1.5 Мастер Зелий
— Вот он, смотри!
— Где?
— Да вон, рядом с Малфоем крутится.
— Как он мог попасть на Слизерин?
— Он что, не знает, на каком факультете учился Сам-Знаешь-Кто?
Осуждающий его шепот, Гарри слышал со всех сторон с тех пор, как на следующее утро вышел из спальни. Из героя и Мальчика, который выжил, Гарри для всех превратился в предателя и будущего темного мага. В Гарри тыкали пальцами, обсуждая за спиной, и разбегались, как только он поворачивался, осматривая всех вокруг хмурым взглядом. Первокурсники других факультетов смотрели ему вслед широко открытыми и испуганными глазами. Некоторые старшекурсники открыто насмехались или, наоборот, полностью игнорировали мальчика, словно его не существует.
Прозвище «Предатель» прицепилось к Гарри, не желая отпускать, и слышалось из любого угла.
Даже на своем собственном факультете для Гарри не было места. Спасения не пришло. Никто не видел в мальчике его самого. Он был для них лишь продолжением родителей. Если они были Гриффиндорцами, противостоявшими Волдеморту, то и он обязан быть таким.
Лишь Малфой со своими подпевалами — Винсентом Крэббом и Грегори Гойлом — и Джемма Фарли чинно пытались защитить Гарри от всеобщей ненависти, попутно разъясняя новую для него информацию о волшебном мире. Даже учителя, казалось, не обращали внимания на проблему.
Магический мир с каждым днем омрачался все больше, за ним менялся и Гарри Поттер. Тень, что следовала по пятам всю жизнь, приближалась.
Теперь Гарри следил за каждым своим движением, страшась показаться неловким или несуразным, ожидая новых насмешек. Хогвартс, что должен был стать убежищем, превращался во второй ад на земле. Волшебный мир не принял Гарри Поттера, который отличался от их ожиданий. Сначала мальчик злился. Злился на всех вокруг: учеников, что выдумали образ в своей голове, а теперь были разочарованы, что он не сбылся; на учителей, что делали вид, словно ничего не происходит. Но шло время, и на место злости пришло холодное равнодушие. Надломленная душа внутри мальчика, словно окончательно раскололась пополам.
Гарри, отвлекаясь от происходящего, погрузился в изучение новых предметов и попытки не потеряться в школе.
В Хогвартсе было сто сорок две лестницы. Одни из них были широкие и просторные, другие — узкие и шаткие. Были лестницы, которые в пятницу приводили мальчика совсем не туда, куда вели в четверг. Имелись лестницы, у которых внезапно исчезали ступени, когда Гарри спускался или поднимался по ним. В таких случаях приходилось перепрыгивать. Именно такие лестницы он не любил больше всего. Ему казалось, что когда он пробирается через них, то выглядит глупо, и что все смотрят на него и вновь смеются.
С дверями также хватало проблем. Некоторые из них не открывались, пока к ним не обратишься с вежливой просьбой. Другие открывались, только если их коснуться в определенном месте. Третьи являлись фальшивыми, ведя в глухую стену.
Гарри казалось, что в Хогвартсе все постоянно меняется, и сегодня все иначе, чем было вчера. Люди, изображенные на портретах, ходили друг к другу в гости. Мальчику нравилось наблюдать за живыми картинами. Они всегда вежливо здоровались с ним или разговаривали, когда Гарри это было нужно. Никто из нарисованных людей никогда над ним не смеялся и не указывал на него пальцем.
Добавляли хлопот и привидения. Гарри по началу вставал в ступор, когда сквозь дверь, которую он хотел открыть, вдруг просачивался призрак. Кровавый Барон — привидение подземелий Слизерина — всегда был угрюм и молчалив, но проблем никогда не создавал. Но вот по школе летал Пивз — шаловливый и язвительный полтергейст, любящий привлекать к себе внимание. Он был неприятнее двух закрытых дверей или лестницы, ведущей в никуда. Пивз ронял на головы первокурсникам корзины для бумаг, выдергивал из-под них ковры, забрасывал их кусочками мела или благодаря своей невидимости подкрадывался и внезапно хватал за нос с хриплым криком: «Попался!».
Удивительным было то, что Гарри полтергейст перестал трогать буквально через пару дней. Сначала он выдумал кричалку про «Мальчика, который предатель», но, увидев, что Гарри искренне все равно, и он не обращает никакого внимания на вредного полтергейста, перестал.
Но вот школьному завхозу Аргусу Филчу мальчик явно не нравился. Сам по себе смотритель был крайне неприятной личностью, как думалось Гарри. В первое же утро Филч застал Гарри и Драко в тот момент, когда они пытались открыть одну из дверей. К несчастью, выяснилось, что именно за этой дверью начинается тот самый закрытый для всех коридор на третьем этаже, про который говорил на банкете директор. Филч отказывался верить, что мальчики просто заблудились, и был твердо уверен в том, что они специально хотели попасть на запретную территорию, угрожая запереть их в подвальной темнице. Тогда Малфой раскричался на весь коридор, произнося тираду о своем отце и что будет с завхозом, если с Гарри или Драко что-нибудь случится. С тех пор Аргус Филч постоянно странно зыркал в сторону двух мальчиков, но не подходил к ним ближе, чем на несколько метров.
У Филча была кошка по имени миссис Норрис — тощее пыльно-серое создание с выпученными горящими глазами, почти такими же, как у самого Филча. Она в одиночку патрулировала коридоры. Стоило ей заметить, что кто-то нарушил правила — сделал хотя бы один шаг на запретную линию, — и она тут же исчезала. А через две секунды появлялся тяжело сопящий Филч. Тот знал все секретные ходы лучше, чем кто-либо другой в школе — за исключением, как отметил для себя Гарри, близнецов Уизли, — и появлялся так неожиданно, словно призрак. Ученики его ненавидели, и для многих пределом мечтаний было отважиться дать пинка миссис Норрис.
А вот учебные занятия Гарри посещал с искренним интересом и удовольствием. Для многих его однокурсников магия сводилась к помахиванию палочкой и произнесению заковыристых слов. Но не для Гарри. Мальчик, за счет своего опыта в последний месяц лета, быстро уловил, что чтобы колдовать, нужно сосредотачиваться на процессе, а не искомом результате. Каждое занятие он закрывал глаза, отсчитывая до десяти и обратно, призывая к себе тоненькую кроваво-красную нить, идущую из чрева.
Каждую среду ровно в полночь ученики приникали к телескопам, изучали ночное небо, записывали названия разных звезд и запоминали, как движутся планеты. Трижды в неделю их водили в расположенные за замком оранжереи, где низкорослая полная дама — профессор Стебль — преподавала им травологию, науку о растениях. Гарри же провел параллель с биологией — маггловской наукой, о которой как-то раз за обедом рассказывал сирота Джош в приюте. На травологии им рассказывали, как стоит ухаживать за тем или иным магическим растением или грибом. Некоторые из них даже могли шевелиться или разговаривать, что каждый раз вызывало у Гарри интерес. Он вел несколько собственных конспектов по каждому предмету, где записывал не только то, что объясняли на уроках, но и дополнительную информацию из литературы, взятой в библиотеке, или свои собственные мысли и идеи, вопросы, которые, как он думал, сможет позже задать профессору Квиреллу.
Самым утомительным предметом для Гарри была история магии, но даже на нем мальчик усердствовал, записывая горы информации о каждой гоблинской войне, пусть даже не считал это сколько-нибудь интересным. История магии была единственным предметом, который преподавал призрак. Как рассказывала Джемма, профессор Бинс был очень стар, когда однажды заснул в своем кабинете, на следующее утро придя на занятие как ни в чем не бывало, даже не осознавая, что умер. Гарри тогда поежился от этой истории. Как можно не осознать, что умер? Попутно с изучением предметов, Гарри продолжал искать способ обезопасить себя от смерти. Единственным возможным вариантом, который он видел, был философский камень, но нигде не писалось об его местонахождении.
Профессор Флитвик, преподававший заклинания, был гоблином такого крошечного размера, что вставал на стопку книг, дабы увидеть учеников. Когда он в первый день перечислял фамилии первокурсников, чтобы отметить и запомнить каждого, то упал со своего места на пол, прочитав фамилию Гарри. Во второй раз он повалился на пол, как только узнал, на каком именно факультете учился мальчик.
Профессор Макгонагалл была совсем иной. Она не уделяла Гарри особого внимания. Скорее наоборот, была более строга, чем к другим. Порой мальчику казалось, что в ее глазах, устремленных в его сторону, и плотно сжатых губах читалась неведомая ему обида. Позже Драко объяснил Гарри, что профессор Макгонагалл является деканом факультета Гриффиндор. По видимому, она, как и все, ожидала, что Гарри Поттер будет ее учеником. На рассказ Малфоя мальчик лишь пожал плечами, отвернувшись к своему пергаменту с домашним заданием, правда от накатившей на него злости сломал за вечер целых два пера.
На первом уроке трансфигурации Макгонагалл прочитала целую лекцию своим деканским злобным тоном:
— Трансфигурация — один из самых сложных и опасных разделов магии, которые вы будете изучать в Хогвартсе, — начала она, на что Гарри тихо фыркнул, вновь подумав о Темных искусствах. — Любое нарушение дисциплины на моих уроках — и вы больше никогда не попадете в этот кабинет, — угрожающе предупредила женщина. После этого профессор Макгонагалл перешла к практике, превратив свой стол в свинью, а затем обратно. Все, кроме Гарри, ахнули. Сам мальчик на тот момент уже настолько устал от напряженной атмосферы угнетения, что перестал ощущать что-либо. Он перестал удивляться всему вокруг, не считал Хогвартс ни домом, ни убежищем, признавая, что такого места на земле, где он чувствовал бы себя комфортно, просто не существует. Мальчик словно действительно потерял все оставшиеся в его душе чувства, сломавшись окончательно, лишь редкое раздражение проскакивало где-то на затворках сознания. А тень была все ближе.
Профессор Макгонагалл продиктовала несколько заумных предложений, наказав выучить наизусть к следующему уроку, раздала каждому по спичке и сказала превратить их в иголки. Гарри, как всегда, закрыл глаза, сосредотачиваясь на дыхании, тонкая энергетическая нить тянулась из его глубин к рукам. Он начал представлять, как спичка медленно заостряется, как меняется ее материал с дерева на посеребренный металл, благо, в приюте его часто заставляли шить, так что внешний вид иголок он помнил хорошо. Открыв глаза перед ним лежала заостренная, но деревянная игла, лишь немного покрытая серебром у кончика. К удивлению Гарри, это был лучший результат в классе. Лишь ему и Гермионе Грейнджер удалось изменить спичку хоть немного. Только вот у Гермионы спичка не изменила форму, лишь немного изменила цвет. Так Гарри заработал первые пять баллов для своего факультета.
С особым нетерпением все, а особенно Гарри, ждали урока профессора Квирелла по защите от Темных искусств. Однако, его занятия скорее напоминали юмористическое шоу, чем что-то серьезное. Его кабинет насквозь пропах чесноком, которым, как все уверяли, Квирелл пытался защититься от напавшего на него в Румынии вампира. Только вот Гарри отчетливо помнил, что раньше подобного запаха за профессором не водилось. Мальчик подумал, что мужчина скрывает за этим какой-то иной запах, иной секрет, поэтому не слушал глупые слухи и сплетни о самом любимом, как он все еще думал, профессоре. Гарри был разочарован первым уроком, ведь помнил, как хорошо умеет объяснять что-либо Квирелл, так же хорошо мальчик помнил, что заикание ненастоящее. С тех пор Гарри задался вопросом, что вообще известно об этом человеке другим. Кроме сплетен о тех же самых вампирах, никто ничего не знал о мужчине, что появился в Хогвартсе первый год. Тогда же, собирая слухи, Гарри узнал, что пост преподавателя защиты от Темных искусств был некогда проклят, теперь никто не задерживался на нем дольше года. Эта история заинтересовала Гарри, и он пообещал себе разобраться с этим в будущем.
За первые несколько дней учебы Гарри понял, что даже сейчас вокруг него крутятся лишь посредственности. Он стал одним из лучших учеников курса, деля место с Гриффиндоркой Гермионой Грейнджер, которую запомнил по сдвоенному уроку трансфигурации.
В пятницу Гарри и Драко обнаружили в своем расписании два урока Зелий, сдвоенных с Гриффиндорцами. Малфой счастливо тряс упирающегося и недовольного Гарри за плечи, уверяя, что это будет лучший урок в их программе. Гарри сомневался. Он помнил с каким недовольством смотрел на него Снейп, проводя лекцию для новых учеников на утро после пира в Большом зале. Мальчик понял, что его собственный декан сразу невзлюбил его по какой-то причине. Но, что нельзя было не признать, так это то, что Снейп был замечательным деканом, всегда заступающимся за своих подопечных.
Пока они завтракали, прибыла почта. Гарри понадобилось время, чтобы привыкнуть к шуму, что создавали громко ухающие птицы, но каждый раз его виски кололо вновь и вновь. Драко, поняв, что происходит с мальчиком, пытался заставить его сходить в больничное крыло. Гарри отказался, сославшись на то, что такая проблема у него всю жизнь, и он просто плохо реагирует на шум.
Неизвестная маленькая коричнево-бежевая сова приземлилась на стол рядом с Гарри, протягивая зажатое в клюве письмо. Ему еще ни разу не приходила почта. Мальчик тут же вскрыл его, задаваясь вопросом, кто мог послать ему это.
Дорогой Гарри, я знаю, что в пятницу после обеда у тебя нет занятий, поэтому, если захочешь, приходи ко мне на чашечку чая с кексами примерно часам к трем. Хочу знать, как твоя первая неделя в школе. Пришли мне ответ с этой совой. Хагрид.
Гарри думал было отказаться, но заурчавший, при мысли о кексах живот, — Гарри перестал завтракать и ужинать, позволяя себе лишь один большой прием пищи — заставил его ответить на предложение согласием, вручив письмо неказистой сове. Мальчику вообще не очень нравились эти животные. Змеи, по его мнению, были куда полезнее. С ними он мог говорить, а значит, можно было тайно разведывать новости обо всем происходящем. Порой он отправлял Гекату проползти в общую гостиную, чтобы она подслушала, о чем там говорят. При Гарри все Слизеринцы сразу замолкали, смотря с подозрением. Драко пытался вразумить всех, но даже его отец не смог бы повлиять на мнение кучки школьников.
Занятия по зельеварению оказались сносными, хотя профессор Снейп всячески пытался занизить знания Гарри.
Кабинет Снейпа располагался в одном из подземелий. Тут было даже холоднее, чем в гостиной Слизерина. Возможно, потому что здесь не стояло ни одного камина. Вдоль стен стояли стеклянные банки, в которых плавали заспиртованные животные.
Профессор Снейп, как и Флитвик, начал занятия с того, что открыл журнал и стал знакомиться с учениками. И, как и Флитвик, он остановился, дойдя до фамилии Поттер.
— О, да, — негромко проговорил он сухим тоном. — Гарри Поттер. Наша новая Слизеринская знаменитость, — Гриффиндорцы вместе с несколькими Слизеринцами издевательски захихикали, прикрывая рот ладонью. Драко обхватил Гарри за запястье под столом, взглянув на своего крестного с вызовом.
Закончив знакомство с классом, Снейп обвел всех взглядом своих пустых темных глаз.
— Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных снадобий и зелий. Очень тонкую и точную науку, — начал он менторским тоном. Он говорил почти шепотом, но каждый в классе отчетливо слышал каждое слово. — Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки.
Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства... Я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, — Гарри подумал, что этого у него и без зелий достаточно. — как сварить триумф, — к этому заявлению мальчик остался равнодушен. — или как закупорить смерть, — Гарри чуть подался вперед, неотрывно глядя на профессора. Именно это мальчик искал в волшебном мире. Победы над смертью. — Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки, — после этой короткой речи царившая в кабинете тишина стала абсолютной. Гарри и Драко переглянулись. Последний послал непроницаемому мальчику уверенную ухмылку, кивнув куда-то в бок. Гарри чуть отклонился на своем стуле, посмотрев в сторону, куда указывал Малфой. Там сидели побелевшие Уизли и Лонгботтом. Гарри хмыкнул, глядя на это.
— Поттер! — неожиданно рявкнул профессор. — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни? — Гарри успел прочесть свои учебники, наизусть выучив издание «Тысяча волшебных растений и грибов», поэтому уверенно ответил, вкрадчиво проговаривая каждое слово, будто передразнивая Снейпа:
— Из корня асфоделя и настойки полыни изготавливают напиток живой смерти — самое сильное усыпляющее зелье, — кажется, Снейп побелел после этих слов, сжав губы в такую тонкую линию, что ее сложно было разглядеть с того места, где сидел Гарри.
— Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать? — с нажимом произнес мужчина, нависая над своим столом.
— Безоар — это камень, который извлекают из желудка козы и который является противоядием от большинства ядов, — все с той же интонацией, растягивая слова, словно ему было неинтересно, ответил Гарри.
— Неужели удосужились открыть учебник, прежде чем явиться в школу? — язвительно фыркнул Снейп. — Хорошо, Поттер. В чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха? — не успокаивался он, выглядя все более хмурым.
— Это одно и то же растение, сэр. Более известное как аконит.
— Что ж, сегодня мы все выучили, что слава — это далеко не все. Мистер Поттер продемонстрировал нам не только свое имя, но и прекрасные познания моего предмета. Почему никто до сих пор не записывает? — рявкнул он последнее предложение на несколько тонов громче. — Десять очков Слизерину, — Малфой поддерживающие похлопал Гарри по плечу.
После того, как Снейп усадил Гарри на место, он разбил учеников по парам и дал задание приготовить простейшее зелье для исцеления от фурункулов. Он кружил по классу, шурша своей длинной черной мантией, словно летучая мышь, следя, как ученики взвешивают высушенные листья крапивы и толкут в ступках змеиные зубы. Снейп раскритиковал всех, кроме Драко и Гарри, по видимому не желая ругать крестника, пусть он и стоял с ненавистным Гарри Поттером. В какой-то момент профессор призвал всех полюбоваться, как пара варит рогатых слизняков. Подземелье стало наполняться ядовито-зеленым дымом и громким шипением.
Лонгботтом каким-то образом умудрился растопить котел Финнигана, и тот превратился в огромную бесформенную бурду. Зелье, что они готовили, стекало на каменный пол, прожигая дырки в ботинках стоявших поблизости учеников. Все с ногами забрались на стулья, слушая недовольные крики, отчитывающего Гриффиндорцев, Снейпа. Всем стало ясно, что факультету с символом львов будет крайне тяжело на уроках зельеварения. Гарри, осматривая место происшествия, презрительно цыкнул, смотря в глаза раскрасневшемуся Невиллу, на его руках появлялись красные вздувшиеся волдыри, которые, судя по реакции мальчика, ужасно болели.
— Идиот! — прорычал Снейп, одним движением ладони сметая в угол пролившееся зелье. — Как я понимаю, прежде чем снять котел с огня, вы добавили в зелье иглы дикобраза? — вместо ответа Лонгботтом пискнул и разрыдался под едкий смех Слизеринцев. Гарри лишь равнодушно смотрел на происходящее. Его некогда яркие глаза зеленого цвета, словно стекленели с каждым днем. — Отведите его в больничное крыло, — скривился Снейп, обращаясь к Финнигану.
Без пяти три Гарри вышел из школы, надев одну из теплых темно-зеленых мантий. Хагрид, как оказалось, жил в маленьком деревянном домике на опушке запретного леса. Прежде чем постучать в дверь, мальчик долго всматривался в глухую чащу, наполненную беспросветным туманом. Запретный лес манил его, Чудовище стояло на опушке прямо на линии с туманом, словно подзывая мальчика, но, тряхнув головой и сбрасывая наваждение, Гарри поднял кулак, стуча в дверь. Он услышал, как кто-то отчаянно скребется о дверь с той стороны и оглушительно лает. Донесся зычный грубый голос лесничего:
— Брысь, Клык! Назад! — дверь приоткрылась, за ней показалось лицо, заросшее волосами. — Заходи, — пригласил Хагрид. — Чувствуй себя... э-э-э, как дома, — сказал Хагрид, отпуская большую черную собаку и закрывая за Гарри дверь. Мальчик поморщился от представшей перед ним картины, пока лесничий был занят тем, что ставил чайник. Мужчина выкладывал на тарелку кексы, которые, как заметил Гарри, бились о нее, словно камни. О них можно было сломать зубы, так что Гарри отодвинул от себя тарелку, даже не пытаясь делать вид, что его все устраивает. Хагриду явно было неловко. Он то и дело ерзал на скрипучем стуле, покашливая.
— Я помню тебя еще, э-э, совсем маленьким, — попытался начать разговор мужчина. Гарри кивнул, смотря в стол. Ему было совсем не интересно собственное прошлое. — Как же так получилось-то... ну, что ты на Слизерин-то попал. Плохой это факультет, плохой, да, — нахмурился Хагрид, судорожно мотая головой.
— Все факультеты одинаковые. На каждом были выдающиеся и не очень волшебники. А я не обязан подходить под чьи-то ожидания, — пожал плечами мальчик, начиная закипать.
— Наверное, э-э, ты правда. Да, — Гарри обратил внимание на кусок бумаги, лежащий на столе. Это была вырезка из «Ежедневного Пророка».
ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ О ПРОИСШЕСТВИИ В БАНКЕ «ГРИНГОТТС»
Продолжается расследование обстоятельств проникновения неизвестных грабителей или грабителя в банк «Гринготтс», имевшего место 31 июля. Согласно широко распространенному мнению, это происшествие — дело рук темных волшебников, чьи имена пока неизвестны.
Сегодня гоблины и «Гринготтса» заявили, что из банка ничего не было похищено. Выяснилось, что сейф, в который проникли грабители, был пуст, — по странному стечению обстоятельств, то, что в нем лежало, было извлечено владельцем утром того же дня.
— Мы не скажем вам, что лежало в сейфе, поэтому не лезьте в наши дела, если вам не нужны проблемы, — заявил этим утром пресс-секретарь банка «Гринготтс».
— Да-а, неприятная ситуация, — заметил Хагрид взгляд Гарри, направленный на газету. — Хорошо, что Дамблдор и, э-э, Фламель — настоящие гении, даже это предусмотрели, спрятав в Хогвартсе...— он расширил глаза, поняв, что сказал. — Забудь, что я сказал, Гарри, — мальчик встал, быстро кивнув, и выскочил прочь из хижины. Дамблдор и Фламель, Николас Фламель, о котором Гарри так много читал, спрятали что-то в Хогвартсе. А что это может быть, как не Философский камень, способный дать Гарри то, чего он так желает. Бессмертие.
Где бы он ни находился, Гарри поставил себе цель, что найдено камень во что бы то ни стало.