Попал ты, Поттер
Автор: Лилия Девил
Описание:
Гарри сцепил зубы, прогибаясь больше. Сильная рука холодными пальцами давила на поясницу, заставляя лечь грудью на мягкий ковёр. Поттер не первый раз утыкается в него носом, подстраивается под мерные, но грубые толчки, и кусает руку, безнадёжно пытаясь подавить стоны.
Ему слишком нравятся его стоны.
Его насильник без ума от этого голоса, ломающегося от удовольствия. Он радуется, втаптывая чужую гордость, раздавливая малейшее сопротивление.
Примечания:
Как-то так... В моём представлении Гарри имеют все))))
Назовём это "переходящий приз".
Меня штырило, когда писала, и до сих пор штырит...
Часть 1
Гарри сцепил зубы, прогибаясь больше. Сильная рука холодными пальцами давила на поясницу, заставляя лечь грудью на мягкий ковёр. Тёмный, дорогой, чистый и даже хорошо пахнущий. Поттер не первый раз утыкается в него носом, подстраивается под мерные, но грубые толчки, и кусает руку, безнадёжно пытаясь подавить стоны.
Его насильнику слишком нравятся его стоны, электричеством дразнящие слух и нервные окончания.
Он без ума от этого голоса, ломающегося от удовольствия. Он радуется, втаптывая чужую гордость, раздавливая малейшее сопротивление. Он берёт то, что хочет, а потом отпускает. Чаще всего даже провожает.
— Какой же мой сын глупый… — шепчет, ложась на его спину, скользя своей грудью по чужой светлой коже. — Упустить такое сокровище…
Почему-то Гарри каждый раз очень больно от подобных слов. Ему хочется травить себя надеждой, но здравый смысл убивает её каждый раз.
Белоснежные волосы падают вокруг его головы, водопадами свисают. Раньше, чуть раньше, он эти косы тягал, пытаясь брыкаться, и их обладателю некоторое время приходилось связывать свою роскошную гриву лентой.
Сейчас он лишь любуется и даже испытывает какое-то удовольствие от того, что это восхитившее его при первой встрече богатство скользит по щеке, даря ласку.
Сейчас его палочка лежит совсем близко, и он может до неё дотянуться. Но не делает этого.
Люциус Малфой никогда, если подумать, не причинял ему боли или вреда в эти их «особенные» встречи. Только первый раз, да и тогда… всё обошлось малой кровью.
Поттер никак не мог понять, почему это вообще произошло. Впервые. Что в нём так привлекло этого человека, что тот опустился до банальной кражи?
Да, его выкрали. Несколько эльфов и сам господин Пожиратель смерти. Поттер, к стыду своему, вообще не подумал тогда о палочке. Когда к тебе в ванную вламывается такая вот компания под предводительством высокомерного блондина, папочки Драко, первым приходит шок.
Потом, когда тебя связывают и переносят в шикарную спальню — паника.
Паника, потому что… вид раздевающегося Люциуса во-первых смущает, во-вторых нервирует, и в-третьих — восхищает.
А потом…
Было мерзко, стыдно, больно, а под конец приятно. Настолько, что убиться хотелось от осознания своего падения.
Одна мысль о том, что кто-то может об этом узнать, заставляла сцеплять зубы и терпеть. Прогибаться. Он и представить не мог, как посмотрит Гермиона или Рон, если узнают…
— Гарри… покричи для меня.
И Люциус ускоряется так, что парень не может молчать и дальше скрывать своё состояние. Он вопит, сжимая пальцы, выгибается сильнее, до боли в пояснице, подставляется под быстрые и сильные толчки распирающего члена, горячего, как калёное железо.
Он ёрзает коленями, пытаясь замереть, но сильное тело сверху постоянно сбивает, тянет и толкает.
Чужая рука с длинными и тонкими пальцами смыкается кольцом на его истекающем смазкой члене, движется, доводя.
И Гарри кричит. Стонет, орёт от удовольствия, растекающегося горящей лавой по венам, скручивающегося и ломающего кости. В какой-то момент кажется, что позвоночник вот-вот сломается, но прижавшееся тело сверху не даёт выпрямиться, фиксируя в такой неудобной позе. Забивается мощно, а потом останавливается, и Гарри чувствует выстрелившую горячую жидкость.
Только после этого ему позволяют упасть и растечься по полу удовлетворённым желе.
Люциус сидит рядом, гладит его по голове, перебирает волосы, и у Поттера сердце тисками сжимается.
К чему всё это? Ему проще было считать его насильником, относиться как к врагу, но все эти нежности временами просто выводят из себя.
Он находит в себе силы приподняться и сесть, избегая смотреть на мужчину.
А тот убирает руку и отворачивается.
Им обоим в такие моменты нехорошо, неуютно, некомфортно.
— Гарри, примешь со мной ванну?
Вопрос звучит до того неожиданно, что парень вскидывается и замирает с едким ответом на языке. Мямлит совсем другое:
— Если вы так хотите…
Мужчина идёт вперёд, по дороге прихватывая халат. И ванная у него такая же шикарная, как и спальня.
Почему-то это редко у них проходит непосредственно на постели. Гарри признавал, что куда как проще смотреть в пол, чем в глаза тому, кто тебя насилует. Хотя это уже и насилием не назвать.
Вода горячая, приятно пахнет кокосом, и это очень приятно — лежать в бассейне и ни о чём не думать. Не думать — стратегия. Метод выживания. Иначе собственные мысли его сожрут.
— Как там Драко? — спрашивает старший Малфой, пытаясь завязать беседу.
— Вы мне скажите, он же ваш сын… — отвечает с неохотой, потому что «Драко» — не та тема, на которую он может реагировать адекватно.
— Мы не так уж и часто общаемся… Как твои друзья? Уизли и та девочка… от маглов.
Гарри хмыкнул. Не сдержался. Тот явно хотел назвать её иначе, но вовремя исправился.
— Вы же не собираетесь меня шантажировать? — уточняет, глядя на это породистое лицо.
— И в мыслях не было…
Поттер почти уговорил себя встать и уйти, одеться и вернуться домой, когда Люциус оказывается слишком близко, и его губами завладевают чужие. Чувственные, тонкие, очерченные. Такие… сладкие.
Гарри вздыхает прерывисто, отвечает на поцелуй, и, поддавшись чужим рукам, перемещается тому на бёдра. Седлает, цепляясь за бортик, чтобы не обнимать за шею, и млеет, когда эти губы целуют шею, а руки поглаживают тело.
— Всегда хотел спросить… — шепчет севшим голосом, взглядом бегая по помещению от одной вещички к другой.
Тот отвлекается, но очень быстро возвращается к шее. Волосы его белым совершенством липнут на кожу, и парень собирает их в кучу осторожно, всё же обнимает. И спрашивает:
— Где ваша жена?
Мужчина замирает на короткое мгновение и хмыкает. Смещает руки на крепкие ягодицы, разводит их, и входит туго. Вода, чёртова вода мешает.
— Не думай об этом. Всё под контролем.
Если он думал, что Гарри хватит этого ответа, то явно ошибся, но тот не продолжает тему.
Ощущения слишком захватывают.
Когда его цепляют и приподымают, выносят из воды и кладут на холодный кафель — хочется поёжиться и перевернуться, но блондин мылит руку и, не давая дёрнуться, входит снова.
Гарри выгибается и стонет, впивается пальцами в чужие плечи, дышит тяжело, подстраиваясь под движения.
— Нам никто не помешает, Гарри.
И словно в насмешку над его уверенностью дверь открывается, пропуская сквозняк, и в проходе замирает Драко.
Палочка Пожирателя смерти появляется словно из неоткуда, и слова слетают быстро:
— Остолбеней!
Мужчина не ругается, не останавливается, он продолжает двигаться, смотреть Гарри в глаза, а тому дурно до тошноты, до слёз!
Кто-то стал свидетелем его позора!
И этот кто-то — Драко! Напыщенный блондин, который точно разнесёт эту новость по всей школе!
Он хотел как минимум провалиться, а в идеале и вовсе умереть от стыда.
Но Люциус не останавливался ни на мгновение, пока его сын, скованный волшебством, стоял и смотрел, и пока сам Поттер умирал под ним от моральных дилемм и удовольствия.
И кончал он, сцарапывая совершенную, бледную кожу Малфоя, глотая слёзы и давясь слюной.
А после они сидели до того чинно, что ему всё больше хотелось убиться, за столом с чаем и пирожными. И Драко, непривычно бледный, почти зелёный, поглядывал на них со странным и нечитаемым выражением лица.
— Так что… Ты теперь его подстилка? — спросил всё же, и Поттер подавился чаем. И так кусок в горло не лез.
— Замолчи, — осадил старший. И сын его сник, потеряв мгновенно весь лоск и высокомерие.
Кажется, эта проблема таковой стала для всех. Гарри впервые задумался о том, что возможно, узнай об этом посторонние, Люциусу тоже не поздоровится.
— Ты своё уже упустил, — добавил Пожиратель.
Гарри подавился, закашлялся, и одновременно оба постучали его по спине.
В этот момент ему стало как-то особенно страшно. Страшнее, чем в первый раз.
Заметив переглядывания отца и сына, он даже задрожал.
Драко улыбнулся довольно, отпил чая. И, положив чашку, поднялся, потянулся. Глянув брюнету прямо в глаза, прошептал совсем тихо, пригнувшись:
— Попал ты, Поттер.