Глава 10
Не успел Гарри переступить порог класса, как до него уже дошли слухи о его «подвигах». Большинство учеников знали о Клятве Мага, особенно те, кто вырос на легендах о магах средневековья, а также на магических бульварных романах. Но даже тем, кто только отдаленно слышал об этом заклинании, было известно, что оно относится к высшей магии и, по идее, ученику даже шестого курса недоступно. Так что Золотой Мальчик в очередной раз подтвердил свой статус покорителя невозможного. Ученики поглядывали на него с опасливым уважением, реакция учителей была более разнообразна. МакГонагалл явно делала вид, что довольна таким поворотом дел, но в глазах за квадратными стеклами очков плескалось беспокойство. Мадам Помфри, которой юношу все же показали, даже не стала скрывать своих опасений насчет его здоровья, пусть не сейчас, так в будущем. Гарри был вынужден выпить какое-то ужасно противное зелье для «восстановления магического баланса» и пообещать, что в выходные он не будет себя утруждать, используя энергоемкие заклинания и проклятья. Хагрид заявил, что именно этого и стоило ожидать от Мальчика-Который-Выжил, в то время как Флоренц посмотрел своими поразительной синевы глазами и сказал, что ему очень жаль, но что должно свершиться, того не избежать: «Судьба настигнет тебя, так или иначе». И только двое ничего не сказали на происшедшее, лишь улыбнулись, каждый по-своему: Дамблдор, что было вполне в его стиле, и Поэнари, от которого вообще было неясно, чего ожидать.
Но помимо всего были и другие неприятные последствия Клятвы. По школе поползли слухи, что Поттер не иначе как влюблен в Грейнджер. Романтически настроенные девушки шептались об этом на каждом углу и превозносили поступок Гарри до самоотверженности истинной любви. Как следствие, Рон перестал с ним разговаривать. Хоть это и избавило Гарри от излишних расспросов и приставаний, но все равно оставило чувство обиды. Гермиона же, наоборот, попыталась довести до сведения юноши, что чувствует себя признательной и… — Гарри, пожалуйста, все, что тебе будет нужно. Не только по урокам, я все для тебя сделаю. — Гермиона, да ты что?! Конечно, не было никакого секрета в том, что под маской ответственной, целеустремленной и часто занудной гриффиндорки скрывается нежное девичье сердце, склонное к неожиданным поступкам, продиктованным страстью и отвагой. Но такого признания Гарри от нее не ожидал. Он убедил ее, что лучший способ доказать свою привязанность — помирить их с Роном, который давно уже неровно дышит к юной ведьме со значком старосты. Услышав такое признание, Гермиона покраснела и ушла на поиски невезучего кавалера, еще раз напомнив, что в рамках дружеских отношений она готова сделать для Гарри все, что бы тот ни попросил. Юноша лишь облегченно вздохнул. Гарри искренне любил своих друзей и по-прежнему к ним тепло относился, но необходимость скрывать большую часть своей жизни делало их отношения излишне запутанными. Как бы то ни было, он смотрел на окружающих другими глазами и понимал, что Рон, несмотря ни на что, так и не вырос, оставаясь все тем же эмоциональным мальчишкой, каким был шесть лет назад. В последнее время Гарри задумывался, а что могло случиться, если не было бы той встречи и их первого путешествия в купе Хогвартс-экспресса. Принял бы он тогда руку дружбы от Малфоя и стал бы просить Шляпу не отсылать в его в Слизерин? Ведь тогда могло измениться очень многое… А Гермиона… Да, она изменилась, стала более женственной, но при этом знания, все же, интересовали ее куда больше, чем происходящее вокруг. Со временем, если не исправить это положение дел, девушка грозила превратиться в «синий чулок». Может, именно увлечение Роном, являющимся полной противоположностью Гермионы, могло уберечь ее от судьбы быть погребенной в книжной пыли. К тому же это давало Гарри возможность с полным правом находиться где-то поодаль, оставив друзей наедине друг с другом.
***
Снейп сдержал свое обещание и добился для Поттера отработки. Гарри был вынужден целых три часа заниматься зельями, а затем еще два часа окклюменцией, но не выдал тайну маскирующих чар, показанных ему Поэнари. Юноша все еще не мог объяснить себе, почему он так поступает, но нежелание раскрывать свою память помогло справиться с усилиями наставника вывести его на чистую воду. В конце концов, усталый, но довольный своими успехами, Гарри поплелся обратно, но не в спальню. Он искал комнату Необходимости. На этот раз ему не пришлось долго бродить в ее поисках. Гарри здесь не был с прошлого года, когда они тайно от Амбридж собирались с ребятами из Армии Дамблдора и назло Министерству тренировались в наложении заклинаний и в защите от проклятий. Теперь в этом не было необходимости. Как только был организован факультатив по ЗОТС, Гарри и его ученикам выделили пустующий класс, который они переоборудовали по своему желанию. Так что теперь комната лишилась большинства книжных полок. Исчез и стеллаж с вредноскопами, детекторами лжи и другими подобными приборами, вместо него теперь стояло огромное зеркало, завешанное черным тюлем. Многочисленные же белые подушки сменил огромный диван и пара мягких кресел. Комната представляла собой небольшую гостиную, а горящие свечи в небольших канделябрах на стенах делали ее уютной. Юноша расположился в кресле, достал из кармана зеркальце Связи и тихо позвал: — Сириус… Почти сразу зеркало помутнело и появилось обеспокоенное лицо крестного. — Гарри! Что произошло? Ты же должен был сегодня появиться здесь. Мы ждали. Где ты? — В Хогвартсе, — спокойно ответил юноша, чуть улыбаясь в ответ на кучу вопросов вместо приветствия. — Прости, Сириус, у меня сегодня был хлопотный день, да и Снейп меня сегодня мучил в течение нескольких часов. — Этот… — Блэк по привычке хотел полить недруга грязью, но остановился, видя, как крестник поморщился, как только он повысил голос. — И по какому поводу он измывался над тобой сегодня? — Да так, — замялся Гарри, а потом все же ответил, ему хотелось поговорить. — Из-за Маскирующих Чар. — Для чего они тебе потребовались? — Ну, знаешь, мой вид утром был далек от обычного, так что Гермиона наложила Чары, пока ребята меня окончательно не замучили своими расспросами о подружке. Гарри улыбнулся, увидев, как крестный краснеет. — Гарри, малыш, я… Прости… — Не нужно, я же сказал, это была необходимая мера. К тому же мне понравилось, смею надеяться, что и тебе тоже. Сириус еще больше покраснел, а юноша расхохотался уже в полный голос. — Ладно, давай вернемся лучше к Снейпу, — попросил смущенный Сириус. — А что к нему возвращаться? — отмахнулся Гарри. — В общем, посмотрел он на меня и решил перед всем классом выставить идиотом, но только Поэнари нам с Гермионой другие чары подсказал, которые зельем не снять. Вот и рассерчал наш алхимик. — А Поэнари — это кто? — Это наш новый учитель ЗОТС. Интересная личность. Хотя знает много и объясняет хорошо. — Гарри, — подобрался Сириус, — прошу тебя, будь осторожен. Кто знает, каков он на самом деле. Не доверяй незнакомцам. — Не волнуйся, я давно разучился доверять магам, занимающим эту должность. Да, он, кажется, из аристократов, не пороешься насчет информации на него? У Малфоев наверняка должно быть какая-нибудь книга из серии «Кто есть кто в магическом мире». — А что говорит наш «скользкий друг»? — Примерно то же, что и ты, — снова улыбнулся Гарри. — В кои-то веки вы единодушны. — И не говори, — рассмеялся крестный в ответ. — И это все? — Нет, — вдруг посерьезнел юноша и попросил: — Расскажи мне о Клятве Мага. — Клятва Мага? — задумался потомок древнего темномагического семейства. — Это очень старое заклинание, родившееся во времена веры в рыцарство, долг, справедливость и всяческую романтическую чушь, воспеваемую менестрелями. Тогда люди, чтобы подтвердить серьезность своих намерений давали свое слово чести, в которое вкладывали часть своей веры, в случае с магами — силы. Но дальше… Если магглы не выполняли обещанное, то они просто теряли честь, и то только если кто-то становился свидетелем этого нарушения. А вот чародей, при всех тех же условиях, легко мог лишиться жизни, ведь его магия была ему порукой. Так что это стало мощнейшим заклинанием, которое волшебник может наложить на себя. Но сейчас Клятву Мага мало кто дает, так что это скорее из области романтической литературы.
— А как оно действует? — Обычно маг, желающий возложить на себя бремя Клятвы, становится на колени перед Орисом — так называется тот, кто принимает слово чести, — произносит обговоренные условия, которые заканчиваются так: «Вера моя и сила пусть будут в том порукой». При этом он вкладывает в эту ритуальную фразу всю возможную искренность и решимость сдержать свое обещание. И дальше выполняет, иначе может крупно об этом пожалеть. Раньше часто залогом Клятвы была жизнь. — А как Орис узнает, что его не обманывают? — Это должно чувствоваться, дающий обет же вкладывает свою личную магию, а это ни одним заклинанием не скроешь. Гарри вспомнил, как среагировали и Гермиона, и Снейп на его обещание. Сам он не почувствовал ничего особенного, но не мог не верить подруге и опытному наставнику. Оставалась лишь одна надежда. — А бывали случаи, что формула, ну ритуальная фраза не была произнесена, и условия никакие не обговаривались, а Клятва все же прозвучала? — Говорят, были случаи, но это в основном из области преданий. Слова эти — не просто красивый ритуал, это своего рода заключение договора с природными силами... — Тут Сириус замялся и честно признался. — Знаешь, Рем или Нарцисса тебе лучше объяснят, если ты их спросишь. Я же лишь одно вынес из всей этой теории — на такое способны только сильные чародеи, те, которые не просто владеют волшебством, а сами по себе являются чистой магией. Юноша закрыл глаза и попытался успокоить свое сердце. Значит, Снейп не ошибся, и у него и вправду нет выбора. — Гарри, что с тобой? — раздался голос обеспокоенного крестного. Он, как всегда, чутко реагировал на малейшие изменения в настроении и в физическом состоянии юноши. Нарцисса предупреждала, что так и должно быть, ведь именно он вытащил Сириуса из мира мертвых и теперь они связаны не только дружескими и родственными узами. Но объясняться сейчас не хотелось, только не с ним. — Прости, Сириус, — произнес Гарри, медленно положил зеркальце на стол и легонько оттолкнул его прочь от себя. Нельзя сказать, что ему было плохо, ему просто было не по себе. Пообещав Гермионе, что все будет хорошо, он даже не представлял, во что он ввязывается. Да, Снейп абсолютно прав — смертью Волдеморта дело не исправишь, ведь останутся с одной стороны самовлюбленные аристократы, стремящиеся к власти — все эти Малфои, Креббы, Гойлы, — с другой Дамблдор, этакий змей с улыбкой Санта-Клауса, который умеет играть на чувствах, направляя верных слуг в нужном ему направлении. А между ними в вечном сомнении, похожее на флюгер Министерство. Прошлый год со всеми его неурядицами и треволнениями еще раз доказал, что Мальчик-Который-Выжил будет оставаться Золотым только до тех пор, пока выполняет то, что от него требуется. Если же он начнет проявлять свою волю, то кто-то начнет погибать, а вокруг него и без того много трупов. Гарри вспомнил о том, что говорил Сириус на Той Стороне: «Родители умерли, спасая тебя для этой судьбы, Седрик умер, чтобы ты обрел сильного врага, а я умер, чтобы у тебя уже не было возможности повернуть назад». — Нет, Сириус, ты не прав, именно теперь я лишился этого шанса, — прошептал юный маг, а в его голове вновь зазвучало: Как бесконечен путь, Как надоедлив дождь, Как холод режет грудь И выбивает дрожь. — Эй, — донесся до юноши приглушенный голос. Гарри огляделся, но не мог понять, откуда он идет, а невидимый собеседник тем временем продолжил: — Если тебе так нужно поговорить с кем-то, не обязательно вновь ползти в сумрак мертвого мира, достаточно послать сову. Наконец, Гарри обратил внимание на зеркало. Потянувшись, он снова взял его в руки и с изумлением увидел в нем отражение Оливьера Вилманту, своего вчерашнего собеседника. — Как ты… Разве это возможно? — Юный маг был в полнейшем недоумении. — Наверное, нет, — спокойно ответил его визави. Судя по всему, Оливьер для беседы использовал большое зеркало и мог видеть не только лицо Гарри, потому что первым его вопросом было: — Интересно, и где в Хогвартсе ты нашел такое уютное гнездышко? — Это комната Необходимости. — Если эта ненавязчивая роскошь необходимость, то что-то не то рассказывали о твоем детстве, — язвительно ответил молодой аристократ, чем вызвал бурю негодования в бедном сироте с тяжелым прошлым. — Что ты знаешь?! — Многое, — спокойно перебил его Оливьер. — Все в курсе про твое несчастное детство в чулане. Я даже пошел дальше и съездил в Суррей, чтобы посмотреть на твоих родственников. Если честно, они жалки. Так что можешь считать меня одним из членов своего фан-клуба. Только в отличие от большинства я не собираюсь тебя жалеть из-за твоего потерянного детства. Наоборот. Я жду, когда ты откажешься играть эту роль. Посмотри на Волдеморта. Он до сих пор ее играет, и кому от этого легче? Гарри вытаращил глаза от такой ереси и открыл рот, чтобы что-то возразить, но не успел. — И лучше не спорь. Мой род имел с ним дело со времен его первой войны за власть. Так что мы вправе судить о его достоинствах и недостатках, как нам будет угодно. И то, что это — обиженный сирота, который решил отомстить всему миру за свое несчастливое детство, давно не секрет даже для его последователей. Все его поступки буквально кричат о его комплексах. Не говори, что ты и тут собираешься быть на него похожим. Хоть это и кощунственно звучало, но в словах Оливьера Гарри почувствовал искренность. Он припомнил все свои страхи на тему сходства с «наследником Слизерина», а заодно и нелестные высказывания о «самозванце» Нарциссы и, что важнее, Снейпа. Седовласый аристократ терпеливо ждал, когда Гарри сам додумается до правильных выводов. — Значит, вы всегда знали, что Волдеморт — не Темный Лорд? — Если ты говоришь о его самозваном провозглашении, то даже если у нас были сомнения в его природных способностях, они развеялись при первой же встрече. Потому некромаги и не поддержали приход Лорда Волдеморта. Что касается остальных, то большинство, благодаря Августу Руквуду, некогда работавшему в Отделе Тайн, слышали звон, но… не смогли установить источник. В принципе легенда о Темном Лорде не нова, это довольно большой и привлекательный для многих трон, который каждый властолюбивый маг хочет занять. — Но я не хочу этой власти! — из последних сил возмутился Гарри. — Да, — все так же спокойно ответил ему Оливьер. — Именно это и отличает тебя от твоих предшественников. Твои цели далеки от власти, твои желания намного сложнее. Гарри поймал себя на мысли, что его собеседник вольно или невольно побуждает юношу самого искать ответы в своих воспоминаниях. Теперь в его памяти всплыл случай с философским камнем и зеркалом Еиналеж, показывающим самые сокровенные желания. Тогда он смог найти камень только благодаря тому, что в его намерениях не было ничего личного. Эта история повторялась с завидной регулярностью. Лишь все, что было связано с Сириусом было для юного мага очень личным. Внезапно ему захотелось заглянуть за грань достопамятного зеркала, и он поймал себя на том, что не может усидеть на месте.
— Я… — признаваться в своем желании не хотелось, но бывший рейвенкловец чутко отреагировал на намерения своего визави. — Иди. Если будет нужно, позови или пришли сову. Только не суйся пока на Ту Сторону без подготовки. На этом связь прервалась, и Гарри, переведя Маховик Времени еще на час назад, отправился на поиски желаемого.
***
Время близилось к полуночи. Коридоры были практически пусты, большинство учеников уже разбрелось по своим гостиным. Те немногие, кто попадался навстречу, принадлежали к счастливой когорте влюбленных или же, наоборот, к невезучим, отрабатывавшим многочисленные отработки под бдительным оком Филча. Это было их время. Гарри брел наугад, совершенно не представляя, где искать теперь то, нужное ему, зеркало. Ноги сами собой привели его к женскому туалету, в котором скрывался вход в Тайную Комнату, когда-то сотворенную Салазаром Слизерином. Юноша остановился и толкнул деревянную дверь. Даже зная, что скрывает этот женский туалет, Дамблдор не стал его ни закрывать, ни ремонтировать. Тут царило все то же запустение. Этим помещением очень редко кто пользовался, и большую часть времени оно служило домом для одного из школьных привидений, некрасивой полной и очень ранимой девочки, которую все звали Плаксой Миртл. Вот и сейчас ее призрачная фигура висела где-то под потолком и еле слышно постанывала. Но как только она увидела своего гостя, слезы тут же высохли, и на лице появилась улыбка: Гарри Поттер был ее любимчиком. — Гарри, ты давно не заходил! — Да, прости, Миртл, — извинился тот, проходя внутрь. Миртл спустилась пониже и заглянула в глаза юноши. — Что-то опять случилось? — Почему ты так решила? — Ну, я же знаю, что вы используете мой туалет только для того, чтобы никто не знал, что вы что-то делаете недозволенное. — Тебя это обижает? — поинтересовался Гарри, удивляясь прозорливости девочки. — Нет, что ты. Это меня развлекает. Знаешь, как скучно тут быть совсем одной? — А почему ты не присоединишься к остальным привидениям? — Они меня обижают, и они скучные. Большая часть говорит только о своей смерти, а это так утомляет. К тому же они все намного старше меня, у них что ни спросишь — сразу «как ты этого можешь не знать?!» Зануды. С живыми куда интереснее, — ответила она и улыбнулась. Гарри отметил, что у нее в принципе была довольно обаятельная улыбка. — Может, ты и права. Извини, мне нужно идти. — Он уже повернулся, чтобы выйти за дверь, как вслед ему раздалось: — Ты что-то ищешь? — А что так заметно? — в свою очередь спросил он, быстро развернувшись к Миртл. Девочка пожала плечами. — Наверное, да. Я могу тебе помочь? — Вряд ли. Если ты только знаешь, где находится зеркало Еиналеж. — Конечно, знаю. Мы, привидения, вообще многое знаем, только люди редко нас спрашивают. Хочешь, отведу? Гарри только молча кивнул. И снова начались многочисленные коридоры, переходы, лестницы. Первое время он еще пытался уследить направление, но вскоре понял безуспешность этой затеи. Миртл вела его таким странным маршрутом, что Гарри начал сомневаться, а знает ли кто-нибудь, кроме привидений, про все эти переходы и тайные двери. Наконец они добрались до серой пыльной комнаты, где одиноко стояло знакомое зеркало в несколько потускневшей золотой оправе с надписью на верхней части рамы. Теперь юный маг знал, что там было выгравировано: «Я показываю не ваше лицо, но ваше самое горячее желание». Его сердце стремительно забилось, когда он отважился взглянуть на отражение. Родителей он больше не увидел. Теперь рядом с ним стоял Сириус, что вполне понятно, зато чуть поодаль были Снейп и Нарцисса, а также Оливьер Вилманту. С другой стороны, но несколько вдалеке виднелась большая группа людей, среди которых Гарри сразу же узнал Ремуса в подаренной им мантии, рыжие головы семейства Уизли и, конечно, Гермиону. Там же находилась и большая часть учеников и преподавателей Хогвартса, а также какие-то незнакомцы. Это была странная картина, на одной половине которой присутствовало много людей, другая же, если не считать его последних наставников, наоборот, являла собой пустоту, заполненную серым туманом, который то и дело формировался в неустойчивые человеческие фигуры. Только Гарри успел подумать, что такие желания довольно странны и необъяснимы, как его отражение подняло палочку, из которой вылетел яркий сноп искр. Ослепленный юный маг, тем не менее, не потерял возможности видеть. Но его видения вряд ли можно было назвать нормальными. Он увидел Снейпа в директорском кресле… Нарциссу с сыном в поместье, ее лицо было спокойным и умиротворенным… Гермиону в хорошо обставленном доме, укачивающую первенца, и Рона, склонившегося к любимой жене… Еще он увидел Хагрида со своим сводным братом-великаном, кормящих дракона, а Чарли с улыбкой наблюдал за ними… Молли и Артур Уизли в обновленной «Норе» за огромным столом полным внуков… И еще многих и многих… И лишь два образа вызвали у него не радость, а что-то похожее на грусть. Ремус и Сириус взирали с каким-то диким отчаянием, словно укоряя за то, что он оставил их в одиночестве… Не выдержав больше, Гарри закрыл глаза руками. Он опустился на холодный каменный пол и вытянулся во весь рост, словно желая остаться тут на века. Ему не хотелось возвращаться в тот мир, где на фоне всеобщего благополучия два чуть ли не самых близких ему человека обречены на страдания. Сколько он так пролежал, неизвестно. Наконец, он почувствовал, что смертельно замерз. С трудом пошевелил затекшими руками и ногами, пытаясь привести их в рабочее состояние. Со второй попытки ему это удалось, и он тяжело поднялся. Тут же его взгляд уперся в призрачную фигуру Плаксы Миртл. Он совсем забыл, кто привел его сюда. Девочка сидела поблизости и, склонив голову набок, смотрела на Гарри, как смотрят на сказочного принца, на красивую, но недостижимую мечту. — Прости, — извинился юноша, сам толком не понимая, за что. — Ничего. Мне было интересно, что ты там такого увидел в своих желаниях, что так могло тебя расстроить? — Да так… Ничего особенно страшного. — Значит, твои мечты изменились? — продолжала любопытствовать Миртл. — Да, и сильно, — почему-то ответил ей юный маг, а потом спросил сам: — А что ты видишь в зеркале желаний? — Привидения не отражаются в этом зеркале, — ответил ему другой голос. Гарри обернулся и увидел перед собой Дамблдора в бордовой мантии и непонятной шапочке. — Итак, ты снова здесь, Гарри? — Да, директор. Я не должен был находить зеркало Еиналеж? — Не должен был, но мне вполне понятно твое желание именно сегодня заглянуть в свое сердце. Гарри чуть не спросил, почему именно сегодня, когда понял, что Дамблдор намекает на принесенную им Клятву Мага. Тень этой мысли пробежала по лицу юноши, и отличавшийся прозорливостью старый маг согласно кивнул. — Пойдем, думаю, нам есть о чем поговорить. Даже если Гарри и имел обратное мнение, то не рискнул его высказать. По дороге к кабинету директора он настраивал себя на очередное противостояние, в первую очередь приводя свои воспоминания и мысли в соответствии с принятой на себя ролью. В кабинет директора уже вошел потерявшийся в мотивах своих поступках юноша, который искренне желает лишь одного: сделать свое дело и уйти на покой.
— Чаю? — предложил Дамблдор. Гарри хотел съязвить, что лучше сливочного пива, но счел за благо промолчать. Судя по улыбке директора, было достаточно того, что он громко думал, потому что через секунду перед ним была бутылка эля, который обычно подают в заведении мадам Розмерты. Отпив глоток, Гарри огляделся по сторонам. В кабинете все оставалось неизменным. Лишь Фоукс, поймав рассеянный взгляд юного мага, расправил крылья и скользнул со своей жердочки, чтобы очутиться на коленях Гарри. Со всей возможной нежностью юноша погладил яркое оперение птицы и в ответ услышал довольный клекот. — Я смотрю, вы окончательно подружились, — улыбнулся старый волшебник. — Мне нравятся фениксы, — очень серьезно ответил юноша. — Они чем-то похожи на меня, точнее я похож на них. Я тоже всегда остаюсь в живых. Только в пламени за меня сгорают другие. — Гарри, ты не должен винить себя за смерть Сириуса. Мы уже не раз говорили об этом, — мягко пожурил его Дамблдор. — Может быть, — нехотя согласился Гарри и тут же продолжил: — Но гибель Седрика — моя вина. И родителей, по большому счету, тоже. — Нет. Во всех этих потерях виноват Волдеморт. И только он. С его кончиной, я надеюсь, тебе станет лучше и твое чувство вины рано или поздно сойдет на «нет». — Да. Возможно, вы правы. Не волнуйтесь, — успокоил Дамблдора Гарри. — Я обещал это сделать, и я это сделаю. Все будет хорошо. — Это и есть твое самое сокровенное желание? — неожиданно поинтересовался директор. — Убить Волдеморта? — переспросил юноша и тут же ответил: — Нет. Я никого не хочу убивать. — Я понимаю тебя. Очень хорошо понимаю, — кивнул головой седой старый маг и задал следующий вопрос: — Так что же ты видел? Гарри ответил правдиво, но далеко не искренне. — Я видел мир без Волдеморта, где меня окружают родные мне люди. Ярко-голубые глаза сверкнули из-под очков, и Дамблдор обнадежил юношу: — Я всегда буду рядом. Что мог сказать Гарри? Что в его видениях не было места этому старому манипулятору и что его кресло займет Снейп? Нет, зачем разочаровывать профессора Дамблдора? Поэтому Гарри спокойным, ничего не выражающим голосом произнес: — Да, директор. Конечно. — Я справлялся у учителей о твоих успехах, они все довольны тобой. Даже профессор Снейп, хотя и тщательно скрывает это. Он говорит, что вы достаточно преуспели в ментальной блокировке. Не возражаешь, если я проверю? Гарри не успел дать согласия, как почувствовал, как в его мозг пытаются проникнуть. Он прилагал все усилия, чтобы сопротивляться, но давление лишь нарастало. Его руки, против воли, вцепились в тельце феникса, и тот от такого обращения оглушительно заверещал. Давление тут же исчезло. Дамблдор виновато посмотрел на своего питомца. Гарри тоже стало неловко, и он произнес: — Извини, Фоукс. Феникс легонько клюнул юношу в ладонь и взлетел обратно на свое место. Оттуда он хитро посмотрел на юного мага. Гарри взглянул на феникса, затем на руку и понял, что, несмотря на всю демонстрацию, Фоукс не был обижен, а его действия вполне могли расцениваться как помощь другу. — Молодец, Гарри, — тем временем похвалил его старый чародей. — Ты стал вполне достойным соперником. Надеюсь, что Том тоже это оценит. А теперь тебе нужно пойти отдохнуть. Возьми вот, если вдруг попадешься Аргусу. Дамблдор протянул студенту записку, в которой говорилось, что тот возвращается от директора в Гриффиндорскую башню. — До свидания, профессор. — Спокойной ночи, Гарри. Записка юноше не понадобилось, ему удалось добраться до своей спальни без происшествий. Все его друзья сладко спали, когда он разделся и скользнул под теплое одеяло. Завтра, точнее уже сегодня, Гарри увидится с крестным, и что бы ни ждало их впереди, все оставшееся время они проведут вместе. Приняв такое решение, юный маг позволил себе заснуть.