив свою одежду от пыли, разделся и тоже направился ополоснуться, прихватив деревянное ведро и корыто. Очень скоро между Гарри и Астреей разгорелась нешуточная борьба, и они под хохот мистера Шайверетча уже вовсю брызгались друг в друга, то и дело падая и подскальзываясь на мокрой траве. Уже ночью, оказавшись в своей комнате, довольный, уставший и вполне сытой мальчик мгновенно заснул, стоило лишь голове коснуться подушки.
***
Следующий месяц Гарри только и делал, что под бдительным руководством Астреи копался в земле. Правда, как бы он не старался, результат Астрею не удовлетворял, и к концу каждого дня Гарри был измазан грязью, выглядевшей — да и пахнувшей — ну в точности как испражнения. Наблюдая его недовольную мордашку за ужином, мистер Шайверетч только посмеивался. Со временем Гарри уже начал уставать от одного и того же. Нет, работать с растениями ему было интересно, но также хотелось прогуляться и посмотреть лес, однако слова зельевара, сказанные ему в первый день, все еще были живы в его памяти. Гарри надеялся, что хотя бы занятия зельеварением разнообразят его дни, но мистер Шайверетч почему-то не спешил приступать к урокам.
Порой, когда и сама девочка уставала ото всей этой рутины, они с Гарри наперегонки лезли на самое высокое дерево в долине и, расположившись на самой толстой ветви, щелкали предусмотрительно запасенные Астреей орехи.
В один из таких дней необычно задумчивая и рассеянная девочка посмотрела на Гарри каким-то потерянным взглядом и спросила:
— Каков он, этот внешний мир?
Гарри чуть не подавился орешком. Ему показалось, что это шутка, но, посмотрев на ее лицо, понял, что Астрея не лгала.
— Ты что, правда никогда не покидала долину? — в неверии спросил Гарри. — Никогда не бывала по ту сторону?
— Нет. — Астрея отрицательно качнула головой. — Но мне бы хотелось увидеть то, что находится там, снаружи. Так каков он, этот внешний мир?
Гарри был слишком растерян, чтобы вот так вот взять и начать ей все объяснять. Чтобы понять, надо было самому испытать, что это, побывать там. Да и он не был тем человеком, который смог бы описать внешний мир в полной мере; его собственные знания ограничивались Британией и бесполезной в данном случае памятью Риддла.
— Ну, — сказал он, посмотрев на небо, — внешний мир не такой, каким ты его представляешь. Порой он темен и жесток, а в другие моменты — обычен до неприличия; там есть свои прекрасные ландшафты и унылые пустоши, там выдаются свои безоблачные времена и бушуют грозы. Но знаешь, — он оглядел долину, — тут намного лучше чем там, во внешнем мире.
Астрея вздохнула.
— Папа сказал то же самое, — буркнула она.
— И был прав, — хмыкнул Гарри, оторвавшись от созерцания местной красоты. — Но почему ты спрашиваешь об этом только сейчас? — полюбопытствовал он. Вот уже месяц, как он знаком с Астреей, но та до сегодняшнего дня не проявляла даже малейшего интереса ко внешнему миру, а тут...
Что же подтолкнуло ее к этому разговору?
Астрея задумчиво почесала свой курносый носик.
— Мне кажется, — произнесла она медленно, тщательно подбирая слова, — я видела сон, в котором слышала голос мамы. — Она посмотрела на небо. — Папа сказал, что она вернулась во внешний мир и погибла там. Но я знаю, что он слишком сильно любил маму, чтобы позволить ей так просто умереть. Я думаю, он солгал мне, но просто не хочет об этом говорить.
Они немного помолчали, думая каждый о своем, потом Гарри спросил:
— Как давно это было?
Астрея пожала плечами. Ее рассеянный взгляд был направлен на ноги, которыми она болтала в воздухе, свесив с ветки.
— Не знаю. Если честно, я даже не помню ее. Интересно, какой она была?..
Гарри подумал о собственной матери. А ведь он тоже мало что знал о ней. Какое ее любимое занятие? Какое ее любимое блюдо? Все, что ему было известно о своих родителей, так это то, что они пали от рук неназываемого, да пошли против многовековых традиций, заключив союз между чистокровным магом и магглорожденной волшебницей.
— Ладно, идем, — сказала девочка, слезая с дерева. — Мне еще нужно обойти вторую теплицу, а тебе — собрать полынь, растущую на опушке леса.
Гарри кивнул. Если конкретно, он должен был собрать не саму полынь, а ее корни, которые, как принято, дозревали осенью. Набрав стеклянных банок в теплице и посвистывая какой-то незатейливый мотив, он неторопливо двинулся к границе долины. И уже там, дойдя до густого скопления полыни, Гарри посмотрел на мрачный лес. Высокие, густые кроны деревьев плотно закрывали небо, и не один лучик солнца не мог пробиться сквозь них. В лесу стоял полумрак, завораживающий, но не страшный.
Как это обычно бывало, когда он оказывался на самой границе долины, в Гарри возник соблазн тайком пробраться в лес. Да, среди магов было не принято разбрасываться пустыми словами, но не могло же все быть настолько плохо, как это описывал зельевар, предостерегая его насчет прогулок в лесу?
Вдруг послышался шорох. Гарри замер на несколько секунд — показалось или нет?.. Шорох повторился. Осторожно сунув одну руку в карман шорт, он нащупал там лезвие и достал его, хотя подозревал, что оно вряд ли поможет против того, с чем ему предстояло столкнуться. Секунда — и из зарослей показался чей-то темный силуэт. Пусть зельевар и утверждал, что существа извне не смогут преодолеть границу долины, Гарри предусмотрительно сделал несколько шагов назад. В то же мгновение темный силуэт, пошатываясь, будто захмелевший выбрался из леса.
Глубокие, как бездна, и черные, как темная ночь, глаза, вялая, несколько желтоватая кожа, неплотно обтягивавшая тонкие очертания лица, и сухие, жесткие губы. На теле то здесь, то там виднелись раны и мерзкие черные пятна, явно полученные от какого-то особо мерзкого проклятия.
Пальцы сами собой разжались. Лезвие упало на землю. Гарри попытался вдохнуть и не смог.
Это был человек.