Глава 8
Не даром говорят: «как встретишь Новый год, так его и проведешь». В следующую неделю Гарри имел возможность раз и навсегда удостовериться в этом суждении. Он продолжал ходить на занятия и успел осуществить первое знакомство с каждым предметом. В этом новом мире для него все было ново и непривычно, а многие вещи, считающиеся обычными в магическом обществе, стали для него верхом дикости. Возможно, это просто первое впечатление у него не задалось, но многое в этой школе превышало рамки безопасного во много раз. Особенно это проявилось на уроке Травологии. Он бы ни за что не смог подумать, что растение может так истошно вопить или руками-стеблями стараться ухватить его за руку или ногу, норовить укусить или снять скальп, если вовремя не пригрозить обнаглевшему сорняку секатором. Мальчик смог сполна насладиться всеми прелестями этого увлекательнейшего предмета, но, как позже выяснилось, это были только цветочки, а за ними, как правило, следуют и ягодки: когда дело дошло до УЗМС, юный маг морально был не далек от истерики.
Но противные предметы лишь пол беды. Гарри никогда не был особо коммуникабельным ребенком, сказалось проблемное детство, а сокурсники обладали ужасным самомнением. Он то и дело ловил на себе их пренебрежительные взгляды. Как выяснилось, они презирали мальчика. Все они в большинстве своем были потомственными аристократами, истинными наследниками с богатой родословной, уходящей в века, он же обычный маг, сирота-полукровка, пусть и заочно Герой всея Магической Британии. Дети привыкли считать, что Гарри Поттер это могущественный волшебник с огромным магическим потенциалом, большим арсеналом подвластных только ему знаний и умений, что еще в младенческом возрасте одним лишь взглядом зрящих в самую душу очей превратил Великого Темного Лорда в горстку пыли. А тут такое несоответствие ожиданиям: костлявый «четырехглазый» мальчишка с глупым выражением лица, что поступил в Хогвартс чистым, как роса, в плане магии. И это Избранный? Мальчик-Который-Выжил, Герой? Еще бы не разочароваться!
Но Гарри не падал духом, ведь у него были Гермиона и Драко. Последний, конечно, до-жути-высокомерный-Малфой, надменность которого затмевала все неодобрение остальных, тоже зачастую раздражал мальчика. Одним своим взглядом, коим он щедро одаривал каждого встречного, будь то первокурсник или выпускник, блондин заставлял чувствовать себя грязью на ботинках «его сиятельства». Тем не менее, он оказался неплохим другом, всегда становясь на сторону брюнета, когда слизеринцы снова начинали сыпать остротами. Гермиона тоже всячески подбадривала парнишку. Последовав его совету, девочка перестала обращать внимание на желчных младших представителей самого «умного» факультета. Вместо этого она каждый день старалась стать лучше, узнать и выучить еще больше, изучить еще несколько фолиантов в местной школьной библиотеке, чтобы быть полезной, если не для своего курса, то для себя самой. Гарри восхищался и все чаще заражался решимостью и энтузиазмом этой невероятно талантливой девочки, зачастую засиживаясь с ней в читальном зале за обсуждением очередной книги, или во дворе — за приятной беседой.
Но особую признательность Гарри чувствовал по отношению к Леголасу. Эльф всем силами старался отвлечь мальчика от невеселых размышлений занимательными рассказами о минувших днях (эльф оказался большим знатоком истории магии и свои повествования он вел намного увлекательней, чем профессор Бинс, нудное приведение-преподаватель, от монотонного бубнежа которого жутко клонило в сон), а также задушевными разговорами, которые согревали душу юного мага. Ему, мальчику, который совсем недавно открыл для себя другой, такой чужой и таинственный мир, существование которого уже было сродни сказке, в котором он вновь наткнулся на враждебность окружающих, эти беседы были катастрофически необходимы. Видимо, опекун чувствовал такую потребность у юного мага, а потому каждый вечер уделял ему по несколько часов своего времени. Однажды Гарри пришла в голову навязчивая мысль, не обременяет ли он этим лучника, чем не преминул поделиться с ним самим. Реакция стала для него больше, чем неожиданностью: эльф почти разозлился, тут же принявшись яро опровергать суждения мальчика. После такой эмоциональной тирады, Гарри ничего не оставалось, кроме как поверить принцу, но в глубине души у него еще оставались сомнения на этот счет. Но, как бы не хотелось ему не надоедать эльфу, отказаться от их ночных посиделок он не мог. Да и не хотел. Почему-то, время, проведенное с этим удивительно мудрым существом, было для него особенно дорого.
Но неделя подошла к концу и настал день запланированного ритуала. Это не давало покоя мальчику больше всего остального. Тяжелые мысли на счёт правильности принятого, вроде и не сдуру, решения терзали душу паренька. Несколько раз он подумывал пойти к Леголасу и попросить все отменить, но тут же одергивал себя, раз за разом убеждая самого себя в необходимости этой процедуры. Он слизеринец, а слизеринцы всегда выходят сухими из воды, думал он в попытке успокоения. И это даже помогало, ведь этим вечером он все-таки набрасывает на плечи накидку, у которой, к счастью, был глубокий капюшон, прячет за пазуху выданное накануне эльфом зелье и направляется в замок принца. Посвященный во все тонкости ситуации Драко обещал прикрыть друга, сославшись на плохое самочувствие оного, перед сварливыми однокурсниками, которых несомненно заинтересует отсутствие Героя-неудачника.
Еще раз проверив наличие всей необходимой атрибутики, мальчик незаметно выскользнул из слизеринского дома, а потом и из самого замка. Ночь стояла тихая, спокойная, что, юному волшебнику очень хотелось в это верить, знаменовало успех приближающейся миссии. Вокруг не было ни души, так что он незаметно для себя очутился у ворот дворца. Большинство обитателей школы до сих пор не подозревали о существовании здесь сего примера эльфийской архитектуры, исключением стали лишь преподаватели и сам Гарри. Скользнув в приоткрытую дверь, мальчик очутился в знакомом полумраке дворцового холла, разбавляемом лишь слабым свечением магических камней. На лестнице его уже дожидался Леголас. Кивнув в качестве приветствия он жестом предложил волшебнику следовать за ним. Эльф счел лучшим местом для проведения подобной процедуры привычное мальчику помещение — его комнату. Как только Гарри опустился на постель, он заметил, что на столике у изголовья стоит еще несколько баночек с разноцветными жидкостями, а по обоим сторонам привязаны веревки. Заметив непонимающий взгляд ребенка, эльф пояснил:
— Это меры предосторожности. «Живой сон» — сложный процесс с известными тебе побочными эффектами. Если что-то пойдет не так, магией я тебя не удержу и ты можешь серьезно пострадать. Единственной твоей целью наяву будет нанесение себе увечий совершенно любым способом, — лучник замолк на мгновение, а после осторожно добавил: — если не хочешь этого, ты всегда можешь передумать, Гарри. Я уверен, что можно найти и другие способы разобраться в этой ситуации, тебя никто не заставляет.
Мальчик упрямо мотнул головой, выражая свое несогласие. Он был исполнен решимости завершить начатое, чем бы оно для него не обернулось. Какой с него мужчина, если он даже в собственных снах разобраться не может?
Эльф поджал губы, но настаивать не стал, принимая решение подопечного. Юный маг лег и Леголас протянул ему сразу несколько колбочек, наказав выпить все залпом. Как он после объяснил, это были весьма действенные снотворные, эффект от которых был моментальным и зависел от катализатора, коим и являлось бирюзовое зелье. Также их действие легко прекращалось воздействием извне, но только с согласия самого спящего. Выпив последнее, закрепляющее зелье, мальчик позволил эльфу связать себя и спустя мгновение провалился в царство Морфея.
***
Тьма. Какой же знакомой она казалась. Такой родной и такой пугающей своей неизвестностью. Она обволакивает, будто обнимая невидимыми бесплотными руками, от прикосновений которых невольно прошибает могильный холод. Все вокруг было черно, хоть глаз выколи. И не осмотреться тебе да и сдвинуться с места тоже не представляется возможным. Гарри поднял руку и поднес к глазам, но все снова тщетно.
Проклятье!
Усилием воли вырвавшись из «пут» непроглядной мглы, он сделал несколько шагов. Не зная, где находится, он решил продвигаться на ощупь, хотя каких-либо зацепок, вроде стен или мебели, вокруг не обнаружилось. Мысленно заставив себя взять себя в руки, маг двинулся дальше. Противная тьма, казалось, заползает во все щели, закутывая тело мальчика в тугой, липкий кокон. Отвращение заставило Гарри удвоить усилия.
Спустя какое-то время, к его облегчению, ему удалось найти что-то походящее на дверь. Во всяком случае, ручка у этого нечта имелась. Дернув ее на себя, маг оказался в мрачном, покрытым плесенью и сыростью коридоре. Чем-то он напоминал слизеринские подземелья, разве что в школе с потолка не капала мутная, дурно пахнущая вода, стекая по блестящим в неярком волшебном освещении стенам тонкими ручейками, мерно заливая глинистый пол.
Не оборачиваясь, Гарри отправился дальше. Вскоре девственное подземелье сменилось более приятным глазу коридором, от которого изящным орнаментов ответвлялось множество разнообразных дверей, чем-то неуловимо друг на друга похожих, хотя на первый взгляд совершенно разных. Подойдя к одной из них вплотную, мальчик стал рассматривать ее чуть внимательней. Чем-то дверь напоминала те, что были в эльфийском дворце, но, а отличие от них, было в ней что-то жуткое, темное: почерневшая от сырости лоза переплеталась, создавая уникальный, чарующий узор на темно-бардовом фоне. Было в этом всем нечто пугающее. Кровожадное.
Сглотнув подступивший к горлу комок, мальчик в очередной раз напомнил себе, что он пришел за ответами и он их обязательно получит. Так, усилием воли переборов себя, Гарри сделал уверенный шаг к двери и нажал на элемент в середине, исполненный решимости идти до конца. Лоза поддалась и следом раздался странный механический звук, напоминающий звук работы шестеренок. Через пару секунд звук стих, оставляя мальчика на милость давящей тишины и страха перед неизвестностью, а в следующий миг дверь распахнулась, и парнишка даже не успел вскрикнуть, как его стремительно затянуло в заполненную кромешной тьмой бездну. Дверь за ним захлопнулась.