Рыжий Поттер

Пора бы уже понять, что это не сказка, это жизнь. Паршивая, скверная, тяжелая, не прощающая ошибок и обид, не знающая жалости и разочарований...

***

Проснувшись следующим утром, Гарри почувствовал себя ужасно несчастным. Он страшно мерз, зубы у него стучали, вся внутренность дрожала, как в лихорадке, а живот скручивало болезненными спазмами. Благо, у Алекса и Вала были деньги на еду; свои четыре пенса Гарри истратил вчера на обед, а еще шесть на общий ужин.

Все трое вышли на улицу, дрожа от холода. Шел дождь, хоть не сильный, но довольно мерзкий, на мостовой было мокро и грязно. Не успели они дойти до кофейной, как Гарри промок с ног до головы. Мокрая одежда липла к телу и, казалось, хлестала его, словно холодными руками.

— Нам три чашки кофе на два пенса, — потребовал Алекс у кассира и, прежде чем они допили кофе, заметил: — Ну, не прохлаждайтесь! Сегодня у нас будет много дел. Знаешь, Магнолий, в хорошую погоду люди сами бегают по своим делам, а в дурную все норовят взвалить их на чужие плечи.

В общем, блондин оказался прав. Дождь лил все утро, и работы у них было предостаточно. Гарри заработал десять пенсов, Вал шиллинг и полтора пенса, а Алекс девять с половиной пенсов. Гарри очень радовало, что он добыл больше Алекса.

Вал и Алекс, заработав достаточно на пропитание, решили даже не воровать сегодня. Гарри было очень стыдно признаться в этом, но, честно говоря, он немного сожалел об этом. Все утро он думал над вчерашним видением, в деталях вспоминая каждое действие Риддла. С Гарри приключалось множества странностей, поэтому он подумал, а сможет ли он, как Том, приманивать к себе вещи (те же кошельки, к примеру) простым мановением рук?

— Вот, можно сказать, честно проработали все утро, — ухмыльнулся Алекс, пересчитывая монеты.

— Это лучше, чем воровать, — несмело заметил Гарри.

— Еще бы, конечно, так больше добудешь!

— Мне бы хотелось, чтобы меня заставляли работать, а не... другое делать, — продолжил мальчик, опасливо поглядывая то на одного, то на другого.

— Кто же тебя заставляет? — хмыкнул блондин и, уже серьезно, продолжил: — Дело в том, что нельзя всегда одним заниматься, иногда так плохо приходится, что хоть с голоду помирай. Поэтому надо браться за все, что под руку попадет, даже если для этого придется стать вором.

Вал, судя по тому, как он время от времени кивал, был совершенно согласен с мнением своего товарища. Потом они пошли в близстоящую столовую, очень весело пообедали, отложили денег на ужин и, сытые, вернулись в «Нору». Так и началась новая жизнь Гарри Поттера. Правда, была она, в сущности, довольно однообразной. С понедельника по субботу они втроем вставали с рассветом, ходили по одним и тем же улицам и проулкам, отыскивая и исполняя одни и те же работы. Когда работ этих не хватало для пропитания, они воровали разную мелочь у прохожих, а затем обедали, ужинали сообразно с количеством собранных денег. Иногда они баловали себя бургерами, а иногда целыми днями были вынуждены питаться куском черного хлеба; иногда находили в своем фургоне солому, иногда ложились спать на голых досках. К слову, опыты Гарри, основанные на одних лишь предположениях, ожидаемо провалились; бумажники прохожих не летели ему в карманы, как это происходило с Томом, отчего он порядком скис.

«А если это только домыслы? — думал он. — Может, все, что случилось со мной, — всего лишь фантазия восьмилетнего мальчика, посчитавшего себя особенным? Ведь если подумать логически, такое просто невозможно. Но... правда ли невозможно? Учитывая, что моя внешность изменилась до такой степени, что я сам себя с трудом в зеркало узнаю, верится в это с трудом. То, что ты чего-то не знаешь, не значит, будто этого не может быть...»

Гарри познакомился с Валом и Алексом в начале мая, а теперь была уже середина октября. За это время он раз семь или восемь побывал в театре, посетил здешний музей и как-то раз даже был в Уэстминстерском аббатстве¹. В начале своей бродяжнической жизни у Гарри было немного одежды: всего одна рубашка, рваные джинсы и потрепанные кеды. Теперь рубашка у него была новая, а кроссовки — прочные и удобные.

Но все хорошее рано или поздно, но имеет привычку заканчиваться и, как правило, в самый неподходящий для этого момент. В последнее воскресенье октября того года, когда Гарри познакомился с Валом и Алексом, он захворал. Хотя он держался на ногах и не жаловался, Гарри уже давно чувствовал себя не совсем здоровым. И это неудивительно. Осень стояла очень дождливая, рубашка его оставалась мокрой по несколько дней кряду, и Гарри не мог не только просушить ее, но даже снять на ночь из-за страшного холода и мороза. Несколько раз у него появлялась сильная боль в горле и в спине между плечами, а кожа чесалась и отлетала шелухой.

В тот день, когда Гарри заболел, Вал и Алекс пошли гулять, а он остался в фургоне один. У ребят от вчерашнего дня сохранилось несколько пенсов, и они пообедали хлебом с патокой, тем временем как сам Гарри ничего не ел с обеда субботы. Он весь горел и дрожал: язык у него пересох, глаза болели и слезились, голову ломило, словно кто-то с металлическим звоном равномерно бил по ней здоровущим молотом-кувалдой. На счастье Гарри, в фургоне было немножко соломы, и товарищи предоставили ее всю в его распоряжение. Но, несмотря на это, Гарри никак не мог улечься как следует: сколько он ни встряхивал свою соломенную подушку, она оставалась слишком низкой для его отяжелевшей головы.

К ночи ему сделалось еще хуже. Температура поднялась, а тело покрылось зелено-фиолетовой сыпью и горело, шея и спина словно поджаривались под газовыми горелками дяди Вернона. Гарри как раз должен был на этот раз служить подушкой, но Вал великодушно занял его место, а Алекс даже позволил ему лечь на туловище брюнета, хотя право выбирать место принадлежало ему, так как он был подушкой накануне. Мальчики даже легли спать раньше обыкновенного, чтобы Гарри мог скорее улечься как следует, но все было напрасно. Скоро Вал заметил, что голова Гарри жжет через куртку, и забеспокоился по-настоящему. Укрыв Гарри курткой и аккуратно уложив его голову на доски, Вал растормошил Алекса и, расположившись с ним в дальний угол фургона, стал перешептываться.

— Это, должно быть, грипп, — сказал обеспокоенно Вал. — Ведь это грипп, правда, Алекс?Алекс ничего не ответил, и они оба на минуту смолкли. Гарри лежал тихо и вслушивался в их шепот.

Сдержанность Алекса возбудила подозрение Вала.

— Алекс, — севшим голосом произнес он, — если это не простуда, то что же такое у Магнолия?

— Откуда я знаю! — неохотно ответил блондин.

— Да ведь ты же был однажды в больнице, видел так много больных. Может, с кем-нибудь было то же, что с ним?

— Тише, — заметил Алекс. — Магнолий, кажется, не спит.

— Спит. Слышишь, как ровно он дышит?

Алекс нахмурился, прислушиваясь. Наконец, видимо, решив, что лучше не искушать судьбу и не гадать, он взял товарища за руку и спрыгнул с повозки, но даже так Гарри слышал все, о чем они там говорили.

— У тебя привита оспа, Вал? — спросил Алекс.

Вал покачал головой, а Гарри, притворявшийся спящим, сердито хмыкнул. Алекс что, таким образом намекал на то, что у Гарри оспа? Чушь! Благодаря паранойе тети Петуньи, они с кузеном были привиты почти ото всех болезней.

— И у меня не привита... — скривился блондин.

— Подожди, ты думаешь, у Магнолия оспа? — испуганно произнес Вал.

«Нет у меня никакой оспы!» — разозлился Гарри.

— Не думаю, почти уверен, — безжалостно отозвался Алекс. — Ты что, сыпь на его коже не видел? А эта кошмарная лихорадка? Очевидно же, что у него оспа. И оставаться тут рискованно. А вдруг мы заразимся?

Гарри почувствовал, что злость его не только не улеглась, но, наоборот, только усилилась. Будь у него и впрямь оспа, Алекс и Вал, проведя с ним почти несколько часов кряду, были бы так или иначе заражены.

Вал примолк.

— Да ладно тебе! Только не говори, что привязался к этому маленькому ублюдку! — возмутился блондин. — Да он ведь лгун до мозга костей! Я... я не знаю, откуда у меня в кармане взялись эти деньги! Честно! — передразнил он Гарри.

— Возможно, ты прав, — неохотно признал Вал, и эти слова прозвучали для Гарри пощечиной. Даже он, добрый и веселый Вал, был готов отвернуться от Гарри, бросить на произвол судьбы. — Когда выдвигаемся?

— А чего тянуть? Давай прямо сейчас! — усмехнулся Алекс, и Гарри услышал их удаляющиеся шаги. — Эх... Жалко только, что ты отдал ему мою куртку, Вал. Шапка — не беда, а куртки жаль!

— Помолчи, — буркнул в ответ донельзя мрачный Вал. — Да и шагу прибавь...

Наконец, шаги стихли. Остался только шум в обоих ушах да странное, неуютное чувство внезапного одиночества. Гарри старался превозмочь себя и не плакать, но это было выше его сил. Целый вечер он удерживался от слез, но это предательство Вала и Алекса прорвало плотину. Рыдания почти задушили его, и слезы полились из глаз так быстро, что Гарри не успевал их оттирать. Он как будто переполнился горем, которому непременно надо было излиться. В этом горе не было ничего крикливого: он плакал тихо, припав ко дну фургона. В конце-концов силы окончательно покинули его, и он заснул.

***

¹ — Уэстминстерское аббатство — одно из самых священных и символических мест на территории Великобритании. Там короновались монархи королевства.