спасибо

Было тепло и мягко, в глаза светило солнце, заставляя жмуриться. Я перевернулась на другой бок, теперь солнечные лучи не мешали, но щеку щекотали травинки. Откуда я знаю, что травинки? Запах. Запах свежей травы и хвои. Я в лесу. Хорошо.

Хорошо было ровно до того момента, пока мой мозг не проснулся и не задал закономерный вопрос, что же я делаю в лесу. И главное, в каком я лесу, если сейчас январь месяц, а здесь, судя по всему, лето.

Я нехотя открыла глаза и села. Взгляд зацепился за озеро, в котором плескались мелкие рыбешки. Закрыла глаза, открыла. Ничего не изменилось, да и ощущение травы под пятой точкой не исчезло, а теплый ветерок завершил картину. Я определенно в лесу, только вот где? Я никогда не была здесь раньше, хотя местность знакомая. Я прикрыла глаза и потерла лоб, пытаясь вспомнить, как же я тут очутилась.

Воспоминания пришли резко и вероломно, как всегда. Театр, ресторан, занесённая дорога, грузовик, который летит прямо в нас. Погибшая семья и я, тоже погибшая, но, судя по комментарию той женщины, на сутки позже.

— Вспомнила?

Я отняла от лица руки и обернулась на голос.

У озера стояла красивая девушка, моя ровесница, с белыми вьющимися волосами до поясницы и яркими голубыми глазами. На ней было голубое платье, которое красиво развевалось на ветру, а на лице играла теплая улыбка. Вот только десять секунд назад здесь никого не было.

— Люди обычно именуют меня Смертью, — будто прочитав мои мысли ответила незнакомка, или уже знакомая, на невысказанный вопрос.

«Мило, — прозвучал в голове мой внутренний голос, в котором с легкостью угадывались ехидные нотки, — вот и со смертью познакомились».

Не скажу, что язвительность присуща мне, но вот когда страшно или больно, или когда что-то раздражает, она поднимает свою голову. Думаю, это защитная реакция психики на внешние обстоятельства, помогающая мне не принимать все близко к сердцу и сохранять кучу нервных клеток.

Девушка же усмехнулась и отвернулась к озеру, склонив голову набок. Вокруг все так же был лес, сквозь кроны деревьев виднелось чистое голубое небо. Я тоже подошла к озеру, вставая рядом с белокурой Смертью, которая сейчас больше походила на ангела, хотя кто их знает, может это одна и та же сущность?

Девушка хихикнула.

— Необычные у тебя мысли.

— Здравствуй.

Я повернула к ней голову, заглядывая в теплые глаза. Странно. Смерть везде описывают как страшную, беспощадную и карающую, и нигде как милую и нежную. Сейчас она выглядела именно так, а еще я точно знаю, что это не напускное. В ней есть и эта нежность и свет, как бы странно это не звучало.

— Я так и не поздоровалась с тобой, — пояснила я, увидев в ее глазах удивление.

— Это я поняла и с первого раза, — отмахнулась она. — Ты искренне считаешь, что во мне есть нежность и свет, вот что удивительно. — Но они есть, по крайней мере сейчас.

У меня никогда не было проблем с тем, чтобы понять, что чувствует человек. Да, девушка рядом со мной далека от этого понятия, но чувствовать она тоже способна.

— К тому же посмотри вокруг, такое не мог создать тот, в ком нет чувства прекрасного!

Зачем я спорю со Смертью? Сущностью, которой даже бровь поднимать не придется, чтобы растереть меня в порошок. Наверное потому, что большинство боятся и избегают ее, а ведь она не виновата, что встреча с ней всегда подразумевает прощание с другой дамой, которую многие люди начинают ценить лишь в тот момент, когда она поворачивается к ним спиной, чтобы уйти — Жизнью.

— Это создала не я, а ты, — девушка все также смотрела на меня своими голубыми глазами.

— То есть это не правда, а происходит у меня в голове?

Я слабо представляю себе место, которое бы вдруг подстроилось под мои желания, кроме своего сознания. Хотя теперь мне понятно, почему я в сосновом лесу, а рядом озеро. Еще при жизни я часто была в похожем месте, и оно вызывало у меня спокойствие и умиротворение.

— Конечно, это происходит у тебя в голове, но кто сказал тебе, что поэтому оно не должно быть правдой?

Что? Она действительно это сказала? Я определенно сошла с ума, потому что Смерть, цитирующая Дамблдора из книги Роулинг, это что-то нереальное. Я смотрю на нее, а она смеётся весело и задорно. Нет, я точно сошла с ума, иначе почему такая могущественная сущность решила вдруг обратить на меня свое внимание.

— Нет, ты не сумасшедшая.

Она перестала смеяться и теперь серьезно смотрит на меня, но натыкается лишь на скептический взгляд. Мне правда сложно поверить в то, что все происходящее со мной, это не моя фантазия, ведь она у меня весьма богатая и такое вполне могла создать.

Смерть вздыхает и через мгновение ее глаза начинают светиться каким-то странным светом, а от нее самой исходит такая мощь, что хочется распластаться на земле, слиться с ней, стать невидимой и незаметной, только бы не обратить на себя внимание этой силы, только бы не разгневать ее. Но я, вопреки всем инстинктам самосохранения, выпрямляю спину и выше поднимаю голову, не разрывая зрительный контакт. Что это, подростковый максимализм или же черта характера, я не знаю, но преклонять колени и подчиняться я буду только перед тем, кого сочту достойным этого, а не перед грубой силой, пусть она и убьёт меня сейчас.

Давление усилилось, а я лишь усмехнулась, ещё пара минут и ноги перестанут меня держать. Я и так стою на них из чистого упрямства, но, как там говорят? Лучше умереть стоя, чем жить на коленях.

Все прекращается так же внезапно, как и началось, а мое тело предательски пошатывается. Я бы уже встретилась с землёй, если бы на моей талии не появились тёплые и сильные, несмотря на кажущуюся хрупкость руки, которые аккуратно опустили меня на пушистую траву, умостив на чем-то мою голову. Кажется я отключилась, потому что когда я вновь открыла глаза, тело уже не ломило, я все также лежала на земле, а моя голова покоилась на коленях у белокурой голубоглазки, которая рассеянно гладила меня по голове, любуясь озером.

— Как думаешь, твое воображение способно на это? — спросила она как ни в чем не бывало.

— Нет, — тихо ответила я. — На такое нет.

Та сила и мощь, что исходила от девушки в момент этой демонстрации, выходила за грани моего сознания. Я вообще прежде не представляла, что такое возможно, да еще и в такой форме — сырой, дикой, необузданной.

— Теперь веришь, что я вполне реальна?

Я лишь кивнула, зная, что она почувствует.

— Значит ты считаешь меня недостойной? — изменила тему моя собеседница, снова придавливая своей мощью меня к земле.

Мышцы снова неприятно ноют, по ним медленно начинает растекаться боль, а из глаз против воли выступают слезы.

Боль, простая физическая боль. Люди всегда прибегали к ней, когда не знали иных путей для убеждения противника. В большинстве случаев, это и правда действенный метод, но не со мной. С четырех лет я занималась художественной гимнастикой, и если вы думаете, что это все очень мило и красиво, я не буду переубеждать вас. Скажу лишь, что гимнастика не зря входит в программу олимпийских игр и посоветую просто попробовать сесть на шпагат или хотя бы секунд десять постоять в мостике. Физическую боль можно перетерпеть, к ней можно привыкнуть. Если Смерть считает, что с помощью нее вызовет у меня уважение к себе или хотя бы страх, то она сильно ошибается. Единственное чувство, которое у меня сейчас рождается — презрение к таким методам и к тому, кто их воплощает. И если бы она просто спросила меня, я бы ответила, что совсем не знаю ее, а авансы в виде своего послушания и доверия, я раздавать не намерена, но после того, что она сделала, я точно знаю ответ.

— Считаю, — твердо, как мне кажется, говорю я, но слышу лишь невнятный хрип.

Это чистое самоубийство. Но физическая боль для меня ничто, по сравнению с потерей чести, а я определенно ее потеряю, если сдамся сейчас. Давление тут же прекращается, и я, наконец, могу спокойно вдохнуть свежий воздух. По лицу что-то течет, и я провожу пальцами, чтобы стереть щекочущие капли. Прежде чем опустить, руку смотрю на пальцы, на них смесь из моей крови, пота и слез. Да, видимо, я сейчас выгляжу не самым приятным образом, впрочем мне уже все равно. Мышцы сводят сильные судороги, а голова гудит.

— Я не ошиблась в тебе, — слышу я сквозь шум в ушах очень нечетко, а потому о смысле сказанных слов приходится только догадываться.

Я чувствую, что тело сотрясает все сильнее, а из носа снова идёт кровь, не говоря уже о поте, противно стекающим по лицу. Да, в этот раз она надавила сильнее, и, честно говоря, я боюсь, что следующего, даже не такого мощного проявления силы как сейчас, я уже не переживу.

— Просто мне не верилось, что в хрупкой человеческой девушке будет столько силы воли и такой несгибаемый стержень.

Уже четко слышу я, потому что мышцы перестало ломить и сводить, и я чувствую себя так, будто только что вышла из бани — чистой и отдохнувшей. Я поднялась с ее колен и подтянула к себе ноги, упираясь в них лбом, волосы закрыли лицо. Хотелось плакать, но слез, кажется, уже не было. У Смерти была полная и безграничная власть над моим телом, и судя по ее комментариям, она только начала свои игры. Видимо я сильно нагрешила, когда топтала нашу зеленую планету. А еще сосновые леса, кажется, больше не будут ассоциироваться у меня с безопасностью и спокойствием.

— Этого больше не повторится, — она кладет свою изящную ладонь на мое плечо и мягко сжимает.

А больше и не надо. Того, что было, и так хватит с головой. Я брезгливо сбрасываю с себя ее ладонь и отодвигаюсь дальше. Неужели она думает, что после того, что она делала со мной, я с радостью приму от нее заботу и ласку?

Повисает тишина. Я сижу, уткнувшись лицом в колени и вспоминаю прожитую мной жизнь. Чем занимается Смерть я не знаю, да и знать не особо хочу. Почему я не ухожу? А как уйдешь из придуманного леса, который кстати теперь выглядит не красиво, а жалко. Вместо величественных сосен нас окружают голые деревья, часть из которых обгорели. Озеро превратилось в болото, от которого исходит не самый приятный запах, а еще стоит абсолютная тишина, что впрочем объяснимо, потому как ни одна зверюшка не станет здесь жить.

— Я хочу поговорить с тобой, — разорвала гнетущую тишину Смерть.

— Давай поговорим, — я отрываюсь от таких уютных колен и поднимаю на нее глаза.

Почему я собираюсь с ней говорить? Потому что это и есть причина нашей встречи. Вряд ли она пришла сюда, чтобы продемонстрировать мне свою власть надо мной.

— У меня нет над тобой власти, даже самой малой, — возражает она, а я усмехаюсь.

По мне, так странно заявлять, что не имеешь власти над человеком, когда полностью можешь контролировать его тело и читать мысли.

— Власть — это возможность навязать свою волю, управлять или воздействовать на других, даже вопреки их сопротивлению. Я могу влиять на твое тело, но не на тебя, — она так смотрит, что кажется заглядывает в самую душу. — Я хочу тебе кое-что предложить, а та боль, что ты перенесла, была необходимой проверкой.

Тело на секунду свела судорога, лишь от воспоминания о недавней болевой терапии. Все-таки наше тело — это гениальное творение. Оно помнит абсолютно все, даже если наш мозг предпочитает это забыть.

— Сейчас у меня находятся две души, которые должны были покинуть тело намного позже — ты и еще одна. Когда ты умирала, то у тебя было два желания, я предлагаю тебе их исполнение.

Я закусила губу, ха-ха, нет у неё власти надо мной, конечно.

— Что взамен?

— Я давно поняла, что в этом мире можно получить все, что угодно, вопрос лишь в цене, и ваше счастье, если за исполнение желания берут бумажки и железки, именуемые деньгами.

— Та душа — это пятилетний мальчик, живший у родственников, которые ненавидели и боялись его. После некоторых событий он очень сильно пожелал умереть, чтобы оказаться рядом со своими погибшими родителями. Так как это было связано с некоторыми обстоятельствами, то его душа действительно покинула тело.

Ты просила оставить в живых твою семью и возможность претворить твои мечты в жизнь? Если ты согласишься, я отправлю тебя в тело того мальчика, а у твоих родителей вновь родится девочка, но теперь уже с другой душой. Он хотел узнать что такое иметь семью. Я одним выстрелом убью сразу двух зайцев.

Какова цена? Тут выбирай сама: либо я заберу твою память об этой жизни, но верну ее перед твоей смертью, чтобы ты смогла оценить и понять как воспользовалась полученным шансом. И лично я советую тебе именно этот вариант при этом обещаю тебя направлять, чтобы ты снова не просидела просто так, либо... — она еще не договорила, а я уже знала, что на этот вариант я не согласна, добровольно отказываться от самого ценного — памяти — я не готова. — ...я сохраню тебе память, но есть некоторые события, в которых ты будешь должна принять участие независимо от твоего желания. Я подведу тебя к ним добровольно или силой.

— Если я потеряю память, то просто не буду знать, что у меня не было выбора, морально проще, — пробормотала я себе под нос. — Но это небольшая цена, есть что-то еще, — это уже громче, обращенное к Смерти.

— Твоя семья. Они будут жить и будут счастливы. Без тебя.

Мои руки сжались в кулаки.

— Та авария, — через несколько минут тишины проговорила я.

Я хотела, чтобы они жили и были счастливы? Они будут, пусть без меня, но будут, а это главное. Больно, но я все равно хочу помнить о них, хочу знать, что у них все будет хорошо.

— Когда их младшей дочери исполнится двадцать они снова всей семьей поедут в тот ресторан, а дорога назад будет снова проходить через ту же трассу. Я не могу в это вмешиваться напрямую, — девушка лукаво посмотрела на меня, и я впервые, с тех пор как "познакомилась" с ее силой, искренне ей улыбнулась.

Она уже вмешалась, сказав мне это, уж я как-нибудь придумаю, как не дать случиться той аварии.

— Я согласна.

Безумие, скажите вы? Но вся эта ситуация и так отдает сумасшествием.

— Будет непросто, — Смерть поднимается на ноги.

— Кто бы сомневался, — бормочу я, поднимаясь вслед за ней.

— Я буду приходить к тебе во снах, когда сочту нужным.

Мы с ней одного роста и сейчас стоим напротив друг друга, она медленно поднимает руки и аккруратно кладет мне их на плечи, ожидая, что я их скину, но я не скидываю. Простила ли я? Нет. Не потому что я злопамятна, а потому что в этих действиях, на мой взгляд, не было никакого смысла, по крайней мере во второй раз так точно. Но за тот шанс, что она дает моей семье и мне я готова потерпеть эти ее "игры" снова.

— Я не играла с тобой. Чужие боль и унижение не приносят мне удовольствия.

— Тогда зачем?

— Я отвечу тебе, когда мы встретимся в следующий раз, — она мягко целует меня в лоб, после чего мое сознание начинает уплывать.