1.8 Тень
Приближалось Рождество. Или Йоль, как называли Слизеринцы. Но праздничной атмосферы не было. С тех пор, как погибла Гермиона Грейнджер в школе властвовал траур и страх. Некоторые особо чувствительные первокурсники даже спустя несколько месяцев могли прилюдно заплакать за общим столом в Большом зале. При чем Гарри обратил внимание, что чаще всего это были именно Пуффендуйцы. Другие же шептались о том, что еще может произойти в Хогвартсе, и кто погибнет следующим. Кто-то из старшекурсников вспомнил историю некой Плаксы Миртл — призрака бывшей ученицы Когтеврана, живущего в женском туалете на третьем этаже.
В свете этих событий Гарри трогать перестали, начав полностью игнорировать. Хотя теперь, спустя почти полгода учебы в школе, некоторые наконец решались подойти и поговорить с мальчиком, что стал изгоем, как только зашел за порог Хогвартса. Самыми приятными для Гарри были Теодор Нотт — высокий жилистый мальчик с каштановыми вьющимися волосами и карими глазами — и Блейз Забини. Оба были проницательными и умными, и, в отличие от Малфоя, влиянием своей семьи не кичились. Более того, они смогли найти к Гарри особый подход. Когда мальчик всяческими жестами и действиями показывал, что друзья ему не нужны, Тео и Блейз, ничего не говоря, просто помогали Гарри в мелочах: подсказать подробности о чистокровных манерах, встать в пару на занятии, пригласить погостить дома, чтобы мальчик мог не возвращаться в приют. Так, неожиданно для себя, Гарри смог назвать их сносными приятелями. Драко же на это закатывал глаза и выпячивал губу, в обиженном жесте. Гарри приходилось то и дело под тихое хихиканье Нотта и Забини успокаивать Малфоя, что он его единственный лучший друг. Но Гарри не был готов назвать никого из них настоящими друзьями. Он привык быть один, быть самостоятельным и независимым.
Проснувшись по утру в середине декабря, все обнаружили, что замок уже покрыт толстым слоем снега, а огромное озеро замерзло. В тот же день близнецы Уизли получили несколько штрафных очков за то, что заколдовали слепленные ими снежки, и те начали летать за профессором Квиреллом, врезаясь ему в затылок. Все, кто находился в этот момент на улице, хохотали, лица краснели от нехватки кислорода. Все, кроме Гарри. Тот, также тихо, как и всегда, стоял в отдалении, смотря на все свысока, подражая своему Чудовищу, что оплетало плечи мальчика, пробираясь бестелесными щупальцами куда-то в область сердца.
С профессором Квиреллом мальчик не общался наедине с того самого разговора в поезде Хогвартс-экспресса. Гарри понимал, что у учителя есть какая-то огромная тайна и, может, даже не одна. О его прошлом детально не было известно никому. Мальчик стал избегать человека, что некогда был его любимым учителем. Гарри совсем не был храбрым Гриффиндорцем, что бросился бы на пути опасности, рискуя своей жизнью. Нет, Гарри этой опасности и неизвестности избегал, изворачиваясь, словно змея.
Все школьники с нетерпением ждали каникул и уже не могли думать ни о чем другом. Может быть, потому, что в школе было ужасно холодно и всем хотелось разъехаться по теплым уютным домам — всем, кроме Гарри, разумеется. Несмотря на вечно прохладные подземелья Слизерина, что с приходом зимы стали совсем ледяными и неотапливаемыми, несмотря на сквозняки в продуваемых коридорах, что обледенели, несмотря на дребезжащие от ветра и сквозняков окна в промерзших аудиториях — Гарри ни за что не вернулся бы в приют добровольно. Геката, которой очень нравилось в Хогвартсе — как считал Гарри, больше всего ей нравилась школьная еда, что разительно отличалась от холодной и безвкусной приютской —, тоже не горела желанием возвращаться в место, где жил Гарри всю жизнь.
Малфой несколько раз порывался пригласить Гарри домой на Рождество. Но мальчик, помнящий о философском камне, что до сих пор мог храниться в школе, всегда отказывался. Гарри думал, что раз профессор Квирелл и Снейп все еще в школе, то и камень тоже. Мальчик не знал, кто из мужчин точно хочет забрать камень себе, но был уверен, что это кто-то из них. Гарри надеялся, что за время каникул сумеет, если и не раздобыть камень, то хотя бы тщательно изучить его.
Когда каникулы наконец начались, Гарри смог вздохнуть спокойно. Никто из учеников Слизерина не остался в школе, так что мальчик находился в подземельях один. Ну, за исключением вездесущего профессора Снейпа, которого Гарри старался избегать, как и Квирелла. Геката теперь могла выползать из своего укрытия, оборудованного Гарри за пологам на кровати, а Тень более не пряталась, постоянно находясь здесь. В последнее время Гарри часто думал о своем Чудовище. Он аккуратно поспрашивал Тео и Блейза не имеют ли они понятия, с чем это может быть связанно. Те, задумавшись ненадолго, но так ничего и не заподозрив, пообещали прислать Гарри книгу о неких Обскурах. Мальчик не знал, что это за существа, но с не присущим ему нетерпением ждал Рождества, чтобы получить заветную книгу. Малфой же, узнав о том, что Гарри заинтересован в наполнении Запретной секции библиотеки — секции, где хранились знания о Темных искусствах, которые не преподавались в школе, поэтому доступ к ним был только у преподавателей и учеников, что выбрали основным направлением Защиту от Темных Сил —, пообещал прислать ему пару книг из библиотеки Малфоев, что были посвящены азам Темных искусств. Гарри понимал, что мог бы обратиться к профессору Квиреллу за разрешением доступа к Запретной секции, тот вряд ли бы отказал, но мальчику не хотелось, чтобы кто-то знал, чем он занимается. Темные искусства привлекали его в теории. Если быть точнее, ему было интересно, от чего именно они должны защищаться. И разве не странно, что на Защите от Темных искусств из обучают только защитным заклинаниям без каких-либо атакующих? Гарри считал, что только обороняясь, ты никогда не победишь в дуэли. Именно поэтому мальчику хотелось чуть углубиться в Темные искусства, разве это плохо? Гарри понимал, что от одной прочитанной книги, он никак не может стать темным волшебником.
В канун Рождества Гарри лег спать, предвкушая получение новых книг. Сам он отправил школьной совой подарок Малфою — темно-зеленую атласную мантию с аккуратно оформленными кружевами, что были не слишком заметны или пестры. Нотт и Забини сразу сказали, что подарков от мальчика не ждут, так что он и не пытался что-нибудь искать. Проснувшись утром, первым делом Гарри заметил четыре свертка у своей кровати.
— Доброе утро, — прошипел Гарри змее, что, не поднимая на мальчика все еще закрытых глаз, высунула язык, приветствуя, но давая понять, что просыпаться пока не намерена.
Гарри аккуратно распаковал верхний сверток, оформленный в изумрудно-зеленых тонах. Внутри лежал темно-синий фолиант с надписью: «Основы Темных искусств», а на нем лежала записка с чисто символической подписью: «То, чего ты так хотел. Д. Л. Малфой.». Гарри увлеченно рассматривал увесистый том, то открывая, то закрывая, принюхиваясь к запаху старой книги. Решив отложить ее на потом, Гарри потянулся ко второму свертку.
Там лежала еще одна книга, на которой красовалась, переливаясь позолотой, надпись: «Обскуры и опасность их подавления». Гарри подался вперед, ему не терпелось прочесть именно это издания больше всего. Но, сдержав себя, мальчик отложил книгу подальше, хотя глаза то и дело вновь и вновь пробегали по золотым буквам. Он взглянул на Тень, что сейчас стояла за его спиной. Та как-то одобрительно дребезжала, поглощая свет настенных ламп. Ее тьма была столь непроглядна, словно это была бездонная дыра, засасывающая в себя все.
В третьем свертке была коробка прямоугольной формы, обернутая в простую пергаментную бумагу, на которой красовался герб семьи Нотт. Там, все еще запечатанная и явно новая, лежала, как и в прошлых подарках, книга. «Обскуры и Темное «я» волшебника». Это заинтересовало Гарри еще сильнее. Но оставался еще один подарок, об отправителе которого мальчик мог только догадываться. Это был сверток. Гарри поднял его с пола, отмечая, что он очень легкий, почти невесомый. И неторопливо развернул его.
Нечто воздушное, серебристо-серое выпало из свертка, и, шурша, мягко опустилось на пол, поблескивая складками. Гарри оглядел мантию в своих руках. Да, это несомненно был именно этот предмет одежды, но чем-то отличавшийся от привычных мантий. Мальчик подошел к зеркалу в общей спальне, ненадолго остановившись, чтобы рассмотреть свое лицо. Ярко-зеленые глаза, как в последнее время приметил он, становились все тусклее и тусклее, словно теряли детский блеск. Сейчас разрез глаз прикрывала ниспадающая на лоб челка. Длинные, уже достававшие до плеч, волосы рассыпались по плечам прядями цвета вороньего крыла. Гарри, несмотря на рост и худобу, что так и не ушла за время в Хогвартсе, выглядел старше своих лет на один-два года точно.
Наконец, опомнившись, мальчик натянул на себя мантию, желая рассмотреть, как он будет в ней смотреться. Но неожиданно понял, что тело, скрытое мантией, стало ему не видно. Судорожно выдохнув, Гарри покрутился, смотря вниз и пытаясь разглядеть собственные босые ноги, что ему так и не удалось. Лицо его, не скрытое предметом одежды, плавало в воздухе, поскольку тело полностью отсутствовало. Гарри натянул мантию на голову, и его отражение исчезло полностью.
Стянув с себя ее, Гарри пробежался по комнате под недовольное шипение Гекаты, которая проснулась от шума. Мальчик рьяно начал выискивать хоть какую-то подпись от отправителя подарка. И нашел.
«Незадолго до своей смерти твой отец оставил эту вещь мне.
Пришло время вернуть ее его сыну.
Используй ее с умом.
Желаю тебе счастливого Рождества.»
Подписи не было, но каким-то образом Гарри на интуитивном плане понимал, кто именно был отправителем. Дамблдор. Директор, что не особо-то и нравился мальчику, подарил ему вещь, которая может решить все его проблемы. Пол проблемами он имел в виду неразрешенные дела с философским камнем. Ему всего лишь нужно пробраться в Запретный коридор на третьем этаже ночью, усыпить собаку и пройти дальше, надеясь, что никаких испытаний более не предвидится.
Гарри, не желая терять ни минуты в познании нового, уселся читать книгу, подаренную Ноттом. Глаза в удивлении распахнулись, когда он вновь посмотрел на тень новым взглядом, прочтя часть книги.
«Обскуры — темные сущности, что цепляются к молодым волшебникам, не достигшим возраста, когда они могут познать магию внутри себя. Обычно обскур цепляется за ребенка, который перенес тяжелые испытания в детстве или был вынужден подавлять магию в себе.
Бывают случаи, когда обскуры отделяются от тела волшебника, становясь отдельной сущностью — Тенью. Это, как принято считать, является вторым «Я» молодого мага. Но это может быть опасно. Тень будет тянуть жизненные силы ребенка, пока тот не умрет или не сольется с обскуром воедино вновь, приняв свою вторую теневую сторону»
— Ты — это я, — прошептал Гарри сиплым голосом. Его пугала предреченная возможность смерти. Он не понимал, почему Тень еще не слилась с ним. Мальчик давно перестал бояться темноты, что хранила в себе его собственное Чудовище. Он стал прятаться по теням, надеясь быть ближе к нему. Он позволял Тени оплетать его, залезать под кожу, в самую суть. — Почему ты еще этого не сделала? Почему не слилась со мной? Я не боюсь тебя. Я разрешаю вернуться ко мне, Чудовище, — прокричал Гарри, смотря в самый темный угол, где безмолвно стоял силуэт. Теперь Гарри узнавал его. Это был его собственный образ, что постоянно находился с ним, направляя лишь по собственному пути.
Тень двинулась. Шаг. Еще шаг. Гарри встал с кресла, на котором сидел, протягивая руку к Чудовищу. Тень протянула щупальце в ответ.
Мальчика прошиб пот, настолько сильной была боль, что пронзила его. Он никогда не плакал, не кричал, когда ему было больно. Лишь вставал в ступор, не в силах двинуться или сказать что-либо. Но сейчас, согнувшись пополам, он закричал. Истошно, срывая голос. Щупальца ледяной нитью прошли прямо в сердце и чрево, сплетаясь с теми бордово-красными энергетическими нитями, что представляли собой магическую силу мальчика. Он не понимал, что происходит, где он находится, когда он находится.
Последнее, что увидел Гарри, прежде, чем глаза закрылись, а сознание покинуло его — был залетевший через дверь в подземелья профессор Квирелл. Тень уже исчезла, слившись воедино со своей основной частью.