1.9 Философский камень
Мальчик чувствовал под собой мягкость Хогвартских одеял, что укрывала его от прохлады каждую ночь. Он попытался открыть глаза, слепленные слипшимися от слез ресницами. Мальчик не помнил, когда успел заплакать, но наверное это было в тот момент, когда его коснулась Тень. По зрачкам ударил тусклый свет от настенных факелов, привычно освещающих общую спальню Слизерина. Сейчас даже такое освещение болезненно било по глазам.
Гарри шевельнулся, проверяя, чувствует ли он вообще свое тело. Конечности были ватными и тяжелыми. Мальчик с трудом мог ими перебирать.
Где-то сбоку раздался шелест одежд и скрип кровати, что стояла рядом с его. Кто-то сидел с ним в одной комнате. Вся расслабленность испарилась. Гарри неосознанно напряг мышцы, готовый ко всему. Раздались гулкие шаги, эхо разносили звук, ударяясь о каменные стены. Темный силуэт, который мальчик не мог разглядеть из-за замышленного без очков зрения, подошел, громко ступая по каменному полу, ближе к спальному месту Гарри. На секунду мальчику показалось, что это его Чудовище, не захотевшее его покидать, оставляя одного. Но нет, это была не Тень. На кончике палочки, которую Гарри едва разглядел, прищурив глаза, светился шарик Люмоса, которому первокурсников уже обучили на чарах.
— Успокойся, это всего лишь я, — раздался знакомый мужской голос. Теперь уже Гарри смог разглядеть в очертаниях фигуры тюрбан пыльно-фиолетового цвета, красовавшийся на голове.
— Профессор Квирелл? — уточнил мальчик, не ощущая расслабленности. Гарри вспомнил все то, что он знал про Квирелла. В голову ударили все теории, что он строил о личности своего профессора по Защите от Темных искусств.
— Да, — послышался односложный ответ сбоку. Гарри попытался подняться на кровати, но внутреннее ощущение камня в груди не дало ему этого сделать.
С громких выдохом мальчик вновь завалился на постель. — Не пытайся встать, — мягко заметил Квирелл. — Твоему телу нужно время, чтобы восстановиться и принять вторую ипостась.
— Вторую ипостась? — уточнил Гарри, надеясь, что ослышался. Он не хотел верить, что Квирелл обо всем знает.
— Разве не ты подчинил себе обскура? — хмыкнул профессор. В голосе его была слышна усмешка.
— Откуда вы знаете? — дернулся Гарри, пытаясь отползти подальше от стоявшего у полога кровати Квирелла.
— Книги лежали неубранными, — ответил профессор, кажется пожав плечами. Голос его вновь обрел ровный пустой тон.
Гарри прикусил внутреннюю сторону щеки, чтобы не выдать своего негодования. Он ругал себя за ошибку. Стоило прибрать фолианты, прежде чем заговаривать с Тенью.
— Почему я здесь, а не в больничном крыле? — спросил мальчик хриплым тихим голосом, делая сменить тему.
— А ты хотел бы оказаться там? — вновь хмыкнул профессор. Гарри не видел, но был уверен, что лицо Квирелла окрасила кривая заискивающая улыбка. Мальчик резко покачал головой из стороны в сторону, давая отрицательный ответ. От этого жеста виски вновь укололо болью. Он приложил к ним два пальца, начиная массировать.
Гарри не любил врачей. Они напоминали ему те разы, когда мисс Браун приводила к мальчику докторов или священников. Чтобы излечить от ненормальности. Унизительно. — Я тоже так подумал, — продолжил Квирелл. — К тому же, никому не стоит знать о том, кто ты.
— Кто я? — переспросил Гарри, а после сразу добавил: — Но вы уже знаете об обскуре, — как показалось Гарри, голова профессора дернулась в удовлетворенном кивке.
— Да, — просто ответил мужчина. Немного помолчав, словно взвешивая, что сказать дальше, Квирелл продолжил. — И я искренне удивлен, — произнес он почти с восхищением. — Обскуры сами по себе существа редкие, но вот сущность, отделившаяся от носителя, обретая собственное сознание... — он снова замолчал. Гарри терпеливо ждал продолжения, но профессор, не окончив мысль, сказал совсем иное. — Знаешь ли ты, что обскуры чаще всего убивают своих хозяев? — Гарри утвердительно кивнул. Он помнил, что это было написано в прочитанном фрагменте из книги. — Лишь единицам удавалось подчинить себе взбунтовавшуюся ипостась. То, что ты смог сделать это, означает, что в будущем из тебя может выйти сильный волшебник, Гарри, — он протянул имя так, что у мальчика пошли мурашки по спине. Только сейчас он заметил, что вновь не заикающийся профессор, обращается к нему на «ты». — Более того, обскуры — темные сущности. Ты понимаешь, что это значит? — Гарри сглотнул ком в горле. Если мальчик правильно понял намек Квирелла, то у мужчины теперь есть рычаг давления на него.
— Что у меня есть склонность к Темным искусствам, сэр? — скорее вопросительно произнес Гарри. Квирелл одобрительно кивнул. — Но они запрещены, — попытался отступить мальчик. Он не мог позволить Квиреллу полагать, что Гарри станет темным волшебником. — Я не могу ими заниматься. И не хочу, — добавил он в конце. Профессор... рассмеялся.
— О, так это не твоя книга? — поднял мужчина увесистый томик на уровень своей головы, демонстрируя Гарри. Мальчик не мог прочесть название, но по знакомой обложке понял, что именно это за книга. На лбу выступила испарина. Он сжал кончик одеяла в кулак. Мысли начали роиться в голове, словно муравьи.
— Он знает... Квирелл знает... надо что-то делать... убрать проблему... уничтожить... УНИЧТОЖИТЬ — крикнуло подсознание несвойственные Гарри мысли. Тускло-зеленые глаза сверкнули в темноте яркими светлячками. Мальчик попытался успокоиться. Он не может убить профессора сейчас, здесь, в подземельях школы.
— «Основы Темных искусств», — прочел Квирелл, не заметив изменений в поведении мальчика. Мужчина любовно провел рукой по обложке книги, словно что-то припоминая. — Да... Я тоже начинал именно с нее, — почти прошептал профессор.
— Начинали? — удивительно сухо повторил Гарри. Ему стоило бы подивиться изречению своего профессора по Защите от Темных сил, но мальчик не мог. Словно кто-то, нажав на тумблер, отключил в нем и без того блеклые эмоции. Лишь эта вспышка гнева озарила его на пару секунд. Он бы испугался этих мыслей, но не был способен даже на это. — Так вы Темный маг? — уточнил он. Квирелл, вернув взгляд с книги на Гарри, кажется, насколько мог видеть мальчик без очков, усмехнулся, тихо хмыкнув.
— Мы сохраним маленькие секреты друг друга, — мягко, но безапелляционно заявил мужчина. — Скоро меня хватятся мои коллеги. Будет неудобно, если меня обнаружат здесь с этим, — вновь кивнул он на книгу. — Я пойду, а вы отдыхайте, мистер Поттер, — проведя рукой по волосам все еще лежащего мальчика, растрепав их по подушке, начал уходить Квирелл.
Гарри, сделав над собой усилие, все же сел на постели, чуть повысив голос, что все еще был слаб:
— Стойте, сэр! — Квирелл обернулся. Мальчик снова ощутил кожей его пронзительный взгляд. — Могу ли я получить у вас разрешение на вход в Запретную секцию библиотеки? — смотря прямо на преподавателя замутненным взглядом, спросил Гарри ровным голосом. Он не чувствовал ни волнения, ни неловкости. Квирелл вновь удовлетворенно рассмеялся.
— Подойдите ко мне с этой просьбой через пару дней, мистер Поттер. Посмотрим, что я могу для вас сделать.
***
Как только Квирелл закрыл за собой дверь, Гарри, опираясь на стены и кровать под недовольное шипение выползшей из ниоткуда Гекаты, пошатываясь, поплелся к своему сундуку.
Что бы сегодня не произошло, он попадет в Запретный коридор на третьем этаже.
Достав подаренную мантию невидимку и предварительно убрав книги, затолкав их подальше в сундук, мальчик провел по лоснящейся ткани тоненькими пальцами.
Надев ее поверх головы, Гарри выполз из Общежитий Слизерина, тяжело дыша от накатывающей слабости. Он не понимал, что с ним происходит.
Внутри, в районе груди, была дополнительная тяжесть, будто он проглотил увесистого размера камень. Мыслей и эмоций не было практически никаких. Постоянное равнодушие. Лишь вспышка гнева окрасило его однотонное настроение на мгновение.
Рождественский пир Гарри пропустил, провалявшись без сознания несколько часов. Наколдовав палочкой Темпус, мальчик убедился, что время уже зашло за полночь.
Гарри бесшумно двигался в сторону третьего этажа, но взгляд ухватился за еще одно интересовавшее его место. Библиотека. Особая секция. Ему не нужно ждать несколько дней, чтобы попасть в нее. К тому же, может быть даже с разрешением от профессора, Гарри не пустят в закрытую секцию из-за того, что он первокурсник. Но с мантией-невидимкой он мог бы попасть куда-угодно.
В библиотеке было абсолютно темно и очень тихо. Гарри зажег кончик палочки Люмосом и пошел вдоль длинных рядов.
Особая секция находилась в самом конце помещения. Аккуратно переступила через загородку, отделявшую секцию от остальной части библиотеки, Гарри поднял палочку повыше, чтобы разглядеть названия стоявших на полке книг.
Названия, к большому раздражению мальчика, ни о чем ему не говорили. Золотые буквы на корешках выцвели и частично стерлись, а слова, в которые они складывались, были написаны на чужом языке. На некоторых книгах вовсе не было никаких надписей, а на одной было темное пятно, напоминавшее кровь.
С полок доносился слабый шепот, словно книги знали, что в Запретную секцию зашел гость, которому не дозволено здесь быть.
Взгляд Гарри упал на большой серый фолиант. Тощий мальчик с трудом вытащил тяжелую книгу, что была больше его головы.
Стоило ему раскрыть ее, как тишину прорезал душераздирающий крик, от которого у Гарри вновь разболелись виски. Он уронил книгу на пол, закрывая уши руками. Фолиант захлопнулся, ударившись о пол, но крик не прекращался. Мальчик скорчился от боли, которую вызывал шум. Даже гул голосов нескольких сотен детей не был столь неприятен для него.
Внезапно со стороны коридора, ведущего из библиотеки, послышались шаги. Второпях засунув все еще кричащую книгу на место, Гарри постарался спешно пройти к выходы из зала. В дверях он чуть не столкнулся с Филчем. Выцветшие глаза завхоза, вылезшие из орбит, смотрели сквозь Гарри. Мальчик, поднырнув под руку мужчины, проскочил мимо, вылетая из библиотеки. В висках все еще стучала кровь, венки напряженно вздувались.
Прошло какое-то время, прежде чем Гарри остановился. Он обнаружил, что стоит перед выставленными на высоком постаменте рыцарскими доспехами.
— Вы сказали, профессор, что, если кто-то будет бродить по школе среди ночи, я должен прийти прямо к вам. Так вот, кто-то был в библиотеке. В особой секции, — раздался поблизости голос Филча. Гарри прислонился к стене, стараясь неосознанно слиться с тенью, как он делал это всегда.
— Значит, в Запретной секции? Что ж, они не могли уйти далеко, мы их поймаем, — ответил завхозу как всегда вкрадчивый голос Снейпа. Гарри прирос к полу, стараясь не дышать, хотя внутри он все еще был удивительно спокоен. Сердце не колотилось в бешенном ритме, а пот не выступил испариной на коже. Снейп и Филч выросли прямо перед ним в коридоре. Гарри понимал, что, пусть он и невидим, но не бесплотен — они могли в него врезаться.
Мальчик попятился назад, стараясь найти способ ускользнуть. Профессор и завхоз приближались. Столкновение было неизбежно.
Оглядевшись по сторонам, Гарри обнаружил около себя приоткрытую дверь. Стараясь не дышать, он втиснулся между дверью и косяком, застыв на полпути. Он опасался, что дверь заскрипит и выдаст его, если Гарри ее коснется. Мальчик, проследив за тем, как двое мужчин прошли дальше по коридору, удаляясь, прислонился к стене, осматривая комнату. Она была похожа на класс, которым давно не пользовались. У стен громоздились поставленные одна на другую парты, посреди комнаты лежала перевернутая корзина для бумаг. А вот к противоположной стене был прислонен предмет, выглядевший абсолютно чужеродным в этой заставленной хламом комнате. Казалось, его поставили сюда только для того, чтобы он не мешался в другом месте.
Это было симпатичное зеркало, высотой до потолка, в золотой раме, украшенной орнаментом. Оно стояло на подставках, похожих на две ноги с впившимися в пол длинными когтями. На верхней части рамы была выгравирована надпись: «Еиналеж еечяр огеома сеш авон оциле шавеню авыза копя».
Гарри прочел надпись наоборот: «Я показываю не ваше лицо, но ваше самое горячее желание». Мальчик приблизился зеркалу, вопрошая, какое желание будет самым заветным для него.
Перед ним было почти не изменившееся отражение Гарри Поттера. Лишь глаза, что светились загробным ярко-зеленым цветом, отдавали какой-то краснотой в проблесках света. Отражение усмехнулось ему, доставая из кармана кинжал, мальчик почувствовал, как по спине пробежали мурашки, когда другой Гарри Поттер воткнул нож себе в грудь. Изо рта полилась струйка крови, но мальчик не упал бездыханным телом на пол. Достав кинжал из груди, он начал красоваться, мол, показывая «смотри, какой я живой». До настоящего Гарри дошло осознание. Его отражение в зеркале было бессмертно.
Вновь ухмыльнувшись, Гарри Поттер в зеркале достал уже из второго кармана маленький предмет, показывая в зеркало. Это был небольшой, примерно с ладонь, темно-алый камень. Его отражение показывало мальчику Философский камень, который он так желал достать. Он уже думал о том, что будет делать, когда достигнет цели. Эликсир жизни был описан в работе Николаса Фламеля, и был слишком сложен для варки первокурсником. Гарри планировал оставить камень у себя до тех пор, пока не окончит школу, чтобы иметь возможность сварить себе эликсир вечной жизни. К тому же, ему бы не хотелось навсегда остаться в теле одиннадцатилетнего.
Отражение, хихикнув, будто бы зная, о чем думал настоящий Гарри, положило камень в карман.
Неожиданно Гарри почувствовал, как правый карман его школьных брюк потяжелел. Он, удивленно распахнув глаза, прощупал штанину пальцами.
В его кармане лежал философский камень.