Малыш Снейп

У нас с Северусом была одна проблема. И эта проблема плохо пахла.

Нет, ладно уж, может, я и преувеличиваю – изредка Северуса удавалось загонять в душ, эльфы следили, чтобы одежда на нем была чистой и опрятной, а сальные патлы я освежал очищающими чарами, но толку от этих чар? Волосы все равно выглядели ужасно. Мыть голову он наотрез отказывался. Это было бы смешно, если бы не было так стыдно. И главное, я не мог понять, откуда у Северуса такие странные принципы.

Можно было бы всем повторять, что это – его неповторимый образ, но когда Минерва укорила меня, мол, мальчик выглядит неухоженным, я мог только мямлить да бормотать. Да-да, мэм, я пойду и намылю его как следует.

– Нет, – сказал Снейп звонко, глядя на большой флакон шампуня.

– Немедленно, – я протягивал ему большое банное полотенце.

– Нет, – повторил Снейп, глядя на меня исподлобья. Обычно такой взгляд отлично отпугивал хищников, но теперь я сдаваться был не намерен.

– Это не обсуждается. Ты немедленно отправляешься в душ. Если будешь упрямиться, я пойду и вымою тебе голову, как маленькому. – Мне действительно, действительно не хотелось этого делать. Я подозревал, что именно за такой ужасный проступок взрослый Снейп меня и ненавидит так люто: еще бы. Шампунь, похоже, был его персональным кошмаром.

– Я не буду! – крикнул Снейп затравленно, попятившись от меня, будто в руках у меня было не полотенце, а удавка. – Я не хочу!

Он выставил руки вперед, отталкивая меня – только между нами было не меньше метра. Плотная волна воздуха ударила меня в грудь. Мерзавец использовал магию намерено – ни о каких стихийных выбросах речи не шло. Он всерьез угрожал мне. Поднявшись с пола, слегка пришибленный ударом о стену, я вытащил палочку.

Раньше, разозлившись, я просто орал, но с недавних пор научился новому трюку – говорить тихо и вкрадчиво, словно какой-то слизеринский декан.

– Северус Снейп, – сказал я, внимательно глядя на его макушку, потому что мальчик так низко опустил голову, что почти уткнулся подбородком себе в грудь. – Если ты думаешь, что можешь швырять людей в стены по малейшей прихоти, ты явно ошибся. Хочешь ты или нет, тебе придется сделать, как я скажу. Сейчас ты пойдешь и вымоешь свою чертову голову, и мы закроем эту тему до следующего раза.

Скажем так: мне удалось говорить тихо вплоть до последней фразы. Признаться, я был на пределе. И когда Снейп кинул на меня короткий взгляд сквозь свои грязные пряди, меня даже его слезы не смягчили. Честное слово, этот ребенок рыдал по малейшему поводу. В его возрасте я был куда более стойким.

– Ты не разжалобишь меня. – Я вручил ему полотенце и шампунь. – Вперед.

Он поплелся в душ, как на каторгу. Когда я пролистал газету, собрал одежду в стирку, выпил чаю с булочкой, составил список покупок для Хогсмида на следующей неделе, ответил на письмо Гермионе, полил Дикозубастое Растение, которое пятикурсникам предстояло укрощать завтра на моем уроке, вздремнул в кресле и проснулся от треска поленьев в камине – Северус все еще не показался.

Приоткрыв дверь, я обнаружил, что он сидит на кафельном полу, забившись в дальний угол, и угрюмо глядит перед собой.

Я устроился рядом с ним.

– Ладно, приятель. Не хочешь объяснить, в чем дело?

Северус не издал ни звука. Я не особо и рассчитывал. Мы были в тупике.

– Я очень хочу понять, но ты задачу не упрощаешь. Поговори со мной!

В ответ на это Северус только сильнее сгорбился, шмыгая носом.

– Я ведь не умею читать мысли, – мягко сказал я, а потом мне в голову пришла идея. – Вообще-то... Северус, если ты не хочешь объяснять вслух, я могу просто... я могу прочитать твои мысли. Если ты не против.

Он все еще молчал и казался безучастным. Я наклонился, заглядывая ему в лицо.

– Северус. Ты позволишь мне?

Подняв глаза, он медленно кивнул. Губы его были сжаты в ниточку, а худое лицо побелело.

– Я очень осторожно, – шепнул я, успокаивая, и достал палочку. Легиллемент из меня был никудышный, но Снейп ни капли не защищался от меня – я легко и быстро скользнул в поток его мыслей. Тревоги и страхи, яростное желание исправиться, стыд и злость – все это было похоже на серый смерч, закрутивший меня. В голове у Северуса было ох как неуютно. В следующий момент я почувствовал: вот оно, рядом. Воспоминание, которое интуитивно подсовывал мне ребенок. Я ухватился за него, как за тонкую ниточку, и в следующий момент вспышка едва не ослепила меня. Как в искаженном зеркале, я увидел лицо мужчины, очень близко – его подбородок был размером с Австралию, крупные, потемневшие от табака или еще чего зубы скалились.

«Ты – кусок вонючего дерьма» – гулко раздалось откуда-то сверху, голос грохотал, оглушительный, будто гром. Черт возьми, когда Вернон Дурсль орал на меня, это никогда не было так громко.

«Я научу тебя чистоте, грязное отродье!»

Потом, откуда ни возьмись, появилось ведро с мутной водой. Мужчина протянул ко мне руку – но тут я увидел, что на самом деле он держит за шею брыкающегося мальчика. Северус дергался и сопел, но рот держал на замке. Его отец – конечно же, это был Тобиас Снейп, его уродливая физиономия – макнул мальчика головой в ведро. Все кругом тут же наполнилось плеском, уши у меня заложило, картинка стала мутной. Стало темно. Сквозь плеск раздавался гневный гул: мужчина продолжал говорить что-то, и это длилось, и я мог представить, как сильно он сдавил худое горло. Я мог представить, как Северус силиться освободиться, как глотает носом воду, как кашляет, задыхаясь, когда пытка прекращается.

Воспитательная мера.

Я мог все это представить, но не увидеть – меня выкинуло из сознания Северуса, будто упругим толчком. Я был рад этому, испытал облегчение, будто сам вылез головой из ведра, полного мутной воды. Отдышаться бы... Мерлин. Северус замер передо мной, вытаращив глаза. Трясся всем телом и будто ждал приговора.

– Прости меня, – выдавил я еле-еле.

Я не мог поверить, что ему придется вернуться туда, обратно. Что я допущу это.

Но, видимо, допущу – раз Снейп помнит то, что помнит.

И, может, в восемь лет я нюни не разводил, но теперь глаза у меня были на мокром месте.

– Северус, прости, – повторил я хрипло, протянув к нему руку. Он не шелохнулся, когда я осторожно обнял его за плечи. – Я не стану... не буду... черт с ней, с гигиеной.

Он шмыгнул носом, я шмыгнул носом.

– Как насчет какао? – спросил я через пару минут. К вечеру я убедился, что Северус не злится на меня. Он был притихшим, но и я тоже не хохотал, как жизнерадостный пикси. Мы немного поболтали о выходных – я предложил прогуляться в лес, который Северусу был очень интересен, а еще сказал, что могу покатать его на метле. Мне хотелось хоть как-то загладить вину, и не только свою, а вроде бы я отвечал за всех взрослых, пытался сделать его жизнь хоть немного лучше. Северус, кажется, увидел, что я из кожи вон лезу. Может быть, это выглядело жалко. Во всех книгах по воспитанию говорится, как важно завоевать авторитет – а я был очень далек от этого, но, честно, после того, что я увидел, мне больше не хотелось ничего завоевывать.

Я был против войны во всех ее проявлениях.

Глубокой ночью кто-то грубо потряс меня за плечо. Спросонья мне показалось, это Клювокрыл – черт знает, почему он, видимо, мне что-то такое снилось. Я собирался было спросить, почему он не ждет, когда я поклонюсь, но тут продрал глаза.

Пришлось дотянуться до очков на тумбочке.

Северус стоял перед моей кроватью, в мокрой пижаме и с мокрыми волосами, облепившими лицо.

– Я буду послушным, – сказал он. – Жутко послушным. Клянусь, я все сделаю, что скажешь.

Это уж слишком, ребятки. Я прошел огонь и медные трубы, воевал, убивал, вел уроки у хаффлпаффцев-первокурсников, и мне казалось, что нет ничего на свете хуже предательства.

Но теперь мне казалось, что кто-то сжимает в кулаке мое сердце.

– Это вовсе не обязательно, – пробормотал я, высушив его волосы взмахом палочки. Они тут же распушились во все стороны. Так смешно Северус выглядел, так серьезно глядел. Топтался возле кровати и будто боялся уйти.

– Не можешь заснуть? – догадался я. Северус отвел глаза. – Ложись. – Я подвинулся, и он юркнул рядом, тут же затаившись под одеялом. Где-то через полчаса он засопел, расслабившись.

Я провалялся с открытыми глазами до утра.

Думал о том, как бы нарушить ход времени.