Безжалостный

Гарри сидел на своем месте за столом Слизерина вместе с Тео и в какой-то момент заметил, что с директором что-то не так. Но не только с ним. Пустых мест в Большом зале было намного больше, чем можно было ожидать.

Он размышлял, хороший ли выбор сделали родители этих учеников, не отпустив их в Хогвартс? Все же, замок считался безопасным, а Пожиратели Смерти начали действовать, они атаковали несколько раз за последние месяцы.

Пожалуй, они знали что-то, чего не знал он. Или, может быть, они бежали из страны. Что было, в общем-то, неплохим решением.

Гарри перевел взгляд на директора, наблюдая, как он себя ведет.

Когда Дамблдор представил нового учителя защиты от темных искусств, факультет Слизерин воспрял духом и зашелся в оглушительных аплодисментах.

Гарри перевел взгляд на Тео, который отчаянно хлопал и слегка усмехнулся. Он остался сидеть.

* * *

Парадоксально, но уроки защиты у Снейпа быстро стали его любимыми. Гарри с удовольствием слушал саркастичные комментарии профессора о тупоголовости учеников и в целом был с ним согласен.

К его удивлению, Снейп не трогал его, даже не обращал внимания, словно Гарри был невидимым, и это позволяло ему немного расслабиться и насладиться уроком.

Именно поэтому он и не расслаблялся, а был готов ко всему чему угодно.

Правило: мудрый человек ударит в тот момент, когда враг к этому не готов.

Гермионе не нравилось, что Гарри одобряет стиль преподавания Снейпа. С другой стороны, он все же был учителем. Гарри видел, как она мечется, не способная выбрать свою собственную истину.

Ей нравились практические уроки.

Но не нравились уроки у Снейпа.

Ей нравился тонкий юмор.

Но не нравились нападки в сторону студентов.

Гермиона была ходячим противоречием, и ему было интересно — как можно столько всего держать в себе? Это поражало.

Когда они шли по коридорам, Гермиона была на полшага позади, как верная тень, которая никогда не обгоняет своего хозяина. Он не держался с ней за руки. Они не ворковали у камина. Гарри решил скрывать свои отношения из-за сложных и в то же время простых причин.

Он был очень эгоистичен. И не мог допустить, чтобы кто-либо увидел их поцелуй или нежность, ведь тогда эта нежность стала бы не только их, но и всеобщей. Тео знал об этом.

Оказывается, у чистокровных семейств принято заключать брачный контракт. Подобным образом Дафна Гринграсс уже обещана другому, и большинство слизеринцев действовали подобным образом. Гарри видел всю мудрость подобного решения, но недоумевал, понимают ли их родители, что тем самим обрекают детей на несчастливую жизнь.

* * *

Он решил уделять ей больше времени, пока буря не обрушилась на его голову, навсегда погребя под обломками судьбы.

Они проводили время вдвоем, без Тео, или учебы, или решений.

Гарри показал ей, что существует больше возможностей для коммуникации, чем бессмысленные слова, и что временами слова не нужны.

А Гермиона показала, как безмолвно доставить удовольствие одними лишь губами.

* * *

В этом году материалы на занятиях должны были стать еще более сложными. Однако вскоре Гарри обнаружил, что занимается не уроками, а собственными изысканиями, своим детищем, которое по уровню сложности было далеко за пределами Хогвартса.

Он сконцентрировался на безмолвной и безпалочковой магии. Его тени не оставляли его ни на минуту, расширяя и углубляя исследования, каждый в своем направлении. Гермиона готовила зелья в заброшенном классе из книги с Запретной секции, она теперь была любимчиком нового профессора зельеварения — Слагхорна. Тео купил специальный кинжал и вырезал руны себе на щеке, чтобы иметь возможность видеть магию, а затем просил Гарри найти заклинание, достаточно мощное, чтобы скрыть этот и другие шрамы.

Он замечал, что Малфой ведет себя странно. Блондин вел себя нервно, постоянно оглядывался назад за спину. Когда Гарри вышел на свою обычную ночную пробежку, он обнаружил Малфоя, который осматривал каждый кирпичик замка. Он вел себя скрытно и искал что-то, скрываясь в коридорах. Это уже было более, чем странно.

Гарри записал это себе в память и отложил для дальнейшего анализа. Не лучший выбор, но неплохой в любом случае.

Когда наступили рождественские праздники, директор опять вызвал его к себе.

Старый маг был разочарован. Он уже не пытался избегать взгляда, дело было в тоне голоса и частым напоминаниям о его миссии.

Он говорил о судьбе. Что ему суждено убить Темного Лорда, завершить начатое им, когда он был еще ребенком.

Директор сыпал недомолвками, оставлял намеки, которые, казалось, образовали прямой путь, по которому нужно лишь последовать, этим самым он прикрывал свою "игру".

Слахгорн был следующей целью. У него имелась какая-то информация, которая была нужна директору. Или (что более вероятно) он хотел, чтобы у Гарри была эта информация, иначе действовал бы напрямую.

Гарри решил, что в этом случае лучше действовать напролом.

Гермиона сварила порцию веритасерума, Тео усыпил внимательность, а Гарри обездвижил.

И тогда он, и его тени узнали о крестражах.

* * *

— Темная и сложная магия, — говорил маг глухим голосом. — Злая и таинственная. Запретная.

Потрясающе.

Разделить душу, чтобы продлить свою жизнь.

Гарри видел преимущества подобного пути: повышение интуиции, увеличение физических возможностей организма, магическая сила. Теперь он понимал, почему Волдеморт такой, какой он есть.

"Лучше быть зомби, но живым, чем магом, но мертвым".

"Лучше быть слабым во многих битвах, чем сильным — в одной".

Человек, бегущий от смерти.

Для самого Гарри это был плохой выбор, поэтому они покинули Слагхорна, который бормотал что-то о страхе и желании спрятаться, и начали анализировать.

Гермиона вспомнила о дневнике со второго курса, о котором рассказывала ей Джинни Уизли.

Слагхорн говорил, что юный Том Риддл был одержим числом семь. Скорее всего, крестражей он тоже сделал семь.

* * *

И снова, уже в третий раз, директор пригласил Гарри к себе.

В этот раз не было ни разочарования, ни пронзительных взглядов голубых глаз. Он вошел в кабинет и застыл, шокированный силой, что исходила от директора.

К его удивлению, он не мог пошевелиться. Директор был словно маяком, одиноко переносившим накаты волн.

Миг, и ощущение пропало.

— Крестражи. Сколько из них вы уничтожили? — спросил Гарри, как только обнаружил, что может говорить.

— Ты атаковал профессора школы. Накачал зельями против его воли. Заставил говорить об ужасах, о которых он предпочел бы не знать. Ты выбрал ужасный, ужасный метод...

Гарри лишь молча улыбнулся. Он не упомянул о нескольких ритуалах, что провел Тео, и о его собственных заклинаниях. Пожалуй, лучше будет, если старик будет думать, что веритасерум был худшим из того, что он использовал на Слагхорне.

— Если бы информацию можно было вытянуть простым способом, вы бы это сделали сами.

— Верно, в некоторых случаях нужно делать вещи, которые мы бы никогда не сделали, ради общего блага, — жестко сказал Дамблдор.

— Тогда почему вы злитесь? — спросил Гарри, невольно раздумывая о подходе "общего блага", когда один человек ставит свои интересы выше множества других.

— Ты не тот, кем должен быть! — закричал он, ударив рукой по столу так, что феникс на своем насесте издал крик.

Гарри усмехнулся и задумался, имел ли в виду Дамблдор "ты не тот человек, которого я делал из тебя".

Он промолчал, и директору ничего не оставалось, как продолжить. Его взгляд устремился куда-то в прошлое, а потом словно померк.

— Несколько крестражей, связанных с основателями. Дневник был уничтожен. Кольцо, что принадлежало семейству Гонтов, тоже, в некотором роде, уничтожено мной, не так давно, — сказал он и поднял вверх почерневшую руку. Гарри же задумался: если рука не вылечилась до сих пор, значит ли это, что она не восстановится никогда? А может... чернота будет расползаться по всему телу директора?

— Я уничтожил так же медальон Салазара Слизерина, который хранился в доме твоего крестного отца. Чаша Хельги Хаффлпафф все еще где-то в хранилище семьи Лестрандж, в Гринготтсе. А диадема Ровены Рейвенкло укрыта в этой самой школе, но столь мастерски, что даже я пока не могу обнаружить ее. И последний... его змея, Нагини.

— Это всего шесть, — подсчитал Гарри, — Слагхорн упоминал о числе семь.

— Я уверен, что он считал себя седьмой частью, — их взгляды встретились, и тревожный звоночек прямой лжи прозвучал в голове Гарри. Плохой выбор для Дамблдора. Цифры работают не так, ведь Волдеморт должен быть центром семиконечной звезды, а не просто одной из граней.

Они молча продолжали глядеть друг другу в глаза, а на фоне этого феникс словно извивался от боли, издавая мерзкие звуки.

Директор поднялся и отвернулся от него.

"Дамблдор что-то скрывает", — думал Гарри, наблюдая за маленькими золотыми звездами на его белом плаще...

* * *

Гермиона с улыбкой добавила в список детали, о которых рассказал ему директор.

— Ну, половина крестражей уничтожена, это хорошо! — она продолжала улыбаться, но Гарри лишь вздохнул.

* * *

Он сомневался: правильно ли он сделал, следуя пророчеству, в которое не верил. Он сомневался, правильно ли сделал, когда взял с собой своих "теней".

Он сомневался опять и опять, но, в любом случае, это был хороший выбор, пожалуй, даже лучший.

Правило на будущее: "Только мертвый человек — безопасный".

* * *

Диадема была первой в их списке поисков, просто потому, что она была рядом, в замке. Она потратили последний месяц, обыскивая Хогвартс с подземелий до башен, даже потрудились опять спуститься в Тайную комнату.

Однажды Гарри бежал по коридору шестого этажа и обнаружил Малфоя, который три раза прошелся перед голой стеной, в которой проявилась дверь.

— Мне нужна комната, где я смогу спрятать вещь, — шептал он.

Пожалуй, это звучало именно так, как Гарри и было нужно. Он набросил на себя заклинание невидимости и проскользнул вместе с слизеринцем внутрь в огромную комнату с тысячами, а пожалуй, и миллионами брошенных тут вещей.

Он проигнорировал Малфоя, который бросал заклинаниями в какой-то шкаф, и пошел дальше, выискивая взглядом диадему.

Это заняло немало времени, но он обнаружил ее. Она шептала, обещала, клялась, угрожала. И это продолжалось до тех пор, пока Гарри не отнес ее вглубь Тайной комнаты и не призвал дьявольский огонь.

* * *

Тео перебрасывал перо между длинными пальцами, откинувшись в кресле, которое они обнаружили в комнате спрятанных вещей и притащили сюда, в Тайную комнату. Гермиона никак не могла отвести взгляд от огромных белых костей — того, что осталось от некогда громаднейшего василиска.

— Змея, кубок и сам волшебник, — нарушил тишину Гарри, обращая на себя внимание теней.

— Мне кажется, с этого момента мы можем сделать не так много, — приподнял бровь Тео.

Гермиона закусила губу и присела возле Гарри, осторожно взяв его руку в свою. Тео молча смотрел на этот простой жест.

— Прорваться в Гринготтс будет тяжело, — сказала Гермиона, — только гоблин может открыть хранилище, там множество ловушек...

Тео, который уже старался не смотреть на них, кивнул куда-то в сторону. Гарри наблюдал за ним, а затем его губы растянулись в ухмылке.

— Значит, пора нам завести своего гоблина.

* * *

Он бежал по коридору, раздумывал и искал способы сбежать из Гринготтса вместе с вожделенным трофеем, и в этот момент услышал крики.

Гарри приостановился и перегнулся через перила лестницы. Внизу мелькали всполохи заклинаний и виделись люди в черных масках. Пожиратели Смерти пробрались в Хогвартс.

Его "тени" были в своих гостиных. Он мог выбрать или Тео, или Гермиону, убедиться в безопасности, защитить.

Или, он мог в одиночку заняться проблемой вторжения и надеяться, что они самостоятельно смогут отбиться.

Ему не нравились предоставленные выборы, но стоять посреди коридора и не делать ничего — определенно было худшим вариантом, который только можно было выбрать.

Поэтому он побежал следом за Пожирателями и вскоре обнаружил двоих из них.

Они обернулись к нему с палочками наизготовку, но у него было преимущество — в неожиданности, а нож (как известно) куда быстрее палочки, особенно в ближнем бою, и особенно, когда ножей у тебя два. Гарри метнулся вперед, воткнул оба ножа во врагов и остановился, лишь когда оба тела осели на пол.

Неожиданно из темноты выпрыгнул человек, который скалился, а его зубы были острыми и словно блестели.

Это определенно был оборотень.

Гарри сделал шаг в сторону, и зверь проскочил то место, где он стоял мгновение назад. Ему пришлось спрятать нож и вытащить кинжал из серебра. Когда оборотень опять прыгнул, Гарри отступил в сторону, но со всей силой взмахнул рукой. Кинжал вошел глубоко. Зверь упал, изгибаясь от боли и страданий. Гарри подошел поближе и попытался вытащить кинжал, который вошел слишком глубоко в тело оборотня.

С последним вздохом зверь затих навсегда и Гарри направился туда, где в последний раз видел убегающих Пожирателей. Астрономическая башня.

* * *

Дикий взгляд Малфоя, его растрепанные волосы и дрожащие руки, которые держали палочку Дамблдора, направленую в старого волшебника. Снейп стоял рядом, угрюмый и колеблящийся.

— Убей его, сейчас же!

Дамблдор безучастно стоял, словно камень. И Гарри знал, что в данный момент директор уже одной ногой в могиле, а эта смерть будет хорошим выбором... Но не для него самого.

Волшебнику не нужна палочка, чтобы продолжить сражение, как и не нужны очки, чтобы видеть. Дамблдор выбрал смерть от руки Малфоя? Гарри это не нравилось.

Когда Малфой произнес убивающее заклинание и из палочки вылетел слабый пучок искр, не способный убить ничто живое, он ступил на крышу, отчего все присутствующие выпали в осадок. Но он не ожидал их реакции.

Первое заклинание вблизи снесло с места Снейпа, у него была обезображена грудь.

Малфой успел произнести заклинание, но Гарри справился с ним: всегда в движении, всегда на шаг впереди.

Наконец, он повернулся к директору, который за это время не сдвинулся с места.

Гарри на мгновение задумался: смог бы он убить этого человека, если бы тот сам не желал своей смерти.

— Ты подталкивал меня, — начал Гарри мягко, пытаясь подобрать слова. Теперь он понял, почему злые герои в рассказах предпочитают говорить, а не действовать. Есть вещи, которые должны прозвучать, прежде чем будет совершено действие. — Ты заставлял меня.

— Я сделал все, что мог, Гарри. Ты должен принять верные решения, когда наступит время, — спокойно ответил директор, наблюдая за ним слегка грустными голубыми глазами.

— Я всегда принимаю верные решения, Дамблдор. Всегда! — рассмеялся он и поднял палочку.

А затем были всего два слова, которые вызвали вспышки зеленого цвета, это был его выбор, как и всегда.

— Авада Кедавра.

* * *

Гарри обернулся к бессознательным Снейпу и Малфою. Со взмахом палочки они очнулись. Он покинул Астрономическую башню в самом быстром темпе, который не позволял свалиться с лестницы, и размышляя, о чем подумают двое оставшихся там волшебников: что же случилось на крыше башни?

Хоть некоторые решения были его, но не всегда выбор ситуации был его.

* * *

Для Гермионы директор оставил книгу волшебных сказок. Для Гарри — мантию-невидимку, которая принадлежала его отцу, и кольцо Гонтов, которое было крестражем. Гарри не мог понять связь между этими подарками, Гермиона же выглядела подавлено.

На похоронах феникс затянул длинную, ужасающую мелодию, словно кто-то водил по доске ногтями. Когда птица вспыхнула, он возблагодарил небеса за подобную милость.

Снейп и Малфой бежали вместе с теми, кто пережил вторжение в Хогвартс. Смерть Дамблдора повесили на Снейпа. Когда страсти немного улеглись, Гарри направился в Комнату скрытых вещей вместе со своими тенями.

А затем рассказал им правду, наблюдая, как Гермиона бледнеет и на пошатывающихся ногах отступает от него назад.

Тео воспринял все спокойно, но Гарри догадывался, какого рода мысли роятся в его голове: верность и радость, что шесть лет назад он выбрал сторону Гарри, а не Малфоя.

Гермиона же была не так хладнокровна, как Тео. Она не скрывала отвращение и страх, и прежде всего — отчаяние. Тот факт, что он убил директора Хогвартса, обрушил какую-то стену внутри нее, однако, всегда было "но".

Она связана с ним узами верности, времени и любви. Дерево не может взять и пойти, просто потому что ему не нравится угол, под которым светит солнце.

Гарри подошел к ней, внимательно всмотрелся в лицо, заметил слезы, которые пролились из-за его выбора.

Он протянул ей руку, ожидая.

Она посмотрела вниз на открытую ладонь.

И приняла ее, сжав немного сильнее, чем ситуация того требовала.