Часть 20
Я стоял у кровати с чашкой кофе в руке и чесал пузо.
Снейп спал очень смешно – сведя к переносице брови и приоткрыв рот. Он вытянулся в струнку под одеялом, сложив руки на груди, как покойник. Волосы растекались вокруг его головы так, будто кто-то нарочно их живописно разложил по подушке. Во сне он издавал тихие сопящие звуки горлом – еще не храп, но где-то близко. Если бы он захрапел, думаю, я бы пнул ножку кровати или нашел еще какой способ его разбудить. Но так я просто таращился сверху вниз, а потом он вдруг открыл глаза.
Солнце заставило его сощуриться. Медленно Северус закрыл рот и облизал губы.
– Что... – он прокашлялся и начал еще раз. – Что случилось?
– Ничего, – ответил я, поднеся чашку к губам. – Доброе утро.
– Доброе, – пробормотал он, сев в кровати. И потом, кажется, вспомнил, что к чему, потому что мигом окрысился: – Любуешься, Поттер? – самое смешное, что он тут же машинально пригладил волосы. Будто бы лохматый Снейп в моей постели ранним утром – это кромешный ужас, но Снейп с приглаженными волосами – совсем другое дело! – Что я здесь делаю? – грубо спросил он, подтянув одеяло к груди.
– Ты не мог заснуть, – сухо пояснил я. Снейп глянул исподлобья.
– Нет, что я делаю здесь... сейчас. Обычно я просыпаюсь глубокой ночью, но сейчас, судя по всему... – он шустро слез с кровати и подошел к наколдованному окну. – Как странно.
Надо думать, он отвык от солнечного света. Ведь это вам не шутки – проваляться в магической коме больше года, а затем скакать по времени туда-сюда, и все это в потемках.
– Что это значит? – Снейп спрашивал так, будто у меня есть ответы. Но мы же читали одинаковые книжки по магии Временных Перемещений, так что я мог только предполагать.
– Думаю, ты... вернулся.
– Нет, – быстро возразил он. – Нет, я не помню в точности... но я был с тобой куда дольше.
– Ты и сейчас со мной.
– Это не то же самое, идиот.
Я допил свой кофе и ухмыльнулся.
– Как ты разговариваешь со своим опекуном!
Он закатил глаза.
– Завтрак на столе. Подумал, сегодня нам лучше поесть в подземельях. Умывайся и приходи ко мне в кабинет. – Я не думал, что он послушается, но видно, сработал какой-то рефлекс. Спустя пару минут мы чинно размазывали масло по тостам, будто странного вида семейство. Снейп нарядился в мою учительскую мантию, но трансфигурировать ее не смог без палочки, а просить меня не захотел, так что я видел его голые волосатые щиколотки. Еще он отобрал у меня газету и тут же с жадностью погрузился в чтение. Не думаю, что Северус испытывал такой уж информационный голод – ха, дудки. Он просто нашел отличное оправдание, чтобы не вести утреннюю застольную беседу.
Я воспользовался случаем и подсовывал ему тосты один за другим – он абсолютно машинально проглатывал еду, что появлялась у него на тарелке. Я не знал, считается ли это – маленького Снейпа невозможно было как следует накормить, но ведь желудок у них общий, и я могу получить очки за любого из них. Прикончив третью чашку кофе, Снейп посмотрел на меня поверх газетного листа.
– Какой сегодня день?
– Воскресенье.
– Я не буду тебе мешать. Занимайся своими делами, отправляйся в Хогсмид, если хотел – я останусь здесь и займусь работой.
– Какой еще работой? – мне было неловко напоминать, что его должность декана занял я, а должность преподавателя Зелий и вовсе молодой парнишка из Рейвенкло, выпускник девяносто пятого.
– Попытаюсь придумать зелье, которое стабилизирует мою магию. Если останется время, я могу разобрать эссе и контрольные, которые ты коллекционируешь у себя на столе, Поттер – уверен, твоим ученикам не помешает строгое перо. – Должно быть, он имел в виду, что исчеркает все вдоль и поперек, но я представил, как Снейп в ярости носится по школе и тычет во всех острием пера, приговаривая: «Тупица, тупица». Я поежился.
– Не самая лучшая мысль.
– Я не могу аппарировать отсюда, а камина в Тупике Прядильщиков никогда не было. Мне придется остаться здесь, пока я в таком виде, – сварливо произнес Северус. Иными словами, он хотел сказать, что собирается торчать в этот славный воскресный денек в подземельях, как эльф-затворник, и разгребать мои учительские долги, лишь бы не попасться на глаза кому-нибудь. Вот он, самый храбрый человек из всех, кого я знаю.
Я посмотрел под стол, на его босые ноги. Снейп пошевелил большими пальцами, и даже это умудрился сделать сердито.
– Вообще-то, у нас был уговор, – сказал я медленно. – В выходные мы с тобой собирались прогуляться в Запретный лес, покататься на метле, а потом немного почитать на ночь.
– Какая жалость, что я нарушил твои очаровательные планы, – кисло сказал Снейп, снова шелестя газетой. Он поднял глаза, когда я не ответил. – Что? Чего ты так уставился, Поттер?
– Думаю, тебе придется идти на полусогнутых, чтобы не отсвечивать. В мантии-невидимке, я хочу сказать.
***
– Златоцветник используется в сонном зелье, Поттер. Но если у тебя нет времени варить зелье, можно просто растереть лепестки в пальцах и дотронуться до гарпии – она моментально успокоится и станет ласковой, как книззл. На них действует уже один запах этого растения.
Северус открутил маленький желтый бутон и спрятал в карман мантии.
– Не думаю, что мне это знание пригодится – в наших краях важнее знать, как справится с Красным Колпаком или гриндилоу, – заметил я. Мы брели сквозь заросли к опушке, которую я обычно находил, только хорошенько поплутав в лесу. – Я ни разу не видел настоящую гарпию.
– Удивительно – это что же, команда Слизерина ни разу не побеждала Гриффиндор на твоей памяти? – уточнил Снейп ехидно. – Ты работаешь в этой школе достаточно долго, чтобы понять, на что Минерва способна, когда речь заходит о спорте.
Это было забавно, на самом деле. Минерва не знала, как теперь ко мне относиться – раньше я завоевывал кубки для Гриффиндора, а теперь делал все, чтобы Кубок взяли «змеи». Думаю, она никогда по-настоящему не простит мне такого предательства.
– Гарпии водятся в южной полосе, но там не растет златоцветник. Местные справляются с этими тварями с помощью чар или амулетов.
Светило солнце, пели птички, мы с Северусом гуляли по лесу и болтали о гарпиях.
– Ты действительно хорошо в этом разбираешься, – я старался звучать не слишком удивленно. – Ты ведь всегда хотел преподавать Защиту?
– Альбус утверждал, что оберегает меня, отказывая в этом праве, – вполголоса пробормотал Снейп. Я заметил, что в волосах у него застряла веточка. – Из-за проклятья, лежащего на должности.
– Ну, теперь никакого проклятья нет. Я был готов к худшему, если честно... – что превращусь в оборотня, или у меня на затылке отрастет злой волшебник, или меня заточат в сундуке, остригая на оборотное зелье... но ничего из этого не случилось. Ближе всего к поражению я был, когда ученики устроили мне забастовку и сорвали урок – думал, вот оно, проклятье. Продержаться помогало воображение: представлял себе заголовки. «Обезумевший от ярости Гарри Поттер ушел в монастырь!», «Национальный герой выкинул ученика из окна школы!», «Гарри Поттер: профессор или слюнтяй? Репортаж с места событий». Я не был слюнтяем. Я остался – в том году, и в этом тоже.
– Я склоняюсь к мысли, что проклятье исчезло со смертью Альбуса, – сказал вдруг Снейп.
– Хочешь сказать, он сам его наложил? Но зачем?
Снейп пожал плечами.
– Можно только гадать. Ради великой цели? Проиграл спор на желание? По загадочным, непостижимым, но очень важным причинам? Разве можно объяснить поступки Дамблдора? Он никогда ничего не объяснял.
– Ты все еще злишься на него? – спросил я, разводя в стороны ветки и продираясь сквозь кустарник. Снейп шел впереди, разглядывая каждое дурацкое растение по дороге.
– Я никогда не злился, – соврал он ровно. И придержал ветку, которая пыталась выбить мне глаз.